Текст книги "«Касалась Муза щёк моих…»"

Ветер влажный, ветер колкий,

Коченеет моё тело.

Поросло давно всё былью,

Что сто лет назад случилось;

Одолжите, утки, крылья,

Улечу к своей я милой.

И сквозь время-расстоянье

Долечу до чудо-места,

Где назначено свиданье

Парня юного с невестой.

«Ути-ути, ути-ути…» –

Тихо я шепчу сквозь слёзы,

«Ути-ути, ути-ути…» –

Там ядрёные морозы,

Там зимой суровой пелось

И душа любовью грелась.

* * *

Небо тонет в серой стыни,

Воздух сыростью пропах.

До чего же мир пустынен

На унылых берегах!

…Из кустов вдруг утка вышла,

Покивала головой;

Где-то крик визгливый слышен –

Рыщут чайки над водой.

Важно шествуют вороны

По дорожке у воды.

А в траве среди газона

Мышь, не ведая беды,

Всё шуршит, шуршит, не зная,

Что свирепый рядом кот;

Я кричу: «Беги, родная,

Прочь от этих стылых вод!»

Мышка юркнула в испуге,

Кот лениво отбежал;

Две вороны, две хитрюги,

Учинили дикий гвалт.

У Дунайского канала

Утром тихим на заре

Встретил я друзей немало

В расчудесном январе.

Чудеса в венском парке

Ещё вчера была зима,

С утра вдруг солнце разгулялось;

Вокруг веселья кутерьма,

И в мыслях смелых зреет шалость.

Ведь это я рассыпал снег

Среди деревьев в зимнем парке…

Ведь это мой искристый смех

Февраль холодный сделал жарким.

Скворец поёт зимой в траве,

Весну безудержно торопит;

Я знаю, дом его в Москве,

А он гуляет здесь, в Европе.

Давай, дружок, лети домой,

К своей некрашеной скворечне;

Лети, лети… И я – с тобой,

В душе моей созрели песни.

Вдруг Штраус мне в ответ моргнул

И соскочил вмиг с постамента.

Скворец неистовый вспорхнул,

И грянул шквал аплодисментов…

Грусть

Диктует кто-то мне слова и строки

Под утро в стылом январе,

Так где ж поэзии живой истоки?

На Небесах? Иль на Земле?

Сереет небо, звёзды тихо гаснут,

Спугнуть мгновение боюсь, –

О, как светла и как прекрасна

Возникшая внезапно грусть!

Восходит солнце, снег сверкает,

И грусть с рассветом исчезает.

* * *

А мне б зимы ещё немного

С пушистым снегом и морозом…

Я помолюсь… спрошу у Бога:

Зачем в саду смешные розы?

Верни меня к зиме родимой,

Где по утрам синичек щебет

И колкий снег, такой любимый,

И где скупое солнце в небе.

Хохочет лето в красных розах,

Как я мечтаю о морозах!

В лесу

Могучие дубы,

Берёзы, ёлки, сосны

И пасынок судьбы

Орешник, мальчик взрослый,

Живут одной семьёй;

Но каждый понимает,

Кто выше над землёй,

Вот тот и выживает.

Приятели-друзья,

Соперники по жизни?

Картина бытия –

Всегда неправ, кто нижний…

Как мелкому прожить?

Орешник под угрозой?

Не нам его учить,

Стихам излишня проза.

* * *

С дубами куст живёт в ладу,

Лишь человек несёт беду.

Иван-чай

На опушке алым цветом

Полыхает иван-чай;

Это – лето, красно лето,

Это – лето-разгуляй!

Через лес тропинка к речке,

Земляничный рядом рай;

А на солнце яркой свечкой

Светит пчёлам иван-чай.

Это – лето, красно лето,

Льётся радость через край,

Манит, манит ярким цветом

Друг пчелиный – иван-чай.

Над венским лесом

О, как мила и как капризна

Красава Вена летним днём!

Не занимать мадам харизмы, –

Сверкнёт улыбкой под дождём,

А то, слегка нахмурив брови,

В небесной сини запоёт.

…Над Венским лесом – глаз коровий

Меня пугает и зовёт.

Фантастичный день

Руфи Швейцарской

Когда оливки собирали,

Каким прекрасным был тот день!

Лучи закатные играли,

Со мной играли свет и тень.

Дорога горная петляла,

Вела к вершинам бытия,

Любовь незримая летала, –

И вместе с ней летал и я.

Чужая женщина на Кипре,

Чужое счастье на свету,

Сверчки так пели, что охрипли,

В восторге славя красоту.

За горы солнце закатилось,

Печаль спустилась к нам с небес;

Чужая женщина простилась,

И фантастичный день исчез.

Пастораль

…И в предрассветные минуты,

Наедине с самим собою

Смотрю в безоблачное небо;

Мальчишку вижу, к водопою

Табун он гонит лошадей.

Воды речной и чистой брызги,

Ту шелковистость конской гривы

Я вспоминаю сквозь года.

Над лесом солнце загоралось,

Тот мир безоблачный, игривый

Ушёл навеки в никуда.

…Село проснулось, мир проснулся,

Улыбкой небо озарилось,

В нём счастье тихое играет…

О Боже мой, яви же милость,

Хоть на секундочку верни,

Верни меня в тот край рассветный,

Где пахло утренней росою,

Где я был юным и безгрешным,

Где солнце споро к водопою

Бежало вслед за табуном.

* * *

Ветер пахнет солью,

Горькой да прегорькой;

Море пахнет болью,

Сладко-острой, колкой;

Горы пахнут небом –

Тайной сокровенной;

Дом твой пахнет хлебом –

Счастьем незабвенным;

Нежностью печали,

Страстью урагана,

Глупостью морали,

Гладью океана,

Светом во Вселенной,

Утренней росою,

Вспышкою мгновенной, –

Пахнет мир тобою.

Прилетают птицы-рифмы

К светозарному поэту;

На Олимпе пляшут нимфы,

Ночь взрывается рассветом…

Пью водицу из колодца,

Что рифмую – всё поётся.

Дождь по лужам припустил… (полудетское)

Дом Апельсинника

Оранжевая крыша

И два больших окна…

Пригорок солнцем выжжен,

Чернильная стена;

По жёлтому пригорку,

О камни спотыкаясь,

Бежит от моря домик,

Над пальмами летает

Бескрылый добрый гномик,

А небо голубое,

А море сине-сине;

Я слышу шум прибоя;

Кричу я: «Апельсинник,

Я знаю, где твой дом!»

В зелёной пирамиде,

Воздушно-безобиден,

Скрывается мой гном.

Далёкий остров южный

Мне снится по ночам,

В краю морозно-вьюжном

Я верю чудесам.

Туда, где парус белый,

Где море сине-сине,

Где не гуляет грусть,

Туда, где гномик смелый,

Весёлый Апельсинник,

Однажды я вернусь.

Дождик

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу.

Всё равно его не брошу,

Потому что он хороший.

Агния Барто

Дождь по лужам припустил,

Барабанит из всех сил;

Пузырится страшно лужа,

Рядом с лужей пёсик кружит.

Он и лает, и рычит,

Лезть мне в лужу не велит;

Но играться в ней не брошу, –

Дождик тёплый и хороший.

Брызги до неба летят,

Жаль, что нет со мной ребят;

Петю мама не пустила,

Оле бабка запретила,

Дора смотрит из окна,

Ведь наказана она.

Но со мной дружок мой пёсик,

Он играть со мной не бросит.

Дождь куда-то убежал,

Интерес к игре пропал,

Я бегу к подъезду первый,

А за мною друг мой верный.

Мама трёпку нам задаст, –

Я промок не в первый раз;

Друга я в беде не брошу,

Потому что он хороший.

Чудо в парке

Пузыри пускали, мыльные, цветные,

Доставляя в парке радость детворе;

Прибежал к нам пони, розоватый пони,

Соскочив с картинки в синем букваре.

И сказал вдруг пони:

«Дяденька-кудесник,

Можно мне немножко с вами поиграть?»

В летнем парке люди наблюдали чудо –

Пони научился пузыри пускать.

Пузыри летали, дети веселились,

И на задних ножках пони танцевал.

Солнышко смеялось, лужицы светились,

Побывал я в детстве – пузыри пускал.

Настроение

Лодка-тучка в сини нежной

Высоко плывёт, неспешно,

На мгновенье в безмятежном

Мире, чистом и безгрешном,

Оказался я с утра…

На урок опять пора.

Фёдор Михалыч

(монолог мамы Александры)

А. П.

В сапогах резиновых,

В брюках парусиновых,

По морю мужчина,

Полтора аршина,

Шёл себе и шёл…

Рядом плыло брёвнышко,

Улыбалось солнышко:

«Будет моряком!»

Отражаясь в лужице,

Небо с солнцем кружится

Над моим мужчиной.

Нет у вас причины,

Нет причины, нет,

Не поверить важному

Смелому-отважному

Фёдору Михалычу,

Ведь он в парке давеча

Лужу окаянную –

Море разливанное

Взял и покорил.

Шесть годков ему от роду,

Но морской малец породы.

Мишка

М. Р.

У меня есть друг хороший,

Подарю ему калоши,

Будет Мишка вечерами

В них по улице гулять,

Будет друга вспоминать…

Скажет папе, скажет маме:

«Дядя Саша – друг хороший, –

Отдал мне свои калоши,

Все калоши без остатка,

Сам остался без калош…»

Ласков Мишка и пригож,

Словно ласточка-касатка.

Я любуюсь им. На фотке

Из добра друг Мишка соткан,

Глазки чёрные прищурил.

Губы сжаты, прячет смех;

Покорил дружок мой всех

В Подмосковье, в Сингапуре,

В Орше, в Порту, на Камчатке;

Эх, ребятки, без оглядки

С Мишкой я в огонь и в воду,

Даже в прорубь залечу,

Если очень захочу.

С другом мы одной породы.

Он хороший, я хороший,

Он пригожий, я пригожий,

Мишка юный, я чуть старый,

В общем, оба хороши,

Любим жизнь мы от души,

Юн и стар, а вместе пара.

Всё же есть у нас различье:

Бросив старость и приличье,

В юность дерзко ударяюсь

И учусь плясать дэнсхолл,

Друг гоняет мой в футбол.

Вместе с другом я меняюсь, –

В барабаны Миша бьёт,

Дядя Саша пиво пьёт.

Слепой дождь

Редкий дождик споро крапает,

Оживляется трава,

Машет пальма веткой-лапою,

В строки ладятся слова.

Позабытое-далёкое

Дождь слепой на Кипр принёс;

Речка детства неглубокая

Встала рядом в полный рост.

На лугу, у тихой Вилии,

Травы в утренней росе…

По реке моя флотилия

Уплыла во всей красе.

Те кораблики бумажные

Унесла в моря река…

Детство, юность, годы бражные,

И веселье, и тоска…

Шепчет кто-то мне желанное, –

Женский голос нежит слух.

От мечтаний – сердце пьяное,

Прочь тоска – взбодрился дух.

Впереди дорога длинная,

Время тихо вспять течёт;

Я вернусь в места былинные,

Где меня никто не ждёт.

Дождь слепой не зря покрапал,

Машет пальма веткой-лапой.

* * *

Я море вмиг переплыву,

Взберусь на облачко в мечтах,

Найду под снегом трын-траву

И поселю её в стихах.

Бываю сыт, от счастья – пьян,

И нос бывает в табаке…

Я – паинька и я – смутьян

С пером и фениксом в руке.

Давно ведь верю в трын-траву

И в сказку верить не боюсь.

Блефуя, я легко живу,

Легко обману поддаюсь.

Взлетаю к звёздам и парю,

Затем бросаюсь камнем вниз,

А то вдруг вспыхну и горю,

То я простак, то хитрый лис.

Мороз и дождь мне нипочём,

Я мыслью горы сворочу;

Мой слог высокий, словно гром,

Но я молчу, всегда молчу.

Мечты

Что ты каркаешь, ворона?

Или я тебе не люб?

У мечты свои законы, –

Сладок вкус солёных губ.

Я стремлюсь туда, где чайки

Реют смело над волной;

Там – чудачества и байки;

Горизонт – весь золотой.

Сумасшедший мир агоний,

Мир жестоких кулаков;

К чёрту карканье воронье,

В море прыг и… был таков.

Может, в южном синем море

Камнем вдруг ко дну пойду?

Смерть красна ведь на просторе

У птиц вольных на виду?

* * *

Александре Пальцевой

Деревенька Сонино –

Три старушки, дед один…

Тишь в ночи звенящая,

Жизнь моя – не зряшная,

Сам себе здесь господин.

У Москвы-реки бока

Золотисто-пьяные…

К рюмке тянется рука,

Черти окаянные!

Деревенька Сонино –

Хаты три, один овин

Дрыхнет в запустении,

Небо – в удивлении…

Испарился нафталин, –

И в помине моли нет,

Пахнет звёздной пылью;

Прибабахнутый поэт

Приобрёл здесь крылья.

Деревенька Сонино,

Рифмы в воздухе парят,

В речке воды сонные,

Лето забубённое…

На лугу цветы горят,

Эх, страда, моя страда,

Жизнь – душа шмелиная!

Брошу всё, вернусь туда –

В те края былинные.

Три старушки, дед один, –

Сам себе я господин!

К роялю лирика шагала…

* * *

Восторгаются мной дамы,

Воспевают и клянут…

То я честный самый-самый,

То пройдоха я и плут.

Пьяный, драный, окаянный,

Стильный, модный, дорогой…

Поперечный и упрямый,

То предатель, то герой.

Аккуратный и небрежный,

Хам, каналья и дурак…

Самый ласковый и нежный,

Друг заклятый, лучший враг.

* * *

Удивляюсь, восхищаюсь

И капризы дам терплю…

Но в который раз признаюсь:

Я вас, женщины, люблю!

* * *

Спросил гадалку я:

– Любовь не встретилась мне, нет…

Скажи, она – какая?

Сразил старушки той ответ:

– Любовь – печаль земная,

Светлей она, чем белый свет.

* * *

Пока ты вёсны не считаешь,

А я считать их перестал,

Хотя скажу тебе: «Ты знаешь,

От жизни всё ж я не устал…»

Тревожит душу птичий щебет,

Весенний запах сердцу мил…

А как услышу детский лепет,

Готов обнять весь Божий мир.

О, как легко меня растрогать

Какой-то милой ерундой…

Не так давно обрёл я Бога,

Воспрял опять седой душой.

Меня легко обезоружить

Улыбкой, парой добрых слов.

Весна поёт в весенней луже,

И я пою вслед за весной.

Пока ты вёсны не считаешь,

Давно я счёт им потерял,

Хотя скажу тебе: «Ты знаешь,

Я лишь с тобой весну познал».

* * *

Куда-то мчатся поезда,

Куда-то птицы улетают…

Лишь погрустневшая звезда

В тобой любимом чудном мае

Неспешно свет на землю льёт…

Который год, который год

Весну один я провожаю

И письма старые читаю.

* * *

Крыша красная, солнце яркое,

Дом на фоне зелёной горы;

На скамейке мы, в старом парке мы

Средь летящей вокруг мишуры

Из пустых, незабытых обид;

Тени прошлого – дети малые

Не отходят от нас ни на шаг…

Чувства – новые, страхи – старые,

Нет дыханья живого в словах,

И костёр отчужденья горит.

Как под крышею, крышей красною

Пара ласточек раньше жила…

Время стылое и опасное,

Никудышные нынче дела, –

Больше ласточки там не живут;

На скамейке мы, отчуждённые,

А меж нами обиды стена.

Друг от друга мы отстранённые,

И неведомо, чья в том вина,

Но сердца примирения ждут.

Ветка мимозы

И был туман. И средь тумана

Виднелся лес и склоны гор…

И вдруг широкого Лемана

Сверкнул лазоревый простор.

Максимилиан Волошин

Давай же не будем, не будем,

Не будем топтаться по… нервам;

Притих абрикосовый пудель

У ножек прекраснейшей стервы.

Мужчиной брутально-свирепым

Торчу средь подушек занозой,

Ты что-то вещаешь нелепо,

А в зеркале ветка мимозы…

…Меня донимают сюжеты

Из небыли жуткой и были;

В межзвёздном пространстве поэтом

Парю средь космической пыли,

Во сне опускаюсь на землю,

Туманом вокруг всё покрыто,

Банальную быль не приемлю, –

Пинаю зачем-то корыто…

Я пуделем лягу покорным

У ножек прекраснейшей стервы…

Мне нравится мир иллюзорный,

Не надо топтаться по… нервам.

* * *

Отель. Окно. В нём вид Лемана,

А в вазе веточка мимозы.

До неба брызги от фонтана…

Опять влюбляюсь под гипнозом.

Мечты, мечты…

Давай плохое мы отбросим,

Что не случилось, всё забудем

И счастье спящее разбудим,

Вернуться к нам его попросим;

И самовар ещё прабабкин

Урчать нам станет, как и прежде.

И будет горько, будет сладко…

Возможно, явит лик надежда?

Перед рассветом

(в горной деревне Кало-Хорио, Кипр)

Лежу в ночи с открытыми глазами

И в мыслях жизнь перебираю…

А где-то там, за тёмными горами,

Есть та, о ком я вспоминаю…

Как бесконечно долго длится ночь!

О, эти петухи в деревне горной! –

Их пенье необычно звучно,

Хоть небо всё ещё иссиня-чёрно,

В окне толпятся звёзды кучно;

Но катится уже к исходу ночь,

Ночная птица всхлипнула и смолкла,

Звезда беззвучно с неба пала…

Я слышу, как в Сибири воют волки,

Я вижу, рушит море скалы…

Меня терзает неотступно ночь,

Хоть небо всё отчётливей светлеет,

Сам говорю себе с укором:

«Что медлишь ты? Вставай, Матвеев!

Скорее отправляйся в горы!»

…Петух пропел, и отступила ночь!

Перед автопортретом Виже-Лебрен с дочерью Жюли

Не оторвать мне взгляда от портрета, –

Улыбкой губы тронуты слегка;

Шепчу: «Бонжур, мадам Виже-Лебрен!»

Пределов нет фантазии поэта,

Мне кажется, в руке моей её рука,

Я попадаю к даме в сладкий плен…

А у неё девчонка на коленях –

Прелестная красавица Жюли,

Глаза манят, недетские глаза,

Во времени застывшее мгновенье;

Я отрываюсь тут же от земли,

Лечу назад, чтоб важное сказать.

Спасибо вам, Виже-Лебрен, за встречу,

За краски вдохновенья на холсте;

Как удивителен сегодня вечер! –

Я сердцем прикоснулся к красоте.

Свет из прошлого

Киоко Сузуки

Глаза прикрою, предо мною

Стоит девчонка в шляпке чёрной…

И с этой памятью живою

Я словно в мире иллюзорном

Живу, уже давно живу;

Раскосы очи, след улыбки

Слегка заметен на губах;

Верну назад свои ошибки,

Вернусь к японке той в стихах,

Душа воспрянет, – дежавю!

Девчонку в мыслях я рисую,

В руках сосуд и жизнь в сосуде,

И нежности небесный свет.

И словно снова наяву я

На перекрёстке разных судеб,

Где мой и твой, Киоко, след.

Италия

Зовут её Италия –

Красива солнцеликая,

С коварно-гибкой талией,

Со страстью южно-дикою!

Свободно-независима,

Из высшего сословия,

Италия, брависсимо!

Отчаянно весёлая…

К магически изнеженной

Лечу, лечу я мысленно;

Из пустоши заснеженной

Шлю девушке эпистолы.

Италия, Италия! –

Душа поёт и светится!

Италия, Италия!

О, как с тобой мне встретиться?!

На Дунае

Распустила ночка крылья

Над дунайскою водой.

Звёзды с неба прилетели,

Словно бы на водопой,

Вмиг нырнули лихо в воду

И резвятся на волне.

Я плыву, плыву к весёлым

На соломенном челне.

Звёзды манят и хохочут,

Не даются в руки мне…

Лик сияющей Венеры

Встал под утро вдруг в окне.

Александра

И вдруг… Отбросив шляпу прочь,

Тряхнув изысканной причёской,

Рванула ты с картины в ночь…

Любви и страсти отголоски

Услышал сердцем. Сотни молний

Мой мозг пронзили: «Упустил!»

…У изголовья ангел горний

Меня терпеть и ждать учил.

Девушка из Одессы

Фонтан черёмухой покрылся,

Бульвар Французский был в цвету…

…Синеет море за бульваром,

Каштан над городом цветёт…

Из песни «Шаланды, полные кефали»

Жара была и ливень был,

И мы балдели от пирушек…

Соседский пёс ночами выл

В июле, съехавшем с катушек.

И каждый день, и каждый час

Тебя я вижу в дали синей –

Рыбачка Соня и баркас…

И свадьба, что поёт доныне.

«Бульвар Французский весь в цвету…»,

На нём гуляли пары чинно…

Та жизнь ушла под хвост коту… –

Хохочет дама беспричинно.

Жара была и ливень был,

Морозы были и метели…

Как я хотел, так я и жил,

И от пирушек мы балдели.

Я сумасшедший тот июль

Не забывал, не позабуду:

Ты где? Ты с кем теперь, Айгуль? –

Любовь проходит, как простуда.

Но Некто шепчет мне во сне:

«Ищи подружку в Астане!»

Если вдруг…

Другу из Баку

Если вдруг тоска нагрянет,

Я возьму в Баку билет;

Там любовь, там нет страданий,

Музу там найдёт поэт –

Зульфию, Наргиз и Лейлу…

Обаянье, нежность, ночь

Нарисую акварелью,

И тоска умчится прочь.

Эх, мечты… кому я нужен? –

Я на голову простужен…

Ну, а если?.. Если вдруг

Позовёшь меня, мой друг?..

Признание

Сродни капризной женщине ты, Рига, –

То солнечной улыбкой вдруг блеснёшь,

А то остудишь сердце холодрыгой,

Зарядит дождь, когда его не ждёшь.

Но я тобой любуюсь непрестанно,

И мне так мил твой неприступный лик;

Явился гостем я к тебе незваным,

Храню в душе свиданья каждый миг.

Горда, строга, неспешна, величава, –

Ты, Рига, знаешь цену красоте;

Не для тебя никчёмные забавы,

Не можешь ты отдаться суете.

Хрустально-сокровенной тайной дышишь

(Секрет пытались многие узнать),

Во сне гулял с тобою я по крышам,

Потом на скрипке стал тебе играть,

А по твоей щеке слеза катилась…

Я понял тайну, милая, твою:

За строгим ликом нежность притаилась,

И эту нежность я в тебе люблю.

Северные люди

Буйный ветер душу студит,

Бьёт под дых, любя, порой.

Шутят северные люди:

«В тундре жарко и зимой!»

Сумасшедшие морозы,

Бесконечная зима.

На столе пред мною розы,

Без тебя схожу с ума.

Там, где ветер душу студит,

Там, средь вечной мерзлоты, –

Чудо – северные люди

Ждут меня. И там есть ты.

Ты далече, в Сыктывкаре,

Я на юге, среди роз.

Поглощаю виски в баре,

Здесь – жара, у вас – мороз.

Тихо розы вопрошают:

«Надоел тебе наш бар?»

Да откуда розы знают,

Что уеду в Сыктывкар?

* * *

Холодная осень, но в мыслях горячих

Нет стылой погоды в помине,

А небо печально, тоскуя и плача,

Мечтает о прежней безоблачной сини.

Как радость весёлого тёплого лета

В глазах, вспоминаю, плескалась!

Стихи напишу я – привет от поэта

Той женщине, что мне ещё не встречалась.

А ведь это было, я знаю, что было,

Как были рассветы-закаты;

Возможно, меня она тоже любила

В то лето, что осень прогнала куда-то?

Холодная осень, тебя не люблю я, –

Меня увести не удастся.

О лете мечтаю, и лето найду я,

Там женщина тоже мечтает о счастье.

Рояль на пляже

У моря, на песчаном пляже

Стоял рояль блестяще-чёрный…

Пел ветер песни о купаже

Любви реально-иллюзорной.

Я в отдалении на круче

Страдал один, судьбе не веря.

Устал от всех и всем наскучил, –

Захлопнуты за прошлым двери;

И всё, что было, всё забыто,

Что будет дальше, неизвестно;

Мечтанья юные убиты,

И песни ветра неуместны.

…К роялю Лирика шагала,

Босая, в платье белом, нежном.

Соната Шумана звучала,

И я… вернулся в мир мой, прежний.

Тот пляж, рояль, закат багряный…

Я был во сне? Иль был я пьяный?

Сказка о любви

Амур в ответ: «Коль души влюблены,

Им нет пространств; земные перемены

Что значат им? Они, как ветр, вольны».

Франческо Петрарка. Сонет 15

Стоял на рейде Сингапура

Морской трудяга – пароход,

И яхта с именем Лаура

В тот день отправилась в поход.

В восторге чайки пели песни,

И ветер в парусах играл.

Ах, нет картины расчудесней,

Чем этот давний ритуал.

А пароход гудел тоскливо,

Гудел, прощаясь, яхте вслед,

Она была такой красивой,

Какой на свете больше нет.

Той ночью мир кромсала буря,

И пароход сбежал в моря.

Сбежал вдогонку за Лаурой,

На дне оставив якоря.

Он бродит призраком туманным

Средь океанов и морей.

Любовь подобно урагану

Мужчин срывает с якорей…

Нет исключений у природы, –

Любви подвластны пароходы.

Когда весна проходит мимо…

1. Марине

Скажи, Марина, что ты любишь?

Весну, когда живое всё дуреет

И воздух пахнет глупостью и лаской?

Иль зиму вьюжную, когда дубеют

От ветра губы, и ты с опаской

Идёшь по снежному покрову?

А жить так просто, за здорово

Не получается никак,

И в голове раскавардак…

Хотя история не про тебя, –

Теперь живёшь ты, всё и вся любя.

Да-да… тебе теперь всё любо –

Мороз и розы на снегу….

Не оттого ль в улыбке губы

В жару и в снежную пургу?

К тебе пришла уже весна,

И ты, Марина, влюблена.

2. Себе

А я? Во сне, не без опаски

Бегу по снежному покрову,

От боли стиснув зубы…

И имя, как молитву, шепчут губы…

Душой терзаясь,

Я от себя бегу, бегу…

Во сне спасаюсь,

Но нахожу себя в снегу.

А жить мне как? Ведь за здорово –

Не получается давно, никак,

И полный в голове раскавардак…

Как тает снег неумолимо,

Боюсь, Весна проходит мимо.

Мир иллюзий художницы Александры

1. Кипрская сиеста

На картине сонмы тварей… –

Всё живое создал Бог;

Ищет каждый в жизни пару, –

Мчусь куда-то, сбившись с ног;

Кошка к кошке, рыбка к рыбке

И к голубке голубок…

До чего же мир наш зыбкий,

До чего же мир жесток!

Даже чайка насмерть бьётся,

Гонит страсть её вперёд;

Страсть в потомстве отзовётся

И продолжит птичий род.

…Но внезапно пред картиной

Я как вкопанный встаю.

Вижу лик твой благочинный, –

Ягодицы узнаю.

…Дух сиесты! Ты в постели,

Ты в постели не одна.

Что случилось, в самом деле?

Кто в плену иллюзий сна?

…На ожившей вдруг картине

Всходит в небе месяц синий,

Молодцу покоя нет, –

Лик твой застил белый свет.

2. Раздвоение сознания

Шатенкой, тихой кошкой

Явилась ты ко мне под утро

И на полу уселась чинно;

Плыла под стулом рыба,

А попугай насвистывал Шопена, –

Такая странная картина –

Виденье сонного мужчины…

В настенном зеркале напротив

Нагую пару я увидел:

Его в полусидящей позе,

Тебя и два твоих овала,

Что соблазнительно сверкали;

Живое лоно трепетало,

Бурлила кровь, пылала плоть,

И в воздухе летали искры,

А на полу кричала кошка,

И кот мурлыкал умилённо.

Где ты? Где я? Иль раздвоенье

Произошло в моём сознанье?

Но твой язык, глаза и губы,

И дрожь зеркальная овалов…

…Вдруг наяву случился взрыв,

Был взрыв вселенского масштаба;

Кричал истошно попугай,

Гонялся кот за кошкой,

И рыба плакала навзрыд,

И выла женщина истошно.

…Но наступила тишина,

И пара странная сошла с картины.

Мы пили кофе, пели песни…

И голубь слушал пенье чинно.

Затем умчалась птица ввысь,

И мы навеки разошлись.

3. Олива

Под небом бирюзовым

Стояли синие оливы,

Беседу тихую вели

О жизни вечной, несуетной,

О времени неспешном…

Приходят и уходят люди,

Меняются эпохи,

А у олив всё неизменно, –

Жизнь неприметна

И скромна:

Цветы, плоды,

Зимою отдых,

И новый круг…

Так всё живёт?

И да и нет…

Олива годы не считает,

Чем старше, тем

Красивее она…

В одной из золотых олив

Тебя внезапно узнаю.

Я, убегая, возвращаюсь

К тебе, олива, вновь и вновь… –

Что это, если не любовь?

* * *

…Как давно я молчу,

Никого не учу;

Если что – ухожу

И у моря брожу.

Не читаю газет,

Не звоню на тот свет…

Забываю тебя,

Забываю себя,

Пропадаю в горах,

Растворяюсь в стихах;

Превращаясь в ничто,

Становлюсь я никто.

В небе чистом парю,

И как факел горю,

Иль рассветной пчелой

Я лечу над землёй.

Вдруг прольюсь я дождём…

Вдруг закатным лучом

По планете скользну,

Улетев в вышину.

Буду рядом с тобой

Незаметной звездой

Во Вселенной летать,

Буду вечно молчать.