Текст книги "Вторая «Зимняя Война»"

А вот немцы, пришедшие с той войны, совсем не такие, воспитаны в не толерантное время и привыкли кошку называть кошкой, а гинеколога, хм, гинекологом, а не министром обороны. Служащие того самого ведомства по охране конституции уже побеседовали с раненными и больными немецкими солдатами, доставленными на территорию Германии еще в начале так называемой русской гуманитарной операции и пришли к выводу, что эти люди опасны для существующей государственной системы. Причем эта опасность происходит не в силу их подверженности русской государственной пропаганде, к которой они не восприимчивы, а в силу происхождения этих людей из другого времени, с другой системой ценностей. Выпускать таких прямо на улицы немецких городов не стоит ни в коем случае. Смешавшись с местным населением, которое давно выражает недовольство нынешним положением дел, эти люди могут изрядно обострить политическую и криминальную обстановку на улицах немецких городов.

С другой стороны, в силу той же конституции, не впускать в Германию и не выпускать на улицы городов их тоже нельзя – потому что не африканские мигранты, а все-таки люди, родившиеся и выросшие в Германии, которые имеют такое же полное право на немецкое гражданство, как и остальные немцы Германии. Попытка игнорировать это обстоятельство поколеблет конституционные устои значительно сильнее, чем сами эти солдаты из темного прошлого на улицах немецких городов. Ведь именно на основании тезиса единства всех немцев тридцать лет назад Западная Германия сожрала Восточную, подменив объединение поглощением. А эти репатрианты – не злодеи, не военные преступники, а обычные солдаты, которые просто выполняли свой долг. И если уж русские отпустили их восвояси и махнули рукой на претензии, то и немецкому государству в двадцать первом веке тоже как-то не с руки поднимать эту тему.

Тем более что командующий вторым армейским корпусом, генерал от инфантерии граф Вальтер фон Брокдорф-Алефельд, в отношении принадлежности к нацистам чист буквально до хруста. Участник антигитлеровской оппозиции среди генералов, в то же время храбро воевавший с русскими, участник заговора тридцать восьмого года, он не участвовал в попытке переворота в сорок четвертом году только потому, что годом ранее умер от тяжелой болезни. И авторитет среди подчиненных он тоже имеет непререкаемый, солдаты даже гордятся тем, что их командир граф, а себя с момента начала исхода из двадцатого века называют «кочующим графством». Вот такой человек этот генерал. Хоть сейчас делай из него идола и ставь на пьедестал. Только живой человек – это не памятник, на пьедестале просто так стоять не будет. С ним необходимо договариваться, и как можно скорее, чтобы он и его люди находились на стороне официальных властей, а не на стороне разного рода ультраправых партий, популярность которых в Германии растет с каждым днем.

И не стоит забывать, что враждебная пропаганда уже действует. Принадлежащий русским интернет телеканал RT Deutsch практически в режиме нон-стоп транслирует процесс переправки интернированных подразделений вермахта в Германию, начиная с их прибытия в двадцать первый век и последующей погрузки на транспортные самолеты люфтваффе А-400М и заканчивая интервью у трапа самолета с дурацки счастливыми солдатами и офицерами, отправляющимися в Фатерлянд. Пусть это немного не та Германия, которую они покидали, но большинство из тех, кто согласился говорить с журналистами, считают, что они едут домой. Выразил готовность сказать несколько слов перед телекамерами и генерал Брокдорф-Алефельд – он сдержанно поблагодарил русского вождя за гуманность, проявленную к солдатам его корпуса. И это все; о нынешних немецких властях ни слова, как и об оставшихся в сорок первом году национал-социалистах.

Зато остальные от облегчения, что их привезли все-таки к самолетам, а не к расстрельному рву где-нибудь в заснеженном лесу, соловьями разливаются перед немецкоговорящими журналистами. При этом вместе с работниками RT репортажи ведут стримеры, работающие на, казалось бы, смертельно враждебные друг-другу «Левую партию» и «Альтернативу для Германии». При этом попытки официозных проправительственных и либеральных телеканалов или газет замолчать, исказить или перекричать это событие, скорее всего, приведут к прямо противоположному результату. Немцы же не дураки, одним глазом смотрят один канал, другим другой и имеют возможность сравнить, кто прав, а кто и нет. И это только в самом мягком случае.

Популярность движений и партий, расположенных на противоположных политических флангах, в результате это гибридной операции русских вырастет, причем правые наберут популярность значительнее, чем левые, а правящий нынче противоестественный альянс из право– и левоцентристов существенно просядет в глазах электората. Для краха правительства будет достаточно, если и без того колеблющиеся социал-демократы дрогнут, испугавшись дальнейшего падения своего рейтинга в результате связи с токсичной фрау Меркель и решат выйти из большой коалиции, в результате чего выборы могут случиться не в далеком двадцать первом году, а прямо сейчас, в самый неблагоприятный момент. В конце концов, там, на Восточном Фронте Второй Мировой Войны, осталось еще немало немецких солдат, «находящихся в трудной жизненной ситуации», и этот вброс эмигрантов из сорок первого года явно не последний.

Разместить репатриантов из двадцатого века немецкие власти решили в специально расчищенных для них казармах под Берлином, заброшенных за ненадобностью. Это место служило кайзеровской армии, потом вермахту, потом, во времена ГДР, в военном городке квартировали части советской армии. После вывода последних русских солдат это место пустовало почти четверть века. Потом, когда стало известно о данайском подарке Путина, военный городок принялись готовить к приему новых обитателей, что в основном заключалось в остеклении выбитых окон и извлечении гор мусора, среди которого в изрядном количестве попадались использованные одноразовые шприцы и пустые алюминиевые банки из-под пива. Но это все лирика. Одной из причин, почему немецкие власти остановили свое внимание на этом месте, был расположенный поблизости заброшенный советский аэродром Шперенберг, полоса которого была способна принимать самолеты всех типов, вплоть до сверхгигантов европейского А-380 и русского «Руслана».

Разобраться со сложившейся ситуацией на месте и уговорить солдат вермахта добровольно проследовать в указанное место Меркель решила доверить министру обороны Урсуле фон дер Ляйен, доктору гинекологии, верному партийному товарищу (ХДС) и настоящему «мужику в юбке», за крайне правые позиции и эксцентричные высказывания получившей прозвище «Бешеная немка» и «Урсула фон Гитлер». Ну что поделать, если настоящих мужчин в немецком правительстве не осталось, или они ненадежны – как министр финансов Вольфганг Шойбле, от которого в такой ситуации не знаешь что и ждать. Может, упрямый шваб и будет послушно выполнять указания фрау канцлерин, а может, взбрыкнет и встанет на сторону тех, кого она хотела бы укротить и подчинить своей воле.

Фрау Урсула – это совсем другое дело. В свое время, подбираясь к посту министра обороны, она последовательно руководила в кабинете Меркель министерствами «по делам семьи, пенсионеров, женщин и молодёжи», а также «труда и общественных дел». Добившись в 2013 году поста министра обороны, в чем-то вопреки воле фрау канцлерин, министр-гинеколог тут же с пылом фанатички бросилась реформировать военное ведомство. В результате ее действий боеготовность бундесвера упала до исторического минимума (танки не ездят, самолеты не летают), но зато двадцать процентов личного состава составляют представительницы слабого пола, которые служат без отрыва от семьи и воспитания детей. Можно представить, что об этом подумают репатриированные солдаты вермахта (как и об основной профессии госпожи министра), но, по счастью, обе этих новости еще не достигли их ушей. Впрочем, «мамочка» Меркель сейчас об этом не подумала.

– Если мы немедленно прямо на месте не перехватим инициативу, – чеканила она, вышагивая перед своей верной боевой подругой, – то в самом ближайшем будущем в этом кабинете будут сидеть совсем другой человек. И путь даже речь не идет о военном перевороте, как в какой-нибудь банановой стране, Германии в любом случае предстоят немалые неустройства…

– В основном, фрау канцлерин, – парировала Урсула фон дер Ляйен, – эти неустройства ожидают Германию по вашей вине. Это вы были уверены, что Германия сможет принять и переварить любое количество беженцев, а в результате нервы уже не выдерживают даже у терпеливых и законопослушных немцев. Если бы не это обстоятельство, то ультраправые (АдГ) были бы сейчас не больше чем несмешные клоуны с минимальным количеством сторонников. Нечто вроде поклонников летающего макаронного монстра. Зато теперь, даже без постороннего вмешательства, это третья сила в Германии, которая в перспективе может стать первой…

Меркель терпеливо вздохнула, будто сетуя на нетактичность своей собеседницы.

– В любом случае, фрау Урсула, – сказала она, – действовать надо быстро, потому что желающих переманить этих людей на свою сторону будет более чем достаточно. Но, как мне сказали, пойдут они только за одним человеком, своим командиром, графом фон Брокдорф-Алефельдом. Этот человек сохранил среди своих людей основы порядка и дисциплины, вывел их из большевистского плена и, подобно новому Моисею, привел к обетованной земле…

В этот момент в кармане у Меркель запиликал телефон. Фрау рейхсканцлерин близоруко посмотрела на экран, вздохнула, сняла трубку и, сказав «алло», выслушала то, что ей хотел сказать неведомый собеседник.

– Если этот человек будет на нашей стороне, – продолжила она, – то все будет в порядке. Надеюсь, ты сможешь с ним договориться, хотя бы как аристократка с аристократом. Если же при вашей встрече случится какая-нибудь неприятность, то последствия могут быть непредсказуемыми. Мне только что сообщили, что перед вылетом русские возвращают немецким солдатам оружие, винтовки и даже пулеметы.

– И наши пилоты не отказались лететь вместе с вооруженными людьми? – удивилась Урсула фон дер Ляйен. – Не подозревала в них такой храбрости…

– Генерал Брокдорф-Алефельд, – сказала Меркель, – заявил, что немецким летчикам не стоит бояться немецких вооруженных солдат, и летчики его послушались. Это, конечно, черт знает что – почти вооруженное вторжение; но не сбивать же эти самолеты и не направлять же против солдат вермахта солдат бундесвера… Позору потом будет столько, что мы с тобой, дорогая фрау Урсула, не отмоемся и до конца жизни. Поэтому бери вертолет, лети прямо на аэродром и встречай дорогих гостей. Генерал летит первым же рейсом, так что если ты немного поторопишься, то как раз успеешь к его прибытию. – Фрау канцлерин еще раз вздохнула и посмотрела на часы. – Через полтора, от силы два часа первый самолет с репатриированными солдатами вермахта приземлится на аэродром Шперенберг. Так что торопись. Время не ждет.

Два часа спустя и сорок километров южнее, аэродром Шперенберг

Вертолет фрау Урсула брать не стала. От здания Ведомства Бундесканцера до аэродрома Шперенберг по хорошим немецким дорогам в ночное время без пробок на машине можно было доехать за час. То есть времени хватало, чтобы даже вздремнуть или обдумать сложившуюся ситуацию.

Собственно, после доставки раненых и больных (что декларировалось как акт величайшей гуманности и милосердия со стороны немецкого государства) прибытия основной массы репатриированных ждали. Правда, предполагалось, что произойдет это не так скоро – быть может, через месяц или около того. Никто не ожидал, что русским удастся так быстро погрузить интернированных в эшелоны и доставить к порталу в столь короткие сроки. При этом некоторые втайне надеялись, что интернированных немецких солдат погонят пешком на двадцатиградусном морозе и по пути они все перемерзнут. Тогда сам собой решился бы вопрос, что с ними делать, и к тому же появилась бы возможность в очередной раз порассуждать о русском варварстве. Но коварный Путин снова оставил всех в дураках и заставил действовать в условиях невероятного цейтнота. Вообще-то ожидалось, что присланные в Россию самолеты примут очередную партию раненых и обмороженных, а вместо этого коварные русские погрузили и отправили сегодняшним рейсом авангард здоровых репатриантов, хорошенько их перед этим вооружив. Вот и пришлось фрау министру глубоко за полночь обсуждать предстоящие действия с фрау канцлерин, а потом, сломя голову и теряя тапки, мчаться на заброшенный советский военный аэродром встречать нежданных, но дорогих гостей.

Впрочем, в определенном смысле Урсула фон дер Ляйен опоздала. Нет, первый самолет еще не прилетел, до этого еще оставалось прилично времени, но на пустующем летном поле, освещенном только лучами прожекторов, уже стояли не только журналисты вездесущего RT (что было бы только половиной беды), но и кучка депутатов бундестага, в основном правой и ультраправой направленности. А этих на драном козле не объедешь и с поляны не прогонишь. Имеют право – депутаты. И журналисты тоже орудуют под их прикрытием, освещают встречу народных избранников с далекими предками. К ним тоже не подкопаешься и не прогонишь. Нет, прогнать, конечно, можно, да только скандал выгоден как раз не правящим партиям, а их противникам, которые так рвутся порулить Германией, что примчались сюда ловить момент прямо посреди ночи. Те, кто опоздал, будут потом кусать локти.

А первой в глаза фрау Урсуле в депутатской тусовке бросилась такая двуличная ультраправая сучка как Алиса Вайдель, представлявшая в германском парламенте… да-да, правильно – «Альтернативу для Германии». Ради сегодняшнего случая фройляйн Алиса (39 лет) вырядилась в полувоенный-полуохотничий зелено-коричневый брючный костюм, дополненный кокетливой тирольской шапочкой с пером, короткими мягкими сапожками на каблуке и фальшивой пшеничной косой до пояса. Фрау Урсула точно знала, что коса была ненастоящей, потому что своих волос госпоже Вайдель едва хватило бы на крысиный хвостик. Впрочем, было очевидно, что этот наряд ей идет, делая эту политиканшу похожей на девушек с немецких женских плакатов тридцатых-сороковых годов прошлого века. Шик, блеск и показуха. Не хватало только красной повязки со свастикой, которая превратила бы мимикрию в буффонаду.

Двуличной эту женщину-политика можно было назвать хотя бы потому, что, занимаясь политикой в Германии, она живет и платит налоги в Швейцарии. Поддерживая продолжение членства Германии в ЕС, она призывает Германию к выходу из зоны единой европейской валюты. Из сообщений газеты «Die Zeit» достоверно известно, что, будучи противницей массовой миграции, Алиса Вайдель в своем швейцарском доме нанимала в домработницы сирийку, трудовые отношения с которой не были оформлены надлежащим образом. На фоне этих обстоятельств представляется сущей мелочью тот факт, что, являясь открытой лесбиянкой и проживая в однополом гражданском союзе с женщиной, Вайдель выступает против однополых браков. Так сказать, подробность «ниже пояса» для личного употребления.

Значительно опаснее фройляйн Алисы являлся ее напарник по руководству «альтернативщиками» – Александр Гауланд. Вот он, стоит среди прочих – солидный мужчина семидесяти семи лет, в клетчатом пиджаке и мягкой серой кепке. Весь вид его выражает напыщенную самоуверенность. Фрау Урсула отчетливо представила себе его презрительно оттопыренную нижнюю губу и пронзительный взгляд серо-голубых глаз. Она считала, что он всегда держится очень заносчиво и полон едкой насмешки по отношению к политическим противникам. Кроме того, этот человек имел поразительное сходство с одним из русских зубров большой политики – с Жириновским; причем далеко не только внешнее. Оба этих политика одинаково не признают ни авторитетов, ни условностей, и не считают, что у их народов в прошлом есть повод для стыда. Оба считаются несколько эксцентричными несерьезными персонами, популярность которых зиждется на самом неприкрытом популизме, и оба не обращают на эти мнения хоть какого-нибудь внимания.

Гауланд родился на территории будущей восточной Германии как раз в том самом сорок первом году. В прошлом этот человек был однопартийцем фрау Урсулы, пятнадцать лет сотрудничал с таким известным функционером ХДС как Вальтер Вальман (обер-бургомистр Франкфурта-на-Майне, федеральный министр по охране окружающей среды, премьер-министр земли Гессен), потом работал редактором газеты «Märkische Allgemeine» в Потсдаме, принадлежавшей крупнейшему издательству Германии «Frankfurter Allgemeine Zeitung». В последние три года, разочаровавшись в политике Меркель, этом человек сменил ХДС на АдГ, став ее сопредседателем. В 2014 году по спискам АдГ Александра Гауланда избрали депутатом ландтага Бранденбурга, а в 2017-м – депутатом бундестага.

Наиболее известные высказывания этого политика гласят, что немцы уже достаточно разобрались со своей историей, связанной с национал-социализмом, и что под этой темой пора подвести черту. Также он заявил, что, несмотря на военные преступления нацистской системы, во время второй мировой войны миллионы немецких солдат доблестно выполняли свой долг и поэтому у потомков должно быть право ими гордиться. По его словам, он не испытывает стыда за преступления своего народа, так как ни он сам, ни его предки не были с этим связаны лично. В то же время он считает возможным и нужным гордиться достижениями немецкой нации за всю ее тысячелетнюю историю.

Многие считают, что от таких взглядов попахивает серой, ибо в Германии, проигравшей две мировых войны подряд, насаждается прямо противоположный взгляд на собственную историю. И в то же время этот человек больше других политиков готов для взаимодействия со своими дикими арийскими предками. Та же самая Алиса Вайдель со своим лесбийским бэкграундом не может быть так хорошо принята и понята соотечественниками из сорок первого года, как этот седой волк с крайнего правого фланга немецкой политики. Прочие депутаты, собравшиеся встречать репатриированных, на его фоне кажутся обычными статистами, набранными только для массовки.

Он же единственный с радушным выражением на лице двинулся навстречу Урсуле фон дер Ляйен, когда она на затекших негнущихся ногах выбиралась из машины.

– Здравствуйте, фрау Урсула, – сказал он, широко улыбаясь. – Какими судьбами вас в столь поздний час занесло в столь глухое место?

– Теми же, что и вас, – огрызнулась Урсула фон дер Ляйен, ежась от холодного ночного ветерка. – Только, в отличие от вашей компании, я тут по делам службы.

– Мы тут тоже по делам службы, – ухмыльнулся Гауланд. – Как депутаты бундестага, мы желаем знать, каким образом вы намерены устроить доблестных германских солдат, прибывших сюда прямо из ада Восточного фронта.

– Ну да, – со скепсисом произнесла Урсула фон дер Ляйен, – позвольте мне усомниться. Я думаю, что вы просто хотите использовать этих людей в качестве тарана в своих политических интересах.

– Все всех используют, – пожал плечами Гауланд, глядя на собеседницу холодными глазами, – как, например «мамочка» (Меркель) использовала вас, послав туда, где она сама не хотела бы находиться. В политической системе Германии вы достигли своего потолка. Канцлером, подобно «мамочке», или бундеспрезидентом вам не бывать, а это значит, что вас либо задвинут на общеевропейский уровень, который в дальнейшем будет значить все меньше, либо утопят в какой-нибудь некрасивой истории и заставят уйти в отставку. Вы думаете, мы не знаем, что любой нормальный министр обороны, придя на ваше место, тут же схватится за голову и потребует самого тщательного расследования?

– Так вы меня вербуете? – с удивлением спросила Урсула фон дер Ляйен. – Не думала, что у вас хватит на это наглости.

– А почему бы и нет? – снова пожал плечами Гауланд, – вы же умная женщина и должны понимать, что политическая система Европы бодрыми шагами движется прямо в ад. Мы, европейцы, рассорились и с Россией, и с Америкой, в то время как нас самих одолевают подползающий кризис, нашествие арабов и африканцев, потеря национальной идентичности и вызванное этими процессами тотальное неверие во все и вся. Интеграционный запал прошел, все положенные жертвы на алтарь евроединства принесены, а жизнь становится все хуже и тяжелее. В то время как перед ними маячит грозная перспектива оказаться на обочине мировой истории, наши правители поддались утопическим идеям и строят замки на песке. Ну, вы меня понимаете: мигранты, уничтожение ядерной энергетики, глобальное потепление и все прочее. К тому же если прежние американские президенты видели в нас младших партнеров и отчасти союзников, чьи интересы тоже надо соблюдать, то для Трампа мы лишь конкуренты и обуза. Доведись такой случай – и Европу недрогнувшей рукой принесут в жертву, разменяют в локальной ядерной войне на набирающую силы Россию. К счастью для нас, русские тоже не дураки и предупредили янки, что ограниченной ядерной войны в Европе не будет. В случае конфликта с НАТО межконтинентальные ракеты сразу уйдут за океан, и следующие счеты между собой мы будем сводить уже в аду…

– Что же вы предлагаете, – хмыкнула Урсула фон дер Ляйен, – броситься в объятия русского дьявола?

– Ну почему дьявола, – пожал плечами Гауланд, – у герра Путина нет в запасе ни рогов, ни хвоста, и к тому же от него не пахнет серой. Он просто хочет безопасности и достатка для русского народа – точно так же, как мы хотим того же для немцев. Дьявол, с нашей точки зрения – это не русские, а американцы, которые продолжают держать на немецкой земле свои войска, в то время как русские позволили нам объединиться и вывели свои части еще пятнадцать лет назад.

– Герр Гауланд, – строго сказала Урсула фон дер Ляйен, – вы же не хуже меня знаете, что в случае войны Германия неспособна себя защитить. Это находящиеся на нашей территории американские войска, как и все НАТО, обеспечивают нашу безопасность и хранят в Европе мир.

– А что, – ехидно осведомился Гауланд, – на Германию кто-то собрался нападать? Если что, я впервые об этом слышу. За последние двадцать лет именно НАТО развязывало войны в Европе и соседних странах, подстрекая всяких отморозков восстать против своих законных правительств, а потом приходя к ним на помощь вооруженным путем. Единственное место, где эта тактика не сработала – это Украина, потому что там напрямую надо было воевать с русскими, а этого наши и американские генералы не хотят.

– С русскими, – запальчиво выкрикнула Урсула фон дер Ляйен, – необходимо разговаривать исключительно с позиции силы!

Александр Гауланд поверх очков посмотрел на свою собеседницу с таким видом, будто перед ним слабоумная – и вздохнул.

– А о том, каково это – разговаривать с русскими с позиции силы, – тихо сказал он, – вы сможете спросить у тех, кто сейчас прилетит на этот аэродром. Думаю, они наелись этого счастья по самые уши. А ведь они солдаты – совсем не чета нынешним…

Возникла пауза, наполненная каким-то зловещим смыслом. И в этот момент где-то далеко на востоке в небе загорелась сдвоенная точка посадочных фар, а до ушей донесся слабый звук турбовинтовых двигателей заходящего на посадку военно-транспортного самолета.

– Хорошо, – сказала немного остывшая министресса, – русские очень сильны и воевать с ними тяжело. Но это как раз и значит, что они представляют собой угрозу – как для Германии, так и для всей Европы. Их агрессивная политика, непрерывное усиление армии, гибридная война на Украине, захват Крыма, угроза Прибалтике…

– Русские вообще не представляют собой угрозы, – ответил Гауланд с таким видом, с каким терпеливый учитель объясняет нерадивому ученику элементарное правило, – они только защищаются, а не нападают. Исключение составляют случаи, когда они забирают себе то, что у них украли, когда они были слабы. Помните, что по этому поводу сказал великий Бисмарк? «Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете вечно получать с нее дивиденды. Русские всегда приходят за тем, что считают своим. И когда они придут – не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не будут стоить той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть».

– Хорошо, герр Александер, – Урсула фон дер Ляйен почти перекрикивала шум двигателей приближающегося самолета; она начинала чувствовать себя крайне неуютно от этого разговора, – я запомню ваши слова. А сейчас попрошу не мешать мне в работе. Не беспокойтесь, я не собираюсь делать вашим репатриантам ничего плохого. Здесь поблизости есть оставшийся от русских заброшенный казарменный комплекс, который сейчас приводят в порядок. Там их обеспечат горячим питанием, медицинским обслуживанием и начнут выдавать денежное довольствие. В конце концов, они наши с вами сограждане, нуждающиеся в адаптации к существующей действительности. И именно поэтому их выход за пределы военного городка в первое время будет очень ограничен. Мы опасаемся, что от непонимания нынешних условий у этих людей могут случиться тяжелые конфликты…

В этот момент мимо них по взлетно-посадочной полосе со свистом и гулом пронесся приземлившийся транспортник, обдавший собравшихся порывом тугого ветра. А где-то там, вдали, были уже видны фары следующего заходящего на посадку самолета.

– Нынешние условия, – ответил Александр Гауланд, дождавшись пока стихнет шум, – нуждаются в радикальном изменении. Нельзя терпеть ситуацию, при которой немцы не могут считаться хозяевами даже в своем доме. А репатрианты из сорок первого года – это рычаг, который позволит нам перевернуть мир. Впрочем, я не собираюсь немедленно лезть на баррикады и размахивать красным флагом. Тут я просто депутат, который по поручению своей фракции должен проследить за тем, как вы сделаете свою работу. Так сказать, маленькими шагами к великой цели… Итак, делайте ваше дело, я не буду вам в этом мешать.

Пятнадцать минут спустя. там же, аэродром Шперенберг.

Генерал от инфантерии Вальтер фон Брокдорф-Алефельд

Ночной перелет из самого центра России на аэродром под Берлином подходил к концу. Немецкий самолет будущего оказался в три раза быстрее старой доброй «тетушки Ю», и два часа полета пролетели незамеченными. Казалось бы, только что огромная машина, в чрево которой набилось больше двухсот солдат и офицеров, оторвалась от бетонной полосы русского аэродрома – и ее колеса уже коснулись бетонных плит на другом конце маршрута. Полет за солнцем, хотя и солнца-то никакого в это время суток нет. В два часа ночи по местному времени вылетели, и в два часа ночи по Берлину совершили посадку. При этом пилоты были так любезны, что позволили генералу совершить экскурсию к себе в кабину. Да уж, нормальному человеку ни за что не разобраться в этом нагромождении мерцающих экранов, лампочек, кнопочек, ручек и переключателей.

Оглядев это место, больше похожее на лабораторию безумного изобретателя, Вальтер фон Брокдорф-Алефельд сразу потерял к нему интерес. Каждый должен заниматься своим делом. Пилоты люфтваффе – водить свои самолеты, а он, потомственный военный неизвестно в каком поколении – руководить войсками. Правда, еще неизвестно, как с этим делом в Германии двадцать первого века, потому что, судя по некоторым намекам, Веймарская республика была не самой плохой формой государственного устройства. Сопровождавшие наш эшелон и отправлявшие самолеты русские из будущего в беседах с высокопоставленными офицерами и самим командующим старательно уклонялись от разговоров на темы политического устройства Германии двадцать первого века.

– В этом вопросе, – прямо заявил командующему отвечавший за репатриацию полковник Долганов, – вы, немцы, должны разобраться сами, мы вам тут не помощники. Но если вы увидите дерьмо, то не надо тянуть его в рот и пробовать на вкус, достаточно только вида и запаха.

Происходило это, когда репатриированных из первого эшелона уже рассадили по самолетам и внутрь стали заносить ящики с винтовками и пулеметами. Само оружие отдельно, затворы отдельно, пулеметные ленты и патроны тоже отдельно. Собрать и привести в боевое положение все это предполагалось уже в воздухе. Мол, тяжелое вооружение и техника отошли к Красной Армии, а это забирайте с собой. Нам чужого не надо, а вам еще пригодится. Одновременно с передачей оружия генералу фон Брокдорф-Алефельду вручили запечатанный конверт, в котором находилось послание от вождя России будущего. Несколько строчек твердым почерком, в основном повторявших сказанное полковников Долгановым, и в конце совет: прежде чем предпринимать хоть какие-то решения, следует пообщаться с местными немцами из двадцать первого века. Явно было что-то, о чем командующему корпусом и его подчиненным лучше было узнать не из русских уст.

Нельзя сказать, что экипаж самолета пришлось долго уговаривать порассказать о своем житье-бытье. Правда, свободное время в полете было только у того члена экипажа, который на земле занимался правильным размещением груза и пассажиров (в морском флоте эта должность называется «суперкарго»), но и остальные летчики тоже время от времени подключались к разговору. Возможно, именно из-за этой занимательной беседы, раскрывающей особенности демократии по-немецки, время для генерала фон Брокдорф-Алефельда пролетело незаметно. В армии (в том числе и в люфтваффе) во всех странах с добровольным принципом комплектования служат в основном люди традиционной ориентации и консервативного мировоззрения. Либеральных особей там разыскивать бесполезно. Они в основном обитают в тех местах, где можно получить больше денег и нести поменьше ответственности. Потому-то и взгляд на вещи генерал и приближенные к нему офицеры получили с правильной стороны.

И тут же стало понятно, что хоть возвращение стрелкового оружия перед отправкой на родину не было пустой любезностью, но применять его сразу после прибытия для самообороны и чего-то еще вряд ли придется. Относительно веймарского периода немецкой истории, повторения которого опасался генерал фон Брокдорф-Алефельд, ситуация оказалась, можно сказать, зеркальной. Если тогда, в двадцатых и начале тридцатых годов двадцатого века, униженная нищая Германия была политически независима, и ее суверенитет ограничивался только статьями кабального Версальского договора, то теперь такая же политически униженная страна напоминает до безобразия раскормленного и самодовольного хряка, со всех сторон огороженного прочными прутьями своего загона.