Текст книги "Золото старых богов"

«Вот это на Артёма похоже», – подумал Илья. А вот первая часть истории доверия у него не вызвала. Гридь у брата опытная. Такой оплошки дать не могла.

Ещё он подметил, что когда его похититель говорил о сваргах, то явно был за них, а не за их противников. Язычник, что ли?

Хотя и в Киеве иные крещёные старым богам кланяются. В дружинах повсеместно Перуна поминают: и взывают, и клянутся.

А что там в лесах творится? Хотя что творится, как раз понятно. Как князь или его люди наедут, так обереги долой и кресты на рубахи, пока не уедут. Да и сам он, если подумать, Перуна чаще Христа вспоминает. Особенно когда чует, как ярость боевая по жилам течёт.

Похититель болтал, устроившись в противоположном углу возка. Илья оказался подходящим слушателем. И понимающим, и помалкивающим. Снаружи лил дождь. Твёрдая дорога стремительно превращалась в жирное топкое месиво, но колёса возка пока не вязли. Илья надеялся, что, когда дорога совсем раскиснет, возок застрянет. И его узника придётся выпустить наружу.

Надеялся зря. Вечером того же дня они свернули с тракта на узкую лесную дорожку, а через некоторое время оказались внутри небольшой крепости.

Разглядеть её Илье толком не дали. Вытащили из возка, не сняв цепей, а только сбив кольца, потащили через двор вшестером, на растянутых цепях, как медведя, впихнули в низкую дверь, сволокли вниз по лестнице, потом ещё в одну дверь и ещё по одной лестнице, с которой Илью попросту столкнули. И вот он лежит на полу, кузнец закончил работу, и Илья снова на привязи.

Приехали.

Глава 18
Зверь на цепи

Дальняя крепость владетеля Мислава

– Пованивает здесь, – заметил Илья. – Зверушкой хищной. Небось до меня ты сам здесь отдыхал?

Стражник тут же ткнул Илью древком в бок.

– Не туда, – ухмыльнулся Илья. – Левее. Там чешется.

– Скоро тебя почешем, – пообещал стражник. – Колом в задницу.

– Не тронь его, Сречко. – Владетель Мислав, невысокий мужчина с короткой седой бородой, побитой оспинами физиономией и надменно выпяченной нижней губой, к Илье не приближался. Сидел на ступеньке с заботливо подложенной под седалище подушкой.

– А ты дерзкий, рус!

– Это ты дерзкий! – возразил Илья. – Ты главная жаба в этом болоте, но не думай, что твоё болото – это весь мир. Будешь слишком громко квакать, пришибут лопатой.

– Я сказал: не трогать! – остановил владетель замахнувшегося стражника. – Пусть поговорит. Всё же я за него сорок марок серебром заплатил.

– Торгаш ты отменный, – похвалил Илья, прикидывая, сможет ли он рывком добраться до стражника и свернуть тому шею. Нет, не получится. Цепь помешает. А вот если за древко ухватить… – Считай, за бесценок меня взял. А ещё оружие, с меня снятое. Да ты вообще в прибытке. А знаешь, сколько золотом сможешь выручить? – И, не дождавшись ответа: – Хотя нет, не сможешь. Понимаешь, наверное, что потом проглоченное у тебя вместе с глоткой вырвут.

– Щенок! – фыркнул слюной Мислав. – Кому грозить вздумал!

– Жабе, – хладнокровно ответил Илья. – Причём дурной жабе. Ты хоть знаешь, кто я, владетель? – Последнее слово Илья произнёс как сплюнул.

– Щенок! – моментально ответил Мислав. – Хвастливый и глупый! Всё! Довольно! Эй там! Кликните палача. Пришло тебе время ответить за разбой, щенок!

– За разбой? – оскалился Илья. – Это мне – за разбой? Псы твои шелудивые на нас напали подло! На мирной дороге! Два больших десятка – на троих воев! Не назвавшись! Вот это и есть разбой, владетель! Может, у вас это иначе называется, а у нас – так! Целой дружиной – на малый разъезд! Небось тоже оружие наше глянулось да кони, вот и решили пограбить!

– Врёшь! – в свою очередь, заорал Мислав. Рассердился, аж рожа побагровела. – Не так всё было!

– Да ну? – Илья громыхнул цепями. – Я-то там был, а тебя что-то не видал! Я им, псам шелудивым, вопрос задал, а на меня в ответ – убивать. Понадеялись, что если их – по десятку на каждого, так и сила за ними. Думали лютого зверя числом взять! И подохли, как шелудивые псы! – Илья гулко захохотал.

Сречко глядел на хозяина, ждал команды: заткнуть пленника.

Но владетель с командой не торопился. И кричать больше не стал. Слушал очень внимательно.

– Напали-то твои, но первую кровь всё равно я взял! – хвастливо заявил Илья, торопясь выговориться, пока его не заткнули. – Славный был у твоего родича щит, крепкий. А я его всё равно копьём прошиб и башку его носатую начисто снёс! Вместе со шлемом позолоченным.

– Сына его ты тоже убил? – вкрадчиво поинтересовался Мислав.

– Сына? Был там такой. Сразу заорал: «Отец! Отец!» Горластый, однако.

– Убил его? – ещё раз спросил Мислав.

– Нет, – качнул головой Илья. – Приголубил немножко, это да, но не убил. Пожалел дурня.

– Почему дурня?

– А как его ещё назвать, Миховила этого твоего? Да, знаю, что твой родич это! А дурень – дурень и есть. Угодил в дерьмо – сиди и не чирикай. А он грозиться стал! Тобой пугать! Князя – каким-то владетелем-данником пугать. Тобой! – Илья вновь засмеялся. Терять ему было нечего. Щадить его Мислав не станет. Палач? Пытка? Да разве они знают, что такое настоящая боль!

– И ты его убил, – утвердительно произнёс Мислав.

– Ты глухой? – осведомился Илья. – Мне чужой славы не надо. Кого убил, все мои. А убил я многих! Ты вшей столько не раздавил, сколько я врагов за Кромку отправил! Одним больше, одним меньше…

– Значит, всё-таки убил?

– Да пошёл ты! Где там палач твой? Замёрз я что-то.

– Поклянись, что не убивал Миховила! – потребовал владетель.

«Вот же упрямый! – подумал Илья. – Какая ему разница, кто кого убил?»

– Крест мой верни! Тогда поклянусь!

Крест свой, однако, Илья обратно не получил. Впрочем, и палача к нему в этот раз не пригласили.

Мислав молча поднялся со ступеньки, потёр поясницу, повернулся к Илье спиной и покинул узилище. За ним следом – Сречко. Не забыв прихватить подушку.

А вот пожрать принести Илье забыли. И воды тоже не дали.

Илья возмущаться не стал. Понимал – бессмысленно. Нагрёб под себя вонючего сена сколько смог и уснул. Холод, голод, оковы и прочие неудобства – такие мелочи в сравнении с теми временами, когда раскалённая игла ворочалась у него в спине. Кроме того, здесь было потеплее, чем в возке, никакой тряски и тишина.

* * *

«Не нашли». Вот всё, что мог сказать Сергей Иванович Артёму, когда они снова встретились уже в Киеве, на Горе.

– Никто ничего не видел, и от меня тоже никто ничего не требовал. Значит, не из-за выкупа.

– А ты бы заплатил?

– А сам?

– Я бы заплатил. – Уличский князь недобро усмехнулся. – Сколько сказали бы, столько и заплатил. А потом вырвал бы у тварей деньги вместе с кишками.

– Не со всяким получилось бы, – заметил Духарев. – Кроме того, выкуп – не обязательно деньги.

– Это понятно. Но вряд ли Илью взял в заложники кто-то из сильных. Ты бы уже знал.

– Скорее всего, – согласился Сергей Иванович. – Вряд ли это кто-то из сильных. И это не враги Руси, а наши личные.

– Путята, Блуд, Семирад… Кто ещё?

Сергей Иванович покачал головой.

– Путята – нам не друг, но он под Добрыней ходит да и не способен на такое коварство. Блуд – тоже вряд ли. За Блудом знаешь, какой нынче пригляд? Только моих двое при нём обретается. А Добрыниных, думаю, пол-Новгорода. Узнай Владимир, что Блуд его гридня украл, Блуду точно мало не покажется.

– А Семирад?

– Этот мог бы, – не стал возражать Духарев. – Но что потом? Насколько я знаю, он прячется где-то у ляхов. Ему вроде покровительствует жена Мешко Ода, но в Гнезно меня знают и знают, что я щедр к тем, кто мне помогает. Там моего сына спрятать непросто. Был бы Илья в Гнезно, думаю, голубь с вестью уже прилетел бы.

– Может, кто-то из окружения Соловья? – предположил Артём.

Духарев покачал головой:

– Сам Соловей – в темнице у Владимира. Люди его большей частью мертвы, меньшей – под присмотром. Схоронки их тоже Владимиру достались. Великий князь обменял их на жизнь кое-кого из разбойничьей родни. Которая теперь тоже под присмотром, хотя и не в темнице. Если кто и сбежал, то им сейчас свою бы шкуру спасти.

– А те, кто слухи распускал о великом разбойнике Соловье? Их же не нашли.

– Не нашли, – согласился Духарев. – Но я и так знаю, кто за этим стоял. Та же княгиня Ода. И причина мне тоже понятна: хочется ей путь от нас в Нюрнберг оседлать, отодвинув и меня, и Болеслава Чешского. Ей деньги нужны. Без денег ей с пасынком бодаться бессмысленно.

– Может, хорваты? – предположил Артём. – Ты говорил: вы схлестнулись с ними по дороге в Прагу.

– Эти вряд ли, – вновь качнул седой головой Духарев. – Напали они сдуру, это очевидно. И вдобавок пленный, которого мы взяли, имя своего покровителя назвал: некий владетель Мислав. Пленник этот владетелю племянником доводился. Сын родной сестры. Учитывая, что своих детей у Мислава нет, все померли, то за племянника он вполне мог обидеться, если бы узнал. И провернуть похищение Ильи он мог бы: и по характеру, и по возможностям. Я о нём сведения собрал сразу после той драчки. По всему выходит, что Мислав у белых хорватов – весомая фигура. Хотя с главным князем Собеславом не слишком ладит. Потому что сам в князья метит, вот только сторонников у него куда как меньше. Однако друзей и земель у Мислава достаточно, чтобы Собеслав вынужден был с владетелем считаться. А сторонники у Мислава очень интересные. Он у нас ярый последователь старых богов. Потому все жрецы хорватские – за него. И не только хорватские. Твоих, уличских, недобитых, он тоже привечает.

– Вот как? – нахмурился Артём. – Почему ты мне раньше не сказал?

– Ты брови не хмурь, – проворчал Духарев. – Во-первых, я и сам об этом узнал только сейчас, а во‑вторых, что бы ты сделал? Он на своей земле и в своём праве. Что люди от тебя бегут, так они тоже в своём праве. Не холопы, чай, вольные. Да и не только от тебя бегут, от печенегов тоже. Ты копчёных крепко гоняешь, но это ж волки. Нет-нет, да и проскочит мелкая стая.

– Убедил, – согласился Артём. – И сразу вопрос: может, из-за меня Илью и схватили? Узнали, что он – мой брат, и решили отомстить?

– Могли бы, – согласился Сергей Иванович. – Особенно если не своими руками, а через того же Мислава. Но – не сошлось. Не было у него в замке Ильи. Это факт.

– Уверен?

– Полностью. Я туда сразу Кузьму отправил. С приказом: денег на поиски не жалеть. Голубь от Кузьмы ещё три дня назад прилетел, и гонец вчера прискакал. Нет Ильи у Мислава в замке. Ни в замке, ни в его городке. Да и самого его нет. Ездит с малой дружиной по своим холмам, дань со смердов собирает.

– Может, всё-таки кто-то из приспешников Соловья? Или лехиты? В Кракове на Илью напали именно лехиты.

– Может быть, – согласился Сергей Иванович. – И тут попроще. Мы знали имя, так что мои люди этим Белошицем уже занимаются. И Славка скоро домой из Нюрнберга возвращается. О беде я его уже оповестил. Если Илью похитили лехиты, мы это узнаем. Но искать будем везде. Даже там, где Илюхи быть не может. И ты ищи. По своим направлениям. Угры, печенеги.

– Сделаю. Хотя будь это угры или печенеги, к тебе уже заслали бы гонцов по выкупу. И ещё, отец, о другом скажу. Тебе нужно знать. Ко мне недавно Вольг Варяжко заезжал. Говорит: в Диком Поле войско копится.

– По наши души?

– Да кто их разберёт, – пожал плечами князь уличский. – Две орды собрались. Понятно, что не коней продавать. Как поймут, кто послабей, так и кинутся. Может, и на нас.

– Двум ордам мелочь вроде моего Морова неинтересна, – заметил Сергей Иванович. – Либо Чернигов, либо Киев. Но тут слабостью и не пахнет.

– Тем не менее надо присматривать. Я пока припасы из городков и острогов в Улич свожу. И людей, если что, отвести успею. А бодаться один на один с большими ханами не буду. Дружина у меня добрая, но против печенежских тысяч я всё же не потяну.

– И не надо, – кивнул Сергей Иванович. – Ты – князь, Владимир – великий князь, старший. Он тебя всяко поддержит. Да и меня со счетов не сбрасывай. Гридней у меня поменьше, чем у того же Фарлафа, но вои отборные. Одних хузар две полные сотни. Хочешь – прямо сейчас одну забирай.

– Сейчас не надо, – отказался Артём. – Их же кормить надо. И коней тоже. Княжество моё маленькое. Целую сотню хузар не поднимет.

– А как же Борхова сотня? – прищурился Духарев. – Там, я слыхал, теперь тоже одни хузары?

– Есть такое, – согласился Артём. – Прибежали под моё крыло. Не гнать же? Да и скромные они, небалованные. Не то что твои. У твоих, говорили мне, кони одним овсом кормятся, сеном брезгуют.

– И кто ж сказал такое? – поинтересовался Сергей Иванович.

– А Машегович-младший, Маттах. Когда ты его с вестью присылал.

– А ты его, надо полагать, переманить хотел?

– Не то чтобы переманить… – Артём засмеялся. – Но приютить… по-родственному. Жаловался: обижаешь ты его. На запад с собой не взял.

– Да какой прок от хузарина в лесу… – проворчал Духарев. – Хотя… Может, и зря не взял. Этот бы от Илюхи ни на шаг не отстал. Ладно, дело прошлое. Так что, подкинуть тебе овса на лишнюю хузарскую сотню?

– Шучу я, отец. – Артём засмеялся. – Того, что мне Славка в прошлый раз оставил, не одну, а три сотни год кормить хватит, даже если считать по две заводных на каждого.

– Ну смотри, – не стал спорить Духарев. – Надо будет ещё – скажи. Серебра-злата довольно. Если оружие нужно или кони – тоже скажи.

– Оружия не надо. Коней тоже. А вот если кузнеца хорошего – не откажусь.

– Есть такой. Я его у маркграфа мейзенского сманил. То есть как сманил: сбежал он с семьёй вместе, а я его… под крыло, как ты выражаешься. Только ты с ним сам поговори. Не захочет к тебе идти – неволить не стану.

– Захочет! – уверенно заявил уличский князь. – Я его как гостя дорогого приму. Хороший кузнец очень нужен.

Глава 19
Узники и палачи

Гнезно

С первого взгляда было видно: здесь поработал палач. Причём умелый. Серьёзных увечий нет, но ужас в глазах – есть. И готовность к сотрудничеству.

– Твоё имя? – спросил Богуслав.

– Белошиц…

Разобрать слово было нелегко. Обычный шипящий выговор, свойственный лехитам, усугублялся обожжёнными губами и чёрными дырами на месте передних зубов.

– Твои люди напали на моего брата Илью. Кто велел?

– Мне дали денег… А-а-а! – Крик захлебнулся, перейдя в невнятное бульканье.

Запах палёного повис в затхлом воздухе.

– Зачем, Касым? – спросил Богуслав по-арабски.

– Так надо, господин.

Богуслав кивнул. Касыма он привёз из Византии. Приобрёл при распродаже имущества одного из вельмож, казнённых императором Василием. Купил дорого, но не пожалел. Искусство допроса было лишь одним из многочисленных умений Касыма.

– Кто тебе заплатил?

– Человек… Нет, не надо! Пожалуйста! Я скажу всё, всё!.. – Из воспалённых глаз Белошица катились слёзы.

– Конечно, скажешь, – кивнул Богуслав. – Главное, чтобы ты ничего не забыл. Ничего важного…

Дальний острог владетеля Мислава

Разбудил Илью отодвинувшийся засов. Владетель Мислав пожаловал.

Как и в прошлый раз, устроился на лестнице, на подушке.

– Огорчил ты меня, рус, – проворчал он. – Не соврал.

– Воды дай, – буркнул Илья.

Владетель кивнул стражу, и вскоре появилась миска с водой. Страж поставил её на пол и пододвинул копьём так, чтобы Илья мог дотянуться.

Хорошая вода. Холодненькая.

– Ты сказал правду, а вот мой человек соврал, – огорчённо произнёс Мислав. – Не видел он, как убили племянника моего. И что наши первыми напали, тоже правда. Шурин мой как был дурнем, так дурнем и помер. Но тоже не без пользы. Его земля теперь ко мне отойдёт. Был бы жив Миховил, ему бы досталась. А так – мне. Только, веришь, не в радость мне такое приобретение. У твоего отца вон трое сыновей, как мне сказали, а у меня – никого.

– Так ты ещё не стар, Мислав, – заметил Илья. – Зачнёшь ещё.

– Вот и жрецы то же самое говорят, – проворчал владетель. – Только ты мне бесплатно обещаешь, а они жертву хорошую выманивают. Тебя.

– Вот как? – Илья постарался не выказать чувств. – Ты же вроде сам меня казнить намеревался. Передумал?

– Передумал, – подтвердил владетель. – Не за что тебя казнить. Что шурина моего прибил, так я б и сам это сделал, не будь он мне родственником. Да и то: напали на тебя. Имел право защищаться. И Миховила ты не убивал.

– Я его в плен взял, – честно сообщил Илья.

– Так это дело обычное, – заметил хорват. – Взять врага в плен в бою. И думается мне, сам бы ты добивать его не стал.

– Почему так считаешь?

– А христианин ты. – Владетель криво усмехнулся. – Вам убивать врагов просто так Бог не дозволяет. Особенно если можно вернуть с прибылью.

– А ты с меня цепи сними да меч дай и увидишь, что мне Бог не дозволяет, – предложил Илья.

– Обойдёшься, – отрезал Мислав. – Сражаешься ты как зверь дикий. Мне о тебе кое-что рассказали. А зверь – он должен сидеть на цепи. Ты – зверь. И ты – в клетке. Значит, всё правильно. Хорошие цепи? – И, не дождавшись, ответил сам: – Хорошие. Очень крепкие. Мишку удерживали и тебя удержат. А ты хоть и зверь, но всё же послабее медведя.

– Много я медведей убил, – сказал Илья. – И съел.

Сказал и почувствовал, как рот наполняется слюной. Так и представилось: туша на вертеле подрумянивается, жир на угли капает, шипит…

– Голодный? – догадался владетель.

Илья промолчал.

– Ты большой, – задумчиво проговорил Мислав. – Тебе еды много надо. Без еды ты, пожалуй, ослабнешь.

– Пока я ослабну, ты сдохнешь! – не выдержал Илья.

Владетель ударил ловко и неожиданно. Илья увернулся, но плеть всё же достала. Губа лопнула. По подбородку потекла кровь.

– А вот грубить мне не надо. И надеешься ты зря. – Мислав покачал головой. – Они не придут. Ни отец, ни братья. Они не знают, что ты здесь. И не узнают.

– Узнают. – Илья слизнул кровь. – Мой отец – ведун. Не слыхал?

– Твой отец – христианин, – отмахнулся Мислав. – А ваш бог – бог слабых. Хотя… Нынче он как раз для тебя.

– Сними с меня цепь – и увидишь, как я слаб, – предложил Илья.

– Это сегодня, – усмехнулся владетель. – А вот через седмицу… Или попозже. Посидишь тут на одной воде, вот тогда и посмотрим. Нравится тебе здесь?

Илья промолчал. Дня три он без еды обойдётся. А вот десять – уже многовато. Прав Мислав: этакий пост не сделает Илью сильнее. Хотя вон тот же мишка всю зиму без еды спит, а проснётся – ещё опасней становится. Что ж, придётся и Илье спать побольше.

– Хорошая клеть, – продолжал Мислав, не дождавшись ответа. – Мишка, который здесь до тебя сидел, две гривны мне принёс. За столько у меня его сварги купили, когда подрос.

– У нас на подворье тоже медведь на цепи жил, – поведал Илья. – Меня чуть не сожрал, когда я мальцом был. Дед его шуганул вовремя.

Он решил: надо быть дружелюбным. Попробовать расположить Мислава к себе. Раз уж тот раздумал сажать Илью на кол и хочет показаться человеком чести, может, с ним и договориться удастся? Выкуп захочет – будет ему выкуп. А там поглядим.

– Шуганул, говоришь? Дед? Интересная у тебя родня.

– Это да, – с удовольствием согласился Илья. – Удивлён, что ты о нас прежде не слыхал.

– Ну почему же? – Мислав криво усмехнулся. – Слыхал и прежде. Вот хоть от тех жрецов, что от лютости вашей на мою землю бежали. Много вы зла людям причинили. Особенно брат твой. Жрецов резал, будто телят. Ни выкупа не желал, ни холопов только крови. Вот они-то тебя и хотят. Очень хотят. Как думаешь, сколько дадут? Может, серебром по весу? Весу-то в тебе пока что немало. А если так, то и голодом тебя морить невыгодно. Заплатят, как думаешь?

– Больше, чем мой отец, за меня никто не заплатит.

Илья скрыл радость: вот наконец-то! О деньгах заговорил. Теперь торг пойдёт…

Не получилось торга.

– Больше – никто, – согласился владетель. – Но дальше что?

«А дальше мы тебя наизнанку вывернем», – злорадно подумал Илья, но вслух, понятно, сказал другое:

– Я домой вернусь, а ты намного богаче станешь.

– Как бы не так! Как только Собеслав узнает, что я руса из Киева в темнице держал, он тотчас пеной изойдёт, как пёс бешеный. Боится вас, как девка разбойников! – Владетель сплюнул. – Заверещит, что я всех под ваш меч подставил, и с огромным удовольствием меня вам же и отдаст, а отчину мою – кому-нибудь из своих последышей. Он бы и так меня отдал, хоть русам, хоть кому, потому что любви меж нами – как меж волком и волкодавом. Да другие владетели не поймут. Возмутятся. А тут такой повод будет. Нет, серебряный ты мой, не стану я с твоего отца выкуп брать. Тем более и другие есть, кого тобой порадовать можно. – Мислав засмеялся. – А пока я буду на тебя покупателя искать, ты тут посидишь. Голодный. Может, поскромнее станешь и потише.

– Не стану, – пообещал Илья.

– Поглядим. – Мислав шагнул к лестнице, но вдруг оглянулся: – Я к тебе, зверь, девку присылать буду, – сказал он. – Холопку. Поить тебя будет, дерьмо твоё выносить… Пока тебе будет, чем гадить. Так ты, зверь, девку не трогай, – сказал Мислав. – Задавишь её – другой не будет. Будешь свою мочу пить.

Дверь захлопнулась, и клеть погрузилась в темноту.

Вот и поговорили.

Обещанная девка с водой появилась не скоро. Илья ещё разок вздремнуть успел.

Сама девка невзрачная, рожица в конопушках, лапки в цыпках.

Боялась так, что уж вспотела.

– Зовут как?

– А? Чего? – шарахнулась она.

Небось напугали её Ильёй до полусмерти.

Хотя тут и пугать особо не надо. Вид у Ильи нынче зверообразный. Голый, лохматый, грязный. Сидит в клети на цепи заместо мишки… ещё и разговаривает. Ужас!

– Не уписайся, – посоветовал Илья. – Здесь и без того вонища. И не трусись. Я детей не ем. Я их вообще не обижаю. Батя не велел.

Молчит. Смотрит. Удивительно ей, что у такого, как Илья, отец имеется?

– Пипка.

– Чего? – Пришло время изумиться и Илье.

– Зовут меня так, – потупилась девка.

Да уж. Смешно.

– А я – Илья Годун. Ты не бойся меня. Сказал – не обижу, значит, так и будет. Моё слово крепкое. Попить-то дашь или как?

Приблизилась мелкими шажками, поставила кувшин рядом с ногой Ильи, в руку дать не решилась.

Илья ухватил кувшин. Девка отпрянула.

Вода была хорошая. Сладкая.

– Чего прыгаешь? – благодушно проговорил Илья. – Хотел бы тебя схватить, уже схватил бы. Что говорили обо мне?

– Плохое, – потупилась она.

– Ну-ка?

– Морёной отмечен, а ромейскому богу служишь. Людей на куски рвёшь. Зверем диким можешь оборачиваться. Медведем. И в зверином же облике жён сильничаешь, – покосилась с опаской на мужское место, – удом до сердца протыкаешь, а потом тоже рвёшь на части и ешь, – старательно так говорила, явно с чужого голоса.

Илья захохотал.

Это ж надо такое наворотить!

– Про Морену кто говорил-то?

– Да сварг к владетелю приходил. Я слыхала кое-что. Ругались они с владетелем. Громко. Многие слыхали.

– Эх, кабы оборотень был, взяли бы меня, как же! Враньё это! Да не трясись ты так. Сказал же: батюшка мне слабых обижать не велит. Вот была бы ты воин, тогда да. Так ты вроде не воин, а?

Пипка тоже улыбнулась робко. Но стояла всё равно так, чтоб Илье не достать.

Илья улыбнулся получезарней, сказал весело:

– А про Морену как раз правда. Приходила ко мне…

– А ты что? – Глаза круглые-круглые стали. Заинтересовалась не на шутку.

– А ничего. Погнал я её. Холодна больно. Прям как лягушка.

– Да ну?

– Слово! Лицом красива, а обняла – ледышка ледышкой. Не люблю таких.

– Так Морена же, – рассудительно проговорила девка. – С чего бы смерти тёплой быть.

– Вот и я о том же. А ты, вижу, не глупа, Пипка. И собой ничего. – Тут Илья приврал, но для пользы дела. – Жених-то есть у тебя?

Помотала головой, опечалилась.

– Жаль, не там мы с тобой встретились, Пипка. – Илья сделал грустное лицо. – Нашёл бы такой, как ты, жениха хорошего. Думаешь, вру?

– Врёшь, понятно. Ты б на меня и не глянул.

– И опять ты права. Я ж говорю: умна. Такая жена всякому пригодилась бы. Даже мне.

– Ой, врёшь!

– Я ж не сказал, что жениться на тебе готов, – возразил Илья. – Сказал: пригодилась бы. А жениться мне на тебе и не позволили бы. Отец у меня – князь. Мне на простой жениться нельзя. Так только в сказках бывает. Хотя…

– Что?

– Брат мой жену простую взял. Но это особый случай…

Больше он ничего рассказать не успел.

В дверь сунулся отрок-страж.

– Мя-асо! – зарычал на него Илья. – Иди сюда! – И захохотал.

– Совсем сбесился? – поинтересовался отрок с опаской.

– Ага, – согласился Илья, подмигнув Пипке. – Жрать не даёте мне. Вот счас вот цепи порву и тобой пообедаю.

Страж сплюнул, буркнул:

– Болтать с тобой не велено. – Зыркнул на Пипку, но ничего ей не сказал. Не снизошёл. Убрался.

– Еды у тебя, случаем, нет, Пипка? – негромко спросил Илья.

– Кормить не велено, – чуть слышно проговорила девка. Глянула в глаза Ильи, светлые и чистые, два ясных окошка в маске грязи и засохшей крови, шагнула вперёд, набравшись храбрости, и протянула махонький, с вершок, кусочек лепёшки. Не бросила – в руку вложила. Лапка у девки маленькая. Таких у Ильи в ладони дюжины две поместится, и ещё место останется.

– Последнее, – пробормотала она. – Больше нету.

– Благодарю, – очень серьёзно произнёс Илья. – У нас, христиан, история есть. О жене, что отдала Богу последнюю монетку. И Бог этого не забыл. Я тоже не забуду, Пипка.

– Чего копаешься, раба? – снова заглянул давешний отрок. – Один горшок взяла, два оставила. А ты, христианин, смотри не перепутай, откуда пить, а в какой гадить. Ха-ха!

– А ты спустись да покажи, – предложил Илья. – Мясо!

Темнота. Духота. Сырость. Вонь. Темница – она и есть темница. Боль… Ну это ничего. Бывало и похуже. Кости целы, руки-ноги двигаются… Так что Илья времени не терял. Двигался. Оторвал лоскуты от портков, подложил под оковы, чтоб кожу не ободрать, и принялся расшатывать вмурованные в кладку крюки с кольцами. А чтоб не задумались наверху, чего это пленник цепями звенит, Илья при этом то злобно рявкал по-медвежьи, то выл по-волчьи, как когда-то старый Рёрех учил. Тоже развлечение. И голос поупражнять, и стражу держать в бодрости.

Кольца были вделаны на совесть. Медведя удерживали. Но человек поупорней зверя. Так что устоять против силищи Ильи, да ещё и помноженной на Богуславово умение вкладывать в силу мышц силу духа, ой нелегко даже настоящему железу. Впрочем, в полную силу Илья не рвал. Опасался запястья попортить. Потому для того, чтобы один из крюков зашевелился, ему потребовалось три дня.

Время Илья определял по Пипке. Холопка приходила по вечерам. Приносила воду, забирала отхожий горшок…

И украдкой подсовывала Илье еду.

Потом говорили немного. Считай, подружились.

В последний раз Пипка принесла Илье целый пирог с мясом и грибами. Ещё тёплый. А может, у девки на животе нагрелся. Судя по тому, какая Пипка была худющая, пирог она украла. Для него. Долг Ильи перед ней всё рос. За одно только воровство девку высекли бы без жалости. А уж за помощь узнику…

Илья при страже на девку рычал злобно, обещал проткнуть до печёнки, если только схватит… Но это – для стражи. Ей же самой шёпотом говорил слова ласковые, признательные. Обещал: дай только на волю выйти…

– Добрый ты, – шептала в ответ Пипка. – Не обещай. Не верю. Не быть тебе вольным, Годун. – Дворня, она всё знает. – Продал тебя господин. Сваргам продал. Те мешок серебра за тебя дают. Хотят тебя Сварогу пожаловать. Самый главный из ихних приезжал о тебе торговаться. Страшный такой, жуть. Сам высоченный, борода едва не до колен. Он её за пояс засовывает. Шапка у него – волшебная. Не из простого зверя. Говорили: в Навь он ходил, сварг этот, и там навьего зверя убил. Посохом. А посох у него – волшебный. В нём молонья живёт. Её сам Сварог с неба в озеро сбросил, чтоб та в воде застыла, а жрец её подобрал и себе приспособил. То от бога ему подарок. А ещё он глаза отводить умеет…

– Ну, глаза отводить и мой пестун умел, – сказал Илья. – Тоже ведун был. Си-ильный! Куда там какому-то сваргу!

– А ты б его попросил… – шёпотом предложила Пипка. – Пусть тебе подмогнет из-за Кромки. Как родовичу. Не то заберут тебя сварги и будут тебя до смерти испытывать. А то не простая смерть, а страшная. Так у нас шептались. Жалко тебя! – Пипка всхлипнула. – Хороший…

– Да ладно тебе прежде времени горевать, – погладил её по плечу Илья. – Поглядим ещё, кому смерть, а кому жить. Они ж думают, я тут от голода ослабел совсем. Не знают, что у меня ты есть. Сварги когда приедут?

Пипка не ведала.

И больше говорить им не дали. В клеть сунулся отрок.

– Эй, холопка, чё застряла? Любитесь там со зверюгой? Гы-гы! А то давай я тебе древко копейное промеж ног запихну! – И заржал.

Второй раз этот шутник на страже. Илья его запомнил. Запомнил он и звук удара, и вскрик, когда дверь за Пипкой затворилась.

Когда придёт время возвращать долги, а оно непременно придёт, Илья шутнику тоже воздаст. Да так, что добавки не потребуется.

Этой ночью в клети появились крысы. Должно быть, учуяли остаток пирога. Илья его под голову подложил.

Делиться едой Илья не собирался. Так что самую храбрую крысу поймал и раздавил. Есть не стал – не настолько он изголодался. Бросил трупик в дальний угол, где им немедленно занялись сородичи, – и дальше спать. Крысы умные. Больше не сунутся.