Текст книги "Дневник офицера КГБ"

– Вы чего не закусываете? Может, еще по одной? – продолжаю куражиться.

Беру у них бутылку и вновь разливаю по стаканам.

– Слушай, Тахир, кажется, Санек над нами издевается… – Нур смотрит на Тахира.

Улыбаюсь:

– В точку попал! Издеваюсь. Обещал с вами за «страшилки» рассчитаться. Жаль, Стас сбежал. Ты уж извини, Тахирушка, это я для них приготовил, а ты под раздачу попал. Вот она, настоящая, – говорю я и ставлю бутылку с водкой на стол.

Тахир смеется.

– Ну, ты молодец, Санек! Когда только успел подмену сделать… Дай, я эту подделку вылью.

– Ты что! – Нур отбирает у него бутылку. – А Стасу доставить удовольствие? Он должен скоро подойти.

– Это уж без меня, – заявляю я. – Вам со Стасом другую мелкую пакость приготовлю. У меня много домашних заготовок. Помню, когда учился в институте…

Только собрался рассказать одну студенческую историю, как вошел Стас.

– Стас! Ты вовремя. Мы только что по второй налили. Тебе штрафную, или с нами выпьешь? – Нур, незаметно подмигивая мне с Тахиром, подает Стасу стакан.

– С чего вы такие веселые?

Стас явно заподозрил что-то неладное. Старый волк. Нюхает водку в стакане.

– Водичкой хотели меня отравить?

– Эх, не получилось, – сокрушенно говорит Нур. – А нас с Тахиром Санек подколол… Ну, давайте выпьем по – настоящему.

Выпили. Закусили.

Вечер провели за шутками, анекдотами, воспоминаниями. Выяснилось, что у нас со Стасом много общих знакомых по Волгограду, а Тахир знает Рустама, с которым я учился в одной группе в КАИ. С Нуром же нашлись общие знакомые по Ташкентским курсам.

– Пора на почту, – обращается ко мне Нур.

– Поехали, только письмо захвачу.

* * *

На посту при въезде в бригаду предъявили пропуск. Машину оставили возле штаба.

Почта представляла собой комнату не более десяти квадратных метров, с окошечком для выдачи корреспонденции, в которую набивалось человек сорок, и все хотели получить все сразу и быстро.

– Нур, да здесь часа два ждать своей очереди! Может, попозже подъедем?

– Позже то же самое будет… Подожди здесь.

Нур каким-то чудом пролез к окошку, что-то сказал, и через некоторое время к нам вышел молодой солдатик с пачкой писем и газетами «Правда» и «Советский спорт».

– Василий, – обратился Нур к солдату. – Познакомься. Это Александр, майор. В мое отсутствие он будет брать почту.

Нур правильно сделал, что назвал мое звание. Военным привычнее обращаться по званию.

– Хорошо, – ответил Василий. – Ну, я пошел, а то работы много.

Он ушел к себе, а мы с Нуром отправились к машине.

– Хорошо, что я тебя с собой взял. Возможно, скоро ты станешь нашим почтальоном. Запомни. Шеф, как истинный коммунист, читает только «Советский спорт», а «Правду» – даже и не показывай.

– Ловко у тебя получается. Я думал, до утра проторчим… А мы что, только две газеты получаем? Другие разве нельзя выписать?

– Другие? Хорошо, что на эти газеты удалось договориться. Выписать за деньги, конечно, можно, но это такая морока! Надо давать заявку в Представительство, потом собрать деньги и перечислить на счет бригады… Короче – морока. Василий иногда «Комсомольскую правду» подкидывает, другие газеты… Парень он хороший.

– Ты куда? – спрашиваю Нура. – Машина в другой стороне.

– Хлеба надо взять.

Подошли к огромному металлическому ангару. Оказалось – столовая.

Через некоторое время из дверей вышел солдат с белым фартуком на поясе. Нур подошел к нему.

– Привет, земляк. Покурим? – протягивает ему пачку с сигаретами.

– Спасибо, – солдат берет сигарету из пачки, смотрит на Нура.

– Бери, бери больше, не стесняйся.

Берет еще несколько сигарет, а свою, пайковую – «смерть на болоте» (торговое название «Охотничьи») – убирает за ухо.

– Чем кормим? – продолжает разговор Нур.

– Щи да каша – еда наша, – весело отвечает боец.

Покурили.

– Хлеба пару буханок не найдешь? – спрашивает Нур.

– Без проблем.

Через пять минут солдат вышел, держа две буханки хлеба.

– Спасибо, удачи!

Попрощавшись, поехали на виллу. По дороге спрашиваю:

– Нур, я вижу, наша жизнь на оперативной смекалке зиждется?

– А ты как думал? В Кабуле считают, что мы сами должны решать бытовые вопросы. Продукты можно купить в бригадном магазине, но ведь две проблемы. Во – первых, на наши чеки не отоваривают, надо неофициально их менять на армейские чеки. Во – вторых, в магазине нас не очень жалуют, советников и афганцев не обслуживают… Не грусти, все наладится.

– Я и не грущу. Вот только высокопарные речи наверху и жизненная действительность внизу резко отличаются. В КАИ перед нами выступал один начальник, полковник из ПГУ, рисовал радужную перспективу нашей службы. Ну, мы ему свое видение нашей судьбы нарисовали, да так, что он от нас потный выскочил, обозвав «оппортунистами». Нам от нашего шефа, замечательного человека, Рубена Григорьевича, здорово досталось. Хотя глубоко в душе он с нами был солидарен. На таких «оппортунистах», как мы, все и держится.

– Да, ты «опасный» малый… А с виду мирный… – улыбается Нур.

– В тихом омуте, сам знаешь, кто водится. Не опасный я, – справедливый. За сегодняшнюю науку – спасибо.

– На здоровье, – пожимает плечами Нур. – Какая там наука?..

Еще какая наука. Показал, с какой легкостью можно устранять мелкие проблемы. Отличный парень Нур… был.

Заехали к шефу на виллу. Отдали газету. Развезли письма по виллам и к себе.

Тахир со Стасом еще сидели за столом, разговаривали. Часов в одиннадцать вечера разошлись по комнатам.

Вот и прошел мой первый афганский выходной. Завтра снова в Кандагар.

Глава 4
На войне главное вовремя упасть на землю

 
В голове расплавились мозги.
Впереди пылища и ни зги!
Дребезжит израненная «Волга»,
И до Кандагара еще долго!
Автомат, в нем два рожка валетом.
Ухают разрывы рядом где-то.
Кишлаки уходят вбок и мимо,
Сверху мины, снизу мины.
А вокруг угрюмая сторонка —
Притаилась, замерла «зеленка».
Все привычно, жарковато что-то,
Едем, как обычно. На работу…[17]17
  Отрывок из стихотворения сотрудника нашей группы В. И. Кутного.


[Закрыть]
 

Начались обычные трудовые будни. Первые дни активно изучал работу горотдела. Большинство сотрудников и даже начальников отделений не имеет элементарной оперативной подготовки.

Агентура, которая давно лежит в сырой земле, числится действующей. На нее списываются оперативные расходы. С одной стороны, афганцев можно понять. Разве на их зарплату проживешь? С другой стороны, как можно бороться с душманами при такой дисциплине?

Информации по бандгруппам – практически никакой. Установочные данные на главарей отсутствуют. Полный разлад.

После оценки ситуации наметил основные направления деятельности: навести порядок в оперативных учетах, выделить из наиболее толковых сотрудников кандидатов на учебу, активизировать работу по приобретению источников информации. И главное: как перекрыть пути захода душманов в город? Посты Царандоя, контролирующие входы и выходы в город, ненадежны. Собственно, какой с них спрос? На пять – шесть постовых – по два автомата. Кому охота лезть под душманские пули?

* * *

Утром, как всегда, собрались на вилле у шефа.

– Ты сколько у нас, Санек? – спрашивает Володя.

– Почти месяц. Ты это к чему?

– Да так. С твоим приездом серьезных обстрелов еще не было. И в Кандагаре «духи» не очень шалят. Везучий ты!

– Везучий, говоришь? – Я почесал затылок. – Думаю, душманы, узнав, что город теперь в моих руках, поняли, что им пришел полный… конец, и сбежали в Пакистан. А может, наоборот, запасаются снарядами, чтобы по полной программе отметить мое прибытие и назначение?

«Напрасно я так пошутил», – подумалось мне.

– Ты чего такой? Не по – детски суровый? Давай закурим, – Тахир протягивает пачку сигарет.

В Афганистане мы курили в основном сигареты «Ява», и обязательно в мягкой упаковке. Отличные сигареты. В дуканах их было полно, по тридцать афгани за пачку. Я не курил пять лет. По совету медиков бросил в 1980 году, но в Афганистане закурил. А зря. Ситуация была банальная. В первый день в Кабуле кто-то из наших ребят купил красивую пачку сигарет и пустил ее по кругу. Машинально я тоже закурил. Потом за время службы в Афганистане раз пять бросал. Не получилось.

Запасы сигарет пополнялись прапорщиками Советской армии. Конечно, только теми, кому война – мать родна. К сожалению, в Афганистане были и такие. Кроме сигарет, в дуканы за афгани сдавались продукты питания: сухое и сгущенное молоко, тушенка, крупы. Про боеприпасы промолчу – лучше покурю…

– Почему такой смурной? – повторяет вопрос Тахир.

– Не знаю, Володя спросил, сколько я уже в Кандагаре. После его вопроса что-то сердце защемило…

– Не грусти. Это бывает, когда о доме вспомнишь.

– Может быть, может быть, – задумчиво говорю я и затягиваюсь сигаретой.

– По машинам! – команда шефа.

Караван из трех машин медленно набирает скорость навстречу свой судьбе.

* * *

На мосту перед нашим последним постом машину шефа остановили какие-то военные.

– Это кто? – спрашиваю Тахира.

– Комбриг Паша! Павел Владимирович. Он недавно в Кандагаре. Хороший мужик. Пойдем, поздороваемся.

Поздоровались. Закурили. Шеф с комбригом отошли в сторонку, стали о чем-то оживленно беседовать. До нас доносятся отдельные фразы: «Извини, Паша, некогда… Вернемся из Кандагара – переговорим». Шеф старался быстрее закончить беседу, но Павел Владимирович продолжал его удерживать, что-то объясняя.

Мимо промчалась «Волга», точно как наша, но с номерами (наши машины были без номеров). В машине четверо афганцев.

– Куда они торопятся? – подумалось вслух.

– Ты о чем это? – спросил Тахир.

– Сам не знаю. На душе тревожно.

– Да хватит тебе тоску наводить. Все будет нормально.

– Надеюсь.

Наконец шеф распрощался с комбригом. Сели в машины. «Машка», как мы ласково называли нашу «Волгу», никак не заводится. Шеф нервничает, что случалось с ним очень редко. С шефом нам повезло, было чему у него поучиться! Работал он очень быстро и энергично. Казалось, что даже в условиях войны ему не хватало простора для деятельности. Информацию он схватывал на лету. Решение принимал моментально…

Поворчав мотором, «Машка» завелась. Проехав километров семь, вновь остановилась возле афганского поста. Афганский пост – это танк, стоящий на обочине. Еще один такой же был при въезде в Кандагар, напротив ооновского городка. Из танка вылезают афганцы – машут руками, что-то кричат. В районе камыша, до которого не более двухсот метров, слышатся разрывы и автоматная очередь.

– В чем дело? – спрашивает шеф.

Афганцы оживленно жестикулируют:

– Шурави, туда нельзя. Плохо. Засада! Афганскую «Волгу» захватили!

– А вы чего здесь стоите? Давайте вперед, на выручку, – призывает их шеф.

– Нельзя, начальник, дастур нист (нет приказа), – отвечают.

– К черту дастур! Давайте вперед, – настаивает Игорь Митрофанович.

– Нет. Без приказа никак нельзя.

Да, это – Афганистан! Крыша на голову будет падать, а афганец не пошевелится – нет дастура, и все! Даже если наступит всемирный потоп, он все равно будет спать. Приказа нет! Для оценки подобных ситуаций в Афганистане родилось хорошее определение – афганский вариант, или проще – афган – вариант. Я не знаю, кто его первым придумал. Скорее всего, наши братья – чекисты из далекого декабря 1979 года, а может, ребята – «каскадеры» (бойцы отряда особого назначения КГБ СССР «Каскад»).

– Стас, ты утром ничего не перепутал?

– Нет. Передали – Раушанаст, – отвечает Стас.

– Кстати, а где наше сопровождение? – обращается ко мне шеф.

Пожимаю плечами. Действительно, где?

– Надо комбригу сегодня бутылку поставить. Если бы нас на мосту не тормознул, неизвестно, где и в каком виде мы бы сейчас находились, – говорит Тахир, протягивая мне сигарету. – Где гарантия, что не нас ждали?

– «Машка» – тоже молодец! Как чувствовала, не хотела заводиться. Приеду на виллу, обязательно хорошо ее вымою, – в тон Тахиру отвечаю я.

Минут через пять перестрелка прекратилась. На дороге тишина – ни наших, ни афганских машин.

– Ждать нечего. Поехали, – говорит шеф. – Автоматы – к бою. Дистанция между машинами не больше тридцати метров. Действовать по обстановке.

* * *

До места доехали в напряжении, но без приключений. Шеф пошел к начальнику Управления, мы – в мошаверку. Только расселись – сильнейший взрыв в районе въезда в Управление. За ним – второй, – уже во дворе. Звон разбитого стекла. Крики!.. Сижу в кресле с квадратными глазами, ничего не понимаю.

– И долго ты так собираешься сидеть, Санек? – спрашивает Володя, поднимаясь с пола. За ним встают остальные ребята. – Тебе здесь не парк культуры и отдыха.

Ситуация щекотливая. Памятуя, что лучший способ разрядить обстановку – пошутить, говорю:

– Вы молодцы, все плацкартные места заняли. А мне на Тахира падать? А вдруг бы ему понравилось? Что тогда?

Все засмеялись. Тахир беззлобно огрызнулся:

– Еще неизвестно, кому бы больше понравилось…

Снова смех. Война – дело веселое. И снова взрыв.

– Слушай, быстро учишься, – говорит мне Стас, – отличная реакция!

Я лежу калачиком в самом дальнем углу комнаты под столом.

– А как же? Сами говорили, что не парк культуры и отдыха.

– С чего это «духи» сегодня так развеселились? – размышляет Володя.

– Я же утром отметил – приветствуют мое назначение, – говорю я, выползая из-под стола.

Про себя подумалось: «Вот отчего моя утренняя тревога»…

Вошел Игорь Митрофанович.

– Все живы? Никто не ранен? – Язвительным тоном, как мне показалось, обращается ко мне: – И как нам объяснит ситуацию советник горотдела?

– Никак! Можно подумать, что до меня тишина была… Что ж никто отделом не занимался? Меня ждали? – Сам удивляюсь, с чего это вдруг так завелся.

– Ты давай не огрызайся, – не ожидая такого напора, делает замечание шеф.

– Я не огрызаюсь.

– Не огрызайся.

– А я и не огрызаюсь. – Продолжая ворчать, выхожу из мошаверки.

На заре службы мой шеф, хороший человек и настоящий оперативник, Исаев Алексей Викторович, говорил, что начальство самостоятельных, вроде меня, не жалует. Прав был Алексей Викторович. Из-за прямолинейности у меня частенько возникали неприятные ситуации. Ну, не стал я большим начальником, зато чистоту своих принципов сохранил, а, главное, никому по службе дорогу не перешел и никого не предал. Так думаю.

Во дворе столкнулся с Гаузом. Поздоровались.

– Что можешь ответить на вопрос шефа? – спрашиваю его.

Гауз разводит руками: по – русски не понимаю.

– Вот и я, мой боевой товарищ, ни хрена не понимаю. «Ураганы», «Гиацинты», «Грады», пушки, танки, бэтээры… Подразделения специального назначения, военная разведка, десантно – штурмовые подразделения. В небе «МиГи», «сушки», «вертушки». А советнический аппарат? Военные, партийные, комсомольские советники; советники КГБ, МВД… И вся эта махина – против кого? Против ДШК, «калашниковых» и «буров» (винтовка времен англо – бурской войны). Грозные «Стингеры», которыми нас пугают в прессе, оставим для журналистского смакования душманской мощи. Что еще нужно? Да в 1941 году с такой техникой наши отцы и деды за неделю бы с фашизмом покончили. А здесь?.. Похоже – это надолго…

Сколько ни говори «халва», во рту слаще не станет. Пора всерьез подумать, как урезонить «духов», мне эти волнения ни к чему.

– Игорь Митрофанович, я с Гаузом в горотдел.

– Погоди, – шеф подходит ко мне. – А ты колючий. Чего завелся?

– Сам не знаю. Извините за резкость.

– Извинения принимаются. Александр, от твоего отдела до «зеленки» метров пятьсот, не больше. Гульхан говорит – «духи» затевают что-то нехорошее. При осложнении обстановки – сразу в Управление, в героя не играй.

– Триста девяносто пять метров, – говорю я задумчиво.

– Каких метров? – не понял шеф.

– До «зеленки». Вы сказали пятьсот метров, я уточнил – триста девяносто пять.

– Ты это серьезно? Мерил, что ли?

– Не сам, афганцев посылал.

– Зачем?

– Есть некоторые соображения. Проработаю – доложу.

– Ну – ну, дерзай, – благословил шеф.

Говоря шефу, что до «зеленки» триста девяносто пять метров, я не обманывал. У меня созрела идея (как я потом понял, утопическая) создать вокруг Кандагара оборонительную систему вместо постов Царандоя. Что-то вроде мини – «линии Маннергейма». В отделе нашелся сотрудник, Надир, окончивший сельскохозяйственный факультет Кабульского политехнического института. Он немного знал русский язык. Вот мы с Гаузом и поручили ему изучить местность на подступах к Кандагару. Нашлись карты города и прилегающих районов. Кроме боевых точек я планировал организовать пропускную систему и систему фильтрации, как это делалось в годы Второй мировой войны, на примере того же Берлина…

– Погодите! Я с вами, – Тахир догнал нас. – О чем с шефом говорил?

– Да так, ни о чем. Предлагал стать его замом. Шучу. Все путем.

В отделе с Гаузом обсудили вопросы по «линии Маннергейма», наметили направления работы. Договорились, что о нашей идее Гауз доложит Гульхану, я – Игорю Митрофановичу. А они пусть решают. Также договорились, что каждый понедельник буду проводить совещания, а по средам – занятия с начальниками отделений. Основная тема и совещаний, и занятий – вербовка агентуры, оценка и реализация добываемой информации.

Предложил Гаузу – он говорит со мной только по – русски, а я с ним – по – персидски. Гауз согласился. Через полгода он неплохо меня понимал и довольно сносно говорил по – русски. Я же старался сохранить чистоту персидского языка.

– Почему сегодня не было сопровождения? – обращаюсь к Гаузу.

Тот разводит руками. Понятно – лимит. Через два месяца мы откажемся от сопровождения: в отделе машина нужнее…

За обсуждением проблем не заметил, как пролетело время. Пора в Управление.

Прощаюсь с сотрудниками отдела.

– Ты меня не провожай. Я во второй отдел, к Тахиру, – говорю Гаузу.

Пройдя через маленький дворик, уже взялся за ручку калитки, как вдруг услышал шелест, будто большая стая птиц взлетела с деревьев и устремилась в небо. Откуда столько птиц? Но птиц не видно. Кто-то хватает меня за ворот и тащит назад, в помещение. Ничего не понимаю, но интуитивно не сопротивляюсь. У самого входа падаем. Раздается оглушительный треск. Это взорвалась мина на дороге метрах в пятнадцати от забора. За ней вторая, третья…

Передышка. Вскакиваем. Оказывается, это Гауз меня тащил… Ныряем в помещение. Здесь безопаснее. Вот я и узнал, что такое минометный обстрел, а заодно и понял, почему Тахир не рекомендовал ходить пешком.

С афганских батарей стали бить по «зеленке». Звонит Тахир.

– Все нормально?

– Нормально, – отвечаю в трубку, – только пятки, и не только, вспотели. Спасибо Гаузу, – жму ему руку, – подстраховал меня.

– Сейчас Володя подъедет. Шеф велел всем собраться в Управлении. Сиди, не высовывайся.

– Куда там высовываться? Мне развлечений с лихвой на полгода хватит.

В небе появились афганские «МиГи». Началась обработка «зеленки». Минут через пятнадцать подъехал Володя. Все собрались в кабинете начальника Управления.

После обмена информацией Гульхан, дав распоряжения своим подчиненным, обратился к шефу:

– Игорь Митрофанович, вам лучше воздержаться от поездок в Кандагар. Поработайте пока на виллах. Пусть ваши сотрудники договорятся с подопечными о времени. Перепроверим информацию, тогда и решим, как дальше работать.

Гульхан лишний раз под пули нас не подставлял.

Мы ушли в мошаверку. Шеф остался. К ним присоединились: партийный советник, секретарь провинциального комитета, начальник Второго армейского корпуса, начальник Царандоя.

– Совсем «духи» обнаглели, – говорит Женька – борода. – Решили к концу года перевыполнить план по обстрелам?

– А может, это дембельский аккорд? Перед уходом на зимние квартиры? Как-никак, уже октябрь, – добавляет Нур.

Стрельба прекратилась. Где-то далеко в «зеленке» слышались отдельные разрывы…

* * *

Домой прибыли в два часа дня.

Веселенький сегодня был денек. Только теперь, когда уже все позади, почувствовал дрожь по телу. Каково будет семье без меня? Лучше об этом не думать.

– Санек, в баню поедешь? – прерывает мои мысли Нур.

– Поехали.

После бани настроение улучшилось. Не все так плохо.

Доложил шефу свой замысел по организации защиты Кандагара. Шеф план одобрил. Идея хорошая, но нужно учитывать национальные особенности. Решили обсудить тему в Кандагаре у Гульхана.

Вернулся к себе на виллу. Сыграл с Нуром пару партий в нарды. Зашел Тахир, предложил сходить в кино в госпиталь. Я отказался – надо написать письма. Нур с Тахиром ушли, а я сел писать.

«Здравствуйте, мои родные, Нина, Андрюша, Сергуня! Дела у меня идут хорошо. Акклиматизация проходит по плану. Служба идет нормально. Участок мне дали новый. С языком справляюсь, но идет туговато…. Где мы живем – все спокойно. Работать не мешают. Погода стоит хорошая, но по утрам и вечерам уже прохладно, ходим в спортивных костюмах… Крепко вас целую. Ваш муж и отец».

Спать лег рано…

Был конец октября 1985 года.