Текст книги "Готы. Первая полная энциклопедия"

Имеется и еще более позднее свидетельство, подробно перечисляющее элементы визиготской паноплии, – указ короля Эрвига (680—687 гг.), предписывающий, как следует вооружать господам тех сервов, которых они выводят с собой на войну (681 г.): «Некоторую часть надо защитить броней или панцирями, но большинство – снабдить щитами, мечами, тесаками, копьями и стрелами, а некоторых также снаряжением для пращей или другим оружием» (LV, IX, 2, 9). В указе имеется четкое противопоставление немногочисленных воинов в броне с прочими, вооруженными щитами, наряду с древковым, клинковым, а также метательным оружием. Хотя из текста документа явно не следует, что метатели были без щитов, но возможно, это так, учитывая практику готов в Италии (Procop. Bel. Goth., I,27,27). Впрочем, такое положение вещей вовсе не было обязательным, те же стрелки могли иметь щиты, которые при стрельбе могли забрасываться за спину (ср.: Procop. Bel. Pers., I,1,13). Хотя все же первое предположение, учитывая готскую традицию, выглядит более убедительным.

Еще один «комплекс» вооружения готов приводит епископ Павий Эннодий в «Панегирике Теодориху» Великому (8,42), написанном около 507 г., где описывается, как король снаряжался в битву: «…тогда ты заключал грудь в стальные прикрытия, тогда вооружался поножами, тогда меч приспосабливался к твоему боку…». Естественно, панегирик – литературное произведение, где отбор информации подчинен авторской задаче и правилам стихосложения. Из данного абстрактного описания не ясен ни способ ношения меча, ни тип панциря, что, впрочем, не входило в авторскую задачу панегириста. Очевидно, не все элементы «паноплии» упомянуты в данном пассаже, в частности нет столь необходимого шлема. С другой стороны, упоминаемые в тексте поножи не являлись германским оружием, – это, если описание адекватно, италийский элемент. С другой стороны, несколько позднее короли лангобардов наряду со шлемом и панцирем также защищались поножами (Paul. Diac. Hist. Lang., V, 40), что, впрочем, также можно объяснить местным итало-византийским влиянием. Вместе с тем стоит не забывать, что Теодорих, будучи правителем, мог иметь и неординарное вооружение, скорее всего, римского образца, которое обычные готы не носили. Вспомним, что на золотом медальоне Теодорих изображен в чешуйчатом панцире, как римский император[218]218
  Luschin von Ebengreuth 1915—1916: Taf. 17, 14; Wolfram 1993а: 18.


[Закрыть].

Похожий на римский комплекс вооружения представлен у воинов, показанных на реверсах бронзовых десятинуммовых монет королей Атанариха и Тотилы; причем сами изображения воинов считаются изображениями этих монархов[219]219
  Wroth 1911: 69, 93, pls. VIII, 21—22; XI, 30. Идентификацию изображений также см.: Schmidt 1969: 381, Anm. 6.


[Закрыть]. Насколько можно различить, на монетах Атанариха воин носит римский панцирь с птеригами, защищающими верх рук и бедра, видимо, с офицерским шарфом. Тип шлема напоминает «Монтефортино» с большим назатыльником, маленьким козырьком и шариком сверху тульи. Воин вооружен недлинным копьем и большим щитом, ближе к центру которого расположен кружок, который можно атрибутировать как умбон на щите, повернутом лицевой стороной к зрителю. С одной стороны, подобное изображение воина на реверсе монеты можно посчитать простым подражанием римской чеканке, ведь оно известно ранее, в позднеримскую эпоху, в частности на бронзовой монете Максимиана Дазы (305—310 гг.), на которой, как считается, показана Доблесть в военном платье[220]220
  Robertson 1982: 90, № 51. Pl. 28, 51.


[Закрыть]. С другой стороны, можно считать, что действительно остроготы, по крайней мере в официальной обстановке, использовали римское снаряжение, ведь стражники правителя, показанные на уже упоминавшейся обкладке кафедры равеннского архиепископа Максимиана, носят римские панцири с птеригами, шлемы с козырьками, короткий плащ типа sagum и в то же время варварскую одежду: рубаху с длинными рукавами, штаны и башмаки.

В целом основной комплекс вооружения готского пехотинца с течением четырех веков не изменился в своих основных элементах – это был все тот же щитоносец, вооруженный древковым и клинковым оружием. Подобный комплекс вооружения представляет, например, погребение из Оселивки (Черновицкая область) черняховской культуры, где сохранились не только остатки прямоугольного с закругленными краями щита, но и наконечник копья и меч[221]221
  Магомедов, Левада 1996: 317.


[Закрыть].

Нательное защитное вооружение готов упоминается нечасто, что, очевидно, соответствует действительности и у основной массы пехоты его не было, как и во времена Цезаря и Тацита. Щит был основным, а зачастую и единственным оборонительным оружием готского пехотинца. Какой он был формы? Греческие авторы используют для обозначения готского щита слово ἀσπίς, тогда как латинские – обычно scutum[222]222
  ἀσπίς: Dexipp., frg. 19; Procop. Bel. Goth., I, 29, 35; IV, 5,19; 35, 25; etc., scutum: Veget., I,20; SHA, 25, 8, 5; LV, IX, 2, 9; Agnell., 94.


[Закрыть]. Если первое слово как термин обозначало большой круглый щит, то второе – вытянутый, однако данные названия часто использовались не как термины, а просто как обозначение данного вида оружия. Поэтому приходится обратиться к тем свидетельствам, которые несут дополнительную информацию о форме щита, тем более что последняя могла изменяться со временем в силу развития вооружения и тактики. Военный-профессионал Аммиан Марцеллин именует щиты готов то scutum (XXXI, 7,12), то parma – в обычном понимании – округлый кожаный щит (XXXI, 5, 9). Если в первом случае мы можем подозревать простое обобщение, поскольку Аммиан в данном пассаже упоминает оружие обоих противников сразу (готов и римлян), то употребление слова во втором случае вполне может быть термином. Более поздние авторы именуют щиты визи– и остроготов clipeus, то есть круглым щитом, латинским эквивалентом греческого ἀσπίς (Merob., II,158; Cassiod. Var., IV, 2, 2; X, 31,1; Julian. Hist. Wamb., 18; Agnell., 94). Согласно Исидору «clipeus является большим щитом» (Isid. Orig., XVIII,12,1), то есть получается, что различие между видами было не в форме, а в величине.

Судя по не столь многочисленным упоминаниям щита, получается, что он был круглым. Ведь круглый щит диаметром 80—90 см вообще считается типичным оружием для эпохи переселения народов[223]223
  Контамин 2001: 197—198; Halsall 2003: 167; Радюш, Скворцов 2008: 129.


[Закрыть]. Еще Тацит (Germ., 43), рассказывая о вооружении готонов и соседних народов, упоминает у них «округлые щиты» (rotunda scuta). Как показал польский археолог Б. Конты, информация латинского историка о форме щита соответствует несколько более ранним реалиям I в. до н. э. и, в общем, показывает связь готонов со Скандинавией, где использовались большие круглые щиты (судя по находкам, диаметром 88—104 см) еще в раннеримский период[224]224
  Konty 2001: 184—193; ср.: Радюш, Скворцов 2008: 129.


[Закрыть]. Щит из села Беленькое черняховской культуры (начало IV в.) был, судя по деревянному тлену, круглым диаметром 80 см с умбоном диаметром 17 см и высотой 4 см, за которым на внутренней стороне находилась железная рукоятка, крепившаяся к дереву двумя заклепками[225]225
  Гудкова 1987: 59; Магомедов 2001: 78—79.


[Закрыть]. Видимо, наряду с круглой использовалась и вытянутая форма щита, особенно интенсивно в первые века новой эры. Модель щита раннеимператорского времени из Новы Тарг (вельбаркская культура) представляет нам четырехугольную форму с закругленными краями с небольшим круглым умбоном, за которым расположена горизонтальная рукоятка[226]226
  Kaczanowski, Zaborowski 1988: 226, Abb. 3; Kokowski 1993: 338, 350, fig. 6a.


[Закрыть]. Щит из Оселивки, судя по сохранившейся железной оковке, также был прямоугольным с закругленными краями[227]227
  Магомедова, Левада 1996: 307.


[Закрыть]. В целом щиты черняховцев были деревянными, обтянутыми кожей со сфероконическим или цилиндрическим умбоном, напротив которого внутри была рукоятка из жести с деревянной основой[228]228
  Магомедова, Левада 1996: 307; ср.: Радюш 2012: 148—149.


[Закрыть]. На монете Клавдия II кизикской чеканки (270 г.), прославляющей готскую победу императора, показан трофей, на котором висят два эллипсовидных щита с умбонами. Однако, видимо, данное изображение является лишь символическим трофеем, не учитывавшим определенные этнографические особенности противника, ведь тут же показан шлем с гребнем и поножи, которые, насколько мы знаем, нельзя посчитать типично готским оружием. Кроме того, практически идентичный трофей представлен и на другой кизикской монете, отчеканенной в честь германской победы Клавдия[229]229
  Монету с изображением готского трофея см.: Mattingly, Sydenham 1968: 232, № 251; pl. VI, 86; германский трофей: Robertson 1978: 79, № 86, рl. 21,86.


[Закрыть].

В любом случае щиты готов должны быть достаточно велики, чтобы образовать их обычное боевое построение – стену щитов (фактически черепаху без крыши), которое упоминается у многих античных авторов (Dexipp. frg., 19; Amm., XXXI,7,12; Procop. Bel. Goth., I, 29, 35; IV, 5, 19). В Италии у остроготов щит для пешего боя также был достаточно большим и прочным, о чем свидетельствует эпизод боя при Везувии, когда Тейя, стоя перед своим войском, оборонялся щитом, в который воткнулось двенадцать копий противника (Procop. Bel. Goth., IV, 35, 22—29). По крайней мере на реверсах уже упоминавшихся монет Аталариха и Тотилы показаны овальные или круглые щиты, вероятно с круглым умбоном, прикрывающие стоящего воина от земли до пояса, длиной (или диаметром) около метра. На фрагменте передней стороны саркофага из испанской Алькаудеты, обычно датируемой концом V—VI в. и представляющем библейские сюжеты, воины носят большие овальные щиты с окантовкой и круглым умбоном[230]230
  Ars Hispaniae. 1947: 239, fig. 240.


[Закрыть].

Видимо, сама основная форма щита прошла определенную эволюцию. В общем, в первые века новой эры щит был овальным или вытянутым угольным, после чего, около III—IV вв., произошла адаптация обычного для эпохи переселения народов большого круглого щита с умбоном. Такой щит делался из деревянных дощечек и укреплялся металлической окантовкой. Возможно, особенностью вооружения готонов и других народов южного побережья Балтийского моря уже на рубеже эр был круглый щит, в VI в. обычным щитом готов оставался большой круглый или вытянутый овальный, лучше прикрывающий от метательного оружия врага[231]231
  Радюш, Скворцов 2008: 129; Konty 2008: 192, 201.


[Закрыть].

Фрагмент лицевой стороны саркофага, украшенного библейскими сюжетами: погребение Лазаря, Даниил во рву со львами, Давид перерезает горло Голиафу. Рельеф происходит из Алькаудеты и датируется концом V—VI в. Museo Arqueolуgico Nacional, Madrid.

Воспроизведено по: Ars Hispaniae. 1947: 239, fig. 240.

Эннодий – единственный наш источник, описавший битву Теодориха с гепидами на реке Ульке, – упоминает, что неприятельская «ланцея, движимая мощными руками, пронзала изголодавшиеся плетенки грудей (ieiunas pectorum crates)» (Ennod. Paneg., 7,31). На основании данного пассажа предполагается, что остроготы при форсировании реки для защиты от метательного оружия использовали плетеные обычные или специальные осадные щиты[232]232
  Первое предположение см.: Burns 1980: 75; вторую трактовку см.: Boss 1993: 33.


[Закрыть]. Однако если считать, что обычный щит готов был увенчан умбоном, то для подобной конструкции требуется крепкая деревянная, а не плетеная основа. Осадные мобильные щиты также использовались остроготами, например при осаде Рима в 536 г. (см. далее), но их конструкция нам неизвестна, скорее всего, она также была на прочной деревянной основе. Вероятнее все же, что у Эннодия под эпическим эпитетом «плетенки грудей» скрываются просто беззащитные груди воинов, которые пронзали вражеские копья[233]233
  Ср. перевод К. Рора: die ausgehungerten Brustkörbe (Rohr 1995: 221).


[Закрыть].

Как уже отмечалось, нательное защитное вооружение со времен Цезаря и Тацита не было характерным для германцев, и готы не были исключением. Достаточно упомянуть, что остатков доспехов, судя по опубликованным материалам, не обнаружено ни среди материалов вельбаркской, ни черняховской культуры[234]234
  Kokowski 1993: 353—354; Магомедов, Левада 1996.


[Закрыть], что, впрочем, может свидетельствовать и об их отсутствии и о том, что они были из органических материалов, в частности из кожи. При этом, естественно, надо помнить, что оружие в могилу обычно не клали вообще. Вместе с тем защитное вооружение упоминается в источниках, в частности шлемы и панцири.

Так, в общем, о наличии защитного вооружения у готов нас информирует Вегеций (I, 20), рассказывая о современной ему римской пехоте: «Ведь если оружие (arma) всадников улучшилось по примеру готов, аланов и гуннов, то пешие, как известно, остались голыми». Время написания «Эпитомы военного дела» Вегецием чаще датируется либо 380-ми гг. либо второй четвертью V в.[235]235
  Goffard 1977; Zuckerman 1994.


[Закрыть], и соответственно речь у него шла о защитном вооружении римской армии, в которой конница его имела, а пехота не носила, на что, собственно говоря, и сетует автор. Если тип панциря готов и гуннов неизвестен[236]236
  Никоноров 2002: 291—293.


[Закрыть], то доспех сарматского всадника, наоборот, хорошо знаком нам по археологическим находкам и репрезентативным памятникам, правда, в основном для более раннего времени, для I—II вв. Обычно это кольчуга, часто с пластинчатым или чешуйчатым усилением или просто чешуйчатый доспех, представлявший собой рубаху выше колен с короткими или длинными рукавами. Видимо, Вегеций полагает, что подобный доспех был у всех трех народов, участвовавших в войне с империей в 377—382 гг. Для готов это еще объясняется и сарматским влиянием на них в области вооружения.

Доспехи готов редко упоминаются в источниках. Аммиан Марцеллин (XXXI,13, 3), описывая битву при Адрианополе, упоминает секиры, которыми обе стороны проламывали шлемы и панцири друг друга (galeae, loricae). С готской стороны доспехи, скорее всего, могли быть трофейными римскими (Amm., XXXI, 5, 5; 9; 6, 3; Oros. Hist., VII, 34, 5)[237]237
  Ср.: Kaczanowski 1992: 56—60.


[Закрыть]. Готские военачальники активно использовали римские офицерские панцири. Позднее Аларих обещал снять панцирь, лишь войдя в Рим (Claud. XXVI (Bel. Goth.), 82). Впрочем, армия Алариха в 401 г. была снабжена имперским оружием (копьями, мечами, шлемами) из мастерских Иллирика, военным магистром которого на рубеже IV—V вв. был готский вождь (Claud., XXVI (De bel. Goth.), 534—539). На золотом медальоне бюст Теодориха Великого представлен в парадном чешуйчатом доспехе с рядом птериг, защищающих верх руки, железный панцирь, прикрывавший грудь комита Пицама, упоминает Эннодий (Ennod. Paneg., 12, 65). Панцири италийских готов, знати, командиров и всадников неоднократно упоминает в своем повествовании Прокопий (Bel. Goth., I,16,11; 22, 4; 23,9; II, 5,14; III, 4, 21), однако тип доспеха не называет ни разу. Это мог быть кольчатый, чешуйчатый или пластинчатый доспех. Причем, по-видимому, наиболее популярный среди знати был последний тип, представлявший собой рубаху с полами выше колен, с короткими рукавами или без них. Такую броню мы обнаруживаем на всаднике, изображенном на блюде из Изола-Рицца (Италия, VI в.), у гвардейцев лангобардского короля Агилульфа, показанных на налобной части шлема, и даже во франкской могиле из Крефельда-Геллепа (Германия, VI в.), где был найден доспех примерно из 1100 пластин[238]238
  Блюдо с Изола-Риццы см.: Perevalov, Lebedynsky 1998: 21; Нефёдкин 2012: 81; налобник шлема см.: Alamannen. 1998: 407, Abb. 461b; о доспехе из Крефельда-Геллепа см.: Lebedynsky 2001: 187.


[Закрыть]. Фрагменты железного византийского доспеха были обнаружены в Картахене в слоях второй половины VI – первых десятилетий VII в. Тут были найдены 114 прямоугольных с закругленными краями пластин длиной 6—7 см и 2 см шириной с тремя парами отверстий для крепления. Они, по предположению Х. Вискайно Санчеса, входили в состав доспеха, состоявшего из 500 пластин, закрепленных в 30 рядов и весивших примерно 16 кг[239]239
  Vizcaíno Sánchez 2008: 203—206. В Светинье в Сербии также были обнаружены остатки двух ламеллярных византийских доспехов конца VI в., представлявших собой прямоугольные пластины размером 7—8,5 ×1,8 см; в таких полных доспехах предполагается наличие 570 и 553 пластин (Bugarski 2005: 161—169).


[Закрыть]. Подобный доспех вполне могли носить и визиготы. Видимо, у готов в Италии во время войны с Византией мы можем предполагать определенную стандартизацию вооружения, в том числе и защитного, поскольку тогда государство снабжало воинов оружием. А на фабриках вполне могли продолжать делать доспехи по старым римским лекалам. По крайней мере на обкладке из слоновой кости кафедры архиепископа Максимиана гвардейцы правителя носят панцири римского образца с птеригами, защищавшими верх рук и бедра[240]240
  Schapiro 1979: 41, figs. 5—6.


[Закрыть].

Всадник, изображенный на серебряном блюде из Изола-Риццы в Италии диаметром 41 см (VI в.). Всадник одет в пластинчатый панцирь и шлем с небольшим султаном. Он поражает своим копьем, удерживаемым в двух руках, идущего перед ним противника. Судя по облику, всадник – византиец, поражающий остроготских пехотинцев.

Воспроизведено по: Нефёдкин 2012: 81.

Упоминание о защитном вооружении мы еще найдем в указе вышеупомянутого визиготского короля Эрвига, согласно которому господа должны были вооружать некоторых из своих сервов, приводимых в армию, панцирями: zaba или lorica (LV, IX, 2, 9), которые О. Ольденбург считает кожаной броней и панцирной рубашкой, тогда как первый вид доспеха, по мнению Э. Бивара, являлся кольчугой, а по предположению Р. Муньоса – чешуйчатым панцирем до колен[241]241
  Oldenburg 1909: 43: (Harnisch und Panzerhemd); Bivar 1972: 288; Diesner 1977: 59 (Panzerhemd); Muñoz Bolaños 2003: 27; ср.: Muñoz Bolaños 2006: 88.


[Закрыть]. Латинское слово lorica обозначало просто панцирь, без какого-либо указания на его форму, для чего требовалось специальное пояснение. Термин же ζάβα известен в византийской военной литературе с VI в., когда он также обозначал «доспех» без конкретного указания на его вид (Suid. s. v. ζάβα). Как предполагает Т. Колиас, этимология этого нового слова восходит к персидскому, а то, в свою очередь, к тюркскому наименованию панциря džebe[242]242
  Kolias 1980: 30.


[Закрыть]. «Византийский аноним VI в.» отмечает, что забы были сделаны из войлока или кожи (De re strat., 16, 9), а согласно «Тактике» императора Льва (Tact., V, 4), панцири (λωρίκια) должны быть по возможности кольчужными либо из рога или кожи. Причем, как заметил еще Ш. Дюканж, λωρίκιον и ζάβα у Льва синонимы[243]243
  Du Cange 1887: 426, s. v. zaba; Haldon 1975: 34.


[Закрыть]. Следует обратить внимание, что в этом указе не значатся шлемы, хотя остальной набор оружия, в том числе дорогие доспехи, присутствует. Это может указывать на наличие у доспеха капюшона, известного уже Маврикию (Strat., I, 2, 2), и в таком случае речь, скорее всего, шла о кольчугах. Вспомним, что найденные археологически аламаннские раннесредневековые кольчуги имели капюшоны[244]244
  Контамин 2001: 198.


[Закрыть]. Видимо, в указе Эрвига имелись в виду два разных вида кольчуги или же один из панцирей был не кольчатым, а другого вида, возможно, неметаллическим, кожаным или войлочным либо же железным, но чешуйчатым. Если доверять договору между эмиром Андалузии Абд ар-Рахманом и христианами в 759 г. (и переводу с арабского языка также), то раз в год в течение пяти лет арабы получали среди прочей дани тысячу кольчуг[245]245
  Melville, Ubayadli 1992: 22—23.


[Закрыть], что явно говорит о распространении этого вида защитного доспеха.

Исидор в главе «О панцирях» (Isid. Orig., XIX,13: De loricis) упоминает лишь кольчугу и чешуйчатый панцирь. Последний он описывает особо: «Чешуйчатым является железный панцирь, составленный из железных или медных пластин в виде чешуи рыбы и названный так из-за самого блеска и схожести чешуи». Таким образом, получается, что для автора интересны и, вероятно, актуальны лишь эти типы панциря, остальные типы его не интересовали или даже были плохо либо вообще неизвестны ему. Скорее всего, именно к чешуйчатому типу панциря относились позолоченные вотивные доспехи, которые арабы захватили в кафедральном соборе в Толедо (al-Makkarí, p. 283). Последние в первую очередь носили знать и королевская гвардия, которых аль-Маккари рисует «одетыми в сверкающую сталь» (al-Makkarí, p. 271, 273). Видимо, доспех был все же не так редок у визиготов этого времени, ведь согласно указу Эрвига даже часть сервов должны были его носить, согласно двум манускриптам, небольшая – 1/21 от всех.

Остроготский железный Spangenhelm с медными частями, первая половина VI в. Высота без нащечников – 17,5 см, диаметр – 18—19,5 см, толщина нащечников – 1 мм, полос сверху – 2,7 мм. Найден в 1922 г. в саду около Торричелла-Пелинья.

Воспроизведено по: Bierbrauer 1975: 320—322, № 34. Taf. XXVIII,1.

Сведения источников о готских шлемах также скудны. Уже Тацит (Germ., 6) отмечал, что шлемы у германцев встречались, хотя и редко. Как указывалось, Аммиан Марцеллин (XXXI,13, 3) в описании битвы при Адрианополе упоминает это прикрытие головы, хотя и в общем риторическом пассаже. Клавдиан упоминает шлемы как типичное оружие визиготской армии Алариха (Claud., XXVI (De bel. Goth.), 35; 535; 537: galea). Прокопий по ходу повествования также отмечает наличие шлемов у италийских готов (Procop. Bel. Goth., I, 23, 9; III, 4, 21). Для определения формы шлема нужно обратиться к артефактам. Характерным для эпохи переселения народов был Spangenhelm, то есть металлический каркасный сферический шлем с нащечниками, часто со втулкой сверху, в которую вставлялся султан. Очевидно, и готы носили именно этот тип шлема. В. Рейнхарт усматривает на монетах визиготских королей, начиная с Леовигильда и заканчивая Родериком, шлем данного типа[246]246
  Reinhart 1947: 122—124; 1950—1951: 43—46.


[Закрыть], хотя более вероятным кажется, что на монетах представлены все же парадные головные уборы монархов. Однако в Италии среди случайных находок имеется пара железных шлемов с медными декорирующими тулью частями, один с нащечниками, но оба без назатыльников, возможно, последние были кольчужными и крепились отдельно. Они принадлежат типу Spangenhelm, к виду, называемому Baldenheim, и датируются как раз готским периодом: концом V – первой половиной VI в.[247]247
  Bierbrauer 1975: 194—198. Taf. XXII, 5; XXVII—XXVIII; LVII,1—LVIII,1; Kazanski 1991: 114.


[Закрыть].

Остроготский шлем типа Spangenhelm, состоящий из шести медных стоек и шести железных пластин с рисунками. Кольчужный назатыльник не сохранился. Высота шлема – 18,5 см, да еще 1 см приходится на штырь вверху, толщина стоек – 1,7—2 см, железных частей – 2,5 см, общий вес – 1,255 кг. Первая половина VI в.

Случайная находка в 1896 г. в Монтепагано в провинции Терамо. Воспроизведено по: Bierbrauer 1975: 288—292, № 17. Taf. LVII.

Основным наступательным оружием готского щитоносца в течение всего рассматриваемого периода было древковое. Имеется два блока сведений о вооружении готов копьями для ближнего и для дальнего боя. Иордан считал контос обычным оружием гота, противопоставляя его мечу гепида, дротику руга и стреле гунна[248]248
  Jord. Get., 261; также см.: Amm., XXXI, 5, 9; Claud., XXVI (De bel. Goth.), 483; Greg. Turon. Hist. Franc., II, 37; Mauric. Strat., XI,3,2; Paul. Diac. Hist. Lang., V, 41 (у лангобардов). О значениях слова contus в раннесредневековой литературе см.: Hüpper-Dröge 1983: 368—376 (древко, длинная пика, метательное копье и даже дубина).


[Закрыть]. В классическом значении «контос» – это длинное неметательное копье всадников, достигавшее значительной длины, о чем сказано ниже. Если обратиться к археологии, то среди находок черняховской культуры остатками копий считаются железные наконечники длиной 12—24 см с диаметром втулки 3 см[249]249
  Магомедов, Левада 1996: 308—309; Радюш 2012: 145.


[Закрыть]. Видимо, это обычное копье.

Масса свидетельств говорит нам о том, что у готов были распространены метательные копья. Уже биограф императора Клавдия (SHA, XXV, 8, 5) сообщает о вооружении в 269 г. щитоносцев lanceolae – небольшими ланцеями, явно предназначенными для метания. Аммиан Марцеллин, повествуя о событиях 370-х гг., отмечает на вооружении готов tela – общее наименование для метательного оружия, jaculum – обычный дротик, verrutum[250]250
  Tela – Amm., XXXI,13,1—2 (ср.: Ambros. Epist., XV, 5; Claud., XXVI (De bel. Goth.), 536); jaculum – Amm., XXXI,13,1 (ср.: Isidor. Hist. Goth., 9); verrutum – Amm., XXXI,7,12. Н. Биттер полагает, что Марцеллин употреблял первые два названия не в техническо-военном терминологическом смысле, а просто как обобщенное название копий (Bitter 1976: 143—144).


[Закрыть] – в римской армии, согласно Вегецию (II,15), – метательное копье с наконечником длиной 5/12 фута (12 см) и древком – в 3,5 фута (1 м). Клавдиан (XXX (Laud. Seren.), 235) именует копья визиготов пилумами (pila) – стандартное наименование для римских метательных копий. По определению Вегеция (II,15; ср.: I, 20) – это оружие представляло собой метательное копье с древком длиной 5,5 фута (1,6 м) и наконечником 9/12 фута (22 см). У острогота в ходе Каталаунской битвы в руках оказывается дротик-telum (Jord. Get., 209), а у визиготов, оборонявших укрепление в 439 г., – метательные hastilia (Merob., II,158). В VI в. Эннодий (Paneg., 12,65—66) в качестве обычного оружия упоминает ланцею – преимущественно метательное копье (ср.: Veget., III,14; 24; IV,29; Vit. Caesar., II,10). Прокопий отмечает в качестве оружия италийских готов δοράτιον – легкое метательное копье (Procop. Bel. Goth., III,11, 24) или даже просто дротик – ἀκόντιον (Procop. Bel. Goth., II, 23, 37). Причем у этого автора данные слова, скорее всего, синонимы (Procop. Bel. Goth., II, 2,14; 30). Исидор называет копье визиготов telum. Епископ Юлиан именует дротики, используемые при осадах в 670-х гг., spicula и lanceae, а Григорий Турский, описывая события 584 г., – jacula (Greg. Turon. Hist. Franc., VI,43; Isid. Hist. Goth., 31; Julian. Hist. Wamb., 13; 17). Хотя Вегеций (II,15) отмечал, что копье-spiculum является поздним названием пилума, но, скорее всего, епископ не придерживался подобной терминологии. Как видим, значительное число из названий древкового метательного оружия на обоих языках встречаются у греко-латинских авторов. Естественно, данные наименования лишь приблизительно описывают внешний вид варварского оружия, сопоставляя его с римскими типами, а, скорее всего, даже просто используя соответствующие названия. Дротиками в черняховской культуре считаются наконечники с различной формой лезвия общей длиной 22—33 см со втулкой диаметром 2 см[251]251
  Магомедов, Левада 1996: 308—309; Магомедов 2001: 80.


[Закрыть]. Около села Комаровка в нижнем течении Свапы найден двушипный наконечник дротика – редкий экземпляр для черняховской культуры[252]252
  Радюш 2012: 145.


[Закрыть]. В Млаве (Северная Польша) был найден интересный наконечник копья, датированный второй половиной III– началом IV в., напоминавший более поздний франкский ангон: длинный, более 60 см, наконечник с небольшим, около 7 см, острием с двумя шипами[253]253
  Kaczanowski, Zaborowski 1988: 230—231; Kokowski 1993: 337, 348, fig. 5c; ср.: Jahn 1916: 87—89, 213.


[Закрыть]. Это, без сомнения, метательное оружие, предназначенное для застревания в теле или защитном вооружении противника. Сложно сказать, имел ли кто-либо из авторов в виду копье с подобным наконечником. Однако, судя по вышеприведенному описанию Вегеция, этот наконечник не может считаться пилумом, как это обычно делается[254]254
  Kokowski 1993: 337.


[Закрыть].

Польский исследователь Я. Банашкевич предполагает, что визиготы, шедшие на совет к королю Эвриху, держали копья зеленого, красного, желтого и черного цветов, что соответствовало четырем сторонам света и четверичной структуре общества[255]255
  Banaszkiewicz 1994: 225—240; pro: Pohl 2006: 131.


[Закрыть]. Подобным образом автор объясняет свидетельство Гидация о чуде, произошедшем на собрании готов, когда наконечники оружия (tela) в руках собравшихся готов внезапно изменили свой цвет (Hydat. Chron., a. 243; Isid. Hist. Goth., 35). Ни Гидаций, ни Исидор, вставивший это описание в свою «Историю готов», никак не комментируют данное чудо. У Гидация речь шла о чудесном изменении цвета наконечников копий (tela), так же понимал это событие, как изменение цвета наконечников, и Исидор. Отсутствие пояснений у обоих авторов как раз и говорит о магическом характере превращения и невозможности его логично интерпретировать. Можно ли воспринимать описание Гидация как свидетельство о наличии у различных племенных групп визиготов копий разных цветов, не ясно, скорее всего, нет.

Если щитоносец имел одно копье, то он им и сражался (Procop. Bel. Goth., IV, 35, 22), а когда воин метал или ломал это оружие, он переходил к бою мечом. Поскольку дальний бой мог быть длительным, то у щитоносца могло быть более одного копья. Вегеций (I,20) рассказывает: «Варвары же, пешие щитоносцы, используют преимущественно те копья, которые называют «бебрами», и даже носят их в битвах по два и по три». Наименование копий – bebrae, – встречающееся только в вышеприведенном пассаже, не помогает нам в определении этнической принадлежности этих врагов, ведь этимология слова неясна и считается произошедшей из кельтского или германского языка[256]256
  Kempf 1901: 367—368, 385—386; Ihm 1901.


[Закрыть]. Однако Вегеций и не говорит, кто были эти «варвары», но из упоминания в этой же главе готов, разгромивших римлян, можно понять, что речь идет о них.

Вспомним, что в богатом погребении 86 с трупосожжением в Компанийцах (Полтавская область) обнаружены не только умбон, украшенный серебром и бронзой, и рукоятка щита, но также длинный меч, топор, листовидный наконечник копья и болтовидный – дротика[257]257
  Kokowski 1993: 343, № 38; Магомедов, Левада 1996: 315; Магомедов 2001: 78.


[Закрыть]. Данная находка, очевидно, и представляет нам комплекс вооружения щитоносца с двумя копьями, одно из которых было легким, метательным. В визиготской могиле 11 в Даганзо-де-Арриба (пров. Мадрид, VII в.) наряду с мечом и скрамасаксом найдены два узких наконечника дротика, один длиннее (37 см), другой короче (23 см)[258]258
  Ardanaz Arranz, Rascón Marqués, Sánchez Montes 1998: 414, 415, 418. Fig. 2.


[Закрыть]. Видимо, у визиготов вооружение копьем, оружием преимущественно для ближнего боя, могло сочетаться с дротиком для дальнего боя.

Подчас мы можем найти в источниках использование и других видов метательного оружия. Так, Амман Марцеллин (XXXI,7,12), описывая битву при Салициях, упоминает, что готы метали «огромные обожженные дубины (clavae)». М. Шпайдель так и полагает, что германцы действительно использовали метательную палицу[259]259
  Speidel 2004: 93—94; pro: Müllenhoff 1900: 166; Oldenburg 1909: 20; Frauenholz 1935: 29.


[Закрыть], которую упоминают, комментируя название cateia у Вергилия (Aen., VII,741), Сервий (ad h. l.) и Исидор Севильский (Orig., XVIII, 7, 7), однако, возможно, речь идет об особом виде германского метательного копья (Aul. Gel., X, 25, 2), который был плохо понятен поздним комментаторам[260]260
  Horsfall 1969: 297—299.


[Закрыть]. С другой стороны, Исидор прямо сопоставляет данное слово с возвращающимся назад бумерангом, который считается согнутой палицей[261]261
  Sofer 1928: 37—39; Kaspers 1942: 218—219 (cateia – германское слово, этимологически связанное с немецким Katze); Hüpper-Dröge 1983: 325—326 (метательное копье или палица); ср.: Horsfall 1969: 298—299. Leube 1976: 336 (бумеранг найден в жертвенных местах германцев).


[Закрыть], однако это уже другое оружие. У Аммиана же речь, скорее всего, шла не о каких-то нехарактерных для германцев метательных палицах, а об обычных дротиках, обожженных на конце для предания им прочности. Это оружие использовали германцы еще во время Цезаря и Тацита (Caes. B. G., V, 43; Tac. An., II,14; Germ., 45). Именно на это экзотическое для римского воина оружие и обращает внимание Марцеллин. Объясняется же появление этого вида копья у готов тем, что при переправе через Дунай последние были разоружены по императорскому указу и после восстания оружия на всех не хватало. Поэтому восставшие вынуждены были вернуться к использованию дреколья, ведь метательных копий требовалось много, а взять их было, видимо, негде[262]262
  Wanke 1990: 160. Исидор, впрочем, отмечает, что оружие не было сдано (Isid. Hist. Goth., 9), что можно понимать как простую утайку столь любимого германцами предмета обихода.


[Закрыть]. Вспомним, что обычно гревтунги были хорошо вооружены (Zosim., IV, 38, 1; 386 г.).

Когда оружие дистанционного боя было использовано, сражались клинками. В источниках есть многочисленные свидетельства о наличии мечей у готов, однако тут используются абстрактные термины: латинские gladii и enses или греческое ξίφη[263]263
  Gladii: Amm., XXXI, 5, 9; 7,13; Oros. Hist., VII, 33,14; Cassiod. Var., X, 31,1; Anon. Vales., 55; Chron. Caesar., a. 466; Vit. part. Emeret., V,11,1; 3; enses: Claud., XXVI (De bel. Goth.), 536; Merob., II,159; Sidon. Carm., VII, 412; Cassiod. Var., IV, 2, 2; Vit. part. Emeret., V,10,12; ξίφη: Procop. Bel. Goth., I,18,10; 27, 27; IV, 23, 30; 32; 32,7.


[Закрыть]. Требеллий Поллион упоминает мечи-spatae в качестве основного оружия ближнего боя готов (SHA, XXV,8,5), позднее этот же тип меча описывает Кассиодор (Var., V,1,1), упоминают его и визиготские источники (LV, IX, 2, 9; Vit. part. Emeret., V,10,13). Эти свидетельства не несут в себе конкретную информацию о конструкции мечей. Спаты были длинными прямыми двулезвийными мечами. Причем у знатных готов мечи могли иметь дорогую рукоятку из слоновой кости (Claud. XXVI (De bel. Goth.), 487). Конструкцию мечей мы можем представить по археологическим находкам. В материалах пшеворской культуры польский археолог М. Биборский насчитал 11 типов длинных двулезвийных и 4 типа длинных однолезвийных мечей[264]264
  Biborski 1978: 163—165.


[Закрыть], в черняховской культуре мечи середины III – середины IV в. имели длину 80—95 см с черенком до 12 см; они носились в ножнах из дерева, иногда с металлическим наконечником[265]265
  Магомедов, Левада 1996: 304—305, 319; Магомедов 2001: 77—78; Радюш 2012: 141—143.


[Закрыть]. Визиготский меч VII в. из погребения 11 в Даганзо имел длину 87 см с рукояткой, обшитой деревом и кожей. Он носился слева в кожаных ножнах с серебряными накладками[266]266
  Zeiss 1934: 65, 150; Bruhn de Hoffmeyer 1972: 79; Ardanaz Arranz, Rascón Marqués, Sánchez Montes 1998: 414. Fig. 2.


[Закрыть]. О подобной длине меча говорит и тот факт, что на меч могли опираться при разговоре (Claud. XXVI (De bel. Goth.), 487). Высококачественные стальные клинки служили дипломатическими подарками. Вспомним, как в 523 или 526 гг. Теодорих восхищался качеством и внешним видом мечей, присланных ему варнами (Cassiod. Var., V,1,1)[267]267
  Подробнее о мечах эпохи Великого переселения народов см.: Окшотт 2004: 105—125, о готских мечах в частности: с. 131—132. Оружие в то время было самым обычным государственным подарком (Isid. Hist. Goth., 33).


[Закрыть].

Богиня Виктория поражает варвара-германца, вооруженного скрамасаксом. На втором плане стоит другой германец, скорее всего гот, одетый в меховую куртку. Вероятно, фрагмент диптиха, середина V в.

Воспроизведено по: Volbach 1952: 36, № 46. Taf. 12,46.

Достаточно сложно атрибутировать свидетельство автора «Стратегикона» о «коротких мечах, висящих… на плечах» у воинов белокурых народов (Mauric. Strat., XI, 3, 2). При этом автор длинные мечи вообще не упоминает, и это странно, так как у германцев середины I тыс. н. э. спаты были обычным оружием. Мы также не можем думать, что в данном пассаже автор сопоставляет хорошо известные его читателям длинные византийские мечи с германскими, которые при таком сравнении оказывались более короткими; насколько нам известно, длина спат в Европе была примерно одинаковой[268]268
  Haldon 1975: 31.


[Закрыть]. Не мог ли автор «Стратегикона» по античной традиции архаизировать свою информацию и сообщать о сведениях, взятых из более древних источников? Ведь Тацит (Germ., 44) упоминает, что готоны и соседние народы отличаются своими короткими мечами (breves gladii), которые Б. Конты сопоставляет с короткими однолезвийными мечами из Померании конца старой эры[269]269
  Konty 2008: 181—184, 201; ср.: Jahn 1916: 145—146, 216.


[Закрыть]. Также в поселении Ягнятин (Житомирская область) обнаружен меч со следами ремонта общей длиной 60 см[270]270
  Kokowski 1993: 336, 347, fig. 3d; Магомедов, Левада 1996: 319, 559, рис. 2.8; Магомедов 2001: 77.


[Закрыть]. Однако эта находка единична, и, кроме того, она имеет достаточно более раннюю датировку[271]271
  Kokowski 1993: 336.


[Закрыть]. Уж не полумеч-semispatha ли это? Подобный короткий меч, висящий слева на поясе в ножнах со скобой, мы видим у варвара – персонажа диптиха с изображением деяний св. апостола Павла[272]272
  Delbrück 1929: № 69.


[Закрыть]. Впрочем, учитывая, что в других местах «Стратегикона» описываются современные автору враги империи (что неудивительно для военного руководства, своего рода устава), и говорить об архаизации у автора только в описании оружия, по-видимому, не стоит.