Текст книги "Я (не) кандидат в президенты. Двасказы"

Я (не) кандидат в президенты
Двасказы
Александр Невзоров

Корректор Андрей Кузнецов

Фотограф Оксана Глушко

© Александр Невзоров, 2024

© Оксана Глушко, фотографии, 2024

ISBN 978-5-0062-3863-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я (не) кандидат в президенты

Я – кандидат в президенты

Сидим с Витьком на старых покрышках в моём гараже. Вечерний вечер, тихо, спокойно. Витька сбегал до магазина, тут недалече, разливает.

– Слыхал, Семёныч, скоро выборы президента, говорят.

– Да, в марте. Сейчас регистрируют кандидатов.

– Если бы я был президентом, то я цену на водку бы снизил. Рабочему человеку хорошего напитка и не выпить. Вон, всякие виски-дриски по 5, по 10 тысяч в магазине. Это мне месяц работать, чтобы 2 литра иностранной гадости купить.

– Санкции.

– Чего?

– Санкции, говорю. Виски да джин иностранные, везут издалека, контрабандой, вот и дорого.

– Семёныч, а если бы ты был президентом, чего бы ты сделал?

Я немного подумал.

Хотя чего тут думать.

– Я бы взял, да разделил все богатства на трудовых людей. Забрал бы деньги у олигархов, воров всяких. Вот, например, фонд национального благосостояния. Знаешь, сколько там денег?

– Нет, – Витёк наливает ещё по одной.

– Триллионы рублей. Я сейчас точно не помню, но что-то около десяти. Если эти 10 триллионов разделить на всех граждан, то получится кругленькая сумма. Каждый сможет купить себе по квартире, по новой машине.

– Да? – Витька мечтательно улыбается. – А что же его не делят?

– Ну, это как запас. На случай, если нефть подешевеет, или ещё там что. А сколько денег от нефти и газа поступает? Тоже триллионы. И всё это в карманы олигархов. А мы с тобой тут сидим, хорошей водки взять не можем.

– Да, Семёныч, ты голова. Надо тебе в президенты идти.

– Я бы пошёл. Но там тоже всё непросто. Сначала надо зарегистрироваться в избирательном центре. Потом собрать людей, 500 человек, как бы выдвижение. Протокол снова подать в избирком. После собрать 300 тысяч подписей…

– Ну и что? – Витёк не сдаётся. Он всегда был упрямым. – Собрание проведём. Да в нашем городке что, не найдём 500 человек? За народного кандидата? Да найдём! А программа у тебя какая будет?

Тут я снова несколько задумался.

Программа? Программа простая.

– Наливай! Моя программа будет из трёх пунктов. Первое. Богатства страны разделить по-честному на всех. Второе. Деньги у олигархов отобрать, а их самих выгнать за границу. Пункт третий – сделать водку дешёвой. Как тебе?

– Гениально!

Мы с Витькой чокаемся и с чувством выпиваем.

– С такой программой как у тебя, Семёныч, все избиратели будут наши. Ты победишь с результатом 100%.

– Думаешь?

– Завтра же с утра едем в Москву, в этот твой центрком.

– Избирком.

– Ну да, я и говорю. Что нам тут до Москвы, всего 6 часов. На твоей и поедем. Как машина, в порядке?

– Да, карбюратор немного подрегулировать.

Надо подумать. Карбюратор, да. Дверь задняя отваливается. Впереди что-то стучит…

Витёк разливает остатки из бутылки.

– Семёныч, если ты будешь президентом, то меня кем возьмёшь?

– Ты будешь премьер-министром.

– Да я ничего не смыслю в этом деле.

– А там и не надо смыслить. На каждом направлении сидит свой министр. А твоя задача – с них только спрашивать.

– Ну тогда ладно. И машина мне служебная будет?

– Конечно. Большая, чёрная, с водителем.

– Хорошо бы, а то моя совсем проржавела. Дырки толщиной в палец… Ну, так завтра в Москву?

– Едем.

– Тогда надо ещё бутылочку, на дорожку.

Я лезу по карманам рабочей куртки, ищу заначку.

Я – не кандидат в президенты

В Москву с Витькой мы прибыли засветло. Нашли по карте адрес избиркома, да вот беда – парковаться негде. Везде машины, да ещё и стоянки платные. Пока искали, где остановиться, и солнце село. Встали где-то на окраине города, в промзоне. Достали харчишки, приготовленные дома, глотнули холодного кофейку из термоса. Спиртного – ни-ни. Перекантовались до утра. А утром снова в избирком. Большая дверь, просторный холл. Куда идти?

Народ идёт через турникеты. Ну, и мы туда. Но железяка не открывается, огонёк горит красным цветом. Проходящие граждане прикладывают карточки, тогда огонёк меняет цвет на зелёный.

– Витёк, у тебя карта есть?

– Конечно.

Витька достаёт банковскую карту, прижимает её к турникету. Но тот не открывается. Рядом стойка, за ней девушки в белых рубашках. Подходим.

– Девушка, здравствуйте, вот, турникет, нас не пропускает.

– Вы к кому?

– В избирком. К председателю, наверное.

– Пропуск у вас заказан?

– Нет. А как его заказать?

– Позвоните по телефону, или на сайте.

– А где узнать телефон?

– Вон, на стенде.

Подходим к стенду.

Начальники отделов, комиссии, сотрудники, фамилии, телефоны… Вот телефон приёмной председателя. Звоню. На том конце мужской молодой голос.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Мы вот тут приехали, я хочу зарегистрироваться… как кандидат… в президиум.

– В президенты?

– Да.

– Фамилия, имя, отчество.

– Егоров Иван Семёнович.

– Минутку…

– Ну что там? – спрашивает Витёк.

– Сказали ждать.

Ждём. Народ всё так же бодро проскакивает через турникеты, торопятся на работу. Откуда-то появляется милиционер, пардон, полиционер, направляется к нам.

– Сержант Екимов. Ваши документы, пожалуйста.

Протягиваю заранее заготовленный паспорт.

– И Ваши, – полиционер обращается к Витьке.

– А у меня только права.

– Прошу пройти со мной, – говорит сержант, не заглядывая в документы, но и не отдавая их. – И Вас тоже, – снова он персонально обращается к Витьке.

Мы следуем за представителем власти.

Заходим в какую-то неприметную боковую дверь, идём по коридору.

Вдоль стены двери.

– Присядьте пока, – полиционер указывает нам на стулья, а сам скрывается за дверью без таблички.

Через пару минут, он появляется снова.

– Проходите, – сержант указывает мне на дверь. – А Вы пока посидите, – говорит он Витьку, видя, что тот оторвался от стула.

Захожу в кабинет. За столом сидит мужчина средних лет, в костюме, в галстуке. Перед ним на столе ноутбук. Жестом он приглашает сесть напротив.

– Егоров Иван Семёнович?

– Да.

– Вы пришли, чтобы зарегистрироваться кандидатом в президенты?

– Да.

– Проживаете с женой Светланой Андреевной и двумя детьми в двухкомнатной квартире в посёлке Железнодорожный.

– Да.

– Три года назад привлекались к административной ответственности за появление в общественном месте в нетрезвом виде. За последний год – 2 штрафа, оба за превышение скорости. Аккаунт Вконтакте заблокирован за нецензурные выражения. Автомобиль 1999 года марки… Гараж в кооперативе… Воинский учёт… Заграничный паспорт… Родственники…

Мужчина закрыл ноутбук и внимательно посмотрел мне в глаза.

Мне сразу стало как-то неуютно и показалось, что занимаю в комнате слишком много места.

– Дорогой Иван Семёнович, у нас с вами всего 2 варианта. Первый – оформляем прямо сейчас вам с другом административный арест на 15 суток.

– За что?

– Ни за что. Формулировка может быт любой. Дебош, мелкое хулиганство, сопротивление сотрудникам власти.

– Я протестую, – тихо выговорил я.

– Сержант! – крикнул «пиджак».

В дверь кабинета вошёл полиционер.

– А какой второй вариант? – решил уточнить я на всякий случай.

– Второй вариант такой. Через один час ты со своим другом оказываетесь от Москвы на расстоянии не ближе 100 километров. И забываете сюда дорогу. Время пошло.

– Я Вас понял. Второй вариант гораздо ближе. Можно, я заберу документики?

На большой скорости я выскочил из кабинета, захватив по дороге Витьку. Мы рысцой устремились к ближайшему метро.

– Тебя били? – на бегу спросил Витёк.

Я кивнул. Времени на разговоры совсем не осталось.

Я (не) председатель новой партии

Я – председатель новой партии

Сначала ко мне в гараж заглянул Витька.

– Привет, Семёныч, чем занимаешься?

– Да вот, подвеску смотрю. Вчера попал в яму. Сколько лет уже нашу дорогу не ремонтируют. На танке только и проедешь.

– Может, по пивку?

– Неохота, настроения нет.

– Это из-за нашей поездки в Москву?

– Нет. Съездили, посмотрели… столицу. Когда ещё выберешься.

Тут зашёл Димка по прозвищу Томат. Откуда у него взялась такая кличка, никто не знал.

– Привет, мужики! Чего такие хмурые? Из-за Москвы?

– И ты уже знаешь?

– Весь посёлок об этом говорит. Как вы убегали от ментов.

– Да никто не убегал, – рассердился Витёк. – Бабы болтают, а ты слушаешь.

– А у меня вон что есть, – сказал Томат, доставая из кармана поллитровку. – Накатим?

Ладно, не будем обижать человека, Димон парень неплохой. Я полез в стол искать закуску.

Из закуси нашлась банка шпрот и половинка чёрствого хлеба.

– Знаете, ребя, что я думаю, – сказал Томат, приспосабливая шпротину на кусок горбушки. – Нам надо брать власть снизу.

– Чего? – в один голос спросили мы с Витьком.

– Ну вот, вы ездили в Москву, Семёныч хотел подать документы на президента. А что нам Москва? Где мы – а где они. Вы видели, какие у них там дороги?

Мы с Витькой кивнули.

– А какие у нас? Начинать надо отсюда, с нашего посёлка. Кто у нас здесь всем руководит?

Мы задумались.

Хотя чего тут думать.

– Главу администрации района назначают из области, – я занюхал корочкой, обмакнутой в шпротное масло.

– А кто он? – спросил Витёк.

– Да кто же его знает. Сегодня один, завтра другой. Известно только, что не местные все.

– Так вот, ребя, я чего и говорю, – продолжил Томат. – Нам надо своего человека сделать главой района. Да вот хоть Семёныча. Он местный, проблемы все знает, ездит каждый день по убитым дорогам. Мы всегда с него спросим.

– Спасибо за доверие, – я картинно поклонился. – У тебя, Димон, не голова, а дом советов.

Димкина фамилия Таманин, не отсюда ли пошло его прозвище?

Разлили остатки бутылки.

– Ну, и как ты себе представляешь, – спросил Витька Томата. – Надо, чтобы Семёныч поехал в область, пришёл к губернатору и попросил, назначьте меня в район. Так, что ли?

– Нет, Витёк, ты узко мыслишь. Я говорю, что надо брать инициативу снизу. Создать движение, партию и требовать свои права. В том числе и смену главы посёлка.

– А что? Партия, это здорово! – бросил я своё полено в костёр дискуссии. – Создадим партию, возьмём сначала район, потом область. А там, глядишь, замахнёмся и на Москву. И сделаем по всей стране автобаны как в Германии.

– Ну, ты, Семёныч, голова, – кинул щепочку Витька.

– Мужики, – бросил ветку Томат. – Это дело надо обдумать. Кто слетает в магазин?

Идти вызвался Витёк.

Я – не председатель новой партии

Зал суда. На моих руках наручники, на ногах гири, привязанные толстой цепью. Судья – негритянка.

– Почему она чёрная, – думаю я. – Американка?

Но нет, говорит судья по-русски.

– Подсудимый, Вы признаёте свою вину в создании террористического сообщества?

– Нет, Ваша честь.

– А вот подсудимый Таманин здесь пишет…

– А кто такой Таманин? – спрашиваю я.

– Томат, – отвечает судья. – Так вот, он здесь чёрным по белому пишет, что Вы призывали создать террористическую организацию и идти брать Москву.

Я посмотрел на Димона. Он, как и я одет в оранжевый тюремный костюм. На лице его слёзы.

– Прости, Семёныч, меня пытали.

– Подсудимый Егорычев подтверждает показания гражданина Таманина, – продолжает судья.

– А кто такой Егорычев?

– Это Витёк, – отвечает негритянка.

Оглядываю зал, Витьку нигде не видно.

– Гражданин Егорычев сбежал из-под стражи в Америку, – объясняет судья.

Так вот оно что. Витёк убежал туда, а взамен прислали негритяночку.

А судья всё читает и читает по бумажке. Но слышно и видно её почему-то всё хуже.

– Подсудимый Таманин был внедрён в террористическую ячейку секретной службой…

Но почему же Томата тоже судят, если он внедрённый агент? Продолжая говорить, негритянка начала раздеваться. Она сняла головной убор, мантию, блузку… Осталась она в лифчике или без? Что-то там чёрное или всё-таки белое? Рассмотреть получше мешает. Я подаюсь вперёд, но ноги не пускают гири. Из последних сил пытаюсь их сбросить…

Заорал кот, отброшенный ногой к стенке. Открыла в испуге глаза Светка, жена. Я притиснулся к ней поближе. Негритянки – негритянками, а наши, белые женщины не хуже…

Сидим с Витьком в гараже, пьём пиво. Из головы не выходит сон, приснившийся накануне.

– Слушай, а где работает Томат?

– Сантехником на заводе, – отвечает Витька. – А что?

– Он не служил в Органах?

– Нет, он по-моему нигде не служил.

– Подозрительный он какой-то. Всё ходит, высматривает.

– Димон нормальный мужик, не жадный. Последний раз ведь он нас угощал, когда мы решили партию организовать.

– Вот-вот, и подозрительно. Ходит, угощает, разговоры про партию, про Москву. А мне потом расхлёбывать.

– Семёныч, ты чего? Встал сегодня не с той ноги?

– Я встал с той ноги, с которой надо. Но вот этих разговоров чтобы у нас тут больше не было. Один агент, другой сбежит в Америку.

– Ты про что?

– Про политику.

– Ну ладно. Может ещё по бутылочке?

– Нет, хватит, мне домой пораньше надо.

Светка обещала сегодня праздничный ужин. Отпразднуем годовщину свадьбы, которую забыли отметить месяц назад…

Предвыборные дебаты, день выборов

Предвыборные дебаты

Ведущий. Здравствуйте, уважаемые телезрители! Сегодня мы проводит предвыборные дебаты между представителем партии Единый Народ (ЕН) Евгением Николаевым (ЕН) и представителем партии Народное Единство (НЕ) Николаем Евгеньевым (НЕ). Прошу вас, господа. Что вы скажете своим будущим избирателям? Слово Вам, Николай Евгеньевич.

НЕ. Наш народ подошёл к выборам единым строем, он сегодня един как никогда.

ЕН. Позвольте возразить! Народ един, но это Народ. Его народность нельзя измерить только единством. Он сплочён, он патриотичен, он безмерно любит и уважает власть. Это истинный, наш народ.

НЕ. Я в корне не согласен! Отрывать народ от единства – совершенная глупость. Главное в народе – это Единство. Я бы назвал даже наш народ не Народ, а Единарод.

ЕН. Ерунду Вы несёте, так и хочется плеснуть Вам в лицо водой из стакана. Но партийная этика не позволяет мне этого делать. Наш народ, конечно, единый, но в первую очередь это Народ. Поэтому я бы назвал его Народедин.

Ведущий. Господа, не надо ссориться. Уберите, пожалуйста, от наших гостей стаканы. Мы не можем допустить в студии громких скандалов. А к вам такой вопрос, уважаемые представители партий ЕН и НЕ. Что ожидает нас в ближайшее время в экономике, в жизни простых граждан?

ЕН. Наш Единарод ожидает всё более стремительное повышение уровня жизни. Я бы сказал, со скоростью звука.

НЕ. Тут я совершенно не согласен, как и по всем другим вопросам. Повышение благосостояния будет продолжено не со скоростью звука, а со скоростью 2—3 маха. Наш Народедин, который обязательно смотрит телевизор, знает, что такое мах. Небывалый подъём всего, что только может подниматься, будет ускорен. Отсутствие безработицы, инфляции, производительность труда…

ЕН. Категорически не согласен! Единарод должен забыть все эти слова – безработица, инфляция, производительность труда и прочие. Для чего забивать голову людям, если наше мудрейшее Руководство даёт гражданам экономическое счастье, изобилие, грандиозный праздник жизни!

Ведущий. Спасибо, господа. В студию поступают вопросы от телезрителей о внешней политике. Кто хотел бы ответить?

 
НЕ. Я!
ЕН. Я!!
НЕ. Я!!!
ЕН. Я!!!!
 

Ведущий. Тише, господа, спокойнее. Я предоставляю слово НЕ.

НЕ. Спасибо! Эти мерзавцы (…) просто (…). У меня нет (…) чтобы (…). Ещё (…) будут (…), то (…) (…) (…)…

ЕН. И тут мы не согласны. Эти ублюдки настолько (…) что (…) (…) (…). Мы их (…) в (…) и не (…) а в (…) (…) (…)…

Ведущий. Верните срочно воду в студию, кандидаты задыхаются, им плохо… Всё в порядке? Можно продолжать? Последний вопрос на сегодня. Как вы относитесь к «голой вечеринке»?

НЕ. Я уступаю право ответа на этот вопрос ЕН.

ЕН. У меня нет мнения по этому вопросу. Оно не выработано ещё политсоветом партии.

НЕ. «Голая вечеринка» прошла совсем недавно. И в моей методичке нет такого пункта. Но когда он появится, я скажу твёрдо и однозначно. Я решительно За! И решительно Против!

ЕН. Тут я согласен. Мы все как один встанем на Защиту! И кого надо заклеймим Позором!

Ведущий. Спасибо, господа, за участие в дебатах. Напоминаю зрителям, что завтра в это же время состоятся дебаты кандидатов от партий Единый Фронт (ЕФ) и Фронтовое Единство (ФЕ). Будет так же интересно и познавательно, как сегодня. До встречи, друзья, на нашем голубом экране.

День выборов

Воскресенье, 9 часов вечера. Василий из Петербурга звонит матери в Псков.

– Привет, мама!

– Здравствуй, сыночка.

– Как ты там?

– Да ничего, всё хорошо. Вот, воду грею, помыться хочу.

– У вас опять воды горячей нет? У нас день сегодня хороший был, солнечный. В Питере это редкость.

– У нас тоже хорошая погода. Я сегодня днём прогулялась, дошла до магазина, посидела на лавочке с соседками. Скоро каникулы? Жду вас, хотя бы на пару дней.

– Не знаю, мама. Машина в ремонте, запасных частей нет.

– А что с машиной, разбилась?

– Дороги такие. Чуть от центра, так одни ямы. Да и у вас не лучше. В последний раз, когда от вас ехали, колесо пробили.

– Как там Мишенька, Олечка?

– Мишка целый день во дворе с ребятами. А Оля с мамой ходили сегодня в секцию танцев записываться. Не знаю, потянем ли, очень дорого.

– А и у нас такие цены, всё дорожает, особенно продукты. Я теперь на свою пенсию уже мало могу себе что позволить. Но основные продукты в доме есть. Хлеб, картошка, макароны. Половина пенсии уходит на оплату квартиры. А ведь я экономлю. Свет зря не жгу, телевизор долго не смотрю, воду берегу. Ты сегодня выходной?

– Да, целый день дома, даже на улицу не выходил. Антресоли в коридоре делал. Дети растут, вещей всё больше. Что раздаём, что выбрасываем, всё равно одежду некуда складывать, квартира-то маленькая. Квартирка крохотная, да за неё ещё не рассчитались. Все деньги на оплату ипотеки и уходят.

– Как на работе, сыночка, в порядке?

– Да, мама, всё по-прежнему. Зарплату немного прибавили, а количество часов увеличили. Теперь сутками на работе. Бывает, в сон клонит, сил нет. А спать нельзя, производство опасное.

– Береги, сынок, себя. Приезжайте отдохнуть ко мне на недельку.

– Да что ты, мама, кто меня отпустит. К начальству на работе не подойдёшь. Чуть что: «Не нравится – пиши заявление». Разговор короткий. А если я эту работу потеряю, кто ипотеку будет выплачивать? Таниных денег только ей на колготки и хватает.

– Да, сыночка, да. У нас во дворе одного бывшего начальника убили. Тюремщики какие-то. Из тюрьмы то ли сбежали, то ли их освободили до срока.

– У нас, мама, на прошлой неделе в соседнем подъезде пенсионера убили. Наркоманы. С лестницы столкнули, он головой об стенку и упал. Вечером выходить на улицу опасно. Детей выпускать во двор страшно. Да ещё и машины. Гоняют, как сумасшедшие. Особенно, такси и доставка. А за рулём одни мигранты. Они и правил не соблюдают, и по-русски не понимают. Ладно, мама, завтра вставать рано. Как твоё здоровье?

– Ой, сыночка, не спрашивай. Ходила в поликлинику, рука болит. Доктор выписал лекарств на 15 тысяч рублей. А где же я таких денег возьму?

– Ладно, мама, давай, не болей. Все тебе привет передают. Мишка всё спрашивает, когда к бабушке поедем. Целую.

– Целую, сыночка, всех вас. Жду в гости.

Слава Самому, Самому слава

Слава Самому!

К стойке подходит мужчина с мешком, подаёт документы. Женщина-пограничник нажимает кнопку на пульте, встаёт. Из динамиков звучит музыка гимна. Оба поют, держа руки по швам и подняв головы. Затем дама садится и перелистывает бумаги.

– Так, значит, Сахаров Иван Иванович… Какую из последних цитат нашего Великого Самого мне расскажешь?

– Можно по шпаргалке?

Пограничница не отвечает, но глаза отводит в сторону.

Иван Иванович достаёт шпаргалку и читает: «Мой народ под Моим мудрым руководством добился всего. Сегодня Мне Самому открыто 14 новых памятников в посёлках барачного типа по всей стране. Народ рукоплещет Мне, Самому Великому Вождю вселенной».

Вытирая пот со лба, Сахаров прячет бумажку в карман.

– Цель поездки?

– Проведать семью. У меня там жена и дочь.

– Почему они там?

– Они уехали 15 лет назад по туристической путёвке. Там пропаганда промыла им мозги и они остались.

– Будешь их возвращать?

– Да.

– Задание от Большого Брата получил?

– Так точно!

– Назови код.

– Слава Самому, три восклицательных знака и три девятки.

Женщина проверяет код по журналу.

– Какое у тебя задание?

– Сделать фотоаппаратом 100 кадров. Снимать улицы, машины, людей. Фотоаппарат должен сдать на обратном пути в пограничный контроль.

– Что тебя ждёт, если вернёшься один, без семьи?

– 10 лет Северных Лагерей.

– А что будет, если замыслишь остаться там?

– Проклятие всего народа и верная смерть.

– Что ты подумаешь, если в ихних магазинах увидишь много товаров?

– Я знаю, что это провокация. На самом деле они живут очень плохо, гораздо хуже, чем мы. Но к моему приезду они подготовились и специально создали бутафорский магазин, где стоят якобы какие-то товары.

– А если это будет не один магазин, а вся улица? Или весь город?

– Я же не дурак, понимаю, что ради своей лживой пропаганды они готовы на любое преступление. Они могут людей целого города заставить изображать из себя счастливых и сытых граждан. Они беспощадны, но голыми руками им меня не взять. У Большого Брата мне вшили в воротник ампулу с ядом. Если меня схватят, когда я их разоблачу, прокушу воротник. Лучше быстрая смерть, чем адские муки промывки мозгов.

– Как нужно там питаться?

– Необходимо отказаться от любой предложенной еды. Мой желудок, привыкший к Великолепному Комбинированному Корму (ВКК), не сможет переварить всю эту иностранную гадость. Паёк с ВКК на неделю у меня в мешке.

– Не будут ли тебя обижать их завистливые взгляды на твою одежду?

– Нет, конечно. Роба Повседневного и Парадного Использования (РПиПИ) сидит на мне как влитая уже много лет. РПиПИ не сковывает движения, не мешает низко кланяться портретам Самого. Роба удобна и практична. А их разные костюмы и платья – это результат извращённой фантазии, Содом и Гоморра, прости Господи.

– Как ты будешь там общаться? Если вдруг тебя кто-нибудь о чём-нибудь спросит? Ведь ихних языков ты не знаешь.

– Ответом на любой их вопрос будет мой взгляд. В нём они увидят ненависть и злобу. Они поймут, как глубоко я их презираю.

– Ладно, проходи, но помни – Большой Брат всё время за тобой наблюдает.

Женщина встаёт, берёт руку под козырёк, – Слава Самому!

– Самому Слава! – отвечает Сахаров, вытянувшись по стойке «смирно».