Текст книги "Престижное удовольствие. Социально-философские интерпретации «сериального взрыва»"

Мрачное будущее: «Лотерея», «Рассказ служанки» и «Штамм»

Сериалов, которые посвящены будущему человечества, довольно много. Однако далеко не все они могут считаться очень популярными. Сложно сказать, в чем именно проблема с телевизионными версиями мрачного будущего. Либо не получается реализовать хорошие идеи, либо сам по себе жанр слишком нишевый и пока не может претендовать на всеобщую любовь. В последнем суждении есть своя правда: почти все сериалы, которые востребованы зрителями, это драмы. Исключения составляют «Игра престолов» и «Мир Дикого Запада». Но в этих случаях драма и социально-философский посыл либо доминируют над жанровой структурой («Мир Дикого Запада»), либо полностью разрушают ее («Игра престолов»). Любопытно другое – что бы ни снимали на Западе про будущее, это непременно антиутопия. Светлое будущее никому не интересно.

Каждая антиутопия пытается представить свой сценарий возможного социального порядка. Например, в «Революции» это мир, в котором исчезло электричество, и теперь люди строят новую жизнь; в «Корпорации» вместо государств всем заправляют крупные компании, сконцентрировав в своих руках власть и ресурсы; в бразильском сериале «3 %» речь идет о классовом расслоении и зрелищах, которые устраивают себе богатые, издеваясь над бедными; наконец, в британских «Людях» или «Во плоти» люди пытаются сосуществовать с зомби, пробуя найти компромисс, и впускают в свой бытовой мир роботов. Список можно продолжать если не бесконечно, то довольно долго. Все эти истории так или иначе перекочевали в сериалы из кино. Сюжеты сериалов, о которых пойдет речь ниже, тоже в той или иной форме уже были в большом кинематографе. Вместе с тем я выбрал их потому, что они изображают дивный мир будущего с наиболее любопытной точки зрения, по форме или содержанию. Интересно то, что если в исторических сериалах капитализм занимает важное место, то во многих антиутопиях, в которых речь идет не о постапокалипсисе, капитализма либо нет, либо он совершенно не важен[33]33
  Фредрик Джеймисон обращает внимание, что в англоязычной литературе некоторые исследователи различают антиутопию, которая выражается в жесткой антиутопической идеологии, в соответствии с которой утопии непременно ведут к диктатуре, и дистопию, которая представляет собой критику тех или иных тенденций сегодняшнего капитализма. К сожалению, в русскоязычном тексте не даны оригинальные названия терминов: очень важно узнать, какой именно ученые используют термин наряду с «dystopia». Джеймисон Ф. Политика утопии // Художественный журнал. 2011. № 84. Примечание 5. См. книгу, на которую ссылается Джеймисон: Moylan T. Scraps Of The Untainted Sky: Science Fiction, Utopia, Dystopia. Boulder: Westview Press, 2000.


[Закрыть]. И потому речь пойдет про сериалы без капитализма.

Сегодня принято обсуждать «кризис утопического сознания», в то время как детального разговора требует скорее тема «упрочения антиутопического сознания». Антиутопии стали казаться не только привлекательными, но и востребованными. Авторы рисуют образы не столько ужасного будущего, сколько желаемого ужасного будущего, о чем говорит популярность подростковых анти-утопичеких франшиз типа «Голодные игры», «Инсургент», «Бегущий в лабиринте» и т. д. Все эти картины объединяет одна существенная черта: главные герои в них – подростки. Мало кто обращает внимание, что привычные всем антиутопии в самых разных формах в итоге оказались вытеснены совершенно новым ее видом – фильмами про детей в ситуации будущего.

Ужасы отсутствующего будущего – на самом деле детская мечта, в которой подростки наконец смогут себя проявить. Не случайно поэтому пользуются спросом и картины постапокалипсиса, которые часто в счастливом браке сожительствуют с антиутопиями. Лучше противостоять миру, скажем, заполненному живыми мертвецами, чем вступать во взрослую жизнь. Одно время в Сети был популярен мем, на котором изображен обычный молодой человек и подпись примерно следующего содержания: у него есть детально продуманный план, что делать в условиях пришествия зомби, но нет и малейшего представления, что делать со своим будущим. То есть даже самые непривлекательные варианты постапокалипсиса многим кажутся вполне приемлемыми, лишь бы не взрослая жизнь. Некоторые с удовольствием бы променяли то, что они называют «жизнью» сегодня, на безоблачное и беззаботное существование во времена, которые, согласно самому пылкому воображению, придут после конца истории.

Правда в том, что все новые подростковые антиутопии не могут считаться таковыми, исходя из их сущностной характеристики: человечество не погибает. Да, люди живут в несколько стесненных условиях, но у них остается главный ресурс, на который они всегда могут рассчитывать, – это дети. Те самые подростки, которые хотят ощутить свою уникальность, находятся в центре внимания и, как следствие, в центре борьбы, где справедливость, олицетворяемая ими, непременно должна побороть опутавшую мир несправедливость. Таким образом, с самого начала читатель/зритель современных антиутопий понимает, что не все так скверно, и главный герой обязательно победит все плохое.

Настоящая антиутопия, снятая немногим раньше появления подростковых франшиз, проливает свет на будущее, которого бы не хотелось никому. «Дитя человеческое» показывает мир, где человечество вдруг потеряло возможность воспроизводить потомство и теперь нет никаких детей. Вряд ли какая-то антиутопия сравнится с депрессивной атмосферой, которую блестяще передает фильм Альфонсо Куарона. Главный герой начинает свой рабочий день с того, что покупает кофе и подливает в него алкоголь, чтобы как-то отвлечься от довлеющей депрессии. Ужас, который остается вытесненным у всех поклонников желаемого безобразного будущего, состоит в том, что их просто-напросто в этом будущем не будет. Дело даже не в том, что с существующим злом будет некому бороться, а в том, что сама эта борьба не будет иметь никакого смысла – вскоре все умрут, и не останется ничего, – можно лишь доживать свой век. Ни всемогущего капитализма, ни смертельных игр, придуманных на забаву декаденствующим аристократам, – ничего. Одно только постепенное старение и умирание.

Таким образом, все подростковые антиутопии, заполонившие экраны, – это, возможно, бессознательная и отчаянная попытка борьбы с действительно ужасной идеей антиутопии, в которой надежде всего человечества – детям – нет места. Сериалы, наследующие радикальную идею «Дитя человеческого», «Лотерея» и «Рассказ служанки» – две фантазии на тему одного и того же социального допущения относительно того, что будет с нашим миром, лишись человечество фертильности.

«Лотерея» интересна прежде всего с содержательной точки зрения. К сожалению, в художественном плане сериал уступает другим шоу подобной тематики. Это тот самый случай, когда шоу закрыли после первого сезона, не позволив создателям раскрыть потенциал истории в полной мере. Итак, весь мир в кризисе. Люди больше не воспроизводятся. Последние шесть детей родились в 2019 году в США. На дворе 2025 год, и ученые отчаянно ищут выход из сложившегося положения. И находят. Главной героине доктору Элисон Леннон удалось оплодотворить сто яйцеклеток. Теперь президенту Соединенных Штатов нужно принять решение, что делать с эмбрионами в этой ситуации – обнародовать информацию или же утаить?

Глава администрации президента Ванесса Келлер настаивает на том, чтобы информация была опубличена, в то время как другое важное лицо в государстве, министр человеческих ресурсов Дариус Хейс, хочет сохранить все в тайне. Президент Вествуд решает прислушаться к Келлер, потому что она сулит ему за это высокий рейтинг и гарантированную победу на следующих выборах. Таким образом, государство объявляет лотерею для всех желающих женщин: они будут должны пройти испытания и, в случае успеха, стать матерями. Проблема в том, чтобы решить, что делать со всем этим дальше – изолировать матерей и содержать в специальном лагере под присмотром правительства или же отпустить восвояси, упустив из виду самый важный ресурс – детей. Доктора Леннон отстраняют от работы, и она начинает собственное расследование мотивов правительства. Параллельно Кайл Уокер, один из тех, кто последним оплодотворил женщину в 2019 году, пускается в бега, так как правительство хочет забрать его шестилетнего сына Элвиса по той причине, что отец-одиночка не справляется с воспитанием.

В отличие от других антиутопий, в «Лотерее» изображено довольно привлекательное общество – не такое уж мрачное и депрессивное. Сторонники идеологии child free или те, кто не любят детей, вероятно, вообще бы сказали, что это настоящая утопия, мечта. В конце концов, новый мир предоставляет сторонникам гедонизма много возможностей. В сложившихся обстоятельствах многие пользуются ситуацией, отчаянно пытаясь зачать. Мужчины, оплодотворившие женщин в 2019 году, вообще находятся в привилегированном положении. Они приезжают к девушкам, чтобы попробовать зачать с ними детей. И здесь, кстати, возникает вопрос: кто и кем пользуется в данном случае? Потому что женщины, возможно, более заинтересованы побыть с мужчинами в интимной близости, нежели наоборот. Собственно, сама ученая приходит в бары, чтобы уйти на вечер с чернокожим барменом, так как по статистике его антропологический тип имеет больше всего шансов оплодотворить женщину. После секса она уходит и цинично заявляет «парню на одну ночь», почему была с ним. Обескураженный, он остается в постели.

Если в фильме «Дитя человеческое» люди впали в ужасную депрессию, то «Лотерея» рисует мир без детей не таким уж ужасным. Ничего не произошло – люди хотят детей, но справляются с давлением. И даже технологии развиваются. Главный конфликт, который показан в сериале, имеет не социальную, а политическую основу. Этот конфликт строится на противостоянии главы администрации и министра человеческих ресурсов. Первая условно выступает за демократию, в то время как второй, опять же условно, за авторитарный подход – государство должно все контролировать. Президент чаще склоняется к мнению Ванессы Келлер. Но вот что важно: в конце сезона выясняется, что именно президент Вествуд несет ответственность за кризис фертильности. Несколько лет назад он принимал участие в создании вируса, который в результате непредвиденной ситуации вырвался на свободу и сделал всех людей бесплодными. Когда некоторые герои выясняют это, судьба президента оказывается предрешенной. Его устраняют.

Главным заговорщиком оказывается не претендующий на кресло лидера Дариус Хейс («Президенты приходят и уходят, а такие, как мы, остаются»), ему достаточно быть теневым управленцем. В таком свете «Лотерею» можно было бы сравнить с «Карточным домиком». В этом сериале президент является довольно слабой фигурой, прямо как Гаррет Уокер, который стал президентом в первом сезоне «Карточного домика» и против которого начинает плести интриги Фрэнк Андервуд. Окружение президента Вествуда куда более влиятельное и с легкостью может устроить заговор. И если в «Рассказе служанки» действие разворачивается по фантастическому сценарию – новый мир возник в ситуации революции, – то «Лотерея» куда ближе к реальности.

Шоу любопытно тем, что Хейс устраивает переворот, но его цели очень понятны. Его интерес не в том, чтобы обогатиться, получить власть или же обеспечить что-то элитам. Он всего лишь считает, что его подход к ресурсам правильный. И поэтому вопрос, поднимаемый в сериале, остается открытым: отдать детей матерям, и пусть будет то, что будет (не так важно, к чему все приведет, зато ключевые демократические принципы сохранены), или же в ситуации кризиса возможен авторитарный подход к решению проблемы – благодаря контролю мы сохраним наше будущее. Конечно, позиция сериала такова, что демократический путь предпочтителен: даже если он сопровождается неприятными эпизодами (террористы взяли дипломатов США в заложники и требовали за них пять эмбрионов), другого выхода нет, иначе получите «сильное правительство» с тоталитарными замашками. Однако это лишь один из возможных ответов, потому что окончательным его считать нельзя. В конце концов, и Ванесса Келлер не такой уж светлый персонаж. Например, она обещает полицейскому продвижение по службе, если он пустит ее к ее же непутевому брату. В каких еще пунктах Келлер будет готова пойти на компромисс со своей совестью, если ей будет выгодно?

«Рассказ служанки» – экранизация одноименного романа Маргарет Этвуд[34]34
  Этвуд М. Рассказ служанки. М.: Эксмо, 2006.


[Закрыть]. Задолго до сериала, в 1989 году, роман уже был экранизирован Фолькером Шлёндорфом. Так что поклонникам антиутопий эта история хорошо известна. Новая экранная версия книги, на этот раз телевизионная, сложнее, чем «Лотерея», по структуре сюжета, драматизму и освещаемым проблемам. Однако этот сериал, как говорилось выше, куда более фантастический. В некотором роде это очень сильное допущение. Наиболее интересно в шоу не то, каким изображено будущее общество и как тяжело в нем теперь приходится женщинам, но то, как это стало возможным. Фрагментарно и не очень подробно, но нам показывают, как готовилась и совершалась новая революция. Очень важно, что это не вполне переворот или восстание. Исторические подробности нам показывают уже после первого сезона. Свергнув старые власти, лишив женщин прав, создатели новой республики организуют социальную жизнь на совершенно новых основаниях. Принципиально новое – важный признак свершившейся революции. Другой ее признак – это необратимость. Кажется, что переустроенное общество в ближайшем будущем не вернется в то положение, в котором пребывало.

В шоу две линии – первая про то, что стало теперь, а вторая, как уже говорилось, про то, как к этому пришли. При новом социальном порядке женщинам не позавидуешь. Для них существует несколько сценариев. Больше всех повезло женам лидеров революции: они стали новой аристократией. Проблема в том, что они, как и многие другие женщины, бесплодны. Поэтому в их домах живут служанки, которые не только ходят за продуктами, но еще и становятся матерями для детей новой аристократии. Раз в месяц хозяин дома в присутствии жены пытается зачать со служанкой, и если все идет хорошо, служанки рожают ребенка для этой семьи, а далее их передают следующему командору. Имена служанок производны от хозяев домов – Фредова (главная героиня), Гленова и т. д. До того как попасть служить, они проходят специальную подготовку. Другие же женщины либо просто занимаются домашними работами, либо становятся «тетками», отвечающими за подготовку служанок и вообще работу с ними (включая наказания), либо попадают в бордели. Последнее крайне важно.

Дело в том, что Республика Гилеад построена на принципах нового религиозного фундаментализма. Жители нового государства постоянно говорят: «Перед его очами» – и все в таком духе. В обществе более нет места сексуальным удовольствиям. Интимная близость существует лишь с целью зачать ребенка. А секс ради удовольствия по идее должен караться. Даже жены командоров не могут наслаждаться сексом. Командор, в семье которого живет главная героиня, от чьего имени ведется повествование, обвиняет супругу в том, что она вернула в этот дом похоть. Однако новое общество оказывается более лицемерным, чем предыдущее. Некоторые командоры пользуются своим положением и используют служанок в качестве сексуальных объектов, удовлетворяя свое желание. Конечно, есть и те, кто придерживается установленной идеологии, но нам неизвестно точное число морально безупречных и искренне верящих в свои идеалы лидеров совершенной революции.

И все же бордели. Для чего они существуют? Проблема в том, что нам подробно не объясняют, на каких экономических основаниях построен новый порядок. Служанки получают продукты в магазинах по талонам. Республика Гилеад собирается вести торговлю с Мексикой. Кто-то говорит, что валюта может обесцениться. Но как и для чего она работает? Если быт семейств командоров и служанок показан нам подробно, то мы мало знаем, что существует за пределами района, в котором проживает высший свет. Все это раскрывается в дальнейшем. В первом же сезоне вооруженные патрули и многочисленные казни ничего не говорят нам об экономике новой страны. В бордели ходят командоры или деловые люди, но с кем они ведут бизнес и какого рода, если быт общества предельно упрощен? Даже в фильмах типа «Голодные игры» и «Инсургент» хотя бы пунктирно, но объясняют, как существует нынешнее общество – натуральным хозяйством или эксплуатацией дистриктов. Но «Рассказ служанки» в этом плане остается предельно нереалистичным. С одной стороны, капитализма как бы нет, с другой – зачем внутренняя валюта, какой профит с борделей, и вообще много ли их?

Таким образом, «Рассказ служанки», хотя и важный сериал, посвященный теме эксплуатации и угнетения женщин, но в целом он выглядит не самым интересным. Нам показаны страдания девушек, добрая Канада, готовая принять политических беженцев, лицемерие мужчин и вообще лидеров революции, но все это заставляет нас относиться с недоверием к самому замыслу: как вообще возможно такое общество? И если оно невозможно, тогда зачем нас пугать таким сценарием? «Лотерея», в которой капитализм просто вынесен за рамки повествования и на первый план выведен политический конфликт, куда честнее, нежели «Рассказ служанки». Тоталитаризм, основанный на традиционных ценностях, худший политический режим, но лишь в фантазии. На самом деле такой режим очень скоро потерпел бы социально-экономический крах. Чем платить и как обеспечивать лояльность вооруженных патрулей? Все это попахивает новой революцией. Конь БоДжек сказал бы про этот сериал так: «Да, мы поняли: в будущем все будет по-другому. Женщинам будет плохо». И это единственное, что мы можем вынести из этого сериала содержательно.

В таком отношении будущее, которое допускает завоевание этого мира зомби, вампирами или инопланетянами, куда понятнее. Давайте, например, взглянем на фантазию создателей «Штамма». Любопытно, что начинал снимать сериал Гильермо дель Торо – еще один автор от большого кино. И хотя впоследствии он отстранился от проекта, образ вампиров (в шоу их называют стригоями) и общую сюжетную линию развивал именно он. Образ новых вампиров в целом был намечен дель Торо еще во второй серии «Блэйда». Это принципиально важно, потому что стригои «Штамма» говорят нам кое-что важное о репрезентации монстров в современной культуре.

В своем очень интересном исследовании «Целлулоидные вампиры: жизнь после смерти в современном мире» культуролог Стэйси Эббот замечает, что на тот момент, когда она писала книгу, в последних фильмах о вампирах наметился один важный сдвиг. В таких картинах, как «Ван Хелсинг», франшиза «Блэйд», франшиза «Другой мир» и т. д., речь шла о заболевании, вирусе, генетическом эксперименте[35]35
  Abbot S. Celluloid Vampires: Life after Death. Austen, Texas: The University of Texas Press, 2007. Р. 197–198.


[Закрыть]. В новом кино о вампирах, с ее точки зрения, эти термины заменили слова «кровосос», «призрак», «суккуб», «демон». Теперь в кино о вампирах говорят на языке науки, а не мистики. И дело не в том, что это узко понимаемая аллегория болезни вообще или СПИДа в частности, что было характерно скорее для 1980-х, а в том, что тема вампиров вышла за пределы фольклора и религии и перешла в область науки и технологий[36]36
  Кстати, параллельно метафоре болезни, в том же десятилетии существовали иные, прогрессивные с сегодняшней точки зрения интерпретации. Так, литературовед Франко Моррети еще в 1980-е годы провел параллели между Дракулой и капитализмом. См.: Moretti F. Signs Taken for Wonders: Essays in the Sociology of Literary Forms. London: Verso, 1988.


[Закрыть]. С каждым новым фильмом вампиризм, понимаемый как болезнь, а не проклятие, двигается прочь от религиозных коннотаций.

«Штамм» лишь подтверждает интуиции Стэйси Эббот. Те, кто бросил смотреть сериал после первого или второго сезонов, были правы тактически: сюжет развивался очень медленно и фактически застопорился. Казалось, что после захватывающего начала ничего нового «Штамм» не предложит. Между тем если шоу рассматривать в динамике, то оно выглядит очень любопытным экспериментом не только с точки зрения жанра и репрезентации вампиров, но и с точки зрения социальных импликаций. На протяжении трех первых сезонов главные герои (профессор Сетракиан, Василий Фет, Дач Велдерс, доктор Эф и доктор Нора Мортинез[37]37
  В сериале есть линия мексиканских мигрантов, которая раскрывается несколькими персонажами, также вступившими в борьбу со стригоями.


[Закрыть]) ведут борьбу со стригоями на двух направлениях. Профессор Сетракиан и Фет пытаются найти и убить «Хозяина», древнейшего вампира, который заразил Нью-Йорк, а затем и все Соединенные Штаты. Эф и Нора работают над противоядием вирусу, а также разрабатывают новые виды оружия, которыми можно вести борьбу с монстрами.

Таким образом, «Штамм» совмещает две важнейшие линии в репрезентации вампиров в кино – мифологическую и научную. Однако с точки зрения мифологии «Штамм» не обращается к христианству и, таким образом, даже в плане религиозных коннотаций остается новаторским. Вампиры появились в древности, и с тех пор некоторые из них при первой возможности пытаются захватить мир. То есть существуют разные виды стригоев, у которых разные идеологии. Так, «древние» согласны на теневое присутствие в этом мире и не имеют амбиций на то, чтобы уничтожить людей, у них даже есть помощники, готовые оказать поддержку людям в борьбе с агрессией стригоев. «Хозяин» – идеологический антипод древних, который вступает в кооперацию с Элдричем Палмером – капиталистом, мечтающим о бессмертии. С каждым последующим сезоном вампиры все больше отвоевывают пространство, и даже военное положение, введенное жесткой женщиной-мэром в очаге заразы, Нью-Йорке, не спасает положение. Битва за битвой, главные герои терпят поражение.

Очень важно, что ранее «Штамм» развивал исторические сюжеты, что, возможно, было самым слабым элементом в сериале. Историю создателей нацизма описывали через вампиризм: правая рука «Хозяина» – в прошлом нацистский офицер, которого профессор Сетракиан помнит еще по тем временам. Однако плюс «Штамма» в том, что в четвертом сезоне создатели наконец оставляют в покое прошлое и обращаются к будущему, и нам показывают Соединенные Штаты Америки, в которых стригои одержали победу. «Хозяин», который выбирает себе понравившиеся тела, «вселяется» в тело Палмера, и тем самым вампиризм и капитализм (до этого Палмер несколько раз ссорился с главным вампиром) в итоге становятся одним целым. Стригои разработали специальную программу «Партнерство», и теперь люди сдают кровь, а в обмен якобы получают работу, жилье, пропитание и т. д. Экономическая сторона нового социального порядка, по крайней мере, понятна. Капитализм в нем остается, но мутирует, и теперь, в соответствии со знаменитым изречением Карла Маркса, капитал становится вампиром в прямом смысле этого слова. До этого так глубоко тему раскрывали лишь братья Спириг в своем фильме «Воины света», в котором был изображен мир победивших вампиров. Вместе с тем главные герои не сдаются и организовывают подпольное сопротивление. Они колесят по просторам Южной Дакоты в поисках ядерной боеголовки – самого радикального и, видимо, последнего из возможных решений борьбы с эпидемией, имеющей древние мифологические корни. В целом у них все получилось.

Таким образом, из трех рассмотренных антиутопий наиболее интересной и правдоподобной с точки зрения репрезентации капитализма оказывается вампирский эпос, а не, казалось бы, вполне реалистичные «Лотерея» и «Рассказ служанки». Если первый сериал посвящен чистой политике, то второй, эксплуатируя тему женского угнетения, оказывается провальным с точки зрения репрезентации капитализма. И только в сериале «Штамм» в жанровой оболочке нам представляют один из наиболее любопытных вариантов критики современного капитализма, тема которого, однако, не доминирует в шоу.