Текст книги "Практика телефонного консультирования"

В своей книге «Забота. Женский подход к этическому и моральному воспитанию» Нел Ноддингс (Noddings, 1984) приводит следующее определение заботы как теплого и небезразличного отношения, данное в свое время Милтоном Маероффом: «Проявлять теплоту и заботу по отношению к другому человеку, в наиболее значимом cмысле этих слов, означает помогать ему расти и актуализировать себя». Сама Ноддингс продолжает: «Осознание реальности другого человека, как можно более полное чувствование того, что он испытывает, является совершенно необходимой частью заботы (caring) с точки зрения проявляющего ее человека» (Noddings, 1984).

Оба эти определения вполне подходят для описания взаимодействия собеседников Горячей Линии. Волонтер должен осознавать реальность другого, знать и понимать его проблему, сочувствовать, насколько это возможно, горю и озабоченности человека на другом конце Линии. Однако ему важно соблюдать осторожность и разборчивость в проявлении этой заботы. Ибо заботиться о другом – вовсе не означает подавлять человека или вмешиваться в избранный им образ жизни. С другой стороны, избегать непосредственного вмешательства в дела или неприятности собеседника не означает «аннулирования» абонента и его обращения, или отношения к нему, как к чему-то незначительному.

Само по себе «вхождение» в беседу, в реальность другого человека, является центральным моментом этих взаимоотношений. Волонтер осуществляет его с помощью эмпатического выслушивания, неосуждающего и деликатного расспроса и, при необходимости, предлагает обратиться за очным консультированием, если оно служит интересам абонента. По окончании собеседнику предлагают обратиться еще раз, понимая, что общение продолжит другой волонтер в свою смену. Это способствует беспристрастности в отношении поступающих обращений и предотвращает возникновение зависимости абонента от конкретного волонтера.

Действуя описанным образом, волонтер помогает абоненту улучшить его самоосознание, и, возможно, научиться новым способам разрешения личных проблем, что повысит интенсивность проживания его (ее) жизни, обогатит новым личностным ростом и обратит на путь самоактуализации, который является чрезвычайно важным для достижения зрелости.

В согласии с приведенными определениями Маероффа и Ноддингс, вполне справедливо утверждать, что волонтеры должны быть прежде всего заботливыми. Тогда они соответствуют требованиям вхождения в жизненную реальность другого, сочувствия (эмпатии) и оказания помощи человеку для продолжения личностного роста, ведущего к самоактуализации. Забота проявляется в каждой беседе и по отношению к каждому абоненту, независимо от содержания и особенностей процесса консультирования. Ранее она была охарактеризована как ситуационная, существующая лишь во время беседы. Но означает ли это, что волонтер начинает проявлять заботливое отношение, поднимая трубку, и прекращает его, когда беседа завершается? Или же в каждом волонтере присутствует более широкий спектр феноменов заботы?

Перед тем как рассмотреть этот важный вопрос, стоит обратиться к некоторым искажениям заботливого отношения, влияющим на взаимодействие между волонтером и абонентом. Под видом заботы они губят позитивные наработки, которые может принести каждый звонок.

В любом хорошем деле всегда остается возможность искажения добрых намерений. Забота, проявляемая при работе на Линии, представляет собой тонкое равновесие между поддержкой, оказываемой абоненту, и реальной возможностью того, что волонтер окажется чрезмерно вовлеченным в обстоятельства личной жизни собеседника. Роберт Вузноу в своей книге «Акты сострадания» (Wuthnow, 1991) отмечает: «Терапевтическая перспектива является наиболее правомерной в жизненном опыте заботящихся людей. Но она одновременно предполагает наличие вполне естественных допущений: во-первых, что существуют более и менее здоровые проявления заботы; во-вторых, что она связана с необходимостью непосредственной интенсивной работы эмоций и даже настоящей эмоциональной включенностью; и в-третьих, что эта работа влечет за собой определенный риск, и ее следует выполнять корректно, сохраняя свое здоровье и благополучие другого человека». <…>

Именно поэтому волонтеры тщательно обучаются и работают под пристальным наблюдением (супервизией), чтобы абоненты на деле чувствовали, что Линия и ее волонтеры проявляют к ним реальную заботу. В этой связи предпринимаются любые усилия, чтобы обеспечить проявления здоровых способов заботы и выявить потенциально опасные ситуации еще до того, как они возникнут. Забота, предоставляемая Линией, требует прежде всего интенсивной непосредственной эмоциональной работы и в качестве обязательного компонента включает эмоциональную вовлеченность, особенно в серьезных случаях кризисных обращений. Поскольку эти проявления связаны с естественным риском, то их использование должно быть адекватным, чтобы предотвратить развитие отклоняющихся тенденций у абонента или волонтера. Тем не менее, встречаются случаи, когда забота становится искаженной или даже извращенной, и тогда приходится прилагать немалые силы, чтобы возвратиться в русло искренней и заботливой терапевтической работы.

Искажения заботы возникают, если волонтер оказывается недостаточно обученным или работает без надлежащей супервизии. Они могут обусловливать целый ряд проблем в его деятельности, например синдром сгорания, причинение реального вреда абоненту или даже возникновение насущной опасности для благополучия обоих собеседников, ведущей к ситуации, угрожающей жизни. Хотя последние эксцессы и являются редкими, их следует уметь предотвращать. Прежде всего возникает вопрос – что следует именовать искажением заботы волонтера? Существуют ли вообще отклоняющиеся формы его поведения, которые вступают в противоречие с основными целями Линии и интересами абонента? С полным основанием можно заявить: да, они имеют место и проявляются следующим образом.

В соответствии с обычным пониманием слова, «эгоист» – это человек, сосредоточенный лишь на своей личности и ставящий свои запросы выше интересов остальных. В контексте работы Линии – это сотрудник, для которого собственные интересы оказываются выше потребностей абонента. Помня о возможности такого отношения, правила работы кризисных линий, например, в г. Джольет, штат Иллинойс, фиксируют, что именно потребности абонента всегда должны стоять впереди всех остальных обстоятельств. Кстати, поэтому в помещении Линии не разрешается устанавливать телевизор. А трубку телефона рекомендуется снимать не позже третьего сигнала зуммера. Нельзя откладывать начало беседы до завершения привлекательного места в телепередаче. Вообще, эти и другие отвлекающие ситуации в ходе дежурства побуждают волонтера к тому, чтобы как можно скорее успокоить страхи абонента, не вникая в сущность беседы, и быстрее завершить неизбежно становящийся поверхностным диалог. Кроме того, если волонтер чем-то отвлечен, то он вряд ли уловит невербальную сторону общения во время беседы, и тем самым подвергнет абонента серьезному риску остаться не услышанным. Подобное поведение является существенным нарушением контракта (договора) относительно проявления заботы, который заключает каждый волонтер, приступая к работе на Горячей Линии. Заключая контракт, он по своей воле отдает себя в распоряжение абонента, откладывая удовлетворение собственных запросов и потребностей, которые могут возникнуть в ходе дежурства. Таким образом, «не-присутствие» в беседе является первым из искажений заботливого отношения.

Второе искажение заботы состоит в использовании беседы с абонентом для реализации собственных заместительных потребностей. При этом волонтер деформирует цель беседы, направляя ее на себя, а не на собеседника. Он может осуществить это искажение, начав обсуждать свои личные проблемы, ожидая от абонента эмпатии и сочувствия к своим неприятностям. Опыт показывает, что житейские ситуации порой оказываются схожими, и, разумеется, возникает искушение поделиться возникшими проблемами. Естественно, что при этом подходе роли меняются, и абонент становится помощником, а волонтер – слушателем. Подобное поведение, несомненно, искажает цель консультативной беседы и превращает волонтера в объект теплоты и заботы со стороны абонента.

Третий вид искажения заботливого отношения заключается в поощрении продолжения беседы после того, как терапевтические цели достигнуты. Эта коллизия возможна в ходе обращений, связанных с темами интимного содержания, например если затронута сексуальная проблематика или при оскорбительных звонках. Последние лучше всего сразу прерывать. Однако следует помнить, что существуют абоненты, действительно нуждающиеся в помощи при нарушениях сексуальной сферы, и волонтер в состоянии помочь им. Но и в этом случае важно осознавать, что желание волонтера уточнить определенные детали или получить информацию, которую абонент не считает нужным сообщать, ставит последнего в затруднительное положение. Он становится уязвимым для заместительной реализации сексуальных потребностей волонтера. Подобное поведение является совершенно недопустимым и непростительным. Оно представляет собой искажение не только заботы, но и целей беседы, которая могла бы оказаться важной для абонента.

Горячая Линия руководствуется фундаментальным правилом (нарушение его есть четвертый вид искажения), которое гласит, что волонтерам ни при каких условиях не позволено встречаться с собеседниками или раскрывать свою анонимность. Оно введено для предотвращения недопустимых контактов с абонентами Линии. Если беседа по телефону не принесла пользы абоненту, и он решил договориться о ее продолжении в ходе личной встречи, то, идя на этот шаг, волонтер выступает в роли человека, занимающегося непозволительной или даже запрещенной деятельностью, например осуществляя что-то вроде психотерапевтической помощи без надлежащей профессиональной лицензии. Очное общение недопустимо и по другой причине. Осуществить его – значит, прежде всего, вступить во взаимоотношения, от которых преимущества получают обе стороны. Волонтер продолжает оказывать поддержку, но теперь уже лично, однако и абонент, со своей стороны, берет на себя ответственность в отношении помощи. Такая практика не оговорена договором, касающимся обращений на телефонную линию; кроме того, она не соответствует интересам абонента, который далеко не всегда может стать слушателем, поддерживающей фигурой и терапевтом. В данном случае заботливая поддержка, меняя направление, переадресовывается волонтеру, может быть в ущерб абоненту. Такое непозволительное вмешательство в жизнь абонента – достаточное основание для увольнения со службы, даже если оно произошло с волонтером однажды.

По самой своей сути большинство обращений на Линию требуют высокого уровня непосредственной душевной работы. Разумеется, при этом чрезмерной эмоциональной вовлеченности может и не быть, но риск ее возникновения всегда существует. Поэтому от сотрудников Линии требуется особенное внимание и прилежание в ходе обучения, чтобы избежать пятого искажения заботы и обеспечить способность волонтера сохранять заботливое отношение независимо от содержания и течения беседы. Проблемы, связанные с эмоциональной сферой волонтеров, становятся особенно важными в процессе отбора на работу. Любые проявления зависимости, незрелой идентичности или сверхценного отношения являются сигналами потенциальной опасности и, если их не удается преодолеть в ходе подготовки, то от приема подобного кандидата в качестве волонтера следует воздержаться.

Зависимость, демонстрируемая волонтером, препятствует совершению самостоятельных действий, которые являются необходимыми в случае работы с человеком, находящимся в кризисной ситуации. Волонтер должен быть способен к независимым суждениям и принятию решений вместо абонента, жизнь которого может висеть на волоске, и неотложные действия важно осуществить буквально за несколько мгновений. Зависимость в суждениях или поведении препятствует принятию неотложных мер и сводит до минимума заботу, в которой нуждается абонент. Еще во время обучения волонтер должен проявить независимость суждений и не бояться быть личностью. Как указывает Вузноу (Wuthnow, 1991), «люди, демонстрирующие максимальную индивидуальность, являются наиболее полезными в отношении оказания помощи другим» <…>. Развитое чувство собственного «Я» и независимость суждений при соответствующем качественном обучении, вероятнее всего, не позволит волонтеру во время беседы исказить заботу зависимостью от внешних обстоятельств.

Незрелость идентичности в чем-то схожа с зависимостью и представляет особую опасность при работе на Линии. Если волонтер не чувствует безопасности внутри себя, то различение своего «Я» и «Я» другого человека легко нарушается, и отклоняющееся поведение становится болезненным. В состоянии глубокой эмоциональной вовлеченности он вряд ли сможет отделить себя от абонента и примет неоправданно большую ответственность за изменения его поведения или установок. Возникающее смятение усиливает и без того малую отделенность от другого; в результате волонтер сам становится абонентом, требующим помощи Линии. Как пишет Эллен Стейнберг: «Прежде чем пытаться сделать что-либо для другого, следует обрести полную ответственность за собственную жизнь» (см.: Wuthnow, 1991. P. 104). Она также замечает, что «забота является метафорой, описывающей зрелость нашей идентичности» <…>. Таким образом, если у волонтера она является незрелой, то с его стороны всегда велика вероятность искажения заботливого отношения.

Сверхценное отношение всегда представляет собой попытку приподняться над другими людьми. Такой волонтер выходит за пределы объективности и беспристрастности и старается управлять жизнью абонента, невзирая на цель его обращения. Подобная мотивация оказывается подозрительной в смысле удовлетворения потребности волонтера, стремящегося к власти, а не абонента, ищущего помощи. Поэтому консультанту важно определиться, существует ли у него потребность контролировать чью-то жизнь, несмотря на ясно выраженное желание другого вести себя вполне определенным образом. Станет ли волонтер навязывать решение проблем, не уважая потребности и ресурсы абонента? Нуждается ли он в таком виде помощи, как исполнение чужой воли? Подобное отношение может стать заменой более глубоких душевных связей, которых необходимы для поддержки других людей. Оно служит компенсацией, если чувства профессионального долга оказывается недостаточно для поддержания заботливого отношения (Wuthnow, 1991). Попытки навязать исполнение своей воли и реализовать потребность в возмещении могут легко исказить заботу, внимание и расположение, необходимые для абонента.

Последние упомянутые отклонения в форме поведения – зависимость, незрелая идентичность и переоценка собственной личности – представляют собой искажения заботливого отношения. Лиц, их демонстрирующих и после завершения обучения, не следует принимать волонтерами на работу на Линию. Кроме эгоизма, заместительной реализации потребностей, инверсии терапевтической цели беседы, непозволительного вмешательства в жизнь абонента, недостаточной независимости идентичности и принятия решений, а также переоценки собственной личности существуют искажения заботы, представляющие собой суммацию или печальный итог этих нарушений. Речь пойдет о синдроме сгорания.

Синдром сгорания является шестым по счету проявлением искажения заботы. Если волонтер не придерживается принятых и обоснованных методов работы, то он перестает помогать абонентам в качестве эмоционально и психически сохранной личности. Например, проявляя неадекватное отношение к консультированию, он отказывает в необходимой помощи абоненту и одновременно отвергает для себя возможность личностного роста. В конечном итоге синдром сгорания инвертирует заботу, искажая содержание и (или) процесс консультирования. Можно полагать, что он представляет собой кульминацию других искажений заботы.

Если возникает синдром сгорания, то волонтер обычно оставляет работу на Линии. И это, несомненно, лучше, чем оставаться, надеясь на возрождение мотивации, и продолжать работу, не испытывая к ней никакого интереса. К синдрому сгорания могут вести уже описанные искажения. Но существуют и другие важные причины его возникновения. Они могут влиять на волонтера как человека независимо от его (ее) взаимодействия с абонентом.

Одна из этих причин – чрезмерная преданность и обязательность в работе. Чаще всего она наблюдается у новых волонтеров, которые еще не сумели правильно оценить имеющиеся в их распоряжении резервы времени и стремятся сделать, по их мнению, все возможное, чтобы помочь другим людям. Однако здесь появляются очень важные вопросы. Что заставляет их неадекватно оценивать время, выделяемое для работы? Если волонтер желает отработать две или даже три смены в неделю, то как не позволить ему этого? Разве подобный порыв не будет полезным для Линии и абонентов? Нет, далеко не всегда. Во-первых, начинающие волонтеры часто недооценивают энергию, необходимую для постоянного «присутствия» в диалоге с другим человеком, особенно в ходе бесед, требующих чрезмерного эмоционального напряжения и немалых душевных сил. Они нередко полагают, что с этой работой можно легко справиться, и не учитывают своих обыденных обязанностей, занятий и времени, необходимого для досуга. А между тем в каждую беседу с абонентом приходится вносить свое особое отношение, и она не является «просто разговором».

Другой вид игнорирования реальности в случае чрезмерной преданности работе связан с «синдромом сверхчеловека», заставляющим волонтера полагать, что именно его (ее) точка зрения является уникальной, одна она отвечает здравому смыслу, и с ней нельзя не согласиться. Если же абоненты по какой-либо причине начинают ее оспаривать, то подобный афронт для этих волонтеров оказывается неожиданным и, по меньшей мере, вызывает недоумение. Вместе с тем, прорабатывание проблем с упрямыми и придирчивыми абонентами, равно как и с самыми миролюбивыми и склонными к сотрудничеству собеседниками, требует времени. Утопические цели, поставленные волонтером, очень важно привести в соответствие с образом жизни и наличными ресурсами абонента. Если волонтер оказывается нетерпеливым и испытывает недовольство тем, как протекает совместный процесс разрешения проблем, то его часто постигает разочарование, и он полагает, что потерпел неудачу, несмотря на то, что со своей стороны приложил все усилия.

Это чувство неудачи или поражения может возникать и в случае, если волонтер неправильно понимает характер работы, за которую он взялся. Люди доброй воли часто желают посвятить свое время и талант какой-нибудь деятельности, которую считают полезной для общества. Кто-то выбирает для себя политическую деятельность, некоторые – работу в социальных службах, а часть предпочитает участвовать в кратковременных волонтерских акциях, требующих ограниченных затрат энергии и времени.

Общественная работа в форме политической деятельности широко распространена в любом обществе и обычно неплохо освещается средствами массовой информации. Из-за широкой известности политических кампаний, в которых часто принимают участие множество волонтеров, существует тенденция переносить концепции и отношения этой области общественной активности на социальные службы, где к каждому человеку относятся как к отдельной личности. К общественно-политическим акциям и общению с живым человеком следует подходить с разными мерками. И если волонтер неадекватно понимает это обстоятельство, то сущность его (ее) добровольной работы может исказиться, либо она продлится недолго, ибо волонтер рискует почувствовать, что обречен на неудачу и, возможно, в дальнейшем вообще не станет браться за какую-либо добровольную работу.

Описывая свое отношение к общественной деятельности, обычно осуществляемой волонтерами, американский психолог Хиршмэн пишет: «Согласно нашему видению, некоторая общественная деятельность предпринимается человеком в качестве альтернативы разочарованиям, узости и эгоизму поисков, основанных лишь на личном счастье. Деятельность во имя общественных интересов считается наполненной идеалистическими устремлениями, преданностью делу и даже самопожертвованием ради общего блага. И человек нередко удивляется, обнаружив, что политическая деятельность часто сопряжена с действиями совершенно иного рода: обзаведением довольно сомнительными связями, сокрытием своих истинных целей, предательством вчерашних друзей – и все это, конечно, лишь во имя “высших целей”» (Hirschman, 1982) <…>.

В своего рода «частном секторе» общественной активности, то есть в сфере общения с конкретными людьми, «целью», естественно, является качественное служение всем тем, кому Горячая Линия обязалась предоставлять услуги. Разумеется, эта деятельность часто действительно предполагает идеалистическую направленность и преданность делу помощи ближнему. И, конечно, в ней не избежать элементов самопожертвования. Однако волонтер, находясь на своем рабочем месте, должен всегда помнить о том, что работа Горячей Линии не имеет ничего общего с политической деятельностью, хотя и является работой для общего блага. Вне зависимости от того, кто состоит спонсором Горячей Линии, эта служба, во-первых, ориентирована на помощь конкретному человеку, и поэтому не может служить политическим целям, даже тем, которые может ставить перед собой ее администрация. Во-вторых, Линия открыта любым возможностям в отношении связей со всеми учреждениями и лицами, желающими сотрудничать; никто не отрешен от возможности контакта, поскольку эта служба не является элитарной.

В-третьих, истинные цели Горячей линии не скрыты от посторонних, напротив, все ее намерения и задачи обычно четко документированы и открыты всеобщему обозрению. Естественно, личные цели и потребности каждого волонтера не находятся на поверхности, но и их можно обнаружить путем собеседования в ходе супервизии. Важно, чтобы они совпадали с целями Линии – только в этом случае его помощь окажется эффективной.

В-четвертых, участвуя в деятельности Горячей Линии, ни в коем случае не следует изменять своим друзьям ради каких бы то ни было «высших целей», как замечает Хиршмэн. Это правило относится к Линии как организации, к ее профессиональным сотрудникам и волонтерам. Вчерашние друзья остаются друзьями и завтра, точнее – друзьями навсегда. Это имеет отношение ко всем агентствам, спонсорам, абонентам и волонтерам. Если у последних появляется стремление в большей мере блюсти интересы учреждения, нежели оказывать помощь абонентам, то их работа в Горячей Линии обычно оказывается непродолжительной. Из-за таких предубеждений или форм поведения они вскоре уходят с работы, что нарушает гладкое и компетентно организованное оказание услуг абонентам.

Однако может происходить и нечто совсем противоположное. «Если сознание самоотверженного служения общественному благу сочетается с ощущением личной свободы и возможностью перешагнуть традиционные рамки поведения, считающегося моральным, то появляется опьяняющее чувство возбуждения, весьма близкое к ощущению власти. Совершенно неожиданное сочетание в этом переживании удовольствия и страха является, вероятно, одной из наиболее важных причин чрезмерной отдачи работе, о которой шла речь выше» (Hirschman, 1982). Подобной преданности следует избегать любой ценой. Работа волонтера кризисной линии, даже при обращениях по поводу самоубийства, не должна быть «хождением во власть». Его поведение, независимо от содержания консультативной беседы, должно соответствовать высоким этическим стандартам. Если служение общему благу посредством работы на Линии представляет собой лишь рискованно приятное переживание, то оно скоро пройдет. У волонтера возникнет синдром сгорания, и он покинет службу. Разумеется, предпочтительнее освоить реалистичный подход в служении общему благу и приложить все усилия, чтобы достичь в этом наилучших результатов, то есть стать оптимально психически здоровым волонтером.