Текст книги "Пестрые очерки"

Заглавие в первом издании «Слова», 1800 год.

Странная закономерность, но в отличие от профессиональных ученых, любители и знатоки поэмы интуитивно ощущали, что ни летописец, ни поп, ни боярин, ни дружинник, ни половецкий гений, ни даже представитель крестьянства, как передового класса, – никто, кроме князя, ответственного за гибель своей дружины, измученного совестью и чувством личного позора, не в силах создать подобный текст. Кстати, именно опера «Князь Игорь» точно передает дух поэмы, где вершина – ария князя Игоря, исполненная горечи, раскаяния и покаяния. Эти чувства как бы остаются за пределами мышления наших ученых, историков и филологов…

Почему же российское общество до сих пор считает, что «Слово» – сирота и что у него нет законного родителя? Причины – и в авторитете М.Н.Карамзина, и в ошибке первых переводчиков, и в вековой борьбе со «скептиками», и в идеологических догмах, и в позиции таких влиятельных ученых, как академик Б.А.Рыбаков.

Конечно, по одному лишь тексту авторство точно установить трудно. Представьте, что в наше время на чердаке старинной усадьбы найдена старая грязная тетрадь, а в ней какая-то поэма без имени автора под названием «Пьснь про царя Ивана Васильевича, молодаго опричника и удалаго купца Калашникова»! Какой филолог решится утверждать, что автор – М.Ю.Лермонтов?.. Нет аналогов этой поэмы в его творчестве!..

Но ведь со «Словом» – все иначе! Мы прекрасно поймем, кто является автором, если прочтем:

_{«ПЕСНЬОВЕЩЕМОЛЕГЕПУШКИНААЛЕКСАНДРАСЫНАСЕРГЕЕВАВНУКАЛЬВОВА».}

Почему так яростно отказывают в АНАЛОГИЧНОМ СЛУЧАЕ в авторстве князю Игорю?

Имя автора «Слова» всегда стояло и сейчас стоит на своем законном месте. ЕГО МОЖЕТ ПРОЧЕСТЬ ЛЮБОЙ ЖЕЛАЮЩИЙ. Удивительно, что имя автора вот уже двести лет буквально мозолит глаза россиянам, а они его в упор не замечают! А ведь необходимо всего лишь набраться смелости признать застарелую ошибку и правильно поставить знаки препинания. В РЕЗУЛЬТАТЕ РОССИЯ ОБРЕТЕТ УТРАЧЕННОЕ ПО НЕДОРАЗУМЕНИЮ ИМЯ СВОЕГО НАЦИОНАЛЬНОГО ГЕНИЯ, ВЕЛИКОГО РУССКОГО ПОЭТА ХП ВЕКА, РОДОНАЧАЛЬНИКА РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ КНЯЗЯ ИГОРЯ СВЯТОСЛАВИЧА, ВНУКА ОЛЬГОВА!

Древнеславянский текст начала поэмы в первом издании 1800 года (слева) и его перевод на современный русский язык (справа) позволяют понять, как была совершена трагическая ошибка, лишившая Россию имени ее первого поэта. Если бы переводчики в древнеславянском тексте взяли бы в кавычки слова «СЛОВО О ПЪЛКУ ИГОРЕВЬ», а затем поставили бы точку, тогда следующие слова: «ИГОРЯ СЫНА СВЯТЪСЛАВЛЯ ВНУКА ОЛЬГОВА» – безошибочно обозначили бы имя, отчество и даже «праотчество» автора великой русской поэмы.

Как Русь споткнулась о чирей

Все помнят, как, в соответствии с предсказанием, «принял смерть от коня своего» Вещий Олег: выползла гадюка из черепа коня, ужалила князя – и Олег умер. Об этом необычном случае поведал киевский летописец Нестор, а гений А.С.Пушкина донес его до всех российских школьников. Но мало кто знает, что причиной неожиданной смертельной болезни великого князя Московского Василия Ш, отца Ивана Грозного, также оказался его конь. Вот что рассказывают об этой истории русские летописи.

Государь Всея Руси, великий князь Московский Василий Ш, сын Ивана Ш и византийской принцессы Софьи Палеолог, умер в Кремле в декабре 1533 года в расцвете сил, когда ему было всего 54 года. Смерть его была неожиданной, нелепой и казалась окружающим проявлением загадочного «Божьего промысла», внезапно лишающего жизни человека вполне здорового и полного планов на будущее. Дело в том, что причиной гибели Василия Ш была вроде бы самая обычная «болячка» на бедре, которую мы сейчас назвали бы нарывом или фурункулом.

При Василии Ш на Руси установился долгожданный порядок, татарское иго и княжеские междоусобицы остались позади. Василий Ш присоединил к своим владениям древние русские земли Пскова, Рязани, Смоленска. В стране продолжалось небывалое по размаху строительство каменных зданий – Архангельского собора в Кремле, церкви Вознесения в селе Коломенском; в Коломне против набегов татар был построен огромный кирпичный Кремль с 17 мощными башнями, мало чем уступавший Кремлю московскому. В память о присоединении Смоленска к объединявшейся русской земле на Девичьем поле под Москвой поднялся золотыми крестами к небу грандиозный Новый монастырь, известный теперь как Новодевичий. Государь собирался отдохнуть от трудов праведных в своей вотчине – Волоке Ламском (нынешнем Волоколамске) на любимой осенней охоте. И вдруг пришла нежданная весть, что татары вновь идут из Крыма на Русь с огромным войском.

Пока воеводы собирали в Коломне русскую рать, безбожные татары окружили Рязань, сожгли вокруг города все волости и посады, всех людей побили и в плен увели, и шли приступом на стены, но были с большим уроном отбиты, и город им взять не удалось. Русская рать двинулась из Коломны к церкви Николы Заразского, где стоит сейчас город Зарайск. Здесь воеводы узнали, что татары стоят в 10 верстах, в селе Беззубове. Князь Дмитрий Палецкий на них напал, разбил и прогнал. Князь Телепнев-Овчина с войском тоже перешел Оку, ударил на татар, но те отступили и хитрым маневром заманили князя в ловушку, где русская рать была почти вся побита. Но подоспела подмога – и под угрозой окружения татары бежали и догнать их не удалось.

Только избавились от татар, как случилось на небе недоброе знамение: утреннее солнце поднялось ущербным, верх его был как бы срезан. А потом стало солнце убывать и уменьшилось до трети, и стало, как ладья, а потом вновь прибыло. Для нас, современных людей, это было бы обыкновенное затмение и любопытное зрелище, а тогда пошел на Руси разговор, что не к добру такое знамение, надо ждать изменений в государстве. И ведь правда: беда стояла на пороге.

Все эти события заставили царя изрядно поволноваться. Он с братьями Андреем и Юрием находился все время в селе Коломенском, следя за войной с татарами и принимая срочных гонцов из Коломны. Вторая жена Василия – удивительная красавица из литовского рода Глинских – оставалась в Москве с двумя малыми сыновьями: Иваном, ставшим впоследствии царем Иваном Грозным, и Юрием. Лишь когда угроза татрского вторжения миновала, Василий взял жену, детей и выехал из Москвы в Троицкий монастырь, помолиться в день памяти Сергия-Чудотворца (8 октября по н. ст.) за избавление Руси от врагов. Из Троицы он со всей семьей отправился на свою любимую охоту в Волок-Ламский.

Но по дороге пришлось ему задержаться в своем селе Озерецком, что и сейчас стоит на полпути между Сергиевым посадом и Дмитровым. Причина для остановки была вроде бы пустяковая – малая болячка, возникшая вдруг на левом бедре, на сгибе, как раз в том месте, где кончается лошадиное седло. Величиной была болячка всего-то с булавочную головку, но цвет у нее был багровый и болела она нестерпимо.

Но в Озерецком легче не стало. Поэтому целых три дня добирался великий князь до Волока: ехать верхом подолгу был он не в состоянии. Но и показать, что поддается болезни – не хотел и велел организовать большую государеву охоту: с ловчими и собаками, в сопровождении детей боярских и брата, Андрея Ивановича. Однако вернуться с охоты в Волок он уже не смог, приехал в глухое лесное село Колпь, что и сейчас стоит среди лесов – и здесь окончательно слег. Видя, что болезнь принимает серьезный оборот, Василий вызвал личных лекарей – Николая Немчина и Феофила, а для начала велел прикладывать к болячке муку пшеничную с пресным медом и печеный лук. От такого лечения болячка стала краснеть, появился малый прыщ, а в нем немного гноя. Две недели лежал князь в Колпи, а когда решил все же вернуться в Волок – оказалось, что на коня он сесть уже не в состоянии, и дети боярские понесли его на носилках.

В великой скорби и мучениях лежал государь в Волоке. Гной из болячки не выходил, а боль была такая, как будто в тело воткнули раскаленную иглу; и не увеличивалась болячка, и не уменьшалась. Лекари стали прикладывать мазь – и хлынул обильный гной, по целому тазу!.. С этого времени князь перестал есть и послал тайно своих верных людей за духовными грамотами отца своего и деда. Скрывал это Василий от всех: и от бояр, и от князей, от братьев своих и даже от жены. А на Димитрия (8 ноября по н. ст.) опять было знамение: с неба падало великое множество звезд, словно из больших туч град или дождь пролились на землю. И видело это знамение множество людей и на Волоке, и в Москве, и по всей Русской земле… Конечно, современный астроном резонно скажет, что, дескать, осенью Земля встречается с метеорными потоками и т. д. Но государь Всея Руси понял это по-своему и призвал к себе для тайного совета своих верных людей – дворецкого – Ивана Шигону, да дьяка Путятина: он решил составить на всякий случай духовную грамоту, иначе – политическое завещание.

Тогда же ночью вышло из болячки огромное количество гноя – больше таза! А с гноем выполз, как змей, стержень – огромный, длиной более полутора пядей, а по-нашему – около 30 сантиметров!.. И хотя еще не весь стержень вышел, князь повеселел и послал в Москву за гетманом своим Яном. Ян примчался и стал прикладывать обычную мазь, от которой опухоль уменьшилась. Но состояние Василия не улучшалось, и все бояре и дьяки решили, что надо ехать из Волока в Иосифов монастырь к иконе Пречистой – молиться о выздоровлении. Повезли больного в повозке, вставать он уже не мог, его поворачивали с боку на бок, потому что он давно уже не ел и совсем обессилел. Василия ввели под руки в храм Пречистой Богородицы – и во время службы игумен и братия горько плакали, и бояре и все люди горько плакали, и жена Елена рыдала вместе с детьми.

Утром государя повезли в Москву. Теряя последние силы, Василий в пути все же совещался с боярами, как бы ему въехать в город незаметно, чтобы иноземные послы и купцы не проведали о государевой болезни. На праздник Введения Пречистой (4 декабря по н. ст.) привезли его в село Воробьево, что стояло на берегу Москвы-реки возле нынешнего МГУ. Великий князь приказал мостить мост против Нового (ныне Новодевичьего) монастыря, так как лед на реке был еще тонкий. Срочно сделали мост, но как только на него вступили четыре вороных коня княжеской повозки – мост подломился и кони рухнули в Москву-реку. В повозку вцепились дети боярские и на руках ее удержали, но гужи у коней пришлось отрезать. И хоть гневался великий князь на строителей, но опалы на них не положил, а поехал на паром у Дорогомилова и въехал в Кремль через Боровицкие ворота.

От раны стал идти тяжелый запах, как от мертвого: начались гангрена и заражение крови. Василий Ш понял, что он умирает. Верные дьяки начисто переписали духовную, боярам давались последние наказы: о малолетнем сыне, великом князе Иване; о великой княгине Елене, о младшем сыне Юрии. Лечащие врачи были в отчаянии: их пациент умирал, а они были бессильны что-либо изменить к лучшему. Василий спросил Николая Немчина: «Брат Николай! Ты пришел из немецкой земли служить мне и видел мое тебе великое пожалование. Можешь ли ты облегчить болезнь мою?..» Знаменитый врач, настоящее имя которого было Николай Булев, приехал на Русь из города Любека и занимался медициной, астрологией, богословием. Между прочим, Булев добивался подчинения православной церкви Ватикану, а вслед за немецким звездочетом Штофгером он пророчил конец света на 1524 год. Ожидаемый потоп не наступил, но влияние Булева в придворных кругах от этого не уменьшилось. Почти 40 лет провел он на службе у князей московских. Николай ответил: «Государь, я оставил отца и мать и землю свою, и верно тебе служил, и видел твое великое государево пожалование ко мне, и хлеб, и соль… Но разве можно мне сделать мертвого живым? Ведь я не Бог!»

Великий князь повернулся и сказал окружающим: «Братия, Николай уже понял, что я – не ваш!..» И все заплакали, а выйдя вон зарыдали во весь голос. Великая княгиня Елена тоже билась и рыдала, но все же не забыла спросить о том, на кого же государь оставляет ее и детей. Василий ответил, что он благословил сына Ивана государством и великим княжением, а ее – великой княгиней. Практичная Елена настояла на том, чтобы Василий благословил государством и сына Юрия. После этого умирающий хотел лишь одного: постричься в монахи. И хотя царский брат Андрей и боярин Михаил Воронцов были против, митрополит Даниил все же успел совершить обряд пострижения. Верный Иван Шигона увидел, как дух государя отошел, словно слабый прозрачный дымок. И просветлело лицо умершего, и как будто озарилось светом, и стал он белым, как снег.

Митрополит Даниил привел к крестному целованию великих князей, князей, бояр, детей боярских и княжат, чтобы служить им верно и честно великому князю Ивану Васильевичу и его матери великой княгине Елене. Все рыдали, Москва сотрясалась от ударов большого кремлевского колокола, а в Архангельском соборе рядом с могилой Ивана Ш копали могилу для его сына.

Конечно, трехлетний Иван Васильевич не мог править сам. Власть попала в руки его матери, Елены Глинской, которая оказалась такой властной и энергичной женщиной, что при ней попали в тюрьму и умерли в заключении ее собственный дядя князь Михаил Глинский, а также оба брата Василия Ш – великие князья Андрей и Юрий. В опалу попали и первые бояре – Бельские и Воронцовы. Однако весной 1538 года Елена скоропостижно скончалась; современники были уверены, что ее отравили, а в 2000 году в ее останках обнаружили высокие концентрации мышьяка и ртути. Фаворит Елены боярин Овчина-Телепнев-Оболенский был схвачен через неделю после ее смерти и погиб в тюрьме: по преданию, его задушили дымом. К власти пришел род бояр Шуйских, с которыми впоследствии сполна рассчитался за мать самодержец Иван Грозный.

Итак, счастливое для Руси время княжения Василия Ш было прервано появлением обычного фурункула на ноге у государя. Почему внезапно возникла смертоносная «болячка»?.. Известно, что причиной возникновения фурункулов часто является постоянное загрязнение кожи в сочетании с ее раздражением (трением). Именно поэтому фурункулы постоянно мучают кавалеристов и наездников – это их «профессиональное» заболевание. Заполучить фурункул на натертое седлом бедро Василию было не сложно, тем более, что болезни предшествовали постоянные конные разъезды во время военной кампании против татар. Наверное, сказались также постоянные хлопоты и нервное перенапряжение при организации отпора захватчикам.

Удивительнее другое: почему обычный фурункул привел к общему сепсису, заражению крови, гангрене? Мало ли бывает у нас этих фурункулов – и ничего, живем, не умираем… Вероятно, отсутствие правильного лечения с применением мазей, способствующих быстрому созреванию гнойника в первые дни заболевания, привело к смертельному исходу. Современный врач, скорее всего, быстро вскрыл бы нарыв и выпустил гной, не допуская общего заражения тканей. Но лекари Василия и даже Николай Булев то ли не знали этого, то ли не решились на хирургическое вмешательство. Приходится признать, что плохие приметы в истории России все же оправдываются… Простой чирей привел к тому, что Московская Русь неожиданно потеряла своего талантливого политического лидера и словно бы споткнулась на пути своего исторического развития. Великий князь принял смерть от коня своего…

Кто «заказал» Ивана Грозного?

«Царь Иван Грозный», художник В. М. Васнецов.

Иван Грозный умер в марте 1584 года, не дожив до 54 лет. Наши историки, начиная с М. Н. Карамзина, обычно обходят стороной вопрос о причине смерти царя: дескать, государь, как положено, царствовал, а потом по воле Божией умер. Но англичане думают иначе, и у них имеются серьезные основания считать, что Грозный умер не своей смертью, а был… убит своим ближайшим боярином – Борисом Годуновым. Непосредственной причиной убийства было настойчивое желание царя жениться на молодой английской красавице Мэри Гастингс, племяннице королевы Елизаветы. Именно такую версию гибели Ивана Грозного опубликовал в конце ХУ1 века в своих «Записках о России» английский коммерсант Джером Горсей, сочетавший купеческую деловитость с деятельностью тайного политического агента и оставивший уникальные воспоминания о своей жизни при царском дворе «Московии».

Джером Горсей жил в Москве очень долго – с 1573 по 1591 год. Он постоянно общался с Борисом Годуновым и Иваном Грозным, неоднократно выполняя личные поручения царя. В деревянной фляге с двойным дном, наполненной крепчайшей русской водкой, через враждебные России Польшу и Германию, возил Горсей в Англию засекреченные письма Ивана Грозного к королеве Елизавете. И королева, пишет Горсей, морщась от непривычного запаха «русской, московской и столичной» ХУ1 века, насквозь пропитавшей царские послания, читала просьбы о срочной присылке меди, олова, свинца и пороха – «стратегического сырья», необходимого для продолжения Ливонской войны.

После страшного разорения и сожжения Москвы крымскими татарами в 1571 году Иван Грозный, заботясь о личной безопасности, вел с Елизаветой переговоры о взаимном предоставлении убежища. Он даже подумывал о перенесении столицы в Вологду, собирал там свои сокровища и готовил флот на случай бегства в Англию. Но – «ищите женщину» – роковым для царя оказалось решение жениться на англичанке, сероглазой красавице королевской крови – Мэри Гастингс.

Необузданный темперамент Ивана Грозного проявился не только в политике, но и в личной жизни. Несмотря на церковные запреты, он женился семь раз, но и этого ему показалось мало. Царь мечтал о браке со знатной иностранкой. Во время Ливонской войны он хотел жениться на литовской принцессе Елене; укрепление связей с Англией переключило его внимание на незамужнюю королеву Елизавету.

Известный отравитель и специалист по ядам немец Бомелий, закончивший Кембридж и приглашенный в Россию в качестве личного лекаря и астролога царя, уверял Ивана, что королева молода и хороша собой. К королеве сватались многие короли и великие князья Европы, но она всем отказывала, предпочитая свободу и независимость радостям семейной жизни; фаворитов она выбирала себе сама. Но Иван Грозный не терял надежды, считая себя выше других государей по личным качествам, мудрости, богатству и величию.

Его не смущал пестрый калейдоскоп прошлых жен, который начинался с царицы Анастасии, отравленной в 1560 году и оставившей сиротами царевича Ивана, убитого впоследствии отцом, и слабоумного Феодора, севшего на престол после смерти Грозного. Анастасию сменила черкешенка Мария Темрюковна, не уступавшая мужу в жестокости и диких выходках; она умерла в 1569 году. Две недели была царицей красавица Марфа Собакина, выбранная из двух тысяч невест, свезенных в Москву со всей Руси на царские смотрины и отравленная завистливыми соперницами в ноябре 1571 г.

На следующий год в монастырь отправилась четвертая жена – Анна Колтовская; еще через семь лет монахиней стала пятая жена – Анна Васильчикова. Шестой и как бы неофициальной женой считается Василиса Мелентьевна, красота которой так поразила царя, что он велел немедленно заколоть ее мужа. Но как только Василиса имела неосторожность «взглянуть яро» на какого-то несчастного красавца – ревнивый Иван тут же казнил беднягу, а Василису насильно постригли в Новгороде в монахини. Затем царь сочетался тайным браком с княжной Марией Долгорукой, но красавицу бросили в прорубь, под лед реки Серы, поскольку царь «зело воскручинился, что не имела она девства»… Последней царицей стала в октябре 1580 года Мария Нагая, мать злополучного царевича Димитрия, зарезанного в Угличе в мае 1591 г.

Хитрого, дальновидного и крайне честолюбивого Бориса Годунова вполне устраивал калейдоскоп БЕЗДЕТНЫХ жен Ивана Грозного. Он уже породнился с царем, выдав свою сестру Ирину за наследника Феодора. Его влияние при дворе было огромным – и будущее рисовалось ему в самом радужном свете. Но желание царя породниться с английским королевским домом привело Бориса в ужас, он понимал, что его честолюбивым планам грозит полный крах.

Годунов донес царю, что Елизавета вовсе не так уж молода и прекрасна, как утверждал Бомелий. В 1575 году Бомелий пытался бежать, но был схвачен в Пскове и его начали «допрашивать с пристрастием», а попросту – пытать. Пытка способствует выяснению истины: оказалось, что Бомелий лгал, Елизавета лишь на три года моложе Ивана 1У. Подвешенный на дыбу, с вывороченными суставами, изрезанный проволочным кнутом, великий отравитель признался во всех смертных грехах. Их оказалось так много, что Грозный велел зажарить его живьем. Горсей подробно рассказывает, как беднягу привязали к вертелу, выпустили из него кровь и жарили до тех пор, пока в нем не осталось признаков жизни. Затем его бросили в сани и привезли в Кремль. Здесь в числе зевак находился и Горсей; он видел, как «мертвый» Бомелий неожиданно открыл глаза, призывая Бога.

Но досада царя прошла, когда он узнал, что у королевы имеется молодая племянница по имени Мэри Гастингс. В 1582 году Грозный отправил специальное посольство в Англию во главе с Федором Писемским, имевшим тайное поручение провести переговоры о сватовстве. А как обойти законную жену – Марию Нагую?.. Следуя приказу царя, Писемский в ответ на щекотливые вопросы о царской жене отвечал так: «Государь взял за себя боярскую дочь, а не ровню себе. Если королевская племянница окажется дородной, то государь наш, свою оставя, женится на ней…»

Практичная Елизавета не возражала против брака, но сразу поставила вопрос ребром: «Какие права будут у наследника от брака русского царя и Мэри? Гарантируют ли ему преимущество перед старшими сыновьями царя?» В 1583 году для переговоров на эту тему в Москву приехал английский посол Джером Баус. Он имел секретное задание: добиться для возможного сына Мэри права наследования русской короны. Естественно, что такие переговоры были для Годунова, как кость поперек горла: он строил Баусу всяческие козни. Но у Ивана Грозного мысль о жене-англичанке крепла день ото дня. Дело в том, что Писемский был совершенно очарован Мэри, он всячески расхваливал царю ее ангельскую внешность, стройную фигуру, необычайную красоту, прекрасный характер. Дело казалось слаженным: Мэри уже получила при английском дворе прозвище «царицы Московии», готовился ее отъезд в Москву для личной встречи с русским царем…