Текст книги "Матрица жизни, или Тарас и его женщины"

II

Тарас не заметил, как сладко задремал. Ему грезились вереницы женских лиц с глазами, полными мольбы о спасении. Они протягивали к нему руки, взывая о помощи. Одна из них принялась его целовать, да так явственно, что он проснулся и ойкнул от неожиданности – на нём сверху сидела Юля. «Как же я по тебе соскучилась!» – расстёгивала она пуговицы на его рубашке…

Когда любовные игры закончились, Юля принялась делиться новостями. Она с восхищением рассказала о походе в мастерскую к известному гончару. Увиденное так её впечатлило, что она решила заняться гончарным искусством.

– Это просто волшебство! Кусок глины прямо на глазах превращается в кувшин! Видел бы ты!

– А что у тебя с пением?

Пару месяцев назад Юля начала брать уроки вокала.

– Пение – это не моё. Я же кинестетик. Мне всё надо трогать руками.

То, что Юля любит трогать руками, Тарас хорошо знал по одной из своих частей тела. «Интересно, надолго ли её на этот раз хватит?» – думал он. Как-то раз она вдохновилась художеством, но, сходив на один мастер-класс по рисованию, моментально охладела к изобразительному искусству. У Тараса складывалось впечатление, что она пытается себя чем-то занять, хотя как у женщины дела у неё просто обязаны были быть. Но готовить еду или заниматься домашним хозяйством в отличие от Любы и Светы она не любила, несмотря на то, что свободного времени у неё было намного больше, чем у них вместе взятых. В квартире у неё было минимум вещей, что она объясняла нелюбовью к захламлению, но Тарас понимал, что так было легче делать уборку, которую, как повелось, делал он, а в его отсутствие приглашалась наёмная женщина. Из еды Юля максимум что могла приготовить, так это мюсли, залив смесь молоком. Питалась она в основном в кафе, а дома бутербродами и пирожными. И постоянно пила кофе. Он для неё был как наркотик. С утра она не могла окончательно проснуться, пока не выпьет чашку крепкого кофе. Днём она пила его на работе и в кафе, а вечером дома на балконе под ароматную сигарету, стряхивая пепел в горшок с цветком. «Юля, ну зачем бросать пепел в горшок?» – спрашивал Тарас. Юля объясняла, что пепел удобряет землю, но Тарас понимал, что ей было просто лень тянуться за пепельницей и она использовала то, что было под рукой. Именно из-за неумения вести хозяйство и распался её брак. Муж с утра до вечера находился на работе и, придя домой, хотел комфорта. Юля же не могла его создать. В глубине души ей было за это стыдно, но признаваться в этом она не хотела и в ответ на упрёки мужа выдумала причину для расставания, как то, что тот не даёт ей развиваться и духовно расти. После развода можно бы было расти хоть ввысь, хоть вширь, но она ничего для этого не делала. «Юля, почему у тебя нет книг?» – спросил как-то её Тарас. Та сказала, что в своё время столько их перечитала, что их хватит ей до конца жизни. (Что интересно, у неё не было даже ни одной книги по психологии). Вот это неумение свить домашнее гнездо и явилось одной из причин её западания на хозяйственного Тараса. То, как он следил за домом, Юля неосознанно приписывала себе, тем самым снижая градус внутреннего стыда за истинную причину развала своего брака. Тарас же не обращал на это внимания и получал удовлетворение от мысли о том, что спасает её от одиночества. На том и держался их союз.

– У тебя сегодня есть вызовы? – спросила Юля.

– Есть парочка днём.

– Значит, сегодня вечером ты свободен?

– Да.

– Тогда в честь твоего возвращения я приготовлю грузинский ужин!

– Где?

– Здесь недалеко открыли кафе кавказской кухни.

Пригласить Тараса в кафе для Юли было равносильно тому, что всё, что там им подадут, приготовила она. Тарас благосклонно подыгрывал в этом. «Чем бы дитя не тешилось», – думал он. Юля и правда была как ребёнок в своём отношении к жизни. Даже цвета в одежде у неё были детские – яркие и солнечных тонов. «Опять была в салоне красоты», – отметил Тарас аккуратно уложенные волосы Юли. Ходить ей туда приходилось часто, так как волосы у неё были непослушные и вечно торчали во все стороны, особенно утром. Самой же уложить их не удавалось, да и порой было лень.

Договорившись о том, где и во сколько они сегодня ужинают, Юля принялась рассказывать о своих клиентах. Недавно на консультацию к ней пришёл один странный дяденька, как она его назвала. Его проблема была в том, что он не мог признаться в своих чувствах понравившейся ему женщине. Только захочет сказать ей о своей любви, а тут то дыхание у него перехватит, то скулы сведёт. Мучился он бедолага, мучился, но всё же нашёл выход – выучил азбуку Морзе и начал признаваться в любви стуком. Вначале щёлкал пальцами, затем отстукивал себе по ноге, а потом пригласил возлюбленную в кафе и простучал ей по столу стихотворение Пушкина. Но та, не дослушав, встала и ушла, и с тех пор не отвечает на его звонки. И теперь он не знает, как её вернуть.

– Забавно. А он как-то объяснил её уход? – спросил Тарас.

– Сказал, что из-за волнения запинался и ей это не понравилось. Но сейчас он хорошо выучил стихотворение, и даже простучал его мне, да так, что моя соседка по кабинету подумала, что ко мне в окно залетел дятел.

– И что ты ему посоветовала?

– Не переживать и думать, что его женщина скоро вернётся. А ещё сходить к психиатру.

– А он что?

– Что-то простучал по столу и ушёл. Жалко мне его, – вздохнула она. – Тараскин, ты пока отдыхай, а мне надо провести консультацию, – и Юля и ушла в свою комнату. (Кроме очных консультаций она вела приёмы по скайпу.)

Тарас вытянулся на диване, свесив одну руку вниз, которую тут же начал лизать неизвестно откуда взявшийся Голиаф. «А всё же правильно, что Юля придумала не посещать в неурочное время других женщин», – думал он. Так его внимание не рассеивалось и было направлено только на одну женщину, а значит, она получала больше радости и спасение происходило эффективнее. Единственное, что для него было вначале тяжело, так это перестроиться от одной спасаемой на другую. Но со временем он научился это быстро делать, как если выплёвывал из себя всё, что было связанно с одной женщиной, и тут же впускал в себя другую. Полежав ещё немного в размышлениях, Тарас поднялся с дивана и пошёл на работу.

Вечером они встретились в кафе. Юля в этот раз «приготовила» харчо, хинкали с сыром, какие-то шарики из свёклы с грецким орехом и лимонад с трудновыговариваемым грузинским названием. Было вкусно.

– Ну, как тебе?

– Ты потрясающе готовишь!

На лице у Юли появилась улыбка, а в глазах мелькали искорки счастья. Глядя на неё, Тарас испытывал чувство победителя. Ведь это благодаря ему Юля сейчас радовалась, а значит, не чувствовала себя одинокой. «Что бы она сейчас делала, если бы не было меня? – думал он. – Сидела бы одна дома, пила кофе или гуляла с такими же одинокими подругами, с которыми ей было весело, но при этом бы не ощущала себя в полной мере женщиной. А вот с ним она была востребована мужской половиной, а значит, становилась женщиной полноценной». От этих мыслей на душе у него разливалось тепло, и ему было хорошо. Внезапно улыбка исчезла с лица Юли, и она напряглась, увидев кого-то в зале:

– Тарас, давай поменяемся местами.

– Зачем?

– Здесь мой клиент, о котором я тебе сегодня рассказывала.

Юля не любила видеться со своими подопечными вне консультаций. Когда она кого-то из них встречала в общественном месте, то старалась покинуть его, так как не знала, как себя вести. В кабинете она была психологом и хорошо отыгрывала свою роль. В жизни же роли у неё не было, и от этого она чувствовала себя неуверенно.

Тарас поменялся с Юлей местами и теперь мог наблюдать за её клиентом, мужчиной в мятом костюме. Он был не один. С ним за столом сидела женщина. Было видно, что они мало знакомы. Мужчина буквально силой пытался всучить ей меню, а та сопротивлялась, отстраняя список с блюдами, как если бы тот предлагал ей что-то непотребное, но потом всё же взяла его и погрузилась в изучение. Пока женщина выбирала, мужчина нервно стучал пальцами по столу. Прошло несколько минут, а выбор блюд сделан не был. Мужчина сжал пальцы в кулак и начал стучать по столу уже костяшками пальцев. Женщина продолжала листать меню. Мужчина взял столовый нож и принялся ритмично отстукивать ручкой по столу. Официант, ожидающий от них заказа, воспринял это как приглашение и подошёл к ним. Мужчина, не переставая стучать ножом, свободной рукой показывал официанту на женщину и что-то ему говорил. Женщина, отложив меню, с испугом смотрела на них. Что было дальше, Тарас не узнал. «Пойдём, дорогой», – сказала Юля. Тарас расплатился, и они вышли из кафе.

– Спасибо за прекрасный ужин! – поцеловал он Юлю в щёчку.

– Завтра у меня ещё будет для тебя сюрприз! – просияла та улыбкой.

– Какой?

– Не скажу!

«Вот оно, счастье, – глядя на сияющую Юлю, думал Тарас, – а сколько сейчас женщин страдают от одиночества…»

Что Тарасу нравилось в вахтовом проживании у женщин, так это то, что за небольшой срок совместного проживания у них не успевали накапливаться претензии друг к другу, и каждый месяц был как медовый. Он даже начал подумывать о создании новой концепции брака в современном мире.

Они пешком дошли до дома, вместе выгуляли Голиафа и легли спать. Ну чем не семейная идиллия!

Утро началось с поцелуев и объятий. «Тараскин мой, ты такой уютный!» – ворковала Юля. Затем, как обычно, Тарас готовил завтрак и гулял с собакой, а Юля принимала ванну и пила кофе. После завтрака все разошлись по своим делам – Юля на консультации, а Тарас на вызовы. Перед уходом Юля сказала Тарасу адрес, где и во сколько сегодня ему надо быть.

– Что там будет?

– Сюрприз!

«Сюрприз так сюрприз, – думал Тарас, – надо бы и мне ей какой-нибудь подарок приготовить».

В назначенное время он был возле дома по адресу, который ему назвала Юля. На двери висела вывеска «Золотой соловей» и афиша, на которой красовался мужчина за роялем, с важным и напыщенным видом. Пока Тарас рассматривал афишу, сзади послышался звук подъезжающего автомобиля, хлопнула дверца, и раздался знакомый тонкий голосок: «Тараскин, привет!». Юля была с новой причёской, в одеждах жёлтых тонов и в игривом настроении. «Что, стоишь, пойдём уже!» – взяла она его за руку потянула за собой. В помещении стояло фортепиано и было полно немолодых женщин. «Какой фронт работы!» – подумалось Тарасу. На стенах висели картины и царила загадочная атмосфера, которую создавала женщина в короткой кожаной юбке и с такими же коротким волосами ярко-розового цвета. Она приносила откуда-то стулья, рассаживала женщин, мило улыбалась и со всеми здоровалась. «Кто это? – тихонько спросил Тарас у Юли. – Это руководитель женского сообщества. Помогает женщинам преодолеть возрастной кризис». «Ого, почти коллега!» – с уважением подумал Тарас. Осматриваясь вокруг в глубине помещения, он неожиданно увидел Любу. Она скромно сидела на стуле, прижав к себе сумку. «Вот это сюрприз!» – пронеслось у него в голове. Люба тоже увидела его, но не подала вида, только скользнула по нему взглядом, перевела его на Юлю, оценивающе рассматривая её как если гробовых дел мастер, глядя на покойника, прикидывал, сколько потребуется материала на изготовление гроба. «Она-то что здесь делает?» – думал Тарас. В это время женщина с розовыми волосами подошла к фортепиано, поблагодарила всех за то, что пришли, и сказала, что сейчас выступит замечательный пианист Александр Сурков, музыка которого обладает свойством проникать глубоко в душу и даже лечить её. Из занавешенной шторами соседней комнаты вышел высокий мужчина франтоватого вида в модном костюме, поклонился зрителям, сел за фортепиано и начал играть. Даже не имеющий слуха Тарас слышал, что фортепиано было расстроено. Но это не мешало Суркову извлекать из него такие звуки, что у женщин на глазах выступали слёзы. Он исполнял романтические мелодии прошлых лет, которые уносили слушательниц во времена зарождения первых любовных чувств, неловких поцелуев и мечтаний о счастливом будущем. Одна из них так расчувствовалась, что разрыдалась…

Через некоторое время женщина с розовыми волосами объявила перерыв, сказав, что Сурков не только музыкант, но ещё и фотограф, и что скоро будет открытие его выставки, отчего тот расцвёл в самодовольной улыбке. Все ринулись к нему с расспросами. Люба тоже пошла и, проходя рядом с Тарасом, незаметным движением сунула ему что-то в карман.

Артист был тотчас окружён женщинами.

– А вы даёте уроки игры? – спрашивала Юля Суркова.

– Вообще то нет, но вам не откажу.

– А урок дорого стоит?

– Вам бесплатно.

«Что же её так тянет к искусству?» – думал Тарас, и тут его осенило – Юля не столько хочет себя чем-то занять, как чем-то выделиться, будь то рисованием, пением или игрой на фортепиано. – Ах ты моя бедная девочка! Как же тебе хочется что-то уметь!» Зная, что ни терпения, ни особых талантов у неё ни к чему нет, он решил ей купить электрический гончарный круг. С его помощью, в отличие от занятий художеством или музыкой, можно было легко и сразу увидеть результат своих трудов.

После перерыва концерт продолжился. Теперь звучали более оптимистические мелодии. Слушательницы оживились, а женщина с розовыми волосами быстро сагитировала всех на пение, и они под аккомпанемент Суркова исполнили песни своей молодости про надежду, компас, жёлтые листья, кружащийся снег, и про то как желают всем счастья. Совместное пение объединило присутствующих (даже не особый любитель пения Тарас подпевал вместе со всеми), и когда концерт закончился все были как одна дружная семья.

– Спасибо за прекрасный вечер! – благодарил Тарас Юлю по дороге домой.

– Тебе правда понравилось?

– Правда. Завтра и у меня будет для тебя сюрприз.

– Какой?

– Увидишь.

– Скажи! – выпрашивала Юля.

– Не скажу!

– Тарасик, скажи!

– Не скажу!

В приподнятом и игривом настроении они дошли до дома.

Раздеваясь, Тарас посмотрел, что ему положила в карман Люба. Это была записка: «Зайди. Это важно».

На следующий день с утра все как обычно разошлись по своим делам. В обед Тарас в перерыве между вызовами купил электрический гончарный круг с глиной и принёс все это домой. Он поставил коробки Юле в комнату и приложил к ним листок бумаги с крупной надписью фломастером: «Сюрприз». А ближе к вечеру пошёл к Любе. С одной стороны, это было нарушение установившихся правил, но с другой – правила на то и существуют, чтобы их изредка нарушать. «Возможно, случилось что-то серьёзное», – думал он, и тут же мысленно улыбнулся, вспомнив, как она незаметно для всех положила ему в карман записку. «Конспиратор, боевая подруга, Крупская», – пронёсся у него в голове ассоциативный ряд, и на душе сделалось тепло. (Крупской он её называл не только за твёрдый характер, но и за некоторое внешнее сходство с женой Ленина.)

Люба встретила его как всегда сдержанно и сухо. Даже после двухмесячных расставаний она не бросалась ему на шею, как это делала Юля, и не смотрела счастливыми глазами, как Света.

– Пойдём на кухню, – пригласила она его.

Все разговоры у Любы почему-то велись только на кухне. В комнате она, как правило, молчала.

На столе стояла тарелка с традиционными пирожками.

– Ешь.

– Я не голоден.

Люба молча пододвинула к Тарасу тарелку. Сопротивляться было бесполезно. Пока Тарас ел, она смотрела на него ничего не выражающим рыбьим взглядом.

– Что-то случилось? – спросил Тарас, когда насытился пирожками.

– Ничего не случилось. Просто я подумала, что нам нужно встретиться.

– Кому?

– Всем – тебе, мне, Юле и Свете.

– Зачем?

– А затем, что мы до сих пор не знакомы. Не по-людски это.

– Но это может не понравиться Юле и Свете.

– А ты уговори их. Когда люди сторонятся друг друга, не бывать добру. А вот злоба зародиться может.

Тарасу такая встреча была не нужна. Мало ли как отреагируют женщины друг на друга и как потом в дальнейшем сложатся его отношения с ними. «Не буди лихо, пока тихо», – говорила ему в детстве бабушка. Но он уже знал, что если Люба заговорила о добре и зле, то переубедить её в том, что она задумала, было невозможно. Оставалось только тянуть время.

– Хорошо. Я поговорю с ними.

– Поговори. Мы могли бы вместе праздники отмечать. Новый год скоро будет.

Новый год приходился на проживание у Светы. Такая компания вряд ли бы ей понравилась. Даже очень бы не понравилась… Света уже запланировала, что встречать Новый год они будут одни. Она даже продумала меню – какую-то особую рыбу и собственноручно засоленные грибы по старинному рецепту, доставшемуся ей от бабушки.

Тарас решил уйти от щекотливой темы.

– А как ты попала на концерт?

– В клубе увидела объявление.

После того, как у Тараса появилась Света, Люба начала ходить в клуб славянской культуры. Она и раньше ходила в него, пока был жив её супруг, но как он умер, она перестала его посещать. Супруг у Любы был пьющим, и она боролась за него, пытаясь отвадить от рюмки. Лечила в клиниках, кодировала и даже обращалась колдунам. Искала помощи и в славянском клубе, больше похожим на секту, где ей советовали читать заговоры и поить мужа травяными настоями. Но всё было напрасно. В один из очередных запоев супруг замёрз пьяным в сугробе. С тех пор в ней поселилось гнетущее чувство вины за то, что не смогла его спасти, которое буквально съедало её изнутри. Когда же она в первый раз увидела Тараса, то ей показалось, что вернулся её муж. И хотя она прекрасно понимала, что это не он, чувство вины исчезло. Люба почувствовала себя легко, как если камень с души свалился, и терять это состояние ей не хотелось.

– На концерте с тобой была Юля?

– Да. А как ты догадалась?

– Интуиция подсказала.

В действительности то, что с Тарасом была Юля, Люба поняла методом исключения. Дело в том, что, когда в их союзе появилась Света, Люба, узнав, что та работает на радио, пошла в офис радийного холдинга. Заглянув в кабинет директора, она увидела там красивую женщину в фиолетовом пиджаке.

– Вы по какому вопросу? – спросила она.

– Извините, ошиблась, – пробормотала Люба и закрыла дверь.

Зачем она ходила смотреть на Свету, понять она не могла, как ни ломала себе голову. Просто надо было, и всё. После смотрин у неё появилась тревога, как бывало в ожидании запоя супруга. Порой это было так невыносимо, что она даже втайне желала его скорейшего начала. Когда же запой случался, тревога уходила, и она включалась в борьбу, что для неё было обыденно и понятно в отличие от неприятного ожидания. И вот теперь она вновь ощущала те же самые чувства. Чтобы не находиться одной дома в таком состоянии, она снова начала ходить в славянский клуб. Там они изучали старорусские буквы, делали обереги и пели песни про реченьку, про то, как Иван поил коня, а Маня воду черпала. Это отвлекало и снижало градус тревоги.

– Юля любит жёлтые цвета в одежде? – спросила Люба.

– Светлых вещей у неё много. А тебе зачем это?

– Просто. Ладно, иди уже. Ждут тебя.

Когда Тарас ушёл, Люба пошла в комнату, достала из шкафа вязальные спицы и два мотка пряжи жёлтого и фиолетового цветов. Положила всё это на стол и о чём-то глубоко задумалась.

«Зачем ей это нужно? – ломал себе голову Тарас. – Живём спокойно, никто никому не мешает. Эх, Крупская, придумает же что-то… А может, и правда устроить съезд? Люба же всё равно от своего не отступит. Пусть посмотрят друг на друга. Женщины-то все интеллигентные, поди не поубивают друг дружку».

Вопрос был в том, как их уговорить на это.

Дома Тараса встретила безумно счастливая Юля. Её руки и даже лицо были измазаны глиной. «Тараскин! Ты мой волшебник! Как же ты догадался!» – бросилась обнимать она его. Теперь в глине был и Тарас. «Смотри что я сделала!» – потянула она его за собой в комнату. Там, несмотря на то, что у станка была специальная защитная тарелка, всё кругом было в коричневых ошмётках. Юля подвела его к прибору. Посреди круга возвышалась полая цилиндрическая фигурка с неровными краями.

– Как тебе?

– Прекрасно!

– Я ещё потом раскрашу красками. Как думаешь, куда её поставить?

Тарас задумался – что это и для чего, понять было сложно.

– В ванную комнату? – предположил он, что это пенал для зубных щёток.

– Нет, – наморщила Юля носик.

– На кухню? – предположил Тарас, что это для столовых приборов.

– Да нет же! Я поставлю её у себя в кабинете и, глядя на неё, буду думать о тебе!

«И всем говорить, что сама это сделала, – мысленно продолжил Тарас. – Всё же что это? Может, ваза для цветов?»

Пока Тарас прибирал комнату после Юлиных занятий лепниной, та как бабочка порхала вокруг него. Он решил воспользоваться её настроением.

– Юля, может, мы все как-нибудь соберёмся?

– Кто?

– Ты, я, Люба, Света.

– Как соберёмся?

– Встретимся, посидим где-нибудь в кафе.

– Ты это серьёзно?

– Просто хочу узнать твоё мнение.

– А зачем собираться?

– Ну, познакомились бы. А то как-то не по-людски получается, сторонитесь друг друга, – заговорил он Любиными словами.

– А ты-то по-людски?! Живёшь один с тремя бабами, да ещё хочешь всех познакомить! – взъерепенилась Юля.

– Ладно. Я просто так спросил.

– А может, и соберёмся! – поцеловала она его в затылок. Ей так понравился гончарный круг, что она тут же простила его предложение.

В глубине души Юле, конечно же, хотелось посмотреть на женщин Тараса. Любопытство у неё было развито. Однако признаваться в том, что ей интересны его женщины, ни себе, а уж тем более ему она не желала.

«Ну вот, первый шажок сделан», – подбирая с пола кусочки глины, думал Тарас. Ему и самому загорелось собрать всех вместе. Когда он видел перед собой только одну женщину, то миссия по спасению выглядела какой-то маленькой и несерьёзной. Другое дело, когда женщин будет сразу три… «Ладно, миссия – это моё личное дело и мало кому понятное. А вот и правда, не является ли его образ жизни распутством? – обдумывал он упрёк Юли. – Однозначно нет. С Любой у него высокодуховные отношения, да и с остальными женщинами его связывала отнюдь не одна только плотская составляющая. Тогда как можно назвать то, как он живёт с женщинами? Многожёнство? Тоже нет. При многожёнстве женщины зависят от своего мужа, а здесь все свободные и вполне могут жить поодиночке. Свободные отношения? И опять нет. При них всё хаотично, а у них систематизировано. Так всё же что это такое?»

Думал Тарас, думал, и наконец придумал – его отношения с женщинами можно назвать множественным гостевым браком, где один мужчина поочерёдно гостит у нескольких женщин. Это открытие вызвало в нём интеллектуальный восторг, как бывало в бытность работы в научном институте, когда у него получалось решить сложную задачу. МГБ – сложил он тут же аббревиатуру и подумал, что в будущем она обязательно будет фигурировать в разделе социологии, изучающей брачные отношения. Ему тут же захотелось написать по этой теме научный труд. «МГБ как тенденция в современном обществе», – представил он обложку монографии. – Автор Тарас Загоруйко», – и сердце его стало стучать сильнее…

От приятных размышлений его оторвала Юля.

– Тараскин, в следующем месяце я уеду к сыну. Ты бы мог поухаживать за Голиафом?

Надо сказать, что дети были у всех. У Светы – сын, который давно уже жил отдельно. У Любы дочь, у которой была своя семья. У Тараса тоже дочь взрослая и семейная. А у Юли сын студент. Он учился в другом городе.

– Когда ты вернёшься?

– Перед самым Новым годом – тридцать первого декабря.

– Мне каждый день приходить его кормить и выгуливать?

– Что ты! Один он будет скучать. Возьми его с собой.

– Хорошо, – сказал Тарас, но то, что Света на это согласится (следующий месяц был её), вызывало у него большое сомнение.

– Всё же какой ты у меня молодец! Такой мне сегодня сделал подарок!

Вот так они и жили в мире и согласии, делая друг другу приятные сюрпризы. Юля же ещё раз как-то слепила из глины тарелку, которая получилась кривой и кособокой, и на этом искусство ваяния забросила. Станок был упакован в коробку и перенесён на балкон.

Тарас, вдохновлённый своим открытием, начал развивать теорию множественного гостевого брака. Этот брак, как он считал, должен быть вторичным после того, как первичный выполнит предназначение в продолжении рода и подготовке детей к самостоятельной жизни. Мужчина во множественном гостевом браке обязательно должен быть приходящим, так как если женщины станут посменно приходить к нему, то на уровне физиологического чутья начнут ощущать присутствие друг друга, что вызовет в них ревность и нервозность, а значит, помешает их спасению. Вариант гостевого брака, когда к одной женщине поочерёдно приходят несколько мужчин, он не рассматривал, так как это со стороны будет выглядеть аморально и вызовет пересуды соседей. Особую роль он отвёл и мужчине, так как не всякий может находиться во множественном гостевом браке. Для этого нужно призвание свыше, как если врач от Бога. Только Тарас до этого дошёл в своих размышлениях, так мысли закончились. «Фу ты! Опять призвание и миссия! – думал он. – Ничего, потом само всё собой разовьётся».

Когда осталось несколько дней до его ухода к Свете, Юля, как всегда, начала проявлять к нему повышенную страсть, словно хотела насытиться им на два месяца вперёд или даже выпить из него все соки, чтобы на других не осталось.

– Тараскин, ты мой зверь! Р-р-р-р-р! – утыкалась она ему лицом в грудь после каждой любовной схватки. – Следующий год будет годом тигра, и ты знаешь, что я тебе подарю?

– Кусок мяса?

– Нет.

– Львицу?

– Я тебе сейчас покажу львицу! – шутливо грозила она ему кулаком. – Я подарю тебе клетку! А ключик от неё будет храниться здесь, – положила она его руку себе между ног. Там было тепло, влажно и что-то пульсировало, отчего Тарас ощутил прилив сил, и их тела опять слились в страстных объятиях…

В день ухода перед самым расставанием Юля напутствовала его.

– Веди себя хорошо, думай обо мне и не забудь о Голиафе. Я уезжаю вечером пятнадцатого декабря. В обед забери собаку. Тараскин! Я буду скучать без тебя!