Текст книги "Нескончаемый белый свет"

Первомай

 
В тот день на горячий и мокрый асфальт
Прямо под ноги
Вылезли первые черви.
 
 
В тот день от железной дороги
Пахло дождем и соляркой.
По рельсам бежал одинокий вагон
Без паровоза,
Без машиниста,
Сам по себе.
 
 
В тот день из разрытых дождями могил,
Из перегнивших гробов
Взметнулись наверх разноцветные бабочки,
Мокрые и неуклюжие, злые,
Страшно голодные до человеческих тел.
 
 
Знаешь, я помню,
Как первомайская бабочка
С красными крыльями
Прилетела ко мне,
Села на грудь
И застыла.
 
 
С тех пор я её и ношу
На лацкане пиджака.
 
 
Сентябрь 2012 г.
 

Окно

 
Зимой в это время уже темно.
Видения четкие. Ночь длинна.
В квартире напротив горит окно.
Висит фотокарточка у окна.
 
 
Такая же мебель, такой же свет,
Такие же рядом стоят цветы.
В квартире живут уже много лет
Такие же люди, такой же ты.
 
 
В квартире напротив горит свеча.
Похоже, что скоро туда придут,
И птицы, о чем-то тебе крича,
Сидят на карнизе и долго ждут.
 
 
К зиме не осталось абстрактных слов.
Весь мир – это лестница, ночь, крыльцо
И тысячи окон чужих домов,
В которых ты видишь свое лицо.
 
 
Октябрь 2012 г.
 

Спокойной ночи

 
Спокойной ночи. В твоей кровати
Холодный пот.
Высокий врач в голубом халате
Сейчас придет.
 
 
Он входит в спальню, сгибая спину,
И ждет звонка.
Кровать пуста, на стене картина,
На ней – река,
 
 
За речкой – поле. За полем этим
Старинный дом,
В котором бабка читает детям
Рассказ о том,
 
 
Как пьет цыганка с зеленой юбкой
В ночном порту
И тихо шепчет, мешая трубкой
В беззубом рту:
 
 
«Сегодня ночью приехал в город
Незнамо кто;
Он в черной шляпе, и поднят ворот
Его пальто.
 
 
Он знает все, и в твоем обмане
Виновен он.
Лежит шкатулка в его кармане,
И в ней – твой сон».
 
 
Над ухом лопнул воздушный шарик.
Звенит звонок.
Разбилась чашка. Погас фонарик.
Забыт урок.
 
 
Глаза открыты. За стенкой слышен
Тяжелый вздох.
В окне темно. По железной крыше
Гуляет бог.
 
 
Ноябрь 2012 г.
 

«Вот я и рядом. Когда еще выйдет случай?…»

 
Вот я и рядом. Когда еще выйдет случай?
Ласточки рвутся в неведомые края.
Ты говоришь: «Расскажи мне о них», – и я
Знаю, что надо ответить: «Ложись и слушай».
 
 
Всё, что я помню, сегодня застыло тут,
В трещинах на паркете, в разбитой чашке,
В мятой постели, на холоде, где мурашки
Прочь, от макушки до пяток бегут, бегут.
 
 
Вся эта память и вся эта жизнь – твоя.
Всё про тебя, все романы, стихи и песни,
Мифы, библейские притчи, благие вести,
Всё для тебя собирается в букву «Я».
 
 
Слушай и спи. Мой рассказ – это сон во сне.
Точки опять возвращают в начало текста.
Спи на солдатской шинели, покуда не
Выдохнут сонные ангелы:
«Наконец-то».
 
 
Это великое слово тебе и мне.
 
 
Декабрь 2012 г.
 

Письмо

 
I
Пишет сенатор письмо: «Дорогая, я жив.
Я не забуду о нашей последней прогулке.
В Риме опять неспокойно. Сенат боязлив.
Может быть, скоро зарежут меня в переулке.
 
 
Конечно, шучу. Не пугайся. Как ты теперь?
Как твой супруг? Как погода? Опять дожди?
Здесь очень жарко. Всё время открыта дверь.
Чую, сгорит наш город, того гляди.
 
 
Ночь на холме у реки я забыть не могу.
Что же теперь? Ноют кости и ломит в шее.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
 
 
II
Пишет испанец: «Здравствуй, моя Леонор.
Даже не знаю, увидишь ли ты мой почерк.
Вчера эти твари, индейцы, спустились с гор.
В их перекошенных лицах – весь ужас ночи.
 
 
Слабость, жара и болезни, дремучий лес,
Этот мерзавец Агирре теряет разум.
Тоже мне, божий гнев, хромоногий бес,
Вот бы его связать и прикончить разом.
 
 
Забыть нашу ночь у реки всё никак не могу.
Никто никогда не узнает, о чём жалею.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
 
 
III
Пишет профессор: «Покорный своей судьбе,
Снова пишу тебе, дорогая Хильде.
Никто не узнает, что я посвятил тебе
Книгу мою о Зигфриде и Брунгильде.
 
 
Вагнер вчера заходил. А моя борода
Стала седой. Лучше лысому, чем седому.
Кажется, вроде я счастлив, но всё ж иногда
Хочется все изменить и зажить по-другому.
 
 
Только тебе никогда и ни в чем не лгу.
Помни: весенний Берлин, ледяная Шпрее.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
 
 
IV
Пишет солдат: «Дорогая Танюша, я жив.
Только похоже, что жить мне уже недолго.
Немцы утюжат из пушек, а мы лежим
В этих холодных окопах. За нами Волга.
 
 
Танечка, Таня, они подобрались к нам,
Значит, всё скоро накроется ржавой каской.
Пальцами я бы провёл по твоим губам,
Если бы пальцы не пахли ружейной смазкой.
 
 
Танюша, я мёртв. Но знай – я не сдал врагу
Речку, где рядом стояли мы, руки грея.
Может, на той стороне, на другом берегу
Будем такие же мы, но уже смелее».
 
 
V
К полуночи Рим засыпает. Огни впереди.
Солдаты шагают по улице ровно и гулко.
Укутавшись в тогу и спрятав письмо на груди,
Сенатор выходит во двор и идёт к переулку.
 
 
Январь 2013 г.
 

Старик и тени

 
Старик не спит. Тяжелы шаги.
Закрыта книга. Погас огарок.
Вода на блюдце. В воде круги.
Они готовят ему подарок.
 
 
Старик боится. Старик один.
Второй и третий, четвертый, пятый —
Они глядят из его картин,
Из гордых лиц белоглазых статуй,
 
 
Они древнее святых огней,
Древнее копий, мечей и луков,
Древнее дерева и камней,
Древнее памяти, слов и звуков,
 
 
Древнее солнца и чёрных дыр,
Они становятся ночью снами.
Они сегодня увидят мир
Его глазами.
 
 
Они бесшумно закрыли дверь,
Теперь пустует его квартира.
Они расскажут ему теперь
О том, что есть за оградой мира,
 
 
О том, какой у вселенной цвет,
О том, что звёзды уже остыли,
О том, что белый его скелет
Лежит под слоем холодной пыли.
 
 
Расскажут сказки из старых книг,
Которым не было больше веры,
О том, что будет, когда старик
Разрежет купол небесной сферы,
 
 
Где пляшет бог с миллионом глаз,
В беззвёздном небе смеясь над нами.
Старик сегодня увидит нас
Его глазами.
 
 
Февраль 2013
 

24.07.1915

 
Мой товарищ лежит у развалин стены, и лицо его стало другим.
Наши глотки разодраны и сожжены, в наших легких отравленный дым.
Вот пришло это время, пора умирать, мы дожили до этого дня.
Вы сегодня убили его и убили меня.
 
 
Я кусаю платок окровавленным ртом, я ногтями сдираю покров.
Как у вас там, германцев, в легенде о том корабле из ногтей мертвецов,
Что придет на последнюю битву по льду из обители вечного сна
В ночь расплаты, когда океаны промёрзнут до дна.
 
 
Я хочу, чтобы враг слышал собственный вой и удар моего сапога,
Я мечтаю о том, чтобы мёртвой рукой дотянуться до шеи врага.
Ваши бомбы, винтовки и ваши штыки не помогут вам взять Осовец,
Мы еще не узнали, кто здесь настоящий мертвец.
 
 
Мой товарищ встает, я встаю рядом с ним, мы стоим
на сгоревших ногах.
Я стреляю сквозь едкий отравленный дым, мне понравилось видеть ваш страх.
Мне награда теперь – не кресты на груди, а на ваших могилах кресты,
Мне приятно смотреть, как у вас перекошены рты.
 
 
Кисло-сладкая кровь наполняет мой рот, но мой голос – огонь батарей.
Я покинул теперь человеческий род, я уже не из рода людей.
Я легенда, я шепот Лесного Царя, я покойник, идущий вперёд,
Я дракон из пещеры, я призрачный дух из болот.
 
 
И теперь вы хотите вернуться домой, вас пугает ходячий мертвец.
Вы боитесь меня, потому что со мной Мать-Россия и Ужас-Отец.
Вы бежите по выжженной вами земле, как бежали когда-то по льду,
Вы отправитесь в ад, я поймаю вас даже в аду.
 
 
И в аду я сожгу ваши души дотла, чтобы снова увидеть ваш страх.
К вашим фрау вернутся лишь ваши тела в крепко сбитых немецких гробах.
Я сильнее вас всех, и поэтому вы не дождетесь моих похорон.
Вот я мёртв – и костлявой рукой досылаю патрон.
 
 
Февраль 2013
 

Капитан и юнга

 
Спрашивал юнга: «Скажи, капитан, отчего мы не видим земли?
Почему над водой не кричит альбатрос? На какой нынче курс мы легли?
Почему старый кок не готовит еды? Почему наши пушки молчат?
Почему нет приказов? Куда мы плывём и когда мы вернёмся назад?»
 
 
Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что наш берег далёк.
Старый кок приболел. Альбатросов здесь нет. Мы свернули на юго-восток.
Неприятеля нет, вот и пушки молчат. Нам не нужно стрелять по врагам.
Мы дойдем до Вест-Индии, сгрузим товар и вернёмся к своим берегам».
 
 
«Капитан, здесь совсем не бывает ветров». – «Это штиль», – отвечал капитан.
«Я не вижу на небе ни солнца, ни звёзд». – «Нынче выдался плотный туман».
«У меня появляется чувство, что мы никогда не увидим земли.
Капитан, мы уже никуда не плывём. Может быть, мы стоим на мели?»
 
 
Отвечал капитан: «Мы не видим земли оттого, что уже на земле.
Мы уже на земле, а над нами – вода. Мы – покойники на корабле.
Оттого, что мы все утонули давно, оттого, что мы встретились с дном.
Оттого, что уже десять тысяч ночей мы с тобой говорим об одном».
 
 
Март 2013
 

Монолог иллюзиониста

 
Сейчас я тебе покажу удивительный трюк.
Смотри, как прозрачные капли стекают по коже,
Как весь этот цирк превращается в брачное ложе
Мгновенно, у нас на глазах и без помощи рук.
 
 
Пусть белые кролики пляшут в твоей голове,
Пусть мертвые в древних курганах смеются над нами.
Пусть падает солнце, пусть громко звенят под ногами
Осколки рассвета, блестящие в мокрой траве.
 
 
Смотри, как колеблется время, когда я дышу.
От вдоха до выдоха в небе меняются краски.
Нам надо заканчивать. Зрители жаждут развязки.
Не бойся. Умри прямо здесь. Я тебя воскрешу.
 
 
Март 2013 г.
 

Пена дней

 
Дни и недели слипаются в толстый слой
Пыли на старом зеркале. В нём живёт
То, что случается только такой весной.
Пыль образует слой толщиною в год.
В горле застрял неоконченный праздник: вот
Праздник, который отныне всегда с тобой.
 
 
Память похожа на острый сапожный гвоздь.
Двое стоят у реки: я не вижу лиц.
Запах грозы пропитал их тела насквозь,
В чёрной воде остывают огни зарниц,
Ранний гудок парохода пугает птиц.
Я продолжаю смотреть. Я незваный гость.
 
 
Я не скажу им, что будет их ждать потом.
Всё превращается в память одной весны.
Вот эти двое: стоят под моим окном,
В солнечном свете их лица теперь видны.
В зеркале тускло и пыльно. Я вижу сны
Всё об одном.
 
 
Май 2013
 

Туман

 
Человек моргает и видит свое окно,
За окном зеленеющий двор, во дворе – рассвет.
Человек вспоминает: все это давным-давно
Он хотел показать кому-то, кого здесь нет.
 
 
Человек моргает и видит морской прибой,
Видит рыб на песке, и у каждой разорван рот.
Чуя запах залива, волнующий и сырой,
Человек наступает на рыб и по ним идет.
 
 
Человек моргает и видит кирпичный дом.
В нем еще человек и еще один рядом с ним.
Человек говорит: как давно я мечтал о том,
Чтобы хоть на секунду однажды побыть другим.
 
 
Человек моргает и видит стакан вина,
Видит блики от солнца, их много, они везде.
Он моргает и видит, что солнце похоже на
Отражение света окна в ледяной воде.
 
 
Человек говорит: я устал, я хочу в кровать.
К пересохшим губам прилипают его слова.
Человек смеется. Пытается не моргать.
Через трещины старого дома растет трава.
 
 
Человек моргает. Лодка, туман, вода.
Он моргает опять: вода. Человек плывет.
Из тумана зовут. Человек отвечает: «Да».
Человек моргает еще и еще, и вот
 
 
Человек ничего не видит.
 
 
Июль 2013 г.
 

Превращение

 
Вспомни о том, что когда-то казалось сном.
Вспомни, что было. Почувствуй губами слово.
Первые звуки расскажут тебе о том,
Чем отличается мертвое от живого.
 
 
В мокрой земле серебрится небесный сок,
В нем отражается белый беззвездный купол.
Падай в траву, убегай и не чувствуй ног,
Мчись от тумана, который тебя окутал,
 
 
Помни о слове. Мы трижды стучимся в дверь.
Здесь перед входом останутся наши тени.
Вот мы стоим на пороге, и вот теперь
Слово звучит – и у статуй дрожат колени.
 
 
Мир изменяется. Дух обретен в отце.
Тот, кто сожжен на костре, обращен во мрамор.
Ночью чужие глаза на твоем лице
Кто-то рисует, пока твой рассудок замер.
 
 
Мир изменяется. Тени приходят в дом.
Воздух искрится малиновым и багряным.
Сера и ртуть, отстучав по земле дождем,
В теплую ночь прорастут золотым бурьяном.
 
 
Пусть обретенное слово живет внутри,
Множится эхом, гремит по железным крышам.
Вот ты считаешь минуты. Один, два, три —
Слово становится воздухом. Мы им дышим.
 
 
Время закончилось. Пар из открытых губ
Стынет и падает льдом, разбиваясь оземь.
Вот замерзает гудение медных труб,
Вот застывает мелодия на морозе,
 
 
Вот мы стоим: на песке нарисован круг,
В нем неподвижно повисли частицы пыли.
В черной реке отраженные звезды вдруг
Двинулись вниз по течению и поплыли.
 
 
Слово услышано. Мир превратился в звук.
 
 
Октябрь 2013 г.
 

Женщина у кровати

 
Ты видишь: она для тебя принимает душ.
Горячее белое тело, изгиб спины.
Она перед зеркалом: пудра, помада, тушь,
Тонки её руки и пальцы её нежны.
 
 
Она приезжает в твой город, идет в твой дом.
В твоей голове нарастает тревожный гул.
Приходит к тебе, открывая своим ключом,
Садится на край кровати, где ты уснул.
 
 
Ты знал, что однажды она за тобой придёт.
Она говорит: «Я сплела для тебя венок.
Пусть мысли твои обратятся в тягучий мёд,
И пусть по сосудам течет виноградный сок».
 
 
«Пусть снится тебе, – говорит, – изумрудный сад,
Жемчужное небо, чужой неизвестный край,
И лес, из которого ты не уйдешь назад,
И ветка под пальцами: щелкни, сожми, сломай».
 
 
В твоей голове оживает кошмарный сон.
Она говорит: «Мы увидим ночной причал.
Ты выучишь новый язык, где из всех времён
Есть только прошедшее: жил, говорил, молчал».
 
 
И каждый твой страшный сон для неё знаком,
Но как бы она ни хотела тебе помочь,
Она говорит: «Не сейчас. Заберу потом».
Устало целует, встает и уходит прочь.
 
 
Октябрь 2013 г.
 

Человек в метро

 
Что-то опять происходит не так, и что-то опять не то.
Человек, зашедший в вагон метро, почему-то в моем пальто.
Такая же черная шляпа на нем, и тоже в одной руке
Он держит газету, купленную в ларьке.
 
 
Дверь закрывается. Я наблюдаю и вижу его вблизи.
Вот он садится, и видно, что он – тоже светловолос.
Даже ботинки с таким же узором вымазаны в грязи.
Точно такие же скулы. Такой же нос.
 
 
Мне отчего-то забавно: он даже не знает, кто он такой.
Он издевается, он поправляет мой галстук моей рукой,
Смотрит моими глазами на карту метро за моим плечом.
Кроме него, я не думаю ни о чем,
 
 
Потому что с этой секунды мои зрачки – не мои зрачки,
И мое лицо – не мое лицо, и рассудок уже не мой.
Запредельно спокойны его глаза и движения так легки,
И мне кажется, будто он едет ко мне домой.
 
 
Я бы кричал, я бы выл от ужаса, но у него теперь мой язык.
Если бы зубы остались моими, то я бы вцепился ему в кадык.
Если бы ноги остались моими, то я бы вскочил и сбежал домой.
Есть ли хоть что-то, что я унесу с собой?
 
 
И вот вспоминаю секретное имя, которое сказано лишь во сне,
Имя, которое люди уносят с собой в занебесный край.
Вдруг человек замечает меня. Встает и идет ко мне
И говорит, улыбаясь: «Мое. Отдай».
 
 
Февраль 2014 г.
 

«Ты переводишь слова с одного языка на другой язык…»

 
Ты переводишь слова с одного языка на другой язык,
Весело щелкаешь тонкими пальцами, «не» превращая в «но»,
Знаешь молитву, с которой солдаты в строю примыкают штык,
Песню, которую в море матросы уносят с собой на дно.
 
 
Ты наблюдаешь за спящим соседом под медленный стук колес.
Видишь, как жадная старость касается инеем головы.
Ужас вцепился холодными пальцами в корни его волос:
Это его неподвижное тело во сне раздирают львы.
 
 
Вот ты и в доме, который не дом, который построил я.
Комната прячется в комнате, зеркало в зеркале, сон во сне.
Каждую ночь перед окнами нас ожидают мои друзья:
Юный матрос, постаревший солдат, комиссар на гнедом коне.
 
 
Это похоже на долгий поход в золотое безумие, в звездный лес,
В старую детскую книгу про время, которого больше нет.
Ты переводишь земные слова на язык из страны чудес
И просыпаешься. Все на земле превращается в белый цвет.
 
 
Ты переводишь молчание сразу на все языки земли.
Буквы теряют свои очертания. От «никогда» остается «да».
Спящий сосед широко улыбается. В поезде все легли.
В черном окне расцветают огнями огромные города.
 
 
Апрель 2014 г.
 

Каждой ночью

 
Ты испуганно проснешься, завернешься в одеяло.
Каждой ночью pаз за pазом происходит все одно.
Что опять тебе приснилось? Что тебя так напугало?
Голос пьяного матроса, заглянувшего в окно?
 
 
Неспокойно и неловко засыпать одной в квартире.
Кто-то ходит возле дома, кто-то дышит за спиной.
Очень странно оставаться в этом вымышленном мире.
Ты боишься: тот, кто снится, наблюдает за тобой.
 
 
Ночь темна, гудят машины, в голове игpают вальсы,
Тяжелеет одеяло и в ногах свернулся кот.
Засыпай. Иди на ощупь. Ничему не удивляйся.
Сон во сне похож на долгий утомительный поход.
 
 
Сон течет по медным трубам, льет дождем, стучится в окна,
Pазбивается на части и сцепляется опять,
Он меняет цвет и фоpму, распадаясь на волокна,
Он берет тебя за пальцы и садится на кpовать.
 
 
И когда пpидешь на берег золотого океана,
Где у неба на закате оплавляются края,
Ты услышишь сзади шепот: «Оставайся. Слишком рано».
Кто-то смотpит в твой затылок. Не пугайся: это я.
 
 
Июнь 2014 г.
 

Белые точки

 
Они появляются, делая ночь темней.
Они состоят из цветных городских огней.
Из радужных пятен под грузом закрытых век
И капель дождя, на лету обращенных в снег.
 
 
Из синих чернил, пропитавших твою тетрадь,
И старых пружин, от которых скрипит кровать.
 
 
Из белой луны, отраженной в ночной реке,
И комнатной пыли, осевшей на пиджаке.
 
 
Из крови от первой драки в пятнадцать лет
И снега, впитавшего ржавый фонарный свет.
 
 
Из пота на мокрой подушке в тяжелом сне
И странного шума, который идет извне.
 
 
Их много. Они вызывают на коже дрожь.
Они постучатся в окошко – и ты уснешь.
 
 
Они налетают веселой живой толпой
И светятся белыми точками над тобой.
 
 
А утром выходят на свет и, сгорая в нем,
Становятся миром, который ты видишь днем.
 
 
Декабрь 2014 г.
 

Похороны вождя

 
Вижу, как люди хоронят вождя: омывают холодные ноги,
Дарят ему золотую броню, остригают седые усы.
Вот он лежит в погребальной ладье и готовится к долгой дороге
В мир, о котором поет его мать, расплетая обрубок косы.
 
 
Больше смолы и еловых ветвей, чтобы дерево лучше горело,
Чтобы в дыму исчезал горизонт и трещала сухая кора.
Вождь, не умеющий жить без огня, отдает ему мертвое тело
И, исчезая, дрожит на воде затухающим бликом костра.
 
 
Вождь растворяется в каждом из нас. Он беззвучен, безлик и неведом.
Он обращается в пыль на дороге, в холодный туман над рекой.
Он в барельефах, на старых фасадах, в легендах, рассказанных дедом.
Своды подземных дворцов охраняют его бесконечный покой.
 
 
Вождь возникает из боли в затылке, из страха, из липкого пота,
Вождь возникает – и рушатся стены, и в воду слетают мосты.
Падают звезды, ревут океаны, кипят под ногами болота,
Крошечный мир исчезает в пожаре, и ты – это больше не ты.
 
 
Ты – это штык в миллионе штыков, это ветер, колышущий знамя.
Ты – это страх, от которого враг просыпается ночью седым.
Вождь – это то, что рождается в нас и однажды становится нами.
Вот он идет. Тяжела его поступь. Иди и сгори вместе с ним.
 
 
Декабрь 2014 г.
 

«Все серо, кроме света желтых фар…»

 
Все серо, кроме света желтых фар
И красного сигнала светофора.
Зима в России кончится нескоро.
С холодных губ уходят в белый пар,
Не прозвучав, обрывки разговора,
И дворник подметает тротуар.
 
 
А здесь живу не я. В моем окне
Я вижу не себя – но мы похожи.
Не мне колючий снег дерет по коже,
И голос, возникающий извне,
Бормочет без конца одно и то же,
С моим переплетаясь в тишине.
 
 
Не я иду в квартиру, где живу,
Не я лежу на собственной постели.
А тот, кому привычно в новом теле,
Одно твердит во сне и наяву:
О том, чего хочу на самом деле,
Когда смотрю на черную Неву,
 
 
У зеркала, вспотевшего едва,
Когда стою, придумывая строчку,
Застегивая белую сорочку
И запонки вдевая в рукава,
Когда смотрю в одну и ту же точку,
Когда болит наутро голова,
 
 
Когда на остановке на ветру
Пытаюсь прикурить, не сняв перчаток,
Когда я в разговоре тих и краток
И думаю, что это не к добру,
На скатерти оставив отпечаток,
Давлюсь холодным кофе поутру.
 
 
И красный светофор над головой,
И белый пар, и фразы между нами,
И дворник с поседевшими усами —
Надеюсь, что все это не со мной.
 
 
Все кончится закрытыми глазами
И тишиной.
 
 
Январь 2015 г.
 

«Старуха стучится в твое окно, говорит: „Привет…“

 
Старуха стучится в твое окно, говорит: «Привет,
Вот для тебя и закончился белый свет».
 
 
Кажется, вы с ней знакомы. Похоже, ты видел ее давно.
Тысячу раз ты читал о ней в книгах, смотрел на нее в кино,
Думал ли ты, что увидишь вблизи, как знакомы ее черты?
Вот она здесь, на пороге. А рядом – ты.
 
 
Старуха тебе говорит: «Посмотри на огонь, посмотри на дым.
Скольких еще похоронишь и сколько тебе еще быть живым?»
Слушаешь, как загремело вдали, привыкаешь к ночам без сна,
Ходишь по выбитым стеклам, сидишь у окна, за окном – война.
 
 
«Все это будет отныне твоим, – говорит. – Привыкай, мой друг.
Видишь, как просто в одно из мгновений меняется мир вокруг?
Вспомни, когда ты впервые подумал о том, что еще живой.
Я не уйду. Я надолго теперь с тобой».
 
 
Черное, страшное, дикое воет сиреной, гудит, ревет,
Лупит снарядами, пахнет горелым, толкает тебя вперед,
Прямо туда, где вонючая копоть, безумие, кровь и грязь.
«Страшно, дружок? То ли будет еще!» – отвечает она, смеясь.
 
 
Страха однажды не будет. Она ничего не отдаст взамен.
Будет железо и копоть, и окна без стекол, и дом без стен
В мире, где надо отчаянно помнить, что ты до сих пор живой
И говорить на одном языке с войной.
 
 
Чтобы однажды она замерла и услышала твой ответ,
В жилах твоих вместо крови течет
Нескончаемый белый свет.
 
 
Январь 2015 г.