Текст книги "Черная корона Иссеи"

– Даже приблизительно нельзя, – подчеркнула Изольда, поджав ноги и играя седыми волосами Кроуна. – Ведь маленькая ошибка может означать десятки лиг пути. В безводной пустыне такая неточность означает смерть.

– Отец, я бы на твоем месте держала копию столь важного пергамента. Может она где-нибудь есть? – с надеждой спросила Астра. – И трудно поверить, что за много лет никто не перерисовал труд либийца!

– Сожалею, что не уничтожил это свиток. Копию мне точно бы не пришло в голову сделать, – отозвался Варольд, в какой-то миг на его лицо легла серая тень – наверное, это были старые и неприятные воспоминания. – Копии свитка не может быть еще потому, что я сам привез его из Хатиора и здесь почти никому не показывал. А в Либии никто не стал бы копировать карту Хевреха потому, что никому из либийцев не взбредет искать затерянный город – накликать на себя гнев богов и проклятие на свой род. К тому же, для успешного путешествия кроме свитка Хевреха необходима карта города Кэсэфа. Именно ее, как ты поняла, искали в храме на Карбосе люди из братства Пери. На ней обозначен единственный вход в мертвый город и хитроумные ловушки, устроенные на улицах, в храмах и в Пирамиде. Вход расположен в Ущелье Огненного Ветра. Чтобы пройти его и не сгореть в потоках огня, появляющегося неожиданно из щелей в стенах и пастей стерегущих статуй, нужно знать особые заклятия и что-то еще. Ловушек Кэсэф устроил очень много, словно знал, что скоро его темное царство рухнет, и покой гробниц, золото и магические предметы, наполненные древней силой, будут охранять лишь смертоносные механизмы, магия и воинство нагов.

– Наги знают об этом городе? – удивилась Астра.

– Да. Кара-Маат никогда не исчезал для них. Он был и есть важная святыня племени змеетелых людей. И еще существует пророчество: пока Корона Иссеи хранится в Пирамиде, Либия останется безжизненной пустыней, а страна нагов будет возвеличиваться и процветать, – бледные губы Варольда скривились, будто произнесли слишком горькие слова. Он потянулся к чашечке с травным отваром – Изольда опередила, достав фарфоровую посудину и вложив в его руку. – Конечно, наги знают о Кара-Маат, – продолжил он, отпив несколько глотков. – Знают гораздо больше, чем даже хранители древних либийских истин живущие отшельниками в пустыне или в полуразрушенных храмах. Находясь в плену у нагов, я сам видел пергаменты, исписанные на старолибийском и кое-какие вещи, доставленные из Кара-Маат. Еще я тебе открою, дочь моя, что пустыня – не единственный путь в проклятый город. Огромная сеть подземных ходов, которые длятся от страны нагов до либийских городов на северном побережье, тоже связаны с мертвой столицей Кэсэфа. Только никто в здравом уме не рискнет воспользоваться этим путем. Найти выход из темных туннелей, лежащий глубоко под землей, и обширных, как целая страна, невозможно. Мне невероятно повезло, что я выбрался оттуда.

Варольд еще некоторое время рассказывал известное ему о Кара-Маат, нагах, стерегущих мертвый город, и хитростях Кэсэфа, но скоро долгая речь утомила магистра, истощенного болезнью. Астра сама попросила его остановиться и продолжить разговор следующий раз. Потом мэги Пэй открыла сумку и извлекла костяную шкатулку, найденную амфитритами среди развалин у берегов Карбоса.

– Отец, помнишь, я говорила об этой штуке? Рассказывала, какие творит она чудеса, – Астра подошла к магистру Кроуну, присев рядом с Изольдой и положив шкатулку перед отцом. – Я хочу оставить ее тебе. У меня нет времени этим заниматься, а ты мог бы потихоньку играть ей, развлекая себя и сердитую госпожу Рут, узнавать тайны, которые спрятали сюда неведомые мастера. Только будь осторожен, мы едва не погибли из-за шалости с осколком яйца карака – трудно угадать, на какие сюрпризы способна эта вещь.

– Очень разумно с твоей стороны, Астра, – мэги Рут, приподняла шкатулку, разглядывая знаки на серебряных пластинах, восхитительные узоры, выложенные крошечными сапфирами и аметистами. – Мы с магистром умеем быть осторожными, а вот ты часто поступаешь, как нетерпеливая девчонка.

– Самостоятельная девчонка с невыносимым воспитанием! – шутя, напомнил Варольд. Он принял костяную коробочку из рук Изольды, тоже разглядывая тонкую инкрустацию и поглаживая пальцами изящный рельеф. – Народ, который сделал ее, наверное, древнее атрийцев, если нам о нем ничего не известно. Возможно, это были сами хораги, но ведь они никогда не жили в море. Спасибо, Астра, – он поймал ее ладонь и сжал, передавая отцовское тепло и скупо, но душевно выражая благодарность. – Я надеюсь скоро поправиться, и тогда мы с тобой вместе будем исследовать эти опасные тайны и шалить магией. Ведь у меня тоже очень дурное воспитание. Жаль, что прежде не перед кем было его проявить.

– Варольд! Да как ты смеешь! – в глазах Изольды вспыхнуло фальшивое возмущение, через миг она рассмеялась и прижалась к нему с поцелуем, а он, вдруг проявив неожиданную силу, повалил ее рядом с собой на подушки.

– Ну и валяйтесь, – сказала Астра, подняв со спинки кровати шелковый флер с рисунком серебряных лилий. – А я пойду. Дел слишком много. Наша прекрасная «Песнь Раи» будет готова дней через шесть. Тогда я заберу вас из беспокойного Иальса. Подальше, где нет ни Ордена Алой Звезды, ни паладина Лаоренса, ни прочих мерзавцев, разобраться с которыми у меня горят руки. Завтра утром зайду.

Она спустилась по лестнице к выходу. Изольда нагнала ее у самой двери.

– Не смей больше пытать отца про свой Кара-Маат, – заговорила магистр, – он больше ничего не знает. И, к счастью, не может знать. Мало я тебя шлепала по мягкому месту!

– Я уже очень взрослая, госпожа Рут, – сказала Астра. – Сама могу задницу набить кому угодно. Ага, до самых красных пузырей. Пока, – она рассмеялась и выбежала в сад.

– Астра, пожалуйста, будь осторожнее и флер накинь! – успела крикнуть ей Изольда.

Выскользнув незаметно через прореху в кустах жасмина и перейдя на другую сторону улицы, мэги Пэй стояла несколько минут под смоквой, поглядывая по сторонам, убеждаясь, что за домом никто не следит. Этот небольшой особняк, неприметный в пышной зелени сада, Изольда сняла за достаточно большую плату через Митуна Малуна – члена магистрата, враждебно настроенного к паладину Лаоренсу. Изольде очень повезло, что в тот злосчастный день она застала Астру возле дверей таверны, когда та с Карридом Рэббом выносила вещи магистра, чтобы отвезти их в жилище Фирита. Узнав о произошедшем между госпожой Рут и Неромом, выспросив подробности, как Лаоренс ворвался в гномий дом, узнал Варольда и едва не убил его, Астра возгорелась безумным гневом. Она хотела немедленно бежать за Мельничий холм и уничтожить паладина, пока он не пришел в чувство, и весть о Кроуне – якобы воскресшем убийце олмийского короля – не пошла пьяно гулять по Иальсу. Изольде стоило многих усилий, чтобы удержать ученицу от необдуманного поступка, верно еще более осложнившего бы их печальное положение. Потом, ближе к вечеру, пряча Варольда в одной из задних пристроек на дворе магистрата, Изольда и Астра нашли надежного человека. Он, взяв семьсот сальдов, помог обосноваться в этом скромном, но уютном особняке в начале района Идры, где обитали богатые голорцы, поселившиеся здесь недавно, плохо знакомые с тайными порядками Иальса и его опасными властителями. Здесь действительно было тихо и спокойно. Пока. Ведь люди Лаоренса день и ночь старались выследить мэги, нанесшую смертельную обиду паладину, а слуги Башни Порядка были подняты на ноги в поисках мнимого убийцы Луацина. Астра понимала, что рано или поздно те или другие добьются своего, если ей с отцом и госпожой Рут оставаться в Иальсе долго. Поэтому она спешила с ремонтом летающего корабля, который, минуя дороги, посты Ордена и всяких тайных ищеек, доставит в самое безопасное место Гринвеи. Еще Астра опасалась мэги Верды – кто знает, что за мысли роились в ее прекрасной светловолосой головке, растревоженной недавним скандалом с уничтожением «камня душ», сожжением некроманской книги и погромом в ее комнате. Кроме того, Верда была слишком озабочена вестью, что Варольд жив. Ведь с этим известием ее до сих пор безуспешные поиски нитей, ведущих к Черной Короне, обретали новый смысл. Астра даже всерьез задумалась, не согласиться ли с безумным предложением мэги Верды, переданным вчера Карридом Рэббом.

Мэги Пэй постояла немного и пошла по улице вниз к баням Парисны, думая, что если белая паучица – госпожа Глейс – посмеет еще дознаваться о Варольде, она уничтожит ее самым беспощадным образом. То же самое она сделает с милейшим Леосом, если он, после всего произошедшего, посмеет болтать Верде лишнее или, хуже того, приведет ее к летающему кораблю.

Когда Астра вышла из кварталов Идры, и внизу открылся вид на порт, стоящие на рейде корабли, ее посетила неожиданная мысль, что теперь капитан Морас способен ей помочь. Ведь действительно, когда предают лучшие друзья и весь мир кажется перевернутым корнями вверх, почему бы не заключить сделку с недавним врагом, которому, к счастью, знакома справедливость и честь?

* * *

– Сюда, моя принцесса. Прошу, – бард, вскарабкавшись на уступ, нависавший над морем, протянул мэги руку.

Госпожа Глейс вцепилась в нее, совсем выбившись из сил после крутого подъема, и уже тихо раскаивалась, что рискнула идти этим путем, вместо дороги лежавшей поблизости. В сапожках, синих тугих лосинах и короткой коте мэги походила на придворного мальчишку, лишь пышные золотисто-светлые волосы, выбившиеся из-под берета, и выпуклая грудь выдавали в ней молодую женщину. Сзади поднимался анрасец, привычный к горным кручам и тащивший тяжелую поклажу на крепкой, как у быка спине. Ветер развевал черный хвост его волос, дракон скалился на щеке и словно рвался в полет.

Скоро подъем кончился. Втроем они остановились на краю скалы, глядя на плескавшиеся внизу зелено-серые волны, чаек и косые паруса аютанского галеаса, быстро уходившего на юг.

– Наверное, он плывет в Либию, – сказала Верда с затаенной досадой и грустью, показывая на одинокий корабль. – Это прекрасно и немножко грустно.

– А представляешь, насколько прекрасно лететь над землей и морем, как птица? – обняв ее, произнес Леос. – Сердце разрывается от свободы. В груди ветер. И мысли становятся ветром. Все твое тело, будто из воздуха и радости.

– Ты и так ветер, Леос. Меня это пугает, и я думаю, как поймать и покрепче привязать тебя, – мэги схватила его локон, свисавший на плечо, и игриво вскинула бровь.

– Ты лучше вспомни, пернатый, как ты валялся где-то здесь на берегу с кровавой дыркой в животе. Всякая свобода хороша до тех пор, пока в ней есть хоть капля мудрости, – Каррид поставил мешок на землю и размял отекшие пальцы. – Не хочу говорить тебе дурное, не хочу мешать твоему ветреному полету, но, извини, боюсь я за тебя.

– И где ты валялся, Леос, с дыркой в животе? – поинтересовалась Верда.

– Там, – он ткнул пальцем в сторону узкого ущелья, сходящего к воде. – Валялся весь в крови. Боли не чувствовал. Только страх за Светлейшую и злобу от своей беспомощности. Но уже через несколько дней плавал живехонький возле тех камней, – он повернулся к отмели, сверкавшей перловыми бликами на солнце, где когда-то играл с амфитритами и нежился в объятиях Бирессии. – Поэтому, волосатый, я верю только в свободу. И еще в нашего Балда.

– Последнее особо верно. Пошли, – Рэбб поправил мечи, топырившие мешковатую одежду, взял поклажу на плечо и зашагал к усадьбе эклектика: она виднелась за деревьями, словно мрачное надгробие морка.

Всякого, кто приближался к дому с заросшим садом, охватывал страх. Наверное, сама беспокойная душа Керлока хранила это место, заставляя путников обходить его дальней дорогой. Тому же способствовали недобрые истории об заброшенном доме, нашептываемые не только на рынках и в кабаках, но и в стенах заведений более уважаемых. Каррид помнил, каких трудов стоило привести сюда корабельных мастеров, и если бы не штар золотом, не долгие, весьма убедительные заверения Астры, то латать бы дыры в разбитом корпусе Бернату самому.

– Господин Балдаморд, – окликнула мэги Верда, догоняя анрасца. – Я все хочу с тобой поговорить.

– Ну так, – Рэбб переложил мешок, глухо стукнувший содержимым, на другое плечо и замедлил шаг, – говори. Уши у сына Его всегда на месте. Не то что у некоторых ум, – он оглянулся на Леоса.

– Чего ты на меня все дуешься? – спросила Глейс.

– Сама знаешь, девчонка. Я сердит, – Каррид покраснел, на его лбу выступили капли пота. – И буду сердиться, пока на тебя сердита наша Светлейшая, потому что моя душа всегда с ней. Тебе не увести ни мою душу, ни сердце, как ты это проделала с Песнехарем. И мастер Бернат будет на тебя сердиться. Не допустит он тебя до корабля. На сто плевков не допустит – готов спорить.

– Каррид, мы вчера ссорились. Чего ты опять? – Леос тряхнул волосами, и китара зазвенела за спиной. – Хочешь, морды друг другу понабиваем? Давай! Это нам всегда помогало нервы лечить!

– Понабиваем, – хмуро проговорил анрасец. – Когда ум твой на место станет, тогда и понабиваем. А сейчас мне это не интересно.

– Господин волосатик, а не мог бы ты оказать одну маленькую услугу? – спросила Верда, едва успевая за Карридом по узкой каменистой тропе.

– Нет! – коротко и твердо отверг он.

– Да послушай ты, – она схватила его за рукав, вынуждая остановиться. – Мне нужно с Астрой встретиться. Буду у нее прощение просить и еще кое-что скажу. Ты только помоги ее разыскать, а дальше я устрою все сама. Ведь, пойми, пожалуйста, дорогой волосатик, тогда, мы с Леосом встретилась в таверне, как старые знакомые. Только и всего. Я же не знала что у вас троих такой важный и святой союз.

Каррид выпятил в задумчивости челюсть и почесал свободной рукой волосатую грудь.

– Хорошо. Если обещаешь приложить добрые усилия и помириться с нашей Светлейшей, то я помогу, – сказал он. – Не знаю только, что из этого выйдет – слишком она злая на тебя.

Они пошли вдоль каменной кладки к пролому, темневшему между кипарисом и углом дома. Со двора доносился стук молотков и чьи-то голоса. «Песни Раи» не было отсюда видно – Бернат в первый же день снял мачту и крылья. Мастеровые, взявшиеся за ремонт, до сих пор полагали, что имеют дело с вполне обычным небольшим суденышком, мора знает как попавшим на гору за целую лигу от моря. Астра объяснила им странное перемещение судна лишь как «естественное стечение магических обстоятельств», в доказательство забросила неведомым образом булыжник на крышу дома, наговорила еще чего-то, и корабельщики принялись за дело, бормоча молитвы Герму. Работали уже пятый день, не покидая поместья, напиваясь вечерами и кое-как уживаясь со славой этого дурного места.

– Госпожа сердцеедка, – обратился Каррид к мэги Верде, когда они подошли к пролому в стене. – Если ты действительно желаешь поговорить со Светлейшей по-доброму, то тебе не надо задерживаться здесь. В час Раковины она будет в харчевне. Пойдешь туда со мной и накроешь достойный для нашего желудка стол. Жратвы и эля побольше чтоб было. А там уже как получится.

– Спасибо, святейший Балдаморд! Все-таки ты очень милый, – искренне обрадовавшись, Верда наклонилась и поцеловала анрасца в подбородок, так горячо, что тот едва не выронил свою ношу.

Сквозь заросли розмарина они пролезли в сад и направились к покоившемуся у фонтана кораблю. Бернат, завидев гостей, поспешил навстречу.

– Мастер, вино тебе несем, – крикнул Рэбб, снимая из-за спины мешок с двумя пятнадцатиколтовыми бочонками. – И перекусить кое-чего.

– Свеженькое! – крикнул, перепрыгивая через обломок кладки Леос. – Еще балладу о человеке с крыльями.

– Но без головы, – повеселев, добавил анрасец.

Корабельные мастера прекратили стучать молотками и расселись на кипе струганных досок, предвкушая по чашке вина и любопытные вести из Иальса.

– А что за такая госпожа с вами? – спросил Холиг, уже зная ответ и хмуро поглядывая на новоявленную подругу барда.

– Знакомьтесь, Бернат, это мэги Верда, – бард отпустил легкий поклон то ли в сторону Глейс, то ли эклектика. – Величайшая мастерица волшебства и, конечно, цветок божественной красоты!

– Трижды после Светлейшей Астры! – притопнув ногой, уточнил Каррид Рэбб. – Привели на корабль посмотреть.

– Ничего я вам показывать не буду, – проворчал Бернат, нервно теребя себя за бороду. – Без Астры – ничего. Мора-бора! Совести у вас нет! Ну-ка убирайтесь отсюда!

* * *

Переговорив недолго с Бугетом о паладине Лаоренсе, Астра вышла из палатки, шутливым реверансом распрощалась с Киримом, сторожившим вход, и быстренько смешалась с пестрой толпой. Накинув на голову флер, как это делали по обычаю аютанские женщины, пряча половину лица, мэги направилась в сторону порта.

«Почему всегда в этом городе я должна от кого-то скрываться, кого-то опасаться и озираться по сторонам? – думала мэги Пэй, придерживая непослушный шелк возле щеки. – Неужели так будет неизменно? Всякий раз меня будут выслеживать враги, негодяи, у которых нет совести, за то много власти? И наступит ли когда-нибудь время, когда я смогу пройти здесь свободно, не вглядываясь с подозрением в чужие лица и не пряча свое? А может все от страхов, слишком преувеличенных госпожой Рут? Что будет, если я случайно столкнусь с Лаоренсом Неромом? Ему меня не остановить. Ни за что не остановить. И плевать я на него хотела. Пусть он боится. Меня и самой мысли, что Варольд жив! А история с убийством Луацина еще очень далека от завершения. Я уж постараюсь восстановить справедливость!».

Задержавшись возле книжной конторы, поднимавшейся тремя ярусам белого камня и увенчанной острыми башенками, мэги Пэй сдернула флер с головы, прикрыла им плечи. Затем пошла дальше, гордо глядя по сторонам: на господ, собравшихся под портиком и обсуждавших последние писания Тиреха; на стражников, блестевших стальной броней; на мальчишек, сбивавших палками плоды с фигового дерева. От лавок, расположенных в ряд по правой стороне, пестрящих навесами, крашеными вывесками и гирляндами, свитыми на рохесский манер, тянуло запахом снеди, цветочными издыханиями цирюльни, элем и свежевыделанной кожей. Там стоял гул множества голосов, который иногда разрывали выкрики зазывал и бродячих торговцев.

– Сколько стоит? – спросила Астра, задержавшись возле круглой жаровни, где шипели в жиру лепешки.

– С сыром и базиликом, о, госпожа! – пропел коротконогий человечек в фартуке. – Для вас бесплатно – пять шилдов.

– Так бесплатно или пять шилдов? – переспросила она.

– Пять шилдов это и есть бесплатно, для такой красивой, богатой госпожи!

– Уболтал, – Астра рассмеялась и бросила медную монетку в миску – человечек ловко извлек лепешку и, положив на свежий лист салата, протянул ей.

Перейдя на другую сторону площади, Астра свернула в переулок, решив, что пройти к порту лучше возле «Волшебного паруса». На самом деле эта дорога была длиннее, но что-то неудержимо влекло туда мэги Пэй: может, близкая квартирка Аниты, может, таверна, где имел обычай останавливаться Голаф Брис.

Держась в тени, ближе к серым стенам домов, Астра неторопливо ела лепешку, размышляя о том, что Морас Аронд вполне может знать больше деталей свитка Хевреха, чем отец. Возможно, у него даже есть копия этого пергамента или карты города Кэсэфа, ведь не зря же капитан говорил: «если вы на что-то решитесь, то хотел бы помочь»? Еще он сказал, что Давпер жаждет видеть ее в Либии – надеется добиться возмещения за Карбос или просто устроить гибель госпоже Пэй. Гилен Пери даже собирался подкинуть для этого ей копию свитка Хевреха с чуть измененным положением Кара-Маат. «Ну пусть, пусть подкинет! – думала Астра. – Я жду! Я хочу этого! У меня просто нет другого выхода, и я готова прикинуться дурочкой и следовать до поры до времени его фальшивой карте!»

Мэги Пэй пересекла широкую улицу, по которой из порта возили товары к восточным дворам, не замечая, что за ней пристально следит человек в старой неопрятной одежде. Доев лепешку и вытерев пальцы о платок, Астра пошла к «Волшебному парусу». В следующее мгновение кто-то схватил ее за руку. Она рванулась, освобождая ладонь и впуская в себя волшебную силу эфира.

– Тише, госпожа Пэй – людей вокруг сколько. Еще подумают, что вы нервная дурочка, – отпуская ее, сказал Голаф.

– Ах, это ты, франкиец, – она постаралась разыграть безразличие, нахмурилась и отвернулась к площади, но тут же вспыхнула: – Сколько раз говорить, не смей меня так хватать! Не смей подкрадываться, как ночной воришка! Я сожгу тебя когда-нибудь! Вот сожгу следующий раз к шетовой невесте!

– Считай, это уже случилось. У меня сердце запекло, когда я тебя увидел, – он смотрел на нее, словно на милую маленькую девчонку. – Рад, что ты целая и все такая… – он не смог подобрать слов и лишь как-то неуклюже добавил: – … Красивая.

– Да, хорошо у меня почти все, – мэги растеряно пожала плечами. – Вполне неплохо.

Они замолчали, глядя то по сторонам, то друг на друга и чувствуя при этом непонятное волнующее, пьянящее крепко смущение.

– А ты… ты небитый в старом грязном тряпье, – проговорила Астра, дернув его выцветший плащ. – Выглядишь, как нищий бродяга. Чего так, Голаф? У тебя же было столько денег.

– Пожалуйста, отойдем отсюда, – рейнджер увлек ее в тень деревьев, окружавших желтую покосившуюся статую перед имущественной конторой.

– Рассказывай, куда ты дел свои деньги. Прогулял все тридцать штаров? – откинув воротник, за которым виднелся именной медальон, Астра прислонилась к стволу платана. – Прогулял, да? С девками и паладином Гредом в портовых кабаках? Ненавижу паладинов с некоторых пор, – произнесла она, вспомнив о Лаоренсе Нероме.

– А рейнджеры тебе нравятся? – Брис коснулся шнурка на ее шее, вытаскивая медальон и заглядывая в вырез платья, где взволновано вздымалась обнаженная грудь.

– Что «рейнджеры»? – она поймала его ладонь, отнимая медальон.

– Нравятся тебе рейнджеры? – переспросил он неровным голосом.

– Нет. Я только себя люблю. И убери руки.

Они снова на минуту замолчали, каждый по-своему переживал неожиданную, какую-то излишне беспокойную, сумбурную встречу, о которой, наверное, думали тайком в одиночестве, и которую представляли совсем иначе.

– Ты не вспоминала обо мне ни разу? Скажи честно. Пожалуйста, госпожа Пэй, – попросил он тихо, любуясь нежным румянцем на ее щеках.

– Мне очень хорошо жилось, Голаф. Я встретила Изольду. Здесь, в Иальсе. Потом нашла отца. Хотя сначала был слух, что он погиб, – уже не вырывая руку из теплой ладони франкийца, Астра вздохнула. Внезапно ей захотелось рассказать ему все-все, что произошло за последнее время с ней, но она отвела взгляд и лишь добавила. – А магистр жив, к моему огромному счастью. И, представь себе, все у нас хорошо.

– Рад за тебя. А я могу похвастать только тем, что меч купил, – он приподнял полу плаща, демонстрируя изящный и прочный эфес, украшенный зеленовато-голубым бериллом. – Тот самый…

– Синий Зигзаг? – Астра вспомнила, что в первый день пребывания в Иальсе ее ноги несли к лавке за храмом Герма, и ей тоже хотелось приобрести драгоценный меч.

– Да. Тот. Почти все потратил. Еще взял магический плащ с розовыми звездочками. Плащ Обольщения. Помнишь?

Мэги кивнула, пальцы франкийца коснулись ее подбородка.

– Хотел подарить тебе. Знал, что рано или поздно встретимся. И очень хотел этого. Ведь не могли мы так нелепо расстаться, будто чужие люди. А пойдем сейчас ко мне? – неожиданно предложил Голаф. – Здесь рядом – «Волшебный парус».

– Нет, туда пойдем, – Астра потянула его назад, к площади Левиохона. – Я тебе куплю что-нибудь из одежды. У меня еще много денег, а ты такой неопрятный. Пойдем к портовым лавкам, я даже на тебя меньше буду сердиться.

– Нет, госпожа Пэй, – Голаф Брис мягко, но настойчиво остановил ее. – Одежда подождет. Да и зачем тратиться. Очень прошу сначала ко мне, – он наклонился к ее уху и прошептал. – Плащ Обольщения. Я хочу сделать тебе приятное. Сердечно прошу, не лишай меня такого удовольствия.

Они поднялись по скрипящей лестнице на второй этаж. В коридоре, после яркого солнца, купавшего пыльные улицы Иальса, казалось сумрачно. На стенах серебристо-синей краской были нарисованы морские волны и корабли, витые раковины и стайки рыб. Напротив окна с простенка скалился черный гигантский змей.

– Голаф! – Астра замерла, разглядывая картину. – Это же Аасфир. Не слишком похож, но это он – шет дери!

– Я специально взял комнату здесь. Пришлось заплатить пять лишних сальдов, – франкиец зазвенел ключом возле широкой ореховой двери. – Смотрю, на чудовище и думаю, что ее больше нет, но где-то есть ты. А я почему-то здесь.

Они вошли. На столе темнела почти пустая бутыль вина, стояли три чашки, в миске валялась горка объедков. За серо-синей шторой, прикрывавшей правую половину окна, виднелась часть улицы, ведущей к мосту Герма. Широкая кровать была не застлана, рядом стояла корзина и масляная лампа.

– Знаешь, я видела Аниту, – сказала Астра, подойдя к столу. – Недавно. Случайно встретила ее с капитаном Морасом.

– Мне это не интересно, – рейнджер открыл платяной шкаф, поворачиваясь так, чтобы загородить его содержимое. Там лежали кое-какие вещи Ильвы – танцовщицы театра Сафо, с которой он познакомился на днях.

– Франкиец не зли меня. Я выслушала их, и ты выслушаешь теперь меня, – Астра сняла флер, скрутив его небрежно, положила на табурет.

– Только ради тебя, – Голаф еще раз перевернул вещи в шкафу – Плаща Обольщения не было. Это означало, что Ильва ушла, взяв его с собой в школу Сафо, и неизвестно придет ли она сегодня или вообще когда-нибудь. Рейнджер почувствовал нервный зуд, ползущий по спине. Больше всего ему не хотелось ссориться с госпожой Пэй. Сердце застучало сильнее и чаще, чем в тот миг, когда он узнал Астру, идущую к «Волшебному парусу».

– Тогда не возись там, а сядь рядом со мной и слушай, – властно сказала дочь магистра. – Можешь налить себе глоточек, – она протянула бутыль.

Опустив лишние подробности, Астра принялась рассказывать о встрече с Анитой, потом перешла к трагической истории Мораса Аронда, приведшего его в братство Пери и связавшего с Давпером на долгие годы. Брис слушал поначалу неохотно, облизывая мокрые от вина губы и разглядывая грустными глазами госпожу Пэй. Однако история капитана постепенно тронула его, и до самого конца франкиец слушал ее уже с истинным участием, иногда останавливая Астру и выведывая разные подробности.

– Тебе обязательно нужно разыскать Аниту. Помириться с ней, шет порви. Она страдает из-за случившегося на Карбосе. Нужно, Голаф! – настояла Астра, теребя его рукав. – Вспомни, как ты кричал тогда в храме и какие слова про нее говорил. Ты чуть ли не смерти желал ей! А она такого не заслужила.

– Хорошо, я подумаю, моя заботливая госпожа. Еще будет время, – он кивнул головой, и поднял взгляд к мэги. – Лучше бы о себе рассказала. Ведь ты меня тревожила все это время. Слишком. Словно незаживающая рана.

– Да-а? – Астра прищурилась, играя в руке пустой кружкой. – И где же Плащ Обольщения, господин Брис?

– Его вечером принесут или завтра. Но, клянусь, я купил его, надеясь когда-нибудь укрыть им твои плечи и доставить тебе радость.

– Ты врешь. Бесчестно мне врешь. Придумал про плащ, чтобы заманить меня в свою неубранную нору, – Астра встала и отошла к окну. – Ладно, Голаф, я не сержусь. Тот плащ – слишком дорогая штука. Я рада тем, что увиделась с тобой, а сейчас мне надо идти.

– Где ты остановилась? Дом Варольда, говорят, сгорел, – он подошел сзади, положив ей руки на талию – она не вырывалась, как обычно, и Брис поймал губами ее темный с позолотой локон.

– Не скажешь? – снова спросил рейнджер, после нахлынувшего вдруг молчания.

– Пока не скажу. Пожалуйста, не надо меня искать. Не думай, это не каприз – Изольде, мне и отцу приходится скрываться по некоторым серьезным причинам, – мэги повернулась к нему, усаживаясь на подоконник. – И пока не спрашивай о них ничего.

– Астра, – он на миг задержал дыхание и коснулся ее живота. – Ты говорила, что ребенок может быть моим. Это правда? Ты думаешь, что он мой?

– Надеюсь, что так. Прошу даже Раю, чтобы он оказался твоим, – Астра прижала его большую ладонь своей.

– Я хочу, чтобы в тебе росла частица меня. Ты лучшая из всех известных мне женщин. Никогда мне не встретить даже чуточку похожую на тебя, – он потянулся к ее губам с поцелуем. Астра ответила, ощущая вкус его языка и тихое тепло руки, проникшей под складки ткани.

– Моя бесценная принцесса волшебства, не прогоняй меня, – прошептал он, отрываясь на миг и снова привлекая дочь Варольда к себе.

Поясок с нефритовой пряжкой упал со стуком на пол. Астра несколько минут боролась с руками, ласкавшими ее обнаженные бедра, сминавшими небрежно юбку и поднимавшимися выше.

– Шет тебя! Шет, – выдохнула она от его смелого и жгучего прикосновения. Уронила голову на плечо Бриса, впилась в него губами. – Я тоже думала о тебе.

Рейнджер подхватил ее и понес через комнату. Опустил на кровать, сдергивая шнуровку на платье. Астра отвернулась к стене, позволяя ему снять остатки одежды.

– Ты обманул меня. Заманил обещанием плаща, – тихо проговорила она.

– Плаща Обольщения, – Голаф навис над ней, накрывая ладонями заостренные груди.

– Плаща совращения, – Астра обняла его за шею, привлекая к себе.

Он медлил, любуясь линиями ее гибкого тела, глазами, похожими на капли прозрачного пьяного эля, так волшебно мерцающие под длинными ресницами. Потом обрушился, и мэги застонала от сумасшедшего порыва франкийца, ощущения наполнившего ее до глубин. Свет будто померк, следом исчез окружающий мир. Госпожа Пэй чувствовала только могучее тело своего любовника, стремящегося слиться с ней, выплеснуть всю силу страсти, скопившейся после их долгого и горького расставания.

Когда Брис повалился на спину, тяжело дыша, Астра повернулась к нему, потянув на себя смятую рубашку. Они лежали неподвижно, мокрые, пьяные друг от друга. Голаф играл завитками ее волос и думал, как восхитительно добра стала к нему судьба и лукавая богиня Рая. Астра положила голову ему на грудь, перебирая пальцами скрюченные волоски и касаясь языком соленой кожи. Потом легла сверху, разглядывая лицо рейнджера, темно-синие, словно ночной лес глаза, нос с маленькой горбинкой. Провела пальцем по выпуклым, покрытым короткой щетиной скулам, больно и приятно покалывавшей ее.

– Что это, Голаф, – спросила Пэй, разглядев на его шее продолговатые багровые отметины.

– Это… не знаю. А что там, – он погладил ее между бедер, стараясь отвлечь и снова разжечь страсть.

– Не ври. Это следы чьих-то бесстыжих губ. Так? – она села на него верхом и прижала руки франкийца к своей горячей груди.