Текст книги "Роковая ошибка"

Американец начал переводить Диме их слова.

– Кажется, они сочли нас своими конкурентами.

– Это как?

– А вот так! Мы ехали к танкеру, у нас оружие…

– И что они хотят от нас?

Эрик повернулся к главарю пиратов, и что-то спросил на местном диалекте.

– Они посадят нас к себе и связанными доставят к ним на базу.

– Бред какой-то, – сквозь зубы проговорил Дима.

– Нет, совсем не бред! Говорил тебе, в камуфляж лучше было не выряжаться.

Вышедшие к ним пираты ударили их локтями по шее и пересадили в свою лодку.

Их моторку они привязали тросом, и лодки на всех парах направились к танкеру.

Дима стал осматривать похитителей. Эти пираты совершенно не были похоже на героев приключенческих романов девятнадцатого века.

Одеты они были довольно современно: синие джинсы, помятая, грязная рубашка, легкая нейлоновая куртка, защищающая от сильных ветров. На шее и ремне нескончаемыми смертоносными гирляндами свисали магазины с патронами для автоматов, пистолетов и ручных пулеметов. Было очевидно, что этот промысел превратился для них в каждодневную работу. Дима с удивлением отметил абсолютное сходство в их прическах: у всех были смоляные, коротко стриженые волосы, да и на лицо они казались почти одинаковыми, отличать их можно было лишь по росту и по цвету одежды. Вскоре им стало понятно, что самый высокий, как раз и являлся главарем. В разговоре с ним другие всегда звали его “Абу”, и кланяясь, наклоняли голову, опуская глаза вниз.

До танкера оставалось всего несколько десятков метров и надежда на то, что их заметят представлялась все более нереалистичной: едва ли в рубке кто-то мог увидеть небольшие, искусно замаскированные лодки.

– И что они делают с экипажем? – поинтересовался Дима у стоящего рядом понуро выглядевшего Эрика, к спине которого был приставлен пистолет.

– Кто отказывается сотрудничать – могут убить на месте, кто соглашается – ведет корабль в их специальную бухту, потом людей увозят на их секретную базу, где держат до тех пор, пока не получат выкуп.

– И как долго обычно ждут платежа?

– В последний раз, слышал, не дождались.

– И что?

– Сбросили всех в яму! – обречено ответил Эрик. – Похоже, и нам туда дорога. Уж мне так точно, США не устраивают торги с террористами, а шансов, что сюда заявится спецназ после всего того, что было… сам понимаешь.

Мурашки невольно побежали по спине у Димы – еще не разу в жизни он не оказывался перед лицом реальной перспективы смерти.

– Нет, нет, нет… я не собираюсь умирать… у меня дома девушка, я собираюсь на ней…

– Красивая? – перебил его Эрик.

– Очень … Просто ангел…

– Да, бедная девочка. Даже прийти будет к тебе некуда, но не переживай, у нас будет мученическая смерть, значит мы точно попадем в рай! – позволил себе черный юмор Эрик, чтобы разрядить обстановку.

– Да ну тебя… – в мозгу у Димы тем временем кипели тысячи возможных комбинаций, как выбраться из этой нелепой ситуации живыми.

– Зато после этого ты станешь действительно знаменитым журналистом, – засмеялся не унимающий Эрик. Было сложно понять, являлся ли он таким шутником от рождения или же, напротив, нервная атмосфера подогрела в нем подобную нездоровую реакцию.

– У нас преимущество – они не знают, о чем мы говорим, а ты их речь понимаешь.

– И что с того? – Эрик начал настороженно посмотрел на Диму. Ему вдруг начало казаться, что его русский друг в самом деле может придумать, как им выбраться из этой ситуации.

Крюки на тросах взлетели на палубу танкера и пираты быстрыми отточенными до автоматизма движениями, дергая туловищем и подтягиваясь руками и ногами, начали карабкаться наверх. Вооруженное нападение было стремительным, шокирующим и быстротечным. Члены команды оказались не вооружены: оружие им разрешалось перевозить только в специальных сейфах, успеть добежать до которых при нападении они, конечно же, не могли. Всех заложников собрали на палубе и, огородив контейнерами и бочками, поставили под охрану. Вскоре Дима и Эрик тоже оказались там.

Рядом с ними двое пиратов разговаривали вполголоса, не догадываясь, что кто-то понимает их язык. И Эрик мог спокойно переводить услышанное, нашептывая на ухо Диме:

– Они убили капитана, первого помощника и штурмана, потому что те отказались сотрудничать.

Дима побелел. Ситуация была критическая. Пираты не шутили.

– И как же они теперь сменят курс корабля?

– Говорят, что в их команде есть два специалиста по навигации крупных судов. Они собираются включить полный ход… это значит, что через полчаса мы уже будем в бухте.

Неожиданно один из схваченных членов экипажа судна, худенький темноволосый мужчина в зеленом, обтягивающем тело свитере, в порыве страха и безудержного отчаяния набросился на охранника и, повалив его на пол, попытался отобрать оружие. Но пират не растерялся и в начавшейся потасовке сумел нажать на курок, и серия трассирующих пуль с ревом вырвалась в воздух, едва не поранив их.

Улучив удобный момент, воспользовавшись возникшей сумятицей, к кувыркающимся на палубе в смертоносном поединке соперникам, подбежали Эрик и Дима. Эрик сумел вырвать автомат из рук пирата и ударил его прикладом по голове так сильно, что тот повалился на пол, а их новый осмелевший друг, почувствовав дуновение свободы, принялся бежать к самому краю палубы.

– Стой! – закричал ему вдогонку Эрик, увидев опасность, но было уже поздно. Подоспевшие на подмогу своему товарищу пираты несколькими выстрелами из пистолетов продырявили ему спину, на зеленой ткани появились красные растекающиеся пятна, тело его обмякло, наклонилось, и уже мертвым он перекувырнулся в океан.

Увидев поверженного, лежащего на спине без сознанья товарища, самый высокий из бандитов без единой секунды промедления выстрелил в Эрика; пуля пришлась в левое плечо, и он, съежившись от боли, упал на спину, выпустив из рук автомат.

– Нет!!! – закричал Дима и, с неистовой поспешностью подбежав к нему, постарался освободить место ранения от одежды, одновременно краем глаза посматривая на лежащее неподалеку оружие, но в это время все тот же рослый пират прокричал что-то на незнакомом ему языке, и даже без перевода Диме стало ясно, что его попытка дотянуться до упавшего автомата Эрика означала бы немедленную смерть. Двое охранников оттащили своего раненого и теперь уже вдвоем остались сторожить свою «живую добычу». Дима, вытащив из кармана бандану, принялся перевязывать рану Эрика, но багровая кровь с каждым новым витком повязки все равно продолжала проступать наружу.

Корабль подплыл к берегу, и пираты встали на якорь. Угрожая оружием, их вместе с оставшимися в живых членами экипажа, посадили в лодки, и через несколько минут они уже ступили на территорию пиратского лагеря. Дмитрий оглянулся вокруг. Это было страшное, заброшенное людьми место. Здесь не было ни дорожек, ни каких-либо серьезных построек, лишь одна песчаная площадь с разбитыми в шахматном порядке маленькими бунгало. Редкие деревья стояли, покосившись кронами к земле. Отстреленные гильзы хаотично валялись в мазутных лужах. Неподалеку полыхал костер, клубы едкого черного дыма от которого, вырывались на несколько метров от земли.

14

Тем временем Лена не находила себе места. С момента последнего сообщения от Димы прошло уже больше суток. Они условились, что он будет набирать ей хотя бы одним звонком, чтобы она знала, что с ним все в порядке. Но с тех пор звонков не было, более того его телефон и вовсе не отвечал. Все это не могло не тревожить ее, и вечером этого же дня она отправилась в «Столичные известия». К сожалению, и там все пребывали в полной растерянности. Директор постарался связаться с Эриком через своего американского знакомого, но тот также сообщил, что и их человек перестал выходить на связь. Лена трясущимися руками набрала номер своей подруги Ларисы, и они договорились встретиться в небольшом кафе, неподалеку от их дома.

Есть много девушек, которые блестяще проявляют свои многочисленные житейские таланты, восхитительно вкусно готовят, рукодельничают, всего за час могут привести в порядок огромный дом, позаниматься и накормить детишек, увы, Лариса к их числу не относилась. О таких девушках, как она люди обычно говорят – «слишком экстровагантна». Яркая розовая юбка не прикрывала колен, высокие сапоги были явно одеты не по погоде и скрывали большую часть ее загорелых, в долгих посещениях солярия, ног. Было очевидно, что такая одежда заставляла ее изрядно попотеть, однако, обсуждение ее имиджа обычно приводило лишь к безапелляционному аргументу о том, что данный стиль лучше всего притягивает мужчин. И, что не удивительно, многие мужчины действительно оказывались падки на эту экстравагантность, однако сразу после пары свиданий выяснялось, что они, сами, в свою очередь, как раз и не устраивали Ларису. Лишенная мужского внимания после смерти отца в раннем детстве, казалось, она по сей день пыталась как-то компенсировать его. Мужчины в ее жизни, появлялись также быстро, как потом и исчезали. Впрочем, до двадцати шести лет подобное положение вещей ее вполне устраивало и лишь в последнее время она начала задумывать о настоящем женском семейном счастье. В облике Ларисы особенно выделялись глаза. Необычайно глубокие и выразительные они воистину были выражением ее души. Именно они, такие крупные, ясные, совсем не такие как у многих людей, помогали ей творить ее необычно красивые картины. Этот совсем не житейский талант, она уже много лет пыталась превратить в свое основное занятие. Каждый раз, загадывая желание на Новый год и День рождения, она мечтала именно об этом. Подталкивали ее к этим мыслям совсем не тщеславие, что было свойственного многим ее коллегам, а скорее истинная вера в том, что своими работами она сможет сделать этот мир лучше и прекраснее. Глаза ее смотрели на природу словно из сказочной страны, ей самой же и нарисованного. Иногда, в моменте творческого вдохновения, так и казалось что где-то рядом с нею сейчас прогремит гром, обрушится буйная морская волна или выбежит какая-то невиданная зверушка. У нее был особый дар очень чувственно передавать любые эмоции, которыми она наделяла под час и неодушевленные предметы.

Подруга с первого же взгляда заметила развивающуюся у Лены депрессию.

– Что-то случилось, Лен? Ты так волновалась, когда позвонила мне…

– Дима… – с дрожащим подбородком произнесла Лена.

– Что Дима?.. Говори же! – в свойственной ей прямолинейной манере отразила Лариса.

– От него совсем нет известий! – Лена потупила взгляд и прикусила губу.

– Набирала ему сама? Напиши сообщение, и когда телефон включится, ты получишь подтверждение о том, что с ним все хорошо! Я всегда так делаю, когда своих ищу.

– Уже давно написала…

– И? – Лариса вдумчивым, сочувствующим взглядом посмотрела на подругу.

– И ничего. До сих пор «ожидает».

Лена достала платок и, закрыв им глаза, всхлипнула.

– Ну что ты… что ты… – подруга привстала со стула, в безудержной попытке успокоить ее. – А на работе что говорят?

– Только что оттуда, сказали, что и их человек, который должен был встретить там Диму, не выходит на связь.

– Но ведь ты говорила, что он звонил после приземления, что все было хорошо.

– Да, но после этого они хотели поплыть… – Лена снова заморгала спутавшимися ресницами и расплакалась.

В этот момент по телевизору, стоявшему слева от барной стойки, начался выпуск новостей, где в сводке событий сообщили о захвате нефтяного танкера в Сомали. Сообщалось о трех убитых террористами членов экипажа и требованиях выплатить по миллиону долларов за каждого оставшегося в живых.

– Ты думаешь…? – не выдержала подруга.

– Господи… – надеюсь, они не имеют к этому отношения, – прошептала Лена, вытащив из своей бежевой сумки зеркальце, и поправила потекшие ресницы.

Но тут в новостях как раз и объявили главную шокирующую новость. Диктор сообщил, что среди заложников находится один россиянин. А затем дополнил, что Министерство иностранных дел Российской Федерации сейчас уточняет, как русский гражданин мог попасть на борт танкера, следовавшего из Индонезии в Нигерию.

В этот момент Лене стало еще хуже, печальная гримаса сменилась на трагическую, почти обреченную. Подруга как могла, принялась успокаивать ее, но в этот вечер сделать это было почти невозможно.

– Я впервые встретила мужчину моей мечты. Он такой заботливый, нежный, чувственный, добрый… – она зарыдала, периодически смахивая ладонью слезы. Мужественный, умный, он идеал мужчины… Все было так замечательно… – едва сдерживая слезы, говорила Лена, думая о том, что эта сокровенная, эта выстраданная всеми фибрами ее души мечта была так близко, что к ней можно было даже прикоснуться.

– Леночка, милая! Я понимаю, как тебе не легко; если бы я только могла тебе чем-то помочь… Нам нужно держаться… Надо верить, что все будет хорошо. Вот увидишь, он вернется. Могу рассказать тебе свою печальную историю, если это тебя хоть как-то утешит, – пытаясь подбодрить ее, Лариса придвинулась поближе и нежно положила руку ей на плечо.

– Ты знаешь, это слабое утешение. Но попытка не пытка… – вздохнув, ответила Лена.

– Мы больше не живем с Андреем. Я порвала этот порочный круг, – прошептала Лариса своими блестящими, от только что отпитого малинового ликера, губами.

Лена оторвалась от окна, в которое она отстранено смотрела все это время, ее округлившиеся зрачки и невольное покачивание головой выдали ее внезапно усилившееся удивление.

– Да, вот так… Все было и прошло, – продолжала подруга, – пролетели три года мучений. Бесчисленные месяцы борьбы с компромиссами, метания между бутылкой и дамой сердца, если он вообще знал такие слова. Я решила, что если Андрей не может поставить эту точку, ее поставлю я.

Лена долгое время смотрела на Ларису, то, пытаясь что-то прочесть в ее глазах, то с сочувствием и желанием поддержать ее, но как бы не была трагична ее история, и как бы не было чувственно ее повествование, мысли о Диме не покидали ее и страдания, испытываемые подругой только еще больше угнетали ее.

– Знаешь, я хочу завтра сходить в церковь. Мне так тяжело на душе, если бы ты только знала, – наконец, после их кратковременного, но многозначительного молчания прошептала Лена.

– Я знаю, знаю. Конечно. Хочешь и я с тобой?

– Спасибо. Ты всегда меня поддерживала… – едва слышно всхлипнув, сказала Лена и, оторвав платок от лица, тихо дополнила, – но мне нужно побыть одной.

Душа ее захлебнулась в унынии, и она, оглушенная одиночеством и сраженная тоской, проплакала весь вечер и всю ночь и даже на следующий день не смогла выйти на работу.

Этому дню словно самой судьбой было суждено стать самым тяжелым испытанием. Она не находила себе места, ее мысли переплетались от нахлынувшего перевозбуждения, она не могла ни на чем сосредоточиться, и вместо еды только и делала что пила успокоительные лекарства. Минуты ползли так медленно, что казалось время остановилось вовсе.

Ее бросало то в жар, то в холод. Каждые пять минут она судорожно подбегала к телефону, посмотреть, не пришло ли новое сообщение. Время тянулось в томительном ожидании, все сильнее мучая ее, подобно тому, как мучает разрастающаяся болезненная рана. Лена не знала, какое занятие найти, все валилось из рук; она звонила родителям, пытаясь, навести хоть какие-то справки по их связям на работе; удалось даже выйти на Министерство иностранных дел, но, увы, и там специалист департамента по работе с африканскими странами ограничился лишь формальной информацией об отправленной ими нотой.

Лена набрала телефонный номер родителей Димы. К телефону подошел Петр Иванович.

– Здравствуйте! Это Лена, – дрожащим голосом произнесла она.

– Здравствуй, Лена! – отец узнал ее и, поприветствовав, вздохнул со всей печалью, что была у него на душе.

– Нет ли новостей о Диме? Я уже всех своих знакомых «на уши подняла», мои родители пытаются узнать новости через МИД… Но пока все безуспешно.

– Мне очень жаль, Лена. Нам тоже ничего не известно, – отвечал отец. Сквозь эти сухие мужские фразы даже не знакомому с ним человеку было не сложно услышать вселенскую тревогу и обуявшее его беспокойство. – Мать целый день на лекарствах сидит – не знает куда себя деть.

– Как я ее понимаю, я сама сегодня даже на работу не вышла. Места себе найти не могу. Руки трясутся. Голова просто раскалывается.

– Крепись, Лена, крепись! – попытался взбодрить отец, в глубине души понимая, что просит невозможного.

– Да, конечно, и вы – с сочувствием в голосе произнесла она.

Остаток вечера Лена провела в церкви, атмосфера в которой многие годы служила ей особым утешением в минуты томительного напряжения. Поначалу ее окружали десятки внимавших словам батюшки прихожан, но затем они начали покидать святое место.

Покрыв голову белой косынкой, Лена сидела на темно-коричневой лавочке у самой стены, изредка смотря на свечи, расставленные под иконами. Желтый свет, переплетающийся с дымчатой пеленой от свеч, озарял облики святых, и вскоре ей стало казаться, что они даже начали улыбаться ей, само же лицо Лены по-прежнему было полно тоски и печали, которые никак не хотели покидать ее. Да и едва ли она хотела сама отпускать их: в подобные минуты любящая женщина не может отгонять их, ей необходимо чувствовать, пропустить их через свою душу. Это были именно такие часы. Долгие, мучительные, наполненные неизвестностью, болью и томительным ожиданием. Она вновь подняла голову, посмотрела на иконы, как бы советуясь со святыми ликами, которые смотрели на нее со стен. Запах гаснувших свечей обычно не нравился ей, но только не сегодня. Здесь ей было очень комфортно, и она свято верила в то, что в этом мире гармонии и умиротворения она могла пообщаться с тем, кто может даровать спасение ее возлюбленному.

– Извините, но церковь скоро закрывается, – послышался голос священника. Лена повернула голову и, не говоря ни слова, посмотрела на батюшку. Черная ряса была немного великовата для него, длинная, ухоженная борода спускалась вниз аккуратными прядями, его большой волевой нос и открытый лоб внушали ей доверие, и все же она так и не смогла вымолвить ни слова.

– Мне знаком этот взгляд, – молвил священник охрипшим тяжелым басом; качая головой, он сел рядом и внимательно посмотрел на Лену. – Вы больше не можете быть вместе с тем, кто вам близок.

Лена опустила голову и, снова промолчав, одобрительно несколько раз кивнула головой.

– Как часто мы лишаемся возможности быть рядом с теми, кого любим. Если бы вы только знали, как часто я молю Господа нашего о том, чтобы разлуки не мучили людей так сильно.

– Это испытания, батюшка? – наконец прошептала она.

– Да. Судьба грядущих дней лишь в руках Господа. Хочет он, чтобы мы проявили все лучшее, что есть в нас. Покаялись в том, в чем были не правы. Доказали любовь свою близким нашим. Думали о них и молились за них. И дарует он нам за это благодать и скорую встречу с теми, кто далеко сейчас. Что бы вы были готовы сделать ради этого человека?

– Все! – не задумываясь ни на секунду, ответила Лена, и мелькающая в свете свечей слеза начала скатываться по ее щеке, оставляя за собой тонкую влажную полоску.

Священник одобрительно закивал и, поднеся свою руку к ее лбу, аккуратно коснувшись его, произнес:

– Вы будете вместе! Верь и по вере твоей воздастся!

15

Низкорослый пират толкнул Диму ладонью, показывая, куда им следовало идти. Их довели до загона из деревянных столбов, где у двери из железных прутьев стоял еще один вооруженный охранник, на ремне у которого Эрик приметил отнятый у него пистолет. Перед тем как бросить их в заточение, бандиты плотно связали им руки за спинами: стянули так сильно, что развязать их, не глядя на сами узлы, было совершенно невозможно. Попытавшийся в очередной раз оказать сопротивление Эрик получил удар в свою рваную рану на левом плече и, взвыв от раздирающей его на куски боли, повалился на землю, больше не пытаясь сопротивляться.

Их сокамерниками оказались моряками из разных азиатских стран, однако, по счастливой случайности был и один, который с трудом, но все же понимал английский язык. Дима подошел поближе к загорелому, миниатюрному, но в тоже время очень коренастому индонезийцу. В какой-то момент ему показалось, что он понимает, что именно тот пытается показать ему. «Если бы только руки хоть у одного из них оказались впереди, чтобы развязать чей-нибудь узел… Но для этого нужно было выполнить невероятный трюк гибкости», – подумал Дима и, сев на землю, попытался просунуть свои ноги через две связанных за спиной руки. Только попытки оказались тщетны: узел был слишком упруг, а ноги слишком непластичны.

– А ты знаешь, где мы? – задумчиво поинтересовался Дима у Эрика.

– Примерно… Что толку-то? От ямы все равно не убежим…

– Не согласен, – ответил Дима, который уже увидел, как смуглый азиатский друг смог вывернуться и, выполнив трюк, начал развязывать веревки у него за спиной, но все же канат был слишком плотный, и долгое время ему никак не удавалось ослабить узел. К тому же охранник периодически заглядывал к ним в загон, оглядывая их своими недоверчивыми, прищуренными глазами, пытаясь удостовериться, что никто из пленников не пытается бежать. Индонезийцу пришлось спрятаться за спину Димы, чтобы охранник не заметил его. Им бы хватило даже минуты, чтобы завершить задуманный план, но охраняющий их пират все же почувствовал неладное и, закричав, и выхватив пистолет, открыл решетку и наставил его на голову Димы. Он не понимал языка, но и без жестов стало понятно, что охранник может просто перестрелять их всех. Их жизнь висела на волоске.

В этот момент, стоящий за ним индонезиец, наконец освободил его руки и отскочил назад, тем самым, отвлекая пирата. Дима, воспользовавшись фактором внезапности, резким движением выбил пистолет из рук бандита и сильным ударом в висок повалил его на землю.

– Быстрей же развязывай остальных! – закричал Дима индонезийцу по-английски. Неизвестно понял ли он его слова, но ситуация обязывала их к коммуникации не только на уровне жестов, но даже на уровне инстинктов. Смуглый азиатский друг бросился развязывать руки Эрика и остальных моряков. Они связали охранника и, заложив ему в рот кляп, стали выбегать из ненавистного места их незаконного заключения.

Тут их, выбегающих из загона, заметили другие пираты. Завязалась перестрелка, и, не желая получить пулю, все попрятались, кто за что мог. Дима виртуозно бросил Эрику его «Вальтер», а сам, воспользовавшись «Микро-Узи» пирата, начал стрелять трассирующими очередями, чтобы дать понять, что просто так они сдаваться не намерены. В их миссию никак не входило ни освобождение заложников, ни ликвидация бандитов, и, тем не менее, сами обстоятельства обязывали их к этому. Одного пирата ранил Дима, в другого рикошетом попал Эрик, вскоре и остальные бандиты израсходовали свои боеприпасы и затихли. Перспектива лишиться жизни из-за каких-то иностранцев, за которых даже еще не обещали выкуп, их совсем не радовала, и, в конце концов, они дали им уйти.

Дима быстро забрал конфискованную у них сумку с камерой и телефонами. Эрик молниеносно сориентировался на местности, вспомнив, что всего в километре находился небольшой поселок, из которого можно было бы добраться до Могадишо.

Спустя полчаса им уже удалось связаться со своими родными и коллегами, но оставаться в этом поселке было по-прежнему чрезвычайно опасно: пираты из вооруженной группировки знали их в лицо и могли сообщить другим о том, что случилось. Централизованная полиция не действовала, и оставаться в стране не мог даже Эрик. Быстро упаковав вещи, они бросились в первую же машину, на которой их согласились довести до местной взлетной полосы.

Добравшись до нее, вдалеке они увидели маленький самолет, в который заканчивали погрузку каких-то ящиков местные жители. Крича и размахивая руками, они добежали до него, и Эрик смог уговорить их помочь им добраться до столицы. Но не успели они закрыть двери, как внезапно Дима увидел три черных джипа, приближающихся к ним издалека.

– Не нравятся мне вон те машины… – в волнительной задумчивости прошептал Дима Эрику.

– Take it easy!11
  Успокойся! (анг.)


[Закрыть] – спокойно ответил американец, еще не видя опасности. – Мы уже в самолете и через двадцать минут уже будем в столице.

– Не будь таким уверенным! – хмурясь, констатировал Дима и, стараясь не задеть перевязанного плеча друга, подвинул его к окну, показывая на приближающихся незваных гостей.

– Вот черти! – теперь уже встревоженным голосом воскликнул Эрик. – Они остановят самолет и всех нас расстреляют. – Сиди здесь! – возбуждено прокричал он и рванул с места к пилоту.

Летчик тоже увидел приближающиеся машины и уже хотел было заглушить мотор, но щелчок курка у виска, заставил его изменить свое намерение. – Командир, давай взлетать быстрее! – прокричал ему Эрик на местном диалекте. Фраза отрезвила пилота. Взлетная полоса была достаточно короткой. Самолет развернулся и, сделав резкий рывок, начал набирать скорость. Потеряв надежду догнать его, из джипов стали выпрыгивать вооруженные люди с автоматами и стрелять в воздух. Но было поздно.

Эрик вернулся на место. Дима ерзал в кресле, как на иголках.

– Как тебе удалось? – удивившись фантастическому успеху друга и, наблюдая в окно за все больше отстающими джипами, сказал Дима.

– Небольшая уловка! – улыбнулся Эрик в ответ. – Успокойся Дима, материала ты собрал… На первую полосу пойдет! Знаменитым станешь! Не забудь про своего помощника в статье рассказать!

Они проследовали чартером из Могадишо в Париж, откуда Эрик улетел в Нью-Йорк, а Дима купил билет на рейс до Москвы, вылет которого должен был состояться только через шесть часов. Переслушивая в кафе записи своего диктофона и, делая некоторые пометки, он наконец-то смог подольше поговорить с родными. Первой он позвонил Лене, догадываясь о ее переживаниях, он хотел, как можно раньше сообщить ей радостную весть. Услышав долгожданный голос любимого, Лена едва смогла удержать себя от слез счастья; к ней снова вернулась тяга к жизни.

Ослушавшись просьбы Димы не приезжать за ним, она все же заказала такси. Она не шла, а парила, не говорила, а пела, все вокруг виделось ей раскрашенным специально для нее красками, небеса благоволили ей, и она считала минуты до их долгожданной встречи. И вот стеклянные двери распахнулись, и Дима предстал перед ней целый и невредимый. Лена побежала ему навстречу, нечеловеческими усилиями продираясь через многочисленную толпу. Они слились в страстном объятии, боясь, оторваться друг от друга и снова потерять свое с таким трудом обретенное счастье.