Текст книги "Палыч и Игорёк. Трилогия"

МОСКВА

Энск Палыч оставлял со смешанными чувствами. С одной стороны, здесь пронеслась целая лётная жизнь. Имеющихся лётных часов уже хватало Палычу на лётную пенсию. С другой стороны, не случись несчастье – не знал бы он, что бывает в жизни счастье. И реши Палыч сейчас сформулировать своё отношение к этому месту и этому периоду своей жизни, то получилось бы такое определение: благодарность с радостью расставания.

Так бывает, когда понимаешь необходимость перемен, но всю жизнь, вспоминая это место и это время, ощущаешь тепло на сердце. И благодарность ко всем тем, кто принимал участие в твоей судьбе различным образом.

Такие мысли были у Палыча, когда через иллюминатор пассажирского салона самолёта он смотрел на здание аэровокзала, перрон, стоянки, а затем на уменьшающиеся с набором высоты дома и улицы Энска.

Впереди были Москва и новая жизнь по имени Наташа.

Получив зарплату и компенсацию за неиспользованный отпуск, Палыч понимал, что минимум на два-три месяца даже семейной жизни хватит. Но Наташа уже в первый день, как только отбушевали и на время затихли эмоции, представила Палычу отчёт своих действий по составлению плана поиска работы.

Наташа никогда прежде не имела отношения к авиации, поэтому Палыч был поражён результатами её труда. Стоит заметить, что даже через многие годы Наташа не утратила способности поражать своего супруга, а он – способности восхищаться ею.

Но вернёмся к составленному Наташей отчёту. Он содержал в сжатом виде всю необходимую информацию, которая может понадобиться человеку, осуществляющему поиск лётной работы в Московском регионе. Начиная от адресов, номеров телефонов и расписаний работы отделов кадров авиапредприятий всех московских аэропортов, заканчивая координатами подразделений, занимающихся лётной работой в министерствах авиационной промышленности, оборонной промышленности, и что ещё удивило Палыча, министерство электронной промышленности тоже имело парк собственных самолётов.

Палыч посчитал, что кроме авиапредприятий гражданской авиации ему вряд ли что понадобится и Наташа сделала много лишней работы, но оказался неправ. Во всех предприятиях, расположенных в аэропортах Внуково, Домодедово и Шереметьево, документы Палыча смотрели, в различные журналы записывали, позвонить обещали. И всё.

А вот в одном известном КБ, куда Палыч пошёл исключительно под давлением своей любимой (просто чтобы не расстроить её, что она проделала лишнюю работу), Палычем заинтересовались, отправили к большому лётному начальнику, который поспрашивал про Энск и сказал, что они собираются приобретать «Ан-2» и Палыч им будет кстати. Он же как раз заберёт самолёт из Львова, куда пригоняли все новые «Ан-2», произведённые в Польше.

Палыча быстро приняли на работу, и стал он ждать, когда нужно будет лететь за новым самолётом. Обещали, что вопрос вот-вот решится, но мы же знаем, как долго на Руси обещанного ждут. И месяца через полтора Палыча вызвал тот самый большой лётный начальник, что инициировал его приём на работу, и, немного смущаясь, сказал, что финансисты отказались от покупки «Ан-2».

Палыч видел смущение большого лётного начальника и уже хотел поблагодарить за то, что ему хотя бы два месяца платили зарплату ни за что, и сказать, что он всё понимает, но начальник, извиняясь, предложил Палычу переучиться на «Ту-134». Но уточнил, что Палыч сам должен понимать, что могут его использовать только вторым пилотом.

Переучиться на «Ту-134» для любого гражданского пилота было голубой мечтой, а здесь ему это предлагали с извинениями. Хотелось немедленно себя ущипнуть.

Дома Палыч устроил целое представление по результатам этого разговора. Когда Наташа пришла с занятий, он печальным тоном сообщил ей, что КБ отказывается от покупки «Ан-2» и им теперь не нужен командир самолёта «Ан-2». Сделал трагическую паузу в надежде увидеть, как расстроится Наташа, чтобы продолжить свой рассказ уже в мажорной тональности. Но она не знала о подготовленном сценарии и, перебив его, сказала, мол, не страшно, они ещё что-то придумают.

– Но не нужно ничего придумывать, – всё же попытался осуществить задуманное Палыч. – Им теперь нужен второй пилот «Ту-134». Я долго думал, прикидывал все за и против и дал согласие.

Всё произошло как-то быстро и незаметно. Вот только ждал команды перегнать новый «Ан-2», но планы изменились, и вот уже переучивание на «Ту-134». И обычная транспортная работа. Туда отвезли генерального конструктора, оттуда привезли какие-то агрегаты или запчасти. Потом в Байконур слетали. Потом на завод в Сибири. Самолёт есть самолёт. Летает выше, дальше и быстрее, но очень быстро начинаешь эту новую работу воспринимать как само собой разумеющееся. Будто и не было этих десяти лет на «Ан-2» в далёком Энске.

К тому же на горизонте появляются новые планы и перспективы. У КБ появилась необходимость летать за границу. Заграница, правда, так себе заграница – бывшие союзные республики, с которыми связи на тот период были ещё не нарушены. И направили Палыча в приказном порядке в Шереметьево в учебно-тренировочный отряд получать знания для полётов на международных воздушных линиях.

– Вот, – радостно захлопала в ладоши Наташа, когда узнала новость, – а я что говорила? Будет тебе Шереметьево.

– Наташа, – спускал её на землю Палыч, – это только учиться.

– Это только начало, – стояла Наташа, которая всегда всё знала наперёд.

ШЕРЕМЕТЬЕВО

Когда Палыч проходил обучение в учебном центре, он встретил старого знакомого. Игорёк повзрослел, по авиационному заматерел и очень обрадовался встрече. Начал активно звать Палыча перевестись работать в Шереметьево. Рассказал о разных авиационных «вкусняшках», которые имеют место при работе на международных воздушных линиях. Палычу была приятна и та искренняя радость, которую испытал земляк при встрече, и то, что в самой главной авиакомпании страны есть свой человек. Но рассматривать предложение приятеля отказался, поскольку не может подвести людей, которые его взяли на работу, когда ему было сложно.

После прохождения соответствующего обучения Палыч начал летать «за границу». В кавычках, потому что бывшие союзные республики, а ныне очень даже независимые государства, не очень и воспринимались как заграница. Особенности полётов, конечно, были, но к ним привыкаешь быстро, особенно когда выбора, куда летать, нет. Но со временем начались полёты и в самую настоящую заграницу, где и эшелонирование, то есть высоты полёта, не в метрах, а в футах. И расстояния в морских милях. И скорости в узлах. Где связь на английском языке. И правила полётов имеют существенные отличия. Очень интересный профессиональный опыт.

Но через некоторое время командир, с которым Палыч летал, предложил Палычу подумать о будущем. Командир объяснил ситуацию, в которой Палыч оказался в профессиональном плане. Специфика лётной работы в конторах типа той, где они трудились, состояла в следующем: карьерное продвижение имело особенности с учётом, которых перспектив стать командиром у Палыча нет. Вообще. Был бы он помоложе – мог бы со временем рассчитывать пойти в школу лётчиков-испытателей. А так единственный шанс стать командиром в сложившейся обстановке – это дождаться, когда его нынешний командир уйдёт на пенсию. И добавил, что никаких кривотолков по поводу ухода из конторы не будет. Здесь все всё прекрасно понимают, и освободившееся после ухода Палыча место будет занято в течение нескольких дней.

Слова коллеги заставили по-иному посмотреть на свою карьеру и, посоветовавшись с Наташей, позвонил своему человеку в Шереметьево.

Игорёк обрадовался звонку и пригласил встретиться. В лётном отряде самолётов «Ил-76» они дождались командира. Тот, выслушав дифирамбы в адрес Палыча, глянул мельком документы и буднично бросил:

– Оформляйтесь, я не против.

Когда вышли из кабинета, Игорёк едва не прыгал от радости.

– Всё, Палыч, ты в Шереметьево! Слово командира отряда – самое главное слово, когда вопрос стоит о лётных кадрах.

Друзья не знали, что кроме согласия командира отряда на стороне Палыча оказалось переформатирование всей кадровой политики в Московском регионе. Долгое время очень много вакансий в разных союзных предприятиях занимали выходцы из регионов. Это не те, кого называли лимитой, и кто вынужден был ютиться продолжительное время в общежитиях в боязни потерять московскую прописку. Имеются в виду высококвалифицированные работники, набиравшиеся по всему Союзу. Им сразу предоставлялась московская прописка и выделялись квоты на кооперативные квартиры в Москве или Подмосковье. И в какой-то момент городское руководство, вынужденное обеспечивать квартирами приезжих в то время, как общие очереди на предоставление жилья не сокращались, вдруг заявило:

«Можете брать на работу без прописки только тогда, когда докажете, что нет кандидатов с московской пропиской на это место».

И потянулись из разных уголков страны пилоты с московской пропиской устраиваться на работу в Шереметьево, Домодедово и Внуково. И в такой подходящий момент Палыч оказался на отборочной комиссии, где рассматривали кандидатов. А прописка у Палыча, как мы понимаем, уже была.

«Повезло», – подумает читатель.

«Ан нет, – ответим мы ему. – Если ты нашёл свою женщину, то везение – это нормальное для тебя состояние».

Но в какой-то момент Палыч, что удача от него отвернулась. На мандатной комиссии (так тогда называлась отборочная комиссия), когда рассматривали кандидатуру нашего героя для приёма в отряд самолётов «Ил-76», представитель отряда самолётов «Ту-134» вдруг возмутился. Почему это готового пилота самолёта «Ту-134» собираются переучивать, когда у них в отряде есть вакансии? И началась перебранка, и эта перебранка прямым ходом направлялась в сторону того, что Палыча могут вообще прокатить в результате внутриведомственных интриг.

И в нужный момент Палыч вдруг громко сказал:

– Коллеги, я так из-за ваших споров могу в девках остаться. В смысле вместо двух предложений получить от ворот поворот.

Все засмеялись, и председатель комиссии, который в склоке не участвовал, спросил:

– А ты-то сам куда хочешь?

– Я хочу летать, а на чём – решайте сами, – правильно ответил Палыч.

– В отряд «Ту-134», – подвёл итог спора председатель.

После комиссии Палыч и Игорёк сидели в стеклянном кафе, которое неофициально называли «У Лены», и Игорёк успокаивал Палыча:

– Да не расстраивайся ты. Конечно, командировок там почти нет, рейсы, короче, но это же Шереметьево. С маленькой «тушки» на любой тип переучиться можно, – запальчиво говорил он.

Палыч только улыбнулся:

– Послушали бы нас сейчас коллеги из Энска. Сидят и сокрушаются, что не «Ил-76», а «всего» «Ту-134». Что бы нам они сказали? Правильно. «Вы есть сильно много кушать. В смысле – зажрались».

Игорёк рассмеялся.

– Знаешь, я почему-то сейчас радуюсь больше, чем когда меня сюда взяли, – сказал он, и Палыч поверил.

НЕПРИЯТНОСТИ

Сия запутанная история началась с ничем не примечательного события. Экипаж грузового самолёта «Ил-76» после прилёта в родной аэропорт из очередного международного рейса ехал специальным автобусом с перрона грузового терминала в аэровокзал для прохождения таможенных и прочих, положенных после международного рейса, процедур.

Уже на пассажирском перроне водитель автобуса обратился к капитану:

– Проводники автобус ждут. Захватим?

Капитан неопределённо пожал плечами, и водитель, приняв это за согласие, сказал по рации, что с такой-то стоянки заберёт бригаду проводников, и остановился.

В автобус стали подниматься проводники и проводницы, наполнив его непривычными для пилотов грузового самолёта ароматами пассажирского салона. Игорь сидел у входа, поэтому счёл необходимым помочь девушкам поднять чемоданы, удивляясь, почему их коллеги-мужчины этого не делают.

По прибытии к специальному входу, предназначенному только для членов экипажей, который во всём мире обозначается чёрной буквой «С» на жёлтом фоне, так же выбрав самый крупный чемодан, помог занести его в пункт таможенного досмотра и поставил на ленту аппарата для досмотра багажа. Хозяйка чемодана почему-то нервничала и настойчиво просила не делать этого. Но наш герой принял это за деликатность и, коль уже назвался джентльменом, был джентльменом до конца.

Следом он поставил на ленту и свою сумку. Естественно, что за этими манипуляциями он не мог видеть, как один таможенник показывал глазами хозяйке чемодана, чтобы она забрала чемодан с ленты. Но в этот момент лента начала движение и чемодан, поставленный Игорем, скрылся в аппарате, который при помощи рентгеновских лучей показывал заинтересованным лицам, в данном случае инспекторам таможни, содержимое чемодана. Когда чемодан опять явился на свет, второй инспектор показал нашему герою на чемодан и сказал:

– Откройте, пожалуйста.

Джентльмен, решивший оказать услугу слабой женщине, посмотрел по сторонам, но хозяйки чемодана уже не было.

– Здесь проводница была, я ей просто помог, – объяснил ситуацию Игорь.

– Вы предъявили чемодан к досмотру, значит, это ваш чемодан, – спокойно, будто бы читая инструкцию, сказал инспектор. – Открывайте чемодан.

– Не буду я открывать чужой чемодан, – возмутился Игорь.

Подошёл второй инспектор, который переглядывался с хозяйкой чемодана, и, посмотрев на монитор, сказал:

– Всё с ним понятно. Давай его ко мне и понятых организуй.

Нашего, ничего не понимающего, героя отвели в помещение без окон, которое напоминало комнату допросов из наших фильмов про милицию или их фильмов про полицию.

Для Игоря всё было как в тумане. В присутствии ещё двух человек, как потом выяснилось – понятых, инспектор, который, судя по всему, был старшим по званию, открыл чемодан и сразу же достал два больших пакета с белыми таблетками. Тут же оформили протокол, где расписались все присутствующие. Закончив формальности, один инспектор и понятые покинули помещение.

После этого оставшийся инспектор дал Игорю ручку и положил перед ним протокол. Когда же тот отказался подписывать и ещё раз сказал, что это не его чемодан, инспектор, оставив вежливо-нейтральный тон, сказал:

– Слушай сюда, джентльмен хренов. Сейчас ты садишься и пишешь бумагу, что тебя попросил кто-то, придумай кто, купить лекарства (я скажу их название) и обещал за это заплатить. Ты согласился, потому что не знал, что это запрещено к ввозу. Скорее всего, отделаешься административкой, максимум условно. Получишь штраф, но останешься на свободе. В противном случае я отправляю таблетки на экспертизу и ты получаешь реальный срок. Времени на размышления нет, я и так рискую, помогая тебе.

– Меня выпрут с лётной работы, а я ничего не делал, – ответил горе-контрабандист.

– Ну что же, это твоё решение, – спокойно и официально сказал инспектор и вызвал конвой.

Пришли милиционеры из линейного отдела. Игорь одного даже знал в лицо. Вежливо спросили, есть ли оружие, и, получив отрицательный ответ, попросили пройти с ними.

– А наручники? – спросил Игорь.

Знакомый улыбнулся:

– Такие, как ты, не бегают.

Уже на выходе инспектор бросил:

– Последний шанс – и предложение теряет силу.

Игорь пошёл на выход.

Когда шли к машине, знакомый милиционер шёл рядом, как если бы это приятели после работы решили где-то отдохнуть, не привлекая внимания окружающих. Уже когда вышли из аэровокзала, он сказал:

– Вот, а вы милицию не любите.

Игорь улыбнулся и ответил:

– Так то же пока с таможней не познакомимся.

Милицейский газик ждал возле выхода. Игорь подошёл к задней двери, где было отделение с решёткой, но милиционер показал жестом, чтобы Игорь садился на заднее сиденье в салоне.

ДРУЗЬЯ

Когда Игорь ехал в машине в следственный изолятор, он вспоминал, как очень давно (казалось – в прошлой жизни), ещё в Энске, спрашивал Палыча, каково это – оказаться в тюрьме. Палыч тогда не удивился вопросу и ответил вполне буднично:

– Оставайся всегда собой. Если начнёшь из себя что-то изображать, то фальшь будет видна сразу. А люди, которые находятся в изоляции, к фальши относятся с подозрением как минимум.

В СИЗО Игоря после положенных процедур направили в камеру, где за длинным столом сидели несколько человек и ещё несколько расположились на нарах. Игорь осмотрелся, и когда глаза привыкли к освещению, представился и назвал статью.