Текст книги "Ностальгия по родным корням"

При кровавых столкновениях многие земли обезлюдели и на правобережье. Царь перевёл на земли покорённого ханства многих русских из своих городов, сёл и областей. Заботясь об экономическом будущем завоёванных земель, оставшимся в живых в крепостях за пределами Казани, пожаловал семена, коней, серебра, даже одежду.

Обеспечение безопасности Казани, Свияжска, требовали создания прежде всего опоры среди местного населения. Проводником такой политики была и Православная церковь. Одновременно с покорением завоёванного населения – уже в 1555 г. – в Свияжске основывается Богородицкий монастырь, а архимандриту передаются исключительные права на проведение религиозно-феодальной политики вплоть до свершения суда над монастырскими людьми по всем видам преступлений.

Начинается процесс активной колонизации завоёванных земель. Вскоре после подавления населения непокорная его часть, главным образом феодальная верхушка, изгоняется, земли татарских феодалов переходят во владение монастырей, русским князьям, татарским мурзам и служилым татарам, оказавшим услуги московскому царю при взятии Казани. На правобережье, например, Свияжскому монастырю «отписаны деревни Албаба, Молвино да Нагая; Большие и Малые Хозящевы; Араловы, Исаковы горы. Князю Андрею Ивановичу Ростовцеву – деревни Каиньки, Утяково и другие с их землями».

Перечисленные пункты ещё восточнее Молькеевского края.

А вот «Киншелеево на Кубне (уже теплее!) числится за Андреем Кудреевым. Бикшеихово, Мерденя, Албабы, Таваума, Давлизарово, Яшасиры и Белые Воложки – Лариной». Эти уже рядом.

Однако Шугузданов, Кошлауш, Четаево и земли от р.  Цивили и между р. Труяром, отписанные тоже Богородицкому монастырю – это уже много западнее Молькеевского края…

Почему землеустроители так далеко перескочили молькеевцев и умалчивают о его населённых пунктах? Их ещё не было к 1565 г., в коем было завершено составление «Межевой книги»? Или прибыли позже как вольные колонизаторы?

Эти вопросы будут рассмотрены ниже.

Политика колонизации привела к значительной миграции населения. Во-первых, освобождённые из плена наделялись землёй. «В Бурундуках, в Нурдалатове, в Барышеве чуваши, татары, новокрешены да (освобождённые) пленные вперемежку ту землю пахали». Это широко практиковалось. О чём приведено много свидетельств в «Писцовой книге» по поселениям нынешнего Кайбицкого района.

Во-вторых, на колонизацию захваченных территорий были привлечены крестьяне из Нижегородской, Вологодской и некоторых других губерний. Предоставление земель таким хозяйствам, естественно, оговаривалось в государственных бумагах с указанием мест поселения.

А среди них молькеевские не значатся!

Прибывшие из Руси наверняка были русскоязычными.

А тут сидят тюркоязычные. После завоевания Казани в Молькеевских краях население кардинально не менялось, иначе оно было бы зафиксировано в государственных актах.

В книге «Описание и межевание Свияжского уезда» упоминаются поселения (проводились в 1565–1567 гг.), записанные (т. е. задокументированные землеустроителями) за новыми владельцами, например, за мещерскими татарами, сподвижниками Шах-Гали и русскими – Муратово, Кобозево, Кинчелеево и др.

В Казанском ханстве у крестьян была общинная форма землепользования. Ясачные крестьяне, вероятно, были переписаны ханскими властями – иначе как изымать ясак? Но во время войны бумаги были уничтожены.

Ясачные были экономической опорой не только хану, но и царизму. Поэтому царское правительство пыталось сохранить земельный фонд ясачного населения в неприкосновенности, для этого даже ввело термин «владение землёй по старине», «без дач» – т. е. дарения.

Вероятно, земли и сами крестьяне Молькеевского края были переоформлены ясачными, поэтому они и были обойдены переписчиками.

По описи, составленной Иваном Болтиным и данным всеобщей переписи, сделанной позднее другими, спустя 45 лет, доля ясачных неописанных земель составила 11 %.

Ещё одна деталь: крестьяне деревень и сёл, подаренные Иваном Грозным своим князьям и воеводам, позже стали крепостными.

А население молькеевских никогда не были крепостными – деталь, на наш взгляд, подтверждающая, что они были ясачными.

Выше в самой общей форме охарактеризованы причины смены состава населения, хлынувшего на правобережье. Отчасти, следовательно, и в интересующем нас регионе в ХV – ХVI вв.

Ответы на затронутые в начале раздела проблемы будем искать в событиях, пунктирно обозначенных выше. Поиски эти, возможно, помогут определиться и с национальной принадлежностью предков.

Когда обосновались здесь наши предки?

На этот счёт есть разные версии.

Документов, способных пролить свет на проблему, нет.

Остаётся полагаться на косвенные доказательства, на предания, легенды и строить догадки.

Науке известно, что в этих краях люди проживали ещё в середине II тыс. до н. э. Об этом свидетельствуют археологические находки Срубной культуры в чутеевских и больше-тябердинских раскопках. На территории последних есть находки, относящиеся к VIII в. н. э. Следовательно, регион был обитаем с незапамятных времён.

Но края эти были далёкой окраиной и Волжской Булгарии и Казанского ханства. А потому даже во времена Золотой Орды и позже не были защищены от набегов кочевников и ушкуйников. Поэтому охотников создавать здесь постоянные поселения тогда было немного.

Таябинское городище²⁰, возникшее здесь не позднее IХ в., вероятно, было сторожевым укреплённым пунктом на западной окраине Булгарского государства, противостоявшим набегам ногайцев и ушкуйников.

Но нас интересует время поселения наших предков.

Перечисленные выше сёла возникли не единовременно, следовательно, и причина появления их здесь, выходит, была не одна, и тоже разная.

Одной из них могла быть, как упоминалось выше, официальное принятие Волжской Булгарией ислама.

Другой – разорение Волжской Булгарии войсками хана Батыя. Уцелевшие разбежались. Некоторые бежали и дальше – даже до Литвы.

Были ещё причины, заставившие людей покинуть насиженные места и податься сюда: вторжение Тамерлана на булгарские земли; частые нападения ушкуйников на булгарские торговые города; грабительские набеги князей русских.

Это с одной стороны.

А с другой – параллельно – в ХIV – в 1-й половине ХV в. – шло активное заселение и освоение богатств края в ходе стихийной народной колонизации с севера.

Характерна была разбросанность осваиваемых территорий: вперемежку с освоенными имелись десятки вёрст неосвоенных.

В юбилейном издании «Кайбицы – край мой родной»²⁰ сказано, что большинство селений Молькеевского края основано в ХVII в. Однако, вероятно, некоторые из них появились как минимум на столетие и даже много раньше.

В воссоздание истории заселения края поистине ценный вклад внесли А. Пчёлов, Д. Исхаков и другие исследователи, успевшие записать предания и легенды местных жителей, пока были живы хранители и знатоки старины²¹.

По преданиям, самым древним из селений Молькеевского края является Старое Тябердино. Его основали два брата: Карамыш и Тугаш. Они были из «арабов», что маловероятно. Ибо имена основателей и их сыновей звучат явно на основе тюркского языка. Легенда об их «арабизме» бытовала, видимо, потому, что надписи на могильных камнях выполнены арабской графикой.

Старший сын одного основателя выделился; на правом берегу Кубни расчистил лес и основал Большое Тябердино.

Случилось это более 600 лет тому назад. Лет 170 назад материнское селение, тоже находившееся на правом берегу Кубни (Иске йорт), перебралось на левый и отстроилось на нынешнем месте с. Старое Тябердино, рядом с сохранившимся поныне лесом.

Теперь речь о реалиях. Деревня «Теребердеево» упоминается в «Писцовой книге» Свияжского уезда за 1565–1567 гг. На кладбище с. Старое Тябердино зафиксированы два надгробных камня: на могиле Тимаша, сына Карамыша; и на могиле Тянгребирде, сына Тугаша – помеченные соответственно 1531 и 1550 гг. Примерно в эти же годы (однако явно в ханские времена) основано Чутеево²².

Чутеево – село не кряшенское. Но при сборе материалов старины в нём получены такие важные сведения, которые с лихвой окупают пару посвящённых ему абзацев.

Село пошло не от одного рода. Согласно одному преданию первым поселился Чути (имя) «со стороны Казани» примерно девять поколений назад. По иному преданию деревня пошла от трёх предков «со стороны Арзамаса». Другие подтверждали эту версию: «…мы арзамасцы или «нижгар» (Нижний Новгород), что со стороны Сергача лет 360 тому назад (записано в 1912 г.) пришли Кариевы – Шари нәселе; со стороны Тетюшей – ещё один «род». А третий – «со стороны Чистополя – Караматбаша».

Когда они переселялись, тут якобы уже существовали десять мусульманских (?!) селений – Тэрбит, Ырым, Соравыл, Эрэ, Буа, Хузя Хасан, Мэлки и Кырбашы (возможно, что речь идёт и о тюркоязычных поселениях, ныне оказавшихся за пределами Молькеевского края; например, в Янтиковском районе Чувашии). Четыре предка пришли сюда «после религиозной войны» (имеется в виду 1670 г., когда чутеевцы восстали против насильственной христианизации (?).

Нет ничего невероятного в том, что в рождении и развитии села принимала участие не одна группа переселенцев. Появление каждого фигуранта, видимо, было мотивировано причинами, изложенными выше.

Перейдём к кряшенским деревням.

Соравыл (полное название «Янгузин-Суринское»). Ещё в дни моей юности в километре от него начинался Соры урман – этакий далекий намёк на Суринские края, облюбованные потомками булгарских сувар. И действительно есть сведения, что несколько первопоселенцев (Ак Дэмин, Сары Дэмин, Кара Дэмин, Чукрин и Янхужа) прибыли сюда со стороны Суры. По одним данным они были мусульманами (скорее всего – тюркоязычными), по другим – чувашами (язычниками). Основателю с. Янгильде вначале понравилось место на левом берегу Кубни, напротив Чутеева. Но позже, под давлением чутеевцев, село перенесли на возвышенность – ближе к лесу.

Перемещения населения на дикое поле из Руси диктовались как поступательным развитием феодального способа производства, с одной стороны, так и бегством населения из районов военных столкновений – с другой.

Была и третья причина. Ещё до взятия Казани русские воеводы, потерпевшие немалый урон от местного населения Горной стороны, на десятки километров оттесняли коренных жителей как от самой Казани, так и от крупных рек. Хозяйственное освоение земель шло, так сказать, не только вахтово-экспедиционным способом на период сезонных сельскохозяйственных работ, но и созданием на них новых поселений и возрождением селений изгнанных коренных жителей.

Участившиеся нападения на Казань великого князя московского и ответные походы на Русь казанского хана не оставляли в покое мирное население. Особенно страдали от этого крестьянские хозяйства, расположенные вблизи маршрутов воюющих сторон. Со стороны Москвы сухопутные войска обычно шли через Коломну – Владимир – Муром – Сергач – Цивильск – Козловку. С небольшими отклонениями от этого маршрута шли ответные походы казанцев.

А в год падения Казани русские войска прошли к Свияжску и другим маршрутом. Когда войска Грозного потянулись на Казань, крымский хан в поддержку казанского направил свою армию на Москву. Против них царь выставил своих – под воеводством Петра Щенятева и Ивана Турунтая. Недалеко от р. Пьяна к ним подошла подмога – 30-тысячное войско касимовских татар (среди их войск 10 тысяч являлось мордвой). А у р. Алатырь к ним присоединились и темниковские татары князя Еникея. Битва с крымскими янычарами Давлет-Гирея не состоялась. И перечисленная группа войск прошла к Казани южнее традиционного маршрута – предположительно через Рязань по южному маршруту²³.

Итак, об истории сёл Старое, Большое Тябердино, а также Янгозино-Суринское и их основателях есть более-менее обоснованные сведения.

Об остальных – о Хозесанове, Молькееве, Старых Курбашах и Баймурзине – сведения ещё скуднее. Приходится опять обращаться к преданиям.

…У некоего мужика было трое взрослых сыновей. Собрал он их однажды за столом и сказал: «Сынки мои, опора и надежда моя! Видите, что творится вокруг? Не жить нам здесь, не оставаться вековать. Садитесь на своих коней и держим путь прямо на солнце, на юг. На расстоянии дневного перехода начинается дикое поле. Пустоши. Сказывают: места там глухие, лес дремучий, но земли те богаты водой, дичью, сенокосными и бортными угодьями. Надо укореняться там – подалее от неспокойных мест. Слыхал: балуют иногда там кочевники, да ведь и мы не лыком шиты – оборонимся. Где чей конь на склоне дня остановится – пусть каждый там и обоснуется. Ну, с богом!»

Откуда выехали? Узнаем позже.

За день братья проехали километров сорок-сорок пять, столько, сколько может пройти конь с поклажей.

Конь Хузя Хасана остановился у речки Инеш – здесь возникло Хозесаново.

Конь Мялки протянул ещё километров пять и припал к р. Ырым (Урюм) – там сегодня стоит с. Молькеево.

Конь Корыбаша (Кырбаш, Курбаш) оказался выносливее всех – дотянул до р. Кубни (возможно и далее версты на три). Деревня, которую он основал, называлась Иске (Старые) Кырбашы. Югары, или Яңа Кырбашы, следовательно, является производным от Старых.

Однако тут есть некоторая неясность: за р. Кубнёй, в километрах трёх, на возвышенности стоит деревня, которая в старых документах тоже называлась Кырбашы и тоже Иске. Жители её считают, что она образовалось раньше, чем Мәлки Кырбашы и что основатели её были татары. Поля этой деревни (я некогда пахал их, будучи трактористом МТС), знаю, смежны с полями Нижних Курбашей. Отсюда «кыр башы», что означает конец поля – вот ещё одна версия названия.

Не означает ли это, что сегодняшний Түбән (Нижний) Кырбашы, уже слившийся с Верхним (ныне ставший Молькеевом), возник как «филиал», сидящей на конце поля д. Старые Курбаши (Буа)? Это, так сказать, информация для размышления.

Одинаковые названия создают путаницу. Поэтому одну переименовали в Старое Буа (за неимением приличного водоёма здесь соорудили плотину на речушке – получился пруд – буа).

Вернёмся к легенде. Откуда же выехали братья – добрые молодцы?

По одной версии предки их были выходцами «со стороны Чистая», сами являлись «потомками «породы» Ульбия». Другими словами – с территории Волжской Булгарии.

По семейным преданиям Ишбулдиных, в 1552 г. предок их Ишбулды оборонял пригород Казани под командой ногайского военачальника Улу-бея²⁴. Косвенным подтверждением версии является посещение могилы Хужа Хасан-бея, находящейся между Хозесановым и Молькеевом, поломниками из Заказанья, а также из сёл Чутеево, Бакырчы, Чэчкаб, Акзигитово (Хузя Хасан был, возможно, лицом духовным. Вероятно, поэтому удостоился такого почитания).

По другой версии братьев было четверо. Возможно, четвёртым был их отец – влиятельная личность – Баймурза. Изгоняли же русские от Волги всех! Братья (или семья), по-видимому, имели ногайское происхождение, на наш взгляд, легенда о братьях (или семьи) имеет косвенное подтверждение того, что по документам 1774 г. (см. ниже) ко времени переписи, в деревнях, основанных братьями, была примерно одинаковая численность мужчин).

Другая группа основателей Баймурзина была, очевидно, из мишарей. Население района д. Бакырчы баймурзинцы называли, например, татарской стороной, а района Кайбиц – «лыкыр ягы». Так мишари Чистопольского уезда называли казанских татар.

По легенде, записанной А. Пчёловым, некоторые жители Баймурзина переселились сюда из д. Токаево (Тугаево) Цивильского уезда (ныне Зеленодольский район РТ). Другой житель сообщил, что Мурза-бабай – выходец из деревни Эрэ.

Это была уже зацепка! Эрэ – второе название д. Тугаево. Распутыванием загадки родовых корней Баймурзина занимался и академик М. Ахметзянов, исследователь татарских шеджере (родословных). Ему удалось подтвердить вероятность сообщений корреспондентов о причастности их к братьям Кугей-бий, Кугеш-бий, Айдар-бий и Ислам-бий – к основателям деревень Кугеево, Кугушевы, Айдарово и Сламово. Усилиями двух исследователей удалось установить: да, Морза-карт имеет причастность к обосновавшимся на р. Арэ «во время разорения Булгара и Казани» (1390) и что этнические основы его восходят к кипчакско-ногайскому миру, правда, тесно связанному со Средним Поволжьем²⁵.

Подтверждение преданий о Хузя Хасане и Баймурзе внушает доверие и к преданиям об остальных братьях-основателях Мәлки и Кырбашы. А это значит, что легенда об одновременном заселении этих четырёх деревень имеет под собой реальную почву.

Я измерял по карте расстояние между вышеназванными селениями и Молькеевским краем – 45–50 км. Соответствует дневному пути коня с поклажей по бездорожью.

И если вспомнить, что ко времени основания с. Чутеева в окрестностях уже «сидели» 10 мусульманских селений (а Чутеево существовало ещё во времена ханства), то и упомянутые селения Молькеевского края (за исключением Полевая Буа, Куш-Куль, Александровки и Камылова – эти выселки из материнских) существовали ещё во времена Казанского ханства.

Через 20 лет после падения Казани русские власти предприняли попытку, так сказать, инвентаризовать приобретённые земли и население. Афанасием Болтиным были составлены «акты исторические и юридические и другие Грамоты Казанской и соседственных губерний, собранные Степаном Мельниковым»²⁶.

А в 1602–1603 гг. Иваном Болтиным составлена «Писцовая книга». К середине ХVII в. перепись населения была завершена. Описаны дворы, люди, граждане острожков, сёл и деревень, поместий, дворцов и монастырей. Описаны все земли, кроме ясачных. Стараясь создать из них опорную социальную группу, к ясачным царское правительство относилось лояльно…

Платили ясак хану – стали платить царю. Списки ханских времён, увы, не сохранились. Но ясачных и их земли новые власти никому из новых землевладельцев не передавали, их не трогали.

Молькеевские, значит, и при ханстве были ясачными.

Итак, заселение края шло переселенцами с двух сторон:

1. С северо-запада, с русских земель, нижегородцами (Большое Подберезье), арзамасскими мишарями (Чутеево), мишарями и чувашами со стороны Суры (Янсуринское), предприимчивыми колонизаторами пустошей.

2. С северо-востока – Нагорной стороны Волги, потомками осевших здесь людей после разорения булгарских и казанских земель («чистайскими» кипчако-булгарами).

3. Часть населения края (Старое и Большое Тябердино) проживала здесь с незапамятных времён.

4. Не забудем об аборигенах, представленных здесь финно-угорскими племенами.

Таков исходный «материал», из которого в течение последних нескольких веков формировались молькеевские кряшены.

О национальных корнях молькеевцев

Вспомним об исходном «материале», из которого могли формироваться молькеевские кряшены (см. выше).

И кем они стали спустя столетия на столь богатой разнокомпонентной почве?

Не такой уж это простой вопрос, и нет на него и простого ответа. Вот почему многим историкам-исследователям на протяжении двух последних столетий не удавалось отыскать на него удовлетворительного ответа. Было высказано множество соображений.

Были исследователи, считавшие, что молькеевские кряшены – потомки вотяков (И. Смирнов)²⁷, финнов (Ш. Марджани)²⁸. Н. Спасский и Г. Саттаров²⁹ видят их происхождение из болгарского племени челмата, куль, саба и финнов. Г. Юсупов – от отатарившихся чувашей, буртасов. Другие исследователи (Миролюбов, А. Риттих)³⁰ сообщают, что кряшены Молькеева и Старых Курбашей, согласно преданиям, «из татар мещеряков крещёные».

На наш взгляд, перечисленные исследователи грешили тем, что всё население пытались рассматривать как некий табор прибывших и одномоментно вывалившихся здесь в семи изначальных селениях. Такой подход к оценке ошибочен и, естественно, не может считаться достоверным и приемлемым.

Точка зрения Риттиха и Миролюбова, похоже, ближе к истине; но… по отношению лишь к некоторым группам, ибо население двух Курбашей тоже было неоднородное. Близка к приемлемой, пожалуй, точка зрения Л. Арсланова, Н. Спасского и Г. Саттарова. «Кряшены эти, – считают они, – булгары-татары, испытавшие на себе влияние угро-финнов. Говор молькеевских кряшен, – подчёркивает Л. Арсланов, – существенно отличается от нагорных говоров среднего диалекта… это самостоятельный говор, который по своим фонетическим особенностям сходен с говорами мишарского диалекта татарского языка, заметно влияние чувашского».

Из приведённых выше предположений, наиболее сомнительным и маловероятным, по нашему мнению, кажется тезис «отатарившиеся чуваши», высказанный Г. Юсуповым.

Взгляните на карту сегодняшней Республики Татарстан. Одиннадцать селений Молькеевского края, как Крымский полуостров в море, выдвинуты на территорию, с трёх сторон заселённую этническими чувашами. И только на юге «омывается» татарами-мишарями. При бездорожье тех лет это был хорошо изолированный анклав, население которого было обречено вариться «в собственном соку». Как же, спрашивается, могли отатариться чуваши, находясь практически в собственном чувашском окружении?

Куда проще было им очувашиться. Но коль этого не случилось, остаётся только восхищаться их стойкостью при сохранении основы своего этноса.

Из приведённых выше исследователей ближе к истине, думается, Л. Арсланов и разделяющий его точку зрения в этом вопросе Ю. Мухаметшин. Во-первых, потому что последний рассмотрел точки зрения всех предшественников. Во-вторых, именно это позволило ему полнее и многостороннее учесть материально-культурные, социально-экономические, природно-географические факторы, обусловившие отличия молькеевских кряшен от прочих.

«По языку, – считает Ю. Мухаметшин, – молькеевские кряшены – мишаре, по быту у них много общего с низовыми чувашами».

Определение Ю. Мухаметшина можно лишь дополнить, впрыснув в этот коктейль от себя ещё примесь крови аборигенов – старо-тябердинских «арабов» и представителей угро-финских народов-черемисов. Последние при дележе пирога в виде земель Горной стороны после падения ханства, правда, были изгнаны и частично истреблены слугами царя Ивана. Более покладистые, видимо, остались, смешались с поселенцами позднейших времён и внесли свой вклад в формирование своеобразия молькеевских кряшен. Об этом напоминает, например, сохранившаяся фамилия «Черемисовы» в Хозесанове. Зафиксированы посещения потомков черемисов Чирмеш-горы в Старых Курбашах в сравнительно недавние послевоенные годы с целью преклонения перед памятью предков.

Есть ещё детали, относящиеся к национальной принадлежности молькеевских кряшен – официальные документы властей.

…Иваном Болтиным, помимо крестьянских дворов, были записаны «люцкие», «бобыльные» и ясачные (т. е. выплачивающие ясак) татары. Упоминаются и служилые татары.

Всё население завоёванного ханства, кроме служилых татар, независимо от национальности, назывались тогда «чювашами». Коли человек ясачный – значит, «чювашин».

Вот один пример: в 1642–1643 гг. д. Ашерма по Арской дороге называется татарской. А истцы её в одном спорном деле называются «чювашами». Там же Тогонай Давледкильдеев, Тууш Тянеев называются то ясачными татарами, то ясачными чувашами, что, видимо, было равнозначно.

Таким образом, слово «чюваш» в приведённом случае употреблялся не как этнический, а как социальный термин. Исследователь Д. Исхаков в своей монографии «Историческая демография татарского народа» на многочисленных примерах из деревень и починков населения Галицкой, Алтайской, Арской и Алатской «дорог» и Мензелинского уезда Оренбургской губернии подтвердил применение термина «чюваш» именно в указанном выше смысле. И такая практика в российском документообороте, по его мнению, продолжалась вплоть до начала ХVIII в.³¹

Запомним это.

А как обстояло с этим у молькеевцев?

Обратимся к официальным документам. В ревизских сказках 1774 г. этнический состав их представлен в следующем виде³².

Из документа следует:

а) в этническом плане молькеевские кряшены неоднородны;

б) этнический состав представлен татарами и чувашами;

в) к 1744 г. процесс крещения молькеевских поселенцев только начался (из 889 мужчин окрещены 44);

г) в Хозесанове (63), Нижних Курбашах (68), Старых Курбашах (77), Баймурзине (70) примерно одинаковое количество мужчин, что указывает примерно на одинаковое время появления и на равномерное размножение здесь первопоселенцев, т. е. подтверждает легенду о трёх (четырёх?) братьях, одномоментно прибывших сюда четыре-пять поколений назад к 1774 г.

А в Молькееве численность мужского пола составляла 100. Отчего вдруг такой демографический взрыв?

Не означает ли это, что новопоселенцам помогали в этом сохранившиеся аборигены?

А ещё здесь уместно вспомнить легенду, что в Молькееве некогда стояла мечеть. Её демонтировали и перевезли в Багышево (в 18 км отсюда).

В итоге получается великолепный коктейль из пришлых потомков ногайцев, мусульман (мишарей) и аборигенов (черемисов), из коего произошли молькеевские кряшены! Есть от чего потерять голову при определении их национальных корней.

Некоторые (кроме мусульман) до этого, видимо, пребывали в язычестве, ибо их христианизация прошла в основном без особых потрясений. Хотя (по преданиям же) в Баймурзине и Хозесанове имелись выступления против христианизации. А в Чутееве было окрещено не более полтора десятка дворов. Задокументировано, что на этой почве здесь были волнения: для подавления жителей сюда двинули войска, но основное население не изменило своей вере³³.

Но отметим главное: применительно к молькеевцам нарисованный выше принцип «определения» национальности переписчиками не сработал!

В Хозесанове, например, часть татар, хотя и записана ясачными, но так и остались татарами. А большинство мужчин (в 1774 г. учитывались только они) записаны чувашами. А население Старых Курбашей, и ясачные и новокрещёные, записаны чувашами. Ошибка переписчиков? Вряд ли.

Возможно, наряду с поселенцами, прибывшими примерно двумя столетиями раньше переписи из Заказанья (Чистай ягыннан), здесь сохранились, размножились и смешались с ними аборигены с угро-финскими корнями. (По свидетельству моего отца – он 1884 г. р. – на южном от села пригорке проживали черемисы. Гора и поныне называется Чирмеш тавы). Вероятно, что переселенцы из Заказанья сами были потомками общих предков язычников – булгар-татар с примесью иных кровей.

Зафиксированный этнический состав группы молькеевских кряшен (за исключением населения Янсуринска) навевает сомнения и побуждает к размышлениям.

Если колонизаторы-братья (Хузя Хасан и Баймурза) из приведённого предания были потомками заказанских татар (есть указания, что они из племени ногай или мишарей, то третий брат – Кырбаш – тоже должен быть из них. Однако потомки его в ревизской сказке зафиксированы «чювашами». Маловероятно, чтоб у одного отца двое сыновей были, скажем, нугаями, а третий – иной национальности…

Отсюда сомнение: а на берегу ли Урюма один из братьев распряг своего коня? Ведь Старая Буа первоначально тоже носила название Старые Курбаши! А его население, как утверждают сами буинцы, было татарским (вероятно, мишарским) и они поселились здесь раньше нижнекурбашцев.

Если это так, то Нижние (Старые) Курбаши, возникшие на конце их поля (кыр башында), не является ли «филиалом» Старой Буа? Это отчасти объяснило бы наличие мусульманского кладбища в центре Нижних Курбашей.

В этом случае население и Старых, и производных из него Новых, или Верхних Курбашей (Молькеево), состоит из смеси пришлых из Заказанья ногаев, булгар-кряшен, осколков оставшихся здесь аборигенов-черемисов. Неубедительным выглядело бы отрицание у молькеевцев наличия чувашского компонента. Дореволюционные и более поздние исследователи отмечали у них много схожего в материальной и духовной культуре с чувашами.

Это естественно. Длительное пребывание в отрыве от основной массы не исламизированных кипчако-булгар практически в окружении чувашских деревень, бесспорно, наложило свой отпечаток на все сферы существования этой группы кряшен.

Вероятно, исходя из этого, некоторые исследователи (см. выше) указывают, что молькеевские кряшены произошли от чувашей.

Наша реакция на это та же, что приведено выше. Как объяснить тогда татароязычность значительного сообщества людей, находящихся в чувашском анклаве, ежели они были чувашами? Логичнее было бы предположить тихое и незаметное растворение их в родной чувашской среде. Так нет же – они сохранили татарский (а если быть скрупулёзно точным – кряшенский говор), хотя и испытавший, как пишут языковеды, влияние и мишарского говора, и чувашского языка.

Объяснением оценки последнего могут служить географические (оторванность от мест расселения большинства кряшенского населения) и демографические причины. Приведём сведения по составу населения некоторых поселений края за 1859 г.³⁴

Мудрая матушка-природа как правило на 100 девочек создаёт 103 мальчика. Статистика! «Лишние» три мальчика предназначены на заклание при создании и защите семьи, рода, родины и т. п. случаях. Но коль судьба их пощадила, то при достижении брачного возраста возникает дефицит невест, что и наблюдается по приведённым выше кряшенским селениям. А где взять недостающее число невест? В близлежащих окрестных селениях!

Из таблицы видно, что «лишние» невесты имелись в Чутееве.

До принятия молькеевцами христианства такие браки возникали запросто. Не забудем, что казанские татары, чуваши, кряшены ещё и во времена Казанского ханства имели общую этническую основу, восходящую к булгарским корням. Ни те, ни другие ещё не сформировались в самостоятельные нации, между ними не было тех национальных различий, которые наблюдаются позже.

Поэты, учёные и герои-воины были общие. Если одни ещё оставались язычниками, а другие (происходящие, возможно, от кераитов) христианами несторианского толка, то ко временам Казанского ханства их религиозные верования изрядно повыветрились и вряд ли уже составляли существенную преграду. Так что смешанные браки между мишарями, кряшенами и чувашками не являлись редкостью.

Однако по истечении 115 лет после христианизации конкурирующие (даже враждующие) религии поставили меж ними почти непреодолимый водораздел. В этой ситуации женихи селений кряшен нередко стали умыкать девушек из окрестных чувашских селений, благо те тоже были уже одного вероисповедания.

А это не могло не отразиться на языке и бытовых обычаях молькеевских кряшен.

Вот вам и объяснение чувашского налёта на языке и обычаях молькеевцев.

…Непоследовательность переписчиков выразилась и в том, что в материалах III ревизии новокрещёными татарами считаются только жители д. Старые Курбаши, а население остальных записано как «новокрещёные чюваши».