Текст книги "Житие Иса. Апокриф"

8

С момента, когда Ис выпрыгнул из окна, наместник Липпин не верил в успех погони – тяжелы в беге были его копейщики, а на храмовую стражу, одетую полегче – в кожаные нагрудники и легкие шлемы – он вообще не надеялся. Вот по части обысков и торговли изъятым это были истинные специалисты. Впрочем, Липпина устраивало, что этим занимаются не его люди. Хотя – и с его ведома!

Теперь Липпина интересовало все, связанное с Учителем:

– Обыскать дом Ртепа, дома его друзей. Сотню храмовых стражей на верблюдах – в погоню. С ними для устойчивости, на верблюдах же, два десятка имперских солдат. Гонца – в лагерь: две тысячи поднять по тревоге и ускоренным маршем направить сюда. Остальным восьми тысячам быть готовыми к выступлению. Ворота закрыть. Караулы усилить. Всех имперских солдат стянуть к резиденции. Все.

– Жрец, – Липпин повернулся от дежурного офицера к растерянному Ифу, – засылай лазутчиков. Ни ты, ни я, к нашему позору, не знаем его связей.

Иф встрепенулся и зашептался с объявившимися вдруг жрецами Некоторое время спустя, подобрав полы своих одеяний, они выскочили из покоев наместника.

Через час начались первые доклады.

– Дом пуст. Ушли все. Ничего интересного нет или хорошо спрятано, – доложил сотник, который так и не успел дойти со своими солдатами до резиденции – его перехватили по дороге и послали осмотреть уже знакомый ему дом Ртепа.

Усталый наместник откинулся на ложе, покрытом леопардовой шкурой, и отхлебнул из плоской чаши вина, разбавленного водой. Кувшин с черно-красным орнаментом стоял перед ним на столе.

– Отдохни. – кивнув на другое ложе, покрытое ковром местной выделки, предложил Липпин, словно только теперь заметил, что верховный жрец все еще стоит у окна. Иф проследовал неторопливо и сел прямо, не поддаваясь соблазну прилечь, как это было в обычаях Империи. Он даже не коснулся спиной стены. Липпин молча придвинул жрецу другую чашу, красную с переливом, такого жаркого цвета, словно она только что вышла из обжигательной печи. И, когда она опустела, слышен был после касания чистый и сочный звон.

– К верховному жрецу! – поднял руку дежурный офицер.

– Валяй, – кивнул наместник.

Низко склонясь, неслышно вошел человек с нечесаной бороденкой, в пыльном порыжевшем рубище, подпоясанном веревкой с размахрившимися концами.

– Ну? – недобрым взглядом Иф поднял павшего ниц лазутчика.

– Всего ушло около двухсот, о великий верховный жрец! – зачастил вошедший, уткнувшись в бороду Ифа хитрыми глазками, – да снизойдет благодать на голову…

– Хватит, Лус, к делу!

– Повинуюсь и продолжаю. Во главе банды – Учитель, так его называют эти отщепенцы, – перехватив взгляд Ифа, юлил лазутчик, – с ним десять—пятнадцать приближенных. Среди них: каменщик Ртеп, кузнец Иф, прочие – мелочь. Эти ушли с рабами и домочадцами.

– С какими рабами?

– У Ртепа было двое рабов и трое должников. Есть слух, что он распилил им ошейники. Теперь они вольноотпущенники.

– Что знаешь об этом новоявленном Мессии? – вступил в разговор Липпин.

– Великий наместник, да будет…

– Прекрати комедию. Встань и говори только необходимое, а лучше – садись, верховный жрец простит тебе эту вольность, – со скрытой насмешкой взглянул на жреца Липпин и, не вставая с ложа, дотянувшись носком, пхнул скамеечку для ног по направлению к лазутчику. Тот присел на краешек скамейки и совсем упрятал в пыльных морщинках свои глазки-шильца:

– О человеке, называемом Учителем. Первое – проповедует не он, а его приближенные, называющие себя последователями. Сам же он иногда просто беседует. Но знает много. И Мессией себя не считает. Возможно, даже не верит в богов, в нечистую силу – тоже.

– Как ты сказал, не верит? – теперь, наместник сидел весь подавшись вперед, и рыжие глазки его смотрели остро и внимательно. Качнулся вперед и жрец.

– Да, не верит. Продолжаю – всего, вместе с ушедшими ранее, в песках около пятисот способных владеть оружием. Оружия, думаю, мало – много ли откуешь незаметно! Но мечи, что есть, необычны. Они длиннее ваших и легко прорубают доспехи – сегодня один из храмовых стражей вместе с ухом потерял половину шлема. Я видел – металл срезан словно трава. Думаю, сделано это по совету Учителя. Нужно торопиться – при обыске в доме Гефа не оказалось инструмента – он унесен. И неизвестно куда!

– Больше об Учителе, – напомнил Липпин, – кто он, откуда?

– О сошествии с неба – блажь, – осмелел лазутчик. – Сюда он пришел из Рета, в Рет – из Черной земли. Но не там его родина. Вероятно, тот, бежавший когда-то из нашей земли, просто похож на него. Тот был плотником, строгал доски, а в отцовском сарае таких знаний не обретешь!

– Так кто же он?

– Не нашей земли сын, хотя выговор его – как уроженца Рета.

– Задача… И ведь в руках был, подлец! Умен, говоришь?

– Знающ и смел.

– Как ты думаешь… как там тебя?

– Лус, о наместник!

– Хорошо, Лус, как ты думаешь – послали мы сотню храмовых стражей с двадцатью имперскими солдатами на верблюдах…

– Бесполезно. Ветер поднялся, и тени уже длинны. Да и страшны ваши солдаты в сомкнутом строю, а в песках…

– Ясно, а храмовая стража?

Тут Лус опасливо покосился на верховного жреца, но – была не была!

– Это – не солдаты, это – полиция, да и не из лучших.

– Что будем делать, верховный жрец, до подхода подкрепления? Дадим уйти, передохнуть, вооружиться? Мне нужно знать – где. Лус прав – нужно давить железной поступью сомкнутых рядов. Но я еще раз спрашиваю: где они?

– Подождем возвращения погони, может, они укажут, куда ушли нечестивцы.

– Иф, сколько из ваших можно вооружить, таких, чтобы не слишком сентиментальных, за хорошую мзду, разумеется? И за право наследования имущества отступников, ну, скажем, за половину имущества – Империя не должна быть в убытке! – поправился он.

– Сотни четыре. Да сейчас в храмовой страже – двести. Всего – шестьсот.

– Набирай. В каждую сотню дай имперского инструктора с палкой. Всех верблюдов в окрестности – изъять.

– Великий наместник…

– Что?.. А, ты еще здесь, Лус!?

– Осмелюсь заметить, на обучение нужно время, а через три дня здесь будет больше двух тысяч ваших солдат.

– Не твоего ума дело, но, так и быть, объясню – мне нужно войско, знающее пустыню и здешний народ. И потом – имперский солдат дорог. Тебе же, любезный, идти к ним. Прикинешься единомышленником. И вернешься живым – от мертвого нам мало толку.

– Меня знают.

– Кто?

– Учитель. Когда мне перебили на базаре руку…

– За что перебита?

– За службу. К сожалению, мои занятия известны теперь не только верховному жрецу, – лазутчик печально посмотрел на Ифа, – кто-то из служителей был болтлив.

– Не дело мыть кости своих собратьев! – недобро сверкнул из-под бровей глубоко посаженными глазами Иф.

– Бес попутал, – вновь заюлил Лус, – а руку исцелил Учитель.

– Коснулся – и все прошло? – словно не заметил происшедшего Липпин.

– Нет, мудрый и справедливый, за неделю. Но и это – чудо!

Наместник некоторое время думал, наконец спросил:

– И Учитель знал, за что тебя так отделали твои соплеменники?

– Знал.

– И все-таки вылечил. Странно… Ты говорил с ним?

– Да, времени у меня хватало. И ему показалось, что я не очень глуп. И не похож на фанатика – вот кого он не переносит. Быть может, он думал меня убедить, – тут Лус на мгновение блеснул шильцами глаз и повернул голову к Ифу – Я тверд в вере, верховный жрец! И кривлю душой – только для дела!

– Хватит оправдываться, – прервал излияния Луса наместник, – плевать на то, с кем и когда ты кривишь душой. И как это выглядит в глазах кого бы то ни было.

На Ифа он даже не посмотрел.

– А ты приди и – уверуй! Да так, чтобы тот поверил! Иди!

Лус склонил голову, прося благословения у верховного жреца, хотя было ему плевать на все благословения, а поклонялся он только золотым кружкам, на которых, по его убеждению, держится мир.

– Наместник, тридцать гладиаторов, которых ты собирался отправить в подарок императору, ушли, убив двух часовых, – бесстрастно отчеканил вошедший дежурный офицер. И в этом была сила – здесь докладывалось то, что есть. И как есть. – Ушли до закрытия ворот. Доклад запоздал – только что узнали.

– С оружием?

– Что сняли с убитых.

Наместник резко встал и знаком приказал лазутчику выйти.

– Заблудятся и сдохнут, если только… Были у них проводники?

– Не исключено.

– Черт с ними, – вдруг успокоился Липпин, – плотникам и палачам работы прибавится. А мы что смогли – сделали. Иди к себе, жрец Мне нужен отдых.

Но отдыхать сразу не стал. Он вызвал к себе начальника гарнизона и сотника, преследовавшего до ворот Иса.

Разошлись за полночь.

А отряд, посланный в погоню, не найдя беглецов, ночевал в песках.

9

Ис и двенадцать последователей шли по звездам. Все чаще прислушивались они к нарастающему душному ветру, который заметал следы и уже начинал сечь острым песком лица и перехватывать дыхание. Остальные его сторонники пошли другими дорогами, дабы сбить с толку преследователей. Еще раньше с женщинами ушла Мер – тех было уже не догнать.

Когда Ис нащупал каменный берег, в который упирались волны песка, ветер уже взвизгивал, как наждак, и; как наждак, обдирал кожу. Ис остановил отряд и пошел вдоль обрыва, ощупывая камень – здесь должна быть пещера, в которой ему раньше пришлось пожить.

– Здесь тропа! – захлебываясь песком, перекричал ветер Ис, – связаться между собой и – за мной, жмитесь к скале, лезть не высоко!

И все, вжимаясь телом в скалу, полезли за своим предводителем. Наверху, достигнув уступа, Ис снова остановил отряд, ощупью нашел вход, отвалил камень и прополз в пещеру. Следом вползли остальные, блаженно отплевываясь. Наконец стало можно дышать. У входа Ис нащупал закопанный в песок фонарь и, занавесив плащом вход, чтоб не выдать себя, полоснул лучом по пещере, выбирая место для сна. Успевшие распрямиться рухнули, словно у них подрубили ноги, заставив Иса с ожесточением плюнуть – любимая реакция Учителя на проявление веры в творимые им чудеса.

– Какого дьявола, – гремел он над поверженной паствой, – сколько раз можно повторять, что нет на свете чудес! Фонарь этот людскими руками сделан. Еще скажу – при помощи слюней и заклинаний такого не сделаешь. Ты же знаешь, Геф, что мечи куются молотом, а не молитвой. Прошу запомнить! А теперь – спать! Вопросы есть? – наконец по-старшински гаркнул Учитель. И, не получив ответа, завалился спать, не выставив часовых – место было надежное.

– Высоко же нас занесло! – изумился проснувшийся Ртеп, выглядывая из пещеры в знойное марево.

Крепок был их сон – вчера они прошагали часов восемнадцать и только перед светом нашли пещеру. Близился полдень.

– Горшок бы похлебки на нашу братию, – невпопад вставил вылезший за каменщиком Геф.

– Не сготовишь – не возьмешь, чудеса впрок готовить надо, – назидательно заметил раньше всех поднявшийся Ис, он чувствовал неловкость после своей вспышки, – а пяти лепешек на тринадцать молодецких ртов – все-таки маловато. Хорошо хоть вода есть – ройте песок в дальней углу.

Вдали, на валу последнего бархана, показались верблюды, направляющиеся сюда, к устью пыльной каменной щели, впадающей в пустыню с желтых раскаленных гор.

– Чему удивляться, Учитель. Мы кратчайшим путем шли. Храмовые шакалы – тоже. Направо посмотрели, налево посмотрели. Теперь – сюда вышли. Они же себя молотом считают, а горы – наковальней.

– О нашей роли, Геф, можешь не говорить, – оборвал цепь его ассоциаций Ис, – но следов наших нет, все ветер ночной сгладил.

– А у них, Учитель, пища с собой есть. Вот бы подоить!

– Чем доить-то, – не оборачиваясь, лежа на самом краю горячего обрыва, ответил Ис, – у нас три меча на всю братию. И ни одного лука. А имперские лучники за сто шагов полудюймовую доску прошибают. Поэтому с доением придется повременить. Пососем лапу.

– Вкус не тот.

– Пальцы чище будут. Хватит болтать. Они – под нами.

От подножия до пещеры было метров двадцать – можно было слышать разговор.

– Стой, привал! – крикнул командир. И сразу объяснил едущему рядом имперскому офицеру: – Зной в тени переждем, они, если в песках не захлебнулись, далеко уйти не могли.

Верблюды осторожно ложились на песок под скалу, степенно складывая голенастые ноги. Проводники пошли искать корм – здесь уже встречалась верблюжья колючка. А храмовые стражи, сбившись в толпу, сразу же стали делиться накопившимися новостями. И попутно заправлялись сухими харчами, запивая их водой из кожаных бурдюков. Двадцать имперских солдат, не дожидаясь приказа офицера, с помощью погонщиков уложили верблюдов кругом, воткнули в песок по периметру этой окружности свои восьмиугольные щиты, и четверо лучников в полной готовности присели за щиты на четырех сторонах их маленького лагеря. Только после этого отряд приступил к трапезе. Доспехов не сняли. Лучникам – их было десять – было легче, на них были только шлемы и кожаные нагрудники с нашитыми металлическими бляшками. А остальным, в бронзовых доспехах, хотя и прикрытых короткими плащами, было невмоготу. Но как только офицер подошел к ним, старший десятник вскочил, вытянул руку и доложил о готовности. Молодой офицер сел в круг и протянул снятый шлем за своей порцией вяленых фиников.

«Противник серьезный, врасплох не возьмешь, – осторожно разглядывая лагерь, размышлял Ис. – Белокурый офицерик – куда ни шло, а унтера, – именно так подумал о них Учитель, – зубры!..»

– Как, осталось еще желание подоить? – шепнул он на ухо Гефу и показал глазами на имперский отряд.

– Отчего же нет? Не сразу, само собой. Инструмент нужен – у нас в кузнечном деле кулаком по горячему металлу не бьют.

– Навык нужен, Геф. И поменьше болтовни.

– Это – само собой, – сдавленным голосом, зажав ладонью волосатую пасть, чтобы не расчихаться от поднятой пыли, закончил кузнец.

– Нам везет – считай, что другие группы никто не преследовал. Еще столько верблюдов сразу не наберешь.

– Так те раньше и вышли, Учитель. Но нам-то как быть? – зачесал могучий затылок Ртеп.

– Переждем, долго они не задержатся, а пять лепешек – все-таки еда, нас же не пять тысяч. До воды докопались?

– Докопались. Ждем – пригубь первым.

– Можно и первым, – не стал отказываться Ис, отползая вглубь. И, вытянув губы трубочкой, с удовольствием потянул из ямки прохладную воду. Потом зажевал кусок лепешки и вновь выполз к краю обрыва. Отсюда, сверху, хорошо просматривались пески, чего нельзя было сказать о видимости от подножия гряды. И сейчас, взглянув в сторону пустыни, где знойно плыл над барханами густой безветренный воздух, Ис увидел размытые фигуры людей – какой-то пеший отряд направлялся к устью ущелья.

– Тихо, поберегите эмоции и смотрите вон туда.

– На имперских солдат не похоже – те и по нужде строем идут. И блеска щитов не видно, да и скотины с припасами за ними нет, – как всегда логично рассуждал Геф. – Похоже – наши.

– И не предупредишь, – угрюмо обронил Ртеп, – хоть бы на следы смотрели.

– Они стороною прошли.

– Эти тоже пока не видят.

– Заметили! – чуть не вскочил порывистый Нави, но тяжкая длань кузнеца прижала его к камням, а другая – запечатала рот.

Первыми, по пять в ряд, тяжело побежали навстречу приближающемуся отряду имперские солдаты. Они и здесь держали равнение. Впереди – копейщики, лучники – сзади. Командир – на правом фланге. Он успел крикнуть сотнику храмовых стражей:

– Отсекай от гор, гони в пески!

Но и подходящие увидели противника. Замешательства не было, чувствовалось, что и там действует твердая рука. Отряд резко свернул вправо, выставив заслон из четырех человек, когда до имперских солдат оставалось шагов пятьсот.

– Правильно соображают, успели бы только до скал добежать, пока храмовые шакалы с верблюдами чешутся, – почувствовал руку Гефа напрягшийся Ис, – там такая же щель, только поуже. И тропа по левому склону – одному перекрыть можно!

– Эти не успеют, видишь, как темпераментно обсуждают, куда скакать.

– А те – близко…, Лучники дали залп!

– Двое упали. Взяли под руки. Уходят быстрее.

– Копейщики во весь дух прут.

– Уходят в скалы. Осталось четверо.

– Прикрывают.

– Сошлись…

– Эх, жалко парней. – с шумом выдохнул Геф, – порубают этих четверых как сечкой солому!

А четверо прикрывающих, прижавшись спинами к скале, встретили копейщиков. Двое из них были в доспехах и с копьями, у двух других были восьмиугольные щиты и короткие имперские пики, привязанные к пачкам как наконечники копий. Так бежавшие гладиаторы разделили оружие своих стражей.

– Имперский копейщик упал. Отошли.

– Снова лучники. Двое осталось.

– Кончено.

И только тогда подскакала верблюжья кавалерия. Белокурый офицерик, сняв шлем, вытер пот полою плаща. Снова надел шлем. Построил солдат – преследовать было бесполезно, по узкой тропе сыпался каменный град. Эти четверо сделали свое дело. Офицер приказал собрать оружие и взять убитого. Тела врагов оставили на песке.

– Не стали преследовать.

– Бесполезно – сверху по одному камнями перебить можно, – заметил Ис, – я тут бродил. А поднявшись по нашей тропе, их перехватить можно. Видно, храмовые шакалы толком этого места не знают. Здесь наверху – только гребень перевалить. А отряд этот они за нас приняли, потому и ушли – делать, мол, здесь больше нечего.

Ис уже стоял, не таясь, во весь рост – отряд был далеко и быстро уходил в сторону Священного города.

– Сав и Нави, спуститесь, похороните убитых и догоняйте нас. Заваливаем вход. Осторожнее! Присыпем песком… Пошли…

Перевалив гребень, они вышли на каменистое плоскогорье, разорванное острыми черными трещинами. Здесь они дождались плешивого рыбака Сава и быстроногого Нави. И двинулись дальше во главе с неутомимым Учителем по одному ему ведомому пути, обходя расколотые глыбы и трещины.

– Отсюда два выхода – тропа, по которой поднялись мы, и та, по которой не решились пойти имперские солдаты. Солнце не успеет упасть, как мы догоним этих людей. Кто они?

– Гладиаторы, – с трудом выговорил запыхавшийся Сав – темп марша был для него тяжеловат, да и широковат был почтенный рыбак в поясе.

«Значит, Гук и Улук подбили их на уход», – подумал Ис о бывших рабах Ртепа.

– Слышишь, Ртеп, ребята-то молодцы!

– Слышу и скорблю – каких четырех воинов потеряли!

– Учитель, впереди люди, они уходят от нас.

– Некуда им уходить, за теми скалами – отвесный обрыв. Видишь?

– Остановились.

Ртеп сорвался с места и ринулся вперед, что было совсем необычно.

– Куг! Улук! Мы здесь с Учителем! – кричал он, размахивая руками. И был услышан – Куг и Улук тоже бежали навстречу, размахивая руками и крича.

– Мы ушли от преследования, – переведя дух, доложил подбежавший первым Улук.

– Сколько вас?

– Двадцать семь. Один раненый. Один умер от раны стрелой. Четверо погибли внизу, прикрывая нас. Все – без оружия.

– Мы все видели. Имена их запомним.

– Запомним. И отплатим – было бы чем! – нестройно шумели подошедшие люди Улука.

– Давайте вашего раненого, – приказал Ис. Раненый вздрогнул, но стиснул зубы и не застонал, когда Ис выдернул из голени обломок стрелы, только вытер пот дрожащей ладонью.

– Терпи, брат, кость не задета… Сав, дай-ка флакон, что я тебе на шею повесил. Так… Благодарю.

Он протянул руку с флаконом назад, уверенный, что его подхватят.

– Выше нос, рана твоя гноиться не будет. И через два дня – в строй! Да, кто вами командовал? – прошелся взглядом по лицам, поднявшись с колен, Ис.

– Он погиб внизу.

– Кто потом вел отряд?

– Я, – вскинул бороду Улук.

– Строй людей, назначь десятников.

– Уже назначил. Становись!

– Слушайте, – прошелся перед строем Учитель, его спутники тоже подтянулись, – мы спустимся по той же тропе, по которой поднимались. Пойдем ночью – ждать нельзя, враг может вернуться, а защищаться нам нечем. Мы пойдем туда, где в сердцевине гор есть хлеб и оружие. Нас ждут друзья. Нави, как с водою на переход?

– Наберем в пещере. А два бурдюка есть у них, – он кивнул на пришедших с Улуком.

– Хорошо. При спуске жмитесь к стене. И осторожней с раненым.

– Там не так высоко. На веревке спустим, седло сделаем, – смекнул находчивый Геф.

К полуночи они были под стеной.

10

Были ночь и день. Не было больше ни пищи, ни воды – быстро истощились два бурдюка. Шли они вдоль отвесной каменной стены, встававшей из плывущих под ногами песков. Узкие сухие ущелья проходили они, но Учитель не сворачивал в них. И стояло над ними безоблачно-синее и раскаленное, как печной свод, небо.

– Здесь, – сказал Ис, ткнув посохом в песок у подножия каменной стены, когда полуденное солнце раскалило до красноты зазубренное лезвие кряжа, – копайте, – и для верности еще раз стукнул ножнами-посохом, где копать, меч для легкости он привязал за спину. Он не ошибся – там был присыпанный сверху колодец.

– Пейте и наполняйте бурдюки. Привал – полчаса.

Люди легли в узкую тень под стеной. Улук выставил двух дозорных.

«Соображает», – глядя на него, удовлетворенно подумал Ис. Он отвязал меч и после этого устало вытянул ноги, прикрыв воспаленные глаза.

«Темные очки надо носить», – мелькнуло в размягченном сознании. Ровно через тридцать минут, словно у него были часы, скомандовал:

– Подъем!

И вновь пошли вдоль стены, оставив присыпанный песком колодец.

– Так идти – еще ночь и день, – угрюмо заметил Ртеп, – я же сам водил первые отряды в долину.

– Есть и другой путь.

Вскоре Ис остановил усталых людей. Он полез вверх на скалу по едва заметной расселине. Но прежде – отвязал меч, вложил его в ножны и вместе с плащом и кольчугой оставил внизу. Вряд ли кто-нибудь, кроме пастуха Нави, смог бы последовать за ним. На десятиметровой высоте он долез до уступа, подтянулся, лег на него животом, перевалился и исчез – вероятно, там была площадка. А до гребня стены было еще далеко. И выше она шла отвесно.

– Ловите, – раздался с уступа голос Учителя, и на песок упал конец веревочной лестницы.

– Держите еще, – на этот раз была тонкая веревка, сработанная, как и лестница, из легкого серебристого материала.

– Поднимайтесь по одному. Раненого подвяжите – буду сверху придерживать. Внизу ничего не оставлять.

Последним, поигрывая мускулами, поднялся Геф – усталость его не брала!

Наверху Ис скатал лестницу, скрутил веревку, сунул все это в нишу в скале и присыпал камнями. Потом осмотрел еще раз струящийся песчаный горизонт и, наклонясь, последним прошел в черный провал пещеры. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел обращенные к нему взгляды всего отряда

«Ждут откровения. И правы – веду-то я… Тоже мне – Мессия», – неприятно подумалось ему.

– Геф и Ртеп, снова работа для ваших мечей – ройте по прямой в восьми шагах от входа. Отрыли! Теперь поднимайте плиту, она не тяжелая, я один справлялся,

В пещере посветлело – откуда-то снизу в уступчатый потолок ударил плотный столб света.

– Теперь закроем наружный вход, чтобы не было соблазна залезть сюда, если у кого и хватит сил и догадливости добраться до уступа.

Потом, вслед за Учителем, они сошли в пыльную дыру – они не обращали внимания на внезапно возникший свет и видели только пыль в этом неожиданно возникшем проходе. Там был короткий наклонный туннель.

Вдруг, сразу – кончились низкие своды и рухнул на плечи настоящий дневной свет! Здесь не было зноя, изнурявшего их у подножия каменной стены. И воздух был процежен сквозь сочную тяжесть листвы, и казалось, что нет в мире мертвой зыби барханов и дымящихся каменных осыпей.

– Вода! – восторженно крикнул Нави, разглядев под ветвями светлое озерцо.

– И стена – вокруг отвес каменный! – разочарованно протянул Геф, наматывая на палец прядь бороды. – И не видно пути из тюрьмы райской. Да и пожевать бы чего, а то в кишках трубы играют. Да и брат Сав совсем с брюха опал.

– Довольно, Геф, – остановил кузнеца Ис, перекидывая через плечо свернутую кольчугу, – есть отсюда сквозной путь, иначе бы мы сюда не пошли. Дорога здесь ближе. И место укрытое.

Он швырнул на траву осточертевшую кольчугу, отвалил мечом плоский камень и достал из-под него ящик с тубами борт-пайка. Потом рвали с лоз виноград, был он кисловат и приятен.

– Остатки – зарыть. Двинули дальше!

Последователи его понемногу привыкали к манере Учителя говорить, так что Ис перестал насиловать свой язык.

Оазис этот был диаметром метров пятьсот. И лаз из него, такой же узкий и неприметный, был на противоположной стороне, словно на концах невидимого диаметра, соединяющего две дыры. Они прошли сквозь стену…

Снова зной, только вместо песка – пыльные горячие камни, гремящие под ногами. И чем выше ведет дорога, тем она уже. И кажется, что дальше встающего впереди перевала ничего уже нет, но подойдешь – и открывается дальняя синева следующего. И не видно уже песчаного моря. Иногда пробьет камни ручей да кустарник хлестнет по разгоряченному лицу – береги глаза! Хорошо, что нога у раненого почти не болит. Но все равно двое товарищей помогают ему. Уже не говорили – сил хватало лишь на ходьбу.

– Пришли, – сказал Ис, когда они прошли сквозь узкую каменную щель и вышли на последний перевал.

Внизу расстилалась обширная зеленая долина. Вернее, опускалась в огромную плоскую чашу. В центре ее, рядом с круглым озером, возвышалось что-то необычное и Монолитное – это и был знаменитый кольцевой вал. А там, далеко, с фиолетово-синих каменных скал пучком оборванных белых ниток срывался в долину водопад. Справа, на пологом склоне, поросшем низкой травой, большим серым пятном расползалось стадо овец.

Солнце еще не закатилось, когда они подошли к кольцевому валу – правильнее говоря, это был вознесенный над пологим земляным валом каменный шестигранник, скрепленный по углам надежными башнями. Работы здесь начались давно, и со стороны крепость выглядела вполне готовой. Впрочем, работа строителей облегчалась тем, что эти стены, словно вырубленные из цельного красно-коричневого камня, достались им в готовом виде. Им же пришлось лишь надстроить башни.

Работы на сегодня, видимо, уже закончились, только несколько человек на берегу озерка полоскали белье. У южной стены поднимались дымки над глинобитными печами и устраивался кружками народ, ожидая варева. Там же стояли шатры. И все – за пределами стен. Никто не обратил внимания на Иса и его спутников, да и шли они стороной. Ис заглянул в незакрытые ворота крепости – кроме каменного ствола колодца, там ничего не было.

– Что же это, – начинал злиться Учитель, – там и вода, и работа, и укрытие Так нет же – крепость пуста!

– Учитель! Учитель! – пронзительно закричали женщины, когда Ис во главе своих сподвижников обошел каменное кольцо – отряд Улука с раненым малость отстал. Мгновенно всколыхнулась казавшаяся тихой долина. Все кинулись в кольцо, куда уже входил сквозь гулкие ворота Учитель. Сподвижники приотстали, как бы отделяя себя от него. Толпа обтекала их. Но, не доходя пяти шагов до остановившегося посредине крепостного двора Иса, все остановились и склонили головы.

– Благослови, Учитель, последователей твоих! – уверенно и почтительно выступил вперед широколицый предводитель в темно-красном плаще с шитьем.

«Понял свое высокое положение», – зло подумал Ис.

– Рад видеть вас, братья и соратники (опять поперла высокопарщина, что с этой заразой делать!), – тут он остановился, ибо заранее подготовленного письменного текста у него не было, и нес дальше как получалось: – Головы вам склонять нечего – склоненную голову меч любит. И не от благословения – от ваших рук зависит наш успех. Я же – один из вас. Благодарю за внимание, – неожиданно для себя закончил он. Разозлился на себя. Стукнул посохом и произнес несколько энергичных слов на непонятном языке. Очевидно, он общался с Богом – так казалось восторженным последователям. Стоявший рядом Геф, однако, усомнился в этом – Ис давно ухе обучал его своему языку. Усомнился, хотя и обнаружил упоминание Бога в этой фразе.

Закончив импровизацию и поостыв, Ис взял предводителя под руку и перешел к делу:

– С благословением у вас отработано, а что отряд в сорок человек входит в крепость, вы узнаете по бабьему крику! При такой службе два десятка имперских солдат перережут вас как баранов. Здесь не молитвы и благочестие, а служба нужна! И еще. уважаемый Тор, нужно попроще быть – сан от того не уронится. Приказываю: на северном и южном перевалах немедленно выставить парные трехсменные посты Сигналы тревоги: ночью – пламя костра, днем – дым. И чтоб хворост и мокрое сено всегда под рукой были! Как с оружием?

– Отковано пятьдесят мечей.

– Чем же вы тут занимались? Уж не толкованием ли древних текстов?!

– Спокойно, Ис, спокойно, – вполголоса на непонятном языке сдерживал разошедшегося Учителя стоящий рядом Геф, – здесь же мои ученики ковали, а эта работа даже для меня не проста.

– Ладно, Геф, бери все железо в свои руки, – на языке Благословенной земли ответил Ис, ему хотелось быть всегда понятным для всех.

– Есть сто луков, стрел достаточно, копейных наконечников тоже, – переждав досаду Учителя, продолжал Тор, – Металл тоже есть, – не дожидаясь следующего вопроса, сообщил он.

– С этим не проблема, его под нами, – Ис топнул ногой, – невпроворот. И готовый уже – хоть сейчас в дело. Ладно, хватит людей держать – ужин ведь. И давай хоть на камень присядем. Кузница где?

– Здесь, в кольце – вон под тем навесом.

– На случай нападения у тебя план какой-нибудь есть?

– Что? – замешкавшись, не понял вопроса Тор.

– То – переводи людей в кольцо, это оплот, а не капище. Боеспособных – разбить на сотни, полусотни и Десятки. Этим займется… Улук! – крикнул он в сторону, где уже построилась подошедшая часть отряда. – Десять человек оставь при мне. Остальных – в строй. Способных назначь сотниками и пятидесятниками. Оружие и строй они знают. Этому обучить всех. Если хотим жить, с богадельней надо кончать. Согласны?

Вокруг одобрительно зашумели.

– Улук, мечи и копейные наконечники получи сразу, луки – тоже. Древки для копий найди. Исполнение доложить.

Теперь хорошо бы поесть…

– Ртеп!

– Он пошел смотреть кладку, а Геф, – неотлучный Нави перехватил взгляд Учителя, – мечи щупает, по железу истосковался.

– Свой у пояса, его бы и щупал.

– Тот – не то, эти теплые. И учеников работа.

– Себе тоже по руке подбери. И возьмешь от Улука десяток.

Люди, увидев усталость Учителя, почтительно отошли Последним исчез Нави. Но Ис знал, крикни – и он возникнет из темноты. Запылал костер.

– Ужин готов, – в свете единственного костра, разложенного в кольце, перед Исом склонилась Мер, сестра каменщика.

– Спасибо, – очнувшись от мыслей, поднял голову Ис. Она хотела что-то сказать, но возвратился Ргеп, и Мер тихо присела на корточки в сторонке.