Текст книги "Вечный sapiens. Главные тайны тела и бессмертия"

…Это было первым поражением Карданова, которое он принял без борьбы. Потом их будет много…

По счастью, о ту пору у нашего героя уже была невеста в Москве, куда он приехал, честно женился, прописался и поступил на работу в ИМБП – Институт медико-биологических проблем, который был создан по инициативе Келдыша и Королева для обеспечения космоса. Режимный объект. Его возглавил академик Василий Парин, к тому времени давно уже вышедший из сталинской тюрьмы и реабилитированный. (Любопытно, что Парин сидел во Владимирском централе в одной камере с русским мыслителем Даниилом Андреевым и сыном фельдмаршала Паулюса. Чтобы не скучать, они читали другу другу лекции, кто в чем был силен – по философии, физиологии, немецкой грамматике…)

– С Париным, кстати, была веселая история, – вспоминает Карданов. – Сидит новый директор института в своем кабинете, открывается дверь и входит человек: «Товарищ директор! Я начальник охраны. Но мне жить негде». Парин поднимает голову и видит перед собой того самого следователя, который избивал его на допросах. Вот такая у вас страна… В паринском институте я поработал два года. Обезьян-космонавтов оперировал. Поначалу все шло хорошо. А потом началось то, что моей аристократической душе претило… Кто-то работает, а кому-то пряники. Почему? «А у нее папа был вместе с Брежневым на Малой земле». Итить твою мать! Посмотрел я на это и ушел. Ушел недалеко, в очередной ящик – гиперборическая медицина, подводные дела. Мы разрабатывали режимы сверхбыстрых погружений. Сделали блестящую серию, я сам ходил на большие глубины, были прекрасные результаты. И опять повторилась та же история. Приходит большой начальник и говорит: давай мне все данные по экспериментам, мне на докторскую не хватает, а ты себе потом сделаешь… Подошел бы он ко мне по-человечески, сказал бы: мол, для пользы нашего института мне надо быть доктором наук, тогда я смогу выбивать больше фондов, войди в мое положение… я бы понял. А так я просто вечером собрал все результаты, сложил в одну кучу на снегу, облил спиртом и поджег. И уволился. А чтобы не сдохнуть с голоду, устроился в одну подпольную еврейскую артель. Это было такое время… Вам знакомы понятия «я в подаче» и «я в отказе»? Нет?

Я отрицательно киваю головой, хотя что-то в памяти неуловимо шевелится…

– Когда евреи в массовом порядке покидали вашу благословенную советскую родину, они сначала подавали документы – на паспорт и визу. Ведь тогда, если помните, существовало такое дикое явление, как виза на выезд из страны. И пока человек «в подаче», его сначала выгоняют из партии, потом с работы, соответственно, жить не на что. А потом ему приходит отказ в выезде. Потому и спрашивали с горькой иронией: «Ты еще в подаче или уже отказе?» Ну, и, чтобы не сдохнуть, отказные евреи открыли подпольный «университет». Это было своего рода репетиторство. Абитуриентов готовили к поступлению, учили отвечать на вопросы экзаменационной комиссии – в том числе и на подлые, которые практиковали, чтобы отсеять того, кого нужно отсеять по пятому пункту. Например, такой вопрос: сколько зубов у крокодила? Не знаешь? Два! Между тем, в школьном учебнике зоологии этого нет. А ответить надо было так: нечетное число. У млекопитающих четное, потому что нижние зубы ложатся на верхние, а у крокодила нижние зубы ложатся в промежутки между верхними и потому нижних на один больше. К таким подлянкам мы ребят тоже готовили.

У меня было по 30–40 учеников, и я зарабатывал за неделю столько, сколько директор ИМБП в месяц. Работать мне было не нужно, но так как за тунеядство сажали, я числился инженером-теплотехником на птицефабрике и жил в свое удовольствие. Но всему приходит конец. Нескольким членам нашего «университета» неожиданно позволили уехать, из преподавателей биологии я остался один, и на меня свалилось целых три комплекта групп. Это был кошмар! А к тому времени СССР уже разваливался, что было ясно всем думающим людям. И все хотели только одного – чтобы развалился он без большой крови. Горбачев в этом смысле вполне оправдал надежды: спустил СССР в унитаз аккуратно. Эта новая эра стала новой и для меня. Я мог уйти в политику, как многие тогда, и слава богу что не ушел. А ушел в целительство.

…То, чем сейчас занимается Карданов, сложилось, как из лоскутов, из каких-то мелочей, обрывков воспоминаний и того огромного запаса знаний, который у Беслана к тому времени накопился в медицине, биологии, физике (он заканчивал физико-математическую школу, поэтому физикой интересовался с детства). Толчком, чтобы рыть в том или ином направлении, могла быть случайная встреча или разговор.

– Ну, например, собирается группа врачей и обсуждают странный феномен: если лекарство дать в таблетке, будет эффект небольшой и коротенький, если в виде укола поставить, эффект будет чуть больше, а если развести и в нос закапать, эффект будет гораздо больше и дольше. Почему? Никто не знает. Я заинтересовался этим вопросом, стал думать. И понял, что у меня не хватает кое-каких знаний. Денег у меня о ту пору было много – заработал на репетиторстве, времени тоже полно, и я устроился со всеми своими образованиями в один институт простым лаборантом с зарплатой в 72 рубля 50 копеек – нужно было набраться кое-какого практического опыта. Тогда по старой советской памяти всю профессуру и доцентов еще гоняли территорию мести и только меня не гоняли, потому что я всех посылал, и никто мне ничего не мог сделать: а что сделаешь с простым лаборантом? Поэтому я спокойно мыл свои пробирки, набирался практического опыта. И кое-что понял. Именно там у меня пошли первые вылеченные пациенты.

– Что поняли? И как идея пришла?

– Просто нужно все время думать об одном и том же. У нас в социалистическом СССР, да и в социалистической Европе, равно как и политкорректной Америке любят кричать: науку делает коллектив. Полное вранье! Главная идея принадлежит одному. Взять тот же институт, где я занимался глубоководными погружениями. Нас было много на челне. Но основные идеи поставлял я, а остальные катали баллоны, прикручивали гаечки… А как приходят идеи, я не знаю. Просто сидишь, и тебе скучно, попиваешь коньячок и думаешь, думаешь, думаешь… Потом надоело думать, прошел, отвлекся – и вот она! Главное – накопить информацию.

Например, читаю я в специализированном журнале: один бельгийский патанатом, вскрывавший мертвых бельгиек, заметил, что у одних погибших женщин гипофиз изменен очень резко, а других нет. Он заинтересовался и стал поднимать их истории болезни. И у женщин с измененным гипофизом обнаруживал в анамнезе миомы, нарушения цикла, воспаления яичников и прочую фигню по женской части… Это неудивительно, ведь известно, что передняя доля гипофиза управляет всеми девчачьими делами – менструации, беременности… А у тех, у кого гипофиз изменен не был, не было проблем по этой части. Доктор заинтересовался причинами этих изменений в гипофизе и выяснил, что все женщины с измененным гипофизом использовали определенную тушь для ресниц. Вывод: вещества, нанесенные на кожу, всасываются, с кровотоком попадают в гипофиз, меняют его, и тот начинает выдавать ошибочные команды. Отсюда и женские проблемы – от ошибок в регулировке. Я это запомнил.

Еще одна метка в памяти – я на втором курсе мединститута, мы проходим нос. Есть в носу так называемый вомероназальный орган. Он есть у акул, у рептилий, у человеческих эмбрионов… А у взрослого человека его вроде бы нет. Я спрашиваю: а почему нет? Ответа не получаю… А я всегда был непослушным ребенком, любил задавать учителям вредные вопросы. Репрессий не боялся, поскольку знал: у меня отец – военный, завтра придет приказ, и мы на другом конце страны. Да, мне за мои каверзные вопросы давали плохую характеристику. Но что я с ней делал? Выйдя из школы, выкидывал в урну. На новом месте, когда спрашивали, отвечал, что никакой характеристики у меня нет, потому как знал – и без нее примут, поскольку не имеют права не принять, у нас же обязательное среднее образование…

– Погодите… А зачем вы спрашивали лектора про вомероназальный орган? Если он есть только у рептилий и эмбрионов, а у человека нет, значит, это какой-то эволюционный рудимент. От которого эволюция в процессе совершенствования конструкции отказалась. Ну и нечего о нем печалиться!

– Ну, да. Вот только теперь наука считает, что этот рудиментарный орган существует и у взрослых людей. Вообще, впервые этот химический анализатор появился вместе с возникновением полового размножения полтора миллиарда лет назад – у многоклеточных, которые еще не имели твердых скелетов. И появился он для улавливания феромонов, которые выделяли эти создания для привлечения партнера. Им же надо было как-то искать друг друга.

…Здесь я отвлекусь и буквально в паре слов расскажу читателю про этот самый вомероназальный орган, который меня, как и Карданова, чрезвычайно заинтересовал своей невероятной древностью. Эволюционная древность – это простота. Простое решение. Короткий путь. Получается, что у нас в организме есть некая отмычка… Впрочем, по порядку.

Орган этот, как вы уже поняли, обонятельный. Он представляет собой крохотную, в миллиметр размером ямку на слизистой оболочке носа. От этой ямки в мозг тянутся нервные провода, передающие сигнал. Это если вкратце… Впервые вомероназальный орган у взрослого человека еще в XVIII веке открыл один европейский врач, когда занимался солдатом с лицевым ранением. По какой-то непонятной для меня причине это открытие прошло совершенно незамеченным и во всех учебниках по-прежнему утверждалось, что вомероназального органа у взрослых людей нет, а есть он только у эмбрионов и прочих рептилий.

Повторно орган был переоткрыт уже в конце XX века Д. Мораном и Б. Джефеком из Денверского университета (США). Исследовав сотни людей, они у всех нашли в носу маленькую ямочку, от которой тянется каналец длиной примерно в сантиметр, заканчивающийся небольшой обонятельной камерой. А уж от камеры дальше в мозг тянулись «провода». Причем это явно был не аппендикс, а работающий орган, поскольку и камера и сам каналец были густо усеяны обонятельными рецепторами. Зачем этот «первобытный нос» сохранился, почему его не стерли сотни миллионов лет эволюции? Причем, что интересно, при дальнейшем изучении оказалось, что у человека этот орган больше, чем, например, у лошади. Хотя в целом обоняние человека хуже лошадиного.

Обоняние вообще штука интересная. Собаки в общественном мнении считаются обонятельными рекордсменами. Но есть в мире существа, у которых с обонянием дела обстоят гораздо лучше, чем у наших четвероногих друзей. Например, угри. Угорь может почувствовать пахучее вещество, даже если 1 грамм его растворить в объеме воды, втрое превышающем объем Ладожского озера! То есть какие-то совершенно гомеопатические дозы… Иное дело – человек. 90 % информации мы получаем через глаза, для нас обоняние не так важно, как для тех зверей, которые с его помощью охотятся или ищут еду. Приматы пищу находят глазами, отличая зрелые плоды от незрелых по цвету. Именно поэтому у нас цветное развитое зрение.

Для сравнения: собачий обонятельный рецептор может уловить одну молекулу вещества. Человеческому нужно как минимум восемь, чтобы он включился. При этом, чтобы мозг человека ощутил запах, необходимо одновременное включение нескольких десятков рецепторов. То есть к человеку в нос должно залететь не меньше трех-четырех сотен молекул, тогда как угрю достаточно одной. (Но зато наш глаз теоретически может уловить один-единственный квант света!)

Короче говоря, обоняние для нас – дело второстепенное. Тогда зачем человеку довольно развитый вомероназальный орган? А затем, что человек – одно из самых сексуальных животных на планете. И вомероназальный орган как раз специализируется на улавливании феромонов, то есть характерных запахов особей противоположного пола. Запахи эти не воспринимаются мозгом как запахи, а воспринимаются сразу и непосредственно как привлекательность или непривлекательность самца (самки). Феромоны человеческое тело вырабатывает в районе паха и подмышечных впадин, именно поэтому там у нас и сохранилось оволосение – как концентратор запаха. Пишу об этом специально, поскольку на многочисленных выступлениях перед читателями меня часто упрекают: «Вот вы в книге «Апгрейд обезьяны» обещали рассказать читателю, почему у наших облысевших предков сохранилось лобковое и подмышечное оволосение, но забыли это сделать! А нам интересно…» Теперь интерес читателя полностью удовлетворен, и я могу продолжать…

Хитрость вомероназального органа в том, что он дает нам в руки прямой канал доступа в самые глубины мозга – минуя все защитные барьеры и даже кровоток. Нервный пучок от вомероназальной камеры идет сразу в гипоталамус, который является главным центром регуляции вегетативных функций организма. Именно поэтому назальные закапывания дают порой больший эффект при меньших дозах. И природа этого эффекта, как мы теперь с вами понимаем, чисто регуляторная: получив молекулярный сигнал, гипоталамус начинает работать по-другому. Что немедленно отражается на нашей «тушке».

Возникает вопрос, а как вещества могут попасть в мозг, минуя кровоток – по нервам что ли? Как ни парадоксально, именно по нервам…

– Все, что залетает в нос – нафтизин, гарь и так далее, – минуя защитные барьеры, попадает прямо в мозг. Казалось бы, как? Ведь мозг окружен мощной защитой и туда из организма абы что не проникает. Но вомероназальный орган – черный ход, через который в мозг могут проникнуть диверсанты. Причем не в виде электрических сигналов, а в виде веществ. Существуют так называемые креаторные связи, которые открыл мой учитель академик Косицкий. – Увлекаясь, Карданов хватает ручку и начинает на листке рисовать странных головастиков с хвостами. – Вот нейрон, вот аксон, вот синапс, в котором переключается сигнал. Мы привыкли думать, что нерв – это просто провод, по которому бежит электросигнал. Но, оказывается, и молекулы тоже, медленно диффундируя, передвигаются по нему и воздействуют на управляемый объект. Нервик можно аккуратненько перетянуть так, что сигнал проходить будет, а вещества эти нет. Такие опыты проводились. И тогда мышца начинает атрофироваться. Представляете? Управляющий сигнал бежит, а вещества по проводу не поступают – и мышца атрофируется. Развязали – мышца восстанавливается.

– Я раньше думал, управление у нас чисто сигнальное. Это, кстати, логично. Зачем вещества по проводам бегут?

– Не знаю, видимо, эволюционный след с самых древних времен. Который я и использую. Весьма успешно, между прочим! У меня несколько ящиков, в которых лежат истории вылеченных людей. И одна небольшая коробка с бумагами тех, кого я потерял, их примерно процента два. По канцеру у меня более девяноста процентов вылеченных. Я раньше по глупости пытался рассказывать коллегам: господа, такие-то и такие-то «неизлечимые» болезни лечатся так-то и так-то. Много раз. В разных местах. На меня везде смотрят, как на дурака. «Ты что, хочешь сказать, что мы и вся наука всю жизнь не тем занимались? Ты что, против науки?..»

Карданов продолжает малевать головастиков:

– Вот кора мозга, молодое образование. Здесь вы чей-то сын, специалист, семьянин, владелец квартиры, здесь у нас слова, образы… Под корой – гипофиз и прочие структуры, они управляют всеми функциями организма. А это тушка со всеми ее потрошками. Кто лучше всех знает, как тушке функционировать в данное время в данных условиях? Вы – как отец, сын, специалист и владелец квартиры, то бишь кора мозга, или все же подкорка? Вы можете только сказать: «Я хочу пить». А что дальше будет с этой водой в вашем организме, вы не знаете и распорядиться этим не можете. Что-то уйдет в пот, что-то в мочу… Есть специализированный отдел мозга – талимус, который регулирует водно-солевой баланс. И он лучше знает, как надо распорядиться той водой, которую вы выпили. Регуляция лежит так далеко от коры в глубинах мозга, что словесные команды, которыми оперирует мозг, туда не проходят. Поэтому я подаю химические команды напрямую.

…Как вы уже поняли, основной метод лечения у Карданова – закапывание лекарственных растворов в нос. Откуда они, минуя все барьеры, через черный ход вомероназального органа проникают в мозг, корректируя регуляцию, то есть центральное управление внутренними органами. Карданов вообще полагает, что львиная доля всех наших проблем со здоровьем происходит из-за ошибок в регуляции. И стоит подкорректировать управляющие сигналы, как орган начнет восстанавливаться.

– То есть вы хотите сказать, что практически все болезни имеют регуляторную природу?

– Кроме переломов.

– А инфекционные?

– Тоже. Мы с вами миллионы вирусов цепляем каждый день. Если иммунитет работает нормально, организм с ними сам справляется. Если же не справляется – заболевает… Город Мюнстер. Средние века. Эпидемия чумы. 70 % населения умерли, а 30 % выжили. Почему выжили? Иммунитет был нормальный. Я могу поднять вам иммунитет, и организм сам справится с болезнью… Помните историю с лихорадкой Эбола? Геморрагическая лихорадка со смертностью в 80 %. Мне было интересно ее полечить. И мне даже устроили встречу с нигерийским послом по этому поводу. Я через него предлагал нигерийскому правительству: дайте мне группу больных. А чтобы доказать действенность методики, я за свой счет к вам приезжаю, на ваших глазах заражаю сам себя Эболой и сам себя вылечиваю… Мы шесть часов провели в нигерийском посольстве. Но в конце концов они отказались. Не знаю, почему.

…Читателя, наверное, интересует, а что же такое закапывает в нос своим больным доктор Карданов? Ведь мало открыть короткий путь к пещере Аладдина, нужно еще знать заклинание! О том, чем Карданов лечит, мы еще поговорим – это отдельная песня, которая уведет нас в глубины физики. А сейчас я пытаюсь понять другое – как он понимает болезнь. Ведь практика вытекает из теории.

– Сейчас считается, что убийца номер один в мире – сердечно-сосудистые болезни. Но я считаю, что это неверно, это методическая ошибка! Холестерин, атеросклероз, бляшки, инфаркты, инсульты – это все следствия.

– Следствия чего?

– Прибитой печени. Сердечно-сосудистые проблемы начинаются с печени, которую вы всю жизнь травите лекарствами. У вас болит голова, вы съели анальгин, голова прошла, через 15 минут половина дозы анальгина печень расщепила, еще через 15 минут – еще половина расщеплена. Вот чем опасна медикаментозная медицина! Вылечили голову – убили печень, вылечили грипп – убили печень, вылечили сифилис – убили печень… И когда до меня это дошло, я стал отращивать новые клапаны больным с пороком сердца.

Я вскакиваю со стула:

– Что за бред? Я уже не могу больше это слышать! Клапан – это соединительная ткань. Это примерно то же самое, что новую кость вырастить.

– Меня не удивляет ваше удивление. Когда это впервые произошло, я сам себе не поверил! А теперь для меня это рутина. Первых экспериментальных больных я «сделал» в кардиологическом институте, где меня хорошо знают. И теперь мне оттуда врачи периодически звонят: «Ты опять у нас пациента со стола снял!..» Короче, сердечно-сосудистые неполадки начинаются, как правило, с просадки печени. Есть, правда, исключения – диабетическая гангрена. Но я сбрасываю диабетикам сахар с 15 до 9 единиц, и у людей она проходит. Главное – восстановить сосуды, поскольку именно нарушения в сосудах приводят к гангрене.

– Так вы что же, получается, все болезни лечите?

– А чего там лечить-то? Ведь болезней на земном шаре всего три. Первая болезнь или, если хотите, группа болезней – иммунодефициты. Это вся инфекционная часть, рак и все прочее, что начинается с просадки иммунитета.

Второе. Иммуноагрессии. Астмы, диабет первого типа, аллергии, рассеянный склероз, болезнь Бехтерева.

Третье. Нарушения кровотока. Как говорил незабвенный Александр Соломонович Залманов, уехавший из России на философском пароходе, болезни начинаются с нарушения кровотока. Даже атеросклероз! Он развивается так. Артерия рассчитана на определенное давление. Вот кровь бежит по артериям. Но она предназначена для органов, а сами стенки артерии питаются другой кровью, которую подводят к ним специальные сосудики и капилляры.

– Да, я знаю. Vasum vasorum. Мне один сумасшедший старик про это сказал. Инженер-гидравлик.

– Совершенно верно – «сосуды сосудов»! Начинается капилляропатия стенок артерий. Капилляры отмирают, и падает механическая прочность сосудов. А это грозит разрывом артерии и смертью! Поэтому организм заранее замазывает место будущего разрыва. Чем? Холестерином! Почему именно им? Ну, во-первых, кровь – агрессивная жидкость, и нужно инертное вещество для заплатки. Это как раз холестерин. Во-вторых, для заштукатуривания необходимо распространенное вещество, которого не жалко, а это опять же холестерин, его в организме навалом: он – основной строительный материал для клеточных оболочек. А дальше начинаются проблемы: течение крови в организме ламинарное, а в местах, где бугрится холестериновая заплатка, начинаются завихрения, то есть возникает турбулентность, из-за этого образуются тромбы, и пошло-поехало… Поэтому, когда я лечу у людей эндартериит, я на самом деле лечу капилляропатию! Как только капилляры восстановятся, питание стенок артерий наладится, и холестериновые заплаты рассосутся сами собой, лейкоциты холестерин сожрут и выведут…

А нынешние призывы официальной медицины к борьбе с холестерином напоминают мне поиски врагов народа при вашем Сталине. Если бы удалось полностью побороть холестерин, от человека осталась бы только лужа воды и горка костей! Холестерин – основа клеточных мембран. Бороться с холестерином в организме – все равно, что бороться с цементом в стране. Домов не останется! Если у человека бесхолестериновая диета, организм из жиров молока, белков мяса, углеводов булки будет делать холестерин, потому что он ему нужен – залеплять ослабевшие стенки сосудов. Если у вас повышен уровень холестерина в крови, это вовсе не говорит о том, что у вас много бляшек. Это говорит о том, что у вас происходит интенсивная деструкция маленьких сосудов в организме – капилляров, венул, превенул.

…Некоторое время я, как волк в клетке, нервно прохаживался по квартире Карданова, осмысливая сказанное. Потом решил переменить тему и показал на стоящие в углу пластиковые бутылки.

– А это для чего?

– Кроме капель в нос, у меня есть растворы наружного применения, а есть для приема внутрь. Видите бутылку? Тут литр. Этого литра достаточно, чтобы цирроз печени остановился, при этом пьяница будет хлебать водку по-прежнему. Еще десять таких бутылок, и он будет здоров. Язва желудка – это месяц питья бутылочки вот этого раствора… Бывают травмы, при которых в сустав попадает кровь, сустав вскрывают, чистят, после чего артроз будет стопроцентно. А вот если этим раствором побрызгать и замотать, крови в суставе не будет, а через двое суток сустав будет как новенький.

– А вы геморрой не лечите? – вдруг вспомнил я старый, но хороший анекдот.

Карданов засмеялся:

– Знаете, как я получил свой первый загранпаспорт, который давно закончился? ОВИР гонял меня по всем запятым, не хотел паспорт выдавать. Ладно, я хлопнул дверью и ушел. Проходит два года. И вдруг появляется у меня на приеме начальник ОВИРа. Геморрой замучил. Я его вылечил. И вскоре начальник ОВИРа сам принес мне паспорт домой… Как вылечил? Я не зря говорил про печень. Печень производит иммуноглобулины, гемоглобины, коллагены кожи. Приходит ко мне на прием молодая женщина с плохой кожей, сразу ей вопрос: «У вас, наверное, печень болит?» Она, наивная, ахает: вот какой доктор – наскрозь видит!.. Да не наскрозь, а на морде у нее все написано!

Так вот, если печень недовырабатывает один компонент и с избытком штампует другой, это вызывает сгущение крови и тромбофлебит. А тромбофлебит вен прямой кишки называется геморроем. Уравновесьте производство в печени, и уйдет геморрой. Нарушение всегда системно! Или вы думаете, что геморрой – он сам по себе геморрой, один-одинешенек? Ищите цепочки. Геморрой – не болезнь, а симптом. И рак – не болезнь, а симптом.

– Слушайте, может, вы и астму излечиваете?

– Астма – это детский сад. Когда мой сын учился на третьем курсе медицинского, я ему сказал: есть у вас на курсе астматики? Лечи их, тренируйся! Они безопасны, как червяк – никогда не дают осложнений и всегда вылечиваются. Вон стоит раствор для лечения астмы. В нем всего шесть компонентов с Кавказских гор. Минералы. Эти компоненты и в Альпах есть. И в Новой Зеландии… Самое трудное в лечении – сочетать растворы, учитывая клинические проявления. У меня одних только растворов для закапывания в нос 56 штук. У человека эндартериит в сочетании с гипертонией – один курс лечения, одно сочетание растворов. А если то же самое, но с гепатитом Д – другой набор. Если у человека гангрена, даю одно, если гангрена с мочекаменной болезнью – совсем другое, иначе помрет. Я лечу не болезни, болезни – всего лишь проявления нарушения регуляции. Моя задача – не вылечить болезнь, а восстановить регуляцию, тогда болезнь уйдет сама. Это совершенно новая медицина. Новая по подходу. Обычно врачи описывают болезнь, но не ее причины. И лечат болезнь, вместо того, чтобы устранять ее причины. Симптоматическая медицина, которая порой доходит до крайностей. Видели рекламу обезболивающего по телевизору? Болит – прими таблетку, болеть не будет. Ужас! Боль – сторожевой пес организма. Организм шлет сигнал: здесь не в порядке! А мы этот сигнал отключаем. Болезнь продолжает спокойно развиваться, а мы ей помогаем, параллельно убивая печень обезболивающей химией.

Как работает западная медицина? Как конвейер. Она имеет дело с одинаковыми деталями. В немецкой клинике врач с пациентом практически не контактирует. К нему поступают анализы, он выдает рецепт. Больной проходит по этому конвейеру, как болванка: записали номер, отправили на анализ, потом на второй, потом на рентген, выдали рецепт, отправили в аптеку. Личный контакт между врачом и пациентом в этой схеме вообще не нужен.

У меня – иное дело. Я смотрю на кожу, на реакцию, спрашиваю, как он какает, слушаю жалобы. А потом думаю: ага, у тебя гипертония, у тебя нарушения периферические в печени, у тебя ноги отечные и кольцо, утопленное в палец, значит, почки «поехали». Сводишь все воедино, принимаешь решение. Только личный контакт, индивидуальная работа и комплексное решение. А что будет с этим человеком в поликлинике? Нарушения в печени вообще не найдут, от гипертонии пропишут таблетки, от почек уколы, будут пичкать химией вразнобой. Результат? Плачевный. Человек всю жизнь будет лечиться – пить таблетки. Стариков видели? У них вся тумбочка в таблетках. Потому что врач, если к нему обратились, не может не прописать чего-нибудь – это его работа, его шесть лет этому учили. Сколько обращений к врачу – столько новых таблеток на тумбочке. И человек на этих «колесах» медленно едет в гроб.

А я за клиентом смотрю, через два месяца меняю ему препарат, предупреждаю: после приема будут субъективные ухудшения здоровья – суставчики заболят, печень заноет, не бойтесь – это нормально. Причем, что обострится первое, я не знаю, это организм сам расставит. Он будет перестраиваться, восстанавливаясь. Регуляция сама расставит приоритеты и решит, с чего ей начинать реновацию. Как решит, так и будет. Я в это не лезу, тонкости меня не интересуют. Тонкости пускай интересуют обычных врачей. Вот он узкий специалист и понимает все про ухо, горло и нос. А про бронхи он уже не понимает, это к пульмонологу. Видите, какие великие, тонкие специалисты! Не то что я, серость…

Здесь я Карданова прерву. Ибо наболело. Меня самого поражает то количество химических реактивов, которые мы в своей жизни принимаем в виде таблеток. Казалось бы, элементарная ситуация – человек простыл. Температура. Хлюпает носом. Ему нужно всего лишь отсидеться дома и много пить теплого, чтобы ускорить дренаж и помочь тем самым организму в борьбе с болезнью. А для этого необходим бюллетень. Он вызывает врача, поскольку только врач может выписать оправдательную бумажку для предоставления на службу. Но, кроме бумажки, врач прописывает еще и разные препараты. Врач не может ничего не прописать, он за это деньги получает. Ничего не прописал, значит, работу свою плохо сделал. Врач ставит диагноз – ОРВИ или грипп – и прописывает, например, антибиотики и еще какие-нибудь пилюльки, которые нейтрализуют вред, наносимый антибиотиками, потому что последние выбивают в желудке полезную микрофлору, вызывая дисбактериоз. Ну, и от горла микстурку. От температуры – аспирин или другое жаропонижающее. А от головной боли анальгин.

Зачем все это? Ведь давным-давно показано, что никакие препараты не меняют клиническую картину так называемых «простудных» заболеваний. Да это и без медицины давно замечено: «леченый насморк длится неделю, а нелеченый семь дней». Более того, периодически болеть «простудами» – полезно. Легкие недомогания тренируют и «перенастраивают» иммунитет. Всякие системы в нас нуждаются в тренинге. Если не нагружать мышцы, они атрофируются. Периодические кровопускания тренируют кроветворную систему. Заучивая стихи, можно тренировать память. Любая живая подсистема тренируется, работая. Иммунитет тоже. Периодические нагрузки ему необходимы. В общем, болеть по мелочи полезно! И легкие травмы получать тоже. А кушать таблетки – напротив… Вот что пишет по этому поводу англичанин Бен Голдакр, посвятивший жизнь разоблачению псевдонаучных мифов:

«Допустим, вы простудились. Через несколько дней вам станет лучше, но сейчас все совсем плохо. Естественно, вы пытаетесь улучшить свое состояние. Вы можете принять гомеопатическое средство. Вы можете принести в жертву козла и намотать его внутренности вокруг шеи. Вы можете попросить терапевта назначить вам антибиотики (советы приведены в порядке возрастания их глупости).

Потом, когда вам станет лучше (как всегда бывает при простуде), вы сочтете, что то, что вы делали, вас и вылечило… Потом, когда вы опять простудитесь, вы будете упрашивать вашего терапевта прописать вам антибиотики… устойчивость микрофлоры к антибиотикам будет только возрастать. Из-за такой глупости пожилые люди умирают от инфекций, чьи возбудители устойчивы к антибиотикам…

Терапевты иногда прописывают антибиотики пациентам с обострениями, хотя подобные препараты вирусные заболевания НЕ ЛЕЧАТ. По результатам одного из исследований, назначение антибиотика по сравнению с советом по самолечению простуды приводит к увеличению повторных обращений к врачу».