Текст книги "Верую… Беседы о Никео-Царьградском Символе Веры"

Беседа седьмая

Сегодня мы завершаем беседы о «Символе веры». Последние его строки звучат так: Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века — «надеюсь на воскресение мертвых и жизнь будущего века». Иногда думают, что речь идет о бессмертии души. Но это не так. Человек задолго до христианства имел представление о том, что смерть – это не конец всего.

Уже в самых древних захоронениях людей (в каменном веке) мы находим следы того, что человек знал истину – «весь я не умру»… Вот факт, на который всегда обращали внимание ученые-археологи: тело человека в каменном веке погребали в позе младенца, как бы находящегося в утробе матери. Этот факт показывал, что сознание бессмертия – нечто общее, что объединяло людей древности и более поздних времен. Древний египтянин, который был куда цивилизованнее, чем люди каменного века, знал уже и астрономию, и основы математики, и архитектуру; человек, принадлежавший к великой цивилизации, создавшей пирамиды, храмы, фантастические лабиринты, секрет которых до сих пор до конца не разгадан, никогда, ни на мгновение не сомневался в том, что у человека есть бессмертная часть.

Вы можете подумать, что речь идет о некоем утешении, к которому стремится человек. Но на самом деле это не так. Иногда посмертное бытие представлялось как ущербное, темное, полусознательное, страшное. Вероятно, опыт людей, встречавшихся с какими-то таинственными феноменами, с какими-то знаками присутствия духа умершего, и рождал те страшные сказания, которые мы читаем в «Одиссее» Гомера, в «Гильгамеше» у древних вавилонян. Мрачный мир призраков обитает в этих сферах.

Так же в течение долгого времени думали греки. Но когда у них появилась философия, философы первые поставили этот вопрос на уровень рационального и серьезного обсуждения. Они формулировали вопрос так: если мир состоит из неких частей, как говорили древние греки, «атомов», то не является ли и душа человека, мысль человека чем-то, состоящим из атомов? Это предположение выдвинули древние материалисты в лице Демокрита и его последователей.

Но взгляд этот не был принят большинством философов, потому что они прекрасно понимали, что распасться может только агрегат, который состоит из каких-то частей. Распадение неизбежно требует движения. А может ли двигаться дух? Движение вещи есть перемещение ее в пространстве. Если движется вот этот предмет – сначала он находится в этой части пространства, потом в той и так далее. Сознание человека не локализуется ни в какой точке пространства, в ней локализуются лишь органы, которые мышление использует. Но само оно обладает способностью быть не-пространственным, не-физическим, не-материальным. Следовательно, раз оно не находится в пространстве, оно (в этом смысле слова) неподвижно, а значит, оно не может распадаться. Его бытие совершенно особенное.

Во всем известном нам мироздании ничего подобного не существует. А человеку сегодня известно уже очень многое. Все, что открывает нам наука в течение веков и тысячелетий (а, как я уже сказал, египетские ученые достигли огромных результатов за пять тысяч лет до нашего времени), все, что открывает наука и сегодня, показывает, что любое природное явление может быть измерено, либо взвешено, либо увидено глазами или прибором; оно обладает такими свойствами, которые позволяют его фиксировать. Скажем, если мы не видим полета элементарной частицы, то мы видим след, который она оставляет.

Между тем, во всем мире только сознание, только «я», только дух не оставляет следов, не улавливается никаким прибором и аппаратом. Иногда говорят, что изучение, открытие биотоков мозга как раз и есть фиксация нашего мышления. Но должен вам сказать, что любая живая ткань в той или иной степени имеет биотоки, и мы можем найти их и в лапке лягушки. Биотоки сопровождают физическую и физиологическую жизнь клеток мозга, а не являются мышлением.

Таким образом, мышление есть чудо, в том хотя бы смысле, что мы можем «чудиться» – удивляться ему, поскольку оно полностью иноприродно всему остальному. И если все в мире разрушимо и преходяще, то мышление, «я», дух, который есть центр личности, неразрушим и непреходящ.

Это вовсе не значит, что жизнь нашего «я» все время однородна, что там нет возрастания, углубления каких-то возможностей. Напротив, если растение живое, оно вырастает из маленького семечка, если дух человека посеян, как семя, в его теле (условно) – из него может вырасти нечто, а может и не вырасти. Таким образом, человек уже в древности пришел к мысли, что судьба нашего сознания находится в прямой зависимости от того, что происходило с ним на протяжении земной жизни. Наше тело – это орган мышления, это инструмент духа, это рука, глаз действующего «я».

Подобно тому, как локатор улавливает вибрации Вселенной, тончайшая, до сих пор не изученная структура мозга становится носителем духа. Подобно тому, как глаз улавливает свет, в себе его собирает, так наша центральная нервная система аккумулирует в себе духовное начало.

Человек видел, что умерший как бы уже не живет с ними, он молчит, его глаза закрыты, он отрезан от бытия. Но у древних хватало логики, чтобы понять простую вещь: если в соседнюю комнату вход замурован и мы не можем общаться с тем, кто там находится, если стена достаточно толстая, так что даже стук туда не дойдет, – это вовсе не значит, что за этой стеной уже ничего и никого нет. Если прервался наш контакт с умершим, если его тело перестало ему служить, он не может нам передать сигнала о своем «я» с помощью своего тела – это не значит, что душа его испарилась.

Я всегда в этом случае вспоминаю: как-то в юности меня поразило выражение одного французского писателя в рассказе о женщине, которая погубила себя. Там сказано, что она упала, бросилась в колодец, а душа ее – то, что называлось ее душой, – угасла на дне колодца. Это звучало очень мрачно – «угасла». Но тогда же (все-таки я был школьник, когда читал эту новеллу Мопассана) я уже понимал, что «угасание» – это не аннигиляция, это процесс перехода из одного состояния в другое, и если было столь мощное явление, как душа, как сознание, как «я» в человеке, оно не может аннигилировать, оно переходит в другую форму существования.

Самое высокое из созданий Творца, которое мы только имеем в мире, – это личность. Все стихии безличны. В животном проявляются первые зачатки индивидуального. Но творящая личность – это только человек. Об этом говорил Паскаль в своей бессмертной книге «Мысли». Обязательно посмотрите эту книгу.

Она легко читается, потому что это афоризмы. Он говорит о том, насколько хрупок человек и как мало нужно для того, чтобы прервать его жизнь. Но все стихии мироздания, огромные бездны и скалы, которые могут его раздавить, как муху, в одно мгновенье, – ничего не стоят перед ним, потому что только он один будет сознавать, что с ним происходит. И мы не знаем ответа на вопрос – откуда это чудо? Можно понять, откуда наша способность дышать.

Спросите у биолога, и он вам расскажет, как процесс усвоения кислорода начался у первых наземных животных, и мы их наследники. Мы знаем, как мы поддерживаем свою жизнь с помощью пищи. Эти энергетические процессы совершенно ясны химику, физику, физиологу, биологу. Мы знаем, откуда происходит все в нашей телесной жизни. Но только не знаем, откуда появилось духовное «я» – творящее, мыслящее, выбирающее между добром и злом, меняющее облик планеты.

И Священное Писание нам открывает эту тайну. Оно говорит, что человек в его духовности создан по образу и подобию Самого Творца. Вот где разгадка. Вот почему мы иноприродны. Вот почему человек, который дышит, ест, пьет, размножается, как любое другое существо, качественно отличается от всей природы. Он отражает в себе всю созданную Богом Вселенную: царство минералов, элементы таблицы Менделеева, царство растений – ведь каждая клетка нашего тела точно повторяет модель клетки любого растения, царства животных… Но дух наш есть гость в этом мире. И не просто гость: перед ним поставлена определенная задача возрастания. Дух, учащийся здесь, соединен с материальными силами не благодаря какой-то парадоксальной прихоти, а для изменения бытия, чтобы вещественное, материальное, стихийное соединились через человека с духовным, чтобы духовная сила пронизала все материальное бытие.

Одухотворение Вселенной, созданной Богом, – вот высочайшая цель, которая здесь осуществляется. И человек был выведен в мироздание с этой целью. Но он еще очень мало эту цель осуществляет и очень мало в этом участвует. Вот одна из разгадок того, почему врачи, физиологи, ученые говорят вам, что человек не использует и тысячной доли своих возможностей, и это правильно, потому что заложено в нас бесконечно много. Но эта неудача человека на самом деле не является неудачей, потому что когда люди умирают телесно, продолжается работа всего человечества.

Вот образ для вас: текут реки, моря, поднимается утренний пар, земная вода в виде пара восходит вверх, и белые облака уже кружатся и стелются над землей. Какое огромное значение имеют облака для жизни! Они несут в себе живительную влагу в тех пустынных местах, над которыми раскинулось лишь беспощадное голубое чистое небо, в тех пустынных местах, где так мало жизни. Так и история духа имеет свои «живительные облака» – потоки душ, восходящих вверх (вверх не в пространстве, а в ином измерении), создают бессмертную сокровищницу человеческих душ. Мы называем это высшим измерением жизни, иные называют это потусторонним, посмертным бытием, в котором тоже есть развитие и движение, в котором тоже есть жизнь, но жизнь иная.

То, о чем я говорю теперь, является общечеловеческим представлением, понятием, которое разделяют люди от одного океана до другого. И те, кто сознательно пытается убедить себя и других, что личность самосознающую ожидает впереди ничто, небытие, – все равно, в глубине своего существа, не верят в свое полное уничтожение. Уже такой глубокий наблюдатель человеческой психики, как Зигмунд Фрейд, писал, что в действительности в глубине своего существа никто не верит в свою смерть (то есть уничтожение, аннигиляцию).

Но христианство говорит нам о чем-то большем. Оно говорит нам о жизни будущего века. Не просто о естественном бессмертии каждого человеческого «я» в ином измерении, а о новом этапе космической эволюции – о жизни будущего века. Слово «век», по-гречески «эон», значит огромное пространство во времени, почти выходящее за пределы истории. Говоря о жизни грядущего «зона», мы уже направляем взгляд в отдаленнейшее вселенское будущее, взгляд, который проникает за завесу того, что может сегодня представить ограниченный человеческий рассудок.

Это не просто естественное бессмертие души, вернее, духа. Здесь я сразу должен оговориться. Речь идет всегда о духе, потому что душа – это психика, которая есть и у животных, и, по-своему, у растений, – это реакция организма на окружающую среду. Дух – это то, что творит, то, что является неповторимым, личностным, обладающим свободой. Так вот, все религии и философии так или иначе говорят о бессмертии духа, а христианство открывает нам не эту естественную истину, а чает воскресения мертвых и жизни будущего века.

Это упование и эта вера родились не на пустом месте, а родились они в таинствах Пасхи Нового Завета, в победе Иисуса Христа над смертью.

Мы говорим о людях, оставивших нам великие произведения искусства, литературы, науки, как о по-своему бессмертных. Поэтому и Пушкин говорит: «Весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет» – это все остается, но остается лишь временно, у человечества нет бесконечной памяти. Вечной остается жизнь – погибают отдельные организмы. Но для человека, для его ноосферы, то есть сферы духа, важен каждый человек, важна каждая личность. И когда Христос явился перед учениками, это не была память о Нем. Такая память была о пророке Илие, о великих учителях человечества, о великих философах. Христос вовсе не жил в памяти, а Он явился им Живой! – вот что было важно. Бессмертие в легендах и памяти было у Моисея, но никто не говорил, что он явился живым.

Бессмертным в памяти учеников был и Сократ, но никто не говорил, что он явился живым. Наконец, бессмертны в памяти наши великие христианские святые, и многие из нас видели их во сне, имели с ними внутренний контакт, но все-таки мы знаем, что они умерли и гробницы их, и мощи их явно об этом свидетельствуют.

Христос не «ожил», а изменился. Поэтому святой апостол Павел говорит, что «мы все изменимся». Это трансформация, мутация, новая ступень эволюции, но не для тех, кто придет после нас, а мы уже не нужны будем, а для всех душ, которые когда-либо были созданы в мире. «Мы все изменимся», – говорит апостол. И тогда нам вновь будет возвращено телесное бытие. Но это будет то телесное бытие, которое открылось ученикам в явлении Воскресшего.

Апостол Павел говорит: «Есть тело душевное, а есть тело духовное». Тело духовное – некое иное тело, которое не подвержено в такой степени жестоким, неумолимым законам мертвой и живой природы. Это тело, которое подчиняется духу, поэтому не знает ни старости, ни усталости. Опыт учеников, видевших Воскресшего, был особенным. Это не было смутное видение. Он пришел к ним и сел за стол, и показал им раны на Своих руках, и ел с ними. Но никому из них не пришло в голову, что Он, может быть, очнулся, что Он ожил, что Он «реанимировался», – потому что лицо Его изменилось, они узнавали Его не сразу, потому что Он не входил к ним в двери, а появлялся сразу в комнате, для Него не существовало более тех преград, которые существовали прежде.

Поэтому Христос сказал: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» – Он стал иным. И апостол Павел, продолжая Его мысль, учит нас, что Христос в этом отношении явился «первенцем» – первенцем не как Богочеловек, а как человек: как человек, обретший новую жизнь. Среди всех нас Он первый обрел духовное тело, первый вошел в вечность в духовно-душевно-телесном единстве личности. И вот это и есть то, чего чает христианство.

Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Время побеждается, мир побеждается, наша душа, скомканная, маленькая и жалкая, вырывается на колоссальную свободу! И между нею в ее нынешнем состоянии и тем огромным раскрытием, которое ее ожидает, – такая же гигантская дистанция, как между молчаливым эмбрионом в утробе матери и гением, скажем, Леонардо да Винчи или Эйнштейном, который из этого эмбриона развился.

Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Я убежден, что эта жизнь охватит не только нашу планету, а то, что в Библии названо новым небом и новой землей. Я убежден, что столь сложное существо, как человек, его организм, – должно было подготавливаться бесчисленным количеством процессов, которые происходили в необъятной Вселенной! Для того чтобы создать мыслящее человечество, по-видимому, нужно было завести столь гигантский термоядерный котел, как наша Галактика, а может быть, и все мироздание.

Вопрос о том, имеются ли другие подобные человечества, не имеет принципиального значения. Даже если там есть подобные нам существа или у них другое тело – они все равно люди, они все равно наши братья. Принципиально это то же самое, а именно: соединение телесного и духовного. И они также обладают бессмертием. И все мироздание, сегодня еще подчиненное жестким законам деградации, умирания, омертвения, распада энергии, – вся эта Вселенная одухотворится таким образом, чтобы жизнь играла во всей ее полноте.

Опять вернусь к словам апостола, который говорил, что у человека сегодня не хватает силы воображения для того, чтобы представить жизнь будущего века; это бесконечно превосходит старое, традиционное, общечеловеческое философское учение о бессмертии души. Душа – это только часть человека.

Знаменитый американский психолог, психиатр и философ Уильям Джеймс проводил очень много опытов, пытаясь связаться с сознанием умерших людей. Я читал отчеты об этих опытах. Трудно сказать, насколько все это может быть сегодня оправдано и достоверно, но любопытная деталь: Уильям Джеймс пришел к выводу, что человек уносит с собой все свои особенности, но он сохраняет и свою ограниченность, и то, что он лишен своих телесных органов, в какой-то степени умаляет его бытие. Это – дух развоплощенный, а не человек.

Отличие христианства от всех видов оккультизма в том, что они считают развоплощение благом – это большой соблазн! Христианство говорит так: мы покидаем свою плоть, но для того, чтобы обрести новую! Потому что Бог создал Вселенную не напрасно, не только для того, чтобы мы в ней страдали, а для того, чтобы она заиграла всеми красками гармонии, красоты и мощи и чтобы в ней играл человеческий дух, вечно творя, вечно преобразуясь, открывая для себя все новые и новые горизонты.

Отец Сергий Булгаков, один из великих наших православных учителей XX в., называл это очеловечиванием природы. Его современник Пьер Тейяр де Шарден, французский теолог и палеонтолог, тоже называл этот акт гоминизацией природы. Это процесс, который начинается уже здесь и теперь.

Когда человек учит свой дух подниматься над природой, вырабатывает в себе терпение, твердость, способность отрешаться от давления материальных факторов, умение сосредоточиться на духе так, чтобы эти факторы не были всепобеждающими, – это уже в нашей личной жизни репетиция, прелюдия жизни будущего века.

Знаменитый современный ученый-психиатр Виктор Франкл, сидя в нацистском концлагере, наблюдал за людьми, оказавшимися в тяжких условиях. И он убедился в том, что в первую очередь погибали не физически слабые люди, а духовно слабые. Люди духовно собранные, у которых была вера, цель, – пишет он, – они на его глазах, несмотря на физическую слабость, проходили через все круги ада и оказывались победителями. Оставшись живым и выйдя после войны из лагеря, Франкл много об этом думал, писал и создал даже специальную методику лечения неврозов, которую назвал логотерапией, то есть лечением с помощью логоса, слова, духа.

В этом росте духовной жизни сегодня, здесь и теперь, мы, повторяю, имеем преддверие «жизни будущего века», преддверие воскресения мертвых. Воскресение есть преображение всей природы.

Еще достаточно молодым человеком я был в доме у одного скульптора, весьма любимого мною человека; он был уже пожилым и, оглядевшись как-то вокруг и на свои скульптуры, с грустью сказал: «Все минует и все пройдет. А куда вот это денется?» Он верил в бессмертие человеческой души. Но ему было жалко этих произведений, которые погибнут. И действительно, опыт человечества показывает, как легко разрушается все – природа, искусство. Но на самом деле, если человек вложил в свои скульптуры душу – они в какой-то степени приобщились к его бессмертию. И все великие произведения искусства не умрут, потому что они приобщены Царству Духа, из которого человек получает вдохновение. Вспомните великие строки А. К. Толстого:

 
Тщетно, художник, ты мнишь,
Что своих ты творений создатель.
 

Да, человек получает оттуда вдохновение. И то, что создано им, для нас лишь зримо разрушается, но в своем бессмертном ядре уходит в иной мир. И мы можем быть уверены, что все совершенное и прекрасное в природе и искусстве также войдет в то Царство Божие, где воцарятся в полноте своей красота и гармония.

И закончить я должен словами о Царстве. Иисус Христос проповедовал нам о Царстве Божием – не о чем-либо другом; Его Радостная Весть была прежде всего Вестью о Царстве Божием. Ибо не Бог царствует в этом мире, а князь мира сего – сатана. Так сказал Господь Иисус. И мы сами прекрасно знаем, что в мире действуют слепые разрушительные силы природы и общества, злые страсти распада и ненависти. Это поле боя, в котором участвуют и добро, и зло, и стихии, и свободная воля человека.

А что же такое Царство Божие? Это такое состояние бытия, в котором воцарилась полнота жизни и гармонии, воцарилась мысль Божия – бесконечно прекрасный замысел Творца! Недаром Господь Иисус говорит, что это Царство приходит незаметным образом. Оно давно вошло в мир, потихоньку проникая в него еще до того, как появился человек; оно уже присутствовало в гармонии частей природы, в ее красоте, оно присутствует в духе человеческом – в любви, в творчестве, в милосердии – оно уже присутствует!

Царство Божие – это не просто футурология, не просто слова о будущем: оно уже здесь! Вот почему Господь Иисус говорит: Царство Божие внутри вас, буквальный перевод – «среди вас». Оно врастает в этот мир.

Там, где царствует совершенство, мощь красоты и любви, – там Царство Божие все громче и громче заявляет о себе. Это не очевидность, которую можно пощупать руками, – это то, что надо уловить интуитивно, постичь сердцем и что открывает нам Христос. Он говорил нам: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное». Эти Его слова и я повторяю вам – тем, кто готовится к крещению. Принесите Ему стремление изменить свою жизнь. Потому что к вам, к вашей душе, к вашей жизни приблизилось это Царство. И оно даст вам силу духа, силу противостояния, силу причастности вечности в этой быстротечной жизни.

«Побеждающему, – говорит Христос, – дам вкушать сокровенную манну», небесный хлеб. И каждый, кто хоть в немногом достиг этого Царства усилиями устремленной к Нему любви, есть тот победитель – на своем месте в жизни – который получит небесный хлеб вечности.

Поэтому Царство Божие есть наше величайшее упование и цель. И теперь, когда мы с вами прошли по всему Символу веры, мы понимаем, почему он завершается именно на этой ноте, почему Богочеловек, придя на эту грешную землю, сказал нам: «Ищите прежде всего Царствия Божия и правды Его, и все остальное приложится вам».

На этом мы закончим наш путь по «Символу веры».