Автор книги: Александр Осипов
Жанр: Исторические приключения, Приключения
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Переход на микроуровень – это характерная черта современной историографии. Этот подход может, однако, рассматриваться не только в географическом ключе: он предполагает и обращение к персоналиям. Одной из первых таких работ стала совместная публикация российских и финляндских ученых по истории Ребольской волости, оказавшейся в эпицентре противоборствующих сил[55]55
Aunuksen Repola / toim. H. Tarma. Jyväskylä, 2001.
[Закрыть]. Исследования Пекки Ваары посвящены истории ухтинского рода Андроновых и судьбе Беломорской Карелии[56]56
Vaara P. Uhtuan Andronoft. Oulu, 2010; Ibid. Viena 1918: kun maailmansota tuli Karjalaan. Jyväskylä, 2018.
[Закрыть], а статьи Вахтолы и Кангаспуро раскрывают роль беломорской деревни Вокнаволок в годы гражданской войны[57]57
Vahtola J. Viena vapaaksi! Vuokkiniemi heimosodissa 1918–1922 // Tupenkolahuttajien mailla: Vuokkiniemi esihistoriasta toiseen maailmansotaan / toim. K. Paajaste. Jyväskylä, 2011. S. 321–368; Kangaspuro M. Sorrosta vapaaksi: neuvostovallan alkuvuosikymmenet ja Vuokkiniemi // Ibid. S. 369–403.
[Закрыть]. Пробелы в изучении деятельности финнов – участников гражданской войны в Карелии были частично восполнены в работах Юсси Ниинистё и Мирко Харьюлы. Предметом исследования первого автора стали активисты, егеря и представители «белой Финляндии», такие как Боби Сивен и Курт Мартти Валлениус[58]58
Niinistö J. Bobi Sivén: Karjalan puolesta. Helsinki, 2001; Ibid. Suomalaisia vapaustaistelioita. Helsinki, 2003.
[Закрыть]. В то же время Харьюла в своей монографии осветил деятельность отрядов красных финнов, воевавших не только в Карелии, но и на других фронтах гражданской войны в России[59]59
Harjula M. Suomalaiset Venäjän sisällissodassa 1917–1922. Helsinki, 2006.
[Закрыть]. В заслугу автору стоит поставить публикацию 450-страничного приложения, в которое вошли краткие биографии красных финнов, списки различных воинских соединений и данные о потерях среди них. Одной из интереснейших последних работ финских историков стала монография Аапо Розелиуса и Оулы Силвеннойнена, посвящённая истории финских «племенных походов» в контексте общеевропейской политики. Среди наиболее привлекательных черт монографии Розелиуса и Силвеннойнена – соединение жанра микроистории с характерным для него интересом к судьбам отдельных исторических акторов, и широкого исторического полотна как фона для описываемых событий[60]60
Roselius A., Silvennoinen O. Villi itä: Suomen heimosodat ja Itä-Euroopan murros 1918–1921. Helsinki, 2019.
[Закрыть].
Уже упоминавшееся создание КТК является еще одним дискуссионным сюжетом в карельской истории, и здесь самые большие разночтения вызывает вопрос о причинах создания коммуны. Часть современных исследователей полагает, что главной причиной создания национальной карельской автономии была внешнеполитическая стратегия Советской России, а именно – необходимость иметь аргументы в споре с Финляндией на предстоящих мирных переговорах[61]61
Килин Ю. М. Карелия в политике Советского государства. С. 45–47.
[Закрыть]. По другой версии, ключевым фактором было стремление руководителя КТК Эдварда Гюллинга к созданию образцового государства на границе с Финляндией как плацдарма для распространения идей коммунизма в Скандинавии[62]62
Такала И. Р. Национальное строительство или политический проект? Финский фактор в становлении карельской автономии // Проникновение и применение дискурса национальности в России и СССР в конце XVIII – первой половине XX в. / ред. И. Яатс, Э. Таммиксаар. Тарту, 2011. С. 125–148.
[Закрыть]. А. А. Левкоев в своей диссертации впервые показал эти цели «красных финнов» и их противостояние «русско-карельской оппозиции» на раннем этапе существования КТК, а также тесную связь этого противостояния с настроениями и стратегиями карельского населения[63]63
Левкоев А. А. Национальная политика в Советской Карелии (1920–1928 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. СПб., 1995.
[Закрыть]. Ник Барон утверждает, что целью Гюллинга являлось прежде всего создание «великой Красной Финляндии», которая помогла бы уничтожить «неестественную» границу между родственными народами[64]64
Baron N. Soviet Karelia: Politics, Planning and Terror in Stalin's Russia, 1920–1939. N. Y., 2007. P. 36.
[Закрыть].
В рамках истории КТК стоит упомянуть диссертационные исследования Пекки Кауппалы и Маркку Кангаспуро о стратегиях и практиках большевистской власти в отношении карельского населения и карельской государственности. В отличие от большинства упомянутых нами финских историков, не работавших с советскими архивными коллекциями, Кауппала и Кангаспуро ввели в оборот широкий спектр материалов из советских/российских архивов[65]65
Kauppala P. Sowjet-Karelien 1917–1941: Leistung ja Schicksal eines sozialistischen Regionalexperiments (Diss.). Freiburg 1992. Freiburger Dokumentenserver. P. 3–77. URL: http://www.freidok.unifreiburg.de/volltexte/6678/; Kangaspuro M. Suomalainen vai venäläinen Karjala: Neuvosto-Karjala kansallisten aatteiden taistelukenttänä vuosina 1920–1940. Joensuu, 1996.
[Закрыть]. Из современных исследований стоит также отметить монографию А. И. Бутвило[66]66
Бутвило А. И. Карельская трудовая коммуна. Петрозаводск, 2011.
[Закрыть], который «первым из исследователей обстоятельно анализирует государственно-правовой статус КТК»[67]67
Килин Ю. М. Рецензия на книгу: Бутвило А. И. Карельская Трудовая Коммуна. Петрозаводск, 2011 // Учёные записки Петрозаводского государственного университета. 2012. № 7. Т. 2. С. 116.
[Закрыть].
Завершая историографический обзор, нельзя не упомянуть труды британского историка Ника Барона, сыгравшие важную роль в изучении гражданской войны в Карелии[68]68
Baron N. Soviet Karelia; Ibid. The King of Karelia. Col P. J. Woods and the British Intervention in North Russia, 1918–1919. A History and Memoir. L., 2007. На русском: Барон Н. Король Карелии. Полковник Ф. Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918–1919 гг.: история и мемуары. СПб., 2013.
[Закрыть], а также недавно защищенную диссертацию Алистера Райта об установлении советской власти в крае[69]69
Wright A. S. The Establishment of Bolshevik Power on the Russian Periphery: Soviet Karelia, 1918–1919. URL: http://theses.gla.ac.Uk/3105/l/2011wrightphd.pdf; См. также: Ibid. Chaos in the Field: Soviet Karelia's Food Supply Detachments, 1918–1920 // Europe-Asia Studies. 2014. Issue 2. P. 284–310. URL: https://www.tandfonline.com/doi/pdf/10.1080/09668136.2013.872330
[Закрыть]. В целом, как нам кажется, происходит отрадное сближение финского, российского и других национальных историографических полей, нащупываются попытки выработать единые подходы к одной из наиболее трагических страниц в истории Карелии.
Глава 2
Карелы в предреволюционный период: между финской и российской зонами влияния
2.1. История карельского этноса
В начале XX века в России существовало пять компактных групп карел, проживавших в различных губерниях севера Европейской России: Новгородской, Тверской, Ярославской, Архангельской и Олонецкой. Помимо этого, значительные карельские регионы существовали в приграничных зонах Финляндии. В нашей работе пойдёт речь о двух группах карел, располагавшихся в смежном с Финляндией северо-западном регионе России и позже давших название существующей здесь Республике Карелия. Покажем основные вехи истории этой части карельского народа.
Этническая и политическая история карел, как и большинства приграничных народов, не отличалась стабильностью. Единый карельский этнос, регионом обитания которого к началу второго тысячелетия было северо-западное Приладожье, оказался впервые разделён на две части границей между Новгородом и Швецией, обозначенной в 1323 году по Ореховецкому мирному договору[70]70
Ореховецкий (ореховский) мирный договор был первым мирным соглашением Новгорода со Швецией, назван по имени крепости Ореховец (Орешек), в которой он был заключён после тридцатилетних военных действий. По этому договору была впервые официально установлена граница между Русью и Швецией, которая проходила через Карельский перешеек от Финского залива по р. Сестре, на север до озера Сайма, а затем на северо-запад до берегов Ботнического залива.
[Закрыть]. На протяжении всего средневековья карельские земли были ареной постоянных конфликтов между Востоком и Западом в лице сначала Швеции и Новгорода[71]71
О средневековой истории Карелии и о сражениях на её территории см., например: Kirkinen H. Karjala idän ja lännen välissä. Osa 1: Venäjän Karjala renessanssiajalla (1478–1617). Helsinki, 1970; Osa 2: Karjala taistelukenttänä. Helsinki, 1976. См. также: Чернякова И. А. Карелия на переломе эпох. Очерки социальной и аграрной истории XVII века. Петрозаводск, 1998, С. 9–10.
[Закрыть], а позже – Швеции и Московского царства. По подсчёту исследователей, с середины XII по конец XIV века между враждующими сторонами прошло не менее 30 баталий[72]72
Чернякова И. А. Указ. соч. С. 9–10.
[Закрыть].
По Столбовскому мирному договору, заключённому после русско-шведской войны 1610–1617 годов, Россия потеряла, а Швеция получила Карельский уезд (переименованный под властью Швеции в «Кексгольмский лен») и район, населённый ижорой, получивший под шведским владычеством название Ингерманландия. Жёсткая политика шведских властей по отношению к обитателям завоёванных земель и их активная, зачастую насильственная лютеранизация привели к резко протестным настроениям карел. Когда в 1656 году вновь началась война Швеции с Россией, православное население с ликованием встречало русские войска, однако Россия проиграла войну, и землями опять завладели шведы. Опасаясь их мести, многие православные как из Ингерманландии, так и из Кексгольмского лена бежали под защиту России. Они осели в опустошённом поляками районе Твери, образовав тем самым ещё одну локальную группу карел в России, получившую название «тверские карелы».
Однако правлению шведов в завоёванных ими районах не суждено было оставаться долгим. Северная война (1700–1721) закончилась сокрушительным поражением Швеции, в результате которого она потеряла значительные территории, в том числе и часть Карелии с Кексгольмом[73]73
Северная война (1700–1721) завершилась Ништадтским миром, подписанным 30 августа 1721 года (город Ништадт на шведском языке называется Nystad, а по-фински – Uusikaupunki, поэтому мирный договор в финской историографии называется Uudenkaupungin rauha). Россия получила по Ништадтскому миру Лифляндию с Ригой, Эстляндию с Ревелем и Нарвой, часть Карелии с Кексгольмом, Ингерманландию и острова Эзель (Saaremaa) и Даго (Hiiumaa).
[Закрыть]. С этого времени населённые карелами район Карельского перешейка с Выборгом и северо-западное Приладожье оставались частью Российской империи. После новой русско-шведской войны (1741–1743) Швеция лишилась ещё части территорий, и к уже принадлежавшим России землям, носившим название Старая Финляндия, присоединились территории до реки Кюми, и в состав России вошли города Хамина (Fredrikshamn), Лаппеенранта (Villmanstrand) и Савонлинна (Nyslott). Эта территория, заселённая карелами-лютеранами и частично этническими группами саво, получила название Выборгской губернии, а позже – Финляндской губернии. В 1809 году по результатам последней русско-шведской войны и по условиям Фридрихсгамского мира Финляндия была присоединена к России и получила автономию. Вскоре после этого, в 1812 году, Старая Финляндия была присоединена к остальной Финляндии и стала Выборгской губернией Великого княжества. Так получили административное оформление карельские районы Великого княжества Финляндского.
К этому времени Российская Карелия в административном отношении вошла в созданный в середине XVII века Олонецкий уезд, центром которого был город Олонец. Примерно к этому же времени в Российской Карелии сформировались основные этно-территориальные группы карел. Продвинувшиеся на север вдоль границы со Швецией части карельского этноса, смешавшись с саамами, стали основой для формирования группы северных, или беломорских, карел[74]74
Об этнической и социальной истории и этнографии Беломорской Карелии XVII – начала XX века см. фундаментальный труд: Pöllä M. Vienankarjalainen perhelaitos, 1600–1900. Helsinki, 2001.
[Закрыть]. Карелы из Корельского уезда мигрировали на восток, на территорию, расположенную между Онежским и Ладожским озёрами, смешиваясь с издавна проживавшими там вепсами (весью). В восточном Приладожье, на Олонецкой равнине, где потомки карел имели численное преимущество, образовалась этническая группа карел-ливвиков. В западном Прионежье доминировали вепсы, и здесь сложилась другая карельская этническая группа – людики, язык которых ближе к вепсскому. Эта этническая картина, – конечно, очерченная нами весьма схематично, – сохранилась в основном в Российской Карелии и до наших дней.
В административном отношении территории расселения российских карел уже в XVIII веке относились к двум губерниям – Олонецкой и Архангельской[75]75
Олонецкая губерния в начале XVIII века называлась Олонецким уездом, с 1719 года – Олонецкой провинцией, являвшейся частью Ингерманландской (Петербургской) губернии. С 1784 года эта территория была названа Олонецким наместничеством, и только по указу 1801 года – Олонецкой губернией. Уже в начале XVIII века Карельское Поморье входило в состав Архангелогородской губернии, которая впоследствии стала называться Архангельской.
[Закрыть]. Это деление сохранилось вплоть до 1920 года. В современной историографии вся заселённая карелами территория Олонецкой губернии носит название Олонецкая Карелия (по-фински – Aunuksen Karjala). Группа северных карел, заселявшая запад Архангельской губернии, традиционно носит название кемские, или беломорские, карелы (vienankarjalaiset), а заселённый ими регион в XIX – начале XX века назывался либо Карельским Поморьем, либо Кемской, или Архангельской, Карелией. В современной российской историографии этот район принято называть Беломорской Карелией (по-фински – Vienan Karjala). К началу XX века карелы более или менее компактно населяли четыре уезда: Повенецкий, Петрозаводский и Олонецкий уезды Олонецкой губернии и Кемский уезд Архангельской губернии.
По Всероссийской переписи населения 1897 года, общая численность карел, проживавших в России, составляла 208 100 человек, из них карельское население Олонецкой и Архангельской губерний (на территории со временной республики Карелия) составляло 78 936 человек (59 414 в Олонецкой и 19 522 в Архангельской губерниях)[76]76
Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года / Изд. Центр. стат. комитетом Мин-ва вн. дел; под ред. Н. А. Тройницкого. СПб., 1897–1905. Вып. 7. Наличное население обоего пола по уездам, с указанием числа лиц преобладающих родных языков, 1905. С. 1, 3.
[Закрыть]. Большие группы карел проживали в Тверской (117 680) и Новгородской (9800) губерниях[77]77
Машезерский В. И. Победа Великого Октября и образование советской автономии Карелии. С. 9.
[Закрыть].
Приведём более конкретные данные о карелах Олонецкой и Архангельской губерний, которым посвящена наша работа.
В каждом из упомянутых нами четырёх уездов они составляли значительную часть населения, соседствуя главным образом с русскими (в переписи фигурирует название «великороссы»). Так, в Повенецком уезде, располагавшемся на севере Олонецкой губернии, всё население составляло 26 381 человек, из них карел было 13 106 (49,7 %), и почти столько же русских (13 036, или 49,4 %). В более южном и индустриальном Петрозаводском уезде с населением в 79 712 человек карелы составляли меньшинство (17 643 человек, или 22 %), наряду с вепсами (7257, или 9 %), а русские – подавляющее большинство (53 516, или 67 %). Наконец, в располагавшемся на юге губернии обширном Олонецком уезде карелы составляли большинство населения – из 39 990 человек, проживавших в уезде, карел было 28 532, или 71 % (ср. – русских 10 794, или чуть менее 30 %)[78]78
Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Вып. 7. С. 19.
[Закрыть].
Архангельская губерния была самой обширной из губерний европейской России, и карельское население составляло в ней мизерное меньшинство (в губернии в целом проживало 346 536 человек, а карельское население насчитывало 19 522 человека, или 5,6 %. Однако в Кемском уезде, располагавшемся на границе с Великим княжеством Финляндским, карелы составляли более половины его населения (19 236 человек из 35 392, или 54 %). Русское население Кемского уезда (45 % всех жителей уезда) располагалось в его восточной части, главным образом на побережье Белого моря[79]79
Там же. С. 10.
[Закрыть].
Карелы почти поголовно были крестьянами. В Кемском уезде к крестьянскому сословию относились 99,6 % карел, в Повенецком уезде – 97,3 %, в Олонецком – 95 %, а в Петрозаводском – 91,7 %[80]80
Подсчитано по: Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Вып. 1. Архангельская губерния, тетрадь 2, 1899. С. 104–107; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Вып. XXVII. Олонецкая губерния, тетрадь 2, 1900. С. 90–93, 96–97, 102–105, 106–108.
[Закрыть]. Однако большая часть карел, особенно в северных волостях, несмотря на принадлежность к крестьянскому сословию, не могла прокормиться только крестьянским трудом, и активно занималась побочными промыслами. По статистике 1910 года, в структуре всех прибылей крестьянина Олонецкой губернии доходы от земледелия составляли всего 40,7 %, от скотоводства – 10,7 %, а от промыслов – 31,7 %[81]81
Материалы по статистико-экономическому описанию Олонецкого края. СПб., 1910. С. 409.
[Закрыть]. К числу развитых в карельских волостях промыслов следует отнести рыболовство и охоту, кустарные промыслы и лесное дело. Очень развиты были отхожие промыслы – в 1900 году в населённых карелами уездах Олонецкой губернии крестьянам было выдано 20 600 паспортов, а в Кемском уезде 4 700 паспортов. В 1899 году доход карельских уездов Олонецкой губернии от отхожих промыслов составлял 71 % от всех побочных заработков крестьян[82]82
Витухновская М. Российская Карелия и карелы в имперской политике России, 1905–1917. СПб., 2006. С. 85–90.
[Закрыть].
Заканчивая социальный портрет карельских крестьян, нельзя обойти тему особого типа отхожего промысла, очень развитого в Кемском уезде и северо-западных приграничных волостях Олонецкой губернии: коробейничества. Карелы традиционно вели разносную торговлю на территории Финляндии, торгуя тканями и галантереей. Широко развитое коробейничество стало одним из каналов финского влияния на жизнь российских карел[83]83
О коробейничестве и его истории см.: Joustela K. Suomen Venäjän-kaup-pa autonomian ajan alkupuoliskolla vv. 1809-65. Lahti, 1963 (Hist. Tutk. LXII); Naakka-Korhonen M., Keynäs M. Halpa hinta, pitkä matka. Vienan-karjalainen laukkukauppa. Helsinki, 1988 (Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia 491); Hämynen T. Raja ei erottanut – karjalaisen laukkukaupan monta vuosisataa // Kainuussa ja Vienassa. Näkökulmia naapurusten elämään / toim. M. Vento, A. Heikkinen. Joensuu, 1997 (Studia Carelica humanistica 10). S. 55–75; Bazegski D. Vienan karjalaisten laukkukauppa. Venäjän ja Suomen kauppasuhteet 1800-luvulla ja 1900-luvun alussa // Ibid. S. 77–89; Базегский Д. В. Экономические связи Беломорской Карелии и Северной Финляндии (Кайнуу) во второй половине XIX – начале XX в.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Петрозаводск, 1998.
[Закрыть].
2.2. Проект «Великой Финляндии» и карелы
Приграничный статус карельских регионов Северо-Запада России во многом предопределил их специфику развития и в начале XX века. Близость Финляндии, а также этническое родство карел и финнов стало одним из важнейших обстоятельств, отразившихся на происходивших в крае процессах. Особенно весомым фактором следует считать сформировавшееся к началу XX века в Финляндии националистическое движение с его специфической идеологией. В центре этой идеологии находилась идея «Великой Финляндии», роль которой как двигательной силы многих описываемых в этой книге событий нельзя переоценить. Предлагаем читателю небольшой экскурс в историю вопроса.
С первой четверти XIX века Финляндия переживала период национального становления, который был неизбежно связан с поисками корней и построением национального мифа. Это и привело финских национальных активистов к «открытию» древней Карелии и её идеологической маркировке как «Золотого века» финской истории[84]84
Sihvo H. Karelia: a Source of Finnish National History // National History and Identity: Approaches to the Writing of National History in the North-East Baltic Region Nineteenth and Twentieth Centuries. Studia fennica ethnologia 6 / toim. M. Branch. Helsinki, 1999. S. 185.
[Закрыть]. Основная часть рун Калевалы была собрана на территории Российской Карелии, и их напели известному собирателю рун Калевалы Элиасу Лённроту карельские сказители. Карельский по происхождению эпос дал основу для создания мифической истории финнов и карел, и именно мифическая страна обитания героев эпоса – Калевала – была трактована как общая прародина обоих народов.
Идея, что «воображаемое Отечество» у карел и финнов общее, овладела умами финских интеллектуалов и обусловила их пристальный интерес к карелам. Один из выдающихся национальных деятелей Финляндии, писатель, журналист и историк Закариас Топелиус (Zachris Topelius), читая в 1843 году лекцию по истории Финляндии, выразил мысль о том, что Финляндия и Карелия в совокупности представляют собой «Великую Финляндию», или Восточную Фенноскандию[85]85
Ibid. S. 187.
[Закрыть]. Позже идея «Великой Финляндии» предопределила представление о Карелии (как финской, так и российской) как ирреденте – части так называемого «разделённого народа», финнов.
Тот же Топелиус стал и незаменимым популяризатором этой идеи – в вышедшей на 30 лет позже книге для чтения «Maamme kirja» («Наша страна»), ставшей фактически евангелием финского национализма, он весьма образно писал: «Финский народ – как дерево, которое уходит своими корнями в землю. Его самые большие и мощные корни – это две родственных нации, которые долго были разлучены, а сейчас соединились, а именно – карелы и хяме»[86]86
Topelius Z. Maamme kirja. Lukukirja alimmaisille oppilaitoksille Suomessa. Helsinki, 1899. S. 171. Первое издание «Maamme kirja» вышло в 1875 году.
[Закрыть]. «Maamme kirja» долгие десятилетия – как до, так и после обретения Финляндией независимости, – была в числе обязательных книг для изучения финскими школьниками.
Мы могли бы привести множество примеров того, как идея «Великой Финляндии» с непременным включением в неё Карелии выражалась в финской публицистике и литературе второй половины XIX века. Один из наиболее энергичных, сжатых и точных геополитических манифестов сторонников идеи «Великой Финляндии» – стихотворение Августа Алквиста (August Ahlqvist), известного поэта и языковеда, публиковавшего стихи под псевдонимом А. Оксанен (A. Oksanen). Цитируемое нами произведение называется «Власть Финляндии» («Suomen valta»); в нём, в частности, говорится:
В первых двух строфах Алквист очерчивает границы будущей «Великой Финляндии». На востоке это – Онежское озеро и Белое море вплоть до устья реки Двины, на западе – Ботнический залив, и на юго-западе – река Аура, впадающая в Балтийское море. Как видим, в своё «воображаемое Отечество» Алквист включил Восточную (Российскую) Карелию и даже те русские районы Олонецкой и Архангельской губерний, которые к ней примыкали. Конечно, в разное время разные группы национальных деятелей Финляндии очерчивали границы «Великой Финляндии» по-иному, и заселённые русскими районы не всегда попадали внутрь этих границ – но, самое главное, Российская Карелия неизменно оставалась частью этого проекта.
Всё вышесказанное объясняет, почему финские националисты традиционно относились к карелам как к будущей составной части финской нации. На протяжении всего XIX века эта идея развивалась, и для неё находились всё новые обоснования. Так, поэт Эмиль фон Квантен включил идею объединения карел и финнов в свой геополитический проект, оформленный им в работе «Фенномания и скандинавизм», вышедшей в свет в 1855 году. По его мнению, в Европе после Крымской войны сложилось два противоположных лагеря: западные страны, представляющие либерализм и прогресс, и Россия, угрожающая им. Чтобы предотвратить опасность, исходящую от России, необходимо объединиться, например, Швеции и Финляндии[88]88
Jääskeläinen M. Op. cit. S. 44, 45.
[Закрыть]. Этому союзу, согласно Квантену, понадобится новая безопасная граница, которая на востоке должна будет проходить по линии Ладога – Свирь – Онежское озеро – Белое море. Таким образом карелы, которые по духу являются финнами, смогут объединиться со своими братьями в Финляндии[89]89
Ibid. S. 45.
[Закрыть]. Примерно в это же время лингвист, преподаватель Абоской академии Эрик Густав Эрстрём одним из первых высказал идею о том, что основой для объединения финнов и карел может стать единый язык[90]90
Ibid. S. 25.
[Закрыть].
Уже приблизительно с середины XIX века в поле зрения финляндских национальных активистов попали российские карелы, которые также воспринимались ими как естественная и непременная часть «большой финской нации». Тот же Топелиус в одной из своих лекций утверждал, что «российские карелы, которые если не по имени, то по духу являются истинными финнами, от которых записана большая часть Калевалы, будут объединены со своими финскими братьями»[91]91
Sihvo H. Op. cit. S. 195.
[Закрыть]. Эта мысль всё более укоренялась в среде финских националистов и стала одной из основ национального мифа.
Постепенно формировался интерес финских национальных романтиков к культуре Российской Карелии, которая казалась им неким идеальным хранилищем финской древней традиции, краем, где надлежит искать свою национальную идентичность и культурные корни. К концу XIX века сформировалось явление, получившее в литературе название «карелианизм», в котором историк Ханнес Сихво отмечал две составляющих – культурный карелианизм и политический карелианизм. В течение двух десятилетий карелианизм развился в полноценное политическое течение, «подкреплённое чувством моральной обязанности помочь угнетённому родственному народу» и развить в нём национальное самосознание[92]92
Ibid. S. 196.
[Закрыть]. Идея «Великой Финляндии» созрела; сформировалось отношение финских активистов к Российской Карелии как к ирреденте, оторванному куску великофинского государства.
Начав с романтических поездок в Российскую Карелию с целью её изучения, финские национальные активисты постепенно перешли к практической деятельности. В 1906 году в г. Тампере (Таммерфорс) создана первая карельская националистическая организация «Союз беломорских карел», основными задачами которой было просвещение карел, внедрение в их быт финской культуры и экономическая помощь. При этом самый широкий слой населения Карелии, крестьянство, почти не был вовлечён во вновь созданную организацию. Не случайна и ориентация Союза на Финляндию – основная часть его членов (почти 80 %) проживала в Великом княжестве и/или была финнами по национальности. Одновременно, с 1906 года начала действовать на территории Российской Карелии и лютеранская миссия. Впрочем, активные полицейские мероприятия местных властей уже через три года сделали финскую национальную и религиозную деятельность в карельских районах невозможной[93]93
См. об этом: Витухновская М. Указ. соч. С. 273–301.
[Закрыть].
2.3. Финский активизм и карельский вопрос
За два года до создания «Союза беломорских карел», в 1904 году, в Финляндии сформировалось движение, сыгравшее позже решающую роль в попытках осуществления проекта «Великой Финляндии» на территории Российской Карелии. Предпосылками к его формированию стало обострение противостояния между развивавшимся финским национальным движением и унификационной, а частично и русификационной политикой российской власти в Финляндии. «Имперскому наступлению» противостояло несколько партий и движений; самой радикальной из них стала нелегальная партия активного сопротивления, – организация, созданная в 1904 году и включившая в свою программу требование независимости Финляндии[94]94
Соломещ И. М. Финляндская политика царизма в годы Первой мировой войны (1914 – февраль 1917 г.). Петрозаводск, 1992. С. 39.
[Закрыть]. Наиболее активно партия действовала в период первой русской революции, используя методы террора и налаживая связи с русским революционным движением. Члены партии продолжили борьбу в рядах полувоенизированной организации «Союз силы» (Voimaliitto)[95]95
«Союз силы» – организация активистов, основанная в 1906 году, действовавшая под видом спортивной.
[Закрыть], а после упразднения этого союза деятельность активистов временно сошла на нет.
Второй виток в развитии активизма был связан с началом Первой мировой войны. В ноябре 1914 года в финской печати появилась так называемая «Программа 1914», секретно разработанная российской властью, – пакет касающихся Финляндии мероприятий, направленных на ужесточение внутреннего режима. Эта программа, так никогда и не реализованная, была истолкована как новое русификационное наступление, и её появление в прессе привело к реанимации активизма. Молодые люди, прежде всего члены студенческих организаций, приняли решение наладить контакт с Германией, которая как противник России в войне автоматически становилась союзником антироссийских кругов в Финляндии.
Со своей стороны, и Германия проявила инициативу. Получив сведения о намерениях молодых финских активистов, германский посол в Стокгольме фон Райхенау установил контакт с финским революционным деятелем Конни Циллиакусом[96]96
Соломещ И. М. Финляндская политика царизма в годы Первой мировой войны. С. 42.
[Закрыть]. Итогом сотрудничества Германии и националистических кругов Финляндии стало открытие военных курсов для финских молодых людей в местечке Локштедт (Германия). Политические лидеры активистов производили вербовку молодых уроженцев Финляндии среди учащихся высших школ Гамбурга, Любека, Висмара и Дрездена; ограниченная вербовка проводилась также и на территории Финляндии, преимущественно в среде студенчества и творческой интеллигенции. Немецкий военный агент в Стокгольме руководил отправкой добровольцев небольшими группами из Швеции в Берлин[97]97
Об истории егерского движения см.: Lauerma M. Jääkärien tie / toim. M. Onttonen ja H. Vitikka. Helsinki, 1984; Onttonen M. Jääkärikirja. Helsinki, 2002.
[Закрыть].
Обучение финских добровольцев началось 25 февраля 1915 года. В сентябре 1915-го Германия решила увеличить число обучающихся до размера батальона в 1900 человек. Весной 1916 года из этой группы сформировали Прусский королевский батальон егерей № 27 под руководством майора Максимилиана Байера, который принимал участие в боевых действиях против России[98]98
Lauerma M. Jääkärien tie. S. 301–382.
[Закрыть].
Германская разведка помогла финским активистам создать на территории Финляндии разветвлённую сеть. С начала 1915 года егеря, прошедшие подготовку в Германии, забрасывались в Финляндию для организации агентурной сети, вербовки новых осведомителей и сбора информации о русских войсках[99]99
Лайдинен Э. П., Веригин С. Г. Финская разведка против Советской России: специальные службы Финляндии и их разведывательная деятельность на Северо-Западе России (1914–1939). Петрозаводск, 2004. С. 43, 44.
[Закрыть]. Имперское правительство было осведомлено о ведущейся вербовке, и в 1916 году число финляндцев, задержанных по подозрению в вербовке, саботаже или шпионаже, достигло 250 человек. В то же время подготовка егерей не рассматривалась правительством России как реальная угроза восстания в Финляндии[100]100
Соломещ И. М. Финляндская политика царизма в годы Первой мировой войны. С. 46, 47.
[Закрыть].
Егеря считали своими важнейшими целями не только обретение Финляндией независимости, но и осуществление проекта «Великой Финляндии», включающей в себя Восточную Карелию. Уже 7 апреля 1917 года на собрании активистов и егерей в Суомуссалми было принято решение требовать от российских властей полной независимости Финляндии и присоединения к ней родственного народа – карел[101]101
Vahtola J. «Suomi suureksi – Viena vapaaksi». S. 25.
[Закрыть]. Как видим, в этой политической среде вопрос о независимости Финляндии и судьбе Карелии рассматривался как единое целое. Кроме того, активисты и егеря выступали за решение этого вопроса военным путём, что и было реализовано ими во время добровольческих походов в Российскую Карелию в 1918 и 1919 годах.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
