Текст книги "Фрейя"

Примерно через час люк задёргался, откинулся, и из него вынырнула голова с раззявленным ртом, судорожно глотающим воздух. Мишка резко склонился, подхватил хозяина головы под мышки и резко выдернул наружу. Сильно ударил его кулаком в основание черепа и быстро повернулся к люку. Захлопнул его. Напряжённо постоял возле, приготовив пистолет. Люк больше не открывался.

– Амбец тараканам.—Подумал он. Сзади раздался шорох. Единственный спасшийся, ещё толком не пришёл в себя, но уже судорожно пытался ползти, смешно перебирая руками и ногами.

– В натуре таракан.—Ухмыльнулся Мишка, прыгнул, жёстко упал коленом на хребет, и заломил руки. И тут оторопел. Заломленные руки были худенькими, запястья тонкими и изящными, но добили его наманикюренные ногти.

– Бля. Баба. Не зря говорят, что они живучей тараканов.

Руки между тем автоматически делали свою работу. Он скотчем стянул запястья за спиной, тщательно обмотал ноги в лодыжках (лодыжки тоже были стройные и сухие). Сбегал и разобрал свою дьявольскую кухню. Открыл люк. Затем оттащил свою пленницу под деревья. Сам рухнул под дерево как подкошенный.

– Бля-я-я-я. Всем планам хана. Всё к чёрту летит. Все усилия напрасно.

Мишка впал в рефлексию. Объяснялась она очень просто. По жизни у него было очень мало принципов, если быть точным, то один. Он не мог убивать детей и женщин. Конечно во время службы в диверсионной группе, и на его личном кладбище появилось немало женских и детских могилок. И в его памяти, на самом дне хранились картины детских и женских трупов, разрезанных очередями его АКМа, растерзанных взрывами его гранат. Но это было во время зачисток, когда любое живое существо на пути, автоматически переводилось в разряд врагов. Но даже такие случаи его вгоняли в жесточайшие нервные срывы. А убить в спокойной обстановке, хладнокровно… он не мог. С мужчинами всё просто, любой нации, вероисповедания и возраста. Если ты встал на пути выполнения ЗАДАЧИ, – ты враг. И не действуют по отношению к тебе никакие моральные запреты.

Иное дело дети и женщины, это был даже не моральный запрет, это был скорее запрет на генном уровне, оставшийся от далёких предков. Если ты перебил всех войнов племени, – ты победитель и герой. А племя возродится, потому что остались живы женщины и дети. Но если ты перебил и женщин с детьми, – ты убийца. Ты убийца ПЛЕМЕНИ, РОДА. В данном случае Мишка знал что в схроне находится женщина, но это ни на секунду не приостановило его действий. Не хрен лезть, куда не нужно. Если бы и она задохнулась в том бункере, ни один нерв бы не дрогнул. Но она выжила, выползла, и это всё ставило с ног на голову.

Он взглянул на лежащую пленницу. Молоденькая, лет 25—26. Светлые волосы пострижены каре, прямой нос. В это время пленница открыла глаза. И синие глаза. Судя по чертам лица, – прибалтийка.

– У-У-У-У-У-У, Бля-я-я-я-я!!! Какого хрена ты мне на пути встретилась!!! Сволочь чухонская!!! Сидела бы в своей Чухонии, трахалась с чухонцами и рожала б маленьких чухончиков!!! Какого хрена тебя сюда принесло!!! Знал бы, что углекислый газ тебя не возьмёт, водорода напустил бы, и Хиросиму устроил!!!!

Мысленно выл Мишка. Вдобавок ко всему, в отличии от большинства жителей «Россиянии», не было у него предвзятого мнения о наёмниках. Работа как работа. Он и сам в своё время был профессиональным военным. Правда недолго, и заплатили ему оригинальной валютой, – пинком под зад. Судьба. Он не возмущался «зверствам» чеченских снайперов, старающихся не убить, а максимально покалечить федералов. Если бы быдло, сидящее перед телевизорами в трусняках, в своё время в армии не навоз из под свиней выгребало, или дачи генералам строило, а занималось боевой подготовкой, они бы понимали разницу между снайпером-киллером или снайпером-антитеррористом и войсковым снайпером. Первым необходимо объект подавить наглухо. А войсковой снайпер должен нанести максимальный урон врагу. И это как раз не его убийство, а тяжёлое ранение. Отвлекаются бойцы на транспортировку раненого в тыл, работают медработники чтоб его вылечить, транспорт чтоб его перевозить, государство платит пенсию, ещё и моральный ущерб наносится государству. Так что и с этой стороны, не было у него ненависти к снайперше, чтоб моральное табу перебороть. Жалко конечно мальчишек покалеченных ею, но ненавидеть нужно кремлёвских жирных пидерастов, пославших необученных пацанов на убой.

По времени выходило что газ должен был уже выветриться, Мишка поднял пленницу, подтащил её к лазу в схрон. Вынул китайский фонарик-карандаш, сунулся в лаз. Тщательно всё осмотрел в поисках сюрпризов. Нашёл пару растяжек, но снятых с боевого взвода. Заволок внутрь блондинку и закрыл за собой люк. Осмотрелся. Схрон был оборудован по уму. У дальней стены лежали три трупа. Стало понятно, почему снайперше удалось выжить, она лежала ближе всех к приточному отверстию, и хотя Мишка закрыл его, но приток воздуха всё же был. Зажёг висящий на стене большой аккумуляторный фонарь. Занялся инвентаризацией трофеев.

РПГ, равнодушно пропустил, хороша «шайтан-труба», но уж очень неудобна. Пара «Шмелей» обрадовали. Покрутил в руках снайперский винтарь. Какой-то заграничный. Интересно было бы повозиться с ним, но идти в бой с незнакомым стволом, – глупость. А допускать глупости было нельзя никак, на кону не только его жизнь. Да и пацаны с блока, и контрики должны быть уверены, что снайпер надёжно заземлён. Перебрал 4 калаша. 2 трещотки калибра 5,45мм, сразу в сторону. Нафиг. 2 старых, добрых АКМСа пощупал более тщательно. Один почти сразу отложил в сторону. Второму искренне обрадовался. Воронение ещё не облезло, затворная рама ходила без лишних люфтов и лязгов. Сам ствол был заботливо почищен и смазан. Увидев следующий трофей, готов был пуститься в пляс и громко заорать песню. Даже если бы ему достался только он, из-за него стоило рискнуть шкурой. «Стечкин». Да ещё и в комплекте с «тихарём». И два магазина. Всё остальное, и вполне приличный «Глок», и понтовый «Кольт 1911», его абсолютно не впечатлили. На фоне любимого «Стечкаря», они никак не смотрелись.

Вытащил из рюкзака банку тушняка и пачку галет. Сел перекусить. Еда для бойца необходима как смазка и боеприпасы для оружия. Только комплект из почищенного, пристрелянного ствола с полным боекомплектом, и сытого, здорового и выспавшегося бойца, может выполнить боевую задачу. Тщательно пережёвывая, поглядывал как из угла, сверкают глаза пленницы.

– Очухалась.

В углу чуть слышно повозились, раздался голос:

– Чт-то ты со мно-ой сте-елаешь?

Фраза была сказана с очень сильным акцентом. Но вполне разборчиво. Мишка промолчал. Через некоторое время вновь раздался голос:

– Девочки говорили, нам нельзя попадать в плен. Над нами очень сильно издеваются, прежде чем убить.

Знакомое дело. И за Речкой многие этим грешили. С обеих сторон. Никогда Мишка этого не понимал. Понятно, что без пыток не обойтись при допросе, если необходимо что-то узнать. Узнал, – убей. Но быстро, без садизма. Хоть он и враг, но он такой же воин.

Мишка опять промолчал.

– Пожалуйста, убей меня. Я сделаю всё что хочешь. Только убей потом. Не отдавай меня этим, как это… вованам.

Мишка ухмыльнулся. Тоже знакомо. Как воевать, так десантура, мотопехота. Как зачистки где шмотья надыбать можно, или снайпершу симпатичную всей ротой неделю сильничать, так—вованы.

– Закрой рот и внимательно слушай. Вариантов всего два. Или я тебя оставляю здесь, и утром придут пацаны с блока. Они конечно не вованы, пехтура, но ты друзей их калечила. И они тебе тоже легко сдохнуть не дадут. Или ты идёшь со мной. Идёшь молча, быстро, слушаясь каждого моего слова и жеста.

– Зачем идти? Давай я всё сделаю здесь. Сделаю, как будто сама этого хочу. И ты убьёшь меня.

– Бля-я-я-я. Если бы я мог… Последний момент, когда я мог это сделать, это когда голова в люке показалась, и я не знал что ты баба. Если бы сломал сразу хребет, и всё просто было бы. Но мне ещё и информация нужна. Я поначалу даже обрадовался что дух живой выскочил. Радовался… пока не разглядел, какую блондинистую подлянку мне судьба подкинула.—Подумал Мишка, и сказал:

– Короче. Молча, начинается с этой секунды. Ты открываешь рот, только когда я что-то спрошу. Ещё одно слово без разрешения, и ты остаёшься здесь, а я ухожу. Ясно?

Пленница энергично закивала головой. Беззвучно.

– Ты слышала что нибудь о клане Теймуразовых?

Блондика молча, широко распахнутыми глазами, вопросительно смотрела на него.

– Говори.

– Да. Я знаю этот тейп. Знаю где находятся их сёла. А зачем тебе они?

Мишка улыбнулся про себя. Не. Природу ничто изменить не может. Даже в плену, с жизнью на волоске, баба остаётся бабой. Последнее слово всегда остаётся за ней.

– Так. Уточняю. В последний раз. Вопросы с твоей стороны, приравниваются к лишней болтовне, и наказываются оставлением тебя мальчишкам с блок-поста. Дошло?

Снайперша молча кивнула.

– Есть ли здесь карта? И сможешь ли ты показать на ней эти сёла?

– Карта есть. И показать могу. Но я могу дойти туда и так. Там была наша база, я знаю короткий путь.

– Сколько туда пути, сколько у них сёл, сколько в них духов?

– Идти туда около суток, с привалами. Село одно. Тогда в селе было около сотни бойцов. Но часть из них были из нашего отряда. Сейчас наверное человек 40—50.

Всё же судьба справедлива. «Блондинистая подлянка» обернулась удачей, не нужно заморачиваться в поисках «языка», да и даже зная положение деревни без проводника, Мишка добирался бы туда несколько дней. А времени оставалось очень мало. После исчезновения Мамеда, даже не смотря на шоу, организованное Борей, духи не могли не догадаться, что денег им не видать. Дальше были варианты. Сына могли продать другим духам в качестве раба, могли в том же качестве оставить у себя. Могли просто прикончить. Вряд ли сын Фрейи безропотно согласится быть рабом. А строптивых и склонных к побегу, рабов убивают. Время поджимало.

Мишка принялся готовить экипировку, подобрал натовскую разгрузку, но пошитую под российский боезапас. Укомплектовал её. Приготовил и разложил все стволы, нашёл кобуру под «Стечкин», – тактическую» босоножку». Собрал РД с сухпайком и дополнительным БК. Подошёл к пленнице.

– Сейчас я тебе освобожу руки. Ты плотно поешь. Потом соберёшь все свои вещи. ВСЕ. Чтоб не осталось ни одной мелочи, которые могли бы сказать, что здесь когда-то была женщина. Ноги развязывать не буду. Извини, мне заморочки не нужны.

Он разрезал ей скотч на руках, подтащил к столу, открыл банку тушёнки, положил галеты. Пленница поела, начала собирать вещи. Несколько минут возилась в углу, где были свалены духи. Мишка наблюдал за ней, держа в руке взведённый пистолет. Повозившись, снайперша обернулась к нему. Смотрела вопросительно.

– Что?

– Здесь деньги. Доллары. Около ста тысяч. Их брать?

– Если подделка, то нет. Если настоящие, то бери.

– И ещё. Блиндаж заминирован. Кнопка подрыва здесь. Я могла бы нас взорвать. Но я верю тебе. Верю что ты не хочешь моей смерти.

– Угу. Угу. Кнопка-то там. Только проводочки я от неё давно обрезал. Ладно. Если ты всё, то ложимся спать, нам вставать рано.

Мишка вновь связал блондинке руки. Та улеглась в уголке на спальник. Мишка устроился в другом углу.

– И я тя умоляю, наказание ты моё, давай обойдёмся без фокусов. У меня, у старого, измученного нарзаном человека, слабые нервы, на любой шорох я начинаю стрелять. Давай не будем портить друг другу сон. И не храпи.

– Я не храплю. Ты не старый. Меня зовут Инга.

Инга вопросительно смотрела на него. Мишка улыбнулся про себя. Не стал напоминать о нарушении им же установленных правил. Не стал в ответ говорить своё имя. Просто закрыл глаза и заснул.

Ночь прошла спокойно. В четыре утра Мишка поднялся, начал собираться. В углу, где спала Инга послышалось шевеление. Мишка обернулся, на него смотрели умоляющие глаза.

– Что?

– Я в туалет хочу.

Бля-я-я-я… А про эти проблемы он как то и не задумывался. Помедлив немного, он решительно подошёл к Инге, и резкими взмахами НРа разрезал скотч на руках и ногах.

– Делай свои дела.

Она зашла в выгородку в одном из углов схрона. Через некоторое время вышла, и протянула ему сведённые вместе руки.

– Значит так. Ты уже поняла что убивать я тебя не хочу. И оставить на растерзание озверевших мальчишек тоже не могу. Но плясать все эти танцы с бубном, – потеря времени. А время сейчас очень ценно. Отпустить я тебя не могу, тогда вся задача летит псу под хвост. Я не буду тебя связывать. Ты доведёшь меня до деревни. Там я тебя свяжу. Сделаю своё дело. Если пройдёт всё хорошо, я вернусь и освобожу тебя. Совсем. Если всё пойдёт плохо, перетрёшь скотч о камни, – и тоже свободна. Просто убить тебя я не хочу, если быть точным, – не могу. Но при малейшей попытке бегства или нападения, мои запреты снимаются. И я освобождаюсь от огромного блондинистого геморроя.

Фиалковые глаза вопросительно уставились на него.

– Говори.

– Я согласна. Только при условии что ты скажешь как тебя зовут.

От возмущения, у Мишки спёрло дыхание.

– Не по-о-онял!!! Я что, у кого-то согласия спрашивал???

– Ты сам сказал, что ни убить, ни оставить меня здесь ты не можешь. А нападать или бежать я не собираюсь. Поэтому с этой минуты мы партнёры. Я называю тебя по имени и разговариваю с тобой как с равным.

Мишка выпучил глаза и осел на пол, он пытался что то сказать, но из глотки вырывались только какие-то клокочущие звуки.

– Ладно, ладно. Мы не партнёры. Мы отряд, и ты его командир. А теперь отдышись. Я, как отряд, не хочу оставаться без командира, помершего от асфиксии.

На Мишку смотрели безмятежные фиалковые глаза из под невинно хлопающих длинных ресниц.

– Финиш. Это полный финиш. Бог явно был в изрядном подпитии, когда собрался создавать женщин. И явно наклюкался до положения риз, когда перешёл к созданию блондинистой их части…

В панике думал Мишка, пытаясь восстановить дыхание. Слегка отдышавшись, он начал собираться. Инга стала тоже копошиться, что-то укладывая в РД.

– А можно я возьму свою винтовку?

– Нет!

Прохрипел Мишка.

– Тогда я возьму «Глок».

Мишка только безнадёжно махнул рукой. Сейчас, даже если бы она начала стрелять в него, он бы просто не был в состоянии отреагировать. Он с тоской снова вспомнил, что изначально хотел наполнить схрон водородом…

Часа через три пути, в ответ на её сначала просьбы, а потом и требования сказать своё имя, он окончательно сдался и назвал его. К обеду остановились на привал, в распадке у ручья. Инга начала хлопотать с обедом. К этому времени Мишка немного успокоился, и начал даже находить плюсы в создавшемся положении. Во время обеда и отдыха, Инга насела с просьбами объяснить, зачем ему понадобилось кошмарить тейп Теймуразовых. Мишка рассказал ей всё. Она, восторженно хлопая огромными ресницами, спросила:

– Так это твой сын?!

Помолчав несколько секунд, – заявила:

– Тогда мне нужна винтовка.

Мишка, уже устав удивляться её логическим ассоциациям, съехидничал:

– Поищи под кустами, может растёт где.

– Не надо под кустами. Она в пещере есть.

Спокойно сказала она. В ответ на вопросительно-возмущённое Мишкино мычание объяснила:

– По пути есть пещера, нам всё равно в ней придётся ночевать, а в ней небольшой склад оружия, в котором и винтовка есть. Правда СВД, она не очень мне нравится, у неё сильная отдача.

Уже затемно добрались до пещеры. Выполнение ЗАДАЧИ входило в финальную стадию, рано утром они подойдут к деревне. Сидя у костра занимались каждый своим делом. Инга чистила СВДэшку, а Мишка строил план будущей операции.

– Инга, расскажи как расположены дома в деревне, и где находятся духи.

– Зачем?

– ??? Чтоб заранее обдумать, как действовать.

– Что тут думать? Я сижу на горке, ты подходишь к деревне, кошмаришь всех «Мухами» и «Шмелями», я из своей «Плётки» кладу половину духов а ты из калаша тех, кто останется. Берём сына и уходим.

Мишка возмущённо запыхтел и глянул на неё злыми глазами.

– Не. Не. Ты конечно командир. Тебе решать. Можешь вызвать на подмогу дивизион боевых слонов. Или эскадрилью летающих тарелок…

И безмятежный взгляд синих глаз… Когда отсмеялись, Мишка сказал:

– Ты права, хрен ли думать. Придём, посмотрим, и сделаем. А я всегда думал что у прибалтов нет, или какое-то другое чувство юмора.

– Я латышка кстати. А чувство юмора такое же как у всех. Так же, либо есть, либо нет.

Поутру были у деревни. Она располагалась в низине, вдоль небольшой речушки. Со склона все дома были как на ладони. Сами Мишка с Ингой устроились метрах в двухстах от ближайших домов. В верхнем конце деревни находился бывший сельсовет, и дома местной знати. Инга готовила себе несколько стрелковых позиций, Мишка разглядывал деревню в бинокль. Закончив, Инга подползла и зашептала:

– Пришлые духи располагаются всегда в большом здании, тогда на чердаке устанавливают пулемёт и расставляют посты вокруг. Сейчас ничего нет, значит в деревне только местные. Их немного, всего 15—20 человек. Прилегла рядом, стала тоже рассматривать деревню в прицел своего винтаря. Около 8ми часов, из подвала одного из домов, вывели парнишку в изодранном камуфляже. Под охраной двоих боевиков, солдатик стал перетаскивать кирпичи из кучи перед домом, во двор.

Мишка внимательно разглядывал парня в бинокль. На лбу рана, лицо в кровоподтёках. Но главное что руки и ноги целы.

– Нормально. Дождусь темноты, втихую отработаю всех в доме, заберу мальца, и делаем ноги. Инга прошептала:

– Это он?

Мишка кивнул в ответ.

– Симпатичный. Похож на тебя.

Издалека послышался шум автомобильного двигателя. Вскоре на улицу въехал джип, подрулил к большому зданию, и из него вылезли несколько духов. Все в камуфляже и с оружием, кроме одного. Из окрестных домов стали выходить жители, в основном мужчины, многие с автоматами. Подходили, обнимались с человеком в цивильной одежде, что-то говорили смеялись. Духи-конвоиры подвели солдатика. Мужчина в гражданской одежде подскочил к пленному, что-то закричал размахивая руками. Внезапно сильно ударил мальчишку в лицо. Тот упал. Медленно поднялся, и резко ударил лбом в переносицу духу. Со всех сторон на мальчишку посыпались удары. Солдат упал, духи продолжили избивать его ногами. Рядом сухо щёлкнул затвор СВД.

– Миша. Я работаю их.

– Нет, Инга, нет. Нельзя.

Внезапно духи расступились, двое сдёрнули с плеч автоматы, передёрнули затворы. Мишка уже хотел скомандовать Инге гасить их. Распахнулась калитка ближнего дома, вышел пожилой чеченец. Что-то громко закричал, махая рукой в сторону дальнего конца села. Вернулся в дом и вынес лопату. Опять что-то заговорил. Конвойные духи пинками заставили парня подняться, и повели его по улице. Один из духов нёс лопату.

Мишка быстро оглядел направление, в котором направлялись духи с пленником. За околицей села была небольшая ложбинка, на которой возвышались несколько холмиков.

– Так. Расстреливать повели. Там у них видимо место для этого, и могилки уже есть.

Мишка быстро снял с себя разгрузку, схватил «Стечкина».

– Инга. Я пошёл. Прикрой.

– Спокойно командир. Работаем.

Мишка нёсся по склону, не чуя под собой ног. Лихорадочно металась одна мысль.

– Мальчик, только глупостей не делай. Потерпи, я иду.

Когда добежал до ложбинки, огляделся. Из деревни это место не просматривалось. Духи сидели на камнях, младший Мишка копал яму, мрачно посверкивая взглядом в сторону духов. Мишка подполз к духам метров на пятнадцать, привстал, быстро дважды выстрелил. Одному духу снёс череп, но второму попал пулей в плечо, того отбросило в сторону ямы. Тут же, как сжатая пружина, вскочил солдатик, снёс духу лопатой голову и схватил автомат. Перекатом снова ушёл в яму.

– Миша не шуми. Не надо шума. Мы пришли за тобой. Я сейчас поднимусь. Только не стреляй, сынок.

Мишка поднялся во весь рост, держа пистолет на виду. Из ямы показалась голова.

– Вы кто? Спецназ?

– Все разговоры позже, сынок. Уходить нужно.

Паренёк метнулся к убитому духу, схватил из разгрузки два магазина.

– Я готов, командир.

Уже подбегали к позициям, когда в селе началось шевеление. Громко зарычал двигатель джипа. Звонко и сухо защёлкала «Плётка» Инги. Мишка схватил один из двух принесённых «Шмелей», расщёлкнул тубус, выпустил гранату в сторону большого здания. Почти тут же, в ту же сторону полетела вторая граната, оставляя за собой дымный шлейф.

– Всё! Всё! Ребятишки, уходим. Я впереди, сынок за мной. Инга, – тыл.

– Есть командир! – В унисон откликнулись «бойцы».

Метров за 600 до пещеры, был очень удачный участок тропы. Пролегал он в узкой расщелине. Мишка загодя, ещё утром, установил там две МОН50, найденных в пещере. Добежав до этого участка, все разбежались по позициям на склонах. Вскоре показалась погоня. Духов было около дюжины, бежали гуртом, как стадо баранов, видимо понадеявшись на беззащитность жертв. Подождав пока толпа окажется между монок, Мишка нажал кнопку радиовзрывателя. Разразился Армагеддон местного масштаба. Стальная метель из сотен стальных шариков порвала в клочья всё, что попалось ей на пути. Вдобавок тут же начали работать по выжившим СВД и два калаша. Через минуту всё было кончено.

Добрались до пещеры, отдышались. Инга тут же начала готовить обед, между делом поправила причёску.

– Хм. Женщина даже на войне, остаётся женщиной.

Подумал Мишка. К нему подсел сын.

– А вас специально послали за мной? Да?

– Нет, сынок. У нас свои дела. Мимо случайно проходили.

– Дядь Миш, можно я вас, Батей звать буду? Так короче.

– Конечно сынок.

– Бать. А почему мы растяжек и сюрпризов не наставили? Ведь другие духи придут за трупами.

– Глупых фильмов насмотрелся?

– А что?

– Ты за 5 секунд сколько пробегаешь?

– Ну… метров 40.

– Ну и представь. Срываешь ты растяжку, щёлкает рычаг. Ты стоять будешь, и ждать пока граната рванёт? Целых 5 секунд? А вокруг даже не голое поле, кругом камни и деревья, за которыми укрыться можно. Так, баловство это, перевод боеприпасов. Чтоб растяжки ставить, запалы нужны диверсионные, которые без задержки взрываются, а их у меня нет. И делать некогда. Тихо засмеялась Инга.

– Не обижай мальчика. А ты иди сюда, я тебе ссадины обработаю. Кстати, если он, – Батя, то я буду мамой?

– Не-е-е. Ты молодая. Ты мне теперь как сестра.

Инга улыбаясь, занялась ранками. Сын вдруг застонал.

– Что, братик?

– Рёбра болят. Когда духи ногами месили, – отбили.

– Инга, сделай повязку тугую.

Закончив с медицинскими делами, перекусили. Принялись чистить оружие. Младшой тоже быстро разобрал свою «Ксюху».

– Сынок, выбрось эту трещотку, возьми там нормальный «АКМ».

– Зачем, Бать? Нормальный ствол, лёгкий и удобный.

Мишка поморщился недовольно.

– Затем, что в подразделении, боеприпасы должны быть одного калибра, кроме специальных и вторых стволов. А у тебя пятёрка, и пугачом этим только воробьёв распугивать, а не в бой идти. Что это за оружие, пули которого в рикошет, от любой ветки уходят?

Закончив чистку, Михаил вышел из пещеры и отошёл метров на сто. Вынул телефон, подаренный Борисом, набрал номер. Ответили почти сразу.

– Боря, привет. Не перебивай меня, и слушай внимательно. Нужно будет мальчонку с блокпоста забрать, его номер и расположение я СМСкой сброшу. Только забирать нужно с шумом, чтоб его обратно чехам не сдали. Кровников у него много появилось. Про меня никто ничего знать не должен.

– Понял тебя. Недалеко от Грозного, наш Свердловский ОМОН стоит. Я с командиром знаком хорошо. Дашь координаты блока, ребята солдатика заберут, а дня через четыре и я туда подъеду. Будет всё на высшем уровне. Сам с нами уйдёшь?

– Нет. Я отдельно выходить буду. Пока, Боря, если что, – свяжусь.

Вернувшись в пещеру, Михаил установил вокруг неё сигналки. Закончив, обратился к своему воинству:

– Ночуем здесь. Как следует отдохните и подкрепитесь. Сынок, завтра или послезавтра ты выйдешь на блокпост. Там тебя ОМОНовцы заберут. Если особисты или контрики будут допрашивать, ты нас не видел. Как ушёл от духов, ты не помнишь. Понял?

– Бать, но почему? Давайте вместе выйдем?

– Нельзя сынок. У нас своё задание, и нам его выполнить нужно. У нас свои командиры, и нас не погладят по головке, за то, что мы на тебя отвлеклись.

– Понял. Бать? Мы встретимся потом? Когда-нибудь? Я тебе адрес свой оставлю.

– Адрес напиши, но встретимся вряд ли. Не обещаю.

Остаток дня прошёл в хозяйственных хлопотах. Около одиннадцати вечера, резко, как всегда в горах стемнело. Михаил скомандовал всем отбой. Сам вышел из пещеры, отошёл чуть в сторону, и присел за камнем. В пещере некоторое время, Инга и Мишка перешёптывались, потихонечку над чем-то хихикали, затем утихомирились. Инга вышла, подошла к Михаилу, присела рядом.

– Ты не расскажешь мальчику ничего?

– Нет.

– Почему?

– У него своя семья. Я туда никаким боком не вписываюсь.

– Жаль.

Инга склонила голову на плечо Михаилу. Продолжила:

– Я завидую Мишиной маме. У неё есть замечательный сын. И есть ты.

– Оставим эту тему. Нет меня нигде. Расскажи как ты у духов оказалась?

– Была у меня нормальная жизнь. Училась в институте. Занималась гимнастикой и стендовой стрельбой. А потом заболела мама. Нужны были деньги на лечение. Заняла денег и поехала в Польшу за товаром, чтоб заработать. По дороге обратно, наш автобус ограбили, и я осталась и без денег и без товара. Чтоб выплатить долг и заработать на лечение мамы, предложили поехать сюда.

– Понятно. И сколько тебе нужно, чтоб вернуться?

– Долг я уже вернула. На лечение нужно ещё 120 тысяч долларов. Я звонила домой, месяц назад, мама плачет и просит вернуться. Она не знает точно где я, но наверное чувствует.

– Заберёшь деньги, которые в схроне взяли. И дёргай отсюда. Домой. Иначе и маме не поможешь, и сама сгинешь.

Рано утром двинулись в сторону блокпоста. Подойдя к взорванному схрону, организовали замаскированную стоянку. Михаил вынул пулю из патрона, обернул её листочком бумаги с запиской, сверху замотал скотчем. Спустился ниже по склону. Не доходя метров 150 до блокпоста, вначале выстрелил несколько раз шариками из рогатки по блокпосту, заметив что мальчишки зашевелились, запустил из рогатки пулю с запиской.

Через некоторое время с блокпоста вышли несколько солдат, во главе с сержантом Васей. Когда мальчишки подошли, Михаил посвистел. Васька, оставив ребят, подбежал к нему.

– Ой! Дядь Миш! Как ты?!

– Нормально всё, Васёк. Нормально. Дело есть до тебя.

– Дядь Миш! Мы всё сделали, как ты сказал. Мне старшего сержанта присвоили, за тех духов!

– Это хорошо, Вася. Это правильно. Теперь послушай, просьба есть.

– Говори, дядь Миш. Мы всё сделаем.

– Тут ко мне солдатик из плена приблудился. На твой блок ОМОНовцы скоро приедут, так его им передать надо будет.

– Дядь Миш! Так давайте с ним к нам на блок. Пацаны рады будут все.

– Нельзя, Васёк. Кровников он наплодил. Попытаться отбить его могут. Да и контрабасам вашим я не верю, сдадут суки. Ты просто, если духи подъедут, и спрашивать будут, посигналь мне ракетой красной. И менты когда парнишку забирать будут, проследи чтоб нормально всё прошло. И главное. Ты меня не видел, и знать меня не знаешь.

– Сделаю дядь Миш. Может надо чего? Мы тогда и стволами прибарахлились и жрачкой.

– Спасибо, сынок. Не надо ничего. Я тоже прибарахлился малёха.

Расставшись с бойцом, Михаил набрал СМСку Боре, с координатами блокпоста. Поднявшись к позициям своего воинства, Михаил оборудовал лёжку, откуда хорошо был виден и блокпост и подъезды к нему. Подползли сын и Инга.

– Миша, как прошло?

– Нормально. Ждём ОМОН, отправляем к ним бойца, а сами уходим. Вы пока тоже позиции оборудуйте.

Через час в кармане Михаила завибрировал сотовый.

– Да?

– Я от Бориса. От вас груз забрать нужно?

– Да.

– Завтра утром нитка в вашу сторону пойдёт. Я к ней свои две «коробочки» прицеплю. Отдельные пожелания будут?

– Груз я зашлю, когда «коробочки» обратно готовы будут идти. Просигналь на этот номер. И до приезда Бориса, не свети груз никому. Особенно конторе. Сделаешь правильно, – я твой должник.

– Принято. Не дрейфь, старина. Всё будет тип-топ.

Подполз младший Мишка:

– Бать, тут рядом место хорошее. Выворотень большой, все поместимся и блокпост оттуда виден.

– Хорошо, переходим туда. Там и переночуем.

По одному, по очереди наблюдали за блокпостом. Около четырёх утра, во время дежурства младшего Мишки, недалеко началось непонятное шевеление.

– Бать. Батя.

Зашептал мальчишка.

– Что, сынок?

– Тут чехи гоношатся что-то.

Михаил мгновенно сбросил остатки сна, ящерицей скользнул из логова в сторону шебуршения. Метрах в трёхстах от выворотня, духи устанавливали три миномёта, а ниже по склону, занимали позиции несколько гранатомётчиков. Вернувшись, Михаил ввёл в курс дела своё «войско»:

– Духи готовятся по блокпосту ударить, возможно что из за нас. Но даже если и нет, мальчишкам помочь нужно, миномёты много плохого натворить могут. Мы с Мишкой уходим чуть выше, и оттуда духов последними двумя «Мухами» приголубим, ну и из автоматов отработаем. Инга, ты чуть ближе к ним по склону выдвигаешься, цели выбирай сама. Работаем быстро, и сразу отходим сюда, чтоб под крупняк БэТРа не попасть.

Пока расползались, начало светать. Выдвинувшись в тыл миномётчикам, отец с сыном выпустили по «Мухе», забросали позиции гранатомётчиков гранатами и причесали из двух автоматов. Затем быстренько оттянулись обратно под выворотень. Бэтр с блокпоста начал садить по склону из ПКВТ и ПКТ, минут через 20 заработала артиллерия. Налёт духов был сорван.

До обеда хорошо отдохнули, около двенадцати завибрировал сотовый.

– Да?

– «Нитка» на подходе, готовь груз. «Коробочки» заправятся, и сразу обратно пойдут.

– Принято. Как только «коробочки» подойдут, отправляю груз. Спасибо, братишка.

– Не за что, брат. Боря обещал проставиться, когда встретимся. Отбой связи.

Михаил повернулся к сыну:

– Ну что, сынок. Прощаться пора.

Мальчишка уткнулся в Мишкину разгрузку, всхлипнул.

– Батя, я адрес свой написал. Если приехать не сможешь, напиши.

Паренёк вынул из кармана два листочка бумаги, один сунул Михаилу, другой протянул Инге. Не сдержавшись обнял девушку, забормотал, с трудом удерживая слёзы:

– Сестрёнка, хоть ты напиши.

Инга, смаргивая ресницами влагу, наворачивавшуюся на глаза, прошептала:

– Обязательно братик. Как только смогу, обязательно напишу.

Снова уткнувшись в плечо Михаила, сказал:

– Батя. Я тоже офицером стану, как ты. В училище поступлю. Ты какое заканчивал?

– Хе. Вот меня и в офицеры произвели, прапорщика-то разжалованного.—Подумал Михаил. Вслух сказал:

– Хорошее дело, сынок. Поступай в Рязанское воздушно-десантное, не ошибёшься.

Погладив сына по голове, Михаил продолжил:

– Ну всё, сынок. Колонна уже прошла. Пора идти. Мы с Ингой до самого отхода БэТРов омоновских, следить будем за тобой.