Текст книги "Народ Великого духа"

Часть 18. Летнее солнцестояние

29 июня 2-го года Миссии. Пятница. Полдень. Большой Дом.

Сегодня в левом холле второго этажа Большого Дома, откуда уже убрали трехъярусные нары и снова расставили столы со скамьями, вершились важные дела. Решалась судьба Шайлих Рохан и Виктора де Леграна, пожелавших вступить в законный брак. Присутствовали сами будущие новобрачные и все три темных жены Виктора де Леграна, за длинным столом почти в полном составе (за исключением Кати и Люси, находящихся в отлучке) расселись старшие жены племени Огня, возглавляемые Мариной Витальевной. Тут же присутствовала мать невесты леди Гвендаллион, и ее жених, Сергей Петрович, он же князь Сергий ап Петр. Брачные смотрины назначили на сегодняшний вечер, и поэтому мама невесты никуда не торопилась, потому что знала, что теперь всюду успеет.

Кроме того, рядом с будущими новобрачными стоял кельтский священник отец Бонифаций, который тут одновременно и духовное лицо, и переводчик.

Капеллан клана Рохан только что посетил на «Отважном» постящегося и молящегося Эмриса и пришел к выводу, что грешник уже почти дозрел до публичного покаяния, которое состоится послезавтра, в день летнего солнцестояния. Все-таки это торжественный момент, к которому следует подойти со всей ответственностью, чтобы все видели процесс очищения от скверны, а максимальной явки и полного внимания можно добиться только во время общенационального праздника. К тому же Сергей Петрович заверил леди Гвендаллион и падре Бонифация, что над Эмрисом никто не будет смеяться. Наоборот, все будут чрезвычайно серьезны и морально поддержат его преображение, ведь у каждой волчицы, полуфриканки и почти у каждой Лани за спиной своя похожая история, а французские школьники уже научились сопереживать и жалеть.

Но это будет через два дня, а нынче решается судьба его сестры. Марина Витальевна только что осмотрела потенциальную невесту на предмет зрелости тела и готовности к браку и деторождению. Разумеется, это произошло не здесь, при всем честном народе, а наедине, в комнате на первом этаже, выделенной под врачебный кабинет, и теперь, поднявшись вместе с девушкой на второй этаж, она выглядит мрачно и задумчиво.

– Я не могу дать разрешения на этот брак, – с хмурым видом говорит она, усевшись на свое место во главе женсовета, – ее организм не готов вынашивать и рожать детей. До полной биологической зрелости ей еще не меньше двух лет. Накладывай табу, Петрович, тут двух мнений быть не может. Должно пройти ровно два года, прежде чем я проведу следующий осмотр на пригодность к деторождению и, возможно, дам разрешение на свадьбу.

– Но вы не может запретить! – отчаянно вскричал несчастный жених, от которого вдруг ускользнула прекрасная мечта. – Эта девушка христианка и не находиться во власть ваши заклинания! Я делать этот… свободный выбор! Я знать про этот обычай! И тогда вы меня все равно женить!

– В таком случае, – сказал Сергей Петрович, – мы наложим это табу вместе с отцом Бонифацием. Переводи ему мои слова…

– Я нет переводить! – воскликнул Виктор де Легран, – так нельзя, мы любить друг друга…

– Пойми, Виктор, – веско произнесла Марина Витальевна, – если ты проявишь упрямство и нарушишь запрет, то очень велика вероятность, что через какое-то время на кладбище появится еще одна могилка, в которой будут лежать твоя жена и твое дитя. Зато у тебя появится прекрасная возможность поразмыслить над тем, какой ты был идиот.

– Я вам не верить! – воскликнул юноша, – не надо меня обманывать! Моя нынешний жена почти такой же возраст, как Шайлих, а вы разрешить этот брак.

– Сравнил! – хмыкнула Марина Витальевна. – Эти дикие штучки выжили в таком кошмаре, который твоей Шайлих даже и не снился. К тому же девушки этого народа и созревать начинают раньше, и само созревание проходит у них быстрее. Но даже им рожать еще рановато, поэтому я научила их как правильно и в каком порядке они должны к тебе подходить, чтобы у вас еще год-два не было детей. Ты уж извини, но эту троицу выдали за тебя только потому, что в них проснулось либидо, а сдержать их в таком случае можно было только на якорной цепи за каменной стеной монастыря, но это уже не наш метод. Замуж – это совсем другое дело.

– Пойми, Виктор, – сказал Сергей Петрович, – дело это серьезное. Мы вовсе не запрещаем тебе жениться на Шайлих, но мы не можем позволить, чтобы ты ради сиюминутных хотелок рисковал ее жизнью. У нас уже был один случай, когда преждевременная беременность привела к смерти матери, и единственное, что мы смогли сделать, это спасти новорожденного. О том, как это было, ты можешь спросить у своих темных жен…

Виктор вопросительно посмотрел на темную троицу – и Алитэ-Алина, чуть выступив вперед, сказала:

– Да это так, Уиктор! Футирэ умерла, потому что рожать даже два год моложе, чем мы сейчас. Мы горько плакать, потому что это была хороший девочка. Ты слушайся Витальевна, она тебе плохого не хотеть. Твой Шайлих хороший, не надо, чтобы она умирать.

– Но как же быть? – воскликнул Виктор, – ведь я горячо любит Шайлих и хотеть, чтобы она быть моя старший жена.

Сергей Петрович вздохнул и подумал, что шестнадцатилетнему парню, несмотря на отсутствие спермотоксикоза, должно быть, ударил в голову ранняя юношеская влюбленность. Полуфриканочки ему просто нравятся, а в юную Шайлих он втюрился со всем пылом молодого сердца. Тяжелый случай, который желательно разрешить со всей возможной деликатностью…

– Мы можем заключить между вами предварительный брак, – сказал главный шаман племени Огня, – подобный тому, в котором сейчас по малолетству состоит наш Антон-младший и его жены. Пройдет два года – и, если Марина Витальевна разрешит, ваш предварительный брак станет постоянным. А что касается того, чтобы сделать Шайлих старшей женой, то тут надо подумать.

– Но Шайлих дочь лорда, – сказал Виктор де Легран, – и вполне достойна этот честь.

– Помнишь, Виктор, – спросил Сергей Петрович, – что я тебе говорил по поводу того, как мы относимся к знатности?

– Я помнить, – опустил голову юный французский дворянин, – вы говорить, что это вам не нужно. Но ведь Шайлих родился в почти цивилизованный времена, а значит, он может быть главная жена.

– Вот именно что почти, – в сердцах сказала Марина Витальевна, – старшая жена – это не только важная персона, она еще наряду с мужем несет полную ответственность за семью и воспитание всех детей семьи, а не только своих, и должна заниматься в племени какой-либо ответственной работой. Вот, здесь сидят старшие жены других семейств: ты знаешь, кто они такие и что они делают для нашего племени. Они – это больше чем просто жены, вне зависимости от времени своего происхождения. Вон сидят Фэра и Алохэ-Анна, и здесь они совсем не потому, что являются женами Сергея Петровича, а потому, что Алохэ-Анна выполняет обязанности старшего помощника капитана на корабле, а на Фэре целиком лежит уход и воспитание нашего подрастающего поколения. Если твоя Шайлих за два года сумеет встать вровень с ними, то тогда ладно, так тому и быть, а если не сумеет, то нам придется подбирать тебе другую старшую жену…

– Я не хотеть иметь другую, – буркнул Виктор, – я хотеть Шайлих! Флоренс и Сесиль наглый. Я не хотеть жить ни с один из них. Пусть предлагают свой сокровище между ног кому-нибудь другой…

– Хорошо, – сказал Сергей Петрович, – если ты хочешь, чтобы Шайлих непременно стала твой старшей женой, то на правах ее законного жениха бери дело в свои руки. Сначала ты будешь учить ее всему тому, что знаешь сам, потом вы вместе будете ходить в школу и учиться у всех нас. Учиться всему, что должен знать цивилизованный человек и один из вождей в нашем племени. Согласен?

Виктор де Легран задумался. С одной стороны, это было совсем не то, что он хотел получить, а с другой, предварительный брак совсем не помешает им любить друг друга, и Шайлих уже не смогут отдать другому, ведь она уже будет его женой. Ему уже и так достаточно далеко пошли навстречу, а потому стоит соглашаться. Сказку о рыбаке и рыбке ему еще не рассказывали, но что такое разбитое корыто, он чувствовал чисто инстинктивно.

– Хорошо, месье Петрович, – после довольно-таки длинной паузы сказал Виктор де Легран, – я согласен на ваши условия, пусть будет предварительный брак. Скажите, что я должен делать и когда мы это сможем совершить?

– Для начала, – сказал Сергей Петрович, – ты переведи все, о чем мы сейчас с тобой говорили отцу Бонифацию, чтобы он смог сообщить о нашем решении твоей невесте и ее матери. Еще неизвестно, согласятся ли они на такой вариант.

– О да, месье Петрович, – сказал Виктор де Легран и быстро-быстро заговорил на латыни.

Леди Гвендаллион, которая, пока шел спор, напряженно прислушивалась к непонятным ей словам местного начальства и еще больше насторожилась, когда, выслушав Виктора, отец Бонифаций принялся переводить его слова с латыни на кельтский язык. Но по мере того как священник продолжал говорить, выражение беспокойства на ее лице сменялось спокойным удовлетворением. Выслушав перевод, она произнесла несколько слов с вопросительной интонацией и после двойного перевода Виктор де Легран произнес:

– Месье Петрович, мадам Гвендаллион говорит, что она согласна на предварительный брак. Ее дочь еще очень молода для того, чтобы самой иметь детей, и в то же время ей хочется определенности в своем будущем. Еще она спрашивает, когда состоится эта церемония и что ее дочь должна перед этим делать?

– Все брачные церемонии, – сказал Сергей Петрович, – состоятся послезавтра в полдень. Да, собственно массовых бракосочетаний на этот раз у нас не намечается. Брачующихся пар будет только две. Шайлих войдет в твою семью на правах предварительной жены. Церемонию мы будем проводить совместно с отцом Бонифацием: насколько я понял, он полностью согласен со смыслом обряда…

– О да, – перевел Виктор слова отца Бонифация, – он будет посмотреть, как вы это делать, и станет вам помогать, чтобы все получилось как правильно. Да, именно так.

– Очень хорошо, – кивнул Сергей Петрович, – еще скажи ему, что завтра к вечеру мы должны встретиться и окончательно обговорить все вопросы. Ведь после тебя и Шайлих он будет женить нас с Гвендаллион, и я тоже не хочу, чтобы что-нибудь пошло не так.

– Так вы теперь быть мой папа? – с оттенком ехидства спросил Виктор.

– Упаси меня Всемилостивейший Великий Дух! – ответил Сергей Петрович, – конечно же, нет. Именно поэтому сначала сочетаетесь браком вы с Шайлих, и только потом леди Гвендаллион выходит за меня замуж. Теперь давай поговорим о том положении, которое будет иметь в твоем доме Шайлих после заключения предварительного брака. В твоей семье она будет еще не хозяйка, но уже и не гостья. Жить ей придется в общежитии для незамужних девушек, но все время от ужина и до отбоя, а также все время бодрствования в выходные и праздничные дни она может проводить с тобой, и также вместе с тобой сможет посещать баню… Или, если ты не уверен в своей сдержанности, последнее лучше отменить? Ведь может быть достаточно одного раза, когда вы не сдержите свой порыв – и жизнь твоей жены окажется под угрозой.

– Да, месье Петрович, – сказал Виктор, – лучше не надо банью. Если лиса не пускать в курятник, то и курица тоже спать спокойно. Для баньи у меня есть мадам Алитина, мадам Салитина и мадам Зася. Вполне достаточно.

– Тогда, – сказал Сергей Петрович, – банные процедуры Шайлих будет принимать с незамужними девушками из своей казармы, Волчицами, Ланями и полуафриканками. Ответственной в вопросе обучения языку назначаю мадам Фэру. Без отрыва от производства, до первого октября[12]12
  В связи с тем, что лето – это период напряженных работ, учебный год для «старшеклассников» продолжается с первого октября до тридцатого апреля. Дети до двенадцати лет, не участвующие в трудовой деятельности, учатся, как положено, с сентября по май.


[Закрыть], когда начнется учебный сезон, девушка уже должна знать русский язык в объеме, достаточном для того, чтобы понимать объяснения учителя.

29 июня 2-го года Миссии. Пятница. Вечер. Баня на промзоне у Большого Дома.

Гвендаллион, вдова Брендона ап Регана, пока еще временная глава клана Рохан.

И вот настал день моего настоящего сватовства. Все вопросы обговорены, все согласия даны и как раз сегодня меня ожидает настоящий ритуал знакомства с моим будущим мужем. Я одновременно волнуюсь и в то же время мне стыдно. Когда моим мужем был Брендон, мы с ним все это делали по-быстрому под одеялом и тут же засыпали. Но его нет со мной больше десяти лет, и я уже почти забыла, как это делается. Да я была честной вдовой и не искала утех на стороне, потому что иначе мог рухнуть весь мой небольшой авторитет. Честная вдова – это одно, а вот женщина, которая не может укротить своих низменных желаний – совсем другое. И вот сегодня мне предстоит вспомнить, что именно должны делать мужчина и женщина, оставшись наедине. Ну, не совсем наедине, но я старательно убеждаю себя в том, что это не посторонние, а мои лучшие подруги, которые отнеслись ко мне с добротой и участием. Когда я с ними, я знаю, что вокруг меня только подруги, а делить одного мужчину между несколькими женщинами тут считается в порядке вещей, ибо женщин много, а мужчин мало.

Кстати, после того как мы решили судьбу моей дочери, которой из-за отсутствия зрелости Марина ап Виталий разрешила пока только обручение[13]13
  Это сейчас обручение и венчание проводятся в ходе одного обряда, а прежде между двумя этими церемониями могло пройти несколько лет. Иногда обручение ради будущего брака «sponsalia de futuro» проводили над совсем маленькими детьми. Обычай это пошел еще с языческих времен Римской империи, так что в начале седьмого века от Рождества Христова его точно практиковали. Так что Сергей Петрович, получается, изобрел велосипед, а его объяснения и леди Гвендаллион и отец Бонифаций восприняли должным образом.


[Закрыть], отец Бонифаций имел со мной продолжительную беседу. Он поведал о том, что сумел узнать, наблюдая жизнь местного поселения. Оказывается – о чудо! – Шайлих тут будут учить грамоте, будто она готовится в монашки, но местные князья не видят в этом ничего странного. Они пытаются учить чертить буквы даже бывших дикарок, и, как сказал отцу Бонифацию Виктор, у них даже что-то получается. Но сейчас речь не о дикарках, а о моей дочери. Оказывается, наш друг Виктор захотел сделать ее старшей женой, а леди Марина ап Виталий и князь Сергий ап Петр выдвинули особое условие. За эти два года Шайлих следует выучить язык, обучиться грамоте, а также изучить некоторые другие науки, необходимые ей для того, чтобы стать полноценной леди племени Огня. Что же, думаю, это вполне справедливое условие.

Что же касается сегодняшнего мероприятия, то оно для меня радостно и волнительно. По счастью, я уже представляю, как это будет, и когда ко мне приходит леди Ляля в сопровождении двух других старших жен, то я без малейшего смущения следую вместе с ними к уже натопленной банье, где меня ждет будущий супруг. На самом деле у нас, думнониев, нет такого обычая. Конечно, в каждом поместье есть некоторое подобие римских терм, но ими пользуются нечасто. Но вот Сергий ап Петр берет меня за руку и вместе со своими женами вводит под жарко натопленные своды баньи, где так приятно пахнет распаренным березовым листом и разогретой сосновой доской. А дальше… могу лишь сказать, что все, что произошло внутри, касается только его жен, моих лучших подруг и моего нового мужа, который так хорош, насколько это возможно.

30 июня 2-го года Миссии. Суббота. Полдень. Большой Дом.

Итак, в канун Дня Летнего Солнцестояния в том же самом холле, где днем раньше решалась судьба брака Шайлих и Виктора де Леграна, собрался Совет Вождей племени Огня в самом расширенном составе. Помимо четырех вождей, присутствовали Валера, Ляля, Лиза, Ольга Слепцова, Фэра и Алохэ-Анна, а также недавние поселенцы, уже успевшие доказать свою значимость: Виктор де Легран, леди Гвендаллион и отец Бонифаций. Предметом совещания в столь разнообразном обществе должна была стать стратегия выживания племени Огня в условиях постоянной неопределенной угрозы иновременного вторжения и перспективы создания собственных вооруженных сил, необходимых для отражения этой опасности.

– Итак, – открыл совещание Андрей Викторович, – в настоящий момент можно сказать, что мы знаем только то, что ничего не знаем. Петрович и Серега кое-как учли только груз, выпавший из трюма и разбросанный вокруг места крушения, но нам даже в малейшей степени неизвестно, что там внутри, под грудами обломков, ибо основные нагромождения они только бегло осмотрели снаружи.

– Судя по тому, как лежат обломки, – сказал Сергей Петрович, – я предполагаю, что длина корпуса того корабля была больше, чем высота, с которой он падал, но разламываться на части он стал еще в воздухе. Сначала разлом корпуса произошел по переборке, разделявшей котельное отделение и носовой трюм, что заставило корабль фактически сложиться пополам, возможно, со взрывом котлов. А потом сверху на этот бутерброд еще и упала отломившаяся корма. В таком варианте, – скажу вам как инженер, – наиболее ценное и вкусное находится в самом низу этой кучи, и тому же оно изрядно повреждено падением с высоты, взрывом котлов и хлынувшей через портал водой…

– Ужас, – передернув плечами, произнесла Марина Витальевна, – я представляю, что пережили несчастные моряки, когда их корабль неожиданно начал валиться носом в какую-то дыру… Ни у кого из них не было ни малейшего шанса на спасение. Падение с восьмидесяти метров – это верная смерть.

– Как знать, как знать, – хмыкнул Андрей Викторович, – быть может, для них было лучше погибнуть вот так, сразу, чем медленно умирать от холода, голода и травм посреди дикого леса. Но это, собственно, не имеет никакого отношения к нашему делу; прежде всего, товарищи, мне необходимо взглянуть на место крушения лично.

– А кто тебя заменит на лесоповале? – спросил Петрович. – У нас сейчас вообще разгон полный: я на корабле мотаюсь туда-сюда, Серега на берегу соду добывает, Гуг – и тот в Британию за оловом отправился. Тебя с лесоповала снять – кто там командовать останется?

– Ты, Петрович, – проворчал Антон Игоревич, – мотаясь туда-сюда, совсем оторвался от нашей жизни. Французские мальчики у нас подросли, освоились и оперились. Роланд теперь моя правая рука, а Оливье у Андрея. Если ненадолго, то он на хозяйстве справится, тем более что бригада там подобралась боевая. Девки отчаянно хотят замуж, а потому бьют рекорды производительности…

– Но-но, – ответил тот, – только не надо нам бить рекорды. Такое обычно знаешь чем кончается? Или деревом кого-нибудь придавит второпях, или цепной пилой по ноге или руке резанет – греха, потом не оберешься. Если Андрей уверен в том, что без него дела не встанут и никакой катастрофы не случится, то тогда пожалуйста. Сразу после праздника я пойду обратно в Британию за оловянной рудой и могу прихватить его с собой.

– Только учти, Петрович, – сказал Андрей Викторович, – я буду не один. Лиза с малым останется здесь, Мита, Рана и Нили с остальными детьми – тоже. С собой я возьму Тами, Санрэ-Соню с Илэтэ-Ирой и еще четырех волчиц, самых сильных и бойких из своей бригады.

– Что, Андрей, – с ехидцей спросила главный врач племени, – уже есть кандидатки на расширение семьи?

– Конечно, есть, Витальевна, – с иронией подтвердил главный охотник племени Огня, – и конкурс при этом как в хороший институт – по три человека на место. Но сейчас это к делу отношения не имеет: не в свадебное путешествие едем, а на разведку. И только после этой поездки, когда сам посмотрю на это своими глазами, я смогу сказать, стоит пытаться откапывать груз в этом году или лучше отложить это на среднесрочную перспективу. Вы же не пытались разобрать эти обломки хотя бы частично; а вдруг там есть такое место, где стоит оторвать где-нибудь пару листов – и откроется прямой ход в трюм…

– И как ты их будешь отрывать, Андрей? – спросил Петрович. – Силой мысли, что ли, ведь ни термита, ни автогена у тебя нет.

– Зато, – усмехнулся тот, – у меня есть американские аналоги лимонок, из которых можно соорудить подрывные заряды. Дерни за веревочку, дверь и откроется… Впрочем, это еще надо посмотреть. Так что до того как я определюсь с этим вопросом, дело о разборке груза парохода лучше снова поставить на паузу. Все определится недели через две, когда Петрович сходит один раз в Британию, а я полностью разберусь с нашим, так сказать, подарком.

– Еще, – сказал Геолог, – нам совсем не повредит немного металлического лома транспортабельных, так сказать, габаритов. В таком случае мы смогли бы уже сейчас запустить кузницу, сняв рабочую силу и прочие ресурсы со строительства доменной печи и отложив это дело на будущий год…

– Если оценивать на глаз, – сказал Сергей Петрович, – то листы корабельной обшивки имеют толщину сантиметра по четыре, при габаритах примерно два на девять или около того. Если Андрей взрывами гранат и рычажной талью и сумеет оторвать один-два листа, особенно там, где швы и без того разошлись от удара, то весить такой лист будет от трех до пяти тонн. И если сдвинуть его с места и откантовать в сторону будет возможно той же талью, то дотащить эту громилу до берега и погрузить на корабль окажется весьма проблематичным.

– Кстати, – быстро сказал Андрей Викторович, – рычажная таль – это отличная идея. Одолжишь? Так сказать, во имя нашей государственной безопасности.

– Хорошо, одолжу, – поколебавшись некоторое время, сказал капитан «Отважного», которому очень не хотелось застрять где-нибудь на мели, не имея возможности сдернуть с нее корабль силой рычага. – Но даже таль не позволит тебе в разумные сроки откантовать к берегу металлический лист и погрузить его на палубу.

– Да сдались тебе, Петрович, эти листы обшивки, – в сердцах сказал Антон Игоревич, – помимо них, на корабле должны быть и внутренние переборки и конструкции надстройки, на которые листы идут потоньше и не такие габаритные. А это уже не тонны веса, а максимум сотни килограмм. Кроме того, следует поискать оторванные ударом части силового набора. И габариты у них более подходящие для транспортировки, и в кузне с ними будет работать легче. А вообще лет за пять, да при серьезном подходе, мы этот кораблик освоим полностью, до последнего болта и заклепки, была бы в этом только потребность…

– Очень хорошо, – сказал Петрович, – возможность прихватить несколько сотен килограмм металла для кузни мы предусмотрим. Кстати, у нас поблизости еще стоит недоутилизированный автобус, но при этом мы пытаемся притащить металл черт знает откуда. Но ладно, разборкой корабля, или хотя бы его груза, наши проблемы отнюдь не ограничиваются. Даже если Андрей вытащит на поверхность большую часть груза, а я перевезу его сюда, к Большому Дому (что будет не менее проблематично), то встает вопрос формирования вооруженных сил, ведь винтовки и дробовики стреляют не сами по себе, а только посредством тех, кто нажимает на спусковой крючок. В лояльности полуафриканок я лично уверен – они накинутся на любого, на кого мы укажем пальцем. Лани тоже полностью лояльны, но с боеспособностью у них намного хуже. Они будут драться на пороге своих домов, если будут чувствовать за спиной нашу поддержку, но без нее попросту разбегутся кто куда. Вопрос в волчицах. Они многочисленны, достаточно боеспособны и, можно сказать, злы; но можно ли им доверить оружие, хотя бы холодное, не говоря о дробовиках и винтовках?

– Не могу ручаться за всех, – ответил Андрей Викторович, – но в моей бригаде лояльны все подряд. Каждой лично, не колеблясь, выдам оружие, а некоторых еще и произведу в сержанты.

– У меня на кирпичном с лояльностью тоже все нормально, – подтвердил главный мелаллург, – девки стараются на совесть, хоть и знают, что замуж я их ни при каких обстоятельствах не возьму, старость не радость.

– Кстати, о замужестве, – сказал Петрович. – Валера, а каково твое мнение? Ведь у тебя, единственного из всех нас здесь присутствующих, в семье имеются жены из бывшего клана Волка…

– Я… – ответил засмущавшийся Валера, опуская глаза, – это… того… ничего…

– Хорошие девушки! – вместо Валеры бодро ответила Ольга Слепцова, – живем мы с ними дружно и вообще впечатления самые положительные. Насчет оружия я как-то не задумывалась, но вот своего ребенка, когда он родится, я им доверю обязательно, что Айнур, что Зыле… – Немного помолчав, она продолжила: – Вы понимаете, что подавляющему большинству волчиц вовсе не о чем скорбеть. Когда существовал их клан, их положение было гораздо хуже чем, например, в клане Северных Оленей у Ксима. Такого жестокого и хамского мачизма мы, пожалуй, за время исторического периода даже и не видели, поэтому мне не с чем сравнивать. Именно из-за этой своей изначальной забитости волчицы как должное восприняли издевательства Жебровской. Ничего странного, просто один ад сменился другим. И когда вы случайно зашли к ним в общежитие и, увидев это безобразие, навели порядок, садистку примерно наказали, а положение самих волчиц радикально улучшили, то у вас, пожалуй, с этого момента не было более преданных граждан.

– Нелояльными, – неожиданно сказала Лиза, исполнявшая обязанности физрука племени Огня, – может быть только часть самых старших мальчиков-подростков. Они уже готовились получить статус взрослых охотников и начать делать карьеру в этом диком обществе, как вдруг вроде бы рядовой набег на малочисленный клан, состоящий в своем большинстве из женщин, обратился катастрофой. Полный разгром, вождь и взрослые охотники убиты, клан ликвидирован и влился в состав победителей, которые завели свои странные порядки. И теперь – все. Никакой карьеры охотника, никакого господствующего положения и никакого помыкания женщинами и детьми. Будьте такими же, как все, и не высовывайтесь. Девочки говорят, что некоторых так прямо и корежит от злобы. Единственное, что их удерживает от прямого неповиновения – великий страх перед нашим главным охотником. Есть у Андрея такая привычка – сперва оторвать дурную голову, а потом задавать ей разные риторические вопросы. Они же все-таки не настоящие взрослые охотники, а пока щенки, способные кусать только того, кто не сможет дать сдачи. Но если Андрей уедет на две недели, десять дней или хотя бы на трое суток, и при отсутствии тут Гуга, то я не могу гарантировать ничего. Не исключен бунт…

– Да, – сказала Ольга, – такое явление тоже есть.

– Так-так, – сказал Сергей Петрович, переглянувшись с Андреем Викторовичем, – интересное наблюдение. Только вот интересно, почему я прежде не слышал о таких настроениях?

– Прежде, – ответила Лиза, – ваше шаманское преподобие пребывало в отъездах. Сначала за белой глиной к Северным оленям, потом за оловом в Британию. А еще прежде погода стояла неблагоприятная для проживания на лоне дикой природы, и эта братия просто помалкивала в тряпочку. А может, все дело в том, что с наступлением теплого времени их на общих основаниях стали выгонять на работы, и в диких самцах, ненавидящих всякий труд, вскипел гонор.

– Не исключено, – сухо кивнул Сергей Петрович. – Теперь скажи мне, Лиза, почему ты говоришь мне это только сейчас, а не предупредила нас о возникшей опасности во время прошлого нашего возвращения из похода или хотя бы сразу после прибытия, прямо у трапа?

– Я думала, – сказала покрасневшая от стыда Лиза, – что пока Андрей здесь, то большой опасности нет. Все равно они его боятся, а когда пошел разговор, что он хочет уехать, тут я и испугалась.

– А ты, Ольга, – спросил главный шаман, – что можешь сказать по данному поводу?

– Раньше я думала, – ответила Ольга, – что если бы была какая-то угроза, то Айнур и Зыле нас с Валерой обязательно предупредили бы. Но сейчас мне пришло в голову, что мальчишки волков должны были держать свои замыслы в тайне, не раскрывая их перед теми, над кем они собрались измываться, мстя за свое унижение.

– Ну, это же очевидно, – устало сказал Сергей Петрович, – только полный идиот или провокатор, составив заговор, начинает рассказывать о нем во всеуслышание. А ты, Лиза, учти, что хоть твой Андрей просто невероятно крут, но даже он смертен – например, от удара копьем в спину или укуса ядовитой змеи. Понятно?

– Понятно, – кивнула Лиза и всхлипнула. – Петрович, так что же теперь делать?

– Заговор, – сказал Сергей Петрович, – необходимо разоблачить, а с заговорщиками поступить так же, как уже поступили с мальчиком Тэром, который и навел на нас этих волков…

После этих слов наступила томительная тишина. Поступить так же, как с мальчиком Тэром, означало поставить на колени и отрубить голову. Тогда это было оправданным, ибо мальчик Тэр, несмотря на свои невеликие годы, успел причинить много зла. Но в данном случае, как казалось многим из присутствующих, это уже было слишком. Общее настроение высказала Марина Витальевна.

– Петрович, – осторожно сказала она, – а ты уверен, что это оправданное решение? Ведь это же совсем дети! Быть может лучше все же изгнание? И к тому же – как ты намерен соблюсти презумпцию невиновности? Мне бы не хотелось, чтобы по ошибке от вашей затеи пострадал кто-то непричастный.

– Не бойся, Витальевна! – ответил тот, – ошибки не будет. Это тебе гарантирую я, великий шаман племени Огня. Есть тут один замысел, как отделить агнцев от козлищ. Что касается изгнания, то толпу извергов[14]14
  Изверг – это не какой-то там особенный маньяк, садист и насильник, а просто человек, изгнанный из клана-племени.


[Закрыть] гнать понадобится далеко от Большого Дома: на пять, десять, пятнадцать дней пути, а нам это делать некем и некогда. Учтите, что на кону будет существование всего нашего племени. Если такая зараза завелась, то изводить ее требуется сразу и под корень!

– Петрович прав, – после некоторых размышлений сказал Андрей Викторович, – в данном случае я только за. Не потому, что я так люблю рубить головы, а потому что не хочу, чтобы моим родным хоть что-нибудь угрожало.

– Я тоже за, – сказал Геолог, – я знаю Петровича и уверен, что он сумеет вывести мерзавцев на чистую воду, не тронув тех, кто ни к чему не причастен.

– Девочки! – взмолилась Марина Витальевна, не оставляющая надежд, – ну хоть вы скажите этим бесчувственным болванам!

Девочки, – Лиза, Ляля, Ольга Слепцова, – только кивнули и немного вразнобой потянули вверх руки.

– Мы тоже за, – за всех сказала Ляля, – кто на нас зубы оскалит, тот пусть пеняет на себя.

Пока вожди плели беседу, Виктор переводил их слова на латынь для отца Бонифация, а уже тот время от времени давал пояснения для леди Гвендаллион. И вот, когда все вожди и старшие жены высказались и Марина Витальевна осталась в абсолютном меньшинстве, он неожиданно заговорил.

– Месье Петрович, – сказал он, – падре Бонифаций интересуется, каким образом вы будете определять тех козлищ, которых требуется извергнуть из стада агнцев – при помощи магии?

– О нет, – ответил тот, – никакой магии, но способ этот столь же действенен, сколь и безопасен. Еще вопросы будут? Нет? Тогда за работу!

1 июля 2-го года Миссии. Воскресенье. Утро. Окрестности Большого Дома.

Когда четыре сотни человек, возбужденно гомоня, собираются на ограниченной площади, то тут, в Каменном Веке, где и двадцать человек можно считать толпой, подобная масса народу кажется каким-то отражением будущих времен. С северной стороны расчищенная от камней и хорошо утоптанная площадка ограничена излучиной ручья Ближний, в заводи которого ежедневно проводятся вечерние купания. С запада – промзона и летняя столовая с навесами, – их количество с прошлого года почти удвоилось, тем не менее рабочие бригады все равно едят в две смены. С востока – картофельное поле, ограниченное плетнем. С юга площадка для праздников переходит в покрытую травой дикую пустошь, за которой растут кусты диких роз; там же начинается лес.