Текст книги "Пифагореец"

Еще один крайне важный аспект: в твое время несомненным лидером влияния на массовое сознание всего человечества являются Соединенные Штаты Америки – со своими фабриками фильмов и компьютерных игр, с самыми распространенными социальными сетями и другими методами массового воздействия на сознание людей.

Хочу тебе рассказать, что сразу после Второй мировой войны, на фоне новой разворачивающейся холодной войны, США решили значительно укрепить свои специальные службы. И вот после одного из проведенных исследований, заключение их обновленных спецслужб было таким, что американский народ слишком миролюбив и не готов к потенциальной войне. Психологический порог у среднего американского солдата слишком высокий, чтобы нажать на курок и кого-то убить. Правильность этого вывода наглядно показала война США во Вьетнаме, где огромное количество солдат страдали поствоенными депрессиями, как результат того, что они там совершали. И вот отчасти из-за подобных выводов в Америке были запущены военные психологические исследовательские программы по массовому воздействию на сознание людей. Как пример можно привести специальные программы «МК Ультра» и «Синяя Птица».

Для понижения психологического порога способности «нажать на спусковой курок» были разработаны специальные фильмы и компьютерные игры, которые популяризировали убийства, и где качество главного героя определялось способностью эффективно убивать. А все люди хотят подражать главным героям, не так ли? И вот эти информационные продукты изначально использовались для психологической обработки военных. Затем оказалось, что такие фильмы, а затем и игры, вырабатывают у зрителей много адреналина и имеют значительный коммерческий успех, и они вышли в массовый прокат. Результат – психологический порог убийств себе подобных начал массово опускаться по всему миру. Это нельзя назвать ничем иным, как катастрофой.

В том состоянии, в котором оказалась наша цивилизация в твоем времени, – ее дальнейшее развитие теряет смысл. И сейчас уже даже не важно, кто быстрее нас уничтожит – Высшие Силы или сами люди. Но если ты сейчас здесь, то у нас есть шанс побороться за продолжение нашего существования. Я не знаю, сколько у нас осталось времени, Тео. Но судя по тому, что тебя отправили ко мне сейчас, времени в запасе немного, но должно быть достаточно. Всегда нужно помнить: «Природа никогда не спешит, но у нее все всегда вовремя».

Тео слушал, широко открыв глаза. Его рот оставался приоткрытым, как будто он или забыл его открыть, или от удивления он больше полностью не закрывался. Пифагор понял, что Тео не способен сейчас ничего ни говорить, ни спрашивать. И он продолжил:

– Ученые считали, что самая большая опасность для человечества, которая может угрожать его массовой гибели или уничтожению, исходит извне – она могла исходить от истощения природных ресурсов, от удара метеорита, от какой-то неожиданной эпидемии или болезни, или от какой-то другой внешней угрозы. Люди пытались предвидеть, что им может серьезно угрожать, и искали способы и меры защиты от таких возможных угроз. Но оказалось, что самым большим врагом человеческой цивилизации является сам человек.

Мой дорогой друг, Лао-Цзы, говорил: «Враги человека не демоны, а такие же люди, как он сам». Понимаешь, дорогой мой Теодор, с начала времен выяснилось, что человек может уничтожать себе подобных намного эффективней, чем дикие звери, болезни и природные катаклизмы. И он постоянно совершенствует свои навыки. Но человек в твоем времени начал делать нечто более чудовищное. То, чего никогда ранее в истории не было, – люди стали массово уничтожать себе подобных не только снаружи (физически), но и внутри (душевно), максимально блокируя любые возможности для душевного и духовного восстановления. На протяжении веков, чтобы держать людей и всю цивилизацию в рамках, были созданы законы нравственности и морали. Все эти банальные для тебя понятия – на самом деле, чрезвычайно важный социальный договор между всеми людьми для их благополучного сосуществования: «Я уважаю тебя и не нарушаю твои интересы, а ты уважаешь меня и не нарушаешь мои интересы». Взаимное соблюдение этого договора обеспечивало выживание и относительно спокойное развитие нашей цивилизации, хоть и не без проблем. Основными источниками правил этого социального договора – морали, этики и нравственности – всегда выступали религиозные учения. Их главной частью являлись правила, как человеку надлежит жить.

Но всегда есть люди, которые не верят ни в какие верования. Тогда, получается, что их эти законы нравственности не касаются? И вот отчасти из-за этого, а также из-за того, что в религиозных учениях описано только как нужно поступать, но не написано, что делать здесь и сейчас, если эти правила кем-то нарушаются, не без моей помощи был создан свод законов, который описывал обратную сторону – чего делать нельзя и какие наказания в нашем человеческом мире последуют в случае нарушения того, чего делать нельзя – и верующим, и неверующим. Законы эти уже не «небесные», а земные, и, соответственно, наказания за их нарушение предусматривались также земные. Религиозные предписания и земное законодательство являлись двумя основными столпами, на которых держалась и развивалась наша цивилизация.

Да, не всегда и не все шло гладко. Но, по большому счету, это работало, и человечество существовало и развивалось. А основным маяком и эталоном, что хорошо, а что плохо, всегда выступали нравственные законы религиозных верований, а не уголовный кодекс.

В твою эпоху, Теодор, произошло фундаментальное разрушение этой основы. В твое время, всеми силами разрушаются любые общечеловеческие ценности, а все, что касается нравственности, этики и морали, считается ретроградством. Людям массово навязываются разнообразные мерзости, которые у вас называются «прогрессом» и «образованностью». Новая парадигма современной жизни: «Все, что не запрещено законом – разрешено», – и никакие общепринятые этические и моральные ориентиры больше не действуют. На самом же деле, все это имеет лишь одно последствие – уничтожение нашей цивилизации. Как я тебе уже сказал, сейчас, в твоем времени создалась среда, в которой дальнейший прогресс человеческой души в тех условиях больше невозможен. Такая цивилизация, с точки зрения Высшего Разума, больше не имеет смысла. Это как если бы учебный кабинет был заполнен удушающим газом – дальнейшее обучение в этом классе лишено всякого смысла. Что произойдет затем? Этот класс в ближайшее время будет разрушен. И снова скажу: сейчас уже не важно, кто это сделает раньше – Высший Разум или сами люди.

Тео, казалось, переварил первый шок и был снова способен к осознанной беседе.

– Учитель, если вы хоть немного знаете атмосферу жизни моего времени, то должны знать, что в наше время спасать мир можно только в обтягивающих трико с трусами поверх них. И обязательно маска на половину лица. Потому что без маски все люди увидели бы на этом лице уродство крайнего тщеславия, самолюбия и высокомерия «героя» по отношению к обычным людям. Я не готов надеть трусы поверх трико и надеюсь, что я еще не такой самовлюбленный, чтобы скрывать это под маской, так что никак не могу спасать наш мир!

– Я смотрю, ты начинаешь понимать суть вопроса, – одобрительно ответил Пифагор, уловив смысл сарказма Тео.

– В наших модных фильмах, – продолжал Тео, – люди пытаются спасти человечество тем, что убивают негодяев, кто сделает критически опасные вещи в будущем. Вы, видимо, от меня ожидаете чего-то подобного? Отыскать тех главных мерзких злодеев и убить? Но для этого я, абсолютно точно, не самый подходящий человек! Для этого нужен кто-то со специальной подготовкой и опытом! Ну какой из меня суперубийца?

– У меня для тебя важная новость, – серьезным тоном ответил ему Учитель. – Убийствами людей не спасают, а уничтожают. Это очевидно. В этом как раз и проблема вашего времени. Вам из каждого угла льют в голову самые разные картины и иллюзии убийств – в фильмах, компьютерных играх и так далее. Идея убить всех плохих во имя всех хороших уже не раз доказывала, что истина – именно в обратном. Одним из последних больших апологетов этой идеи в твоем времени, который особенно отличился, – был молодой австрийский художник по имени Адольф, а по фамилии Гитлер. Мы все знаем, что из этого вышло. Убийствами – убивают. А чтобы их спасти, нужно сделать ровно обратное: убедить людей в том, что для того, чтобы всем вам выжить, вам нужно перестать убивать. Всем следует снова договориться и снова вернуть обратно и строго соблюдать тот изначальный социальный договор: «Я уважаю тебя и твои интересы, а ты уважаешь меня и мои интересы». Многим часто кажется, что они сильнее кого-то другого и могут безнаказанно ущемить интересы этого другого в свою пользу, без ущерба для себя. А кому-то другому покажется, что он сильнее первого, и так далее – это прямая дорога к хаосу и аду.

Как известно, зло пожирает само себя. А только соблюдение и уважение этого взаимного социального договора – то, что называется нравственностью, – это единственный путь к вашему выживанию. Звучит старо, банально и наивно, но это так. Да, Тео, ты не можешь восстать против системы, да это и не нужно. В процессе нашего общения у тебя еще будет возможность убедиться, что слом любой системы власти несет только большее ухудшение ситуации. Систему нельзя ломать. Ее нужно исправлять.

– Что же я тогда должен натворить, чтобы помочь исправить эту надвигающуюся глобальную катастрофу? Я даже не могу себе представить! Ходить с табличкой: «Люди, покайтесь, пока не поздно! Грядет конец света»? – так у нас в Афинах подобных сумасшедших в центре города и так предостаточно. Выступить на центральной площади с проповедью? Так мои лучшие слушатели точно будут санитары из ближайшей больницы для душевнобольных. Я не представляю, что можно сделать. И даже в каком направлении? В моем времени те, кто нами управляет, живут в своем виртуальном пространстве. Для них обычные люди – это муравьи. Если к вам в лесу подойдет муравей и постарается вас в чем-то убедить, то результат будет однозначный – его или раздавят, или не заметят. В самом лучшем случае – просто пожалеют и пнут ногой с дороги.

– Да, мой дорогой Тео, ты совершенно прав в своих рассуждениях. Но я бы тебе посоветовал больше слушать, чем говорить. Недаром говорят, что человек два года учится говорить, а потом всю жизнь учится молчать.

В одном замечательном фантастическом произведении Айзека Азимова «Конец Вечности» жили, так называемые, Вычислители. Они жили вне времени и одинаково могли смотреть на любой период времени, и занимались они тем, что хотели сделать жизнь человечества лучше (с их точки зрения, разумеется). И для этого они вычисляли, в каком времени нужно произвести минимальное необходимое воздействие, чтобы изменить историю человечества в нужном им направлении. Так вот, это не совсем фантастика. Конечно, менять что-то в прошлом для изменения настоящего – совершенно глупо. Можно создать новую временную ветку реальности, но эта существующая ветка реальности, в которой мы все сейчас живем, ведь тоже никуда не денется, поэтому можно рассчитывать и вносить подобные минимально необходимые воздействия в нужном месте и нужное время, но только для того, чтобы в настоящем изменить какую-то цепь событий в желаемом направлении. Есть основные точки истории, которые никто изменить не в силах. Самое сильное в мире – это неизбежность. «Будет только то, что будет, ибо по-другому не будет никак». Но можно что-то менять к лучшему во второстепенных событиях, между главными историческими точками.

– А почему высшие силы не сделают это сами и зачем им нужны мы?

– Не забывай, Тео, «у Бога нет других рук, кроме наших». А кроме того, в любых решениях и действиях Высших Сил всегда проявляется столько мудрости, и она настолько многослойна, что другие скрытые смыслы происходящих сейчас событий мы будем еще долго открывать, слой за слоем.

– И как же я смогу получать точные задачи и указания? Вы мне дадите какие-то средства связи, адреса, явки, пароли? Мне нужно стать каким-то подобием разведчика-диверсанта?

– Дорогой Теодор, это скорее «антиразведчик». «Разведка» – это работа на территории противника, сбор информации о противнике и передача ее в центр, а также проведение различных мероприятий для нанесения ущерба врагу. Твоя задача будет прямо противоположной – работа на своей территории, на благо этой самой территории и тех, кто на ней проживает. Все «средства связи» у тебя уже имеются. Человеческий организм обладает таким множеством скрытых и полезных функций, о которых ты даже не догадываешься. У нас такой же девиз, какой А. Дюма дал своим мушкетерам: «Один за всех и все за одного». Так что, не переживай.

Но есть и еще один интересный аспект твоей задачи. В твоем времени на Земле проживает почти 8 миллиардов человек. В одних Афинах почти 670 тысяч! Но при всем при этом, большинство людей ощущают себя одинокими, как в пустыне, в которой очень трудно найти того, кому можно доверять. Тяжело отыскать настоящего друга, отыскать что-то настоящее, а не позолоченное. Мы уже говорили о том, как человечество массово загоняется в цифровые клетки, где всех максимально изолируют друг от друга, уничтожая взаимное доверие и уважение друг к другу.

Я создал базу для европейской цивилизации тем, что создал первую настоящую элиту. В первую очередь – честных и бескорыстных людей, которых интересовало только общее дело – благо для людей, а уже во-вторую очередь – образованных и умных. Как ты помнишь, «с другом-дураком и враги не нужны». Тебе нужно будет сделать то же самое – создать новую элиту. Находить умных людей, склонных к честности и нравственности, объяснять им правду и объединяться в такие оазисы общения, которые станут центрами притяжения для других, таких же людей, которые в жизни хотят быть на стороне Добра и ставят его выше личного комфорта. Все ценят тех, кому всегда можно доверять и на кого всегда можно положиться. Сегодня это самое ценное, ценнее золота. Вам нужно создавать «Общество достойных друзей» среди по-настоящему достойных. И эти достойные станут лучшими, новой элитой. А лучшие – это те, которые накопили главное богатство не снаружи, а внутри. Я создал школу, которая дала миру то, что впервые назвали аристократией – правлением лучших. Тебе нужно сделать почти то же самое – создать новое общество лучших, «оазисы общения». Поверь мне – у такого настоящего движения перспектив намного больше, чем тебе может показаться на первый взгляд. Если ты сможешь, то все у нас получится.

Ты, конечно, можешь сказать, что даже если соберешь небольшую или даже большую группу людей, – она все равно ничего не изменит. Но я тебе на это отвечу тремя доводами:

1. Сколько свечей можно зажечь от одной свечи? Правильно – бесконечное множество.

2. Все мировые и самые массовые верования, философские учения, которые изменили жизнь всего человечества, всегда начинались с одного человека и его узкого сообщества друзей-единомышленников – его «Оазиса». Так что вперед, мой друг. Жить или не жить твоим потомкам, сейчас отчасти зависит и от тебя.

3. Не забывай о главной цели твоей миссии и о том, в чьей команде ты «играешь» и кто «играет» на твоей стороне. Это нельзя недооценивать.

Вот такая непростая история, дорогой Теодор Паппас. Я тебе одновременно и завидую, и не завидую. Тебе нужно постараться передать людям те знания, которые ты от меня получишь. С них все началось. Возможно, с этого и сейчас нужно начать все возрождать и восстанавливать снова.

Те, кто остался верен своим традициям и своим верованиям – не важно, к какой вере он принадлежит, – должны оставаться до конца верны тому, во что и в кого они верят, несмотря на «прогрессивные мнения», новые веяния и даже новые законы. Они должны соблюдать и сохранять свои традиции. И не должны позволять мерзостям войти в свою жизнь. Их вера, убеждения и традиции станут им в этом надежной защитой.

Те же, кто не принимает никакие верования, а верит только в науку и прогресс, должны услышать от тебя новое слово, но на их рациональном языке науки, о том, что мир устроен не совсем так, как они себе представляли. О том, что прежде чем стать частью этого большого мира, нужно «войти с ним в резонанс» – а значит, стать Добрее и спокойнее.

«Чтобы Боги разговаривали с нами лицом к лицу, для начала у нас самих должно быть лицо».

Ты должен им это открыть и рассказать на их современном рациональном языке, чтобы они тебя услышали и поняли. Если Высший Разум выбрал тебя, Теодор, значит, ты чем-то подходишь больше, чем другие. И у тебя есть реальный шанс что-то изменить к лучшему. В этой битве со Всемирным Злом, которое породила сама европейская цивилизация, ты – следующий ход Светлых Высших Сил, и они на тебя очень рассчитывают.

– И все же странно, почему Высшие Силы не сделают это сами, а зависят от какого-то непутевого программиста?

– Высшие силы, мой друг, ждут, что из нас с тобой получится. Вернее, что у нас с тобой получится. Устраивает тебя такой ответ? – улыбаясь, спросил Учитель. Тео лишь улыбнулся, поднял брови в ответ и развел ладони. Он понимал, что это не тот вопрос, который требует ответа.

– Помнишь, что я тебе недавно говорил? У Бога нет других рук, кроме наших. Так что вперед, мой друг. Времени у нас мало, а дел много.

В пещере стояла гробовая тишина. Казалось, что не было слышно даже ветра и птиц. «Сколько же нужно выпить, чтобы это переварить и осознать, а главное – как во все это поверить?» – думал Тео наполовину в шутку, а наполовину всерьез.

Новоиспеченный ученик в полном замешательстве пошел вслед за своим новым Учителем к «окну» пещеры, чтобы снова созерцать восход солнца. Тео обратил внимание, что само ожидание восхода настолько притягивает внимание и волнует, что это начисто удаляет смятение мыслей и создает замечательный и позитивный настрой для нового дня.

«Рассвет. До чего это банально и просто, и в то же время насколько это действенно! Как там говорила Алиса? Какой странный сегодня день! А ведь еще вчера все шло, как обычно», – подумал Тео. Солнечный диск, тем не менее, уже показался над дальними холмами и начал привычное движение от одного края горизонта к другому.

Спустя четверть часа Пифагор и Тео, согласно строгому распорядку дня, пошли к морю и искупались. Под грузом услышанного Тео даже не чувствовал ни бодрой прохлады утреннего моря, ни покалываний в коже от холодной воды, – огромный и жужжащий ворох мыслей сейчас полностью поглотил его и, не останавливаясь, громко шумел у него в голове. Наконец, они вернулись обратно в свое жилище, и сейчас наступало время для одного из самых приятных ежедневных занятий – завтрака. Как говорится: «Дела – делами, а еда по расписанию».

Глава 11. О рыбаках и рыбках

Из этого мы делаем такой вывод: не слово ценится, а дело. Хорошенько запомни!

Льюис Кэрролл

Тео уже привык к одному и тому же простому и неприхотливому завтраку по утрам – сквашенное молоко с медом и свежая лепешка. Пифагор не покупал сразу много лепешек, чтобы они не черствели и не портились, поэтому запасы приходилось пополнять каждые пару дней. Когда завтрак был окончен, Тео самостоятельно принял ответственное и неожиданное для себя решение – вымыть посуду. Аккуратно взял амфору, которую использовали для мытья посуды, кусочек ткани и вымыл тарелки и приборы. Он решил, что лучший способ остановить внутреннюю панику и вернуться к нормальному и, насколько это возможно, спокойному критическому мышлению – чем-нибудь себя отвлечь. Отпустить все мысли и проблемы, на время забыть обо всем и заняться чем-нибудь совершенно другим и абсолютно нейтральным. Мытье посуды для этого отлично подошло. «Надо будет взять себе этот метод на вооружение на будущее – как только начинается стресс или паника, срочно начать мыть кому-нибудь посуду. Ну, на крайний вариант – себе. Отличное средство! И почему я раньше этого не замечал? Наверное, потому, что никогда раньше не мыл посуду?» – подумал Тео и еле заметно улыбнулся самоиронии. Затем он повернулся к Пифагору и спросил:

– Вот у меня есть жизненный вопрос: я могу понять, как вымыть тарелку водой, скажем, от остатков овощей или сквашенного сыра. Но как вы тут моете посуду, скажем, от меда? Дома он и с моющими средствами отмывается с трудом, а у вас тут даже никаких средств и нет!

– Не поверишь, лучшее моющее средство – песок. Песок скатывается в окатыши и с жиром, и с медом, а потом вымывается водой.

– Грязью мыть грязь… Подобное борется с подобным… – задумчиво и глубокомысленно вслух размышлял Тео. – Любопытно!

Но, тем не менее, средство на удивление сработало, и чистая посуда уже сохла на чистой ткани под ярким весенним солнцем.

После завтрака Тео обнаружил, что запасы овощей и сыра были на исходе, и лепешки, по-видимому, тоже сегодня закончатся.

– Учитель, нам нужно пополнить запасы еды. Может быть, мне стоит сходить в ближайшую деревню и купить необходимые продукты? И если вы мне откроете тот волшебный проход, который, по-вашему, не волшебный, я мог бы с удовольствием и с пользой им воспользоваться!

– Спасибо за предложение, Тео. Мне нужно пойти по делам в Кампос, и там я собирался купить необходимые продукты. Было бы неплохо взять свежих овощей, фруктов и еще оливкового масла и сыра, и, наверное, свежих лепешек. Если хочешь, пойдем со мной. Тебе будет полезно познакомиться с местными жителями, с манерой их общения, бытом и тому подобным. Да и к тому же поможешь мне принести домой продукты. Пространственный проход я использую только в случае крайней необходимости – уж очень он способствует развитию лени и интенсивному расходу энергии.

С легким разочарованием Тео согласился, и путники вышли в путь. При хорошем темпе ходьбы дорога должна была составить не более часа в одну сторону.

– Учитель, у меня есть к вам вопрос, – ступая быстрым шагом, сказал Тео.

– Слушаю тебя, о неутомимый генератор вопросов, – с улыбкой ответил Учитель.

– Вы, наверное, заметили, что я иногда стараюсь шутить. Скажите мне, если считаете, что это плохо или недостойно. Хотя ведь и вы тоже иногда шутите и говорите с юмором.

– Во-первых, мой стеснительный друг, с шутками и юмором нужно обходиться так же, как с солью: главное – соблюдать умеренность. А во-вторых, один замечательный драматург твоего времени как-то написал, что «умное лицо – это еще не признак ума. Все глупости и преступления на Земле делаются именно с этим выражением лица». Поэтому не стесняйся улыбаться и шутить, но обязательно соблюдая меру и уместность. А в-третьих, тот же писатель и в том же произведении сказал, что «тем, кто шутит, юмор жизнь продлевает, а тем, кто острит, – укорачивает». Выводы делай сам, – с улыбкой ответил Пифагор.

Двое путников шли вдоль безлюдного берега моря и уже зашли в Кампос. Время близилось к обеду, и Тео уже предвкушал, что они сейчас зайдут в таверну и закажут чего-нибудь вкусненького.

«Учитель говорил, что удовольствие всегда опасно, и всегда к любым удовольствиям стоит относиться с осторожностью. А в чем опасность вкусно поесть, но не переедать? Никакой! Так зачем же к этому относиться с осторожностью или вообще отвергать? К вкусной еде нужно относиться с уважением! С большим уважением! Как говорила одна мудрая женщина – если есть меньше, то лицо становится, конечно, тоже меньше, но значительно грустнее». Тео развлекали его мысли, постоянно пробегающие мимо, ненадолго останавливающиеся в его голове и убегающие дальше, по своим делам.

Они дошли до моря и шли вдоль песчаной кромки берега, уже заходя в Кампос. С моря, одна за другой, приходили рыбацкие лодки, и рыбаки вытаскивали их на берег. Те, что причалили раньше других, уже готовились разбирать сети и сортировать весь сегодняшний улов.

Пифагор вдруг резко повернул в их сторону. Он подошел к самой большой лодке, тощенький парус которой одиноко и тоскливо висел на одной деревянной мачте. Лодка называлась «Илиос», и было видно, что на ней вот-вот начнут разбирать сети. Рядом стояла еще одна лодка, поменьше, и ее труженики также были готовы разбирать свои сети. «Илиос» был метров десять в длину, сделан из ровных деревянных досок, его узкий корпус имел заостренные переднюю и заднюю части. Внутри судна виднелось что-то наподобие небольшого трюма или отделения для рыболовных снастей. Кроме паруса, на «Илиосе» были также и весла, что сильно облегчало управлением им.

Пифагор подошел к рыбакам, вежливо и учтиво поздоровался и затем поинтересовался, много ли они сегодня поймали? Рыбаки с большим почтением приветствовали Пифагора. Один из них, коренастый и добродушный, невысокого роста, с головным убором, напоминающим чем-то косынку, из-под которой выглядывали выцветшие густые рыжие кудри, и с пересохшими потрескавшимися губами, вышел вперед. Вероятно, он был капитаном этой мини-команды из четырех человек.

– О Божественный Пифагор, мы еще не разворачивали сети, и пока нельзя сказать, даже приблизительно, сколько там улова. По весу рыбы кажется много, но сколько и какой именно, нам пока неизвестно.

– Как зовут тебя, о любезнейший? – поинтересовался Пифагор.

– Ставрос, – ответил капитан.

– Приятно познакомиться, Ставрос. Я хочу предложить тебе интересную и честную сделку, похожую на игру, – с уважением сказал ему Пифагор с абсолютно спокойным и серьезным лицом.

– Что же это за сделка, о Мудрейший? И чем я, простой рыбак, могу заинтересовать такого образованного и мудрого человека, как ты?

– Давай я скажу тебе, сколько и какой рыбы ты сейчас поймал, с точностью до одной штуки. Также сколько из этого количества живой, а сколько уже мертвой. А затем вы сами все проверите и пересчитаете свой улов. Я честно заплачу тебе за весь живой улов. Если окажусь прав, то ты выпустишь всю живую пойманную рыбу. Так как улов твой будет оплачен, то ты ничего не потеряешь. Ну а если я не угадаю, то ты оставишь себе весь этот улов, продашь его и заработаешь дважды.

Ставрос задумался – сделка со всех сторон выглядела для него выигрышной, а подвоха он никак не мог найти. Да и Пифагор славился абсолютной честностью и, как известно, был не тем человеком, который мог устроить подвох. Ставрос согласился. При заключении сделки обычно люди пожимали друг другу руки, но на Самосе все знали, что Пифагор не пожимает руку незнакомым людям, да и многим знакомым тоже, а пожимает руку только тем, кого считает благонравным человеком. Поэтому Ставрос просто дал согласие и не стал требовать рукопожатия в честь закрепления уговора. Сло́ва такого человека было для него достаточно. Да и все равно весь улов пришлось бы посчитать в любом случае.

Перед началом подсчета Пифагор сказал Ставросу, что у того 42 морских окуня, среднего и мелкого размера, а также 11 краснух и 7 средних камбал. И указал, сколько из них живых, а сколько мертвых. Ставрос позвал помощников, и они стали разбирать сети. Рыбу складывали аккуратно обратно в лодку, чтобы в случае победы Пифагора ее можно было бы живой выпустить обратно в море. Примерно через полчаса сеть была разобрана и весь улов аккуратно подсчитан. И, к полному удивлению всех, Пифагор верно назвал весь состав улова и его состояние. Возле лодки стояло около двадцати рыбаков, наблюдающих за происходящим и следящих за честным и справедливым исполнением заключенного уговора. Возле «Илиоса» воцарилась гробовая тишина. Все это выглядело настолько невероятным, что никто не мог проронить ни слова. Также удивительным казалось, что во время долгого подсчета в присутствии Пифагора ни одна рыба не задохнулась, и живой рыбы не стало меньше.

Ставрос начал было пытаться выразить свое восхищение, но Пифагор попросил его побыстрее выйти в море и отпустить весь улов, как договаривались, чтобы оставшаяся живая рыба не погибла. Ставрос с помощниками немедленно повиновались и выплыли в море, где в метрах в 50—70 от берега, на глазах у всех, честно отпустили весь живой улов за борт. Когда Ставрос вернулся, он с большим уважением поинтересовался у Пифагора:

– Вы ведь знали наперед, какой у меня улов? Я не спрашиваю, как вы это узнали, – мне наверняка не дано этого понять. Но скажите, зачем вы это сделали? Зачем вы выкупили всю рыбу, чтобы ее отпустить? Ведь эту рыбу снова поймают, и тогда ее уже точно съедят! Ей ведь все равно, с большой вероятностью, осталось жить недолго!

– Если бы ты, Ставрос, знал, что сегодня умрешь, и вдруг появилась возможность прожить еще, скажем, один месяц, или даже одну неделю, – сколько бы ты отдал за эту дополнительную неделю жизни?

– Видят Боги, я отдал бы все, что у меня есть! Ведь если я умру – мне все это уже не понадобится!

– Вот и я отдал тебе сейчас все, что у меня при себе было, чтобы эти рыбы получили еще одну возможность жить, даже если это будет и недолго. Рыбы, птицы, животные не такие глупые и бездушные твари, как вы думаете. Они понимают гораздо больше, чем вам кажется. Когда вы ловите рыбу на крючок и тянете ее наверх, она бьется изо всех сил не просто так —а потому, что знает, что пришла ее смерть, и борется, как только может, как понимает, чтобы выжить. Поэтому, если есть возможность спасти любое живое существо, подарить любому живому существу хоть еще немного свободной жизни, – всегда стоит это делать, ибо это есть благо.

В одной очень далекой стране, которая называется Тибет, есть замечательный обычай – один раз в год там устраивают праздник, где каждый человек должен купить одно живое существо, которое продается для убоя, – будь то курица, баран или кто-то еще. И это животное следует или отпустить на волю, если оно выживет в дикой природе, или привести к себе домой и дать пожить некоторое время. Нам здесь очень не хватает подобного обычая, – сказал Пифагор и закончил свою наставительную речь.

Он поблагодарил рыбаков и пошел со своим спутником дальше. А рыбаки все еще стояли вместе на берегу, завороженные услышанным и впавшие в раздумья от того, как им теперь жить дальше и чем зарабатывать на жизнь, – продолжать ловить и убивать рыб или же перейти к растительному заработку.

Но наши спутники уже не слышали их разговоров и продолжили свой путь.