Текст книги "История древнего мира. Восток, Греция, Рим"

После падения касситской династии независимость Вавилонии восстановила т. н. II династия Иссина, изгнавшая эламитов, а при Навуходоносоре I (1125–1104 гг. до н. э.) нанесшая им такое поражение при Дере, что после этого Элам в течение трех веков не упоминается в месопотамских источниках. Вскоре власть царя существенно ослабела, и он превратился скорее в верховного магистрата при автономной и играющей в стране главную роль гражданско-храмовой общине Вавилона.

В XI-Х вв. до н. э., во время нашествия арамейских племен на Месопотамию, одно из них – халдеи – заселило приморский юг Вавилонии, образовав здесь племенные княжества. Их вожди, признав власть Вавилонии, стали в ней в конце концов одной из главных сил. В 729 г. до н. э. Вавилонию завоевал ассирийский властитель Тиглатпаласар III, но вскоре после его смерти власть в ней захватил халдейский вождь Мардукапалиддин, активно поддержанный и вавилонянами, и Эламом. Начавшаяся после этого война с Ассирией, за время которой та дважды захватывала и теряла Вавилонию, завершилась, в 688 г. до н. э. полным разрушением Вавилона Синаххерибом. Его преемник Асархаддон восстановил город и особое автономное царство с центром в нем. В 652–648 гг. до н. э. вавилоняне вновь восставали против Ассирии. В 626 г. до н. э., со смертью Ашшурбанипала, началось самое крупное и упорное восстание против ассирийцев, возглавленное халдеем Набопаласаром (626–605 гг. до н. э.), основавшим новую вавилонскую династию. Изгнав ассирийцев, Набопаласар перенес войну в Верхнюю Месопотамию, а ассирийцы призвали на помощь египтян, чья армия в 616 г. дон. э. столкнулась с Вавилонией на Среднем Евфрате. Так началась пятидесятилетняя вавилоно-египетская война.

С нападением Мидии на Ассирию и заключением вавилоно-мидийского союза Ассирия была быстро уничтожена (к 609 г. до н. э.), а ее территория поделена союзниками: полоса земель, выводящая на Армянское нагорье, досталась мидянам, полоса, выводящая в Сирию, на «египетский фронт» – Вавилонии. В 605 г. до н. э. царевич Навуходоносор разгромил египетскую армию при Каркемише и вторгся глубоко в Сирию. Став царем (605–562 гг. до н. э.), он вернулся в Восточное Средиземноморье и покорил его. Систематические попытки Иудеи передаться Египту, а египтян – утвердиться в Палестине и Финикии (вновь отложившихся к нему в 590–589 гг. до н. э.) привели к тому, что Навуходоносор, взяв Иерусалим в 597 г. до н. э., спустя 10 лет взял его вторично, разрушил, угнал почти все его население и аннексировал Иудею. В 574 г. дон. э., после 13-летней осады, зависимость от Вавилонии признал и Тир. В 567 г. до н. э. Навуходоносор, воспользовавшись борьбой за власть между Априем и Амасисом в Египте, вторгся туда, разгромил силы Априя и способствовал приходу к власти Амасиса, поддерживавшего дружбу с Вавилонией.

Противоборство с Египтом завершилось.

В то же время Вавилония столкнулась с другой угрозой: в 596 г. до н. э. на нее напал индийский вассал – царь Элама; в ответ Навуходоносор разгромил Элам и захватил Сузиану, причем, судя по Ветхому Завету, погиб мидийский царевич Артахшатра (библ. Арфаксад). Тогда же в Вавилонии были возведены укрепления, предназначенные для обороны от мидян. Отвлечение последних на войну с Лидией разрядило ситуацию.

Большую славу приобрели сооружения, воздвигнутые или заново отстроенные в Вавилоне Навуходоносором II, – «вавилонская башня» (храм Мардука) и «висячие сады» на террасах (приписанные позже Семирамиде).

После смерти Навуходоносора и нескольких дворцовых переворотов к власти пришел узурпатор, жрец-арамей Набонид (556–539 гг. до н. э.), попытавшийся оторваться от города Вавилона и создать, используя ресурсы державы и опираясь на арамейские племена, обширную империю, объединенную вокруг культа лунного бога Сина. Совершив обширные завоевания в Северной Аравии и заняв там город Тейму, царя которой он убил, Набонид перенес в этот город столицу, оставив наместником в Вавилоне своего сына Белшаруцура (Валтасара). Они пользовались такой ненавистью в Вавилоне, что вторжение персидских войск Кира было воспринято как освобождение, и Кир без особенного труда овладел страной (539 г. до н. э.). Набонид был отправлен в ссылку, большая часть державы была обращена в сатрапии, а коренная Вавилония составила особое царство, находившееся в личной унии с царством персов. После смерти Кира персидское господство оказалось тяжким; вавилоняне с неслыханным упорством и ожесточением раз за разом восставали против него, пока Ксеркс в 482 г. до н. э. не подавил последнее из них, упразднив само вавилонское царство и уничтожив его главный ритуальный оплот – святилище Мардука с его статуей.

Вавилонское общество VII–VI вв. до н. э. по-прежнему состояло из свободных полноправных граждан, «царских людей» и рабов. К числу первых относились почти исключительно члены нескольких крупных городских гражданско-храмовых общин. Здесь бурно развивались отношения частной эксплуатации и рабства, прежде всего долгового; храмы, богатые чиновники и купцы имели сотни рабов, отдельные имущие граждане – по 3–5 рабов.

Еще в конце II тыс. до н. э. число и мощь частных магнатов угрожающе выросло, а государственный сектор сократился количественно и качественно; вельможи и цари этого времени, кроме служебных, имеют собственные частные владения. В конце VII–VI вв. до н. э., при халдейской династии, снова появилась могущественная военно-служилая верхушка, опирающаяся на эксплуатацию огромного массива государственных земель и не связанная с частными владениями (хотя и торопящаяся их приобретать). Никаких пожалований нововавилонские цари, по-видимому, не давали, и все крупные частные владения могли возникать только в рамках автономных городов. Это и привело к бурному развитию свободного найма, ростовщичества и долгового рабства в крупнейших городах халдейской Вавилонии и разорению значительной части их рядового населения. При этом вавилонские рабы могли брать землю в условное держание у частных лиц – своих и чужих хозяев, иметь свое имущество, семьи и т. д. и даже заниматься субарендой. Крупнейшими хозяйствами в городах были храмовые; они использовали труд и рабов, в том числе посаженных на землю, и свободных арендаторов.

Для Месопотамии был характерен особый (по-видимому, типичный для всего Ближнего Востока) менталитет, вызвавший яростную реакцию в ветхозаветной традиции (откуда ее образ «вавилонской блудницы»). Фундаментальной его чертой было полное отсутствие абстрактных «абсолютных ценностей»; во главу угла ставилось физическое благополучие общества и его членов. Общество не считало ценным то, что не было нужно никому в отдельности; признанные же ценности определялись именно тем, насколько они были нужны отдельным людям, составляющим общество. На первый план здесь выходили индивидуальная радость и страдание (физические и эмоциональные) и выбор, который делает индивидуум, чтобы умножить первое и уменьшить второе. При этом, разумеется, общество не было скопищем алчных эгоцентриков (тогда оно просто не смогло бы существовать): вторым центральным понятием этики являлись взаимные обязательства, направленные на солидарное обеспечение радости и избежание страданий. Само общество воспринималось как союз, поддерживаемый людьми с этой целью, и именно на это опирался его авторитет. Такое общественное сознание не вязалось с подлинным самоуничижением перед лицом великих сил, и мы знаем примеры месопотамских имен со значением «Не боящийся бога» или песенку воинов Хаммурапи, поддразнивающую этого царя (большую часть своего правления воздерживавшегося от войн) повторяющимся вопросом: «Что ж, чего ты ждешь?».

Считалось, что чем полнее человек удовлетворяет свои собственные желания без прямого ущерба для других людей, тем лучше. Не удивительно, что более требовательные, не-антропоцентрические этики (наподобие ветхозаветной) проявляли резкую враждебность к менталитету Месопотамии. Ярким выражением последнего являются месопотамские пословицы, передающие рациональный релятивизм, прагматизм и гедонизм их создателей, но равным образом и приверженность их к высоко оцененному с точки зрения отдельных людей обычному социальному порядку: «Ничто не дорого, кроме сладостной жизни», «С хорошо устроенным имуществом, сынок, ничто не сравнится», «Небо далеко, а земля драгоценна», «Не знать пива – не знать радости», «Бога не приучишь ходить за тобой, как собаку», «Не выделяйся среди других – плохо будет», «Не воруй – себя не губи», «Не убивай, первым топор не подымай!», «Кто на людей подымется, на того люди подымутся», «Проклятие ранит только внешне, подаяние убивает насмерть», «Незнакомый пес – плохо, незнакомый человек – хуже».

В центральном произведении месопотамской книжности, «Эпосе о Гильгамеше», приводится следующая точка зрения: «Ты ж, Гильгамеш, насыщай желудок; днем и ночью да будешь ты весел; праздник справляй ежедневно, днем и ночью играй и пляши ты. Светлы да будут твои одежды, волосы чисты, водой омывайся! Гляди, как дитя твою руку держит, своими объятьями радуй супругу – только в этом дело человека!». В другом традиционном произведении – диалоге господина-Желания (или Воли) и раба-Рассудка (характерно уже само распределение ролей) релятивистски ставятся проблемы личного выбора: «Раб, слушай меня! – Да, господин мой, да! – Учиню-ка я злодейство! – Учини, господин мой! Без злодейства откуда ты возьмешь одежду, кто поможет тебе насытиться? – Нет, раб, не учиню я злодейства! – Не учиняй! Кто учиняет злодейство, того казнят или бросают в темницу… – Совершу-ка я доброе дело для своей страны! – Соверши, господин мой! Кто делает добро своей стране, дела того драгоценны перед богом. – Нет, не совершу я доброго дела для страны! – Не совершай, господин! Поднимись и пройди по древним развалинам, взгляни на черепа простых и знатных людей. Кто из них делал зло, кто – добро?» Диалог кончается советом раба-Рассудка, доведенного до отчаяния неразрешимыми противоречиями мира, покончить с собой, категорическим нежеланием господина-Воли следовать этому совету – вплоть до готовности уничтожить сам рассудок, чтобы тот не мешал жить, – и констатацией того, что без рассудка тоже не выживешь.

В шумеро-аккадском пантеоне главенствовали Ан – бог неба, Энлиль – «господин воздуха» и Энки (Эа) – бог воды и хранитель мудрости. Выделялись две большие группы богов: небесные игиги и подземные и земные ануннаки. Семью великими игигами в Вавилонии считались Ан, Энлиль, Эа, Син (бог луны), Шамаш (бог Солнца и социального порядка), Мардук (бог-покровитель Вавилона) и Иштар (богиня плодородия, любви и войны, круговорота жизни и смерти). Как и во многих мифологиях Западной Евразии, предусматривалось два «царя богов» – старший, но реально почти безвластный Ан и его сын Энлиль, который и осуществляет реальное управление миром. Столицы крупных держав выдвигали на престол «царя богов» собственного городского бога-покровителя; по вавилонскому мифу собрание богов принуждено было провозгласить своим царем Мардука, чтобы тот избавил мир от хаоса, исходящего от чудовища Тиамат, а в Ассирии «царем всех богов» был Ашшур. Бог бури Адад и бог войны Нинурта выдвигаются в связи с появлением военных держав.

Собрание богов и отдельные боги определяли и переопределяли шимту (судьбу) всякого объекта и существа; впрочем, какая-то доля влияния на свою и чужую шимту имелась у каждого. На загробный мир шумеро-аккадцы смотрели совершенно безнадежно: всех там ожидала одна, и очень плохая судьба, принципиально лишенная каких бы то ни было радостей. За пределами земной жизни заботиться было не о чем.

Согласно твердым представлениям, боги создали людей, чтобы было кому кормить их жертвами и обеспечивать жилищами-храмами, сокровищами и т. д.; до этого боги принуждены были трудиться ради своего пропитания сами, жили в скверных жилищах и т. п. Повышенного этического авторитета за богами никто не признавал; в эпосе о Гильгамеше последний открыто поносит Иштар за предательское поведение по отношению к ее возлюбленным. Рядовой человек не общался с великими богами; для этого существовали посредники – царь всей страны и личные божества-покровители, имевшиеся у каждого. При выборе отношения к богам месопотамец колебался между тактикой «богобоязненного человека» (детальное исполнение воли богов во избежание кар) и горьким осознанием того, что боги слишком капризны, далеки и непредсказуемы, чтобы на эту тактику можно было полагаться. Цели общения с богами в любом случае были одни и те же – обеспечение житейских благ тех, кто в это общение вступает.

Важнейшим культурным открытием шумеров была словесно-слоговая клинопись, применяющая «ребусный» принцип (знак, первоначально обозначавший односложное слово, обозначает также и соответствующий слог в составе любого слова). Грамотность в Месопотамии была распространена довольно широко и очень уважалась. Главными ее центрами были школы («дома табличек») при дворцах и храмах; при них же создавались библиотеки «глиняных книг» на разных языках. Громадная библиотека, собранная по приказу Ашшурбанипала в Ниневии (по-видимому, там собирались тотально скопировать все произведения клинописной книжности), послужила важнейшим источником знаний о Месопотамии для ассириологов.

Наука носила сугубо прикладной характер. Астрономия и астрология достигли особых успехов (в античном мире астрологов и гадателей вообще стали звать «халдеями», настолько высок был престиж астрологического искусства вавилонян). Месопотамцам принадлежит деление неба на 12 зодиакальных созвездий, их названия (Овен, Телец, Близнецы и т. д.) и счет времени по шестидесятеричной системе.

Глава VII
Анатолия и Армянское нагорье в древности

С севера к Плодородному Полумесяцу примыкает обширный, в основном горный регион, ограниченный Средиземным, Эгейским и Черным морями, Кавказом и Каспием и обнимающий Анатолию, Армянское нагорье и продолжающее его Закавказье. Сложный рельеф делит этот регион на множество относительно изолированных друг от друга частей, что привело к исключительной пестроте и сложности его этнополитической истории. Особенно пригодные для земледелия обширные районы низменных речных долин находились на западе Малой Азии (бассейн Меандра и др. золотоносных местных рек), в Киликии и по течению Аракса и Куры. Горы были богаты металлами и минералами (в частности, Понтийские горы служили источником железа), во многих озерах добывали соль.

Область черноморских проливов и перевалы Кавказа были обычными воротами миграций, обрушивавшихся на регион из стран северной дуги циркумпонтийской зоны. Пришельцы, как правило, оседали в регионе и уже не покидали его, так что его территория стала настоящим «заповедником» этносов, проникавших сюда с разных сторон в течение тысячелетий. История Анатолии и Армянского нагорья – это во многом история миграций.

Именно в этом регионе развернулись раньше других процессы неолитической революции. Уже VIII–VII тыс. до н. э. датируется знаменитая протоцивилизация Чатал-Хююка. Основавшие ее племена широко освоили плато Конья, основав там несколько десятков небольших поселений, тяготевших к центральному, в Чатал-Хююке. Жители последнего уже занимались земледелием и скотоводством. Судя по скульптуре, поддерживались культы быка и Великой Матери – последний в разных обличьях оставался одним из важнейших культов в Малой Азии вплоть до христианской эпохи. Как и остальные известные протоцивилизации – островки в первобытном море, Чатал-Хююк, по-видимому, пал под ударами более примитивных соседей, привлеченных его сравнительным богатством. В V тыс. до н. э. в Малой Азии начинается обработка металла.

В IV–III тыс. до н. э. Армянское нагорье и Закавказье были заняты племенами, относящимися к восточной ветви северокавказской этнической общности (сейчас эта ветвь представлена нахско-дагестанскими народами), носителями относительно однородной Куро-Араксской энеолитической культуры. К их числу принадлежали предки хурритов и урартов. Большая часть Малой Азии в ту же эпоху была заселена племенами западной ветви той же общности (сейчас эта ветвь представлена абхазо-адыгами), прежде всего хаттами, обитавшими в регионе р. Галис (совр. Кызыл-Ырмак), получившем по ним название Хатти.

В III тыс. до н. э. Малая Азия подвергалась периодическим нашествиям со стороны индоевропейцев, обитавших к северу от Черного моря. Одна из их групп прорвалась в страну Хатти и доминировала некоторое время в ее южной части, оставив богатые курганные захоронения своей знати в Дораке и Аладжа-Хююке (третья четверть III тыс. до н. э.). Другие индоевропейские группы, говорившие на языках анатолийской ветви индоевропейской семьи, – лувийцы и т. н. хетты – составили впоследствии основную массу населения Анатолии.

XXV–XXIII вв. до н. э. были временем бурных событий на территории региона. Во-первых, лувийцы вторгаются в Малую Азию с Балкан, подвергают местные поселения опустошительному разгрому и заселяют весь запад и юг полуострова. Во-вторых, в центре и на востоке Малой Азии образуется целый ряд номовых хаттских государств, крупнейшие из них – собственно Хатти в излучине Галиса и Каниш к югу от него. Ок. 2300 г. до н. э. эти государства ненадолго вошли в орбиту политического влияния Аккадской державы Саргона. На юге Армянского нагорья к этому времени обособляются две племенные группы, которым было суждено сыграть великую историческую роль: хурриты, населявшие горную область между оз. Ван, оз. Урмия и Тигром, и урарты, их ближайшие родственники, расселявшиеся у берегов Вана. В-третьих, в конце XXIII в. до н. э. на Армянском нагорье появляются некие варвары, обрушивающиеся на северные пределы Аккадской державы, едва сумевшей отразить их походы. По-видимому, это были индоевропейские пришельцы из-за Кавказа. Вероятно, вместе с ними на Армянское нагорье попали с северо-востока и индоевропейцы– хетты; отсюда они постепенно расселяются на запад, в бассейн Галиса, вступая в симбиоз с местными хаттами (XXII–XXI вв. до н. э.). Одновременно с этим происходит первое расселение хурритов: они заняли плодородную территорию вдоль огромной дуги от Среднего Тигра через север Верхней Месопотамии до Сирии и гор Тавра, и здесь возникла россыпь хурритских номовых государств. В XXI в. до н. э. хурритская династия ненадолго захватила и Ашшур.

В XX–XVIII вв. до н. э. на востоке Малой Азии важную роль играет система торговых колоний, основанная купцами из Ашшура (где еще перед этим утвердилась местная, семитская династия). Центром этой системы была международная торговая колония в Канише (совр. Кюль-тепе). Все эти колонии размещались на территории различных местных государств и подчинялись их правителям, но пользовались самоуправлением во внутренних делах. Через них шла международная торговля, полюсами которой были Ашшур, с одной стороны, и бассейн Галиса и оз. Туз – с другой, а предметами – прежде всего металлы и высококачественные ткани. Все это способствовало развитию местного производства (особенно металлургии), накоплению правителями богатств и ускоренному политогенезу.

В эпоху торговых колоний в восточной Малой Азии усиливаются индоевропейцы-хетты, частично ассимилируя аборигенов-хаттов. Одним из основных их центров здесь стал сам Каниш (по-хеттски Неса или Кнеса). В первой половине XVIII в. до н. э. один из номовых царей, Анитта, основал обширную державу с центром в этом городе, завоевав все земли от Черного моря по бассейн оз. Туз. Пришедшее на смену номовым структурам северо-востока Малой Азии государство, основанное Аниттой, известно в науке как Хеттское царство. Хатты в нем вскоре были полностью ассимилированы индоевропейцами-хеттами.

В т. н. древнехеттский период (XVIII–XVI вв. до н. э.) у хеттов еще были сильны родовые традиции. Ополчение, включавшее всех боеспособных полноправных членов общества, составляло войсковое народное собрание – панкус. Его деятельностью руководила тулия (верхушка панкуса, нечто вроде старшей дружины) – оплот могущественной родовой знати. Все это существенно ограничивало власть царя.

Согласно другой концепции, страной правил не один, а два параллельных ряда правителей – женский ряд, состоящий из цариц, и мужской, состоящий из царей. Преемственность в каждом из этих рядов шла самостоятельно: если царь умирал, а царица переживала его, она и сохраняла за собой титул царицы в правление нового царя, а супруга последнего должна была ждать ее смерти, чтобы стать царицей. По-видимому, этот обычай был введен под влиянием культуры хаттов (у доиндоевропейских аборигенов Малой Азии женщины и женские божества, как мы знаем на примере культа Великой Матери, играли важнейшую роль).

На исходе XVIII в. до н. э. династия Анитты сошла на нет, уступив власть другому (т. н. древнехеттскому) царскому дому. Один из его царей, Лабарна I (ок.1675–1650 гг. до н. э.), оказался великим завоевателем и реформатором. По восхищенному выражению его преемников, он раздвинул границы Хеттского царства «от моря до моря», а его внутренняя политика произвела такое впечатление, что имена его самого и его супруги Таваннанны стали титулами всех позднейших хеттских великих царей и цариц. Его преемник Хаттусили I (ок. 1650–1625 гг. до н. э.) перенес столицу в бывший главный центр хаттов, Хаттусу (именно после этого государство и стало официально называться «Хатти», что в современной науке передается как «Хеттское»), расширил завоевания вплоть до Сирии и ценой ожесточенной внутренней борьбы добился передачи престола по прямой линии (до того по старой родовой традиции его передавали сыну сестры), назначив престолонаследником и соправителем своего усыновленного внука, Мурсили. Подавив вызванные этим смуты, они возобновили завоевания на юге, продолженные в единоличное правление Мурсили I (ок. 1625–1590 гг. до н. э.). Этот могущественный правитель аннексировал Халпу, разгромил хурритов Верхней Месопотамии, а в 1595 г. до н. э. совершил поход на отдаленный Вавилон – богатейший центр Передней Азии. Низвергнув династию Хаммурапи, Мурсили возвратился домой с огромной добычей.

Хеттская знать, однако, не желала подобного роста царского могущества. Мурсили был убит шурином, и в течение нескольких десятилетий в Хатти не прекращались дворцовые смуты. Знать захватывала все больше власти, и апогеем ее успехов явился знаменитый декрет царя Телепину (правил ок. 1530–1500 гг. до н. э.), предоставлявший тулии право судить и казнить царей (!), а также установивший жесткий порядок престолонаследия, лишив царя возможности выбирать преемника по своей воле. Отныне преимущественное право на наследование престола принадлежало родному сыну царя; за отсутствием таковых воцарялся сын его сестры, и только в крайнем случае свои права предъявляли царские зятья. Без согласия тулии царь не мог казнить ее членов и ни при каких обстоятельствах не имел права конфискации их имущества.

Через полвека, ок.1450 г. до н. э., удачливый сановник хурритского происхождения захватил трон и основал т. н. новохеттскую династию (середина XV – начало XII вв. до н. э.). Претендуя на возвращение времен древнехеттской славы, новохеттские цари создали на деле типичную наднациональную военно-бюрократическую монархию Ближнего Востока. Царь стал сакрализованным абсолютным правителем и сам назначал себе преемника (статус которого превратился в особую должность «тухканти»; носителя такой должности можно было свободно сменять), так что отныне дворцовые перевороты не перерастали в смуту. Теперь царь считался обладателем особой солярной божественности и титуловался «Солнцем».

Характерно, что члены нового, этнически хурритского царского дома принимали хеттские тронные имена и считали государства хурритов своими злейшими врагами, однако именно в период их правления хеттская культура все больше поглощается хурритской. В XIII в. до н. э. даже государственный пантеон был почти целиком заимствован у хурритов, а сами хетты оказались частично ассимилированы своими ближайшими родичами лувийцами, населявшими южную часть страны.

Земля в Хатти принадлежала государству либо самоуправляющимся территориальным общинам городов и сел. Государственные земли находились в непосредственном или общем распоряжении царя. На них размещались прикрепленные к выделенным для них участкам мелкие производители – землепользователи илотского типа (в том числе военнопленные и депортированные). Значительную долю государственной земли составляли крупные хозяйства, служившие для обеспечения лично царя и членов его рода («дом царя», «дом царицы» и т. д.), центральной администрации («дом дворца»), различных учреждений и храмов, а также условные держания должностных лиц. Храмовые земли контролировались царем, но на деле представляли собой автономные корпоративные хозяйства. Основными видами государственной эксплуатации (не считая храмовой) были саххан – обязательная служба царю, в том числе уплата ему натурального налога, и луцци – трудовая повинность. По-видимому, они распространялись на подавляющую часть населения страны, включая большинство общинников. В общинном секторе, в отличие от государственного, свободно осуществлялась купля-продажа земли. И в частно-общинном, и в государственном секторах применялся труд рабов в собственном смысле слова (хотя их чаще использовали в обслуживании, чем в производстве), наемников и др.

В сословном плане все население страны делилось на две группы, различавшиеся по свободному или принудительному характеру труда. В первую из них – сословие «свободных» – входили лица, освобожденные от повинностей в пользу государства и храма. К ним относились в первую очередь члены общин коренных хеттских городов. Именно из их среды в основном рекрутировалась хеттская правящая верхушка, особенно ее высшие слои. Второе сословие – «несвободных» – включало всех лиц, на которых распространялась государственная и храмовая эксплуатация (большинство непосредственных производителей, сидящих как на государственной, так и на общинной земле или занятых в ремесле, но также и множество должностных лиц; для последних сахханом считалась сама служба дворцу или храму). Среди «несвободных» непосредственных производителей, стоящих вне общин, были и рабы в точном смысле слова, и кабальные должники, и наемники, и крепостные землепользователи, и, наконец, крепостные земельные собственники, которые оказывались иногда достаточно богаты, чтобы иметь собственных рабов. Независимо от сословия, лица, стоявшие вне общин, часто стремились приобрести членство в одной из них, купив участок общинной земли.

Новохеттская династия немедленно возобновила походы в Сирию, что привело ее к ожесточенному противоборству с верхнемесопотамской хурритской державой Митанни. На исходе XV в. до н. э. эта борьба, в сочетании с нашествиями других соседей, ввергла Хеттское царство в небывалую катастрофу и фактически свела его территорию к части бассейна верхнего и среднего Галиса. Государство стояло на краю гибели. Однако в начале XIV в. до н. э. в Хатти приходит к власти узурпатор Суппилулиума I (ок.1380–1335 гг. до н. э.) – блестящий политик и полководец, один из крупнейших исторических деятелей Ближнего Востока, чье долгое правление стало важной вехой в жизни Передней Азии. Зарекомендовав себя как победоносный воин еще до воцарения, он смог полностью восстановить силы Хеттского царства, покорить почти всю Малую Азию (от Эгейского моря до Понтийских гор) и в итоге трех больших войн победить Митанни и Египет, завоевав все Восточное Средиземноморье вплоть до южных рубежей Палестины; египетские войска были разбиты им, а в Митанни он смог посадить царем своего ставленника. В Сирии он основал удельные хеттские царства с центрами в Каркемише и Халпе, посадив править ими своих сыновей. Вавилония и Ахейская держава (Микенская Греция) считали необходимым поддерживать дружбу с Суппилулиумой.

Все эти успехи, однако, грозили хеттам роковыми последствиями. Государственные таланты Суппилулиумы поставили под власть хеттов огромные пространства, контроль над которыми намного превышал естественные возможности Хеттского царства. Поэтому существование державы, созданной Суппилулиумой, его преемникам приходилось поддерживать почти непрестанными походами против мятежных окраин и готовых посягнуть на владения Хатти других великих держав. Эти войны медленно, но верно истощали силы царства. Мурсили II (ок. 1335–1305 гг. до н. э.), доблестный воин и великодушный правитель, еще смог сохранять наследство отца в полном объеме. Разгромив восставшую было западную Малую Азию и войдя в Апасу (будущий Эфес) на Эгейском море, он затем довел до благополучного конца начатую при его отце войну с Египтом, заключив выгодный для хеттов мир с фараоном Хоремхебом. На востоке он успешно отбросил Ассирию, претендовавшую на захват Митанни. Вторую половину XIV в. до н. э. можно считать апогеем хеттского могущества.

При преемниках Мурсили, однако, ситуация стала стремительно меняться к худшему. Во-первых, воинственный фараон Сети I начал широкомасштабное контрнаступление в Сирии и Палестине, продолженное затем Рамсесом П. В целом оно оказалось для египтян достаточно успешным, несмотря на поражение Рамсеса II в битве при Кадеше (1286 г. до н. э.): Палестина, большая часть Финикии и Дамаск перешли под прочную власть египтян. Во-вторых, на протяжении всего XIII в. до н. э. запад Малой Азии стремился отложиться от хеттов при помощи правителей Ахейской Греции, а то и просто удачливых авантюристов, сколачивавших на суше и на море эфемерные союзы, подрывающие хеттскую власть; в свою очередь, сами эти авантюристы легко шли на союз с ахейцами. В-третьих, в то же самое время Ассирия раз за разом вторгается в Верхнюю Месопотамию; хетто-ассирийское противоборство так и не завершилось прочным миром вплоть до самого падения Хеттского царства.

В начале XIII в. до н. э., при царе Муваталли II, напряженная обстановка, сложившаяся на всех трех упомянутых выше «фронтах», поставила Хеттское царство в очень тяжелое положение, из которого его спас очередной узурпатор, Хаттусили III (вторая четв. XIII в. до н. э.). Он был известен, между прочим, подробным официальным оправданием предпринятого им переворота против собственного племянника Урхитессоба, сына и законного преемника Муваталли; оправдание он видел, в частности, в том, что не сделал ничего оскверняющего честь и не устроил против племянника заговора, а выступил против него открыто, в стиле «Иду на вы!»