Текст книги "Вихри враждебные"

Все это и многое другое, что не относится к теме нашего сегодняшнего разговора, необходимо проделать в течение десяти лет, да так, чтобы в неприкосновенности сохранились три основы России: самодержавие, православие и народность, чтоб русские люди, поменяв косоворотки, плисовые штаны и смазные сапоги на городские костюмы, остались русскими, а не превратились бы в Иванов, родства не помнящих.

– Спасибо, ваше императорское величество, – сказал Победоносцев, поднимаясь с кресла, – я рад, что ошибся, подумав, что вы – сознательно или бессознательно – ведете Россию к краю пропасти. Над сказанным вами мне надо хорошенько подумать. Но уже сейчас я могу обещать, что не буду препятствовать вашим реформам, и ни одна живая душа не узнает то, что вы мне сейчас рассказали. А теперь позвольте мне откланяться. От всего мною здесь услышанного мне стало что-то нехорошо…

Тамбовцев снял трубку внутреннего телефона и назвал номер.

– Сергей, – произнес он, – тут у нас Константин Петрович Победоносцев. Необходимо доставить его домой. Вези аккуратно, он себя неважно чувствует. Всё. Спасибо.

Император, подойдя к Победоносцеву, пожал ему руку и на прощание сказал:

– Ступайте, Константин Петрович, с Богом. Поправляйтесь. Авто вас уже ждет. А мы тут с Александром Васильевичем еще немного потолкуем.

22 (9) мая 1904 года, полдень. Нью-Йорк.

Кошерный ресторан на Манхеттене

Сегодня Джейкоб Генри Шифф, управляющий банка «Кун, Леб энд Компани», решил отправиться на встречу с человеком, о котором он раньше довольно много слышал, но с которым ему еще не доводилось встречаться лично. А человек этот был довольно известным.

Ведь кто не знает бывшего министра финансов Российской империи, а потом и председателя Комитета министров – Сергея Юльевича Витте? Кроме всего прочего, о нем очень хорошо отзывались те люди, которым Шифф был обязан буквально всем.

Именно семейство Ротшильдов оказало поддержку юному уроженцу Франкфурта-на-Майне, отправившемуся в поисках счастья и больших денег в далекие Североамериканские Соединенные Штаты. Именно Ротшильды свели Шиффа с главой банковского дома Соломоном Леебом, на дочери которого он вскоре женился и стал правой рукой своего тестя.

По просьбе Альберта Соломона Ротшильда, главы клана венских Ротшильдов, Шифф согласился встретиться с человеком, который еще совсем недавно был фактическим правителем России – страны, которую Джейкоб Шифф ненавидел всю свою жизнь. Он ненавидел ее не только за то, что в ней, по его мнению, евреи были ограничены в своих правах. Для давления на власти Российской империи, которую Шифф сравнивал с библейскими фараонами, державшими в рабстве несчастных евреев, он активно использовал свой авторитет и влияние среди американских банкиров, пытаясь перекрыть доступ России к получению внешних займов в САСШ и активно кредитуя Японию – ее главного противника на Тихом океане.

Но ставка на Страну восходящего солнца оказалась ошибочной. Во вспыхнувшей в начале этого года скоротечной войне Япония была наголову разбита, капитулировала и отказалась возвращать выданные ей под эту войну кредиты британских и американских банков. Русские же, победив в этой войне, отказались от стратегического союза с предавшей их Францией. Они выбрали себе других коммерческих партнеров – Германию, получив доступ к практически неограниченным источникам финансирования. Неведомым Шиффу образом в процессе этих перемен премьер-министр Витте, второе лицо в государстве, стал изгоем, который, в случае его появления в России, немедленно будет отправлен в ужасные сибирские рудники, где несчастных каторжан охраняют натасканные на людей белые медведи.

«Но ведь вчерашние враги могут стать сегодня лучшими друзьями, – подумал Шифф, – тем более что Альберт Ротшильд в своем письме охарактеризовал господина Витте как свое доверенное лицо и вполне надежного партнера». К тому же Витте был женат на еврейке Матильде Исааковне Лисаневич, в девичестве Нурок, что, по мнению Шиффа, служило неким хорошим знаком, доказывающим добропорядочность этого человека. Правда, супруга Витте вынуждена была принять православие, чтобы стать своей среди этих русских варваров, но Шифф понимал, что в душе она продолжала оставаться верной дочерью одного из колен Израиля.

Но Джейкоб ненавидел Россию не только из-за тех притеснений, которым его соплеменники подвергались в этой стране. Он помнил и о решении международной Берлинской конференции 1884 года, когда промышленно развитые европейские страны приняли решение: те страны мира, которые сами не могут освоить ресурсы, располагающиеся на их территории, или делают это слишком медленно, должны «открыться миру». А если они не хотят сделать это по доброй воле, то их нужно всеми возможными способами, вплоть до вооруженной силы, принудить к этому.

Одной из таких «недоразвитых» стран, как считал Шифф, была Российская империя. Силой сбить замок с крышки сундука, набитого драгоценностями, а именно таким сундуком, по мнению Джейкоба, и была Россия, считалось делом практически невозможным. Русская армия была сильна, народ любил свою страну, а печальная память о походе Великой армии Наполеона Бонапарта на Москву была еще свежа, несмотря на то что прошло уже почти сто лет. А тут еще новые победы русского оружия, которые только укрепили мнение политиков и военных всего мира о непобедимости России.

Англичане, решившие спасти положение путем убийства русского императора, жестоко просчитались. Последовавший за цареубийством дворцовый переворот закончился неудачей, и, вместо нерешительного Николая, на русский престол взошел его младший брат Михаил, жесткий и решительный патриот, ярый милитарист и к тому же нахватавшийся где-то радикальных социальных идей. События, в настоящее время происходящие в далекой России, настораживали и пугали. Ведь было ясно, что это только начало.

«Но если нельзя силой сбить замок, – думал Шифф, – то можно пойти другим путем – воспользоваться отмычкой. Все неприступные крепости обычно захватывались с помощью предательства. Неужели в России не найти таких предателей, которые помогли бы нам овладеть всеми ее богатствами? Именно Витте и поддерживающие его круги в российской элите и должны были стать такой отмычкой для Ротшильдов и Кунов-Лебов».

Шифф назначил встречу Витте в уютном кошерном ресторане в нижнем Ист-Сайде на Манхеттене. Там у него был отдельный кабинет, где можно было без помех переговорить с нужным человеком и заодно отведать рыбу-фиш, которую прекрасно готовил повар этого ресторана. Мистер Джейкоб любил, когда полезное совмещается с приятным.

Сергей Юльевич Витте оказался по-немецки пунктуален. Он пришел вовремя, минута в минуту. Видимо, вспомнив наставления своей супруги, он вежливо поздоровался с Шиффом, сказав ему «Шолом!», и сел за стол не снимая шляпы.

– Шолом и вам, мистер Витте, – ответил ему Шифф, с интересом посмотрев на своего гостя. Перед ним сидел грузный пожилой человек с седой бородой и усталым лицом. Но время от времени в его глазах вспыхивал огонек, который показывал Шиффу, что, несмотря на все передряги, Витте еще полон внутренней энергии и готов подраться за утерянную им власть.

«Ну что ж, – подумал Шифф, – так оно будет лучше. Если помножить его опыт и знания на мои деньги… Впрочем, как мне сообщили, деньги у него тоже еще есть. Но много денег никогда не бывает. Главное – их правильно вложить».

– Мистер Витте, – произнес Шифф, стараясь, чтобы в его голосе прозвучало участие, – в общих чертах Альберт Ротшильд сообщил мне о том, что происходит сейчас в России. Так же как и он, я готов выразить вам свое сочувствие в связи с гонениями, которые обрушились на вас и ваших друзей в этой варварской стране.

– Да, мистер Шифф, – ответил Витте, хмуро посмотрев на банкира, – для меня стало полной неожиданностью как моя внезапная отставка, так и те гнусные обвинения, которые предъявили мне палачи из какого-то непонятного «Главного управления государственной безопасности». Что это за учреждение такое странное? В бытность мою председателем Комитета министров Российской империи мне никогда не довелось о нем хоть что-либо слышать. А теперь в России об этой организации рассказывают ужасные истории.

Джейкоб Шифф сочувственно покачал головой,

– Мистер Витте, должен сказать вам, что я готов, не задумываясь, отдать миллион долларов тому, кто сможет мне объяснить тайну появления в Тихом океане эскадры адмирала Ларионова, а также все то, что связано с этим ужасным карательным органом, который уже сравнивают со средневековой инквизицией. Кое-какая информация по этим вопросам у меня уже есть, но она настолько невероятна, что мой ум просто отказывается в нее верить. Тут нужно как следует во всем разобраться.

Впрочем, разговор у меня с вами будет не только о ваших злоключениях. Мы с бароном Ротшильдом считаем, что еще не все потеряно. Нужный нам порядок в России можно восстановить. Новый император сумел подавить мятеж аристократов, которые попытались не позволить ему занять русский трон. Думаю, что делать ставку на новый дворцовый переворот не имеет смысла.

– Мистер Шифф, в этом вопросе я полностью с вами согласен, – кивнул Витте. – По имеющейся у меня информации, в дворцовых кругах и среди высших чиновников империи еще есть немало недовольных новым российским императором. Но большинство из них сейчас запугано до смерти и способно лишь на пассивное сопротивление.

Как мне кажется, царь Михаил начал чистку государственного аппарата от нелояльных ему чиновников. И вскоре среди тех, кто в России принимает хоть сколь-нибудь важные решения, не останется ни одного противника нового монарха. Аристократия же оказалась шокирована свирепостью и решительными действиями лично подотчетной императору госбезопасности, и в самое ближайшее время большая ее часть отправится в добровольную эмиграцию, продав свое недвижимое имущество. Меньшая же ее часть или прямо поддерживает императора Михаила, или же будет покорно наблюдать за его реформами, ограничившись лишь их осуждением в узком кругу.

Поэтому необходимо делать ставку на низшие слои общества. Новый русский император довольно умело использовал созданный при моей поддержке «Союз русских заводских и фабричных рабочих». Заменив руководителя этой организации на своего человека, он, с помощью щедрых обещаний, красивых речей и жестов, сумел добиться от петербургских рабочих полного к себе сочувствия. Но рано или поздно эти реформы, как это у нас часто бывает в России, затухнут, и вслед за ними начнутся контрреформы. Народ увидит, что обещания, которые им щедро раздавал царь Михаил, так и останутся обещаниями. И тогда настанет наше время…

– Что вы имеете в виду? – поинтересовался Шифф. – Если речь идет о социалистическом движении в России, то я уже вложил в него немало средств. И у меня есть подходящие фигуры, которые могли бы его возглавить…

– Да, именно о социалистических радикальных группах и идет речь, – ответил Витте. – Надо сделать все, чтобы в России произошла революция, подобная той, которая началась в конце позапрошлого века во Франции. Да, тогда во время якобинского террора и смуты погибли десятки тысяч французов, но общество в целом выиграло. В итоге принятые Наполеоном Бонапартом законы утвердили незыблемость основного принципа любого цивилизованного государства – священного права частной собственности. Управлять государством стали те, кто имеет на это право – люди, чье состояние измеряется суммой с множеством нолей. А для плебса была создана иллюзия того, что именно он является высшей властью. Пусть он участвует в выборах, надрывая глотку агитирует за того или иного депутата. Власть была и будет в руках тех, кто ее заслуживает.

– Я тоже так считаю, – задумчиво произнес Джейкоб Шифф. – В своем письме ко мне Альберт Ротшильд рассказал, что он часто играет в шахматы в венском кафе «Централ» с одним политэмигрантом из России. Молодой человек два года назад бежал из ужасной сибирской ссылки, вынужденный оставить в дикой тайге молодую жену с двумя маленькими девочками. Впрочем, он быстро утешился и женился год назад на одной приятной во всех отношениях даме.

Барон познакомился с этим молодым человеком еще в прошлом году в Базеле, в то время, когда там проходил VI Сионистский конгресс. Зовут этого молодого человека Лейба Бронштейн. Среди своих товарищей по партии он известен как Лев Троцкий. По происхождению он – сын состоятельного еврейского торговца зерном, проживающего где-то на юге России. Вы ничего не слышали раньше об этом человеке?

– Нет, мистер Шифф, мне он неизвестен, – ответил Витте. – А каковы его политические взгляды?

– Как я понял из письма барона Ротшильда, – сказал Джейкоб Шифф, – до недавнего времени он считался членом социал-демократической партии России и сотрудничал с печатным органом этой партии, газетой «Искра». Но сейчас он примкнул к группе Израиля Гельфанда, который успешно сочетает политическую деятельность с бизнесом. И надо сказать, что это получается у него вполне успешно.

Барон Ротшильд пишет, что Бронштейн – неплохой оратор, умеющий зажечь толпу, и талантливый журналист. К тому же он беспринципен и чудовищно честолюбив. Для него главное в жизни – это власть. И добиваться ее он будет любой ценой, не жалея тех, кто поверит его словам и пойдет за ним.

– В таком случае, – задумчиво сказал Витте, – мне кажется, что это именно тот, кто нам нужен. Мы поможем этому молодому человеку отобрать власть над чернью у его бывших соратников. Если ему нужны деньги – мы найдем их для него. Ведь, как я понял, барон готов ссудить этого человека необходимыми суммами для ведения антиправительственной деятельности в России.

– Это так, – ответил Шифф, – деньги мистер Бронштейн получит, причем кредит будет неограниченным. Мы снабдим его не только деньгами, но и оружием, а также обеспечим ему необходимую информационную поддержку. Все газеты мира будут рассказывать о несгибаемом борце с самодержавием «товарище Троцком», который смел, гениален и готов отдать жизнь за счастье всех бедных и голодных на Земле.

– Ну, если это так, то я готов помочь этому господину всеми возможными способами, – с улыбкой произнес Витте. – Было бы желательно лично встретиться с ним для того, чтобы договориться о сотрудничестве и получить определенные гарантии.

– Думаю, что это возможно, – кивнул Джейкоб Шифф, – я сегодня же пошлю телеграмму барону Ротшильду и предложу ему отправить мистера Бронштейна в Нью-Йорк для встречи с нами. Думаю, что он, как умный человек, поймет, о чем с ним будут здесь говорить. Так что в самое ближайшее время мы с ним встретимся здесь.

– А пока, – тут Шифф изобразил на своем лице радушную улыбку, стараясь выглядеть гостеприимным хозяином, – мистер Витте, я хочу предложить вам отведать этот прекрасный чулент – говядину, запеченную с ячменной крупой и фасолью, картофельный цимес и фаршированную щуку. Здесь их очень хорошо готовят…

23 (10) мая 1904 года, 11:15.

Санкт-Петербург. Зимний дворец.

Готическая библиотека

Декан горного отделения Томского технологического института Владимир Афанасьевич Обручев проделал немалый путь из Томска, в котором он проживал с 1901 года, до Санкт-Петербурга. Причиной этого вояжа было доставленное фельдъегерем приглашение на аудиенцию, подписанное императором Михаилом II, с приложенным к нему оплаченным билетом 1-го класса с открытой датой. Между прочим, этот вызов к императору вызвал немалый переполох в широких кругах либерально настроенной томской профессуры. Как же, новый император всего за какой-то месяц с небольшим своего правления сумел снискать себе в широких кругах местной интеллигенции славу: тирана, деспота, солдафона, держиморды и душителя свободы. Коллеги провожали в путь Владимира Афанасьевича с плохо скрытой печалью, словно покойника в последний путь. Не хватало только катафалка и духового оркестра, исполняющего похоронный марш.

Сам же профессор Обручев отнесся к этому приглашению по-философски спокойно. Раз зовут – значит нужен. И не ему, человеку, исходившему в экспедициях нехожеными тропами половину Азии, бояться вызова к высокому начальству.

Быстро собрав немудреный дорожный скарб и попрощавшись с женой и сыновьями, профессор сел в скорый поезд Томск – Москва, отправившись навстречу неизвестности. Неделя пути по железной дороге через половину России с пересадкой в Москве пролетела для Владимира Афанасьевича почти незаметно. Петербург встретил его мелким весенним дождиком, умывшим мостовые, что показалось Обручеву добрым знаком.

Все действительно с самого начала складывалось для него удачно. Профессора на Николаевском вокзале уже ждали. Один из адъютантов нового императора, симпатичный и вежливый молодой человек, штабс-капитан Николай Бесоев пригласил его в автомобиль и довез до гостиницы «Европейская» на углу Невского проспекта и Михайловской улицы. Оставив в номере свой багаж, Обручев, наскоро приведя себя в порядок, в сопровождении штабс-капитана Бесоева сразу же отправился в Зимний дворец к императору. Николай Арсентьевич сказал ему, что у государя к профессору Обручеву имеется весьма неотложное дело.

Дорогой Владимир Афанасьевич незаметно приглядывался к своему спутнику. Он пришел к выводу, что штабс-капитан чин свой выслужил не сидением в канцеляриях, а в бою. Несмотря на свою молодость, он уже был награжден Георгием IV класса и Владимиром с мечами. В тиши канцелярии военного министерства таких наград не заработаешь.

В Зимнем дворце профессор в сопровождении штабс-капитана без лишней суеты и вопросов прошел через все караулы прямиком в Готическую библиотеку, где император Михаил Александрович устроил что-то вроде кабинета. Именно там и состоялась аудиенция.

– Здравствуйте, ваше императорское величество, – произнес неожиданно оробевший профессор, смутившись при виде сидящего за столом и со всех сторон обложенного книгами и справочниками «хозяина земли русской».

Император Михаил, услышав приветствие Обручева, оторвался от чтения и, подняв голову, провел ладонями по лицу, чтобы согнать с него усталость.

– Здравствуйте, Владимир Афанасьевич, – сказал он, – я очень рад вас видеть. Как вы доехали, надеюсь, благополучно?

– Спасибо, ваше императорское величество, – ответил Обручев, – доехал я без приключений, так что грех жаловаться.

– Ну, вот и отлично, – кивнул император, убирая в ящик стола бумаги, над которыми он только что работал, и жестом приглашая профессора присесть на стул.

Потом он посмотрел на штабс-капитана Бесоева:

– Присаживайся и ты, Николай. Твое присутствие не будет здесь лишним…

– А поговорить я хотел бы с вами, Владимир Афанасьевич, – начал свой разговор император, – вот о чем. Речь пойдет об исследовании, нанесении на карту и подготовке к разработке природных богатств Якутской области, самой обширной и самой слабозаселенной территории Российской империи, для чего в настоящее время создается Особое Якутское горно-геологическое управление, начальником которого я хочу назначить вас, Владимир Афанасьевич. Подчиняться вы будете напрямую мне и никому более.

– Ваше величество, – удивленно сказал профессор Обручев, – прошу прощения за любопытство, но какие такие богатства вы хотите разыскать в этом пустынном, холодном и безлюдном краю?

– Вы мне не поверите, Владимир Афанасьевич, – усмехнулся император, – но мы бы и еще сто лет не лезли в этот «всероссийский холодильник», если бы точно не знали, что в недрах Якутии находятся такие богатства, о которых никто и слыхом не слыхивал. Они настолько велики, что с началом их добычи окупятся любые затраты.

Обручев молча слушал императора. С его точки зрения, Михаил вел себя как-то странно. И еще эта загадка с Якутской областью. Ведь, действительно, это самый настоящий всероссийский холодильник, где нет и не может быть ничего, кроме редких лесов, вечной мерзлоты и бескрайней тундры. Но при этом император знает что-то такое, что заставляет его смело говорить о несметных богатствах этого пустынного края.

– Я сумел заинтриговать вас, Владимир Афанасьевич? – с усмешкой спросил император Михаил и, посмотрев на штабс-капитана Бесоева, велел ему: – Николай, дай, пожалуйста, ту карту…

Штабс-капитан встал, подошел к одному из книжных шкафов и взял с полки большую, в несколько раз сложенную карту, которую расстелил на столе перед профессором и императором.

– Не буду больше ходить вокруг да около, – сказал Михаил, – а поясню суть дела. Самое главное богатство Якутии, которое нам следует найти, – это коренные алмазоносные кимберлитовые трубки…

– Кимберлитовые трубки?! – удивленно воскликнул Обручев. – В Якутии?! Но это же нонсенс! Их там нет и не может быть!

– А вот тут вы не правы, Владимир Афанасьевич, – усмехнулся император. – Нам достоверно известны координаты как минимум пяти кимберлитовых трубок, находящихся в самой глухой и малоизученной западной части Якутской области. Кроме самих трубок, поблизости от них, в речных долинах, весьма возможны залежи алмазоносных песков, образовавшихся за много миллионов лет в результате выветривания коренных кимберлитовых пород.

– Интересно, интересно, – удивленно произнес Обручев, склонившись над картой и покачивая головой, – не буду спрашивать, откуда вам, ваше величество, доподлинно известно все это. Но не думаю, что меня вызвали из Томска в Петербург лишь затем, чтобы просто поморочить мне голову. Что ж, алмазы так алмазы. Если там действительно найдутся кимберлитовые трубки, то это будет открытие, которое всколыхнет весь мир. Только вот места, указанные на вашей карте, действительно весьма и весьма труднодоступны…

– Алмазы – это только половина дела, – произнес император, – хотя и самая первоочередная и неотложная его часть. Второй вашей задачей будет разведка и проектирование железнодорожной трассы, способной связать город Якутск с Транссибирской магистралью. Без железной дороги мы будем в тех краях не хозяевами, а лишь гостями. В настоящее время железная дорога в Восточной Сибири доходит только до станции Сретенск. До поселка Сковородино, насколько я понимаю, все проектно-изыскательские работы по будущей ветке Транссибирской магистрали уже произведены. От Сковородино дорога должна повернуть на север и пройти через Тынду, Нерюнгри, Куранах и далее до Якутска. Общая протяженность трассы составит не менее тысячи шестисот верст.

– Простите, ваше величество, – недоуменно спросил Обручев, – а почему именно так, а не иначе?

– Видите ли, Владимир Афанасьевич, – ответил император, – в районе Нерюнгри имеются мощнейшие угольные месторождения, причем лежащие почти у самой поверхности, что делает возможным разработку их простейшим карьерным способом. Как вы понимаете, уголь – это хлеб для нашей промышленности и транспорта. Разработка этого месторождения резко подстегнет развитие всей индустрии Восточной Сибири. Там же рядом, словно нарочно, имеется и месторождение железных руд. Что же касается Куранаха, то в том районе тоже имеются коренные месторождения, только не алмазные, а золотые. Золото для нашей империи также будет совсем не лишним. Так что вы уж постарайтесь…

– Я сделаю все, что в моих силах, ваше величество, – сказал Обручев, – но, по правде говоря, вы меня весьма и весьма заинтриговали. Вы говорите об этих самых месторождениях с такой уверенностью, как будто сами там были и видели их собственными глазами. Но я знаю, что это не так, и сейчас меня терзают смутные сомнения, и есть ощущение, что я прикоснулся к какой-то большой тайне.

– Владимир Афанасьевич, – император пристально посмотрел в глаза профессора, – вы правы, за всеми моими словами кроется огромная тайна. А потому не каждый может быть в нее посвящен. Вы, как я знаю, достойны, чтобы прикоснуться к ней. Только запомните – после этого вы окажетесь навечно связанным обетом молчания, чтобы вольно или невольно не нанести ущерб интересам нашей Отчизны.

С другой стороны, вам откроется много нового, доселе никому не известного. В том числе вы узнаете о научных открытиях, о новых представлениях о геологии и строении нашей планеты. И мы совсем не будем против, если эти знания в научном мире отныне будут связанными с вашим именем. Секретен только источник информации, а не сами знания. Вы это заслужили своими предыдущими трудами на благо нашей державы. Решайтесь.

– Хорошо, ваше величество, – после недолгого раздумья сказал Обручев, – если это поможет развитию науки и пойдет на пользу России и нашему народу, то я согласен на все ваши условия.

– Вот и замечательно, – сказал император, – сейчас вы вместе с Николаем Арсентьевичем проедете в «Новую Голландию», где вас посвятят в суть этой самой великой тайны. После чего вы, на основании полученной вами информации, должны будете составить план изыскательских работ с точным расчетом на ближайший сезон, включая потребность в людях, приборах и необходимом финансировании. Через трое суток я жду вас снова здесь со всеми вашими расчетами. А пока до свидания…

Профессор Обручев вышел из Готической библиотеки навстречу своей судьбе, еще не успев окончательно прийти в себя от обилия информации, обрушившейся на него во время аудиенции с императором. Он даже и не подозревал о том, что ему еще предстоит узнать в самом скором времени…

25 (12) мая 1904. Швейцария. Базель.

Статья в газете швейцарских социал-демократов «Volksrecht» («Народное право»)

Чудовищное предательство, или Как Ленин продал душу коронованному палачу

Итак, свершилось! Человек, который долгие годы был моим другом и соратником, продал свои идеалы революционера и пошел в позорное услужение к царю. Произошло то, что часто бывает с партийными бонзами, – они ради карьеры и высокого жалованья отказываются от борьбы за счастье народа и предают тех, кто им доверял и безропотно под конвоем шел на каторгу, а порой – и на эшафот, где отдавали свои жизни за будущую мировую революцию.

Таким предателем оказался Владимир Ульянов, известный также в кругах российской и международной социал-демократии как «товарищ Ленин». Только теперь он уже никакой не товарищ. Он стал «господином Ульяновым», министром при дворе душителя свободы и коронованного палача императора Михаила II. Нас, истинных революционеров, абсолютно не интересуют причины, по которым этот ренегат оказался в одной компании с погромщиком Плеве и сатрапом и душегубом Дурново. Но факт остается фактом – мы стали свидетелями самого мерзкого зрелища, которое может вызвать только отвращение у подлинных борцов за свободу и справедливость.

В числе негодяев, последовавших вслед за бывшим «товарищем Лениным», оказался и один из представителей социал-демократического движения Грузии, некто Иосиф Джугашвили. Как сообщили мне грузинские товарищи, еще во времена его нахождения в Батуме и Тифлисе, он был уличен ими в сотрудничестве с царской охранкой. Так что его грехопадение вполне закономерно. Он был пригрет главой новой «Тайной канцелярии», новым «Малютой Скуратовым» – господином Тамбовцевым, и стал тем самым козлом-провокатором, который привел доверившихся ему рабочих к порогу Зимнего дворца, где припал губами к хозяйской туфле и выразил свое почтение брату того, кого покарала рука народных героев. И это в то время, когда русские рабочие должны были начать бескомпромиссный штурм устоев самодержавия, и в ходе кровопролитной борьбы с царизмом брать один бастион самодержавия за другим, во имя торжества мировой пролетарской революции! Массы созрели для этого, но в самый решающий момент они оказались преданными своими вождями.

Теперь я вижу, что дело мировой революции в России находится в опасности. Нет прощения и оправдания тем, кто предал идею, за которую шли на казнь народовольцы, отправлялись в Сибирь на каторгу революционеры, подвергались преследованиям полиции те, кто находил в себе силы подать голос против произвола царизма.

Я призываю всех истинных социал-демократов решительно порвать с изменниками и предателями, примкнувшими к господам Ульянову и Джугашвили, и дать им решительный бой. Эти ренегаты стали врагами мировой революции, и с ними необходимо поступить так, как поступают с царскими сатрапами и палачами.

Российскому пролетариату необходимо подняться на борьбу с самодержавием. Надо начать забастовки, в ходе которых экономические требования должны перейти в требования политические. Мускулистая рука рабочего свергнет прогнившее самодержавие и зажженный факел народной свободы понесет по всему миру. Грянет очистительная буря, которая сметет с лица земли все эксплуататорские классы. Народные правительства, созданные в странах, освобожденных от гнета капитала и тирании, протянут друг другу руки, приветствуя своих братьев по классу. Весь мир насилья будет разрушен до основания! Кто был ничем – станет всем!

Начнем же, товарищи, решительный и окончательный штурм насквозь прогнившего самодержавия! Мировая революция победит окончательно и бесповоротно! Вперед, друзья, на бой кровавый, святой и правый!

Александр Парвус,

член Российской социал-демократической партии

27(14) мая 1904 года, вечер.

Санкт-Петербург. Новая Голландия.

Глава ГУГБ Тамбовцев Александр Васильевич

Сегодня я встретился и имел беседу со своим старым знакомым, генералом Ширинкиным. Встретились, посидели, поговорили. О чем? – спросите вы. А о чем еще могут разговаривать двое пожилых мужчин? Конечно, о дамах, как же нам обойтись без этой темы…

Впервые мы заговорили о прекрасном поле еще месяца полтора назад. Все дело заключалось в том, что вместе со мной из Порт-Артура в Питер приехали спецназовцы и технический персонал для обслуживания нашей боевой техники и аппаратуры связи. Все парни в своем большинстве молодые и здоровые, со всеми положенными рефлексами, у которых длительное отсутствие в шаговой доступности женского общества вызывало определенный дискомфорт.

Я прекрасно понимал, что «основной инстинкт» – штука серьезная, но не делать же мне из наших орлов евнухов. В то же время мне бы не хотелось спустить все на тормозах и закрыть глаза на предполагаемые самоволки, дав возможность страждущим от длительного воздержания знакомиться с разного рода девицами легкого поведения. Во-первых, так называемую «медовую ловушку» изобрели уже давно, и подобные случайные связи чреваты утечкой совершенно секретной информации. Во-вторых, существовал очень серьезный риск заражения разными трудноизлечимыми в этом времени нехорошими болезнями. В-третьих, большинство из наших парней с брезгливостью относятся к подобным «потворенным» дамам полусвета, а значит – будут искать себе приключений совершенно в других слоях общества, что тоже чревато.