Текст книги "Тьма – посвящённым"

Вне сомнений, более чем пагубные.

– Это еще кто?!. – с неудовольствием фыркнул Рип.

– Угадай с трех попыток, – посоветовал альбинос.

– Никак, хвостатые комрады нас пасут?.. – сделал попытку вервольф. – В таком случае, необходимо сию минуту вызвать тяжелую артиллерию. Не будем совершать резких движений, просто тихо дождемся подкрепления… Какого-нибудь вампирского спецназа, или что там у вас… Можно, в конце концов, позвонить Вольфгару.

– И что?.. – спросил Лео, покосившись на напарника. – Он решит, что у нас тут вечеринка, и заедет хлебнуть пивка. Что же касается спецназа, то, уверяю, никто не приедет. Просто те, кто сидят в машине, оснащают и оплачивают большую часть оного спецназа, причем – наиболее боеготовную. Вторая попытка.

– Коррупция чешуйчатых гадов разъела самую верхушку вампирского общества?.. – ужаснулся Дизель. – Не удивительно, что мы не можем никого найти.

– Ты – самое слабое звено, – с отвращением отвернулся Краулер. – Ну, блин, кто из моих сородичей испражняются золотом?.. Я хочу сказать, что, – поспешно исправился он, – располагая солидным интеллектуальным наследием, они конвертировали энную его часть в денежные суммы и драгоценные металлы, а завистники измыслили немало неуместных шуточек на сей предмет… Даю подсказку – совсем недавно мы с тобой удостоились их аудиенции. Да. Большой чести.

Ликантроп озадаченно повел мохнатыми бровями.

– Ты о Вурдалаках, что ли?..

– Ну да. Не прошло и года. – «Хотя мысль насчет коррупции достойна восхищения».

– Это они?.. – Рип указал на автомобиль.

– Конечно, – терпеливо объяснял Леонард. – «Крайслер» – их любимая марка. Нет, внутри, разумеется, не Кридус с Клементиной, а кто-то из бойцов. Возможно, Подагрус, если делу присвоен достаточно высокий статус – это уже не шутки.

– А какого хрена Вурдалакам сторожить твои ворота?.. – резонно осведомился байкер.

– Формально они НЕ У МОИХ ворот, но ждут, безусловно, нас.

– Слушай, я согласен, что это не ящер – он не стал бы сидеть в засаде, а зашел бы и… В общем, вряд ли бы нам понравился ход его мыслей. Но с какой стати этим богатеям нас ждать?.. С Пустотником не справиться даже им. Или… Череп?.. В этих хлипких душонках вдруг обнаружилась совесть, я прав?..

– Нет-нет-нет, – поморщился альбинос. – Все это чушь… В смысле, не все, – попытался исправиться он, – а… короче, к такой-то матери. Дело обстоит следующим образом… – Не углубляясь в дебри деталей, Краулер поведал, сколь изощренному допросу подвергся в Морге, и как он, юный барон, мужественно противостоял потугам вероломных старикашек (если бы дело происходило на большом экране, мы услышали бы невнятный писк и шорох проматываемой киноленты). – Вот, собственно, с какой целью здесь эти парни.

Лео хмыкнул, запоздало сообразив, что каждый «паренек», гипотетически сидящий в машине, коптил небо как минимум пару сотен лет (и это был бы самый младший оперативный сотрудник). Впрочем, прыти им было не занимать.

– Да, история… – Оборотень почесал за ухом. – Ждут, когда мы будем двигать, да?..

– С другой стороны, они могут присматривать за комиксом.

– Чего?.. При чем тут комикс?!.

– А, не существенно, – отмахнулся альбинос.

– И ты боишься, что они услышат из своего «Крайслера», где находится логово ящеров?..

– Конечно, – подтвердил Краулер. – Это же Вурдалаки. У них лучшая техника и лучшие специалисты.

– О, уместная лесть – безотказное оружие в руках умельца.

– Заткнись.

– Ага, щас, – не пожелал затыкаться Дизель. – Что предпримем? Давай позвоним легавым, скажем, мол, у нас тут из «Крайслера» идет бойкая торговля наркотой. Я видел такой фокус во «Враге государства», сто процентов сработает.

– Что-то сомневаюсь. – Глядя в потолок, Лео глубокомысленно жевал губу. – Все порядочные копы уже раздобыли дозу на завтра. И потом, у меня вот-вот родится охренительно гениальный план. Поэтому будь добр все же заткнуться.

На сей раз напарник все-таки внял/сделал одолжение.

Альбинос делает вид, что изо всех сил думает – работает над планом, вот-вот лопнет с натуги. (На самом-то деле он состряпал свой замысел еще тогда, когда выманивал оборотня из сортира.) Наконец лицо его озаряется улыбкой, освещается изнутри, будто где-то вспыхнула стоваттная лампа, и все до единой части мозаики встали на те места, где им, собственно, и полагалось находиться.

Он излагает план доверительным шепотом, прямиком в подставленное ухо.

– Ого, вот так план, – говорит Рип, когда вампир умолкает.

– Ага, еще бы.

– Крутой план. Ты только что его придумал?..

– Нет, – честно признается Краулер, – еще когда ты прятался от реальности в туалете.

– Дерьмо, а не план. В гробу я тебя видел, – напоминает байкер.

– Я знаю, – признает Лео. – А план вполне хорош. Если имеются идеи получше, валяй, я слушаю.

Дизель сопит, затем бурчит в сердцах:

– Ладно, умник. Меня устраивает уже то, что я от тебя передохну. Какое-то время.

– И помни, – наставляет альбинос, – когда займешь позицию под мостом, не кидайся на первый же грузовик. Я подам сигнал – моргну фарами. Дважды. Со спутника этого видно не будет, ведь фары, как ты знаешь, расположены в вертикальной плоскости. Я приторможу, но не буду стопорить ход.

Все это он тарабанит негромко и быстро.

– В курсе, в курсе, – ворчит вервольф, – дальнобойщик хренов. Ты хоть с тягачом управляться умеешь?..

– Это я-то?.. – изумляется Краулер, и не без пафоса заявляет: – Юноша, ты забыл, СКОЛЬКО мне лет. Я умею водить ВСЕ, кроме танка. А впрочем, был один случай…

– О, избавь меня от своих вампирских историй! – взмолился Рип, разворачиваясь. – Как ты на дармовщинку пил арабскую кровь во время «Бури в пустыне», или еще какой-нибудь заварушки… Лучше собирай манатки. Я не больно-то хочу возиться с твоим гардеробом, от которого за версту разит духами, как от продажной девки, так что поторопись, пока я окончательно не передумал.

– Эй, погоди-ка, – притормаживает его Леонард. – А это что такое? Телефон?! Кто тебе разрешил рыться в моих вещах, которые, к тому же, очень уж для тебя пахучи?!.

Ликантроп косится на сотовый, торчащий у него за поясом, и – невероятно!.. – выглядит смущенным и даже виноватым. Как внук, пойманный за рукоблудием своей же бабушкой. Альбинос годился Дизелю не только в дедушки, но и в пра-, а то и прапрадедушки. Так что, в некотором смысле, ситуации были схожи.

Смекнув, что отпираться бессмысленно, – в особенности, когда улика самым наглым образом торчит у тебя из-за пояса, – вервольф наконец справился с собой и вроде бы даже перешел в наступление, как ни опрометчиво это казалось:

– Что?!. Вовсе я не касался твоего шмотья!.. Трубка сама вывалилась из кармана, и лежала… в общем-то, да, среди шмотья. Но это МОЯ трубка, так что отвали. Короче, не нужно становиться в позу, напарничек. Да, и хватит мной командовать!..

– И из какого же кармашка, позволь-ка, она вывалилась?.. – не скрывая справедливых подозрений, осведомился Краулер. – Действительно, занятно получается.

Байкер открыл рот, но, замешкавшись, густо покраснел; выглядел явно шокированным:

– Ну ты ваще, блин, чувак. Откуда я знаю?..

– И ты, полагаю, – продолжал допытываться Лео, – успел сделать пару звонков?..

– Ну… Герлфренд позвонил, типа успокоил, – Рип отвел глаза. – Она-то, ясное дело, не поверила, накричала, мол, что я опять с сучкой Джейми путаюсь, но рассказать-то я ничего не могу. Что я, типа, землю рою в поисках Черепа, сижу в старинном особняке, который, помимо меня, посещают ящеры-убийцы, и вообще – обрастаю знакомствами в вампирских кругах?.. Она бы подумала, что я спятил или обкурился, а еще вернее, что путаюсь с Джейми, которую я полгода не видел… А больше никому не звонил. Связь хреновая.

Альбинос быстро прикинул. Ну да, его небритый и антисоциальный напарник перво-наперво связался с шефом, и не имело смысла анализировать журнал исходящих/входящих. Что Вольфгар узнал?.. Ничего, в сущности, значительного. Даже во время разговора с Кридусом Дизель носился с какой-то хреновиной.

Ах да, Пустотник. Эта информация (если, разумеется, вожак Стаи не подумал того же, что подумала бы герлфренд оборотня, включая вариант с сучкой Джейми) способна кого угодно расплющить своим безжалостным и тягостным гнетом.

«И что?» – скептически спросил себя вампир. Вольфгар, несомненно, попытается поднять компактную бурю в своем кабаке, но помешает ли сие общему делу – объективно иль же субъективно?.. Определенно, нет. Ящеру в какой-то мере придется труднее, только и всего, однако, его визит уже не станет неожиданностью.

Кроме того, Магистр Огастус прослушает довольно таки гневную тираду насчет добровольного и искреннего сотрудничества двух полноправных партнеров.

Что ж, ему не впервой.

Поразмыслив еще немного, Краулер решил повторно изъять средство радиосвязи, дерзко и самовольно вернувшееся в сферу gms-услуг. На некоторое время Риппер лишится присмотра, и ему не состоит труда раздобыть телефон (или даже свидеться с Вольфгаром с одного волчьего глаза на другой), однако, это было совсем не страшно. Что он мог рассказать?.. Нюансы невнятного плана, касающиеся законспирированного посещения убежища Пустотников?..

«Я тебя умоляю», – подумал альбинос.

Говоря же по правде, ему было если не категорично, то весьма хладнокровно плевать на то, что напарник знал/телефонировал/МОГ сообщить. Лео все это порядком приелось. Он не сторож… вервольфу своему. Так что плевать. К такой-то матери. А ночь, в которой мчится мощный тягач, сдует часть забот.

Тем не менее, Краулер решил быть последовательным и (в меру) деспотитичным.

– Давай-ка сюда, – потребовал он.

– Хрен тебе, – огрызнулся байкер.

– Грубовато, напарник, – нахмурился альбинос. – А ну-ка, посмотри в глаза.

– Не дождешься, – заявил Дизель, увлеченно изучая черно-белый пол. – Прибереги свои вампирские штучки для какого-нибудь другого простачка, кореш.

– Ты же знаешь, – мягко заметил Лео, – наш гипноз на ликантропов не действует.

На самом деле это было лишь отчасти правдой.

И Рип, похоже, интуитивно был в курсе.

– Хрен тебе, – повторил он, уже не столь уверенно.

– А что, собственно, насчет трубки?.. – неумолимо настаивал Краулер, не без некоторого, впрочем, резона.

Дизель зафыркал на холостых оборотах. Под парами, без всякого толку: по разумению участников сцены, оная лишалась уместной экспрессивности, ежели отсутствовал элемент «глаза в глаза». Байкер же осмотрительно опасался прибегать к такого рода эффектам, а потому вынужден был заключить, что его положение сравнимо с фокусником, распилившим собственную жену, но недостаточно компетентным, чтобы собрать «как было», – а именно, более чем глупо. А вервольфы, лихие парни из банды «Убийцы», боялись опростоволоситься пуще серебряных пуль. Вольфгар провел массу бессонных ночей – да-да, без женского общества, – разрабатывая мотоциклетно-кожаную-небритую фактуру.

Промямлив что-то неразборчивое, но в высшей степени неприятное, Рип сунул альбиносу телефон, от всей души, вероятно, желая, чтобы аппарат сей же миг превратился в нечто скользкое, многоногое и экстремально отвратительное.

Лео небрежно принял мобильник.

– Что ж, – сказал он, – начнем собираться в путь-дорогу. Предприятие нам предстоит, скажу тебе, далеко не светское, и, уж тем более, ни фига не увеселительное. Угнать грузовик на полном ходу, проникнуть в логово извечных врагов вампирской расы, как, впрочем, и любой другой, а заодно – самым бесцеремонным образом стряхнуть с хвоста Вурдалаков, словно они блохи какие-то… О, – опомнился Краулер, – не принимай это на свой счет, напарник.

Произнеся монолог, вампир умеренно ужаснулся тому, что и в самом деле собирается все это провернуть. Вместе с тем, такой стресс в некоторой степени был даже приятен. Воздух на расстоянии пары сантиметров от кожи будто пропитался статическим, сухо потрескивающим электричеством. Альбинос, к собственному удивлению, уловил легкое покалывание в пальцах.

– Учитывая непростые обстоятельства, – сумрачно изрек байкер, – тебе придется крепко постараться, чтобы не ударить, как обычно, в грязь лицом с разбегу.

– Да, это уж точно, – меланхолично согласился Лео. – Что?!. Глупости какие. Я ВСЕГДА справлялся с делами, порученными мне Кланом, на «отлично». – «Учитывая, – добавил он про себя, – что, до последнего времени, базовый массив оных дел заключался в том, чтобы не докучать Магистрам, быть профессиональным лодырем, и не создавать своей персоной лишних проблем».

– Что, лицензия на убийство у тебя также имеется?.. – ехидно спросил ликантроп.

– Молодец, что напомнил, – хмыкнул Краулер, вспомнив о «Подателю сего». Вряд ли эта бумага произведет на Пустотников сколь либо значимый эффект, и все-таки с ней вампир чувствовал себя более уверенным и уполномоченным.

Кивая в такт мыслям (каковые были не грустны, но и не то чтобы оптимистичны), он поднялся в апартаменты. На удивление быстро подобрал одежду, обувь и аксессуары, после чего аккуратно сложил все добро в рюкзак, который таскал на спине во время поездок на «Ямахе». В сомнении уставился на «Подателю сего».

С минуту всерьез размышлял, не приклеить ли к грамоте шнурок, и – кроме шуток, – не повесить ли его на шею. Но в итоге здраво рассудил, что для хрупкого сложения нетопыря такая ноша будет чересчур обязывать, и, кроме того, ее будет беспрестанно бросать из стороны в сторону встречными потоками, что при пилотаже создаст изрядно затруднений. Посему Лео решил временно доверить документ напарнику, как ни катастрофично это представлялось.

Что и проделал, спустившись в кухню в том же расшитом драконами халате.

Дизель хмуро смерил его взглядом, затем бегло просмотрел посулы и угрозы Огастуса.

– Да, это нужная штука, – буркнул он, убирая грамоту в карман.

Рюкзак, как ни странно, также не вызвал нареканий.

Сняв халат, альбинос остался в чем мать родила (по печальному опыту он знал, что крохотная летучая мышь способна запутаться в любой, даже самой номинальной одежде, увязнуть же в собственном исподнем было бы и вовсе несмываемым позором). Выругавшись, оборотень быстро отвернулся.

Краулер невозмутимо уселся на пол, голой задницей на прохладный кафель, в позе «лотоса». Он превращался значительно реже, чем некоторые его собратья (тот же Адагимонус, по слухам, в прошлом году налетал около двух сотен часов, – неофициальный рекорд), поэтому процесс протекал не столь непринужденно, и требовал от вампира некоторых усилий, что само по себе напрягало.

– Открыть форточку?.. – без особой любезности предложил Рип.

– Да, будь добр, – кивнул Леонард, не открывая глаз, и стараясь нащупать свое «чи». («А может, «ки»).

– Сам выпорхнешь, или тебя, мягко говоря, нужно вышвырнуть?..

– Не забывайся, ты в МОЕМ ДОМЕ, – не поддаваясь эмоциям, ровным голосом ответил альбинос.

Вервольф хмыкнул и заткнулся.

Как обычно, едва Краулер начал терять терпение, отчаялся, нежданно обрел успокоение, и, наконец, то самое состояние, к которому стремится любой даос, и которое можно охарактеризовать как «на все насрать», как превращение случилось. Вкрадчиво, бесшумно, как крадется к жертве умелый убийца.

Дизель следил за происходящим распахнутыми от изумления глазами. Ему еще не доводилось видеть, как вампиры меняют обличье (или, как сказал бы знаток «Трансформеров», переходят в альтернативный режим), и это решительно не имело ничего общего с тем процессом, к которому привык любой ликантроп. Увиденное было… более элегантным, и, без сомнений, почти внезапным, если не считать те минуты, когда Лео, как полный кретин, сидел на полу.

Затем, когда байкер почти задремал, случилось нечто из ряда вон: его напарник начал стремительно уменьшатся в размерах, точно его засасывало в черную дыру, откуда-то взялись клубы синего дыма, и раздался тихий хлопок.

Стоило дыму рассеяться, как Рип, не веря собственным глазам, обнаружил, что посреди кухни зависла самая натуральная летучая мышь – хлопая крыльями, попискивая и скаля крошечные зубки. Белая летучая мышь. Мышь-альбинос.

Так продолжалось некоторое время – оборотень таращил глаза, мышь зависла над полом, словно вертолет, хотя обычные летучие мыши будто бы такого не умеют, – пока Дизелю не послышалось в писке что-то вроде «Открой окно, идиот».

– Да-да, сейчас, – промямлил он, подскакивая к окну.

Сообразил выключить свет, и лишь после того распахнул обещанную форточку. Вампир шустро выпорхнул в ночь, что-то на прощание пискнув. Лицо байкера обдало воздухом, раздуваемым кожистыми крыльями. Своим волчьим зрением, работающим не только в обычном, но и в инфракрасном, а также термальном спектре, он увидел, как крохотное тельце – единственный источник розового тепла в черном небе, не считая фонарей, – удаляется к югу, над крышами домов, все дальше и дальше. Рип почувствовал что-то вроде сожаления: несмотря на свои слова, он успел привязаться к этому эксцентричному… барону.

Закрыв форточку, ликантроп не стал включать свет, а стоял, размышляя, в темноте.

Затем взглянул на брошенный халат. Определенно, телефонов там не было – даже такому проныре, как Лео, не удалось бы припрятать там ничего крупнее булавки, а булавки в таком деле, как расшитые драконами халаты, были весьма и весьма чреваты. Разумеется, вампир припрятал мобилки где-то наверху, в своем будуаре, а у Дизеля не было ни времени, ни особого желания проводить обыск: кто знает, что за скелеты заполняют здешние чуланы?..

Возможно, порыскав по комнатам достаточно долго, байкер мог бы, в конце концов, наткнуться на антикварный дисковый аппарат (по меньшей мере, на останки оного), подключенный к городской сети (либо, что более вероятно, на торчащий из стены обрывок), а потом долго-долго требовать в трубку «Барышня, барышня!..», но это не дело также. Напарник ДОВЕРЯЕТ ему. И подтверждением этому служило /почти/ бесценное письмо, начинавшееся словами «Подателю сего…», которое Риппер нащупал в кармане. Это не шутки, всякому ясно.

Да и к чему, в сущности, ему нынче столь поспешные сеансы связи?.. Он выложил Вольфгару наиболее существенную инфу (выбирать, впрочем, пришлось самое существенное из никчемной ерунды), и, похоже, босса не очень вдохновило услышанное. «Продолжай наблюдение», – вся награда за труды.

С того разговора изменилось немногое, во всяком случае, не следовало беспокоить Вольфгара такой ерундой, как трансформация вампира в летучую мышь.

На том и порешив, вервольф посмотрел в окно. «Крайслер» оставался на месте. Дизель вовсе не был таким простачком, как считал Лео. Он сообразил, что, если это не обострившаяся у альбиноса мания преследования, и в автомобиле действительно засели Вурдалаки, не было никаких сомнений в том, что они уже в курсе, – Краулер покинул поместье, а в доме лишь ликантроп. Не сказать, что легкая добыча, однако, и не главная мишень, – на сей счет Рип не питал иллюзий.

Даже если использовать свое вампирское зрение считалось не солидным, Вурдалаки, с их тягой к высоким технологиям, наверняка углядели в серой ночи, как из окна выпорхнуло крохотное теплое тельце. Об этом уже сообщили в Морг по радиостанции или сотовой связи, – во всяком случае, не ограничились простым SMS. И в Морге примут меры. Какие, вервольфу было неизвестно, да и не его это забота. Барону казалось, что он все продумал, пускай и крутится.

Ну а он, Рип Ван Дизель, прокатится с ветерком, – мотоциклист, инфицированный собачьим бешенством. Город не скоро придет в себя после этой ночи.

Вурдалаки, во всяком случае, точно.

Прихватив рюкзак, байкер двинулся в гараж. Там он оседлал «Ямаху» и уже включил зажигание, когда, поглядев на «Опель», кое-что вспомнил и усмехнулся.

Приторочить мечи к седлу оказалось делом не простым, поэтому Рип просто забросил их за спину, припомнив все аниме про самураев, которые только видел. Вырулил на подъездную дорожку, не утруждаясь пустяками вроде запирания дверей и ворот (никакого толку ведь от этих замков). Миг, и «Крайслер» уже чернел за спиной.

Впрочем, недолго. В зеркалах заднего вида отразились вспыхнувшие фары.

Губы ликантропа растянулись в улыбке-оскале.

Пейн хмуро взирал на бандитов.

По его мнению, они были редкими уродами. У гулей, впрочем, специфические представления о физической привлекательности (не говоря о такой невразумительной и недостижимой – учитывая, что речь шла о морлоках – особенности, как красота, обитавшей где угодно, кроме Клоаки). А потому Пейн бы сильно удивился, узнай, что на самом деле все обстояло с точностью до наоборот, и что гангстеры считали редкой образиной его самого.

Они, вместе с тем, наскребли достаточно здравого смысла, чтобы избрать для встречи наименее оскорбительный формат, и в целом держали себя в рамках – настолько, насколько это вообще для них было возможно. Хватало у них и общего разумения ситуации, которое твердило о том, что эти зубастые увальни – вовсе не бойскауты, а потому шутить с ними не стоит.

В этом, несомненно, они были правы. Знай гангстеры чуть больше, а именно – что в этот самый момент они вступили в контакт с представителями иной расы, не имевшей даже формального отношения к человечеству, обитающей где-то под землей, и питающейся, преимущественно, клиентами похоронных бюро, – они, несомненно, чувствовали бы себя еще менее уютно.

Но все эти секреты обошли их стороной. Бандиты знали лишь то, что имели дело с жестокими, изворотливыми сукиными детьми, выглядевшими так, словно они крепче гвоздей в грышке гроба. Что оные суъекты вели некий скрытный, уединенный образ жизни, появлялись на улицах только по ночам, судя по виду и запаху – позабыли о такой штуке, как душ, и были похожи на особо экстремальных сектантов, практикующих в своей глуши невесть какие ужасы.

Или что-то в этом роде. Гангстеры смотрели «Секретные материалы», а тамошние сценаристы пришли бы в неописуемый восторг от этих ребят, которым даже не требовался грим, чтобы на «Оскар» сыграть сельских людоедов.

Обо всем этом, или о чем-то похожем, думал главный бандит.

Его звали Джоном Отмычкой – невесть по какой нелепой случайности, потому как это был здоровенный детина, лишь немного уступавший Доберману в габаритах. Остальные семеро были мелкой сошкой – внешне, иерархически, и внутренне. Таковы повадки бандитов: знали, что на «стрелку» придут четверо, а потому рассчитывали вдвое превзойти их живой силой.

Только, по всей видимости, они не рассчитывали на жесткий взгляд Пейна, на гориллоподобную фактуру Добермана, и Ворона, выглядевшего так, словно он готов пришить бармена за то, что тот уронит кубик льда в его пиво. Что касалось Баламута, то тот был самим собой, на что указывал безумный блеск глаз.

– Гм… Пейн, – предпринял вторую попытку Отмычка (сперва его немного занесло, и он – с удивительной опрометчивостью, нужно отметить, – осведомился о том, не имеют ли контрагенты отношение к правоохранительным органам, на что получил совет посмотреть на «наши рожи»). – У вас, стало быть, имеется нечто, что может нас интересовать? Могу я узнать, что именно?..

– Не ломай язык, чувак, – осклабился Баламут. – Здесь, типа, академиков нет. Тока не бери близко к сердцу. И да, мы, в натуре, уже говорили, у нас этого «нечто» до хрена.

Поглядев на него, Пейн молча поиграл желваками.

Вокруг них, этого островка затишья, пронизанного молниями зарождавшейся бури, вовсю штормило. Это было питейное заведение, бар, популярный, судя по публике, у маргинальных слоев общества. Во всяком случае, атмосфера тут царила дымная, алкогольная, шумная, и была бы почти непринужденной, отсутствуй у посетителей причины опасаться того, что, стоит зазеваться, как собутыльники без промедления всадят им ножи под ребра.

У бандитов и морлоков оные причины имелись в таком объеме, как ни у кого.

Играла музыка, что-то среднетемповое из «Ramones», но переговорам это ничуть не мешало. Вокруг витали клубы дыма, хотя за столом никто не курил. Все, типа, берегли здоровье. Столик стоял у стены, в среднем ряду. Спиной к стене сидели гули, бандиты, соответственно, перед ними. Баламут рядом с «доком», Ворон и Доберман – за соседними столами, надежно запечатав фланги. Пейн рассудил, что так будет верно с тактических соображений.

Отмычка сидел в одиночестве, четверо – за боковыми столами, и еще трое рассредоточились по залу. Их присутствие не афишировалось, а, напротив, было вроде бы как скрытным. Что не помешало Пейну сразу же их вычислить, о чем, впрочем, он разумно умолчал. Двое взгромоздились на табуреты у барной стойки, и будто бы клеили девиц, хотя, на самом-то деле, никуда не собирались, а третий удачно встретил приятелей, подсев к ним за столик.

Как бы то ни было, эти маневры не слишком беспокоили Пейна. Его спина защищена, у них навалом оружия, и, войдя, гули удостоверились в том, что запасный выход не загораживает что-то вроде баррикады из пивных бочек.

Что было бы, несомненно, совершенно некстати. Пейн не привык недооценивать противника, а потому предположил, что, едва он с бригадой переступили порог, как другие бандиты, подтянувшись к кабаку, перекрыли оба выхода. Это была довольно многочисленная и влиятельная группировка, ведь в противном случае, как ни крути, морлоки бы на них не вышли.

И все же, Пейн рассчитывал на честную игру, на достойную сделку, которая отвечала бы их интересам. Задумай обратное, людишки уж очень рисковали.

– Надеюсь, – продолжил наконец Джон, – речь не идет о десяти фунтах кокса, изъятого у нас копами, а потом испарившегося с их же склада самым загадочным образом… Верно ведь, парни?.. – Лысый даже бровь заломил, кретин.

Бригадир нетерпеливо поморщился.

– Слушай, блин, мы не только не трогали вашу наркоту, но и вообще впервые о ней слышим. Давай-ка, приятель, прикрывай эту полицейскую тему, лады?.. Или, по-твоему, мы похожи на фанатов законников, готовых трещать о них без умолку?..

Отмычка пытался нашарить что-то в глазах собеседника. Эти парни, по его мнению, вообще на людей не походили, в крайнем случае – на фанатов «Баек из склепа».

– Ладно, ладно, – примирительно сказал он, подняв кружку популярным манером «за здравие». Хлебнув пивка, бандит отер губы тыльной стороной ладони, и, подавшись вперед, процедил: – Тогда ЧТО, вашу мать, вы притащили?..

– Вот что, – сказал Пейн. Правая его нога тем временем придвинула к бандиту чемодан.

Джон зачарованно уставился на видавшую виды штуковину, и любопытство взяло верх. Нагнувшись, он опасливо приоткрыл чемодан (проявленный профессионализм говорил о том, что в свое время Отвертка открывал хренову кучу чемоданов и кейсов), словно это был аквариум с пираньями. Судя по всему, бандит рассчитывал увидеть плавающие внутри жирные пачки фальшивых банкнот, упаковки разноцветных таблеток, или еще что-то в том же наркодилерском сорте – к виду Черепа, похоже, он оказался не готов.

– Бля, мать вашу!.. – охнул Джон и отдернул пальцы, отчего мемодан с лязгом захлопнулся.

– Ну, чего?.. – справился Баламут, будто, по его мнению, все давным-давно привыкли к виду Черепа.

– Чё за хрень?.. – потрясенно выдохнул Отмычка.

– Берете?.. – Пейн предпринял пробную атаку. – Классная штука, зуб даю.

Бандит навел резкость на один из клыков бригадира, – весьма зловещего вида, нужно отметить, – но, опомнившись, тряхнул головой. Мол, пока обойдемся.

– Сперва скажите, ЧТО ЭТО ТАКОЕ.

– Вы берите, а уж потом разбирайтесь, – присоветовал Баламут, гений мерчендайзинга.

– Это Череп, – буркнул Пейн. – Сам, в натуре, не сечешь?..

– Я-то секу, что череп, – слегка очумело кивнул Отмычка. – На хрена он нам сдался?..

Бригадир покачал головой с видом отставного генерала, пытающегося впарить бедуинам ядерную бомбу.

– Нет, мужик, ты не сечешь, – сказал гуль/генерал. – Это будет покруче любой наркоты.

– Чья-то отрезанная башка?.. – потерянно уточнил Отмычка. – У нее такой вид, будто ее долго мариновали в ядреной кислоте. Дайте время, и мы таких с десяток нароем. Что, какая-то новая фишка, и черепа нынче в цене?..

– Ага, только раскуривать долго, – брякнул Пейн. – Короче, мужик, ты не въезжаешь. Это штучный товар. Таких ни в столице, ни в гребаной Колумбии днем с огнем не сыщешь. И, блин, выброси уже из башки наркоту…

Дубовая физиономия бандита озарилась пониманием (тот еще процесс).

– Да не из этой, – бригадир в сердцах пнул чемодан. – Мы, в натуре, в смысловом тупике.

Джон вновь приуныл.

– Как по мне, – поделился он, – вы эту штуковину спилили у какой-то древнеегипетской хреновины. Мумии. Имхотетамона, во. Видал я эти пирамиды, еще на Рождество.

Остальные бандиты закивали во всеобщем согласии.

– Не, ну чё ты несешь?! «Мумии», типа, пересмотрел?.. Выкинь на фиг этот DVD, – пробурчал Баламут. – Типа, у нас других дел нет, в натуре – по музеям…

– Заткнись, – бросил Пейн.

Отмычка таращился с вопиющим недопониманием.

– Короче, это классная штука, – продолжил бригадир. – Вы на ней еще больше бабок срубите. Да, за базар я отвечаю, не надо пялиться. Сам теперь думай.

Джон уставился на чемодан в явном сомнении.

– Да я-то вижу, что штука, бля, уникальная. Антиквариат, и все такое прочее. Но мы говорим уже битых полчаса, а до сих пор не выяснили, что это за фиговина, в чем ее назначение, что она делает. И, само собой, в чем ее ценность.

– А что она, по-твоему, делает? Коктейли?.. – брякнул Баламут. – Тупо лежит.

Пейн увесисто пнул его в лодыжку.

– А, – физиономия бандита просияла с хрустом щетины, – это одна из тех штуковин, что бестолку валяются в сервантах, собирают пыль на антресолях, но выбросить их ни у кого рука не поднимается, потому что это, типа, семейные реликвии?..

Очевидно, Отмычка бы чрезвычайно удивился, узнай, как близко он оказался от истины.

/И, в то же время, чрезвычайно далеко./

– У меня самого такого хлама немеряно, – пояснил он. – Отец с Черного континента привез. Если вы, парни, заинтересованы, можем столковаться.

Пейн пристально посмотрел ему в глаза, выдержал паузу. Звуки бара отдалились, оплыли.

– Может, он просто лежит, – сказал гуль с расстановкой, подразумевая Череп. – А может, НЕ ПРОСТО. Может, он прямо сейчас проникает к тебе в голову, читает мысли, уродует чувства и намерения… Откуда, в натуре, тебе знать, что твои мысли – НА САМОМ ДЕЛЕ твои?.. Может, это Череп их внушил?.. Может, в этой сморщенной кости бьется гребаная древняя жизнь?.. Ему хочется жить и дальше, поэтому он защищает себя, мешает узреть правду, – то, чем он на самом деле является. Ты уже чувствуешь, я прав?..

Вопрос был задан самым таинственным и зловещим манером, на который оказался хлипкий артистизм морлока, – бандиты таращились на него широко распахнутыми глазами, не хватало только лагерного костерка, – как вдруг, совершенно некстати, из пейновского кармана раздалась телефонная трель.