Текст книги "Степной удел Мстислава"

Глава 18

После обеда прошел совет дружины. Споров не было – план князя был принят безоговорочно. Мстиславу очень хотелось самому возглавить отряд, который будет брать Корсунь. Однако он понимал, что любой полководец считает, что главная опасность исходит для него от той части войска, которую возглавляет предводитель противника. Пришлось Мстиславу взять на себя передовой полк, который будет двигаться по суше от Корчева к Корсуни.

Погрузку на корабли начали с вечера. Северо-восточный ветер усиливался. К утру ударил сильный мороз.

Мстислав на пристань пришел до рассвета и теперь с тревогой смотрел, как свинцово-серая волна тяжело била седыми лохмами о борта кораблей и покрывала корабли коркой льда.

Мстислава мороз не страшил. Если пролив покроется льдом, то через неделю через залив можно будет переправляться, как по суше. Это будет еще удобнее. Однако была другая опасность, которая могла сорвать задуманный план.

Мстислав заметил распоряжавшемуся погрузкой Тихону:

– Надо торопиться. Сегодня твой полк должен выйти в море. Если сегодня ты не выйдешь в море, то завтра пролив покроется льдом. Через лед корабли не проведешь. Сорвется дело.

– Мы выйдем до вечера, – уверенно сказал Тихон и кинулся к воям. – Пошевеливайтесь, ребята! Пошевеливайтесь.

Несмотря на беспокойную волну, переправа через пролив прошла споро. К середине дня корабли засадного полка во главе с Тихоном отчалили от пристани и, придерживаясь берега, пошли на запад.

Мстислав облегченно вздохнул.

И передовой полк почти весь был уже в Корчеве. Осталось только переправить тяжелые осадные орудия. Но по плану Мстислава осадные орудия не требовались, поэтому он приказал отложить их переправу и сам отправился в Корчев.

Все складывалось необыкновенно удачно. Но Мстислав не спешил. Он велел войску остановиться на ночевку на дороге за Корчевым. Утром войско медленно двинулось вдоль берега в сторону Корсуни.

Мстислав умышленно сдерживал войско, так как для успеха его плана требовалось, чтобы Цула вывел свои силы навстречу, а для этого ему требовалось дать время.

От Корчева до Корсуни даже не торопясь можно было дойти за два-три дня. Войско Мстислава тянулось целую неделю. Но уловка удалась – когда до Корсуни осталось не более дня пути, впереди передовые отряды вышли на лагерь корсунцев.

Глава 19

Георгий Цула не был бесшабашным авантюристом.

Он хорошо рассчитал и проделал большую работу, прежде чем поднять мятеж.

Для начала он убедился в поддержке родственных хазар, давно мечтавших о возрождении каганата. Затем договорился о помощи с печенегами, контролировавшими степь. Не оставил без внимания и Грузию, через которую привлекал на свою сторону и адыгов.

Попытался провести переговоры с аланами. Аланы с одобрением принимали идею возрождения Хазарии, однако ввязываться в войну не хотели. Нежелание воевать объяснили: в союзники Цулы присоединились Грузия и адыги, с которыми у аланов напряженные отношения, между тем как с Византией отношения дружеские. Разумно ли ссориться со старыми друзьями и заводить дружбу с врагами?

Разумно!

Но Георгий Цула прекрасно понял, что скрывалось за разумными словами аланского царя: прежде чем ввязаться в свару, Гавриил хотел посмотреть, чем закончится первое столкновение херсонцев с ромеями, и убедиться, что Цула способен серьезно противостоять императору.

Выслушав сообщение посла, Цула разразился раздраженной руганью, – проклятый шакал!

Но затем успокоился – в конце концов, аланы не встали на стороне императора. И за это – спасибо!

Просчитал Георгий Цула и реакцию императора.

Положение Византии было не самым лучшим. С востока на Византию – Романию наседали арабы. Они висели дамокловым мечом.

На западе болгарские князья почему-то считали, что именно они имеют право на императорский трон в Византии. В многочисленных столкновениях болгары имели успех. Но к ромеям пришла неожиданная помощь оттуда, откуда они ее не ждали: им помогли извечные враги – славяне.

Но, несмотря на погром болгар, устроенный князем Святославом в 968 году, затяжной конфликт греков с болгарами на том не закончился.

В 1016 году воинственный император Василий, уже развязавший войну за Армению и Иберию, поняв, что распыляет силы, для начала решил поставить точку в войне с болгарами и повел решительное наступление на столицу Болгарии Охрид.

Конечно, не было сомнений, что император не оставит мятежный Херсон в покое. Но в данный момент средства для подавления мятежа в отдаленном Херсоне у него были существенно ограничены.

На стороне Цулы была и природа. Доставка войск из Византии к Херсону могла произойти только по морю. Но плавание по морю зимой опасно даже для опытных мореходов.

Таким образом, хотя император Василий не соблюдал правила стратегии, выработанные тысячелетиями войн, его войско к Херсону могло подойти не раньше середины весны.

Учел Цула и последнюю опасность. Самую серьезную. Император заключил союз со славянами. Те совсем недавно уже брали Херсон. Но после смерти Владимира на Руси разгорелась междоусобная война.

Князь Тмутараканский не участвовал в борьбе за киевский трон, однако Георгий Цула был уверен, что это ненадолго. Он уже слышал о том, как Ярослав подсылал убийц к Мстиславу. Та попытка не удалась. Но логично было полагать, что оставлять в живых конкурентов на трон крайне неразумно, поэтому любой правитель в первую очередь подчистую вырезал свою родню.

Известие о начале сбора Мстиславом в Таматархе войска насторожило Георгия Цулу, но не удивило – это подтверждало его предположения, что Мстислав не останется в стороне от междоусобицы.

До весны, когда начинались боевые действия, было еще далеко, однако столь раннее начало подготовки к выходу в поход славян было понятным – в Киев из Тмутаракани можно было добраться двумя путями: либо по Дону, либо по морю, а затем по Днепру.

Славяне использовали стратегию, в основе которой лежал стремительный маневр. Днепр освобождался ото льда раньше, чем верховья Дона, поэтому по Днепру можно было оказаться в Киеве раньше, когда Мстислава там не ждали.

Цула заподозрил неладное, когда узнал, что Мстислав переправил часть войска в Корчев.

Купцы, побывавшие в Корчеве, говорили, что Мстислав утверждал, что переправляет войско в Тавриду только для того, чтобы сухим путем через степи пойти на Киев.

Георгий Цула этому не поверил – на Киев по суше проще было идти через Саркел. Зато из Корчева до Херсона было рукой подать.

Встречать Мстислава у стен Херсона было бы фатальной ошибкой – славяне хорошо умели брать города. И даже если они не будут торопиться с взятием города, то после того, как славяне и императорские войска соединятся, никакие городские стены перед ними не устоят. Князь Владимир это уже доказал.

Таким образом, планы Цулы по ведению войны с императором были нарушены.

Георгий Цула был опытным стратигом, и он понимал, что спасение для него только одно – устранить угрозу, созданную Мстиславом Тмутараканским до того, как императорское войско высадится у Херсона.

Задачу Георгий Цула решил просто.

Славяне шли вдоль берега моря. Горы, протянувшиеся вдоль побережья, ограничивали их маневр. Поэтому Цула поторопился занять самый узкий проход между морем и горами, который невозможно было обойти.

За два дня войско Цулы перегородило проход надежными заграждениями. Эти заграждения должны были задержать Мстислава на некоторое время. За это время поднимутся адыги, к которым Цула поспешил послать гонца.

Цула уверен был, что угроза с тыла вынудит Мстислава вернуться в Тмутаракань. После этого силы для войны с императором будут свободны.

Глава 20

Цула устроил свою ставку на холме в тылу своих войск, откуда хорошо была видна вся лежащая впереди местность.

Цулу разбудили на рассвете.

Выйдя из шатра, он увидел, как из утреннего сумрака вынырнули всадники; коснулись фронта его войск, но, наткнувшись на рвы и рогатки и, осыпанные стрелами, поняв, что с ходу взять укрепления не удастся, отпрянули.

Цула вернулся в шатер, где на него надели доспехи, после чего он снова вышел.

Тем временем из-за гор появилась колонна славянских войск. Она была похожа на огромного многоцветного удава. Не дойдя до заграждений, колонна начала набухать, точно река перед плотиной.

На холм прибыли командиры отрядов. Цула отдал им необходимые указания, сел в кресло и стал ждать. Дальнейший ход событий от него зависел мало.

Рядом выстроились бояре из тех, чьи отряды стояли в резерве, либо те, которые не возглавляли отдельных отрядов – они использовались для передачи важных сообщений и выполнения поручений.

На перестроение войск в штурмовые колонны требовалось время. Цула вспомнил, что он еще не завтракал, и приказал подать ему завтрак.

Завтрак подали ему легкий: заяц, сначала отваренный, затем поджаренный в печи, затем нафаршированный копчеными свиными колбасками и под соусом из перца, чабера, репчатого лука, гулявника, семян сельдерея, гарума, вина и оливкового масла; сырые перепелиные яйца, придающие остроту ума. Также были поданы белый хлеб, медовые лепешки, сыр, мёд, оливки.

Из напитков – только подслащенная медом вода. Глупо употреблять туманящее рассудок вино перед битвой.

Цула ел немного. Для начала выпил дюжину перепелиных яиц. Затем отрезал кусочек зайчатины.

Было тихо, словно перед грозой. Тишину разрывали лишь доносящиеся со стороны славян крики людей и ржание лошадей. Но всё перекрывал крик чаек. Они стонали, словно обреченный на вечную муку, прикованный к скале Прометей, у которого безжалостный стервятник выклевывал печень.

Чайки точно пророчили недоброе.

А славянское войско перестраивалось с удивительной быстротой.

Тусклое солнце не успело оторваться от горизонта, как шум сменился воинственной музыкой, заглушившей ржание лошадей, крики людей и стоны чаек.

Вскоре на позиции херсонцев двинулась стена.

Цула взял сладкую лепешку, но, внимательно всматриваясь в ряды славян, не спешил ее пробовать. Казалось, он забыл, что в его руках лепешка.

Внезапно со стороны славян взлетела темная и огромная, словно многомиллионный пчелиный рой, туча, а через секунду до ушей Цулы донесся жуткий свистящий вой.

Не успела туча опуститься на позиции херсонцев, как из рядов славян вылетела новая туча.

Цула настороженно приподнялся.

В укрытиях стрелы не страшны. Но тот, кто пытался выглянуть из укрытий, тут же падал, пораженный стрелой. Между тем славяне, пользуясь тем, что херсонцы не отвечали, медленно, но неотвратимо приближались к укреплениям.

Цула почувствовал, как к его сердцу откуда-то из глубины тела подкатил ледяной страх: он уже понял, что если славяне приблизятся к укреплениям вплотную, то их штурм остановить будет почти невозможно.

Цула раздраженно отбросил лепешку и подал знак:

– Ко мне!

К нему сразу подошли несколько бояр. Цула указал пальцем на одного из них и приказал:

– Скачи к заграждениям и передай, чтобы не допускали близко славян. Пусть стреляют по ним чаще. Во что бы то ни стало надо сорвать штурм.

Боярин сказал:

– Выполняю!

Он опрометью метнулся к коню, и через секунду конь несся с холма в ареале брызг из воды и грязи.

Цула взглянул на командира резервного полка:

– Если славяне ворвутся на заграждения, будь готов идти им на помощь.

Он сел в кресло и пояснил:

– Славяне обычно стараются сломить противника первым натиском. Если им это не удается, то они начнут готовиться к более основательному штурму. Для такого штурма у них сил маловато. Значит, им придется дожидаться помощи. Нам это и надо – время работает на нас.

– А если они всё же прорвутся? – задал вопрос командир резервного полка.

– Вот этого нельзя допустить, – сказал Цула.

Гонец домчался до передовой линии херсонских войск, и через мгновение оттуда взметнулся в сторону славян поток стрел.

Цула видел, как штурмующая колонна замедлила ход, прикрываясь щитами.

– Да, с щитами над головой не больно быстро побежишь, – с сарказмом заметил Цула.

Пока щиты отражали поток стрел сверху, херсонцы пустили следующий поток, но уже понизу, так чтобы поражать незащищенные части тел.

Славяне не успели укрыться.

Они попытались укрыться щитами от этой напасти, но следующий поток стрел обрушился на них сверху.

Множество славян упало. В их рядах началось замешательство, затем они бросились назад.

– Ну вот и всё! Мы победили! – с нескрываемым удовольствием проговорил Цула. – Теперь можно и вернуться к завтраку.

Почувствовав, что опасность миновала, расслабились и остальные. Послышался смех и шутки.

Цула объявил:

– Господа, приглашаю всех присоединиться к моему обеду.

Цула взял фаршированную колбаску и принялся неторопливо и с удовольствием лакомиться ею.

– Война – лучший способ возбудить аппетит! – заметил Цула, доедая колбаску.

Придворные дружно рассмеялись.

Цула вытер замасленные пальцы платком и поднялся.

– Господа! – объявил он. – Не расслабляйтесь! Славяне известны своей непредсказуемостью. Поэтому последите, чтобы они вели себя хорошо. А я устал. Я немного вздремну. Если славяне опять пойдут на штурм – разбудите меня.

Цула зашел в шатер и приказал слугам снять с него доспехи.

Освободившись от доспехов, он лег на кровать и закрыл глаза. Однако, хотя в теле и чувствовалась усталость, сон не шел. Цула ощущал смутную тревогу.

Он никак не мог понять, с чем она связана. Война шла по его плану.

Мстислав известен ему давно. Он был молод, здоров, энергичен. Но он никогда не имел опыта больших боевых действий. А это для стратега было существенным недостатком. Оттого Мстислав и совершал заурядные ошибки, которые опытный стратег не допустил.

На месте Мстислава Цула послал бы часть войск по степи севернее гор, чтобы ударить с тыла. Цула опасался этого, но разведчики докладывали, что Мстислав и не подумал так сделать.

Понятно – он не хотел распылять и так немногочисленное войско. Но в таком случае и штурм укреплений с налета был совсем неудачным решением.

Цула подумал, что объяснением всему было то, что у Мстислава была психология обычного разбойника, а не стратега.

«Разбойник может выиграть сражение, но войну ему никогда не выиграть», – философски подумал Цула.

Однако тревога не исчезла.

Чтобы заглушить тревогу, Цула принялся размышлять о плане дальнейшей войны.

Ход дальнейших событий ему был ясен, и они сулили ему удачу – Цула не сомневался, что, нейтрализовав славян, он сумеет разбить присланные императором войска.

Воинское дело не терпит промедления. На войне побеждает тот, кто владеет инициативой. На войне даже неверное решение, но принятое быстро и исполненное решительно, оборачивается победой.

Ромеи стыдливо не любили вспоминать, что карфагенянин Ганнибал считается одним из величайших военных стратегов, равным Александру Македонскому, Юлию Цезарю, Пирру Эпирскому.

Цула тщательно изучал опыт Ганнибаловой войны, называемой ромеями Второй Пунической войной.

Ганнибал выступил в поход на Рим из Нового Карфагена во главе армии из 50 тысяч пехотинцев и 9 тысяч всадников, что было явно недостаточно для большой войны.

По пути карфагеняне встретили сопротивление местных племен, но Ганнибал щедро одарил вождей и получил от них разрешение беспрепятственно пройти мимо Русцинона.

К концу августа Ганнибал вышел к берегам Роны.

Тем временем консул Публий Корнелий Сципион, возглавивший римское войско, продвигался в Испанию вдоль побережья.

После переправы через Рону Ганнибал отправил в разведку отряд нумидийских всадников. Нумидийцы встретились с разведкой римских всадников и вступили с ними в бой. В стычке победили римляне, а нумидийцы были вынуждены отступить.

Публий Сципион, расположившийся лагерем в долине реки Кро, получив сведения о противнике, двинулся навстречу ему.

Ганнибал, зная, что его войско значительно уступало силам пунийцев, а потому в открытом сражении он обречен на поражение, отступил вверх по левому берегу Роны.

Публий Сципион вместо того, чтобы нагнать противника и решительно покончить с ним, оставил заслон, а сам с одной частью армии отправился в долину реки По, чтобы организовать там оборону, другую часть направил в Испанию.

Это была серьезная ошибка.

Ганнибал в несколько дней дошел до Альп и произнес перед войском знаменитую речь: «Теперь вы одолеваете… стены не Италии только, но и Рима. Отныне всё пойдет как по ровному, отлогому склону; одна или, много, две битвы отдадут в наши руки, под нашу власть крепость и столицу Италии».

Через две недели он пересек Альпы. У него осталось 20 тысяч пехотинцев и 6 тысяч всадников.

Появление Ганнибала в Италии стало большой неожиданностью для римлян.

Сципион поторопился перейти реку По и направиться навстречу Ганнибалу. Уже не надеясь на него, Рим вызвал из Лилибея в Сицилии второго консула Тиберия Семпрония Лонга.

Ганнибал, понимая, что с объединенной римской армией ему не справиться, решил бить их по частям.

Он стремительно двинул конницу навстречу Сципиону. Конница столкнулась с римлянами у северного берега реки По, между реками Сессией и Тицин.

Нумидийцы зашли в тыл римской конницы и вынудили ее бежать. Сципион быстро отступил к Плаценции. Поражение повлекло за собой бунт галлов, которые перешли на сторону Ганнибала.

Потом Ганнибал занялся армией Тиберия Семпрония Лонга.

Сципион считал, что не нужно торопить события, так как время работает на римлян.

Тиберий Семпроний Лонг рвался в бой, надеясь разгромить Ганнибала до окончания его консульских полномочий.

Не найдя у Лонга поддержки, Сципион притворился больным, и Тиберий Семпроний Лонг фактически стал единоличным командующим.

Ганнибал же не стоял на месте. Он спровоцировал Тиберия Лонга переправиться через Треббию.

Это была очередная серьезная ошибка римлян. Ганнибал решительно напал на них.

Исход ожесточенного сражения предрешил атаковавший тыл римлян из засады конный отряд под командованием Магона.

Битва закончилась сокрушительным поражением римлян.

В голову Георгию Цуле пришла парадоксальная мысль: Ганнибал выигрывал сражения, но войны проигрывал.

Но Цула был другим.

Ему было известно, что войско, высланное против него, возглавит Андроник.

Андроника Цула хорошо знал. Знал его сильные и слабые стороны как полководца.

Андроник был хитроумен, как и подобает настоящему ромею. Но он хитроумен, как дипломат. Дипломат более склонен был выжидать, чем действовать. И это была слабая сторона дипломата, поставленного во главе войска.

Пока Андроник будет бездействовать, Цула поднимет против ромеев весь мир…

Цула уверен был, что время будет работать на него, как во время Пунических войн оно работало на римлян.

От мыслей Георгия Цулу оторвал непонятный шум у входа в шатер.

– Что там? – хлопнул в ладоши Цула.

Ему никто не ответил, хотя там должны были быть слуги и охрана. Удивленный этим, Цула поднялся с постели и вышел из шатра.

Он и опомниться не успел, как его схватили за руки, затем обмотали веревкой так туго, что он с трудом мог дышать.

Глава 21

Мстислав заранее получил от передовых дозоров сведения о препятствии на пути.

Он был доволен сообщением – все шло по его плану. Теперь ему осталось только ждать, когда засадный полк во главе с Тихоном высадится в тылу Цулы. Тем не менее требовалось, чтобы Цула не догадался о подвохе.

В январе темнеет рано. Мстислав приказал войску остановиться на ночевку в нескольких верстах от позиций херсонцев и поставить лагерь.

Так как не знали, когда прибудет греческое войско Андроника, готовились к длительной стоянке – ставили палатки, шатры. Для защиты от внезапных нападений лагерь огородили рогатками. В общем, лагерь устраивали основательно.

Вечером Мстислав провел совещание с воеводами. А как только забрезжил рассвет, войско было поднято и двинулось к укреплениям херсонцев.

Мстислав со свитой занял место на горке, с которой хорошо просматривалось всё поле предстоящего сражения.

Утро было пасмурное. Над горизонтом низко висел слоеный пирог серого марева. Солнце тискалось между слоем туч и горизонтом. Оно было мутным и тусклым. Темно-рубиновый шар был приплюснут сверху и снизу, словно перезрелый мандарин.

Солнце висело сзади тмутараканцев. Отбрасываемые горами тени накрывали лагерь и позиции славян и делали их невидимыми для глаз херсонцев.

Поняв это, Мстислав даже понадеялся было, что это позволит ему взять укрепления херсонцев первым же штурмом.

Херсонцы и в самом деле сначала не замечали славян. А когда те начали посыпать их позиции тучами стрел, отвечали довольно робко. Но, когда передовая линия славянских воев оказалась на опасном расстоянии, херсонцы словно очнулись, и после первого же ответного залпа в рядах славян образовались огромные прорехи.

Херсонцы обстреливали славян умело – интенсивно пуская потоки стрел то поверху, то понизу.

Евстафий, нетерпеливо крутившийся на коне, предложил:

– Отец, укрепления херсонцев не доходят до горы. Там есть проход для конницы. Херсонцы держат этот проход под обстрелом, но на конях можно быстро проскочить опасное место и зайти в тыл врагу. Давай я обойду вдоль горы укрепления херсонцев и ударю им во фланг?

– Мысль хорошая, – одобрительно произнес Мстислав. – Мы обязательно ее используем, но позже… Если Тихон сильно задержится. А пока время у нас есть.

– Цула не дурак, он обязательно спохватится и перекроет проход, – сказал Евстафий.

– Он хороший стратиг, – согласился Мстислав. – Несложно догадаться, что, остановив нас, он хочет выиграть время. Он уверен, что греческое войско раньше середины весны не подойдет. А за это время против нас начнут войну его друзья на востоке. Печенеги подойдут. Он строит стратегию, как хороший греческий полководец. Но он не знает, что мы не собираемся долго ждать. Через день-два Тихон высадится в его тылу, и дело будет окончено без сражения. Так зачем нам понапрасну терять воев? Они нам еще пригодятся.

Мстислав подал знак, чтобы атака остановилась.

Сигнальщики дунули в трубы, замахали знаменами. Штурмовые отряды остановились и начали пятиться, подбирая убитых и раненых.

Через полчаса поле сражения очистилось.

Некоторое время обрадованные победой херсонцы громко возбужденно галдели. Их крики и пение доносились до славян, которые на почтительном расстоянии занялись строительством своих укреплений.

Землекопы рыли ров и из вынутой земли насыпали вал. Плотники ставили на насыпи рогатки.

Почва была каменистая, и дело двигалось медленно.

Тем временем в лагерях противников разгорелись костры. Потянулся дым с запахом пищи. Слабый ветер перемешивал запахи врагов.

Убедившись, что сражение закончилось, Мстислав еще некоторое время наблюдал за лагерем херсонцев. Он видел, как ставка Цулы, издали из-за разноцветных нарядов придворных напоминавшая яркую цветочную клумбу, постепенно приобретала серый вид.

– Ага. Они решили, что сражение закончилось, – сделал вывод Мстислав.

– Мы нападем на них? – спросил Евстафий.

К Мстиславу приблизился повар и сообщил, что столы установлены и обед готов.

– Хорошо! – проговорил Мстислав. – Займемся обедом.

Он слез коня и проследовал к столам.

Князь обедал вместе со старшими боярами – «золотыми поясами».

Занялись обедом и остальные. Наступило затишье.

Во время обеда Мстислав обсуждал с боярами ход дальнейших действий.

– Однако, сегодня мы не взяли укрепления херсонцев, – отметил Первинок.

– В лоб брать укрепления, даже не такие сильные, как у херсонцев, только людей терять, – проговорил Власий. – А перебьют наших воев, то с кем будем брать город?

– Голова! – ехидно проговорил Братша. – И что – теперь надо отказаться от войны? Тогда лучше было сидеть дома на печках. Только кто сидит дома на печке, тот ничего не имеет.

– Тут обход нужен, – сказал Первинок.

– Какой обход? – задал вопрос Власий.

– С самого начала надо было отправить полк по степи севернее гор, – сказал Братша.

– Тогда бы нам не удалось выманить херсонцев из города. Брать город не по нашим зубам, – сказал Власий.

– Но и Святослав, и Владимир брали! – сказал Евстафий.

– У них было большое войско, – сказал Власий. – А у нас?

– У самой горы нет укреплений, – проговорил Первинок.

– Там простреливают из луков. Любого, кто попытается пройти там, проткнут сотней стрел, – сказал Власий.

– Если быстро, то на конях можно прорваться, – сказал Евстафий.

– Можно… – вмешался в разговор Мстислав. – Зря вы пререкаетесь. Мы ведь послали Тихона с полком в обход по морю. А там, глядишь, подоспеет и Часлав с греками.

– Эти подоспеют… с ложкой к обеду, – усмехнулся Власий. – И все же зря мы надеемся на Братшу…

– Почему же? – спросил Первинок.

– Море неспокойно. Ветром его может угнать неизвестно куда, – сказал Власий.

– Ему идти всего ничего, – сказал Первинок.

– Тогда почему он еще не пришел? – задал вопрос Власий.

Спор прервался из-за появления начальника строителей. Он подошел к Мстиславу и что-то шепнул ему на ухо. Все увидели, как на лице Мстислава сначала появилось недоумение.

Затем он встал и проговорил:

– У херсонцев странная возня началась. Уж не вылазку ли они собрались устроить? Обед закончен, бояре! Всем вернуться к своим отрядам.

Бояре вскочили со своих мест. Часть бояр ушла к коням, чтобы отправиться к своим отрядам. Та часть, что была при князе, последовала за ним.

На том месте, откуда ранее Мстислав вел наблюдение за полем боя, уже стояло кресло. Мстислав, встав за креслом и облокотившись на спинку, начал всматриваться в глубину лагеря херсонцев.

Там и в самом деле происходила какая-то суета. Бегали люди. Ржали лошади.

Землекопы, копавшие ров, спрятались за насыпанный вал и с любопытством смотрели на лагерь херсонцев.

– Что там происходит? – с недоумением проговорил Мстислав.

– Может, в тылу херсонцев высадился Тихон, – предположил Первинок.

– Там не видно сражения. Херсонцы мечутся по лагерю, словно отара испуганных овец, которых гоняет волк. Чтобы лучше рассмотреть, надо подъехать ближе, – сделал вывод Мстислав и приказал: – Коня!

К Мстиславу подвели коня, и он, несмотря на большой вес, вскочил в седло, словно легкокрылая птица. Через минуту он стремительно несся к передовым позициям. За ним спешили бояре.

Когда Мстислав подъехал к передовой линии, землекопы осмелели и вылезли на вал.

– Что тут происходит? – крикнул Мстислав, резко останавливая коня.

К нему подбежал старшина землекопов.

– Что там происходит? – повторил вопрос Мстислав.

Старшина, грузный мужчина в испачканном землей армяке, развел руками:

– Да кто же его знает? Тихо-мирно обедали, вдруг – забегали, зашумели.

– Понятно! – проговорил Мстислав и, обернувшись к боярам, предложил: – А что, пока они суетятся – не взять ли их позиции?

Не дожидаясь ответа, он вынул меч и крикнул:

– А ну-ка, все – за мной!

Он ринулся к позициям херсонцев. За ним – бояре и все, кто был на конях. Следом горохом посыпалась пехота. Не удержались даже землекопы.

Через минуту атакующие были перед позициями херсонцев. Но странно, те словно не видели опасности. Ни одной стрелы не взлетело навстречу.

Мстислав сначала подумал, что сторожа, которые должны были наблюдать за позициями славян, спят. Затем заподозрил, что херсонцы заманивают их в какую-то хитроумную ловушку и вот-вот им в лица полетят тучи стрел. Но отступать уже было некуда.

Когда до укреплений остались считаные метры, Мстислав уже не удивлялся. В его голове крутилась только одна мысль – его уже ничто не могло удержать.

Взлетев на вал с диким визгом, славяне обнаружили, что позиции пусты.

Крутанув коня, Мстислав махнул мечом в сторону большого шатра, где маячили какие-то фигуры.

– Приступ! Приступ!

Все ринулись в сторону лагеря херсонцев.

Мстислав разогнался так, что конь единым махом взлетел на холм, на котором стояла ставка Цулы.

Какой-то человек в испуге метнулся в сторону, но Мстислав не стал его преследовать – навстречу из-за шатров выбежала кучка вооруженных людей. Они что-то кричали. Затем показался человек со знаменем и отчаянно замахал им.

Мстислав узнал знамя. Это было знамя Часлава.

Мстислав резко потянул за повод, останавливая коня. Конь встал на дыбы. От резкого движения Мстислав едва не свалился с коня. Остановить коня помог подбежавший человек.

Это был Часлав.