Текст книги "Чудаки на Кипре (сборник)"

Подошёл старик в длинном, почти до земли пальто и застыл в печальной позе, не отрывая взгляда от какой-то точки за горизонтом. «Моряк, наверное», – подумал Мареев и вспомнил строчки своего же стихотворения:

 
Стоят на рейде корабли,
Как будто птицы прилетели.
За горизонт на край земли
Усталой стайкой птицы сели.
 

– Извините, – не выдержал Мареев, – не знаете, что за белый корабль стоит на рейде? Красавец!

– «Эвтерпа»! Пассажирский лайнер!

– Какое красивое название! Женское имя?

– Муза лирической поэзии и музыки, дочь Зевса. Завтра вечером он отправляется в Грецию.

Поговорив ещё немного и узнав от старого моряка в отставке всё, что его интересовало, Мареев кинулся добывать билет на «Эвтерпу». Следующим вечером, счастливый и какой-то умиротворённый, он отправился на две недели в Грецию.

* * *

Я встретил Мареева в Лимассоле после его возвращения из Салоник. Он с восторгом рассказывал мне о своих впечатлениях от посещения древних монастырей Греции, а встреча с монахами Афона стала для него откровением. Поразило христианское смирение афонских старцев, постоянно пребывающих в молитвах. Казалось, что на них снизошло что-то неведомое обычным мирянам, и Марееву словно приоткрылась эта тайна, и он как будто светился изнутри.

– Знаешь, Александр, тот сон перевернул всю мою жизнь. Это, наверно, было предупреждение, что я жил не так и занимался не тем, встречался не с теми людьми.

– Чем же твоя жизнь была плохой раньше, Всеволод Иванович? Ведь у тебя столько хороших стихов написано. Да и мюзикл собираетесь с Катей Иволгой ставить.

– Что ты, что ты! С поэзией я буду дружить, а вот чёрный корабль попсы намерен оставить навсегда. Не моё это! Слава Богу, что во сне я свалился с него в воду. Но не сразу удалось отцепиться. Потом был ещё один странный корабль, «Мельпомена», там никто не слышал меня и не понимал. Мир глухих и безразличных, что ли?

– А дальше как? С мюзиклом как будет? – не утерпел я, чтобы не полюбопытствовать.

Ответ Мареева меня озадачил:

– Опять тот же самый сон приснился мне здесь, на Кипре. Прилепился и никак не отлепится. Я к Жоре Жиличу поеду! В Новороссийск.

Чудеса, да и только! В тот день, когда в Амстердаме празднуют День Апельсина, или, как его ещё там называют, День Королевы, Марееву снится сон, в котором он падает с чёрного корабля в море на рейде Лимассола! Потом на Кипре он бросается вдогонку за лайнером «Эвтерпа», видимо, за музой поэзии. Как эти два события между собой связаны? Как?

На Рождество Всеволод Иванович позвонил мне и сообщил, что они с Жорой Жиличем отправляются паломниками по православным святыням Греции и Кипра.

И это было то, о чём я сам уже давно мечтал.

У синего моря

Соня остановилась в отеле «Жасмин» в Лимассоле. Выбирала через Интернет и не прогадала. Вторая линия, но до моря пять минут ходу: перейти дорогу, затем парк, и вот оно – море! Городской пляж, но какая ей разница! При её финансах – самое то! Перед тем как оформляться, попросила менеджера показать её номер. Посмотрела и обомлела: гостиная с телевизором, спальня с широченной кроватью, отдельная кухонька, просторная ванная, два огромных балкона.

– Так это же апартаменты! – не смогла скрыть эмоций Соня.

– Да, мадам! Апартаменты, – вежливо подтвердил немолодой киприот.

– Я одна. Скидка будет?

– Да, мадам. Десять процентов скинем.

– А завтрак? Завтрак тоже входит в цену? – деловито допытывалась Соня.

– Завтрак стоит пять евро. Дополнительно.

Получилось, что номер с завтраком будет стоить ей пятьдесят евро.

Соня ликовала. Впереди две недели безмятежного отдыха. Бросилась на кровать, раскинула руки в стороны и запела:

 
Что было раньше – не вернётся,
Что будет дальше – не поётся…
Пустите Сонечку в Париж!
 

Париж будет потом, а сейчас Лимассол ей очень подходит. Пока ехала из Ларнаки, удивлялась обилию и яркости цветов, растущих вдоль дороги.

– Цветы, цветы, цветы… Белые, жёлтые, розовые. Как называются? – спросила таксиста.

– Олеандр, – по-русски ответил водитель.

Красота! Многие киприоты хоть чуть-чуть говорят по-русски. Даже менеджер в гостинице приветствовал её на русском: «Добро пожаловать!» Английский она знает неплохо, окончила в Подмосковье специализированную школу.

Июль месяц – не жарко, но тепло и комфортно. На пляж, на пляж, на пляж! Пять часов пополудни, в самый раз – на пляж. Вскочила с кровати и стала переодеваться. Купальник новый, ярко-синий. Очень подходит к её рыжим, почти красным волосам. Белая кожа, совсем-совсем. А когда ей было загорать в Москве? С утра до вечера на работе. По выходным – работа на дом. Да и погоды не было. Дожди. Ветер. Случилось несколько солнечных и даже жарких дней, но, как назло, попадали они на будни. А теперь она здесь! На Кипре! Беленькая, рыжая, в модном купальнике и… с клёвой фигурой. Ноги стройные, попка аккуратненькая, и бюст – нате вам! Не большой и не маленький! Крутанулась несколько раз перед зеркалом, посмотрела на себя со спины. Всё хорошо! Набросила лёгкий халатик, покрутила на пальчике резиновые шлёпанцы и швырнула их в зев большой хлопчатобумажной сумки. На пляже пригодятся. А по улице она будет идти в босоножках на каблучках. Цок, цок, цок по асфальту. Услышат, заметят! Заметят все, кто интересуется красивыми женщинами. А кто интересуется? Красивые мужчины. А киприоты видные и любвеобильные! Взлохматила причёску, показала язычок весёлой бестии в зеркальце и, помахивая сумкой, побежала к лифту.

В кабинке оказался немолодой мужчина плотного телосложения в белом костюме.

– Девушка, на пляж? – спросил по-русски.

– На пляж, на пляж! И вам советую.

– Так я готов! С вами!

– Э, не-е-е… У вас свой пляж, а у меня свой! Ариведерчи! – выпорхнула из лифта, помахав земляку рукой.

У перехода остановилась, ожидая зелёного света. Водители проезжающих машин бесконечно сигналили, а один даже остановился и призывно распахнул дверь. Так бы долго стояла и ждала, но на другой стороне улицы появился молодой человек, нажал кнопку, и зелёный свет загорелся. Парень подбежал к ней, подал руку и перевёл через дорогу. При этом он улыбался, что-то учтиво говорил по-гречески. Сразу же попрощался и убежал, лавируя среди начавших движение машин. Соне стало немного обидно – мог бы и поприставать чуть-чуть этот грек.

Пляж, песок, лежаки с зонтами. Пять евро, и наслаждайся солнцем и морем. Публика обычная. Молодые и старые, девушки и мужчины, семейные пары. В будний день людей не так много. С разбегу бросилась в море; вода бодрящая, но скоро стало очень приятно, и она поплыла размашистым кролем до волнолома. Плавала она хорошо – ещё в детстве ходила в секцию при бассейне «Москва».

Взобралась на тёплые камни. С удовольствием подставила лицо и тело солнечному ветру. На рейде корабли, большие и крохотные – много, может, с десяток. Песчаный пляж тянется вдоль береговой черты, и везде отдыхающие – праздная публика. Вдали горы. «Изрезано небо вершинами гор…» – вспомнилась строчка о Коктебеле. Когда-то, на последнем курсе Литературного института, она побывала с друзьями в Крыму. Вечерами – костёр и песни. Днём – на море. Помнится, что у них был какой-то уговор с местным начальством: им разрешили раскинуть палаточный лагерь у подножья горы, в заповедных местах, а за это нужно было охранять лес от диких туристов, разжигающих костры. Весело было. Но здесь горы другие, не такие высокие, как в Крыму. На фоне неба чётко видна ломкая линия горных вершин. Повернулась и посмотрела на пляж. Представила, как она оттуда смотрится, стройная, высокая, с ярко-рыжей копной волос. То-то мужики пялятся сейчас на неё. И вдруг заметила в воде группу мужчин, словно стадо тюленей, плывущих в её сторону. Она никогда не видела тюленей в воде, но представила, что вот так они и плывут, отфыркиваясь и высоко поднимая усатые морды, высматривают, что там впереди. Сравнение мужиков с тюленями ей понравилось. Она засмеялась и бросилась в воду, крикнув взбирающемуся на волнолом загорелому доходяге: «Догоняйте!» Да куда там! Остался «тюлень» отдуваться на камнях, а вскоре к нему присоединилось ещё с десяток таких же любителей познакомиться со стройной красоткой в бикини.

На обратном пути Соня боковым зрением ловила восхищённые взгляды мужчин и старалась не обращать внимания на сигналящие ей машины. Хорошо быть молодой, независимой и красивой! Что она красивая, не сомневалась нисколечки. Широкоскулое лицо, небольшой прямой, словно точёный носик, распахнутые настежь зелёные глаза. Улыбку немного портит щербинка, но со временем поняла, что это её особенность, фишка такая. Ей предлагали устранить этот дефект, поставить фарфоровые коронки. Подумала-подумала и отказалась. Белозубых красавиц с голливудской улыбкой немало, а она со своей фирменной одна такая!

В палатке купила у старика-торговца бананы и абрикосы. Вечером заварила чай, достала маленькую баночку мёда, сливки и устроила себе ужин с тремя печеньками! Всё – своё, из Москвы привезённое. И сытно, и экономно.

Не стала включать телевизор, а с удовольствием погрузилась в поэзию Анны Ахматовой. Она всегда возит с собой томик любимого поэта – «В то время я гостила на земле…». Загадала страницу двести четыре. Она любила такую игру: открыть загаданную страницу и примерить стихи к себе, к своей судьбе. В этот раз выпала поэма «У самого моря», читанная-перечитанная ею, но от того не менее любимая.

 
Бухты изрезали низкий берег,
Все паруса убежали в море,
А я сушила солёную косу
За версту от земли на плоском камне.
Ко мне приплывала зелёная рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и весёлой
И вовсе не знала, что это – счастье.
 

Сколько раз читает эту поэму, всегда испытывает волнение, замешанное на восторге. Представляет себя лежащей на тёплых камнях. Разговаривает с зелёной рыбой и с белой чайкой. А где-то там, на паруснике, смуглый и ласковый царевич! Сказка! Глупости! Время ласковых царевичей прошло или даже не начиналось. И во времена Ахматовой их не было, а может, их и никогда не было. Но хочется, ой как хочется верить в эту сказку! В ней царевич умер, поэтому не так важно, был он или не был. Важно, что мечта о нём была! Вот и она, Соня Баранова, выпускающий редактор известного книжного издательства, мечтает о своём царевиче. Где он? В издательство приходят поэты уже пожившие, далеко не царевичи.

А молодые? Есть, конечно, молодые, но у них нет денег даже на издание своих книг.

Зазвонил телефон, да так громко, что вздрогнула от испуга. В трубке приятный баритон приветствует на английском:

– Добрый вечер!

– Вы кто? – спросила Соня по-русски.

– Я? Поэт, – ответил баритон, но уже по-русски, с кавказским акцентом.

– До свидания, поэт!

Надо же! Звонит прямо в номер, чтобы познакомиться. С кем?

С девушкой? Или путаной? Нет бы под дверь поставить розы или веточку этого самого олеандра. Примитив. Звонок – и девушка бежит к нему на свидание или даже сразу в номер. Как бы не так! Отключила телефон и стала рисовать в блокноте рыжую девушку, лежащую на камнях у самого синего моря. Рисунки ей всегда легко давались. Вот и сейчас эта рыжая лежит на камне и мечтательно смотрит в морскую даль, словно русалка.

Не заметила, как уснула, и хорошо – проснулась до восхода солнца. Наскоро умылась – и на пляж! На перекрёстке неспешно прошла на красный цвет. Город ещё спит. На другой стороне улицы остановилась машина, и таксист лет под пятьдесят радушно открыл дверь:

– Поехали? – Без меня.

Откуда они знают русский? И как безошибочно определяют, что она русская. Хорошо хоть, получив отпор, не пристают и уезжают.

Поёживаясь, вошла в прохладную воду, но, преодолев себя, резко окунулась и споро поплыла к волнолому. Вскарабкалась на прохладные камни и стала ждать восхода солнца. Невдалеке сидел рыбак в плаще и широкополой соломенной шляпе. Пригляделась – старик. Как он оказался здесь одетым? Ведь лодки рядом нет. А может, кто-то привёз его? Подошла к старику, машинально здороваясь:

– Доброе утро! Как вы приплыли сюда?

Старик удивлённо посмотрел на неё и заулыбался. Сообразила, что по-русски старик не понимает, и повторила приветствие по-английски.

– Калимера! – ответил рыбак.

Она уже знала из справочника, что по-гречески это значит пожелание доброго утра. Тут же старик сказал тоже по-английски:

– Меня зовут Спириос. Как вас зовут, леди?

– Соня, София! Я – русская. Как вы приплыли сюда?

Спириос приветливо пояснил, что он раздевается на пляже, складывает одежду в большое пластмассовое ведро и плывёт, толкая ведро перед собой.

– А рыба? Рыбу поймали?

В ведёрке поменьше оказалась рыба, что-то вроде черноморской барабульки.

Пока разговаривала с рыбаком, над горизонтом показалось солнце. Синяя парусная яхта отделилась от берега и побежала в открытое море.

– Как красиво! Восход, и белый парус мчится навстречу солнцу! – воскликнула Соня.

– Внук мой. Адонис. Это – его яхта. В Грецию отправился. На острова.

– Один?

– Он любит выходить в море один. Ныряет. Ищет морские клады.

– Так это же опасно! Я читала.

– Да, опасно в море выходить одному. Но он любит так. Берёт отпуск и путешествует на своей невеликой яхте. Сам сделал. Ну, я немного помогал.

– А как называется яхта Адониса? – «Анна». В честь бабушки назвал.

«Как интересно! – подумала Соня. – Вот бы когда-нибудь выйти в море на яхте».

Попрощалась со стариком, пожелала его внуку счастливого плавания и отправилась к берегу.

– София, жду вас завтра встречать восход солнца!

– Спасибо! – радостно откликнулась она. – Хорошей рыбалки вам!

И покатилось время. С утра – на пляж, днём – экскурсии по восхитительным кипрским местам: монастыри, древний город Курион, знаменитая кружевами деревня Лефкара, горы Троодос. Освоилась в Лимассоле и по вечерам позволяла себе пройтись по улице и полакомиться вкусным мороженым. Ухаживания кипрских мужчин отвергала легко и с юмором! Эту рыжую девчонку многие таксисты давно приметили и даже покровительствовали ей: предлагали бесплатно прокатить или подвезти. А со стариком Спириосом она очень и очень подружилась, тот частенько с утреннего улова угощал рыбой, которую она потом готовила на своей кухоньке. По вечерам рисовала в блокноте кипрские пейзажи, но всё чаще – синюю яхту с белыми парусами. И наслаждалась… наслаждалась поэзией Анны Ахматовой:

 
Солнце лежало на дне колодца,
Грелись на скалах сколопендры,
И убегало перекати-поле,
Словно паяц горбатый, кривляясь,
А высоко взлетевшее небо,
Как Богородицы плащ, синело…
 

Оставалось три дня отдыха. Утром, как обычно, приплыла на волнолом, но там было пусто. Впервые старика с удочкой не было на камнях! Почему Спириос не предупредил, что его сегодня не будет? В сердце закралась тревога, и Соня, не став встречать восход, поплыла назад. На берегу подошла к рыбакам на пирсе и взволнованно стала расспрашивать:

– Я ищу Спириоса. Кто знает, где он? Почему его нет на волноломе?

– У Спириоса несчастье. Внук пропал. Яхта покинула Грецию, и с ней нет связи.

Что же это такое? Почему так? Ведь в поэме «У самого моря» утонул царевич. Но Адонис не её царевич! Она с ним даже не встречалась. Но почему, почему ей хочется плакать?

– А где можно найти Спириоса?

– Он сегодня утром собирался на другой яхте выйти в море с друзьями Адониса, искать внука.

«Господи, помоги мне! Помоги мне успеть к отходу яхты», – молилась она, пока бежала в гостиницу, и затем в такси по пути к порту. Потом сообразила, что она даже не знает, где там искать Спириоса и друзей его внука.

У причалов множество яхт, как среди них найти ту, которая нужна, если даже не знаешь её названия? Соня стояла в надежде, что Спириос и его друзья увидят её. Трудно не заметить одинокую девушку с огненно-рыжими волосами, в цветном ситцевом платьице и с оранжевой сумкой в руках. Вдруг на входе в порт появилась ярко-синяя яхта под белым парусом. Когда она приблизилась, Соня увидела на борту белую надпись «Анна». За штурвалом стоял парень в светлой футболке и шортах. Тот, что помог ей перейти дорогу в первый день на Кипре. И он, Адонис, махал ей рукой и улыбался, как в первую встречу, когда взял её под руку и повёл через поток резко затормозивших машин.

* * *

Эту историю я услышал от моего кипрского друга Михалиса, который познакомил меня с рыбаком Спириосом. К сожалению, мне не удалось встретиться с Соней, Адонисом и их маленькой дочкой Анной. Они живут в Подмосковье, а на Кипр приезжают только на летние каникулы. Впрочем, Соню я хорошо знаю, ведь она выпускающий редактор моих последних книжек. А ещё нас объединяет то, что мы оба любим поэзию Анны Ахматовой и верим, что у синего моря случаются чудеса.

Сюрприз от Дженис

1

Когда провожали Джерри в Лондон, Николас в аэропорту даже прослезился, чем очень удивил Аманду. А Никос вспомнил, как когда-то в двенадцать лет он тоже улетал в Лондон. За день до отлёта отец позвал его в комнату, поставил перед собой и сказал:

– Николас, завтра ты летишь в Лондон. Продолжишь учёбу там. Окончишь школу, поступишь в университет, юристом будешь.

Он тогда испугался. Впервые отец называл его по-взрослому Николасом вместо привычного домашнего Нико.

– Нет, папа! Я хочу быть аптекарем, как ты!

Не пропал он, Николас, в Лондоне. Окончил школу, поступил в университет и стал фармацевтом. Вернулся на Кипр с женой Амандой.

Преодолев минутную слабость, Никос сказал на прощание Джерри:

– Лондон – большой город. Большие возможности. Учись хорошо, и уважаемым человеком станешь. А где потом жить и работать будешь, неважно. Возможно, в Лондоне останешься. А может, на Кипр вернёшься. Найдёшь своё место, если будешь хорошо учиться.

– Я понял, папа! – нетерпеливо отвечал Джерри.

– Иди! И помни: главное всегда оставаться человеком.

Такие обычные слова и такие правильные. От частого повторения эти слова никогда не перестанут быть важными и оригинальными, если их сказать в нужном месте и в нужное время.

2

Аманда совсем не переживала, а даже гордилась тем, что старший сын будет учиться на её родине. Теперь это и его родина. Да и родственников полно в Англии. Сёстры Луиза и Джудит. Кроме того, там у неё свой доход уже есть. Дядя по линии матери наследство оставил. Детей у него не было, вот и перепало всем родственникам понемногу. При жизни был прижимистым, а умирая, расщедрился! Купили с Луизой домик на двоих в пригороде Лондона, сдают в аренду, и что-то каждый год на лондонский счёт капает. Зато Аманда может иногда небрежно заявить мужу:

– У меня есть мои собственные деньги.

– У нас семья и общее хозяйство, – отвечает Никос, смеясь.

Никос понимает, что Аманда горда тем, что имеет личный капитал и может его потратить на семью, на учёбу сына Джерри.

Как важно в этом мире иметь определённую степень независимости: от семьи, от мужа, от детей, от родственников, от остального мира, в конце концов! Как важно иметь возможность самой помогать близким!

3

Джерри стоял рядом с родителями и с нетерпением ждал объявления на посадку. Главные трудности позади. Он зачислен на финансовый факультет одного из лучших университетов. Вперёд! На Лондон! Школа, родительский надзор, провинциальный Лимассол – всё, всё позади. Почти позади. И хочется наконец-то взлететь, посмотреть сверху на землю и сказать себе: «Я – свободен!» Но что-то говорит отец, у него вон даже глаза повлажнели! Может, сентиментальным стал? Нет, не может быть! Отец – человек дела, а не чувствительный романтик. Мать смотрит ободряюще, радуясь, что он едет в город её юности, в Лондон! Родители ждут, что он, Джерри, им скажет на прощанье. А что говорить? Всё давно переговорено. Он знает, куда и к чему стремится. Часть друзей осталась на Кипре, некоторые уехали в Лондон на учёбу, и Дороти тоже прилетит. Любимая девушка будет рядом. Престижный факультет. Заманчивое, пленительное и неизвестное будущее! Где будет проживать? Может, в кампусе? Может, снимет квартиру с кем-нибудь на двоих? Всё устроится, время есть, до начала учебного года ровно одна неделя.

– Отец, я пойду?

– Иди, Джерри, – ответила за себя и за отца Аманда, – как приземлитесь, сразу позвони. Я прилечу через три дня. Снимем квартиру для тебя.

– Комнату! Отдельные апартаменты в Лондоне мы не потянем, – расставил всё по местам Никос.

– Берегите себя, – вырвалось у Джерри на ходу.

Потом он будет сидеть у иллюминатора и мечтать о новой жизни, о предстоящей встрече с Дороти в Лондоне. О том, как сегодня вечером пойдёт в паб и выпьет пинту настоящего лондонского пива! И, возможно, познакомится с новыми друзьями. Или с девушкой-англичанкой. Подружка прилетит только через неделю. Впереди новый мир, новые возможности и… Дороти. Да что там! Впереди новая жизнь!

4

Она – обычная китайская девушка. И зовут её Джиэйн. Эти чопорные англичане переводят имя Джиэйн как что-то вроде «домашнее хозяйство». Как можно человека, тем более девушку, называть таким словом? В Китае её имя говорит о том, что женщина любит домашний очаг, будет создавать уют. Но разве это объяснишь англичанам! Поэтому она сама себя называет Jenice! Дженис! – звучное имя. Она с детства учится в Англии и вот теперь поступила в университет на финансовый факультет. Жить и учиться в Лондоне! Так захотел отец – преуспевающий и богатый бизнесмен в Шанхае. Мог бы снять для неё отдельную квартирку в Лондоне, но решил, что она будет делить жильё с другими студентами. И вот их в квартире четверо: Дженис и трое ребят. У каждого из них своя комната. А у Джерри даже отдельная ванная, в то время как все остальные пользуются общей. Ей нравится Джерри. У него южноевропейский мясистый нос, но всё равно он ей нравится. Она уже поговорила с отцом, и он пригласит Джерри приехать в Шанхай на каникулы. Она ещё не сказала об этом парню, но обязательно скажет. В отличие от остальных ребят, он очень внимателен к ней. Правда, категорически отказывается вместе с ней кушать. Как-то пригласила его в свою комнату и пыталась угостить китайским рисом с креветками. Только поставила кастрюлю на стол, Джерри тут же убежал! Возможно, потому, что увидел живущего в её комнате маленького крысёнка, который вдруг забрался на стол. Она прозвала крысёнка Джонни. Джонни любит подбирать крошки, которые остаются после ужина. Бывает, что она сама сбивает пальцем остатки риса со стола на пол для Джонни. Когда скучно, она зовёт: «Джонни, Джонни, выходи, мерзавчик такой! Видишь, сколько крошек! Кто за тебя должен подбирать их?» Если бы этот англичанин с Кипра полюбил Джонни, то она могла бы даже выйти за него замуж! За Джерри, конечно! И отец купил бы им квартиру в Лондоне! Нет, надо, чтобы он сначала увидел Джерри. Иначе не согласится отдать её ему в жёны. Ей тоже хочется познакомиться с родственниками будущего мужа. Хотя у них в Китае бывает так, что родители договариваются о женитьбе, когда дети ещё маленькие, и только перед свадьбой жених и невеста узнают друг друга. Но ведь она сейчас живёт не в Китае и должна сама это всё уладить. Дженис уже встречала в Лондоне Аманду, мать Джерри; ничего – улыбчивая женщина, очень дружелюбная. А вот отец, по словам Джерри, серьёзный киприот! Надо обязательно поехать на Кипр и познакомиться с будущим свёкром. Она пригласит жениха в Китай и скажет, что хотела бы побывать на Кипре. Вот только что делать с Джонни? Джерри, похоже, боится крыс. А что, если купить маленькую клетку и взять крысёнка с собой? Вот было бы здорово втроём!

– Джерри, почему ты не любишь Джонни? Он такой милый!

– У нас не принято, чтобы крысы жили в доме. А у вас в Китае любят крыс?

– Почему любят? У нас едят крыс. Если Джонни откормить, то потом можно сварить замечательный суп с лапшой.

Дурачок! Убежал в туалет. Надо же! Крыс боится и даже от Джонни убегает.

5

Конец сентября. Ещё довольно жарко, но уже терпимо. Можно погулять возле моря. Младший сын Кристиан вместе с друзьями катается на доске недалеко от берега. Вон какие кульбиты выделывает! Переворачивается вместе с парусом, делая несколько оборотов в воздухе, да ещё на волне! Аманда выбрала момент, когда муж в хорошем настроении.

– Никос, у Джерри скоро последние каникулы. Он хочет приехать в гости с Дженис. Ты не против?

– У мальчика новая подружка?

– Все эти годы они вместе с Дженис снимают квартиру. А подружка у него – Дороти.

– Я знаю родителей Дороти. Более того, Андреас – мой друг, и тебе это известно. Дороти приедет на Кипр к родителям. А Дженис? Кто она?

– Они просто дружат. Девочка хочет увидеть Кипр. Почему не пригласить к нам? Она тоже пригласила Джерри в Китай.

– Я не против. Но потом сам поговорю с сыном.

Джерри и Дороти расстаются. Никос этого ещё не знает. Девушка возвращается на Кипр, а Джерри остаётся после окончания университета в Лондоне. А Дженис? Просто друг? А может, и не друг, а подружка? А если Джерри захочет на ней жениться? У Аманды будут внуки-китайчата? А почему бы нет! Нет, лучше бы Джерри женился на Дороти. Она очень хорошая девушка. Мягкая, тактичная, настоящая киприотка! Но что-то не получается у них. Дороти уже в Лимассоле. Как сказать об этом?!

– Никос, тебе нравится Китай? Ты хотел бы туда поехать?

– Да, доктор! – так он всегда отвечает ей на бессмысленные вопросы.

Разве они собираются ехать в Китай? Зачем? Это очень дорого. А потом, Китай очень далеко.

В этой жизни всё имеет свой смысл. И в вопросе Аманды о Китае есть свой смысл, но пока Никос не догадывается об этом.

6

Джерри с облегчением вздохнул полной грудью, выйдя из университета на улицу. Сдан последний экзамен. Позади четыре года учёбы. После практики в известной аудиторской компании – ура! – его берут туда же на работу. И зарплата неплохая для начала. Но самое главное: он – аудитор! Не сказать что любимая профессия, но перспективная! Перво-наперво нужно переехать поближе к новой работе. Заработка пока не хватит, чтобы оплачивать аренду и прокормить себя, но постепенно доходы вырастут. А квартира нужна сейчас! Не может он больше жить рядом со студентами и с китаянкой! Из-за неё он расстался с Дороти. А ведь девушка очень нравилась ему. Но в последнем разговоре она просто сказала, что не хочет больше жить в Англии и возвращается на Кипр. О Дженис ни слова! Хотя Джерри думает, что причина как раз в китаянке! Как можно было такое подумать? Он – и Дженис! Это немыслимо. Почему немыслимо? Да просто потому, что она не нравится ему. Неаккуратная. На столе, на полу остатки пищи, и крыса бегает. Вначале это был маленький Джонни, подбирающий крошки. Но Джонни вырос и превратился в Джона – здоровую чёрную крысу с чешуйчатым длинным хвостом. Такая образина и укусить может. А Дженис её любит. Джон как только увидит Джерри, так начинает шмыгать и шмыгать по комнате: с пола на стол, со стола на кровать. Исчезнет на какое-то время под одеялом, а потом невесть откуда появится у самых ног. Бррр! Этот Джон, наверное, и спит ночью в кровати с Дженис! Как-то она вышла на кухню заварить чай, так чёрная тварь ухватила его за штанину и стала тащить к выходу из комнаты. Гадина! Но если быть толерантным, к чему мать призывает, то крысу нельзя обижать. Вот он и говорил дипломатично Дженис:

– Ты ограничиваешь свободу Джона. Ему пора уже свою семью заводить. Отпусти его на волю.

А Дженис как ни в чём не бывало, делая невинные глазки, отвечала:

– Он сам не хочет от меня уходить. Я его даже к мусорным бакам относила, а он каким-то образом ночью возвращается. Дверь заперта, только форточка на пятом этаже открыта. Но ведь не может крыса по стене забраться на пятый этаж и влезть в форточку! Как ты думаешь, Джерри?

– Не может!

– Но когда есть любовь, то всё получится! Джон меня любит. А ты, Джерри, мог бы ночью забраться в окно?

Невообразимо! Китаянка Дженис стала похожа на стопроцентную европейку. Готова, чтобы он, Джерри, залез ночью через окно к ней в комнату.

– Я не знаю, что бы я сделал ради любви! Но между нами нет любви, Дженис.

– Почему нет?! Я готова для твоей любви, Джерри.

Как оставаться толерантным в такой ситуации?! Следуя воспитанию, нужно быть по-английски дипломатичным.

– Да, но между нами стоит Джон, – пошутил Джерри, – он меня не терпит.

Лицо Дженис покраснело, похорошело, и она на какое-то мгновение показалась Джерри даже привлекательной.

Когда женщина краснеет перед мужчиной, то либо она врёт ему, либо страстно его желает.

7

Николас возвращался домой из Никосии очень поздно. Были переговоры с делегацией врачей из Эмиратов, затем ужин в таверне у друга Ламбродоса. Так совпало, что сегодня прилетел Джерри, а Никосу пришлось задержаться на работе. Несмотря на желание быстрее попасть домой, ехал как обычно: не очень быстро. Впереди на дороге в свете фар он ясно увидел метровую чёрную змею и резко затормозил. Машина пошла юзом и едва не слетела в кювет. Вышел. Постоял немного, чтобы успокоиться. Вот как бывает. В простой ситуации, на дороге, по которой он ездит уже более тридцати лет, чуть не попал в аварию! Зачем он начал тормозить? А была ли вообще змея? Посветил фонариком в кусты у дороги и увидел пару чёрных змей: хвосты переплетены, головы в высокой стойке. Что это? Спаривание? Или агрессия? Никос знал, что чёрные змеи на Кипре не ядовиты, но никогда нельзя быть в этом уверенным. Лучше держаться от них подальше. Он терпеть не мог всяких пресмыкающихся. Но ещё больше он не любил крыс. Если выбирать между крысой и змеёй, то он предпочёл бы иметь в доме змею, при условии, что она уничтожала бы крыс.

Николас вернулся в машину и дальше поехал осторожней. Дома предстояла встреча с Джерри. Он гордился сыном, как раньше гордился им, Николасом, его отец. Отцу нравилось, что он окончил университет и вернулся на Кипр, да ещё и с беременной женой-англичанкой. Стал строить дом в Пиргосе, а вскоре и сын родился. Жаль, что Джерри не женится на Дороти. Андреас сказал ему, что дети больше не вместе. А теперь сын приехал с китаянкой. Кто она ему? Друг, как говорит Аманда? Подружка, как считает он? И зачем тащить китаянку на Кипр? Скоро увидит её и сам всё поймёт. Дома ждёт семейный ужин. Второй ужин за вечер. Придётся поучаствовать, но постарается ограничиться напитками.

Через двадцать минут Николас увидел-таки на кухне привлекательную китаянку. Маленького роста, глаза огромные. Фигурка точёная. Девушка сверкнула белозубой улыбкой и на прекрасном английском поприветствовала Николаса:

– Здравствуйте. Я знаю, вы – Николас. Я видела ваше фото. А меня зовут Дженис.

Никос пожал её почти детскую, но крепкую руку, а потом не удержался и поднёс к своим губам. Ай да Джерри! Такую девушку отхватил! Будь Никос на его месте, он и сам влюбился бы в эту азиатскую красавицу.

– Добро пожаловать на Кипр. Надеюсь, вам понравится у нас. А почему в фартуке? Вас заставили работать на кухне?

– Дженис захотела приготовить любимое блюдо своего отца, – вмешалась Аманда.