Текст книги "Скифы. Великая Скифия"

Глава 3

Тетка Голуба была уже немолода, а с возрастом все больше и больше одолевали болячки. Она прекрасно понимала, что пройдет не так уж и много времени, как окажется, что ей надо будет передать свою должность более молодой и здоровой, а самой уйти на покой.

За годы работы на князя тетка Голуба сделал хороший запас, чтобы старость прожить безбедно, однако жалко было отдавать прибыльную должность в чужие руки. Своих же дочерей у тетки Голубы не было. Сыновья в ключники не годились – женская это должность. Когда тетка Голуба узнала о смерти сестры, у нее тут же возникли планы на племянницу.

Забрав племянниц из Водины, тетка Голуба малолетнюю племянницу отвезла в родовую деревню – еще пригодится, – а старшую взяла с собой ко двору князя Комана и в порядке приучения к делу поручила ей мелкую работу.

Однажды зимним утром тетка Голуба обнаружила, что на кухне нет нужного количества дров. Запас дров складывался вдоль забора в дальнем конце княжеского двора. Послав проклятия на голову истопника, тетка Голуба отправила Денепру с требованием к кольщикам дров срочно доставить дрова.

Двор был покрыт тонким слоем снега, и было довольно холодно. Однако в горячке тетка сопроводила свой наказ подзатыльником, и Денепра выбежала во двор в чем была, даже не подумав набросить на плечи не только полушубок, но и теплый платок.

Колкой дров занимались двое молодых парней. Денепра увидела, что сейчас они сидели на бревне без дела, и в горячке напустилась на них:

– Вы чего бездельничаете?!

– А тебе чего? – нагло оскалился один из парней.

– Быстро несите дрова на кухню! – приказала Денепра.

– Наше дело колоть дрова, а носить дрова должен истопник, вот он и пусть несет, – огрызнулись парни.

– Хватит трепаться! – отрезала Денепра. – С истопника ключница особо спросит, когда его найдут. А пока – раз все равно сидите без дела – берите дрова и несите на кухню. На кухне стынут печи. Погаснет огонь, как еду готовить?

– Да нам-то чего?

Денепра в гневе топнула ногой.

– Чего-чего? Пожрать-то тоже любите!

Парни обиделись и подошли к девушке.

Один то ли шутя, то ли всерьез обхватил ее и сильно прижал к себе. Слишком сильно, так что она не могла пошевелиться.

– Отпусти! – строго сказала Денепра.

– А вот и не отпущу! – ухмыльнулся парень и впился поцелуем в ее рот.

Вот уж такого Денепра стерпеть не смогла. Для начала она впилась зубами в его губы, а когда тот от боли отпрянул, освободившейся рукой моментально съездила ему в глаз. И другому досталось: Денепра, не останавливая руки, смазала его по уху, так что у него в голове звон пошел.

– Ты чего? – схватился тот за ухо. – Я же тебя не трогал…

– А чтобы с дураками не водился. И под горячую руку не попадался! – парировала девица.

Парень, которому Денепра попала в глаз, пришел в себя.

– Ах, ты драться! – возмутился он и замахнулся. – А вот я тебе сейчас задам!

Но Денепра ловко уклонилась от удара и сама нанесла ему сильный удар в грудь. Удар оказался таким сильным, что парень отлетел к поленнице. На утоптанный снег, усыпанный щепками и золотистой стружкой, посыпались поленья.

Тот, которому досталось по уху, опасливо отодвинулся.

– Ну ты чего? Мы же шутя.

– Зато я не шучу, – сказала Денепра.

Парень бросил обеспокоенный взгляд на своего приятеля. Похоже, тот потерял сознание – он лежал не шевелясь.

– Уж не убила ли ты его?

Денепра взглянула сначала на парня, затем на ушибленный кулак – на костяшках набухали кровавые ссадины, Денепра подула на них. Удар был сильный, и Денепре в голову пришла мысль, что, если она и в самом деле пришибла парня насмерть, то ей придется плохо. И тетка будет сильно ругаться.

Не зная, что делать, Денепра растерянно пробормотала:

– Да вроде бы не должна…

Лежавший у поленницы парень издал стон, и Денепра обрадовалась:

– Ну вот – живой!

Парень сел и замотал головой, словно пьяный.

Денепра подошла к нему и наклонилась, трогая его за плечо.

– Ну, ты как?

Парень обескураженно заметил:

– Девка, ну ты бешеная какая-то…

– Сам виноват: зачем полез целовать без спросу?

Придя в себя окончательно, парень встал на ноги.

– Ладно, виноват. Поделом получил. Ну, ты тоже свою силушку убавь.

Денепра примирительно повинилась:

– В этом – виновата. Ну и ты уж меня прости. Сам понимаешь – шибко рассердилась я.

– Не, не возьму я тебя замуж, – появилась улыбка на разбитых губах парня.

– А чего так? – тоже улыбнулась Денепра.

– Опасно такую держать в женах: рассердишься – и в самом деле под горячую руку прибьешь.

– А я за тебя и не пойду замуж, – усмехнулась Денепра.

– Наверно, в женихах у тебя настоящий богатырь, – уважительно проговорил второй парень.

– Да уж, Данав настоящий богатырь… – проговорила Денепра и спохватилась: – О боги! И чего мы тут разболтались, словно две бабки на лавочке? Там печи тухнут. Вот тетка Голуба задаст нам!

– Ладно, – сказал парень. – Сейчас мы принесем дрова.

Денепра мотнула головой.

– Не-а! Берите дрова и несите за мной.

– Ну хорошо.

Парни взяли по вязанке дров и понесли за Денепрой на кухню.

Не успели парни уйти, как подошла тетка Голуба.

– Принесли дрова, – доложила Денепра.

– Вижу, – сказала тетка и приказала: – Надень хороший платок.

Денепра, привыкшая подчиняться тетке, подхватила из сундука платок и накинула на плечи.

– К князю Коману пойдем, – сказала тетка Голуба, бросая на племянницу таинственный взгляд.

Денепра вопросов задавать не стала. Для уборки в комнатах есть свои служанки, но мало ли еще какие дела в княжеских покоях?

Тетка Голуба привела Денепру в большую комнату, в которой находился мужчина в красивой одежде, украшенной золотом и серебром.

– Князь Коман это, – шепнула тетка Голуба на ухо Денепре, и Денепра поклонилась.

Князь подошел к ним.

– Как тебя зовут? – спросил он, остановившись перед Денепрой.

– Денепрой ее зовут, – поспешила ответить тетка.

Князь пристально взглянул в лицо Денепры.

– Денепра, – сказала Денепра.

Она не понимала, почему князь проявил к ней, простой девушке, интерес, но здраво рассудила, что скоро все прояснится.

– Не бойся меня, – сказал князь.

– А я и не боюсь, – смело сказала Денепра.

Князь улыбнулся.

– Как и тех двоих во дворе?

Денепра почувствовала, как жар прилил к щекам, и она смущенно опустила глаза.

Тетка Голуба с недоумением уставилась на нее.

– Они сами виноваты, – сконфуженно пробормотала Денепра.

– А если бы они поколотили тебя? – спросил князь.

– Не, когда я сержусь, со мной никакого сладу нет, – скромно похвасталась Денепра. – Меня даже Данав побаивался, а он самый сильный человек, которого я знаю.

– Ну что же! – проговорил князь и хлопнул в ладоши.

– Ты чего же, негодная, натворила? – испуганно зашептала в ухо девушке тетка Голуба.

– Ничего, – в ответ шепнула Денепра. – Во дворе ко мне двое приставали, я их нечаянно и побила.

– Ох, горе мне, – вздохнула тетка и обратилась к князю: – Князюшка Коман, прости ее, выросла девка здоровенная, а умом слабая – не знает меры силы своей.

– Ты чего? – удивленно обернулся князь.

– Я ее сегодня же в деревню отправлю, – сказала тетка Голуба.

– Погоди, – сказал князь.

В комнату вошла хрупкая девушка.

Тетка поклонилась.

– Здравствуй, княжна Порусса.

Денепра также поклонилась.

– Ты меня звал, отец? – спросила княжна Порусса.

Князь показал на Денепру.

– Порусса, вот Денепра. Она только что поколотила двух парней.

Порусса бросила изумленный взгляд на Денепру.

Князь продолжил:

– Ты жаловалась, что тебе мешают охранники-мужчины, так вот – я предлагаю тебе в охранницы эту девушку. Она сильна, храбра, а умению сражаться мечом и другим оружием ее научат дружинники.

Порусса подала руку Денепре.

– Я рада, если у меня будет не только охранница, но и подруга.

Услышав решение князя, тетка Голуба только покачала головой да пробормотала под нос: «Вот и младшая сестра пригодится».

Глава 4

Пастбище находится недалеко: по хорошей дороге – чуть больше полудня неспешного хода. А напрямик – по горной тропе – так и за час успеешь. Но по горной тропе коров не провести, там и людям опасно.

Когда что-то повторяется из года в год, то люди из этого создают традицию. Вот и выгон скота на горные пастбища в Водине также превратился в торжественную церемонию.

Как только прокричали петухи, Данав вышел на темную деревенскую площадь.

На нем белые шаровары, чистая белая полотняная рубаха. На ногах кожаные сапоги. Рубаха подпоясана кожаным поясом, украшенным бронзовыми фигурками зверей. На поясе висит фляга с чистой водой.

Через плечо накинут овчинный полушубок – нужная вещь: в горах ночи холодные.

На другом плече висит холщовая котомка – в котомке огромный каравай хлеба, связка сушеной таранки, добрый кусок сала, десяток луковых головок, чеснок и несколько мешочков с крупой, в основном пшенной, чтобы варить кулеш, заправленный салом и луком. Больше ничего не надо: остальное – лишний вес.

Пастух голодным не останется. У пастуха целое стадо коров, коз, овец, которых предстоит доить дважды в день. Молока будет море разливанное. Из молока пастухи будут делать брынзу. А скиснет молоко в бузу – и это пойдет в пищу. Буза – любимая еда пастухов.

А когда устроятся на месте, Данав сходит на охоту.

В горах дичины изобилие, а у любого пастуха есть лук и копье. Мясо будет в изобилии. То, что сразу не съедят, засушат в бастурму.

В общем, пастухи в горах не умрут с голода.

У ног Данава легли лохматые собаки. Собаки лично обучены Данавом пастушьему делу.

Было так тихо, что Данаву показалось, что он один-единственный на свете, и даже по его спине пробежали холодные мурашки: человек – существо стадное, поэтому больше всего боится остаться в одиночестве.

Подтянув на спину полушубок, Данав окинул взглядом небо – восточная сторона чистого глубокого небосклона золотилась ровным сиянием. Дым из очагов лениво поднимался столбом прямо вверх. Отметив, что приметы обещают хорошую погоду, – впрочем, так уж ли хороша ясная погода, если обожженная солнцем земля идет трещинами, когда все живое только и мечтает, как о живительной влаге? – Данав негромко проговорил: «Пора!» – вынул из котомки рожок, обтер его рукавом и приложил к губам.

Тишину разорвал нежный звук.

Тут же тявкнула дворовая собака – пастушьи собаки в ответ грозно заворчали.

Замычала корова, другая. Послышались сонные женские голоса. В ночи они звучали оглушительно. Застучали открывающиеся деревянные запоры.

Данав любил эти минуты, потому что чувствовал себя в этот момент самим создателем мира.

Но вот площадь начала заполняться теплыми сопящими животными и людьми. Головы коров украшены разноцветными лентами.

Люди приветствовали старшего пастуха, как самого почетного члена своего племени. От старшего пастуха многое зависело – будет ли он приглядывать за животным. Да и если будет добр, то приласкает ли любимицу семьи? Коровка-то существо благодарное: за небольшую ласку отплатит сторицей – и молоком, и теленком.

Поэтому женщины, подводя любимиц к Данаву, совали в котомку пастуха добрый кусок пирога и, заискивающе заглядывая в глаза, просили:

– Данавушка, ты бы присмотрел за моей Буренкой.

Данав, понимая беспокойство хозяек, доброжелательно обещал:

– Присмотрю, Любушка, как же – присмотрю.

А как же не обещать?

Хоть и остался на душе Данава горький осадок от обиды, да все родного рода-племени. Община – семья. А чего не бывает в семье? И дети дерутся, и взрослые ссорятся. Потом все мирятся. Но когда одному плохо, всей общиной его защищают. Нет, без общины человеку не выжить…

К тому же пастухам полагается доля от молока и сыра – тоже хорошая причина заботиться о животных, как о своих.

Рядом с Данавом встал помощник Троян. Он представил подпасков – кучку пятерых мальчишек.

Данав отправил Трояна собирать скот – собаки ушли с Трояном, – а сам Данав занялся подпасками.

Каждый, кто идет в горы пасти скот, должен быть ко всему готов. У него должно иметься оружие – чтобы защитить себя и стадо; у него должна быть соответствующая одежда – чтобы не околел от холода ночью; у него должна быть вода – чтобы не умер от жажды; в горах не так-то просто найти воду. И в конце концов, у него должен быть запас пищи.

Все это должно быть. В горах даже от мелочи зависит человеческая жизнь.

Поэтому, велев мальчишкам выстроиться в шеренгу, Данав занялся проверкой их экипировки. Он перед каждым останавливался и осматривал.

Первым делом: здоров ли? На пастбище у каждого есть работа, и если кто-то заболеет, то за него вынужден будет делать работу другой. Поэтому в горах некогда будет возиться с больным.

Второе: как одет? У подпаска должна быть исправная одежда и добротная обувка. Без хорошей обуви на камнях все ноги собьешь. И обязательно – легкий овчинный полушубок.

Затем Данав трогает флягу: полна ли воды?

Затем смотрит в котомку.

– Есть ли хлеб?

– Есть!

– Шмат сала?

– Есть. Имеется и кус колбасы!

– Молодец! А где пшено?

– Вот оно – хороший узел.

– Добре. Что ж – теперь показывай оружие.

– Вот – копье. Вот – топор. Вот – лук и стрелы. Вот – нож.

– А запасные наконечники?

– А как же.

Подпасок лезет в котомку и вынимает кожаный мешочек. В нем кремневые наконечники к стрелам и копью.

– Добре. Добре! – доволен Данав.

Он человек добродушный, но общество доверило ему свою жизнь, потому что стадо – единственная надежда на то, что зимой люди будут сыты и никто из них не умрет от голода. Поэтому Данав так придирчив и не дает спуску подпаскам. Не имеет он права быть добрым.

Пока Данав проверял подпасков, на площадь пришли Вадит и Рознег. Заметив их, все притихли.

– Все стадо собралось? – задал вопрос Вадит, подойдя к Данаву.

– Все, – сказал Данав.

– Вот и славно, – проговорил Вадит. Проведя ладонью по усам и бороде, он, понизив голос, сообщил: – Вчера приходил человек из Градо. Плохую весть принес. Из Струмницы жалуются, что загорцы начали притеснять наших из других сел. На их же пастбища не пускают их скот. Землю не дают обрабатывать.

Струмница находится неподалеку от границы Загорья, страны, где князем был Болгар. И кажется, загорцы вроде родня: их старшины участвуют в выборах общего царя, – да нет у них родственных чувств к соседям. Похоже, князья, потомки Зардана, умышленно восстанавливают свои племена против соседей. Поэтому стычки на границе идут постоянно, но в первый раз загорцы зашли так далеко. Впрочем – не в первый.

– В прошлом году они до нас добрели. Даже драка случилась с ними за пастбище. Слава богу, без крови обошлось, – напомнил Данав. И чего они к нам лезут? Что, им своей земли не хватает?

– Как видно – не хватает. Говорят, что у них засуха жестче, чем у нас. Поэтому они пытаются отобрать пастбища у соседей, где получше. Вот я и беспокоюсь, как бы они снова не пришли к нам. А они обязательно придут. Если их пастбища выгорели, то им надо спасать скот, – проговорил Вадит и, на секунду задумавшись, продолжил: – Но если мы им отдадим свои пастбища, то где пастись нашему скоту?

Данав оглянулся на подпасков.

– И при этом общество дало мне в подпаски ребят малых. Надо бы мне парней покрепче…

– Крепкие парни нужны и здесь, – сказал Вадит. – Князь Рус намекал, что будет звать брата Словена на помощь, чтобы он усмирил загорцев.

– Не усмирит, – без сомнения проговорил Данав.

– Усмирит! – возразил Вадит. – Когда Словен вернется, то старики тут же соберут большое вече, чтобы оно избрало его царем. А когда Словен станет царем, то никто не посмеет перечить его воле.

– Да когда он еще вернется, князь-то Словен? Говорят, он с ассирийцами завяз в войне накрепко, точно комар в смоле.

– Обязательно скоро вернется, – уверенно проговорил Вадит. – Разве он может бросить свой народ без защиты?

– А если загорцы все же нападут на нас? – задал вопрос Данав.

– Ничего – ты крепок. Силушки немерено, – бодро проговорил Вадит.

– Если их будет мало – справлюсь. Ну а если загорцы по-серьезному нападут? Как я с мальчишками отбиваться буду?

Вадит вздохнул.

– Но ты это… – пробормотал он. – Князья обо всем этом знают. Надеюсь, они договорятся между собой. Поэтому, если столкнешься с загорцами, постарайся обойтись без кровопролития. Сдержи силу. Не нужна сейчас нам война.

– Постараюсь, – сказал Данав. В эти слова не поверили ни он сам, ни Вадит.

– Уж постарайся, – сказал Вадит и, понизив голос, заговорил: – Племяш, ты уж не обижайся из-за Денепры. Видишь же, как вышло. Ну что я мог возразить этой одуревшей тетке. Прости. На большом вече я поговорю с ихними старшинами и договорюсь, чтобы они отдали ее тебе. Тем более что она уже вошла в брачный возраст. Обещаю – я с ними договорюсь.

Вадит задел больную рану, и Данав помрачнел.

– Дядя, если она вошла в брачный возраст, то ее уже точно за кого-либо просватали. Девушка-то она красивая, крепкая.

Вадит поморщился.

– Это уж точно. Денепра – девка видная. Желающих взять ее в жены немало найдется.

– А то, – уныло промолвил Данав.

Глаза Вадита хитро заискрились:

– Может, и много найдется желающих жениться на ней. Да вот думаю, не каждый справится с такой девкой.

Данав махнул рукой.

– Да кто же будет спрашивать девку, за кого она хочет идти замуж?

Вадит покачал головой.

– Э-э-э! Молод ты еще. Не знаешь жизни. Девка не захочет – никто ее не заставит выходить замуж за нелюбимого. – Вадит с сарказмом хмыкнул. – Сучка не захочет – кобель на нее не вскочит. Силой в этих делах не прикажешь.

Данав слегка покраснел.

– Ну ладно. Об этом потом. Сейчас стадо собралось. Пора выводить.

– Ага, – сказал Вадит и, подав знак Рознегу, чтобы тот приступал к делу, громко объявил людям, прощавшимся со своими коровами: – Стадо собрано и готово в путь! Время просить у богов благословения!

Волхв Рознег вышел на середину площади и, ударяя ладонью в бубен, стал ходить по кругу.

Сделав с десяток кругов, Рознег объявил, что нужно принести богам жертву, и ему подали черного петуха. Ловким движением ножа волхв отсек голову петуху и бросил тушку на землю. Безголовое тело несколько раз трепыхнулось и затихло – жизненная сила мгновенно покинула его.

По толпе волной пробежал ужас: всем известно, что хороший знак, когда петух умирает не сразу.

Волхв тронул пальцем мертвое тело птицы. Затем рассек грудь петуху и стал трогать пальцем вывалившиеся куриные потроха и задумчиво рассматривать их, что-то бормоча под нос.

Народ, затаив дыхание, наблюдал за действиями волхва. К богам может каждый обратиться – и обращались, поэтому процедура волхвования не представляла особой тайны ни для кого. Однако разговор с богами дело интимное – каждому бог говорит на ухо свое.

Сейчас люди не слышали, что бормотал волхв, но чуяли что-то недоброе.

Рознег же наконец оглянулся на людей, встал и, подняв руки к небу, провозгласил:

– Боги благословляют стадо.

Над площадью пронесся облегченный выдох.

Рознег сложил останки петуха в котомку и, подойдя к старосте, тихо проговорил:

– Плохое дело, Вадит. Я дал надежду людям, сказав, что боги благословляют стадо. Но боги гневаются отчего-то на наше племя.

Вадит переполошился:

– Так, может, стадо не стоит отправлять на пастбище?

Рознег ткнул побуревшим от крови пальцем в животных:

– Стадо останется целым. Я сказал правду – боги любят животных. Смерть придет к людям.

Вадит охнул:

– Этого еще нам не хватало!

– Такова воля богов, – сказал Рознег.

– Но что же делать? – спросил Вадит.

– Предупреждал я, что не стоит наказывать богов, – сказал Рознег.

– Они были наказаны за дело, – твердо проговорил Вадит. – И если они не хотят исправляться – то мы их выбросим, а заведем себе новых богов. Богов много.

– Что ж, можно и новых богов завести, – сказал Рознег. – Но пока не в силах человеческих переменить волю богов. Все должно быть, как и должно быть – стадо должно идти на пастбище.

– Точно – мы выкинем негодных богов и заведем себе новых. Сегодня же сделаем это, – проговорил Вадит и обратился к Данаву: – Данав, если что случится плохое – тут же шли гонца.

– Ладно. Все равно кто-либо из баб через пару дней не вытерпит и прибежит на пастбище, – отозвался Данав, поднял руку и подал сигнал: – Ну, пошли!

Троян пробежал вперед, и стадо тронулось в путь. Щелкнул бичом. Яростно залаяли собаки и побежали по кругу, сгоняя стадо в компактную кучу.

Женщины провожали стадо до околицы деревни, затем отстали.

Глава 5

На перегоне Данав придерживался уже проверенного им порядка. Он шел первым впереди стада, таким образом он мог первым заметить подстерегающие стадо опасности и своевременно предпринять меры – увести стадо на другую дорогу либо принять меры для устранения опасности.

Троян шел сзади стада. Он следил за тем, чтобы животные не отставали и не терялись. Ну а подпаски с собаками удерживали стадо одной массой и следили, чтобы животные не отбивались от стада. Благодаря такому порядку довольно большое стадо передвигалось быстро.

Но летнее солнце взбирается в зенит еще быстрее. Не успели пройти и полпути, как начало припекать и животные от жары занервничали: выносливые козы и овцы, менее чувствительные к жаре, стали уходить вперед; коровы, не приспособленные к дальним переходам, стали отставать.

Подпаски с помощью собак с трудом сдерживали животных в одной куче.

Троян, шедший сзади стада, догнал Данава и озабоченно сообщил:

– Слишком жарко. Коровы совсем ослабели. Как бы нам при такой жаре не потерять с десяток голов.

Данав приложил к губам флягу с водой, сделал небольшой глоток и согласился:

– И в самом деле – стаду нужен отдых. Скоро будет вход в Дикое ущелье. В ущелье есть источник чистой воды, деревья. Переждем жару в тенечке, а после обеда погоним стадо дальше.

Троян покачал головой и с опаской заметил:

– Это так – место в ущелье обильное, даже в самую свирепую засуху там обильная трава. Но недобрая слава идет об ущелье. Говорят, что здесь появляются злые духи.

– Духи не могут быть злыми или добрыми. Они просто – духи, – философски проговорил Данав.

– А здесь духи – злые! Они забирают у людей души. Говорят, что в селении иногда случались странные случаи: в разгар дня в селение приходили пастухи, и они вели себя странно – блуждали по известным им с детства улицам, не узнавали родственников и знакомых, о судьбе оставленных отар ничего ответить не могли. К вечеру они снова уходили из селения. Назад же почти никто не возвращался. Отправленные на поиски стада люди в лучшем случае находили сбившихся в кучу коз, перепуганных неведомым зверем. Но козы, как известно, говорить не могут, так что судьба пропавших людей оставалась темной. Ну а те, кто все-таки возвращался домой, ничего не помнили, – рассказал Троян.

Данав рассмеялся:

– Пить неразбавленное вино меньше следует. Я подозреваю, что пастухи умышленно распускают страшные слухи, чтобы другие не гоняли на здешнюю жирную траву свои стада. Не верю я в страшные слухи.

– Ладно, – неохотно согласился Троян. – Но на ночь я там не останусь.

– Конечно! – сказал Данав. – Это и невозможно – вечером нам надо будет доить стадо. И куда мы денем молоко?

Приободрившийся Троян побежал в голову стада, и вскоре стал загонять животных в едва заметный проход между скалами, по дну которого струился ручей.

Раньше ручей тек небольшой рекой, теперь в густой траве его почти не было видно. Троян покачал головой – воды было слишком мало.

Сначала стаду пришлось идти по узкой тропинке, но шагов через сто скалы разошлись и открылась небольшая долина.

Место и в самом деле было удобным для отдыха – плоское дно равнины окружали крутые стены. Таким образом, тут было что-то вроде большого вольера.

Через полчаса животные разбрелись по ущелью, а пастухи расположились около прохода.

Пообедав, Данав распорядился, чтобы подпаски присматривали за стадом и охраняли вход, а сам прилег вздремнуть в тень под дерево.