Текст книги "Прошка Лебеда и жезл некроманта"

Прошка Лебеда и жезл некроманта
Александр Панов

© Александр Панов, 2023

ISBN 978-5-0059-9538-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Прохор Палыч Лебёдкин всегда и везде был в центре внимания. Это потому, что его было много. Очень много. Так много, что обнять его было непросто. И обойти. И мимо проскочить. Шутка ли? Масса тела к полутора центнерам приближалась. При этом чувствовал себя очень даже неплохо. Неизменно излучал радость и оптимизм. За это его приближало начальство, уважали коллеги, любили друзья.

А вот семьей к своим сорока с гаком весельчак так и не обзавелся. Не любил себя ограничивать клятвами и обещаниями. Привык быть хозяином обстоятельств. Поэтому, в свое время, и выбрал профессию сотрудника государственной автоинспекции. А что? Пять минут на построении перед командирами с умным видом постоял, а потом на дорогу едешь, где царь и бог. Стоишь себе, палку в руках вертишь…

Вот и достоялся до капитана. А там уже и стоять нужды не было. Натаскал напарника – молодого лейтенантика. Тот зеленый еще, но дело свое знает. Гаишник от бога. Издалека видит, если кто ремнем не пристегнулся, или с похмелья за руль сел. Тормозит он такого, да в кабину к Прохору Палычу присаживает. А уж там разговор короткий…

Вот и в тот день они аккурат на Новослободской стояли. Место там глухое. Промзона. А машины нет-нет, да колесят. Объезжают улицы, на которых народу с полосатыми жезлами пруд пруди. Объезжают, значит, рыльца в пушку… Это была его собственная Прохоропалычная хитрость. Не раз и не два удачно они в этой заводи рыбачили. Но в тот день долго не клевало. Третий час пошел. Уже и смене скоро конец, а улова ни на грамм. Хотел было Прохор Палыч скомандовать своему зеленому, чтобы весла сушил, да тут движение на трассе обозначилось. Десятка раздолбанная покатила, а заметив наряд, засуетилась. Да только некуда ей было сворачивать. Попалась. Махнул молодой жезлом своим, «Ладушка» дернулась, да перед автомобилем служебным заглохла. Кстати очень. Оттуда очкарик вышел. Пошатываясь.

От такой удачи у Прохора Палыча аж руки зачесались, причем обе. А уж когда водила к нему в салон сел… Обдало стекла поветрием алкогольным. Да так, что они вмиг запотели. А ведь не зима. Чай май на носу.

– Нус! В трубочку дышать будем, али так поговорим? – произнес довольный Прохор Палыч, выкладывая на живот бланки протоколов. Он у него большой был. Аккурат в руль упирался. Капитан шутил, что момон ему заместо стола письменного.

Очкарик голову повесил, руки задрожали, чуть не плачет.

– Давайте, – говорит. – Сразу разговаривать. А сам из сжатого кулачка пару пальцев достает и показывает.

Гаишник откашлялся и головой замотал.

– Дело, – говорит, – Сурьезное. Тут думать надо, – кулаки сжимает и две пятерни выбрасывает.

Очкарик, аж в кресло вжался.

– В первый и в последний раз без ремня еду… – бурчит. – И вместо двух кулаков один разжимает.

Понял Прохор Палыч, что больше у этого задохлика вытянуть не выйдет. И сам не бог весть как одет. И машинка, чего скрывать, на ладан дышит. Махнул он рукой, да папку, которая у него купюроприемником значилась, раскрыл. Это на тот случай, если деньги, не дай бог, меченными окажутся. Чтобы на руках следов не осталось. Очкарик по карманам пошарил, да стал мятые бумажки оттуда доставать. Зеленые, красные, разные. Вроде как все почти в папку сунул, а последнюю, вот уж растяпа, на пузо капитану уронил. Сгреб ее Прохор потной ладошкой к остальным, и документы протягивает.

– Счастливого пути!

А очкарик сразу приосанился. Руки не дрожат. Взгляд ясный и, вот уж чудо, перегар пропал. Снова в карман полез и вынул оттуда корочку красную. Раскрыл, Прохору под нос сунул. У того от такого маневра аж дыхание перехватило. Только и успел глаз выхватить, что служба безопасности. Но и того достаточно было.

– Прохор Палыч, – говорит очкарик. – Вы задержаны за получение взятки.

Себя не помня, рванул капитан из машины, а куда и сам не понял. От этих убежишь разве? Да только и гнаться за ним никто не стал. А чего гнаться? Спринтер из Прохора Палыча был, прямо скажем, так себе. Вес – полтора центнера. Бегал в последний раз еще при поступлении на службу, чуть не двадцать лет назад. После того только через пиво нормативы сдавал. К тому же, замигали повсюду мигалки, завизжали. Справа, слева, сзади. Топот ног, крики, брань! Кошмар наяву. Краем глаза заметил Прохор Палыч, как лейтенантика в асфальт припечатали. Браслетами руки фиксируют. Поделом ему. Не будет кого ни попадя останавливать. Он во всем виноват! Он!

Впереди двое в штатском замаячили. Встали плечом к плечу на манер ловцов диких серн. Только сетки не хватает. Остановить хотят. Не тут-то было. Прохор Палыч ходу сбавлять не стал. Эти, как кегли в боулинге в стороны разлетелись. Порадовался удаче. Ходу прибавил, да сам не заметил, как угодил аккурат в сломанный канализационный люк. Тут на Новослободской таких много было. Двумя ногами вниз ушел, да животом зацепился и повис. И не туда, и не сюда. Набежали, ироды, обступили. Очкарик среди них главный.

– Отбегались Прохор Палыч, – говорит. – Вылезайте, ваш дом теперь тюрьма.

А он и рад бы вылезти, да не может. Застрял.

– Выручайте, – говорит. – Братцы! Сгину, век воли не видать.

Стали его тянуть. Не идет. Уже и кран вызывать собрались, но кто-то догадался за маслом машинным сбегать. Полили обильно, чтобы скользил. Аккуратно дернули. Пошел! Но в тот момент, когда от тюрьмы Прохора Палыча отделяло два, или три дружных «Эх, взяли!», что-то нашего капитана за ноги ухватило и вниз утянуло. Да так, что вырвало его из рук вражьих, да в бездну вонючую кинуло.

Летел долго. Орал поначалу, потом надоело. Решил по сторонам поглядеть. Да разве же разглядишь чего? Темень такая, хоть глаз коли. А потом плююююююх!!!! С головой в воду ушел. Тут и свет, где-то наверху появился, и запах свежий канализационный, и забурлило вокруг все. Вообще-то Прохор Палыч за свои сорок с гаком плавать не научился. Не было резону. Так бы и утоп, если бы не законы физики. Жир куда легче воды оказался. Вытолкнул его из воды необъятный живот, заколыхался на поверхности, как буек на общественном пляже. А следом за пузом и голова наружу вышла. Огляделся…

– Мать моя! Где это я?

Речка что ли какая? Точно не Ока. Маленькая очень. По ветру переплюнуть можно. А запах такой, что кассиру в общественной уборной не снился. Аж глаза режет. Положил Прохор Палыч свое тело спиной на воду, на манер куска пенопласта, да конечностями подгребать стал. Только тут понял, что жезл свой в руке держит. Надо же как прирос. И бежал с ним, и падал. Не отцепить. Так и в гроб с палкой положат… Тьфу, тьфу, тьфу. Греб, поглядывая в лазурное небо, пока бестолковкой в берег не уперся. Повернулся, огляделся. Травка зеленеет, кустики вдоль бережку на ветру подрагивают, а дальше сосны вековые, чуть не до неба. Лес! В дикие места вынесло. Вон ведь, как сети канализационные раскинулись.

Выбрался. Одежда мокрая. Противно. Еще и маслом машинным воняет. Стащил с себя все. Сначала хотел трусы оставить. Мало ли что? Да только они от смазки этой химической больше всего пострадали. Насквозь пропитались. Побоялся Прохор чресла свои запачкать, а то и заразить чем, да и стянул. Так без одежды на берегу и остался. Походил, походил, да на заросли лопухов напоролся. Вспомнил как что-то такое в кино видел, и стал из них себе одежду вязать. Голым от погони уходить не резон, а то, что погоня будет сомнений не было. Он теперь враг государства номер один. Коррупционер! За этим своеобразным рукоделием и застали его двое всадников. Целиком, включая коней, закованные в латы так, что и глаз не видно. Видимо, на ощупь ехали. Прохор Палыч их, как родных встретил.

– Вы же мои драгоценные! – на землю лопухи бросил, да к лошадям обниматься полез. – Толкинисты ненаглядные! Дай вам бог здоровья! И если там что с правами и страховкой надо, завсегда… Только позвонить дайте…

Латники переглянулись. Плечами пожали. Один от коня своего что-то вроде колокольчика отцепил, да Прохору протянул.

«Идиоты», – подумал Прохор. – «Клинические»

– Вы бряколку то свою заберите, – осторожно, чтобы не обидеть шибанутых предложил капитан. – Телефончик мне, добрые люди, дайте. На минуточку.

Прохор Палыч старому товарищу звонить собирался. Тот, вроде, где-то высоко куковал. При чинах и званиях. Простому человеку не доберешься, а под ишь ты… Телефончик свой другу древнему написал. Так Прохор его три дня наизусть зубрил. Как раз для такого случая.

– Ты кто таков будешь? – как из трубы пробубнил один из всадников.

– И почему голый? – подал голос второй. – Правду говори, а не то мы тебя в капусту порубим и медведям местным потроха скормим.

Говорили толкинисты грозно, и Прохор Палыч уже подумывал о том, чтобы обратно в воду вернуться, но вовремя заметил на боку одного из коней закрепленный арбалет. А там и болт уже заряжен. Нет, не уплыть от них. С такой комплекцией точно не уплыть. Промахнуться сложнее… Но кто же это такие?

– Меня Прохором Лебёдкиным кличут, – не стал испытывать судьбу гаишник. Решил без отчества, чтобы не усложнять. – Как и где очутился, не знаю. А одежда моя так вон она… – Прохор указал на гору тряпья, поверх которого лежали форменная портупея с кобурой, да полосатый жезл.

Рыцари, как жезл увидели, так отпрянули. У одного конь на дыбы встал. У второго – на месте закрутился.

– Некромант! – завопил всадник, усмиряя свой живой транспорт. – Хватай его!

Дожидаться пока из него сделают «вискас» для медведей было не с руки. Развернулся Прохор, да в чащу лесную ломанул, прямо через колючий кустарник. Острые шипы вонзались в тело, рвали кожу, как целлофановый пакет. Гаишник проклял все на свете, а главное тот день, когда решил надеть полицейскую форму. Работал бы как все. На зарплату жил… Хорошо еще ботинки форменные на ногах оставил. Так бы и ног лишиться можно было. Лес был диким. Но долго пробираться через чащу не пришлось. За спиной раздался топот копыт, затем ржание, свист, и что-то тяжелое огрело Прохора по затылку. Наступила ночь!

Глава 1. В башне инквизитора

– Да погоди ты… – услышал Прохор голос одного из всадников. – Давай к тебе переложим? Мой Буцефал не выдержит двоих…

– А моя Чернавка, – заметил второй. – И одного такого как он не выдержит. И где этих некромантов так раскармливают?

Прохор покачивался на своем животе, как на водяном матрасе. Вверх и вниз. Руки, связанные между собой, болтались из стороны в сторону. Ноги тоже стянули. Коленки упирались во что-то металлическое.

«На лошади везут» – догадался гаишник, и хотел было подать признаки жизни, когда услышал:

– Угораздило тебя его кистенем приложить. Надо было веревкой брать. Сам бы сейчас шел. Тащись теперь целый день по жаре этой.

Спину действительно припекало. Рассудив, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти целый день, Прохор решил оставаться в бессознательном состоянии. Все было неплохо, если бы не… Причиндалы, в общем, мужские натирало. Но не железкой. Тряпкой какой-то. Значит прикрыли. Неприятно, но терпимо. Всю дорогу пленник слушал болтовню дружинников, как они сами себя называли. Старший, Агафон, все младшего чихвостил.

– Олух ты, – говорил, – Яшка. Жизни не знаешь. Семнадцатый годок пошел, а не женился еще.

– Успеется, – отмахивался тот. – Три года в дружине всего. Шесть десятков голов нарубил. Как до сотни дойду, так и женюсь.

– Этак тебе долго еще в бобылях то ходить, – ухмыльнулся Агафон.

– Ничего не долго, – обиделся молодой. – Сам слышал. Войне большой быть с рогатыми…

– Тпрррр! – осадил коня Яшка, и в жировую складку Прохора больно врезалась пластина лошадиных доспехов.

– Ой! – не выдержал он.

– Очухался, – облегченно выдохнул молодой дружинник. – Хорош задарма кататься.

Прохор хотел было и дальше притворяться спящим, но четыре закованные в латы руки ловко стянули его на землю. С высоты лошадиного роста он шмякнулся на землю. Дыхание перехватило. Открыл глаза и увидел перед собой две симметрично-идентичные рожи, металлические, с прорезями для глаз. Затем один извлек откуда-то кинжал, и резанул по веревкам, стягивающим лодыжки.

– Токмо не бежать! – предупредил тот, которого звали Агафоном. Прохор за время пути научился голоса распознавать.

– Куда он убежит? – ухмыльнулся Яшка. – С такой-то кормой.

– Корма не корма, – не согласился с ним старший. – А через кусты знатно ломанул. Аж ветки в щепки.

– Братцы, вы бы меня отпустили, – взмолился гаишник. – Гадом буду, никому не скажу, что вы тут в лесочке вытворяете.

Латники переглянулись.

– Вы часом не содомиты? – задал пленник остро интересующий его вопрос.

– А? – не понял Яшка.

– Мужчин, говорю не сношаете?

– Да я тебя за такое, – обиделся молодой дружинник и замахнулся.

– Погодь, – остановил его Агафон. – Не мордуй покамест. И не слушай, что лопочет. Некромант это. А они так мозг задурить могут. А лучше вот что… Сунь ему в рот волчеглист.

Прохор и опомниться не успел, как в пасть ему длинную корявую палку вставили, да веревкой о двух концов на затылке затянули. Не гикнуть, не хмыкнуть. Руки к лошадиной заднице прикрутили, да двинулись дальше.

Вечерело. В последний раз ногами Прохор столько ходил… никогда. Устал страшно. Колени сами подгибаться стали. Тогда лесная дорога и кончилась, деревья расступились и на холме, что у горизонта заблестел куполами теремов огороженный частоколом стольный град. Обомлел Прохор. Глазами захлопал и внял, наконец, что в другой мир угодил. Видимо, через канализационный люк. Раньше такое только в кино видел, а тут…

– Сколько любуюсь, а все не налюбуюсь, – заметил одухотворенный Яшка.

– И не говори, – согласился Агафон. – Ляпота! По-другому не скажешь.

Через ворота проходили весело.

– Яшка, а Яшка, – голосил постовой на стене. – К твоему коню дерьмецо какое-то прицепилось, а ты и не заметил.

– Уймись, коротыш! – отозвался обидчивый дружинник. – Не видишь? Некроманта взяли.

– Некроманта? – не поверил постовой и трижды сплюнул через плечо. – Я уж думал вымерли они давно.

– Все думали! – гаркнул Агафон. На том разговор и кончили.

Потом шли по центральной улице. Законопаченный Прохор смотрел по сторонам и дивился. Даже про стыд позабыл. Из одежды на нем разве что повязка набедренная из мешковины значилась, да и та с дырами. А зрелище его поразило. Дорога, по которой копытами цокали широкой была. На вроде трехполоски, если на машины пересчитать. Сплошь из бревен сложена. Одно к одному. И щелки не найдешь. А по бокам – замки деревянные. Иначе не скажешь. Один другого выше. И все из дерева. Не мудрено. Вон его сколько! Целый день через лес топали. Местами крыши железом крыты. А одна хибарка до того длинной и высокой оказалась с уймой окошек, что Прохор, грешным делом, с хрущевкой ее сравнил. Да куда там? Деревянная. Ни тебе плит, ни балконов.

По дороге справа и слева сновали всадники, да телеги запряженные чем ни попадя. Ослы, быки, верблюды, даже слон один нарисовался. Если прочих дружинники не гнушались. Чай, не каменные, объедут, то от серого посторониться пришлось. От греха. Чтоб не затоптал. Смотрел Прохор по сторонам, да вздыхал. Работы было по его части непочатый край. Кучера вон подрезают друг друга, помеху справа на перекрестках не соблюдают, а сколько в зюзю… Дали бы волю… Разрешили бы… Он бы тогда… Благостные размышления пленника оборвал гулкий голос Агафона:

– Ух, возничие ерзают. Мочи нет. Хорошо по служебным делам идем. Если бы без формы гуляли, затоптали бы.

– А чего ты хотел? – посетовал Яшка. – На каждую хату нынче по два коня минимум. А ежели дети взрослые, то… – он махнул рукой. – Чуть ходить начинает, транспорт ему подавай. И не абы какой. БУшные не пляшут. Нового. С фермы.

– Эх, скорее бы этого в инквизицию сдать, да домой к женушке под бок, – мечтательно произнес Агафон.

– А я в харчевню.

Прохор, почуяв неладное, замычал.

– Уймись! – гаркнул Яшка. – Вишь, люди цивильные разговаривают? Твое дело малое, идти молча… Вон уже башня инквизитора на горизонте.

Прохор охнул. Про инквизиторов он много худого слышал. Навроде как судили они ведьм и колдунов всяких, да на кострах жгли…

«Мать моя!» – испугался гаишник. – «Ежели меня за некроманта приняли, так это нечисть самая что ни на есть. Спалят, к чертовой матери»

Он замычал пуще прежнего, но дружинники и внимания не обратили. Все об отдыхе законном после смены мечтали. Прохору оставалось только на судьбинушку понадеяться. Не для того она его от тюрьмы спасала, чтобы здесь на кострище бросить. А с инквизитором решил с особой осторожностью общаться. Про то откуда прибыл не рассказывать. Болтать, как они тут все болтают. Слов из своего мира не употреблять. Мало ли чего…

– Вот и прибыли! – выдохнул Агафон, осаждая коня у высокой дубовой двери ведущей в башню. Единственное каменное здание в округе. – Тащи этого наверх, а я здесь это… коней напою.

– А чего это я? – возмутился Яшка. – Положено, чтобы пленных старший доставлял, а младшой – лошадьми и прочей грязной работой занимался. Я регламент знаю.

– Регламент регламентом, – замотал головой Агафон. – А то дело касается, когда пленных под своды башни по ступеням вести не надо. А когда задержанный на хряка смахивает, а его надо туда восемь сотен шагов и обратно… Тут уж на мое усмотрение. Так что бери это и тяни…

В итоге потянули оба. То есть в спину толкали, потому что ушлый Прохор делал все возможное для того, чтобы оказаться у того самого инквизитора как можно позже. Мычал, ногами семенил, артачился, за что, в конце концов, получил ощутимый тычок рукоятью меча куда-то в район лопаток. Это придало сил и энергии, но ненадолго. Вскоре понадобился дополнительный допинг, а к концу длинной лестницы спина Прохора превратилась в один сплошной багровый синяк. Но и дружинники дышали тяжело. Умаялись. Один из них толкнул тяжелую дубовую дверь, венчавшую бесконечные ступени. Зад ощутил увесистый пинок закованной в броню ноги. Прохор, ноги которого предательски подогнулись, оказался внутри на холодном каменном полу. Поднял голову, огляделся.

От представшей картины перехватило дыхание. Как-то сразу захотелось обратно к следакам, очкарику с корочкой и к своему сроку лет в десять за коррупцию. В мрачном помещении было жутко, свет проникал внутрь через пару крошечных окошечек, больше похожих на бойницы. Где-то сбоку конопатили воздух пара свечей, толку от которых было не много. Повсюду, со стен и потолка свисали веревки, которые венчали кожаные браслеты, очевидно приспособленные для рук и ног. В углу покоилась дыба. Изощренное механическое устройство, состоящее из грубо сколоченной койки, и большого вала, похожего на штурвал огромного корабля. Прохор видел такой в учебнике истории, когда учился в школе. В центре помещения находился стол, за которым спиной к двери и лицом к бойницам сидел, сгорбившись, обряженный в черный балахон человек. Слабый луч света из окна скользил по его лысому черепу.

– Сколько раз я вам говорил, – спокойно, чеканя каждое слово произнес сидящий. – Что прежде, чем входить, нужно стучать?

Фигура его при этом оставалась неподвижной. Дружинники затоптались на месте, гулко брякая стальными подошвами о каменный пол.

– Так мы это… – забубнил Агафон. – Простите в общем. Запамятовали.

– Мы некроманта привели! – вставил второй, видимо надеясь, что сей факт убережет их от праведного гнева хозяина башни.

– Некроманта? – инквизитор, а в том, что это был именно он сомнений не оставалось, встал со своего грубого стула и развернулся к гостям лицом.

Физиономия хозяина башни Прохору сразу не понравилась. Она была вытянутой по вертикали, с длинным крючковатым носом маленькими цепкими глазками. Опытный сотрудник органов внутренних дел мгновенно определил в незнакомце местного особиста. Точно такие же, только в форме терлись, время от времени, в отделе. Все вынюхивали, высматривали.

– Пристегните его! – скомандовал инквизитор и отвернулся, снова усевшись на стул.

Дружинники, обшарив глазами помещение, выбрали те браслеты, что болтались на веревках слева от стола. Пока вязали, пленник мучительно соображал, что делать дальше.

«Сейчас наверняка будет допрос» – догадался он. – «Говорить про то, что прибыл из будущего нельзя» – напомнил он себе. – «Не поверят, к гадалке не ходи. От некроманта тоже лучше отнекиваться. Спалят. Значит нужна легенда. Хорошая легенда»

Но в голову, как на беду, ничего не приходило. Запястья туго стянуло ремнями. Инквизитор, который что-то ковырял гусиным пером на мгновение оторвался от своего занятия и тяжело вздохнул.

– Эй, чугунные! – окликнул он дружинников. – Вон то колесо покрутите. Шестое справа.

Инквизитор указал жестом куда-то в угол, где, приглядевшись, Прохор узрел с десяток деревянных вентилей. Вот ведь чудеса науки. Дружинники переглянулись. Яшка нехотя забрякал ногами об пол. Почесав голову, покрытую металлом, стал тыкать пальцем в колеса.

– Один, два, три…

Дойдя до шести, облегченно выдохнул и несколько раз с силой крутанул колесо. От неожиданности Прохор вздрогнул. До того момента свободно болтающиеся в воздухе руки вытянуло в струну. Веревки рванули вверх, ноги оторвались от пола. Мгновение спустя, ста пятидесятикилограммовая туша болталась в воздухе, от чего походила на только что освежёванного кабанчика. Стало больно. Очень больно. И ругательства пестрые и ветвистые сами собой вырвались наружу, но были оперативно остановлены, по-прежнему, торчащим изо рта хитроумным кляпом.

– Наорался? – все также спокойно, не отрываясь от своего занятия поинтересовался инквизитор. – Теперь поговорим. Достаньте волчеглист.

Металлическая рука, поколдовав где-то на затылке освободила рот Прохора.

– Это какая-то ошибка, граждане, – затараторил он. – Вы меня с кем-то перепутали. Никакой я не некромант…

– Не некромант? – оборвал пленника инквизитор. – То-то я думаю невидаль какая. Их, почитай, лет пятьдесят в наших краях не видели, а тут… Эй вы, – обратился он к дружинникам. – Ну и с чего вы взяли, что он некромант?

– Так при нем палка была… – стал объяснять старший. – Как в методичке нарисовано. Белая с черным…

– Палка… – ухмыльнулся инквизитор. – Жезл! Жезл некроманта. Ну и где он?

– Не было никакого жезла! – твердо заметил Прохор, хоть его и не спрашивали.

Хозяин башни оторвался от письма и поднял глаза на дружинников.

– Так это… – замялся младший. – Мы его на берегу вонючки оставили. У леса. Отец инквизитор, почем мы знали, что его с собой тащить надо? Побоялись пакость этакую в руки брать. А ну, как проклятие какое подхватишь.

– Проклятие твоя мама подхватила, когда беременная ходила, – буркнул себе под нос инквизитор. – И все-таки кто ты такой и откуда взялся? – обратился он к пленнику.

– Прохор я. Прохор Лебедкин. Я поплавать решил. А вещи умыкнули.

– Поплавать? – не сдержался Агафон. – Это в вонючке то?

Он засмеялся. Почти сразу к нему присоединился младший дружинник. И даже инквизитор растянул тонкие бледные губы в едва приметной улыбке.

– Темнишь, братец. Все знают: кто в вонючке поплавает неделю потом диареей мучиться будет. Шпион, наверное. Ладно… – он махнул в сторону пленника рукой. – Выведите его во двор и зарубите. Или что вы там делаете? Меня это не касается… Некроманты, колдуны и ведьмы – это по моей части, а этот…

У Прохора в груди что-то оборвалось. На глазах навернулись слезы.

– Да как же это? – запричитал он. – Да зачем же это? Батюшка, инквизитор, не вели казнить. Я пригожусь…

– Да как ты пригодишься? – пожал плечами хозяин башни. – Был бы ты некромантом, другое дело. Мы бы тебе работу нашли. Что-что, а повоевать царь наш не дурак. Трупов, обычно, как грибов после дождя. Оживляй не хочу…

– Я некромант! – завопил Прохор. – Клянусь, некромант.

Инквизитор снова, уже внимательнее посмотрел на болтающегося в воздухе пленника.

– Чем докажешь?

– Жезл могу принести. Хотите? Прямо сейчас. Я его сразу хотел с собой взять, так эти двое меня оглушили и связали.

Инквизитор посмотрел на дружинников, те опустили головы. Возникла пауза. В первый раз за время беседы хозяин башни отложил гусиное перо в сторону.

– Значит, так! – решил он. – Сейчас берете этого с собой и возвращаетесь туда, где его жезл остался.

– Так у нас уже дежурство того… закончилось, – выпалил Яшка, но наткнулся на испепеляющий взгляд особиста и осекся.

– Берете жезл и идете сюда, – продолжил инквизитор, когда дружинник заткнулся. – Стремительно. Все ясно?

– Ясно, – буркнул, понурив голову Агафон.

– Ясно, ясно! – согласился довольный Прохор. – Только это… Можно меня не связывать? Я вас очень прошу. Так быстрее будет.

– А не сбежишь? – поинтересовался инквизитор и тут же ухмыльнулся. – Хотя куда тебе с твоей комплекцией? Ладно, обалдуи. Вы меня слышали. И не дай вам бог вернуться или без него. – хозяин башни указал на Прохора. – Или без его палки. В пиявок превращу. И наденьте на него что-нибудь. Смотреть противно. Ясно?

– Ясно! – невесело хором отозвались дружинники.