Текст книги "Сказки тридевятого округа"

В это утро повара кормили Петра Алексеевича и его именитых гостей Гурьевской кашей, пирожками с изюмом, творогом с липовым мёдом, засахаренными фруктами и, конечно же, жареными немецкими колбасками. В качестве напитков были предложены сбитень (безалкогольный), хлебный квас, различных сортов чай и свежий, крепко заваренный кофе, к которому подавались только что испечённые рогалики.

В ходе завтрака все, кроме Скупого рыцаря, проявили завидный аппетит. И только главный бухгалтер с видом хронического язвенника тоскливо размазывал по тарелке Гурьевскую кашу, периодически прикладываясь к большой глиняной кружке с квасом.

– Что-то Вы, барон, с утра на всех тоску навеваете, – заметил хлебосольный хозяин. – Вкушайте смело, здесь всё за мой счёт, и из денег, отпущенных на строительство, на сие угощенье ни полушки не потрачено.

– Благодарю Вас, Пётр Алексеевич. Однако печаль моя заключается не в богатстве и разнообразии сего застолья.

– Неужто Кремль кого-то из Счётной Палаты для проверки прислать хочет? – скорчив озабоченное лицо, произнёс думный дьяк. Гости не удержались и прыснули смехом. Все знали, что ревизии – это больное место главбуха.

– Да ежели и так! – пришёл на подмогу Пётр Алексеевич. – При вашей-то бережливости, барон, Вам ли аудиторов бояться?

– Позвольте, Пётр Алексеевич, быть откровенным. – распрямившись, произнёс главбух и отодвинул тарелку с остывшей кашей.

– Извольте, барон, я весь во внимании.

– Сейчас полным ходом идёт внутренняя отделка Большого магического дворца…

– Я в курсе, – перебил его начальник строительства. – Отделка дворца идёт строго по графику, и я не представляю, что Вас, барон, в этом настораживает.

– Меня настораживает, многоуважаемый Пётр Алексеевич, замена отделочных материалов: в утверждённый перечень материалов вносятся изменения без должного согласования.

– Так ли это, Матвей Фёдорович? – обратился Романов к главному архитектору.

– Единичные случаи имели место, – нехотя подтвердил Казаков. – Однако замена материалов проводилась с учётом их стоимости. Не всё можно предусмотреть заранее, Пётр Алексеевич! Некоторые материалы уже после утверждения перечня закупок запретили пожарные, дескать, при пожаре они выделяют ядовитый дым, другие мы сами забраковали, так как их качество не соответствуют тому, что было указано в пресс-релизе, а доводить их до требуемого уровня при помощи магических технологий – себе дороже!

– Значит, магией всё же пользуетесь? – поинтересовался думный дьяк.

– В основном, по мелочам, – признался Казаков. – Например, мы закупаем искусственный жемчуг и доводим его качество до природного. Пробовали медное покрытие куполов превратить в золотое, но расход магической энергии так велик, что дешевле сразу золотом крыть. Вот и приходится крутиться самим, не собирать же ради таких пустяков закупочную комиссию! – подытожил главный архитектор.

– А хоть бы и собирать! – воспротивился Скупой Рыцарь. – Порядок – он во всём быть должен, особенно в финансах.

– Сильно перебрали по деньгам? – поинтересовался Пётр, макая в кофе свежеиспечённый рогалик.

– Есть маленько, – сознался Казаков. – Так ведь это обычная практика. Опосля расходы скорректируем.

– Значит, так! – повысил голос Пётр и звучно приложил ладонь к столешнице. – Отныне и до окончания строительства все финансовые затраты в сторону увеличения согласовывать с главным бухгалтером в обязательном порядке.

– Значит, будем экономить, – вздохнул главный архитектор. – Потому как всем известно, что барон на увеличение расходов без вашего приказа, Пётр Алексеевич, никогда не пойдёт!

– Отчего же! – проскрипел в ответ Скупой Рыцарь. – В разумных пределах я могу пойти навстречу. Повторяю – в разумных. Вам дай волю, так вы, забыв о смете, всё «Тридевятое царство» пряничными домиками застроите, да лубочными теремами!

– Неправда ваша! – обиделся Козаков. – Пётр Алексеевич, Вы же знаете, что я ночей не сплю, пытаясь создать живой архитектурный ансамбль, включающий в себя сочетание прямых перспектив, прямоугольных площадей и замкнутых тематических кварталов. И всё это пытаюсь воспроизвести в рамках русского классицизма. Это, конечно, не Петербург, но при вдумчивом подходе воплотить сей замысел возможно – рабочие площади позволяют.

– Эка премудрость! – усмехнулся Малюта Скуратов. – Перемешал готику с барокко – вот тебе и весь классицизм.

– Малюта! – одёрнул его начальник строительства. – Давно ли ты, друг сердечный, в архитектуре разбираться начал?

Пристыженный Скуратов умолк. Сей небольшой конфуз послужил сигналом к окончанию делового завтрака.

– Пора приниматься за дело, – произнёс Романов, бросив взгляд на каминные часы. Гости стали благодарить хозяина за угощение и степенно подниматься из-за стола.

3

День был холодный, ветреный, поэтому перед выходом Пётр надел длинный кожаный плащ, на голову нахлобучил широкополую фетровую шляпу, а в руки по привычке взял свою знаменитую трость. От служебного особняка до резиденции пять минут пешего хода, и если начальник строительства не планировал утренний объезд территории, то всегда преодолевал это расстояние пешком, повергая в смятенье не поспевающую за ним свиту.

Преодолевая сопротивления ветра и придерживая шляпу левой рукой, Пётр своими широкими шагами, словно огромным циркулем, торопливо отмерил расстояние до своей рабочей резиденции и вошёл в просторный холл, где тётушка Мотря – уборщица служебных помещений – заканчивала влажную уборку. Здесь же в холле, под центральной лестницей укрывшись от посторонних глаз и прижавшись спиной к батарее парового отопления, сладко посапывал мелкий бес. Хитрец не учёл одного: его позиция хорошо просматривалась от центрального входа в огромном настенном зеркале.

– Это что ещё за суслик сонный? – рыкнул Пётр, и усы у него поднялись, как у рассерженного кота. – Малюта!

– Я здесь, кормилец!

– Разберись!

Малюта без всякой нежности выволок из-под лестницы за шиворот сонного таджика и отвесил ему хорошего пинка. От удара тщедушный бесёнок перевернулся через голову, и, живо сообразив, что попал под горячую руку начальства, обратился маленьким трясущимся щенком с жалостливым взглядом. Начальник службы безопасности в целях воспитания хотел было отвесить нарушителю ещё одну затрещину, но, глядя в слезящиеся собачьи глаза, опустил руку, плюнул в сердцах и, схватив щенка за шкирку, направился к выходу.

– Отец родной! – запричитала Мотря. – Куда же он его теперича? Никак в пыточную потащил!

– Окстись, Мотря! – урезонил её думный дьяк Зотов. – Откель в «Тридевятом царстве» пыточная? В отдел кадров потащил засранца! Увольнять будем… по собственному желанию!

Приёмная и кабинет начальника строительства находились на втором этаже, что неоднократно спасало жизнь нерадивым чиновникам, коих Пётр в минуты сильного душевного волнения выбрасывал из окна на цветочную клумбу. Приёмная и кабинет начальника строительства были нашпигованы последними компьютерными разработками, но отделаны по старинке: обшиты дубовой доской и заставлены тяжёлой мебелью с резными украшениями, отчего оба помещения сильно напоминали то ли кают-компанию торговой бригантины, то ли рубку боевого фрегата.

Возле входа в рабочий кабинет Романова, располагалось рабочее место секретаря. Полгода назад Романов попросил Высший Совет прислать на замену ушедшей в декретный отпуск Алёнушки специалиста, знающего делопроизводство и имеющего опыт работы с электронным документооборотом. Через пару дней у него на столе лежало короткое сообщение: «Ваши пожелания учтены. Кандидатура согласована. Секретарь – Шемаханская».

На следующий день утром в приёмной его встречала высокая и стройная женщина, затянутая в дорогое платье, напоминавшее национальную одежду состоятельных горянок. У секретаря были холеные руки с длинными ухоженными пальцами, и красивое, но надменное лицо. При появлении начальника строительства женщина встала и, приложив правую руку к груди, почтительно склонила голову. Пётр хотел уже пройти мимо, но заметил, как губы секретаря искривила надменная улыбка. Романов не был новичком в любви, да и интриг на своём веку повидал немало, поэтому сразу догадался, что означала ухмылка молодой женщины.

– Это сейчас ты для меня царь и бог! – говорил весь её надменный вид. – Однако пройдёт совсем немного времени и возжелаешь моего молодого и жадного до любви тела. И я, конечно же, отвечу тебе взаимностью и утолю жажду твоей царственной плоти. Потом придёт ночь, и ты сам позовёшь меня в опочивальню, и я, покорная и готовая на всё, лишь бы угодить своему господину, приду к тебе. Так будет повторяться изо дня в день, из ночи в ночь. Пока однажды, проснувшись и не найдя меня в своей постели, ты вдруг поймёшь, что я твоё вино, а ты горький пьяница, который ни дня не может прожить, не припав к моим устам, словно к хмельному кубку. Ты снова позовёшь меня, и я приду, но это будет уже совершенно другая женщина. Робкая и покорная своему господину девочка уйдёт, уступив место властной госпоже. И теперь уже ты будешь готов на всё, лишь бы я снизошла до тебя, подарив тебе ночь плотских утех. Твоя слабость обернётся моей силой. Скоро ты будешь в моей власти!

Ему бы сделать вид, что не заметил, да и пройти мимо, а потом под благовидным предлогом потребовать замены секретаря, но не удержался тогда Пётр Алексеевич. Всколыхнула вдруг фантомная память, старые обиды, припомнилась милая, но непостоянная Анна Монс, вспомнились доносы о супружеской неверности на Катерину. Взъярился, словно на гвоздь в сапоге наступил. Схватил Шемаханскую за лебединую шею, да со всего маха и согнул её стройное тело в поясном поклоне и, шипя от гнева, процедил: «Ниже! Ниже кланяйся своему государю, курва Шемаханская»! А потом нагнулся к её аккуратному розовому ушку, и тихо, чтобы не слышала свита, добавил: «Никогда! Слышишь, змея, никогда я твоим не буду»! Напоследок отшвырнул покорное женское тело, как пушинку, и ушёл к себе в кабинет.

С того памятного дня стала Шемаханская встречать начальника поясным поклоном, а когда разговаривала с ним, то не смела поднять глаза.

– Может, заменить её? – предложил как-то прозорливый начальник службы безопасности. – Так сказать, от греха подальше!

– Зачем? – искренне удивился Пётр. – Объездили кобылку! Пускай теперь воз тащит.

– Ну-ну, – только и сказал Малюта. – Ты начальник – тебе видней.

Сегодня, как, впрочем, и всегда, в приёмной уже толпился смежники, инженеры, начальники участков. Среди суровых, продублённых ветрами и солнцем лиц строителей Пётр заметил тонкий профиль и по-мальчишески короткую стрижку Анастасии Белопольской – журналистки популярного московского еженедельника. Белопольская третий день толкалась в приёмной, пытаясь взять у него интервью. Дальше тянуть было уже неприлично, и Романов, встретившись с журналисткой глазами, кивнул ей. Белопольская понятливо кивнула в ответ и уверенно стала пробираться сквозь толпу визитёров к кабинету начальника строительства. Шемаханская чутко уловила желание начальника и быстро отсекла от Белопольской основную массу ожидающих. Послышался недовольный ропот.

– Ей ещё с вечера назначено, – ледяным тоном объявила секретарь, и ропот сразу же стих. Счастливая журналистка вьюном проскользнула в кабинет и дверь тут же захлопнулась.

– У меня мало времени, – поздоровавшись с девушкой объявил Романов. – Так что давайте список вопросов, и я вкратце постараюсь без подготовки ответить на них.

Девушка молча протянула отпечатанный на принтере листок с вопросами и, не дожидаясь приглашения, присела на краешек кресла. Вопросы были составлены так, что в результате ответов должна была получиться развёрнутая картина жизни и быта работников «Тридевятого царства».

– Вы думаете, читателям это будет интересно? – пробежав текст глазами, поинтересовался Романов.

– Вне всякого сомнения, – заверила его журналистка. – Поверьте моему профессиональному опыту: то, что для вас кажется рутиной, для читателя будет очень даже занимательно.

– Хорошо! Давайте приступим.

Девушка включила диктофон и, поёрзав, удобно устроилась в кресле.

– Пётр Алексеевич, не могли бы вы коротко рассказать нашим читателям, что будет представлять собой «Тридевятое царство» по окончанию строительства?

– Я с удовольствием отвечу на ваш вопрос. К сожалению, после того, как было объявлено о строительстве развлекательного комплекса, среди москвичей бытует мнение, что мы строим русифицированную копию знаменитого американского «Диснейленда».

– А разве это не соответствует истине?

– Нет! Это абсолютно не соответствует истине. Вспомните, по какому принципу построен «Диснейленд». Не знаете? Я Вам подскажу: по принципу ярмарки, то есть Вы проходите на территорию развлекательного центра и фланируете мимо площадок и павильонов, на которых разыгрываются каскадёрами и приглашёнными артистами хорошо узнаваемые сценки из сказок, мультфильмов или приключенческих фильмов. Образно говоря, если вы хотите попасть в пещеру злого дракона, то вам надо повернуть налево, если в гости к Белоснежке, то поверните направо, если хотите пострелять в тире, тогда идите прямо. В «Тридевятом царстве» будут не павильоны и площадки, а закрытые тематические кварталы, которые будут размещаться по принципу параллельной реальности.

– И что это значит?

– Это значит, что если Вы купили билет в «Сказочный мир Джанни Родари» (итальянский квартал), то вам не надо идти через всё «Тридевятое царство», потому что он расположен после голландского, русского и немецкого кварталов. Вы попадёте в него сразу же, как только войдёте в Золотые ворота. Если Вы купили дорогой билет, то есть билет без «подселения», то кроме Вас и населяющих этот квартал сказочных существ там больше никого не будет, а если вы решили купить «общий» билет, то в этом квартале Вы сможете встретиться с другими посетителями.

– Звучит заманчиво.

– Более того, если следом за вами будет стоять посетитель с билетом в другой сказочный квартал, то ему предстоит подождать ровно столько времени, сколько потребуется для того, чтобы снова открыть дверь, практически никакой задержки не будет. Кварталы между собой не соединяются, и если вы вдруг захотите попасть из итальянского квартала в немецкий или китайский, то вам предстоит сначала вернуться назад и покинуть «Тридевятое царство» через Золотые ворота, а уж потом снова купить билет и снова войти в выбранный вами квартал развлечений. Это и есть параллельная реальность.

– То есть каждый раз, чтобы войти в выбранную сказку, надо покупать билет?

– Именно так.

– А это будет не слишком накладно для посетителей?

– Не думаю. Больше чем один квартал за один день посетитель не пройдёт.

– Интересно, почему?

– Да потому, что, когда вы попадаете в выбранную вами сказку, вы автоматически становитесь активным её участником, а не пассивным созерцателем. Это большая эмоциональная нагрузка, и я не думаю, что найдутся охотники пройти за один день два тематических квартала.

– То есть Вы хотите сказать, что в тематическом квартале посетитель попадает в другую реальность и в ней он проживает определённое время по определённым сказочным законам?

– Реальность действительно будет другая, я бы её назвал «изменённой реальностью», а действия в ней будут развиваться не по сказочным законам, а в соответствии с заложенным в неё сценарием. Здесь нет никакой магии, только высокоточные программы, написанные нашими программистами.

– А как же люди?

– Вы имеете в виду наших артистов, которые в облике сказочных персонажей будут населять тот или иной квартал?

– Вот именно!

– Здесь тоже нет никаких проблем. Когда Вы приходите в театр, то вас не удивляет, что артисты говорят, двигаются и даже строят рожицы в соответствии со сценарием пьесы. Здесь будет всё точно так же, только вместо сцены будет свой маленький сказочный мир.

– Я слышала, что ночью «Тридевятое царство» будет предоставлено для удовлетворения «взрослых» желаний?

– Я понимаю, что Вы имеете в виду. Никакого царства порока и завуалированного разврата на территории нашего развлекательного комплекса не будет.

– Но всё-таки что-то будет?

– Конечно. Ночь предполагает исполнения, как Вы сказали «взрослых» желаний – это казино, это купание в лазурном прибое Сен-Тропе, это сказочно красивый бразильский карнавал с танцующими на нём соблазнительными мулатками, это неповторимая испанская коррида и завораживающая игра тореадора на грани жизни и смерти. Желающие пощекотать себе нервы могут пережить крушение «Титаника», принять участие в поиске копий царя Соломона или даже поучаствовать в штурме Рейхстага.

– И всё будет выглядеть натурально?

– Абсолютно! Над вашими головами будут свистеть пули, а по ушным перепонкам бить артиллеристская канонада, вас будут засыпать землёй близкие разрывы снарядов, и запах сгоревшего тротила будет щекотать вам ноздри, взрывная волна бросит вас на дно окопа, и вы даже можете получить контузию или лёгкое ранение. Конечно, всё это исчезнет, и вы снова почувствуете себя вполне здоровым, как только выйдете за ворота нашего развлекательного центра, но имитация будет на самом высоком уровне.

– Скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается. Как долго нашим читателям придётся ждать открытия центра развлечений «Тридевятое царство»?

– Я и мои коллеги приложим максимум усилий, чтобы приблизить этот волнующий момент.

– Вы сторонник авторитарного стиля руководства?

– Да, и не скрываю этого.

– Но вся прогрессивная общественность давно уже заклеймила этот стиль, как неэффективный. Вам не кажется, что авторитаризм есть родной брат деспотизма?

– Это спорный вопрос. Если руководитель не имеет достаточно знаний и не разбирается в том, чем он занимается, то тогда авторитарный стиль руководства наносит вред, так как является всего лишь ширмой, за которой руководитель прячет свою некомпетентность. А если компетенция начальника не вызывает сомнений, и он, вникая в каждую мелочь, имеет на всё свою обоснованную точку зрения, то здесь авторитарный стиль руководства играет роль локомотива, который вытаскивает на себе все проблемы. Лично я стараюсь вникать во всё!

– И это Вам помогает?

– Это меня выручало, и не один раз.

– Можете привести пример?

– Вы видели, у меня в приёмной висит копия картины Репина «Бурлаки на Волге»?

– Да видела. В ожидании приёма я её два дня созерцала.

– И сколько на ней изображено бурлаков?

– Не знаю, я не считала! А зачем собственно…

– Вы два дня рассматривали картину и не удосужились вникнуть в её детали. Вас удовлетворил тот факт, что Вы разобрались в сюжете этого полотна. Это и есть пример нерационального использования времени и пренебрежения полезной информацией.

– А Вы вникли в детали и даже посчитали, сколько бурлаков Репин изобразил!

– И вник, и посчитал, и ещё не поленился отыскать в интернете историю создания этой картины. На ней изображено одиннадцать бурлаков, и каждого художник изобразил так, что ни один из них не закрывает собой другого.

– Надо же! И как Вы хотите использовать эту информацию в строительстве «Тридевятого царства»?

– Пока ещё не знаю, но если картина висит у меня в резиденции, то я должен знать о ней всё или почти всё! Это и есть наглядный пример, как руководитель должен вникать в каждую мелочь.

Покидая резиденцию Романова, журналистка задержалась возле секретаря и, кивнув головой в сторону полотна, как бы невзначай спросила:

– А что Вы можете сказать об этой картине?

– Репин. Холст. Масло. Копия, – невозмутимо ответила Шемаханская, не поднимая глаз.

– А сколько на ней…

– Одиннадцать! – перебила её секретарь.

– Однако! – пробормотала девушка.

– Ещё вопросы будут? – ледяным тоном поинтересовалась Шемаханская.

Девушка отрицательно покачала головой и направилась к выходу. С полотна ей вслед с тоской смотрели все одиннадцать бурлаков.

4

На следующий день перед самым обедом в кабинет без доклада ввалился Малюта Скуратов. Был он сильно чем-то встревожен, поэтому Романов отложил в сторону докладную дежурного диспетчера о неплановом отключении электропитания на «объекте» и по селектору предупредил секретаря, что на сегодня приёма не будет.

– Чую, что пришёл ты ко мне с недоброй вестью, – вздохнул Пётр, опускаясь в кресло.

– Верно глаголешь Пётр Алексеевич, – выдохнул начальник службы безопасности и, навалившись грудью на стол, вполголоса произнёс. – Черкасов пропал!

– Какой такой Черкасов? – не сразу понял начальник строительства. – И при чём здесь мы?

Андрей Владимирович Черкасов был Полномочным представителем Президента Российской Федерации и непосредственно курировал строительство «объекта». Как чиновник высокого ранга, Черкасов входил в «золотую пятёрку» – список лиц, имеющих право в любое время суток без предварительного согласования посещать «объект». Кроме Черкасова, в этот список входили Президент РФ, мэр г. Москвы, Председатель Счётной Палаты и губернатор Подмосковья. Все остальные лица должны были заранее подать заявку на посещение «объекта» с указанием даты и причины посещения. Все заявки начальник службы безопасности ежедневно просматривал лично и на каждую накладывал свою резолюцию.

– Мы-то, кормилец, здесь как раз «при чём», это наши с тобой головушки в заклад пойдут! На нашей территории пропал Черкасов!

– Когда? – сжал кулаки Романов.

– Сегодня утром. Зашёл на «объект» через «Золотые ворота», вроде всё честь по чести, но потом вместо того, чтобы к Вам в резиденцию отправиться, поймал какого-то рабочего на электротележке и вместе с ним поехал осматривать территорию. Самовольно!

– А куда охрана смотрела?

– Мои охранники ему не указ, уж больно высокого полёта птица.

– Ну, тебе-то они могли доложить?

– Мне доложили, но я шум поднимать не стал, так как решил, что часок-другой покатается, потешит свою чиновничью душу, а потом всё равно к тебе, Пётр Алексеевич, в резиденцию приедет.

– Время обеденное, а его ещё нет. Ты поэтому тревогу поднял?

– Думаю, что он и после обеда не появится! В торговых рядах нашли Ивана Дурака – того самого рабочего, который Черкасова на электротележке катал.

– Что значит, нашли? Он что, не живой?

– Живой, но толку от него сейчас мало, потому как в беспамятстве он. И, судя по всему, ещё долго в таком состоянии пролежит.

– Поясни!

– Когда Ивана Дурака обнаружили, то у него в руке было надкусанное яблоко. Яблоко взяли на анализ, и выяснили, что в нём транквилизаторов столько, что если бы простой человек его надкусил, то уже на небесах бы с ангелами беседовал.

– Дуракам везёт.

– Да не без этого. Однако я печёнкой чую, что неспроста Черкасов в наших палестинах потерялся! Кто-то, видимо, очень хочет с тобой, Пётр Алексеевич, счёты свести.

– Быть того не может! Не родился ещё такой человек!

– А если не человек?

– Ты Малюта говори, да не заговаривайся! Кто меня на сей пост выдвинул, помнишь?

– Помню государь, да об этом всем известно.

– Так неужели появился безрассудный заговорщик, который дерзнул решение Высшего Совета оспорить?

– Безрассудным он тогда будет, когда в мои руки попадётся. – глухо произнёс Скуратов и посмотрел на свои ладони. – А пока не попался, он себя самым умным и хитрым считает, потому как самолично придумал, как тебя через пропажу Черкасова свалить. Вспомни лучше, Пётр Алексеевич, кому ты в последнее время на мозоль наступил.

– Да мало ли кому! Всего не упомнишь! Вот в прошлом месяце Никитку Брагина, снабженца главного, за обман и воровство в окошко выкинул. До этого был случай – на строительстве торговых рядов десятника каменщиков за пьянство на рабочем месте двух передних зубов лишил, да и не царское это дело запоминать, кого посохом приласкал, а кого пинком наградил.

– Никитка Брагин, конечно, ещё тот выжига! Он и на страшном суде будет клясться, что чужой копеечки за всю свою грешную жизнь ни разу не присвоил, но для такого дела он мелковат, а десятника Соснина, коему ты, Пётр Алексеевич изволил два зуба выставить, я и вообще в расчёт не беру. Пьяница – он и есть пьяница, и на большое злодейство не способен. Здесь чувствуется характер! Кто-то на тебя, Пётр Алексеевич, смертельную обиду затаил, раз дерзнул на Полномочного представителя Президента руку поднять.

– Неужто паскудник на человеческую жизнь посягнул? Немыслимо это! Да за такое злодейство Высший Совет в геенну огненную ввергнет и не поморщится!

– Дерзнул, но, может, и не на жизнь. Может, чиновник кремлёвский живой и даже относительно здоровый, но где-то надёжно припрятанный. А как только тебя Высший Совет с поста твоего высокого сковырнёт, тут он и объявится.

– Где же его прячут?

– Да кто же это тебе, Пётр Алексеевич, скажет! Территория стройки – что твоё Замоскворечье! На строительстве укромных мест много, при желании можно не одного чиновника упрятать, а всю городскую думу!

– Тут без толкового сыскаря не обойтись. – вздохнул Романов и припечатал кулаком по столешнице.

– Знамо, не обойтись! – привычно поддакнул начальник службы безопасности.

– Только не говори, что у тебя такого человека нет. – повысил голос Романов.

– Поищем, Пётр Алексеевич! Думаю, что к утру пришлю его к тебе на инструктаж. Я так понимаю, розыск следует учинить тайный, чтоб, значит, без лишнего шума.

– Правильно понимаешь, а пока сыщик по-тихому розыском займётся, ты, Малюта, напряги всех своих орлов и прочеши мне всю территорию под мелкую гребёнку. Авось пропажа и отыщется!

– Сделаем, отец родной! Не сумневайся!

На следующее утро в приёмной, Шемаханская, привычно отвесив поясной поклон, впервые посмотрела в глаза своему начальнику и многозначительно кивнула в сторону странного субъекта в старомодном гороховом пальто. Романов кивнул в ответ и прошёл к себе в кабинет. Не успел он снять свой длиннополый кожаный плащ, как в кабинет тихонько просочился посетитель.

– Пётр Алексеевич, я к Вам по поручению господина Скуратова, – произнёс странный субъект и подняв «…проницательные, чуть-чуть усталые глаза», коротко представился. – Майор Пронин.

– Рад видеть Вас, майор! – оживился начальник строительства и крепко пожал руку знаменитому сыщику. – Надеюсь, Вы уже в курсе возникшей у нас проблемы?

– Да, конечно! Скуратов меня вчера подробно проинструктировал. Сегодня я хотел бы услышать ваши пожелания.

– У меня два пожелания: первое – никто, кроме Вас, меня и Скуратова не должен знать о досадном происшествии, второе – найти пропажу в кратчайшие сроки.

– Принято. Разрешите приступить к розыску?

– Приступайте! Можете рассчитывать на мою посильную помощь в любое время суток.

– Я тогда среди народа на стройке потолкаюсь, а чтобы не возбуждать нездоровый интерес, буду представляться смежником из «Мосстройрабсилы»!

– Договорились!

Пётр Алексеевич хотел было сказать парочку напутственных слов, но странный посетитель так же тихо, как и вошёл, выскользнул из кабинета.

Весь день мысль о пропавшем Полномочном представителе Президента не выходила у Романова из головы, а тут ещё знаменитый сыщик повёл себя более чем странно. Через час после аудиенции Пётр Алексеевич выглянул в окно и увидел, как майор, стоя на газоне под окнами резиденции, сначала внимательно рассматривала носки своих «моссельпромовских» ботинок, а потом, выйдя на проезжую часть, стал бросать теннисный мячик на уровень второго этажа, рядом с окном секретаря. Закончив странное упражнение с мячиком, Пронин что-то поднял с газона и спрятал в карман своего горохового пальто, после чего направился к бригаде таджиков, укладывающих тротуарную плитку. Дальнейшее развитие событий Пётр Алексеевич контролировать не стал, к тому же опять зазвонил прямой телефон из Кремля, и Романову пришлось долго и нудно врать по поводу визита Черкасова.

– Да он у меня! – уверенным голосом докладывал невидимому собеседнику начальник строительства. – Со вчерашнего утра у меня! А сейчас опять умчался на «объект», куда – не знаю. …Он мне не докладывает! …Меня это тоже беспокоит, но Вы же понимаете, что я указывать ему не могу! …Хорошо, хорошо! Как только объявится, обязательно сообщу ему, что Вы его ищете. …Конечно, звоните! …И Вам всего хорошего!

После того, как разговор с кремлёвским чиновником был закончен, Романов вызвал секретаря.

– Значит, так! – жёстко произнёс он. – Кто бы ни искал и не спрашивал Черкасова, отвечайте, что он на «объекте» и позвать Вы его не можете, так как из-за защитного силового поля сотовая связь у нас на территории не работает! Понятно?

– Понятно, – тихим голосом прошелестела Шемаханская и покорно склонила свой стройный стан в поясном поклоне.

– Можете идти!

Когда за секретарём закрылась дверь, он снова выглянул в окно, но знаменитого сыщика с «проникновенным и чуть-чуть усталым взглядом» уже не было, и только бесенята в образе смуглых гостей с юга старательно мостили тротуар.

Утро следующего рабочего дня тоже началось необычно: когда Романов вошёл в приёмную, то обнаружил ползающего по паркету на коленях знаменитого сыщика, а возле открытого окна – застывшую от удивления с зажжённой сигаретой в руке Шемаханскую.

– Я раньше не замечал, что она курит, – отметил про себя начальник строительства, но вслух произнёс совсем другую фразу: – Что здесь происходит?

– Рубль, – тихо произнесла секретарь и торопливо выбросила сигарету в окно.

– Какой рубль? – недовольно рыкнул Пётр.

– Неразменный! – подал голос майор. – Самый настоящий неразменный рубль! Один из самых знаменитых и, следовательно, дорогих в мире артефактов. Я его хотел вашему секретарю продемонстрировать, да обронил. Вот он куда-то и закатился.

С этими словами майор подполз на коленях к порогу и на мгновенье застыл, потом достал из кармана пальто маленький фонарик и стал не торопясь водить жёлтым лучом по хорошо подогнанным паркетным плашках.

– Не мог он в щель закатиться, потому как нет тут никаких щелей, – с досадой произнёс сыщик, поднимаясь с колен. – Паркет уложен профессионально. Я, если Вы, Пётр Алексеевич, разрешите, позже поиски продолжу, когда в вашей приёмной посетителей не будет.

– Тогда только после вечерней молитвы, – пошутил Романов.

– Мне всё едино, – легко согласился майор, – хоть после вечерней молитвы, хоть после утреннего намаза! Уж больно мне эта монетка дорога – подарок одной симпатичной ведьмы с Лысой горы. Правда, она сейчас по шабашам не летает, всё больше газом торгует, но, судя по сводкам с биржи, она и там колдует втихомолку. Ну, так я пойду! – и, отряхнув брюки на коленях, знаменитый сыщик выскользнул из приёмной.

– Странный он какой-то, – не поднимая глаз, тихонько произнесла Шемаханская. – Он вроде бы и добрый и весёлый, да только я почему-то боюсь его.

– А ты делом займись! – пробурчал недовольно Пётр. – Тогда времени на глупые бабские страхи и не останется!