Текст книги "Формула бессмертия. На пути к неизбежному"

– Ну а что если точка сборки не вернется в свое исходное положение? – спросил я.

– Тогда эти люди потеряны, – ответил он. – Они неизлечимо безумны…»

При этом хочу заметить, что выбраться из наркотрясины транса, которая начала тебя затягивать, тяжело. Не зря старый индеец говорил Карлосу, что «противиться зову нагваля невозможно». Ибо он дает кайф, аналогичный наркотическому.

Что же это творится, граждане? Зачем сходить с ума здоровому человеку? И какой вообще смысл писать двенадцать книг о галлюцинациях? Ну, Кастанеда еще ладно, но Никонову-то зачем трансовые видения объявлять параллельной наукой, ведь они у каждого свои, а наука стоит на сравнениях. Сколько показывает этот прибор? 12,5 вольт. Согласен? Да. А ты согласен? Да, согласен. А ты? И я согласен, но внесу маленькую поправку: стрелка немного недотягивает до риски, поэтому 12,49. И вот, после того как мы согласовали наши «видимости», мы можем говорить, что мы их объективизировали. То есть признали реальными. Наука – это повторяемость результата.

А как можно объективизировать явную кажимость – галлюцинации? Никак…

Что ж, вы абсолютно правы, и никакой цивилизации, а тем более системного знания на всевозможных глюках не построишь. Вот если бы «галлюцинации» были у всех всегда одинаковые, тогда ощущения «экспериментаторов» можно было бы назвать воспроизводимостью результата, на чем, как уже было сказано, стоит наука. Стандартные галлюцинации можно было бы, например, трактовать как «проникновение в иные миры». Но ведь они как сны – у каждого свои… Как можно построить на этом согласованную картину мира?

Однако толтеки построили согласованную картину мира! Построили теорию, которую я и называю «параллельной наукой». Потому что они видели одно и то же – вот в чем парадокс. Рассмотрим это на примере снов.

Как известно, сон со сновидением – разновидность транса. И потому толтеки не могли пройти мимо такого подарка природы. Некоторые люди пытаются овладеть искусством управляемых снов. Для этого существуют разные способы. Мой друг Валера Чумаков тоже интереса ради начал было с этим экспериментировать. Он скачал из Интернета какую-то методику и стал по ней заниматься. Для начала приучил себя, проснувшись утром, записывать сны. Потом научился просыпаться после сна ночью и кратко, буквально в несколько слов записывать содержание сна, чтобы не забыть. Для этих целей на его тумбочке возле кровати всегда лежали блокнот с ручкой. Во время бодрствования Валера приучился несколько раз в день спрашивать себя: «А не сплю ли я?» Потом он научился не просыпаться, поняв, что спит и видит сон. Он научился ходить в сновидении, куда ему хочется, разговаривать с людьми на те темы, которые его интересуют, и хватать женщин за разные места. А потом все это резко бросил. Почему?

– Знаешь, летать во сне прикольно, это на самом деле здорово, – ответил Валера. – И действовать как активный персонаж сна, выстраивая линию сюжета, тоже неплохо. Правда, не очень интересно, поскольку другие персонажи сна тебе отвечают то, что ты хочешь. Но ужас в том, что я заметил крайне неприятную вещь: эта практика стала отрицательно сказываться на психике. Я начал как-то неадекватно реагировать, ухудшилась память, стал все забывать. Слава богу, что я вовремя спохватился! Бросил – и все нормализовалось…

А Кастанеда не бросил. Его научили некоторым техническим приемам, и он, активно осваивая технику сновидения, добился немалых успехов, зайдя даже слишком далеко. Одним из приемов был такой: во сне необходимо научиться находить свои руки, что не так просто, как кажется. Суть приема состоит, как ему объяснили, «в осознании момента засыпания», а не в том, чтобы просто посмотреть на руки.

«Ценой неимоверных усилий мне действительно удалось найти во сне руки, – писал потом антрополог. – Но руки эти не были моими. Они только казались моими, на самом же деле эти руки мне не принадлежали, они все время изменялись, временами приобретая поистине кошмарные формы. Тем временем все остальное содержимое моих снов было на диво устойчивым. Мне почти удавалось сохранять образ любого объекта, на котором я сосредотачивал внимание.

Так продолжалось несколько месяцев. Потом однажды качество моего сновидения вдруг как бы само собой резко изменилось. Я ничего специально для этого не делал. Просто каждый вечер я ложился спать, твердо намереваясь не упустить момент засыпания и отыскать во сне свои руки.

В тот раз мне снилось, что я приехал в свой родной город. Не то чтобы город, который мне снился, был в точности похож на мой родной, но каким-то образом у меня возникло убеждение, что это и есть то самое место, где я родился. Началось все как обычный, хотя и очень яркий, сон. Потом освещенность во сне изменилась. Образы сделались более четкими. Улица, по которой я шел, стала выглядеть заметно реальнее, чем за миг до этого. Заболели ноги. Я почувствовал, что предметы до абсурда по-настоящему тверды. Когда я, скажем, ударился о дверь, я не только ощутил боль в ушибленном колене, но и пришел в ярость от собственной неуклюжести.

Я совершенно реально бродил по городу до полного изнеможения. Я видел все так же четко, как видел бы, если бы по-настоящему приехал в этот город и как турист бродил по улицам. Не было никакой разницы между этой прогулкой по городу во сне и любой из реальных прогулок, которые мне доводилось предпринимать в городах, где я бывал впервые.

– Мне думается, ты зашел чересчур далеко, – сказал дон Хуан, выслушав мой отчет. – Ведь от тебя требовалось лишь осознать миг засыпания. Ты обрушил стену, вместо того чтобы только прихлопнуть сидевшего на ней комара».

Зачем я рассказываю вам про реальные сны Кастанеды, похожие на реальные путешествия Самвела Гарибяна во время медитаций? Затем, что в конце концов Кастанеда и другие ученики дона Хуана научились видеть «согласованные сны». То есть во сне они оказывались в одном и том же месте и вели осмысленный диалог, который потом, после возвращения в нормальное состояние, могли продолжить. Они во сне видели одно и то же!

«Сколько на вольтметре?» – «12,5 вольт». – «И я вижу 12,5!» Удивительно…

Вот описание одного опыта антрополога, когда он и его соученица впервые решили встретиться в сновидении. Он пошел к себе, она к себе, оба легли в кровати, настроились, провалились в сон и «встретились»:

«Нас окружали небольшие круглые холмики, очень походившие на песчаные дюны. Они были вокруг нас во всех направлениях, насколько охватывал глаз. Казалось, они состояли из чего-то вроде светло-желтого песчаника или круглых крупинок серы. Небо было того же цвета и выглядело очень низким, давящим. В некоторых местах с неба свисали клочья желтоватого тумана или каких-то желтых испарений.

Тут я заметил, что мы с Гордой дышим как будто нормально. Я не мог пощупать свою грудь руками, но чувствовал, как она вздымалась при вдохе. Желтые испарения, очевидно, не вредили нам.

Мы вместе начали двигаться. Медленно, осторожно. Через несколько шагов я очень устал. Горда тоже… Горда заговорила со мной таким слабым голосом, что он был едва слышен. Она сказала, что мы неразумно идем в сторону большей тяжести, и что если мы будем продолжать идти туда, то давление станет столь велико, что мы погибнем.

Автоматически мы повернулись и пошли в том направлении, откуда шли, но чувство усталости нас не оставляло. Мы оба настолько выдохлись, что больше не могли удерживаться в стоячем положении. Мы повалились на землю и непроизвольно приняли позу сновидения.

Я мгновенно проснулся у себя в комнате. Горда проснулась у себя в спальне.

Первое, что я сказал ей после пробуждения, – что я уже несколько раз бывал в этой пересеченной местности раньше. Я видел ее по крайней мере в двух аспектах: совершенно плоской и покрытой маленькими дюноподобными холмиками. Пока я говорил, мне пришло в голову, что я даже не стал уточнять, видели ли мы одну и ту же картину. Остановившись, я сказал, что позволил себе увлечься собственным возбуждением, и приступил к описанию того, что видел, как если бы мы сравнивали свои впечатления от совместной воскресной прогулки.

– Слишком поздно, чтобы мы вели между собой подобные разговоры, – сказала она со вздохом, – но если это сделает тебя счастливым, я расскажу тебе то, что видела я.

Она терпеливо описала все, что мы видели, говорили и делали. Она сказала, что тоже бывала раньше в этой пустынной местности и что она знает наверняка: эта земля не принадлежит людям, это пространство между этим миром и тем, другим».

Кастанеде объяснили, что его «двойник», который гуляет по миру, пока он сам спит, может попасть куда угодно и даже общаться с другими людьми, которые «настроены» на него (то есть находятся на том же трансовом уровне или в том же «когерентном» режиме работы мозга). Если ты настроен на человека, а он на тебя, вы общаетесь во сне, какие бы тысячи километров вас ни разделяли.

Однажды Кастанеда гулял в сновидении по окрестностям дома, где лег спать (причем его ощущения от прогулки были настолько же реальными, что и в жизни), потом зашел в дом и увидел самого себя спящим – на том же самом месте, где он и уснул. Ему пришла в голову мысль потрясти себя за плечо и разбудить, но вдруг каким-то образом антрополог понял, что это последняя вещь, которую ему нужно делать в жизни, и что в этом вроде бы простом действии – разбудить свое тело, предварительно выйдя из него, – кроется страшная опасность для его мира. Им овладел жуткий страх, и он ушел.

Любопытно, что аналогичный случай описан в книге уже знакомого нам психолога Станислава Грофа, экспериментировавшего с ЛСД:

«…Меня вдруг осенила мысль, что незачем связывать себя ограничениями пространства и времени и что можно путешествовать в пространственно-временном континууме совершенно произвольно и без всяких ограничений. Это чувство было настолько убедительным и сильным, что мне захотелось проверить его экспериментально. Я решил переместиться в свой родной город, находившийся в тысячах миль от места моего пребывания. После визуализации направления и расстояния я привел себя в движение и попытался полететь через пространство к месту назначения. Это усилие привело в результате к переживанию полета с огромной скоростью, но, к моему огорчению, ничего не получилось. Я прекратил этим заниматься и пересмотрел ситуацию: было непонятно, почему опыт не удается при моей полной убежденности, что такое пространственное перемещение возможно. И тут я понял, что все еще пребываю под влиянием своих старых теорий времени и пространства, я продолжал думать на языке направлений и расстояний и подходил к задаче в соответствии с ними. Неожиданно мне пришло на ум, что следовало бы заставить себя поверить, что место сеанса фактически совпадало с местом назначения. Когда я подошел к задаче таким образом, я пережил особое и странное ощущение. Я обнаружил себя в странном месте, переполненном лампами, проводами, резисторами и конденсаторами. После некоторого замешательства я понял, что попал в телевизор, расположенный в углу одной из комнат дома, где прошло мое детство…

Я прорвался через телевизионный экран и обнаружил, что брожу по дому моих родителей. Я не чувствовал какого-либо действия препарата в этот момент, переживание было таким же трезвым и реальным, как любое другое переживание в моей жизни. Я подошел к окну и посмотрел на часы на углу улицы. Они показывали разницу в пять часов по сравнению с временем зоны, где проходил эксперимент. Вопреки факту, что это различие отражало действительную разницу времени между двумя зонами, я не нашел это убедительным свидетельством. Я знал временную разницу интеллектуально, и мой ум мог легко сфабриковать это переживание.

Я почувствовал, что нуждаюсь в более убедительном доказательстве “объективной реальности” моего переживания в обычном смысле. В конце концов я решил провести тест: взять картину со стены и позднее проверить через своих родителей, не случилось ли чего-нибудь необычного в их квартире в это время. Я подошел к картине, но, прежде чем смог дотронуться до рамы, я испытал чрезвычайно неприятное чувство, что это в высшей степени рискованное и опасное предприятие. Я неожиданно почувствовал сверхъестественное влияние злых сил и прикосновение чего-то “черномагического” – казалось, что я ставлю на карту свою душу. Я остановился и начал анализировать, что же произошло…

Я обнаружил, что испытываю двоякое чувство относительно исхода своей проверки… Если бы я смог получить подтверждение, что можно манипулировать физическим окружением с расстояния в несколько тысяч миль, вся моя вселенная рухнула бы и коллапсировала в результате одного этого эксперимента, и я оказался бы в состоянии полного метафизического замешательства. Мир, как я его знал, уже не существовал бы более. Я потерял бы все ориентиры, на которые опирался и с которыми чувствовал себя уверенно. Я не знал бы, кем, где и когда я был, и потерялся бы в этой пугающей вселенной, законы которой были бы мне незнакомыми и чуждыми.

Я не смог заставить себя пройти через намеченный эксперимент и решил оставить проблему объективности и реальности неразрешенной. Это давало мне возможность играть с идеей, что я покорил пространство и время, и вместе с тем это позволяло мне, в случае если вся эта история станет слишком угрожающей, рассматривать весь эпизод как одно из многих курьезных самообманов вследствие интоксикации моего мозга мощным психоделическим препаратом. В тот самый миг, когда я отказался от эксперимента, я снова обнаружил себя в комнате, где проходил сеанс».

Он был прав, этот интуитивно умный психолог. Всей вселенной угрожала опасность. Той, вселенной, в которой он жил. С точки зрения толтеков, весь воспринимаемый нами мир, который мы видим, просыпаясь каждое утро в своей кровати, есть мир «договорной». Нас с детства приучили видеть его таким, и только наша уверенность в том, что он такой, позволяет ему быть таким. Это папа. Это мама. Это красное. Это вкусное. Рак неизлечим… Вы уверены, что рак неизлечим, и умираете. А вера в то, что он излечим, приводит к излечению. Но это не так уж просто. Астма лечится легко, потому что человек ничего не теряет. А рак – страшная болезнь, приносящая боль и уносящая жизнь. Страх является слишком сильной эмоциональной помехой, разбивающей уверенность! Только очень безбашенный человек может избавиться от рака. Но ведь может же!

Когда мы говорили об эффекте плацебо, у вас наверняка мелькнула мысль: а может быть, и в случае, когда используется обычное лекарство, больного тоже лечит эффект самовнушения? Ведь науке всего пара сотен лет, а люди лечились тысячи лет! И вполне успешно. Считается, что в немалой степени в этом им помогал эффект плацебо. Так может, он и сейчас работает больше, чем химия? Шаман Кучеренко считает, что любая терапия, даже аналитическая подразумевает транс. Поскольку транс – это фиксация сознания на ощущениях, на образах. Так что и в обычном лечении настрой играет немалую роль. И не только в лечении, но и в жизни. С этой точки зрения хорошо «прорабатывать мечты мечтаниями». Тогда они осуществляются. Если вы до зарезу хотите что-то получить, ваши шансы получить это резко возрастают.

Вы меняете мир, в котором живете, своим сознанием. И касается это не только вашего тела как части мира, но и других частей мира. Когда-то люди были уверены, что Земля плоская. А потом договоренность изменилась. И теперь мы все видим Землю круглой. Только не вздумайте сейчас упомянуть про «реальность», в которой Земля «на самом деле» круглая. Ибо реальность – договорная. Мы можем ее не только воспринять, но и обсудить с другими для подтверждения своей кажимости.

Но оказалось, что можно согласовать и глюки.

Сначала Кастанеда крайне удивлялся тому, что два человека могут видеть один и тот же сон или один и тот же глюк. Поначалу со своей подружкой Гордой он после пробуждения обсуждал виденное, перепроверяя впечатления. Но потом бросил удивляться, а стал воспринимать общие видения так, как их воспринимали толтеки – как реальные миры. А миры эти были порой удивительными!

«Во время третьего сеанса я внезапно открыл глаза, даже не сделав для этого никакой попытки. На меня смотрели Зулейка, Горда и Жозефина. Я стоял рядом с ними. Я тут же понял, что мы находимся в каком-то совершенно неизвестном мне месте. Первое, что бросалось в глаза, – это очень яркий непрямой свет. Все вокруг было залито белым, мощным “неоновым” светом. Зулейка улыбалась, как бы приглашая нас оглядеться. Горда и Жозефина были в такой же нерешительности, как и я. Они украдкой бросали взгляды на меня и на Зулейку.

Зулейка дала нам знак двигаться. Мы находились на открытом месте, стоя в середине полыхающего светом круга. Грунт казался твердым, темным камнем, однако он отражал слепящий белый свет, который лился сверху. Странным было то, что я, понимая, что свет слишком интенсивен для моих глаз, не был ослеплен, когда поднял голову и посмотрел на его источник. Это было солнце. Я смотрел прямо на солнце, которое, по причине того что я был в сновидении, выглядело интенсивно белым.

…Затем палящий белый свет стал постепенно терять свою интенсивность, пока не исчез совсем. Вместо него теперь все оказалось залитым очень приятным желтоватым светом. Грунт был цвета мокрой терракоты. Гор не было, но ту местность, где мы находились, нельзя было назвать и равниной. Все кругом казалось бурным застывшим терракотовым морем. Повсюду вокруг себя я мог видеть одно и то же, как если бы находился в центре океана. Я взглянул вверх. Небо не было безумно палящим. Оно было темным, но не синим. Яркая лучистая звезда висела у горизонта.

Тут только мне стало ясно, что мы находимся в мире с двумя солнцами – двумя звездами: одна была огромной и только что скрылась за горизонтом, вторая меньше и, вероятно, более отдаленная… А потом я проснулся».

Кастанеда вернулся в свой телесный «скафандр», который носил на планете Земля.

Любопытно, что аналогичную воспроизводимость и «стандартность» глюков обнаружил вполне «западный» исследователь трансовых состояний – уже знакомый нам Владимир Кучеренко. Скажем, при лечении с помощью транса язвенных колитов люди испытывают одни видения, а при избавлении от других заболеваний – другие. Помню, как я был поражен, когда услышал это впервые:

– Вы хотите сказать, что все больные с одной болезнью переживают одни и те же образы?

– Да. Взять тот же язвенный колит. Колит – это аллергия на стенки собственного кишечника. Плохая болезнь, тяжелая и мучительная. Несколько раз в день в туалет, весь унитаз в крови. Последний такой пациент был у меня совсем недавно. После сеансов врачи даже следов язв у него не нашли. Ни язв, ни рубцов!.. Так вот, все больные этой болезнью почему-то рано или поздно в трансе приходят к образу змеи. Сначала появляется пятно или глаз, потом человек замечает, что зрачок этого глаза – пещера, а точнее, длинный туннель, в который он проваливается и летит. А в конце туннеля он встречается со змеей. Важно настроить человека, чтобы он не боялся проваливаться в туннель и не боялся этой змеи. Даже когда она его кусает. И если тебя потом змея проглотила, это хорошо и приятно, а вовсе не страшно.

– Прямо кастанедовщина какая-то. Но почему именно змея «отвечает» за язвенный колит?

– Не знаю. Понятия не имею. Но рано или поздно все к этому образу приходят, и этот образ значим. И, зная об этом, я уже не жду, когда он сам появится через десять или двадцать сеансов, а стараюсь сам человека к этому образу привести – на втором-третьем сеансе, чтобы не затягивать процесс излечения.

– А когда вы были молодой и еще не знали про змею, вы лечили «методом тыка»? Куда вы их погружали и какие образы внушали больным?

– Когда я работал в больнице, давал разные погодные условия – ледоход, грозу, ливень, цунами, зиму, жар… И одна моя коллега-психотерапевт сказала, что то, что я делаю, похоже на то, что описывал Гроф. Тогда Гроф у нас еще не издавался; я заказал перевод и впервые прочел про базовые перинатальные матрицы. Это действительно было то, к чему я пришел отчасти интуитивно, отчасти читая этнографическую литературу по шаманизму. Например, извержение вулкана (красный цвет, бурление, выброс) я давал, чтобы ликвидировать нежелательную беременность. Аборт без хирургического аборта. Я пришел к этому, потому что женщины перед месячными часто видят во сне красный цвет. А Гроф просто четко все систематизировал…

Но стандартность переживаний – это еще не все. Экспериментируя с сознанием, разными веществами и предметами, помогающими сознанию расшириться, толтеки обратили внимание на то, что некоторые места на земле способствуют проникновению в другие миры (погружению в трансовые состояния в нашей парадигме), а некоторые препятствуют. Это зависит от географии и геофизики места. Горы весьма способствуют, а вот долины рек и ручьев – напротив. Кастанеду учили медитировать «под защитой пещеры, в песчаных районах, у бухт или у скал в горах, но никогда на плоских равнинах рядом с реками…»

О том же самом, кстати, рассказывал мне и Самвел Гарибян. Самое глубокое погружение удалось ему, когда он занимался йогой и медитациями в горах, неподалеку от озера Севан. Именно там ему удалось впервые пробудить кундалини и скатать «энергетический шар».

Я потому и называю толтекскую систему познаниия мира «параллельной наукой», что отмечаю в ней черты, схожие с наукой обычной – накопление опыта, его анализ, построение теории, определенный инструментарий… Обнаружили, что есть места, способствующие «улету», – стали их посещать, отмечать, классифицировать, чтобы целенаправленно искать. Далее последовал следующий шаг – чтобы почитать газету, можно выйти на улицу, где светло, а можно изобрести лампу и не зависеть от природных источников света. Так и тут: можно искать природные «места силы», а можно построить «место силы» там, где удобнее, – так появляются пирамиды, усиливающие природный эффект…

Как устроен мир с точки зрения нашей науки, мы примерно представляем. Нас этому миру учат с момента рождения. Школа с ее всеобщим образованием подхватывает эстафету. Мы многое знаем про реальный мир! А если чего подзабыли, можно взять учебник и освежить память. А как устроен мир с точки зрения «параллельной науки» толтеков? Каким они его видят?

Начнем с того, что терминология толтеков различает «смотрение» и «видение». Смотрят люди глазами. А видят они непосредственно сознанием. Видение – особый режим функционирования мозга. Не каждому человеку удается в этот режим войти. Только людям с особым внутренним устройством. Именно из-за этого особенного внутреннего устройства дон Хуан и подцепил Кастанеду, как пескаря, на той автобусной остановке. Кастанеда был уродом, и каждый видящий видел это в нем. И мог научить Кастанеду тоже видеть.

Так вот, научившись входить в режим видения, человек воспринимает мир не так, как прочие люди. Для всех нас мир наполнен твердыми телами, взаимодействующим друг с другом. Видящему мир представляется совсем другим. Для видящего мир состоит из неких загадочных вибрирующих «эманаций», напоминающих бесконечные светящиеся нити или «волокна света», которые тянутся из бесконечности в бесконечность. При этом каждая нить обладает элементарным осознанием. Люди сделаны из этих «нитей», собранных в кокон и представляют собой как бы узелки или клубки из этих бесконечных нитей. Каждый «узелок», точнее, человек, напоминает собой светящееся яйцо, обладающее определенной внутренней структурой. Из середины его живота и из кончиков пальцев тянутся особые нити-щупальца или светящиеся протуберанцы. С помощью специальных техник можно даже научиться их ощущать у себя и ими ощущать, а также выбрасывать их из себя, как хамелеон выстреливает язык.

Сознание человека только потому настолько ярко, полно и мощно, что собирается из осознания этих вот элементарных «нитей» мира и свивается в клубок.

Мировые волокна собираются в структуру человека и как бы скрепляются от рассыпания некоей «заколкой», или «винтом», который толтеки называли «точкой сборки». Эта точка сборки находится внутри кокона и имеет некоторую подвижность, играющую роль настройки. От положения точки сборки зависит, какие именно волокна в светящемся коконе будут резонировать с волокнами мира. У младенцев точка сборки хаотично гуляет. Воспитание есть настройка на мир и закрепление точки сборки в определенном положении, которое «зажигает» только ту часть «нитей», которая соответствует нашему миру.

Можно сказать, что кокон универсален для всех миров; просто в зависимости от условий каждого конкретного мира нужно настраивать те или иные пучки волокон, смещая точку сборки, – как приемник настраивается на определенную волну Одна настройка зажигает в коконе один отражаемый мир, другая – другой.

«Штатное» положение точки сборки соответствует «первому вниманию», или обычному состоянию осознания. Но даже в штатном положении у нее есть некий естественный люфт. Она может слегка сдвигаться: во сне со сновидением она слегка смещается влево от своего штатного положения, а во сне без сновидений занимает обычное место. Безудержные фантазии, когда мы представляем в голове всякие картинки, есть не что иное, как сдвиг этой точки в пределах естественного люфта. А вот если сорвать «пломбу» и сдвинуть точку сборки далеко от штатного положения, происходит перенастройка, начинают ярче гореть другие пучки нитей, из которых сделано светящееся яйцо человека. Это значит, что человек попал в другой мир. То есть отражаемый им мир стал другим. Чем дальше сдвигается точка сборки, тем дальше человека уносит, тем неадекватнее он становится для окружающих.

Заметили? В этой парадигме разницы между воображаемым и реальным миром нет. Тот реальный, «твердый» мир, который мы видим и ощущаем лбом, наткнувшись на дверь, есть мир воображаемый, воспринимаемый, договорной, полученный в результате настройки с младенчества. А перенастройка дает другой мир. И он тоже реален, поскольку мир – это всего лишь изменение светимости отдельных волокон внутри кокона.

Сместить точку сборки можно наркотиками. Можно суггестией. А можно непосредственно рукой – но последнее в состоянии сделать только видящий. Он ее видит, эту точку сборки, и толчком смещает. Со стороны «первого внимания» это выглядит как удар или сильный хлопок по спине, от которого из легких словно вылетает весь воздух. Такими ударами видящие мгновенно отправляют учеников в глубокий транс. Есть слабые люди, у которых восстановить потом точку сборки в штатное место кокона не удается. Видимо, это шизофреники или люди, склонные к шизофрении.

Должен признать, что такие удары, правда в легкой форме, я на себе испытывал. Помните, я вам рассказывал, как не попал однажды на занятия тенсегрити. Зато я попал в тот же зал на другие занятия. Их проводил… только не падайте со стула!., бизнесмен и миллиардер Сергей Полонский. Он увлекается этим делом. Холотропное дыхание, ци-гун, туда-сюда… «Энергетический шар» скатывает запросто. И меня обещал научить. Потому я и пришел – уж больно мне хотелось шар-то этот скатать! Только у меня не получалось. Никакой такой энергии, никакого такого покалывания в пальцах и прочей эзотерики я не чувствовал.

Я старательно выполнял всякие разные упражнения, но все без толку.

– Все у тебя получается, – сказал Сергей, – энергия пошла, я вижу. А вот почему ты ее не чувствуешь, не знаю.

Я рассказал Полонскому про Кучеренко, который называет этот шар иллюзией, и про Самвела Гарибяна. Тот однажды скатал большущий шар из своей «энергии ци», покрутил его в руках, реально ощущая, и бросил в напарника, стоявшего в трех метрах. Тот упал. Хороша иллюзия!

И моя жена может такие шарики скатывать. Только небольшие. Она к этому паранормальному делу страшно способная! Когда начала ходить на йогу, так «улетать» стала на раз. А по молодости даже «ауру» у людей видела. Но признавалась, что не всегда получалось увидеть, надо было какие-то специальные техники применять, я уж не стал уточнять, какие, поскольку рад был, что она по недостатку времени свою йогу забросила. А то бы «улетела» – лови ее потом…

Так вот она мне рассказала дивный случай. Галка – руководитель детского танцевального коллектива. И порой ее коллектив выезжает в другие города на разные конкурсы. И непременно какой-нибудь ребенок заболевает. В тот раз отравилась одна девочка. А может быть, это был желудочный грипп. Температура высокая, лежит, стонет, заснуть не может. Девочку рвет, но поскольку желудок давно пустой, вместо облегчения – только мучительные желудочные спазмы.

И тогда Галка решила попробовать полечить ее «внутренней энергией». Кто ее этому безобразию научил, не знаю. В желтой прессе прочла, наверное. Она скатала внутри себя энергетический шарик и направила его по левой руке в девочку, которую держала за руку. Галка внимательно следила, как этот воображаемый шар («иллюзия», по Кучеренко) катится по ее руке. И в момент, когда иллюзия достигла девочки, случилось неожиданное – та сильно вздрогнула, залилась слезами и через минуту уснула. А утром встала совершенно здоровой.

– Но мне потом три дня было так плохо, что я зареклась людей шарами лечить. Пусть антибиотики пьют, – сказала Галка.

Вот так вот. Все могут шары делать, а я нет!

– Спокойно! Сейчас почувствуешь, – утешил Полонский. – Не было еще такого случая, чтобы я не смог кому-то это дело открыть.

И начал со мной заниматься. И то пробовал, и се. И по спине сзади хлопал. Наконец сказал:

– Так. Теперь разведи руки и вообрази некий упругий мяч, который мешает тебе сдвинуть ладони. А я буду тебе помогать, – и стал сдвигать свои руки параллельно моим.

– У меня не только нет никакого сопротивления между руками, но их еще и как будто какая-то сила сводит! – пожаловался я.

Сергей тоже был озадачен:

– И у меня рядом с тобой то же происходит! Никогда такого не было! Очень необычный случай…

Короче говоря, я оказался не только первым, в ком ему не удалось пробудить волшебную энергию ци, но и человеком, показавшим аномальный эффект – противоположный обычному.

Может, я сам дьявол?..

А вот толтеки в дьявола и бога не верят. Они считают, что элементарные струны, из которых соткан мир, обладают элементарным же сознанием. Это самое элементарное сознание есть некая разновидность первичного отражения, которое, концентрируясь в сплетенном коконе человека, порождает у нас иллюзию сознания. И это сознание есть не что иное, как созданный нами же мир. Эти понятия тождественны.

Мир вокруг нас – это постоянный, непрекрагцающийся монолог внутри нас, та самая мысленная жвачка, которую мы пережевываем. Этот монолог, эта перманентная инвентаризация, постоянная перепроверка мира, которой нас учат с детства, и есть сам воспринимаемый мир. Мы сотворяем мир ежесекундно. А для погружения в транс мир нужно остановить, прекратить внутренний монолог, то есть добиться состояния недумания («внутреннее безмолвие» – еще один термин толтеков). Это крайне тяжело! Попробуйте-ка остановить мысли!.. Но зато ни-о-чем-не-думание и есть неделание мира. Как только мир остановлен, вас начинает кружить неуправляемая стихия галлюцинаций. Схожее «отключение мира» происходит в камере сенсорной депривации.