Текст книги "Сарматы. Первая тяжелая конница степей"

Глава III. Комплектование и состав войск

В целом комплектование армии напрямую зависит от социальной структуры общества, от его развития. В данном случае родо-племенная структура социума решающим образом влияла на комплектование и формирование как отдельных военных отрядов, так и войска в целом. Очевидно, уровень социального развития отдельных сарматских племен был различным, варьировался он и по эпохам, но некую общую схему все же можно представить.

Племена объединялись в союзы во главе с лидирующим племенем, во главе которого стоял царь (rex). Сами племена управлялись вождями (regales), которых, видимо, избирали; последним подчинялись более мелкие этнические предводители – князья-скептухи – subreguli, которые в своих действиях были достаточно независимыми (Tac. An., VI, 33; ср.: IOSPE, I, 32; Strab., XI, 2, 13)[257]257
  По Ф. Х. Гутнову (1993: 26), скептухи – это просто родовые старейшины, но, судя по сообщению Тацита (An., VI, 33), это все же вожди, получавшие подарки на межгосударственном уровне (Кодзаев 2008: 39).


[Закрыть]. Основной массой населения являлись простые кочевники, которые, впрочем, считались благородными по происхождению (Amm., XXXI, 2, 25). Среди них также была своя племенная знать (optimates). Покоренные этносы рассматривались как неполноправные члены общества, платившие дань (Strab., VII, 4, 6; Tac. Germ., 43). В самом низу социальной лестницы находились рабы, которые, однако, не были многочисленны. Подобная структура сарматского общества реконструируется для IV в. по данным Аммиана Марцеллина[258]258
  Vaday 2001; Яценко 2002а: 132; Yatsenko 2003: 88–99; ср.: Гутнов 1993: 32–33. Ж. Дюмезиль (1976: 153–154) полагал, что осетины-дигорцы еще в XVIII–XIX вв. делились на похожие социальные группы: князья – знать – свободные – рабы. Впрочем, социальная структура Дигории в XVII–XVIII вв. была сложнее, чем это представлялось французскому ученому: феодалы – баделиата, полноправные общинники – уездоны, пришельцы – хехезы, полусвободные – кумайаги и холопы – косаги (Блиев, Бзаров 2000: 156–160).


[Закрыть].

Московский археолог Ю. М. Десятчиков доказывал, что в начале новой эры Сиракена представляла собой государственное образование, близкое по структуре к Армении и Парфии, во главе с царем и его родом, с сословием князей-скептухов, с азатами-катафрактами и зависимым местным населением; причем территория была разбита на скептухии – военно-административные округа[259]259
  Десятчиков 1974: 10–16; 1988: 24; contra: Вдовченков 2016: 235.


[Закрыть]. Очевидно, данная гипотеза слишком модифицирует социальную структуру догосударственного образования, придавая ей даже сословия.

Современная официальная осетинская доктрина на основании закавказских источников рассматривает Аланию первых веков новой эры уже как сложившееся государство во главе с царем, передававшим свою власть по наследству и возводившим свой род к богам; за спиной правителя усматривают военную знать, образовывавшую отряды катафрактов[260]260
  Бзаров, Блиев 2000: 82–83; Кодзаев 2004: 40–50.


[Закрыть]. С. А. Яценко рассматривает донскую Аланию в I – середине II в. как кочевую империю во главе с наследственным царем, Е. В. Вдовченков определяет строй аланского протогосударства как вождество, тогда как С. М. Перевалов более осторожно и взвешенно предполагает существование аланской конфедерации[261]261
  Мнение: Яценко 2008: 283–306; Кодзаев 2008: 40–41; мнение: Вдовченков 2011: 26–29; мнение: Перевалов 2014а: 5–9; ср.: Вдовченков 2014: 52; Скрипкин 2014: 14, 19; Туаллагов 2014: 12 (протогосударство).


[Закрыть]. Во всяком случае, в энкомии из Керчи, посвященной приближенному Савромата I (93–123 гг.), упоминаются «цари аланов», то есть у них был не один предводитель[262]262
  Виноградов, Шестаков 2005: 43, l. 10; ср.: Сапрыкин 1998: 202; 2005: 57–58; Перевалов 2002: 106–107; Мордвинцева 2013: 17.


[Закрыть].

Взвешенным представляется мнение о Западной Алании как о некоем государственном образовании лишь в V–VI вв.[263]263
  Гутнов 1992: 187; 1993: 34–38.


[Закрыть]. Армянское «Мученичество Сукиасянов» (V в.) упоминает, что новый царь Алании Дидианос «взялся за пересчет войска», и когда ему сообщили об отшельниках Сукиасянах, бывших приближенных его отца, он послал отряд во главе с Барлахом привести их или, в случае отказа, убить (АИА 1:44). Если доверять этому агиографическому источнику, построенному на фольклорном материале[264]264
  Доверие к источнику: Yatsenko 2003: 93–94; Яценко 2008: 296–97; Дадианова 2014: 83. Аргументированную датировку событий рубежом середины IV в. см.: Джиоев 1992: 53; датировку III–IV вв. см.: Лысенко 2009: 196.


[Закрыть], то оказывается, что в Алании существовала воинская обязанность, и новый царь, взойдя на престол, стал проводить определенный смотр военнообязанных. Скорее всего, смотр проводился согласно некой установившейся традиции, а какого-то письменного списка воинов, где фиксировалось бы изменение статуса военнообязанных, еще не было. Потому-то царь и узнал от некоего Скуера, что в Армении живут аланы-отшельники во главе с бывшим придворным Сукиасом, которых он призывал назад на службу; тогда как ослушникам (по существу, дезертирам) грозила смертная казнь. Как собственно происходил пересчет войск, нам рассказывает Фавстос Бузанд (III, 7): численность войск определяли, подсчитав камни, которые воины бросали в кучу на перекрестках дорог (ср.: Hdt., IV, 81). Таким образом, существовал определенный контроль за численностью войск, количество которых, кстати, затем могло попасть и на страницы письменных источников. Впрочем, весьма вероятно, что данное действие имело у сарматов ритуальный характер, который затем был рационально переосмыслен историками[265]265
  Ср.: Зеленин 1931: 721.


[Закрыть].

Вернемся к описанию Аммиана Марцеллина. Решение о начале войны и о заключении мира у аланов, очевидно, принимал совет старейшин (Amm., XVII, 13, 21). Они же заключали от имени племени соглашения (Amm., XVII, 12, 9–20). Вождя-судью, который, видимо, руководил военными действиями, аланы, по сообщению Аммиана Марцеллина (XXXI, 2, 25), еще в IV в. избирали исходя из его личного мужества и опытности в военном деле (ср.: Ps.-Plut. De fluv. et mont. nom., 14, 3; Zenob., 5, 25)[266]266
  Ср.: Ростовцев 1925: 106; Bachrach 1973: 21, 23.


[Закрыть]. Следовательно, в это время аланы, под которыми Аммиан (XXXI, 2, 13) подразумевает различные племена сарматов, сохранили значительные пережитки периода так называемой «военной демократии»[267]267
  Интересно отметить, что казахи еще во второй половине XVIII в. для начала похода собирали совет старейшин и избирали предводителя (Паллас 1773: 579; Кушкумбаев 2001: 88).


[Закрыть]. По крайней мере, в романе Ямвлиха «аланское войско» сделало вавилонского сборщика податей своим царем из-за его манипуляций (Iamb., 21). Вероятно, вождь вместе со старейшинами составлял план будущего похода (Luc. Tox., 49), возможно согласовывая свои действия с союзниками, через территории которых надо будет проследовать.

Если зачинщиком похода был и племенной князь[268]268
  Strab., XI, 5, 8; Tact. Ann., VI, 33; Amm., XVII, 12, 9; 12; Мовсес Каганкатваци. История агван, II, 12 = АИА 2:34.


[Закрыть], то ему поставляли свои контингенты вожди зависимых племен (ср.: Amm., XVII, 12, 11; 14). В данном случае это уже является более высоким этапом организации, чем выборный руководитель похода, но, возможно, различные племена находились на различных стадиях социального развития[269]269
  Ср.: Mielczarek 1999a: 55, 59; Яценко 2002а.


[Закрыть]. У придунайских сарматов во время Марцеллина племенные вожди были военными предводителями (Amm., XVII, 12, 12), то есть тут произошло совмещение гражданской и военной власти.

Если набег не был всеплеменным, а его инициатором было какое-то частное лицо, то он и являлся руководителем данной экспедиции (ср.: Luc. Tox., 48). В случае такого набега все племя не несло ответственности за действия отряда (Luc. Tox., 49). Во время сбора сил к нему присоединялись в первую очередь родственники (ср.: Luc. Tox., 47)[270]270
  Mielczarek 1999: 81; 1999a: 57–59.


[Закрыть], а также добровольцы и просто искатели приключений (ср.: Luc. Tox., 48; 54). Знатные воины приходили со своей свитой (ср.: Luc. Tox., 48; Procop. Bel. Pers., I, 3, 6)[271]271
  Кочевое войско могло собраться в достаточно сжатые сроки. Так, в русском описании Сибири последней четверти XVII в. утверждается, что джунгарский Бошокту-хан (1677–1697 гг.) мог собрать за 15 дней 100 000 всадников (Титов 1890: 77). Это, по словам служилых, бывших у джунгар, была обычная цифра для собранного ополчения и в середине XVII в. (Миллер 1941: 509). Естественно, тут следует принять во внимание не только скорость передвижения всадников к месту сбора, но и уже отработанную систему призыва со стороны верховной власти.


[Закрыть]. Известно, что сарматскую царицу Амагу в первой трети II в. до н. э. в экспедиции сопровождали 120 всадников (Polyaen., VIII, 56). Возможно, это и была свита[272]272
  Ср.: Polyaen., VIII, 55 (копьеносцы-дорифоры правителя); Constantius. Vita Germani, 28; Бузанд, III, 7 (царь «с коренным полком»). Ф. Х. Гутнов (1993:33), опираясь на информацию закавказских источников, полагает, что в V–VI вв. у аланов дружина была стратифицирована: высшие багатары, военные алдары и дружинники-крестьяне.


[Закрыть]. Однако состав ее неясен.

Тацит, рассказывая о роксоланских всадниках, упоминает катафракты у князей и знати, но не говорит о том, что дружинники, сопровождавшие знатных воинов, имели такое вооружение[273]273
  О дружинниках-катафрактах, например, см.: Гутнов 2003: 38.


[Закрыть]. Он пишет: «…князья и все наиболее знатные имели это прикрытие, составленное из железных пластинок или очень твердой кожи» (Tac. Hist., I, 79, 3: id principibus et nobilissimo cuique tegimen…). Е. В. Вдовченков так и считал, что сарматская дружина в I в. н. э. состояла из знати[274]274
  Вдовченков 2012а: 75.


[Закрыть]. Однако сам термин «дружина» подразумевает некий коллектив соратников, связанных определенными военными и экономическими обязательствами со своим предводителем. В этом смысле отряд знати роксоланов не является дружиной, но ее можно найти уже у скифов. Как рассказывает Лукиан (Tox., 48), при наборе войска некоторые скифы обещали привести с собой десять и более всадников с обеспечением и провизией. Это могли быть как мужчины – домочадцы богатых кочевников, так и их соратники-дружинники. Подобная ситуация могла быть и у сарматов.

С. А. Яценко предполагает, что дружина появилась позднее. Среди археологических памятников он выделил лишь три некрополя I–III вв., которые следует рассматривать как кладбища дружинников: некрополь Чертовицкое I (верховье Дона), «Золотое кладбище» (Кубань), могильник у села Новые Бедражи (Молдова). Этим временем они датируют появление дружин[275]275
  Яценко 2008: 305; 2014; 2014а: 257–259; Яценко, Вдовченков 2015: 171–174; Вдовченков 2015; 2016: 234; ср.: Безуглов 1997: 137–138.


[Закрыть]. Более того, даже ранних аланов иногда рассматривают как некие отряды-дружины, которые пришли с востока и покорили местных кочевников, после чего они стали народом[276]276
  Щукин 1992: 119–121; Балабанова 2003: 75; Раев 2008: 128; Вдовченков 2012а: 74; 2014: 52; Скрипкин 2014: 17–18; Туаллагов 2014а: 353–361; contra: Сапрыкин 2005: 58; Лысенко 2009: 120–122.


[Закрыть]. Однако все эти вопросы требуют дальнейшей разработки. По крайней мере, античные авторы говорят об аланах как народе, а не как о каких-то дружинных отрядах неких племен.

Сарматские катафракты и даки, обращенные в бегство римлянами. Прорисовка с рельефа колонны Траяна (113 г.). У сарматов на рельефе нет оружия. Поскольку на колонне практически нет изображений копий (но см.: Cichorius 1896: Taf. XXI, 68), то, очевидно, катафракты должны были держать в руках пики, о чем ясно свидетельствует положение правых рук двух ближних всадников. Отметим также дакийского пешего щитоносца, держащего в руках штандарт в виде воздушного дракона. Воспроизведено по: Малашев 1988: 88. Рис. 1

Набеги могли совершать и небольшие группы кочевников, которые стремились захватить добычу и тут же уйти восвояси, не принимая крупного боя (Luc. Tox., 39; 48)[277]277
  Смирнов 1964а: 211–212.


[Закрыть]. Иногда такая группа состояла из энергичных юношей (Flac. Argon., VI, 231–233; Мовс. Хорен., II, 50). Вполне возможно, что такие набеги были частью инициации юношей, ведь, например, в могильнике у хутора Новый у реки Сал (левый приток Дона) оружие клалось юношам лишь с 16–18 лет, что подразумевает их переход в новую социальную группу[278]278
  Вдовченков 2013: 195. Для сравнения можно заметить, что у крымских татар мальчики участвовали в походах с 12 лет (Крымские татары. 1909: 90).


[Закрыть]. Хотя у нас нет прямых свидетельств античных источников, но ранние пласты нартовского эпоса и этнографические параллели заставляют думать, что юноши были объединены в мужские союзы, где они получали обучение и проходили тренировку как будущие воины, и частью этой тренировки были такие набеги[279]279
  Иванчик 1988: 41–44; 2005: 175–189; Ustinova 2005: 244; Балабанова 2003: 75; 2012: 13; Вдовченков 2004; 2013; Кодзаев 2008: 22–27; Кармов 2009: 9; Белоусов 2010: 301; Бондаренко 2014: 160; Прокопенко 2016: 219; ср.: Лукьяшко, Максименко 1993: 75–76.


[Закрыть]. А если принимать сведения античной традиции об убийстве врага девушкой (см. ниже) как свидетельство об инициации, то можно полагать, что вряд ли мужская инициация должна была быть более гуманной и менее кровавой.

В свою очередь, сами сарматы и аланы могли наниматься отдельными отрядами со своими предводителями на службу к различным правителям (Constantius. Vita Germani, 28)[280]280
  Для более позднего времени ср.: Procop. Bel. Pers., II, 29, 29; Bryen. Histor., II, 19.


[Закрыть] или же выступать в качестве союзников (Tac. Ann., VI, 33; Мовсес Каганкатваци. История агван, II, 12 = АИА 2: 34).

В дальних набегах участвовали лишь всадники на выносливых конях (Amm., XVII, 12, 3; Ambros. De excidio urbis Hierosol., V, 50; ср.: Ovid. Epist., I, 1, 77–84). Естественно, они не были совершенно неимущими членами племени, ведь последние могли даже не иметь добрых верховых коней[281]281
  3 Для сравнения заметим, что у казахов в XIX–XX вв. избыток продукции животноводства имели только 2–5 % семей, хотя прожиточный минимум семьи из пяти человек составлял лишь 25 лошадей и 4–5 животных для переноски юрты (Руденко 1961: 5).


[Закрыть]. Очевидно, в грабительские набеги отправлялась лишь определенная часть мужского населения, женщины и дети оставались на родине (ср.: Tac. Hist., I, 79, 1). И этим набег также отличался от перекочевки, производимой всем племенем.

Участвовали ли в военных действиях сарматов женщины? Ведь они принимали участие в боях уже у скифов (Tzetz. Chil., XII, 877–879). Савроматы, а позднее и сарматы, очевидно, сохраняли этот обычай, и по крайней мере некоторые девушки принимали участие в походах (Mela, II, 103; III, 29–30; Clem. Alex. Strom., IV, 8, 62)[282]282
  4 Хазанов 1971: 85 (ср.: 67); 1975: 86–87; Стрижак 2007: 75; Сланов 2007: 19; 2013: 291–322; Медведев 2009: 7; Клепиков 2014: 49; Яценко 2015: 9; Яценко, Вдовченков 2015: 176–177.


[Закрыть]. По прикидкам К. Ф. Смирнова, 20 % савроматских погребений с оружием и уздой принадлежали женщинам[283]283
  1 Смирнов 1964а: 201; ср.: Хазанов 1970а: 141; Шевченко 2014: 408–412. Как отмечает Н. Ф. Шевченко (1993: 50), в 10 % от общего числа могил Северо-Западного Кавказа находят женские останки с оружием, главным образом с луками, а также с мечами, копьями и дротиками.


[Закрыть]. По подсчетам же волгоградского археолога В. М. Клепикова, лишь в 9 % женских погребений Нижнего Поволжья в IV–I вв. до н. э. было оружие (в 14 случаях), причем лишь в трех погребениях это были колчаны со стрелами и еще в трех – колчаны и мечи, в остальных могилах это было ритуальное оружие[284]284
  2 Клепиков 2014: 39; 2015: 48; ср.: Хазанов 1970а: 142; 1971: 43, 85; Сланов 2013: 294. Как заметил А. В. Симоненко (2010: 251; 2015: 326), в Северном Причерноморье вообще нет сарматских женских погребений с оружием. Он же отмечает, что раннесарматские погребения женщин с оружием не являются свидетельствами об амазонках, это была простая необходимость опасного кочевого быта (Симоненко 1993: 105; 2010: 251–252; 2015: 325–327).


[Закрыть]. В нижнедонском могильнике у хутора Новый среднесарматского времени 15 женщин (из 197 могил) были погребены со стрелами и клинками – тем же комплектом оружия, что и у мужчин[285]285
  Яценко 2015: 11; Яценко, Вдовченков 2015: 177.


[Закрыть]. Это вооружение, в общем, согласуется со свидетельством Помпония Мелы о том, что такие конные воительницы у приазовских племен были снабжены луком и стрелами как главным оружием; умели они действовать и арканом (Mela, I, 103; III, 29–30). Антрополог Е. В. Перерва объясняет высокий травматизм женщин в среднесарматский период на Нижнем Дону и Волге именно их участием в боевых действиях[286]286
  Перерва 2016: 28, 33.


[Закрыть]. Убийство врага у этих племен, можно предполагать, было своеобразным обрядом инициации, после которого девушка могла выйти замуж (Hdt., IV, 117; Mela, I, 103; Nic. Damasc. Paradox. ethn., 21)[287]287
  Шевченко 1993: 51–52; Кривошей 2014: 209.


[Закрыть]. По сообщению Псевдо-Гиппократа, девушка савроматов могла выйти замуж, лишь убив трех врагов и исполнив некие обряды (Ps.-Hippocrat. De aёr., 17), что, в общем, может соответствовать неким инициационным обрядам. С другой стороны, судя по нижневолжским и нижнедонским археологическим материалам, с оружием погребались женщины в возрасте 20–35 лет (иногда с детьми), что вряд ли соответствует возрасту проведения инициации[288]288
  Нижняя Волга: Клепиков 2014: 39; 2015: 48–49; Нижний Дон: Яценко 2015: 11; Яценко, Вдовченков 2015: 176.


[Закрыть]. Однако и в этом нет явного противоречия с источниками. По крайней мере, тот же Псевдо-Гиппократ замечает о савроматской женщине, что «она избирает себе мужчину, прекращает скакать верхом, пока не настанет необходимость во всеобщем походе» (Ps.-Hippocrat. De aёr., 17). Вероятно, подобное положение сохранялось и позднее, особенно в более неспокойных приграничных регионах. По крайней мере, положение женщины в сарматском обществе было достаточно высоким.

Возможно, традиция воительниц своими корнями уходит в более ранний савроматский период, когда при значительных потерях среди мужского населения женщины могли участвовать в походах (Ps.-Hippocrat. De aër., 17; ср.: Hdn., VI, 5, 3)[289]289
  Смирнов 1964а: 209; 1971: 190; ср.: Булах 2004: 18–19.


[Закрыть]. Археолог А. П. Смирнов полагал, что при отсутствии мужчин, ушедших в поход, женщины савроматов могли создавать свои военные отряды[290]290
  Смирнов 1971: 190; Кривошей 2014: 209, 211; ср.: Богаченко 1998: 17.


[Закрыть]. С таким утверждением вряд ли можно согласиться (см.: Palaeph. De incred., 33)[291]291
  Косвен 1947: 35.


[Закрыть], хотя в определенных экстренных случаях подобное могло происходить. Так, в легенде о происхождении амазонок их воинственность объясняется тем, что мужчины погибли на войне (Just., II, 4, 1–11), а в южноосетинском варианте нартовского эпоса упоминается группа женщин, которая после гибели своих мужей упражнялась во владении оружием и отомстила обидчикам; также и в каракалпакском эпосе «Сорок девушек», связанном с сако-массагетским субстрактом, упоминается отряд девушек[292]292
  Амазонки: Плетнева 1983: 9–10; осетинский эпос: Калоев 1959: 45–50; ср.: Булах 2004: 24; каракалпакский эпос: Толстова 1984: 188–206.


[Закрыть]. На центральноазиатские корни этого обычая, вероятно, указывает участие сакских и массагетских женщин в боевых действиях, а в правобережном Хорезме девушек обучали владеть оружием еще в середине XIX в., что связано с традициями неспокойного кочевого быта населения[293]293
  Саки: Diod., II, 34, 3; Demetr. Eloc., 214; Tzetz. Chiliad., XII, 893–894; ср.: Ael. Var. hist., XII, 38; массагеты: Tzetz. Chiliad., XII, 900–901; Хорезм: Снесарев 1973: 150.


[Закрыть].

Ко времени Аммиана Марцеллина традиция «амазонок» ушла в прошлое (Amm., XXXI, 2, 20: omnis … aetas et sexus imbellis). По подсчетам М. В. Кривошеева, из позднесарматских погребений Нижнего Поволжья (середина II–IV в.) с оружием лишь 6, 6 % были женскими[294]294
  Кривошеев 2007: 65; Медведев 2009: 7.


[Закрыть]. В позднегреческом анонимном романе (около середины II в.) ольвиополитка Каллигона, неким образом связанная с сарматами, участвует в охоте и носит при себе (в походе?) кинжал в ножнах[295]295
  Stephans, Winkler 1995: 274, ll. 27–28; Braund 2005: 40, ll. 27–28; Иванчик 2010: 349–350.


[Закрыть]. Каких-либо свидетельств о высоком статусе женщин у аланов у нас нет[296]296
  Статус женщины: Граков 1947: 104–121; Кузнецов 1992: 16; Яценко 2001а; Сланов 2007: 25. М. И. Ростовцев (1925: 113) вообще отрицал наличие особой роли женщин у сарматов. С. А. Яценко и Е. В. Вдовченков (2015: 177) полагают, что воинственные женщины были у поздних сарматов, просто изменился похоронный обряд и в могилы перестали класть оружие; тем более что в ряде могил оружие у женщин имелось (Яценко 2015: 12–13).


[Закрыть]. Христианский поэт Паулин из Пеллы (ок. 376 – ок. 460 гг.) упоминает аланку – «первую жену» предводителя варваров, в котором видят вождя аланов (Paulin. Euchar., 379: prima uxor regis). Если такое понимание пассажа верно, то можно полагать, что у аланов была полигамия[297]297
  Кулаковский 1899: 36; 2000: 103–105. С. М. Перевалов доказывает, что этот царь был королем готов Атаульфом (Перевалов 2000а.: 18–22; 2002б; 2003: 11–15).


[Закрыть].

Число налетчиков на неприятельскую территорию могло быть очень значительным. Так, ок. 160 г. вспомогательный отряд римлян неожиданно напал на сарматов и убил 3000 человек (SHA, VI, 4, 6). Вероятно, это была большая часть орды. Тацит (Hist., I, 79, 1) упоминает, что в зимнем набеге на Мёзию (69 г.) участвовало до 9000 сарматов. В середине I в. до н. э. царь сираков, по сообщению Страбона (XI, 5, 8), выставил 20 000 всадников. А в 330-х гг. в Армению вторглось 20 000 воинов с Северного Кавказа – видимо, коалиция во главе с аланами (Мовс. Хорен., III, 9; ср.: Бузанд, III, 7). Вероятно, это были всадники: число конницы очень значительное по античным меркам[298]298
  4 Ср.: Дельбрюк 1994. Т. 1: 159: о трудности управления большими массами кавалерии даже в Новое время.


[Закрыть]. Иоанн Мамиконян сообщает, что коалиция северокавказских племен, вторгшихся в Армению в 316–317 гг., насчитывала 58 000 воинов (АИА 2: 22). Хотя, возможно, количество войск несколько преувеличено, но порядок, судя по всему, верен: в крупных экспедициях принимали участие несколько или даже более тысяч всадников. Вспомним, что арабский географ аль-Масуди (первая половина X в.) рассказывал, что у царя аланов было 30 000 конников. Для сравнения отметим, что в 1540-х гг. вся армия Крымского ханства также насчитывала до 30 000 всадников, а это было поголовное ополчение. Во второй четверти XVII в. армия, возглавляемая ханом, насчитывала 80 000 всадников, а мурзой – 40 000–50 000[299]299
  1 Масуди: Скитский 1956: 23; соответственно Крым: Михалон Литвин 1994: 65–66; Крымские татары. 1909: 93.


[Закрыть]. Естественно, цифры войск как в древности, так и в Новое время – показатель весьма относительный и очень субъективный, во многом зависящий от позиции информатора и его источников.

В приграничных конфликтах, в отличие от дальних походов, у сарматов принимали участие и пешие воины, численность которых намного превышала количество всадников (ср.: Diod., XX, 22; Amm., XVII, 13, 9). Так, в набеге на скифов, описанном Лукианом (Tox., 39), участвовали 10 000 всадников и 30 000 пеших сарматов. А на помощь боспорцам, согласно этому же диалогу (Luc. Tox., 54), пришли 20 000 аланов и сарматов. По-видимому, это были главным образом всадники. Страбон (VII, 3, 17) упоминает войско роксоланов, пришедшее на помощь скифам в их борьбе с понтийским стратегом Диофантом (112 г. до н. э.), которое насчитывало около 50 000 человек. Несмотря на вероятную завышенность этой цифры, скорее всего, речь шла не только о коннице, но и о пехоте[300]300
  В. Д. Блаватский (1954: 88, примеч. 3) предлагает сократить численность войска Тасия вдвое.


[Закрыть]. Об этом же, вероятно, говорит и описание вооружения роксоланов, среди которого были щиты, возможно – оружие пехотинцев, или же ими были вооружены на скифский манер всадники[301]301
  Ср.: Boss 1994/95: 20.


[Закрыть].

Очевидно, пехотинцы набирались из неимущей части соплеменников или зависимых оседлых племен[302]302
  Хазанов 1971: 86; Boss 1994/95: 20; Блиев, Бзаров 2000: 76; Lebedynsky 2001: 36. Ср.: в поголовное ополчение казахов не входила лишь пешая беднота (Росляков 1962: 224). Не могу согласиться с Е. В. Черненко (1988: 21), посчитавшим скифских пехотинцев ездящей пехотой по аналогии с воинами раннесредневековой Европы. Данный феномен присущ оседлому населению, а не номадам.


[Закрыть]. Ведь сами сарматы, а позднее аланы, как истинные кочевники, считали хождение пешком недостойным их занятием (Amm., XXXI, 2, 20), у них даже была распространенная патология – сращивание поясничных позвонков, являвшееся следствием постоянной верховой езды[303]303
  Балабанова 2001а: 4.


[Закрыть]. Плиний отмечает, что среди народов северного побережья Черного моря живут «скифы низкого происхождения и выходцы из рабов, или трогодиты» (Plin. N. h., IV, 80: Scythae degeneres et a servis orti, aut Trogodytae). Речь идет о сатархах, живших в пещерах в Крыму (Mela, II, 9; Solin., XV, 15)[304]304
  6 Десятчиков 1973: 138.


[Закрыть]. Вероятно, 10 000 рабов у жителей сиракского городища Успа и были таким зависимым сельским населением (49 г.) (Tac. An., XII, 17)[305]305
  1 Десятчиков 1974: 13; 1988: 24; Хазанов 1975: 162. Некоторые исследователи считают эти 10 000 настоящими рабами (Виноградов 1965: 121).


[Закрыть]. Наличие земледельческого элемента у сираков и аорсов упоминает Страбон (XI, 2, 1; ср.: VII, 3, 17; XI, 3, 3; 6, 2; Ambros. De excidio urbis Hierosol., V, 50). Подобное оседлое население выплачивало кочевникам дань (Strab., VII, 4, 6; Tac. Germ., 43). В этом плане интересна информация Аммиана Марцеллина о том, что сарматы-лимиганты были «рабами» «свободных» сарматов (Amm., XVII, 13, 1: Limigantes, Sarmatas servos, … Liberis; ср.: XVII, 12, 18–19; XIX, 11, 1). Речь идет об обычном в племенной иерархии отношении господствующего и вассального племени (ср.: Tac. Germ., 43). В подобной ситуации часто имеется в виду положение оседлой и кочевой части внутри одного племени или о людях, принадлежавших к разным этносам, один из которых считался по происхождению более благородным (ср.: Strab., VII, 4, 6). Вероятно, лимиганты уже стали переходить к оседлости, поскольку Аммиан упоминает о наличии у них хижин (XVII, 13, 12–14). Видимо, группа кочевых сарматов называлась «царской» (Βασίλειοι; Basilidae) как раз вследствие ее политического господства над другими племенами[306]306
  2 Strab., VII, 3, 17; Mela, II, 10; Plin. N.h., IV, 88; Медведев 2009: 13; басилы в армянской традиции: Мовс. Хорен., II, 65; 85; также ср.: Hdt., IV, 20: царские скифы.


[Закрыть]. Ведь кочевник обычно считает себя благороднее своего оседлого соплеменника и/или иноплеменника. Причем кочевники могли называться земледельцами в качестве уничижительной клички (Strab., VII, 4, 6)[307]307
  3 См.: Федоров 1988: 58.


[Закрыть]. О племенной спеси аланов упоминает автор сочинения «О разорении града Иерусалима» (Ambros. De excidio urbis Hierosol., V, 50: Nam insolentia quadam propriae fortitudinis et in ceteros dispectu superbo). Подобные взаимоотношения мы можем встретить между другими кочевыми и оседлыми этносами, так, например, даже у чукчей и коряков, у которых часть народа являлась кочевниками-оленеводами, а часть – охотниками на морского зверя. Так, казачий сотник Иван Кобелев отмечал в своей записке (1779 г.): «Оленные чукчи с сидячими поступают так, как в России помещики со своими крестьянами»[308]308
  4 Собрание сочинений. 1790: 364; ср.: Крашенинников 1949: 450 (кочевые коряки считали оседлых своими «холопами»); Врангель 1948: 312; Нефёдкин 2017: 298.


[Закрыть]. Данные взаимоотношения отчасти объясняются происхождением оседлой части населения: чукчи оседали на морском побережье вследствие потери ими по какой-либо причине оленьего стада. И идеал приморского чукчи состоял в приобретении нового стада, что позволило бы ему вновь стать оленеводом[309]309
  Толмачев 1911: 96.


[Закрыть].

Отряды комплектовались по родо-племенному принципу, во главе со своими же племенными предводителями[310]310
  Ср.: Смирнов 1964а: 209; Хазанов 1971: 67–68, 85; Кузнецов 1984: 230; Каминский 1993: 95; Михайлов 1993: 55; Блиев, Бзаров 2000: 75; Simonenko 2001: 295.


[Закрыть]. Армянский историк VII в. Иоанн Мамиконян (АИА 2: 24), рассказывая о событиях 316–317 гг., упоминает командира левого крыла коалиционного войска северян. Возможно, имеется в виду этнический руководитель какого-то количества племенных отрядов, стоявших на левом фланге. С другой стороны, оказывается, что северокавказское войско делилось на три основные части – центр и два фланга, что, в общем, типично для восточной организации армии.

Об организации боевых отрядов у сарматов в источниках имеется лишь косвенная информация. Фавстос Бузанд (III, 7) упоминает, что маскутский царь устраивал смотр своим войскам по полкам, знаменам и отрядам (336 г.). Тацит (Hist., I, 79, 2) упоминает о том, что конные сарматы наступали отдельными отрядами. Он называет их римским термином turma – подразделение из 32 всадников (Veget., II, 14). Позднее Аммиан Марцеллин именовал сарматские конные отряды тем же образом (Amm., XVII, 13, 9). Однако в данном пассаже историка turma, очевидно, обозначает не специальный военный термин, а просто конный отряд. Отметим, что, например, 600 нумидийских всадников Ганнибала были разделены на отряды, которые в изложении Фронтина называются турмами (Strat., II, 5, 25: in plures turmas segregati). Цезарь также называет небольшие конные подразделения британцев этим же словом (Caes. B.G., IV, 33). Если бы наездников в отрядах насчитывалось несколько сотен, то мы вправе были бы ожидать, что Тацит употребит термин ala – отряд из полутысячи всадников (Arr. Tact., 18, 3; Hygin. De metat. castr., 16; Ioan. Lyd. De magistr., I, 46). Впрочем, вероятно, ala было более жестким военным термином, обозначавшим подразделение всадников, в греческом эквиваленте – ἴλη (Arr. Tact., 18, 3). Валерий Флакк (Argon., VI, 160–161) упоминает об алах баллонитов, по-видимому одного из сарматских племен (ср.: Sidon. Apol. Carm., V, 476; VII, 323: Bellonotus)[311]311
  Этноним Balloniti этимологизируется из осетинского ballon – «член группы (отряда)» (Туаллагов 2014а: 338, 354).


[Закрыть]. В данном пассаже читаем: «и баллониты, равняющие алы к двойным крыльям» (et geminis aequantes cornibus alas / Balloniti). Однако по тексту не ясно, идет ли речь об alae флангах войска или же о названии конного отряда. Второе значение предпочтительнее. Однако даже если alae обозначает военное подразделение, то возникает вопрос о верификации этого сообщения эпического источника. Вместе с тем и Клавдий Клавдиан упоминает сарматские алы (VII (Paneg. de III cons. Honor.), 148): Sarmaticas pariter prostravimus alas). Тут явно имеются в виду alae – конные отряды. Однако являются ли они подразделениями из 500 всадников, не ясно, скорее всего, нет[312]312
  Ср.: Zosim., III, 3, 4 (ила у императора Констанция из 600 всадников).


[Закрыть]. Более корректен в употреблении терминов оказывается Валерий Марциал, который называет сарматский отряд абстрактно manus (Mart., IX, 35, 4: Rhenanam numeras Sarmaticamque manum).

Если обратиться к внутренней структуре отряда и армии, то можно предположить, что у сарматов и аланов существовала десятичная военная организация, характерная для индоевропейцев[313]313
  Ср.: Десятчиков 1974: 16; Хазанов 2010: 12.


[Закрыть]. Она, возможно, совпадала с социальной организацией кочевого общества. Вспомним, что в III в. армянский царь Хосров взял в заложники у аланов по одному от сотни, «пригодных к бою людей» (Мовс. Хорен., II, 65). В III в. эскорт посольства состоял из 1 000 отборных стрелков (АИА. 2: 34). В осетинском эпосе войска также считались по сотням и тысячам (Нарты, с. 359). В. Н. Каминский так и полагал, что у аланов существовала сотенная организация в войске[314]314
  Каминский 1992: 19; 1993: 97.


[Закрыть]. В Африке Гизерих разделил свое войско, состоящее из вандалов и аланов, на тысячи (Procop. Bel. Vand., I, 5, 18). Впрочем, возможно, это было все же сделано по германной традиции[315]315
  Ср.: Lebedynsky 2001: 88; Нефёдкин 2012: 32.


[Закрыть].

Относительно общей мобилизационной способности сарматских племен, говорить достаточно сложно. Страбон (XI, 5, 8) упоминает, что аорсы могли выставить 200 000 конников, а верхние аорсы еще больше. Согласно «Истории Старшей Хань» китайского историка Бань Гу (I в.), центральноазиатское владение Кангюй, которое часто рассматривают как родину аланов, имело 600 000 душ населения, 120 000 семей и столько же строевого войска[316]316
  Родина аланов: Габуев 1999: 85–118, 128–131; данные см.: Бичурин 1950. Т. II: 184.


[Закрыть]. Следовательно, можно полагать, что от одной семьи на войну в случае «всеобщей мобилизации» могло идти примерно по одному человеку. Возможно, это и был мужчина – кормилец семьи, которая состояла в среднем из пяти человек. Ведь кочевники учились верховой езде, необходимой для выпаса скота, охоты и войны, еще с детства (Amm., XXXI, 2, 20). С детства же они овладевали искусством владения оружием[317]317
  К. Ф. Смирнов (1964а: 212) отмечает, что еще в савроматских погребениях детей находят стрелы и акинаки – наиболее характерное оружие лучника.


[Закрыть]. Согласно «Ши-цзы» и «Цянь Хань», численность войска Яньцай государственного образования в Северном Туркестане, которое сопоставляется с аланами, составляла 100 000 лучников. Очевидно, что в данных свидетельствах речь идет о мобилизационном максимуме, т. е. о поголовном ополчении воинов, своего рода ландштурме[318]318
  Сопоставление: Цуциев 1995: 38; «ландштурм» ср.: Хазанов 1971: 85; Алланиязов 1998: 53. Подобное количество ополчений арабских племен Магриба в XV в. мы можем найти у Льва Африканского (с. 27–30). А. В. Симоненко и Б. И. Лобай (1991: 48) на основании раскопок в Северо-Западном Причерноморье, где в 20 % погребений имелось оружие, также делают вывод о том, что каждый мужчина у здешних сарматов был воином.


[Закрыть]. Как считается, кочевники могли выставить до четверти населения во время всеобщей мобилизации[319]319
  Хазанов 2010: 12.


[Закрыть]. Поскольку численность (даже если она завышена) выглядит очень значительной, то речь идет о силах не какого-то отдельного племени, а о войске племенного союза. Ведь в этом ополчении состояли все пригодные по возрасту мужчины (Amm., XXXI, 2, 20). У сарматов еще существовал «первобытный» принцип народа-войска, что давало возможность, по крайней мере теоретически, выставлять огромное по численности воинство. Причем, скорее всего, имеются в виду именно всадники, ведь передвижение пешком считалось у кочевников неприличным[320]320
  Гунны: Amm., XXXI, 2, 6; ср.: Jord. Get., 127; казахи: Броневский 1830: 173; также см.: Хазанов 2010: 12.


[Закрыть]. Аланы также рассматривали хождение по земле как недостойное для мужчины занятие (Amm., XXXI, 2, 20). Очевидно, и у прочих сарматов неписаный кодекс поведения был тот же (ср.: Tac. Hist., I, 79, 2; Germ., 46). Поэтому, кстати, Тацит (Hist., III, 5) считал конницу главной боевой силой сарматов-языгов (ср.: Tac. Ann., XII, 29).

Итак, можно предположить, что количество сарматских конников в подразделении было невелико: несколько десятков – несколько сотен всадников. Отметим, что у средневековых кочевников Казахстана в курдусе (кошуне) – отряде из ополчения одного племени также насчитывалось от нескольких десятков до 300–400 всадников[321]321
  Росляков 1962: 237; ср.: Кушкумбаев 2001: 89.


[Закрыть]. Для сравнения напомним, что в XIX в. основной тактической единицей кавалерии был эскадрон численностью в 130–150 коней. Такое количество всадников диктовалось как удобством маневрирования, так и возможностью управления эскадроном одним командиром, в то же время данное подразделение имело и самостоятельное тактическое значение[322]322
  Анисимов 1912: 3.


[Закрыть]. Естественно, кавалерия Нового времени, построенная в две шеренги, – это не кочевая конница, сформированная по родовому принципу, но количество всадников в эскадроне все же показательно. Как представляется, сарматская конница, как и другие кочевники, действовала в бою такими небольшими отрядами, поставленными для удобства маневрирования на некотором расстоянии друг от друга, что позволяло коннице наступать широким фронтом.

Лучше снаряженная знать сарматов имела доспехи (Tac. Hist., I, 79, 3)[323]323
  Клибанов 1945: 80; Sulimirski 1970: 31; Mielczarek 1999: 83; 1999a: 57; Кодзаев 2004: 43–44; Туаллагов 2004: 283 (знать и дружинники); Кармов 2005: 142–143; 2005а: 105; Кодзаев 2008: 31; Сулимирский 2008: 18; Белоусов 2010: 303; Симоненко 2010: 241–242; 2015: 316; Дмитриев 2011: 33; Кармов 2011а: 175; Балабанова 2016: 11.


[Закрыть]. Катафракты сарматов, скорее всего, еще не составляли отдельного рода войск – это была социальная прослойка. Формирование военной знати у аланов исследователи относят к первым векам новой эры[324]324
  Каминский 1993: 93–94; ср.: Кармов 2005; 2005а; 2009: 9–11, 20–23.


[Закрыть]. Судя по инвентарю могил, лишь несколько процентов сарматов имели доспехи и, соответственно, были катафрактами[325]325
  Симоненко 1986: 11; 2010: 250; 2015: 324; Simonenko 2001: 294; ср.: Ростовцев 1993: 94.


[Закрыть]. Причем они сражались в одних и тех же отрядах со своими хуже вооруженными сородичами. На фреске из склепа Ашика два катафракта сражаются вместе с конниками, вооруженными значительно легче. Около вождя или знатного сармата находились его клиенты, дружина и ближайшие родичи. Причем сам предводитель мог выделяться своей паноплией (Zonara, XII, 33). В силу этоса «героического общества» вождь должен был своим примером воодушевлять воинов, поэтому он сражался впереди со своим отрядом[326]326
  Ср.: Гутнов 2001: 191.


[Закрыть].

Вероятно, противоречие в «Диспозиции против аланов» Арриана, упоминающего в начале этого сочинения панцирь и катафракту аланов (Arr. Ac., 17), а затем говорящего, что аланы были без доспехов (Arr. Ac., 31), объясняется тем, что впереди атаковали знатные всадники в доспехах, а позади них следовали конники, снаряженные легче[327]327
  Ростовцев 1914: 341; Mielczarek 1999: 87, n. 69; ср.: Туаллагов 2014: 40.


[Закрыть]. А. В. Симоненко, отмечая, что наконечники копий встречаются в позднесарматских могилах вместе с защитным вооружением, считает, что катафракты с пиками строились в первых шеренгах[328]328
  Simonenko 2001: 290, 309–310; ср.: Сланов 2000а: 285–286; 2000в: 5.


[Закрыть]. Не отрицая такой возможности, заметим, что сарматское войско – не регулярная армия, строящаяся в определенное количество шеренг согласно уставу. Однако когда именно знать была вооружена пиками, то она в силу этоса стремилась сражаться впереди. Вспомним, что на изображении на сосуде из Косики катафракт вооружен пикой, а его противник, беспанцирный, очевидно менее зажиточный, воин, – луком.

Бактрийский катафракт, сражающийся вместе с лучниками-кушанами. Реконструкция Г. А. Пугаченковой скульптурного панно центрального помещения из Халчаяна в Южном Узбекистане (приблизительно I в.). Отметим, что не со всеми деталями реконструкции можно согласиться. Воспроизведено по: Ставиский 1977: 122–123.

Действовали немногочисленные катафракты в бою, очевидно, не как регулярная кавалерия Нового времени, в сомкнутом построении, а, скорее, их строй напоминал средневековый рыцарский частокол (en haye), то есть неплотно сомкнутую шеренгу, изображение которой представлено на фреске из склепа Ашика. Позади же этой шеренги находились остальные, хуже вооруженные, бойцы отряда[329]329
  См.: Ашик 1845: Рис. IV; Ростовцев 1913: Табл. LXXXVIII, 2; Нефёдкин 2011: 85. Отметим, что на рельефе из Халчаяна (примерно I в. н. э.), согласно реконструкции Г. А. Пугаченковой (1971: 71), катафракт действует среди конных лучников, а не отдельно от них. Возможно, здесь представлена подобная кочевая традиция боя.


[Закрыть]. Для действий кавалерии в сомкнутом построении нужно было тщательное обучение для совместных синхронных действий[330]330
  См.: Денисон 1872: 23.


[Закрыть]. Сарматы же были индивидуальными природными воинами-наездниками, обладавшими высокими качествами бойцов-единоборцев (ср.: Amm., XXXI, 2, 20). Вместе с тем можно согласиться с теми исследователями, которые считают, что сарматские катафракты атаковали специально построенным сомкнутым строем. Действительно, перед боем и во время первой атаки само построение всадников внутри племенного отряда перед боем было достаточно компактным[331]331
  См.: Bachrach 1969: 168 (the mounted phalanx); Wilkes 1983: 258 (close formation); Симоненко 1986: 13.


[Закрыть]. В ходе же самого боя из компактного отряда могла возникать и одна шеренга всадников, которую мы и видим на фреске из склепа, открытого в 1841 г. директором керченского музея А. Б. Ашиком (1801–1854).