Текст книги "Сага о первооткрывателях"

Клятва

Утверждения Ю.Я. Розенфельда о золотоносности Колымы казались вполне основательными. Несмотря на их расплывчатость. …Идея похода на Колыму захватила не только Ю. Билибина, но и всех поисковиков, работавших с ним. В один из вечеров в «Геолкоме» они дали торжественную клятву: если будет организована экспедиция на Колыму, то все последуют за Юрием Билибиным.

* * *

Подошёл день отъезда Билибина в Москву. И затем в Петроград. Проводы были и торжественными, и грустными. Дружина молодых геологов лишалась одного из самых заразительных, энергичных и верных в дружбе своих бойцов.

Из воспоминаний Б. Вронского: «Вольдемар Бертин вручил ему на прощанье записку Розенфельда с наказом добиваться средств на Колымскую экспедицию. Последние минуты прощания, последний посошок на дорогу, и оленья упряжка умчала нашего ГеолАза (геолог «Алданзолота» – так интимно звали мы Билибина) в заснеженную даль. Мы остались одни. О наших настроениях достаточно ясно говорят строки шуточного стихотворения, посланного Билибину в одном из писем. Приведу ту часть его, которая осталась в памяти:

 
Товарищ наш меднобородый,
Голубоглазый ГеолАз!
В дни зимней сумрачной погоды
Зачем уехал ты от нас?
 
 
Уехал ты. И солнце скрылось,
И мрак густой на землю пал!
Зачем, зачем, скажи на милость,
Алдан на Питер ты сменял?
 
 
Ноябрь семнадцатый отныне
Объявлен траурным у нас.
Зане в сей скорбный день покинул
Нас, одиноких, ГеолАз.
 
 
 Отъезд твой (вяньте, вяньте, розы!
 Земля, посыпь главу песком!)
 Поверг в уныние и слёзы!
 Осиротевший Геолком.
 
 
 Мы скорбно-траурные тени,
Плясать пытаемся порой,
Но не сгибаются колени,
Творя коленца плясовой…
 
 
…В работе те же недочёты,
Всё та же черепашья прыть,
И сидя грустно над отчётом,
Не знаешь – плакать или выть.
 

«Гореловские жилы» и неприкаянный Бориска

В Центре хранения современной документации Магаданской области есть «Доклад о работе Колымского золотопромышленного района за 1931 год»[15]15
  Доклад обнаружен историком «Дальстроя» А.Г. Козловым, который считает, что документ написал Ю.А. Билибин (уже после 1-й Колымской экспедиции).


[Закрыть].

В этом документе говорится о предыстории открытия колымского золота. Доклад предназначался для Дальневосточного управления «Цветметзолото». Датирован он 21 ноября 1931 года. Из раздела доклада «История района»: «С 1908 г. по 1916 г. в смежном районе занимался исследованиями представитель Забайкальской фирмы Ю. Розенфельд (Норштейн), главное внимание было уделено золоту. Район исследований Розенфельда простирался по правым притокам Тал, Хурчан, Купка. Этими исследованиями было обнаружено небогатое россыпное золото и оруденённые колчеданистые кварцевые жилы. Кроме того, были обнаружены богатые жилы по одной из речек между Сеймчаном и Балыгычаном, названной им в своей рукописи вымышленно р. Гореловкой. Для опробования везлись им две больших ступы для рудного дробления, но так и оставлены недовезёнными между «Гореловскими жилами» и Тахтоямском. Некоторое время в партии Розенфельда работали приглашённые им в Ямске Софей Гайдулин, Канов и татарин, известный под именем Бориса.

Несомненно, что Борисом в борту были получены хорошие пробы, которые заставили его бить ямы на площадке. Снаряжение его было игрушечным: совершенно изработанная кайла, вместо посуды – пара жестянок из-под консервов и т. п. Борис, измученный недоеданием, опасением за свою жизнь и сизифовой работой, превратился в полусумасшедшего. Неоднократно его уговаривали проезжавшие мимо якуты вернуться в жилое место, но он отвечал, что умрёт здесь».

* * *

Имена Сафи Шафигуллина по прозвищу Бориска и Ю.Я. Розенфельда обросли легендами и домыслами. Ю. Билибину необходимы были конкретные сведения и короткие дороги к колымскому золоту.

Вернувшись с Алдана, он перечитал всё, что можно было, в библиотеках Ленинграда и Москвы. С пожелтевших страниц дохнуло на него многовековой историей, связанной с одним из самых древних металлов, который принёс немало страданий и радостей человеку. Сколько тайн связано с ним!

Но это было давно. А здесь события вершились всего-то чуть больше десятка лет тому назад.

Всё-таки есть промышленные месторождения золота на Колыме? Или его там только на одну-две артели старателей? Живы ещё старатели тех лет. Их надо искать!

Бориска был молчун, Ю.Я. Розенфельд, наоборот, написал столько всего выспренного и грандиозного. Но так всё зашифровал, упрятал!.. Сказал и не сказал… Попробуй без него найди «Гореловские жилы»!

Как же получается: с семнадцатого века открыта Колыма!

А так мало о ней известно!

Но открыта ли до конца Колыма? Территория описана, а что внутри? Никто из профессионалов-геологов целенаправленно золото на Колыме ещё не искал!..

…Бориска! Неутомимый, фанатичный старатель!.. Как же он напетлял в своей жизни!.

В Охотск Сафи Шафигуллин направился за фартом в компании с бродягами из России и головорезами из англо-американской Аянской корпорации.

Татар из деревни Мирзан Казанской губернии Сафи Шафигуллина (Бориску), Сафея Гайнуллина и старателя Михаила Ка-нова судьба свела на Кухтуе.

Услышав от местных жителей, что золото встречается и на Колыме, решили «поймать фарт».

Денег не хватило, и они в 1912 году в Ямске нанялись к Ю.Я. Розенфельду (эстонцу), приказчику купца И.Е. Шустова из Благовещенска. По поручению И.Е. Шустова приказчик искал дорогу между Охотским побережьем и Колымой.

Согласно молве в верховья Среднекана и Сурчана, в устье Джегдяна старатели взяли пробу и обнаружили признаки золота. То же было и в Хупкачане. Шла уже мировая война. Не желая воевать, Бориска и Канов покинули Ю. Розенфельда и дезертировали.

Замеченные кварцевые жилы («гореловские жилы» – как их назвал Ю.Я. Розенфельд) там, где остались на зимовку Бориска и Канов, возбудили приказчика, и он стал стучаться повсюду: в Геолком, к иностранным промышленникам. Но какая тут Колыма и какое золото? Бушевала мировая война.

…На зимовье приехал на оленях к Бориске Софейка. Объявил, что их снова берут в солдаты… Начальник зовёт…

Бориска ехать отказался.

Михаил Канов уехал. Мысли о золоте целиком овладели сознанием Бориски. Семьёй он не обзавёлся. Мог бы жениться на эвенке или якутке, но он одержимо в одиночку бродил от одной долины к другой, пытая своё счастье… Пробивал неглубокие шурфы, чаще всего не осиливая добраться до основания наносов, где как раз садится тяжёлое золото.

Бориска не знал закономерностей образования золотых россыпей. Он, увы, мыл не там, где надо, и не так, как надо…

Ему удавалось добыть только редкие крупинки металла, застрявшие на пути к коренному ложу реки.

Два года бродил Бориска по долинам бассейна Колымы, пока в нижнем течении Среднекана не показалось богатое золото…

* * *

Бориску нашли у трёх шурфов в 1917 году якуты М. Александров, А. Колодезников и Н. Дмитриев. Он сидел без шапки на краю шурфа, прислонившись спиной к лиственнице и, казалось, дремал. Одна нога разута и опущена в шурф. Старатель был мёртв. Никаких признаков насилия. Уснул от голода? Но на столе в срубе лежали лепёшки. Рядом кулёк муки, соль. Даже кожаный мешочек с мелким чешуйчатым золотом на месте…

…Его опустили в один из вырытых им когда-то шурфов и засыпали грунтом из отвала.

У ключа Безымянного

Золото Бориски не давало многим спокойно жить. И проявляло себя своенравно. В 1918 году Сафейка Гайнуллин вначале один, а потом в 1924 году вместе с Ф.Р. Поликарповым пошёл по следам Бориски. Вернулись они ни с чем, едва пережив голодное колымское лето.

Но Колыма манила! Только ли их?

В 1926 году Ф.Р. Поликарпов, Канов и Бавыкин сделали ещё одну попытку добраться до золота на Среднекане. В устье всё того же ключа Безымянного, в 15-ти километрах от Колымы они добыли из двух больших ям-шурфов золотоносные пески.

Стало ясно, что золотоносность не ограничивается Среднеканом, она распространяется на всё верховье Колымы.

Но голод снова погнал старателей по Колыме до Сеймчана, а затем на попутных лошадях в Олу. Голод стоял непреодолимой преградой на пути к золоту. Было очевидным, что в одиночку на Колыме золото не поднять. Необходима помощь «Союззолота».

За десять тысяч рублей и должность горного смотрителя Ф.Р. Поликарпов передал добытые сведения о месторождении представителю АКО «Союззолото» в Охотске В.А. Лежаве-Мюрату.

Через Якутск заявка пошла в Москву в «Союззолото» к А.П. Серебровскому.

А по побережью разлетелись слухи о найденном на Среднекане золоте. И породили тем самым «золотую колымскую лихорадку».

* * *

Ф.Р. Поликарпов – первый, кто сообщил точные сведения о среднеканском золоте. Именно его заявка на золотоносную россыпь, можно думать, и послужила веским доводом в пользу организации поисковых работ в бассейне Среднекана.

Сошлись в одно и неуёмный энтузиазм Ю. Билибина, и сведения Ф. Поликарпова, и легенды о золоте Бориски…

* * *

Много лет спустя, когда Первая Колымская экспедиция подтвердит наличие на Среднекане золота, на месте Борискиных шурфов разрастётся прииск «Борискин». Придёт день, и приисковый экскаватор подцепит на глазах рабочих в вечномёрзлом грунте тело полностью сохранившегося бородатого человека. Это был всё тот же неприкаянный Бориска, один из многих, чьи судьбы покалечил призрачный металл. Выкопанный им перед самой своей смертью шурф находился как раз на самом краю так долго разыскиваемой им золотоносной россыпи…

Неудержимый мечтатель

Записка Ю.Я. Розенфельда о «гореловских жилах» на Колыме, переданная В. Бертиным Ю. Билибину, будоражила. Заставляла не раз её перечитывать.

Ещё бы, уже сама жизнь автора, первопроходческая деятельность и трагический конец её притягивали к себе.

«Юрий Янович Розенфельд (по национальности эстонец) родился 10 июля 1874 года на хуторе Вак Везенберского уезда Эстляндской губернии. Его родители арендовали у помещика 40 десятин земли. В семье Розенфельдов, кроме Юрия, ещё были три сестры. Сам он окончил четырёхклассное уездное училище, а затем занимался самообразованием и приступил к самостоятельной трудовой деятельности в разных фирмах и компаниях в Петербурге, но с постоянными разъездами по всей России и за рубеж. В Сибири он впервые оказался в 1898 г., занимался в основном пивоваренным делом. В 1908 г. крупный сибирский капиталист Шустов поручил Ю.Я. Розенфельду выехать на Колыму с целью изучения экономики края и отыскания путей по Охотскому побережью на Колыму для перевозки грузов. Для выполнения этой задачи он выехал через Якутск в Олу. Во время поездки Ю.Я. Розенфельд решил вести работы под псевдонимом и стал называться Георгием Ивановичем Норштейном. Добравшись до Олы, он пробыл здесь первоначально недолго, вернулся в Средне-Колымск, откуда затем зимним путём пытался доехать до Гижиги. Это оказалось невыполнимой задачей. Плутания по тайге заняли около года. В конечном итоге Ю.Я. Розенфельд вновь оказался на Оле, откуда вполне успешно доехал до Гижиги.

В 1913 г. в Ямске Ю.Я. Розенфельд познакомился со старателями: с русским М.И. Кановым, с татаринами Бориской (Борисом) Шафигулиным и Софеем (Софием) Гайдулиным. Во время одной из бесед он рассказал, что ещё за пять лет до этого, проезжая по Колыме, увидел несколько золотоносных жил, которые назвал Гореловскими. Рассказ Ю.Я. Розенфельда заинтересовал старателей, которые уже обладали немалым опытом работы в золотоносных районах, работали на Амгуньских приисках Дальнего Востока и в Охотске. После рассказа о Гореловских жилах началась подготовка к новой совместной поездке на Колыму, которая состоялась летом 1914 г. Местом сбора всех участников экспедиции стал район Хапчакана, откуда на плоту спустились сначала по реке Буюнде, а затем по Колыме, всего проплыли около 200 км. Остановившись на ключе Дегдякан, Ю.Я. Розенфельд показал старателям рудную жилу, которая, по его словам, должна была быть золотоносной. Старатели в районе Дегдякана шурфовали на россыпное золото, но находили только знаки.

Ю.Я. Розенфельд не мог задерживаться в этом районе, поскольку тогда и ещё в течение нескольких лет занимался изысканиями различных путей сообщения на Колыме, собирая также данные о полезных ископаемых края. В сентябре 1916 г. он выехал во Владивосток, а спустя месяц уже находился в Петрограде. В то же время Бориска Шафигулин обнаружил достаточно богатое золото в нижнем течении Среднекана в 8 км ниже устья кл. Безымянного.

Добравшись до Петрограда, Ю.Я. Розенфельд связался с известным российским геологом Э.Э. Анертом, которого ознакомил с результатами своих исследований на Колыме. В капитальном труде Э.Э. Анерта «Богатства недр Дальнего Востока» (1928) эти сведения нашли отражение: «К северу от Охотского и к СЗ от Гижигинского подрайона, по ту сторону Станового хребта, находится Верхнеколымский, возможно, золотоносный край. Никаких геологических исследований, никаких поисков в этом крае ещё не было, но здесь, по-видимому, всё же существуют на обширных пространствах геологические возможности промышленной золотоносности. В подтверждение сказанного приведём следующие указания Ю. Розенфельда про этот (новый) Колымский подрайон. Он наблюдал обширные золотоносные отложения в предгорьях и тундре: Хурчанской (между р. Тал и Хурчан, двумя левыми притоками верховьев р. Буюнды) и Каркадонской тундрах – по среднему течению р. Буюнды, ниже устья Купки (Буюнда – правый приток Колымы; к северу от Олы и к северо-западу от Тахтоямска) и в других местах, в отложениях которых пока немногими (случайными) шурфами, из которых ни один не был добит, обнаружено было небогатое золото, рассеянное в мощной толще на широких площадях; он сообщал затем о прослеживаемых километра на три 20 оруденелых колчеданистых кварцевых жилах (мощностью в 0,71-1,78 м) на тех же покатях с признаками золотоносности, правда пока недостаточно проверенными. По сведениям, полученным мною от того же Розенфельда, видимо, богатые золоторудные месторождения золота находятся и в одном из отдельных дугообразных кряжей, возвышающихся среди обширной низменности по обоим берегам Колымы, ниже Сеймчана и выше устья Балыгычана. Более или менее им разведаны здесь 3 золоторудные жилы по р. Гореловке, правому притоку Колымы, а также р. Хукичан (горячий ключ), и, наконец, по двум левым притокам р. Буюнды – рч. Хурчан и Тал; в общем же пределы золотоносности здесь пока точно не определены и не исследованы; количественное содержание золота пока также слишком недостаточно исследовано. Две из указанных гореловских жил залегают параллельно в расстоянии лишь нескольких метров друг от друга; третья тоже параллельно в расстоянии 2,33 км; в совокупности мощность их 2,84-3,55 м. Жилы прослеживаются по простиранию километров на 16».

«Ю.Я. Розенфельд в Петрограде сам стал обобщать собранный материал для написания обстоятельной записки по освоению Колымского края, занимался на вечерних геологических курсах при Петроградском горном институте, встречался с видными российскими учёными, например, с президентом Географического общества Ю.М. Шокальским, которых знакомил с перспективами Колымы. В Геологическом комитете он ходатайствовал о субсидии для организации экспедиции на Колыму, но в этом ему было отказано. Поддержку он получил в министерстве путей сообщения, которое намеревалось снарядить на Колыму комплексную экспедицию. Но революция 1917 г. разрушила эти планы.

В последующие годы Ю.Я. Розенфельд работал на приисках Забайкалья, пытался привлечь к Колыме внимание властей и промышленников своей запиской «Поиски и эксплуатация горных богатств Охотско-Колымского края». Гражданская война, межвластие на Дальнем Востоке, разруха заставили его эмигрировать сначала в Китай, затем в Европу. В 1924 г. он получил возможность вернуться в советскую Россию, работал в основном в золотопромышленности Забайкалья». (А.Г. Козлов).

До разгадки тайны «гореловских жил» оставалось совсем немного…

* * *

Золотой Алдан дал очень много Ю. Билибину. Он послужил своеобразной стартовой площадкой для дерзкого десанта по изучению и освоению удивительного края, где прежде специально золотом ещё никто из профессиональных геологов не занимался.

* * *

…Ускорение, полученное Ю. Билибиным на Алдане, скажется и на его научной работе. Потом он ещё несколько раз приедет в Якутию, будет работать в Аллах-Юне и других местах.

На основе материалов, собранных на Алдане, Ю. Билибин напишет одну из самых значительных своих работ «Петрология Ыллымахского массива». Она будет защищена в качестве докторской диссертации.

Но главным в его судьбе всё же окажется Первая Колымская…

Глава 4
Дерзкий десант

Вернувшись с Алдана…

Прибыв в конце 1927 года с Алдана в Ленинград, Билибин поступил на работу в Геологический комитет, основной задачей которого был поиск полезных ископаемых. Работая в Геолкоме, он прочёл о Колыме всё, что можно было достать, в том числе приобретая книги в богатом киоске Геолкома.

В эту зиму он трижды ездил в Москву, пытаясь добиться организации экспедиции на Колыму, чтобы разом проверить всё: заявку Поликарпова, сведения Розенфельда и устоявшиеся слухи о золоте Бориски.

В «Союззолото» слушали энергичного, эрудированного геолога и… отказывали. Трудно было поверить, что можно, если даже на Колыме золото есть, вести в промышленном масштабе промывку, когда зимой река промерзает до дна, а холода стоят большую часть года… Один против треста?! В Ленинград молодой геолог вернулся ни с чем.

…Но время брало своё. Оно выдвигало грандиозные задачи: восстановление порушенного, индустриализация народного хозяйства. За новую технику, приобретаемую за рубежом, надо было расплачиваться золотом. Постоянно растущие потребности страны в валюте уральские, забайкальские, приамурские, алданские и другие прииски не обеспечивали.

Учитывая необходимость научных данных для определения направлений развития народного хозяйства страны, ещё в самом начале 1928 года Геологический комитет заключил с акционерным обществом «Союззолото» договор на проведение исследований в разных регионах. В плане – около трёх десятков поисковых топографических и геодезических экспедиций. Но не было в них Колымской!

Встреча с человеком-легендой

…Не находя понимания в кабинетах Геолкома, Юрий Александрович снова едет в Москву. Добившись приёма в Главзолоте, он идёт к его начальнику. Руководил Главкомом тогда Александр Павлович Серебровский… Личность – исключительная!

До этого А.П. Серебровский был заместителем председателя ВСНХ СССР. Практически он участвовал в руководстве всей отечественной промышленностью. Став председателем «Союззолота», он возглавил работу по созданию новых фабрик, рудников, всю сферу деятельности по геологоразведке и исследованиям, связанную с добычей золота в стране. Опыт организационной работы у него был огромный.

Сын народовольца, он в царское время несколько раз был арестован за участие в революционном движении. Занимая в стране ключевые должности, был председателем ЧК по снабжению Красной Армии, Председателем Центрального правления артиллерийских заводов, заместителем наркома путей сообщений.

Жизнь Александра Павловича Серебровского, до последнего времени малоизвестная широкому читателю, похожа на легенду. Родился он 25 декабря 1884 года в Самарской губернии в семье железнодорожного рабочего.

Мать скончалась вскоре после рождения сына, оставив четырёх малолетних детей.

Отец Павел Павлович – активный участник революционного народного движения 70-х годов XIX в. был арестован, после тюрьмы сослан на Урал на 20 лет. В 1905 г. в Уфимской тюрьме скончался брат Александра – Борис. Александру удалось, несмотря на то, что он за свои свободолюбивые мысли был отчислен из гимназии, сдать экзамены за весь курс. Александр учился очень хорошо. Всё ему давалось легко. Природные способности сочетались с запасом неистощимой энергии и настойчивости. Эти качества он сохранил на всю жизнь. Он поступает в Петербургский технологический институт. Его арестовывают (уже не первый раз) и по этапу отправляют в вятскую тюрьму. Он совершает побег и переходит на нелегальное положение.

Снова арест. Вновь побег…

После организации Петербургского Совета рабочих депутатов А.П. Серебровский избирается в его состав, потом – в исполком Совета. Назначается начальником боевой дружины за Нарвской заставой.

3 декабря 1905 года – арест. Его помещают в «Кресты».

…В 1906 году по военному призыву направляют во Владивосток в минную роту. После восстания на миноносце «Грозящий» (17 октября 1907 г.) он получает 15 лет каторги.

Когда каторжные работы были заменены на службу в дисциплинарном батальоне, он совершил побег, при котором получил ранение. В Уфе ему помогают переправиться в Москву, затем – во Францию и Бельгию.

За 15 лет (1902–1917) его арестовывали девять раз, около трёх лет А.П. Серебровский пробыл в тюрьме, совершил четыре побега.

Попав в Брюссель, он овладел французским и немецким языками. Окончил Высшее технологическое училище, став инженером-механиком. В 1913 году в Брюсселе издаётся на русском и английском языках его работа «Теория и практика термоизоляции».

В 1913 году под чужим именем он прибывает в Россию. Невольно вспоминается судьба алданского самородка Вольдемара Бертина. И в который раз поражаешься всплеску человеческой активности в начале двадцатого века. Её неукратимости…

* * *

После революции, в 1920 году, Совет Труда и Обороны назначает А.П. Серебровского председателем Бакинского нефтяного комитета, с чрезвычайными полномочиями.

* * *

Председателем «Союззолота» А.П. Серебровский становится в 1927 году.

…С волнением вошёл Ю. Билибин в кабинет высокого начальства. Сможет ли А.П. Серебровский оценить ситуацию? Её уникальность? Молодой геолог только позже в полной мере оценит масштаб человека, с которым предстояло решать судьбу Первой Колымской экспедиции.

И наше поколение мало знало о А.П. Серебровском. Это сейчас его именем названа одна из улиц в городе Алдане, прииск…

К моменту назначения А.П. Серебровского председателем «Союззолота» он был уже опытным специалистом в нефтяной промышленности.

Предложение возглавить золотую промышленность А.П. Серебровскому сделал И.В. Сталин. Специалисты Госплана уже думали о первой пятилетке, о необходимости иметь ресурсы для её проведения.

А.П. Серебровскому надлежало снова ехать в Америку, но уже учиться добывать не нефть, а золото. Предстояло увеличить его добычу в стране вчетверо.

В Америке на лучших рудниках и приисках Калифорнии, Колорадо и Аляски, где немало трудилось выходцев из России, он вникал в суть дела досконально, определял то, что необходимо для отечественной золотой промышленности.

Придёт время, и А.П. Серебровский, выступая на XVII съезде партии, как о несомненном успехе доложит о работе Алданских приисков.

В начале 1935 года доклады А.П. Серебровского и Э.П. Берзина (начальник треста «Дальстрой») будут заслушаны на заседании Правительства СССР. Деятельная натура А.П. Серебровского скажется и на теоретическом осмыслении порученного ему дела. В 1936 году выйдет его книга «На золотом фронте», посвящённая в основном поиску новых месторождений золота.

Это будет чуть позже, а пока…

Выслушав напористого молодого горного инженера, Александр Павлович спросил, пожалуй, о самом главном:

– Как вы перебросите немалый груз за полтысячи километров в глубь тайги?

– Регулярные, хотя и редкие, рейсы из Владивостока беспокойства не вызывают. В Оле найдём лошадей, заранее сообщив об аренде телеграммой.

– У нас нет сведений, чтобы большая партия поисковиков с побережья Охотского моря добиралась до Колымы.

– Существующая с прошлого века ольская тропа позволяет доставку груза как зимним путём на оленях, так и вьючно на лошадях, – отвечал геолог.

…Серебровский поверил Билибину. Он распорядился, чтобы трест «Союззолото» перевёл Геолкому 650 тысяч рублей на экспедицию Билибина.

Необходимо было изначально два миллиона. Экспедиция была рассчитана на полтора года. Состояла она из двух партий. Собственноручно составленную смету расходов урезал безжалостно сам Ю.А. Билибин.

Деньги были выделены целевым назначением. После этого Геолком даже не потрудился дать экспедиции письменное задание. В Комитете к тому же не владели данными о Колыме.