Текст книги "Ярость рвет цепи"

Курт отлично знал, что именно в этих кварталах, вплотную прилегающих к «цивилизованным» районам, преступлений совершалось значительно больше, нежели в трущобах. Поэтому он не терял бдительности, контролируя пространство вокруг себя на несколько метров. Расчет траекторий и уклонений от встреч происходил автоматически. Неподвижные фигуры оставались позади, а все, кто казались подозрительными, не могли приблизиться, как ни старались. Страйкеру нельзя было допустить даже того, чтобы кто-нибудь сорвал капюшон. Между тем, желающих было немало.

Обилие запахов заставляло ускорять шаги. Казалось, что выпивку тут разбавляли аккумуляторной кислотой. Жутко воняло горелое мясо, происхождение которого могло поставить в тупик даже биологов, не говоря о кулинарах. Немытые тела толпились везде, куда ни повернись.

Самое страшное заключалось в том, что весь этот бедлам был своего рода воротами в Гетто. «Веселые кварталы» знаменовали окончание трущоб и начало цивилизации». Как ни пытался Страйкер найти обходные пути, таковые, по всей видимости, лежали глубоко под землей, в канализационных тоннелях, а там воняло еще хуже.

Наконец это кошмар окончился. Не мог не окончиться.

Волк вынырнул на Бульвар, который носил громкое название «Сан-Сет», – по аналогии с далеким Лос-Анджелесом. Бульвар имел наиболее широкую проезжую часть во всем Мегаполисе, однако ночью предназначался исключительно для пеших прогулок (за исключением, конечно, специального транспорта – пожарной охраны, полиции, медицинской помощи, и длинных черных лимузинов с тонированными стеклами). Бульвар тянулся в востока на запад, благодаря чему получалось, что Солнце поднималось на одной его стороне, а заходило на противоположной.

Из-под Купола закаты выглядели особенно прекрасно. Смог и фабричные выбросы добавляли в палитру практически все цвета спектра: зеленый, бирюзовый, яшмовый, индиго, насыщенно-розовый… В декабре это буйство красок оттенялось северным сиянием – явлением, какие-то полвека назад непредставимым для этих широт. Как бы там ни было, его появление незамедлительно породило множество течений в современной живописи, как, например, «техногенный пейзаж».

Что касалось светила и его перемещений по небу, то Курт знал о закатах и рассветах лишь понаслышке. Это, впрочем, не мешало ему недоумевать, почему безволосые неустанно поражались этим константам. Другое дело, если бы солнце вздумало сесть, к примеру, где-то на севере.

Страйкер перешел на другую сторону улицы и чуть замедлил шаг, приноровляясь к средней скорости толпы. Здесь было гораздо просторнее, можно было шагать относительно прямо. По левую руку тянулась проезжая часть, по правую – заведения, одно-единственное назначение которых состояло в перемещении денежных сумм из карманов клиентов в сейфы хозяев. Способов для этого было бессчетное множество. Волк видел клубы, сверкающие неоновыми и голографическими вывесками; рестораны и бары; казино и театры; сетевые кафе для виртуальных подключений. Видел проституток, прейскуранты которых заметно отличались от общеизвестных котировок «веселых кварталов» – девицы зазывно улыбались и выставляли напоказ стройные ноги. Профессионалок «пасли» мордатые парни в аляповатых костюмах, на шее у каждого болталось по килограмму золоченого металла. Страйкер двигался мимо, и его провожали подозрительно-презрительными взглядами. Поношенная куртка, армейские ботинки и глубокий капюшон совершенно не вписывались в общую картину. От индивидов, одетых подобным образом, здесь ждали одних неприятностей.

Поэтому Курт продолжал идти, не задерживаясь ни на секунду. В прежние вылазки на поверхность ему было чрезвычайно интересно, а по Бульвару он ходил с распахнутой пастью. Сегодня же все мысли вертелись вокруг узкой койки в лазарете. Неоновый блеск ничуть не радовал глаз, а мельтешащие голограммы лишь раздражали.

Тем не менее, одной все-таки удалось вызвать кривую усмешку.

Огромное голографическое полотно, парящее над Бульваром, предлагало всем потенциальным донорам «сдать здоровые органы, получив за это билет наверх – в благодатные Ульи!..» Разноцветные буквы сменялись изображением семьи из четырех человек – мама, папа и двое детишек счастливо улыбались, глядя вниз через объективы оптических имплантантов. Мама кому-то махала металлической рукой.

От этой картины Курту захотелось взвыть на Луну. Та величаво скользила над Куполом, таращась на Землю миллионами кратеров, и, казалось, готовилась распахнуть зубастую пасть.

Безволосые, блуждающие по Бульвару, в точности придерживались законов броуновского движения. Это были как совсем юные молекулы (влюбленные и не совсем, держащиеся за руки или избегающие взглядов), так и более степенные частицы. Молодежь концентрировалась в компактные группки, бессильные противиться взаимному притяжению. Некоторые считали, будто ищут приключений, и выглядели весьма агрессивно – как парни, так и девицы. Им явно хотелось выместить на ком-то бурлящую энергию, а также злость, затаенную на весь этот мир. Но все они были слишком зелены, ухожены и прилично одеты, чтобы решиться на поход в «веселые кварталы». Думать, будто хочешь приключений, и получить их – совсем разные вещи. Здесь же, на Бульваре, было достаточно света, чтобы выглядеть крутыми, не опасаясь получить за это по шее.

Курт наблюдал самые невообразимые оттенки моды, косметологии и даже высоких технологий. Молодежь сооружала на головах какие-то хребты всех цветов спектра, покрывала лица боевой раскраской, а тела – сложными плетениями татуировок. Некоторые выставляли напоказ металлические протезы, оптические имплантанты и разъемы для шунтов, вживленные за ушными раковинами. Часть этих придатков мерцала фосфоресцирующим светом, или горела диодами – дабы никто не смог не заметить.

Но Волк замечал даже то, что скрывалось под причудливой одеждой. Кое-кто из парней имел при себе оружие, – ножи, дубинки и прочее. Огнестрельные игрушки были представлены в неизмеримо меньшем количестве. Страйкер, тем не менее, опасался вовсе не оружия. Некоторые электронные глаза, как ему было известно, имели свойство рентгенов, и позволяли видеть сквозь одежду. Стоили они баснословно дорого, а потому вряд ли могли оказаться в глазницах какого-то мальчугана из Гетто. И все же…

Волк продолжал всматриваться в толпу, отбирая наиболее опасные экземпляры. Ноздри ловили запахи парфюмерии, алкоголя, марихуаны, а также более сильных наркотиков.

Пару раз к нему пытались приблизиться несколько парней. Судя по всему, намерения у них были не вполне дружелюбные, но в то же время не достаточно серьезные. Курт легко уклонялся от встреч. Парни излучали враждебные флюиды, однако, почувствовав в неприметной фигуре что-то особенное, в погоню не бросились.

Остальные медленно шли по Бульвару, единые и разобщенные, нарочито не замечая друг друга. И, разумеется, сталкивались – точь-в-точь безмозглые молекулы.

Кое-где происходили короткие, но яростные стычки. Большие группы каким-то образом распределяли «полосы движения», поэтому дрались в основном два-три человека. Если это происходило на тротуарах, вблизи какого-либо заведения, приходилось вмешаться охране. Один раз Курту пришлось обогнуть двух безволосых, что есть мочи лупивших друг дружку у края проезжей части. Рядом стояла светловолосая девица, вероятно, послужившая причиной потасовки. В ее глазах была лишь равнодушная скука, тогда как охранники казино толпились на тротуаре, спорили и делали ставки. Страйкер прошел мимо, обогнув дерущихся по широкой дуге. Тут на перекресток вынырнули три полицейских, оседлавших квардроциклы. Бузотеры бросились в разные стороны; охранники разочарованно вздохнули. Когда рядом промчались квардроциклы, девица уже стояла в одиночестве. А через минуту входила в казино.

Волк ухмыльнулся.

Женщины. Вот кто не давал ему покоя, выворачивал мятущуюся душу наизнанку. По ночам Страйкер часто грезил о белокожих, мягкотелых женщинах, так не похожих на жилистых Волчицах. Это было совершенно нормально, ведь даже Доктор предупреждал о такой возможности. По сути, безволосые и Волчье Племя не слишком разнились, хотя, предположительно, не могли иметь общих детей.

В своих вылазках на поверхность Курт преследовал еще одну цель, далеко не столь очевидную, как любопытство и поиск пропитания. Инстинкт вел его за собой, заглушая доводы рассудка. Волк знал, что ничего путного из этого выйти не может, однако не мог остановиться. Тем не менее, всякий раз инстинкт самосохранения оказывался сильнее, и он покидал один из «веселых кварталов», – неудовлетворенный, злой и распаленный желанием. Утешало только одно – скоро настанет время, когда Совет Стаи решит, которая из молодых Волчиц наиболее подходит Курту Страйкеру. Они сыграют свадьбу и без промедлений приступят к продолжению рода…

Сегодня же, шагая по Сан-Сету, Волк все отчетливее сознавал, что ничему этому осуществиться не суждено. Этой ночью он преступит Завет, на всю жизнь обагрит лапы кровью.

Но это ничего, – подумал Курт. – Главное, чтобы Джейн…

Мысли о безволосых самках тут же отступили – до лучших времен, когда у молодого Страйкера не будет иного дома, кроме поверхности. Ему нечего будет таить, исключая собственную сущность, ведь Стая удалит из его памяти все воспоминания о своем Убежище.

Дойдя до перекрестка, он свернул. «Веселые кварталы» остались позади, и одновременно впереди – поблизости северных Ульев, также отчужденных ореолом унылых трущоб. Гетто простиралось посредине, будто полип меж гигантов. Попытайся те сблизиться, чтобы давить и крушить, как сама земля разверзнется у них под ногами.

Улица была гораздо теснее, нежели Бульвар, однако и здесь царило оживление. Ресторанам не требовалось платить астрономические арендные выплаты, что благотворно сказывалось на желудках и кошельках посетителей. Стоит всего на пару кварталов удалиться от Сан-Сета, как цены самым невероятным образом снижались вдвое. Эта загадка, вероятно, лежала в той области отношений, которую безволосые называли «бизнесом». Под эту категорию подпадали как заведения общественного питания, так и содержание борделей.

Центральный Улей нависал над головой, подавлял необъятной тяжестью. Колосс, держащий небо из стекловолоконных пластин и дорогостоящих металлических сплавов, что создавали в условиях полной невесомости. Далеко на севере показались два близнеца, также усыпанные миллионами огней. Расстояние делало их почти невзрачными, хотя по мере приближения становилось очевидным, насколько мал человек по сравнению с этими громадами. Практически незаметен.

Курт удвоил скорость шага, а вместе с нею – осторожность. Чем дальше в Гетто он погружался, тем меньше света становилось вокруг. Когда шум Бульвара затих вдали, а над крышами поднялось неоновое зарево, Волк окунулся в сонливую тишь жилых кварталов. Прохожих здесь было немного, но все они, как правило, переходили на другую сторону, завидев силуэт в капюшоне. Курт улыбался и продолжал путь. Он передвигался почти бесшумно, бросая через плечо настороженные взгляды – больше по привычке, нежели действительно в поисках «хвоста».

Он намеренно назначил встречу в этом районе, потому как посещал его и прежде. Когда-то, едва переступив порог зрелости, волчонок без труда бегал тут от частной охраны, еще не догадываясь, как помогут ему эти тренировки в недалеком будущем. Сегодня, почуяв и услышав патрули задолго до того, как те увидят его, Волк без труда уходил от встречи. Если обход не уводил от курса, Курт сворачивал на ближайшем перекрестке. Но, как правило, отступал в тень, дожидаясь, пока разговорчивые увальни не пройдут мимо. Либо ускорял темп, оставляя их далеко позади. А один раз запрыгнул на кирпичный забор, через равные промежутки украшенный массивными горгульями. Нахохлившись и растопырив руки, Волк стал почти гипсовым.

Вскоре он достиг цели. Достал часы – корпус из нержавеющей стали, усеянный сотнями царапин, – и сверился с фосфоресцирующими стрелками. Срок наступал через тридцать четыре минуты, аккурат в час пополуночи. Достаточно, чтобы тщательнейшим образом проверить, обнаружить и предотвратить любые сюрпризы.

Вряд ли контрагент уже прибыл. Безволосые вроде него обычно не терпят всяких мелочей, зато крайне ценят собственный комфорт. Целых полчаса ждать какого-то наемника, – пусть даже Волка, – наверняка было бы чем-то из ряда вон выходящим. Лысый Хью говорил, будто этот безволосый какая-то важная шишка, и очень нечасто спускается с Улья на землю. Курту это было только на руку – всех безволосых, без исключения, он привык рассматривать как потенциальных противников.

Как бы там ни было, он не стал терять времени.

Прежде чем нырнуть в подворотню, Волк еще раз огляделся и принюхался. Одним прыжком преодолев проезжую часть, он крадучись направился к разрушенной арке. Ветхие стены поднимались с трех сторон. У подножия валялись груды мусора и битых кирпичей. Черные окна подслеповато таращились в ночь, большинство заколочены деревянными досками. Страйкер остановился в тени и несколько минут, не мигая, таращился в те, что оставались открытыми. Он и сам не знал, что ожидал увидеть. Возможно – отраженный блеск линз, чье-то белое лицо, свет монитора… Но – ничего. Тому, кто привык охотиться на расстоянии, нет нужды устраивать засаду на своих же псов (не говоря о Волках). Другое дело – после того, как задача будет исполнена. Тем не менее, Курт был обязан проверить.

Он оторвал спину от шершавой спины и побрел вдоль стены. Ушные раковины, подрагивая, ловили каждый звук. Волк дал себе зарок, если почувствует хоть что-нибудь подозрительное, то тут же даст деру. Если безволосые ухитрятся его изловить, Джейн это явно не пойдет на пользу. Но… пока все оставалось спокойным.

Подворотня представляла собой внутренний дворик какого-то старого четырехэтажного строения. Здесь давным-давно никто не жил, а уличные патрули, как в зоне «буфера», регулярно вычищали нелегальных квартирантов. Отчего-то дом не спешили реставрировать или сносить, хотя расположено он был крайне удачно. Рухнувшая арка сорвала и погребла под собой ворота, освободив проем, в который смог бы въехать даже армейский ховер. Один из парадных находился аккурат напротив. Через пролом под лестницей можно было легко выбраться на параллельную улицу.

Курт в очередной раз похвалил себя с удачным выбором места. Что ни говори, со стратегической точки зрения подворотня являлась превосходной позицией. Но – лишь для ловкого и юркого бойца, которому противостоит крупный и неповоротливый противник. Безжалостная энтропия оборудовала здесь немало входов-выходов, тайников и укромных мест. Чтобы проверить все, следовало запастись массой терпения, а также большим количеством человеко-часов. Судя по тому, что Страйкер по-прежнему не замечал ничего необычного, – ни единого свежего запаха, – заказчик был действительно благоразумен, как и рассказывал Хью.

Вскарабкавшись на гору битых кирпичей, Курт подпрыгнул и ухватился за пожарную лестницу. Спустя считанные секунды гимнастических упражнений он уже влезал в оконный проем. Коридор за ним был абсолютно пуст, если не считать пары крыс, что-то не поделивших на драном линолеуме. Вдоль стены через каждые два метра шли проемы, крест-накрест заколоченные прогнившими досками. Каждая дверь – под собственным номером. Вероятно, – думал Волк, – здесь было что-то вроде отеля. Туристический бизнес в Мегаполисе знал куда лучшие дни. Наибольший наплыв имел место уже после возведения Купола, когда каждый пятый был приезжим, надеющимся получить теплое местечко в каком-либо Улье.

Страйкер присел у подоконника, осторожно выглянул наружу. Вид открывался превосходный – весь двор лежал будто на ладони. Более того, переходя от одного окна к другому, Курт мог рассмотреть любой объект под разными ракурсами. Как жаль, – усмехнулся он, – что в случае с жертвой выбрать место ему навряд ли позволят…

Сев прямо на пол, Волк принялся ждать.

Минуту спустя он погрузился в то самое состояние полусна-полуяви, что в свое время позволило скоротать немало уроков Старейшины.

Инертный разум пробудил шум моторов.

Страйкер вздрогнул, открыл глаза и распрямил затекшие ноги.

Ему не требовалось глядеть в проем, чтобы представить себе всю картину. Во подворотню въезжал, переваливаясь через останки арки, автомобиль с мощным мотором. Судя по всему, это был «Джип», либо другой внедорожник. Рядом шуршали колесами два спортивных мотоцикла. Еще один автомобиль работал у арки на холостых оборотах.

Затем все стихло. Около минуты царила напряженная тишина.

Под колесами, оседая, шуршал неоднородный мусор; пищали крысы.

Страйкер поднял голову только тогда, когда начали открываться и хлопать дверцы. Посреди двора действительно стояла массивная машина с зеркальными стеклами, – черная или чернильно-синяя, без особых примет. Фары, мигнув, чуть сбавили натиск – дальний свет сменился ближним, озаряя перспективу мертвенным светом.

Два мотоцикла прикрывали с флангов. Второй автомобиль – идентичный клон первого, если не считать номеров – стоял у въезда. Из салонов выбирались плечистые, сбитые парни с короткими стрижками. Каждый щеголял неброским, но наверняка дорогим костюмом. Трое-четверо настолько ценили комфорт, что даже не трудились туже затянуть ремни – кобуры явственно выделялись под тканью. (Что, впрочем, можно было сделать намеренно).

Включая мотоциклистов, парней было девять. Курт даже почувствовал себя не в своей тарелке. Первым инстинктивным порывом было убираться восвояси, и навсегда забыть о этой дурацкой затее.

Он впервые назначал встречу влиятельным шишкам из Улья. Кроме того, присутствие такого количества вооруженных людей вызвано именно его скромной персоной. Они знали о нем, ждали его появления, и, вероятно, догадываются о его истинной сущности (в противном случае он бы еще долго дожидался с неба погоды – в Мегаполисе полным-полно безработных киллеров, безволосых и заурядных).

А следом за приступом паники пришла решимость. Перед глазами встала узкая больничная койка, иссушенное тело сестры. Затем – лицо матери, укрытое саваном. Каким-то образом эти две картины совместились, перетекли друг в друга. Джейн оказалась укрыта прозрачной паутиной, ее дыхания едва хватало, чтобы поднимать невесомую ткань. Все слабее…

Курт стиснул челюсти.

Завидев, как парни в костюмах напряглись, он понял, что сейчас случится нечто важное. Действительно – из первого автомобиля показался еще один персонаж. Как и телохранители, он тоже был одет в превосходный костюм, но куда более светлый, практически белый. Электрический свет отражался от ткани, как в зеркале. На фоне замусоренного двора стройная фигура смотрелась явно не к месту, – чужеродной, посторонней деталью, будто выточенной из слоновой кости.

Еще на высоком господине была белая широкополая шляпа (из тех, какие Волк еще щенком видел в дурацких вестернах), сапоги с острыми носами, и галстук-шнурок. В общем и целом образ был довольно причудливым. Вздумай этот джентльмен пройтись в таком виде по Сан-Сету, и через считанные минуты толпа рвала бы его на куски.

Как бы там ни было, в данный момент Курт беспокоился вовсе не об этом. Дождавшись, когда безволосый поднял голову, Страйкер жадно впился взглядом в худощавое лицо.

Правильные черты без неровностей и резких углов, волевой подбородок, тонкие аккуратные усики. Смуглая кожа – то ли от природы, то ли это был загар, рассчитанный с математической точностью… То ли господин изменил пигментацию на генетическом уровне, чтобы не морочить голову впредь (Курт слышал и о таких ухищрениях). Темные глаза глядели исподлобья, будто два блестящих агата.

Страйкер глазел, открыв пасть от удивления. Он впервые видел обитателя верхних ярусов так близко, практически лицом к лицу. В том, что этот господин действительно спустился с самой вершины, сомневаться не приходилось, и даже Лысый Хью об этом заикался.

Тем не менее, поверить оказалось очень нелегко. Безволосый, хотя и имел на редкость ухоженный вид, на небожителя отнюдь не тянул. Обычный экземпляр, таких в Гетто сотня на квадратный метр. Однако, чем дольше Курт смотрел, тем сильнее убеждался, что все не так просто. Незнакомец словно излучал некое сияние, ауру власти и уверенности в собственных силах. В Гетто так себя не ведут – чем меньше привлекаешь внимания, тем дольше проживешь. Безволосый же в костюме слоновой кости поступал с точностью до наоборот. Стоило Волку почувствовать это, как все сомнения тут же улетучились. Усатый субъект обитал где-то у звездного Купола, и, возможно, впервые в жизни снизошел на бренную землю. В его возможностях делать все то, о чем Волчье Племя могло лишь мечтать; владеть и распоряжаться вещами, которые даже по головизору демонстрируют издали. А главное – он мог делать все, что пожелает, не слушая никого, за исключением минутных капризов. Вряд ли его ближайшие родственники могли умереть лишь потому, что не получили вовремя необходимой помощи, сколько бы таковое ни стоило…

По обыкновению, Курт присвоил очередное прозвище – Ковбой.

Было бы логично, если бы от безволосого доносился запах дорогого виски. Однако, как Волк ни напрягался, так и не смог вычленить что-либо из отвратительной вони жженного бензина. А тот был дорогой, – не дешевле разбавленной водки, которую подавали на Сан-Сете.

Поднеся ладони ко рту, Ковбой соорудил подобие рупора.

– Эй!.. – прокатилось в подворотне. – Мы здесь, покажись!

Курт вздрогнул от неожиданности. Оказывается, он уже успел позабыть, с какой целью сюда прибыл, и зачем прячется в развалинах старой гостиницы. Во дворе стояли десять безволосых, которые дожидались его появления. Через Хью он сообщил им место, и они пришли.

Встряхнувшись, Страйкер приготовился. Телохранители бешено вращали головами, обшаривая взглядами затрапезный дворик. Кое-кто поглядывал и туда, где притаился Волк. Как и положено, они ожидали нападения в любую секунду, готовясь прикрывать джентльмена в белом своими телами. Но за оружием никто не тянулся.

Курт встал на ноги и выглянул в проем.

Это сразу заметили, кто-то выкрикнул «Да вот же он!..», в его направлении устремились пять указательных пальцев. Двое парней вплотную придвинулись к Ковбою. Волк застыл на месте, обозревая двор из тени капюшона. Он ждал, пока все успокоятся.

Наконец усатый господин приглашающее махнул рукой.

– Спускайся! – крикнул он. – Мы тебя ждем!

Его голос был сильный, но приятный, будто обернутая бархатом стальная болванка. Этим голосом хорошо вкрадываться в доверие детишкам и старушкам, тогда как хрипло-лающие голоса Волков более походили на заржавевшую, острую арматуру.

Курт протиснулся в оконный проем, продолжая наблюдать за безволосыми. Он мог спуститься по пожарной лестнице, но так несколько парней выпадут из поля зрения – на целые секунды. В первую очередь его заботило именно это, а не возможность произвести впечатление.

Через мгновение, мощно оттолкнувшись, он подбросил тело вверх и вперед. Полы куртки хлопали, а капюшон трепыхался вокруг головы, покуда земная поверхность летела навстречу. Наконец в ступни больно ударило, перед глазами мелькнула белая вспышка. Опустившись на полусогнутые ноги, Курт уподобился большой мохнатой пружине. Облачка пыли поднялись вокруг армейских ботинок.

Безволосые изумленно глядели на фигуру в капюшоне. Вне сомнения, такого фокуса они не ожидали. Несмотря на то, что оконный проем находился на втором этаже, от земли его отделяли около семи метров. Предприятие, конечно, рискованное, но вместе с тем крайне эффектное.

Выпрямившись, Страйкер свесил руки вдоль корпуса – будто расслабленно. Теперь он видел всех безволосых, фиксировал каждое движение. Ближе других, на расстоянии пяти-шести метров, находился приземистый крепыш с бычьей шеей. Ковбой – парой метров дальше. Телохранители, придя в себя, с откровенной враждебностью уставились на странного субъекта, отличавшегося столь феноменальной прыгучестью.

Курт ждал.

Первым, естественно, заговорил Ковбой:

– Здравствуй, незнакомец. Стало быть, ты и есть тот самый боец, о котором я столько слышал от Хью?..

– Надеюсь, не слишком много, – проворчал Страйкер.

– О нет. Ты чересчур осторожен, и это мне импонирует. – Господин улыбнулся. – Даже Хью – твой агент, как я понимаю – владеет информацией в крайне скудном объеме. Остальное – его личные домыслы, густо приправленные городским фольклором. Он потчевал меня ими до тех пор, покуда я не согласился нанять именно тебя. Назовешь нам свое имя – в знак, так сказать, доверительных отношений?..

– Зачем? – Курт пожал плечами. – Я вам не доверяю.

Тут Ковбой рассмеялся – громко и заразительно. Так смеются лишь веселые и жизнерадостные люди, которые многое поведали, и, как им казалось, знали, в чем смысл жизни. Вероятно, Ковбой тоже знал, в чем был этот смысл. Тем не менее, этот безмятежный смех никак не вязался с целью настоящей встречи. Человек, который мог так смеяться, пришел, чтобы приговорить кого-то к смерти.

Теперь, когда Волк стоял достаточно близко, он без труда разглядел, что в облике высокого джентльмена присутствует ряд малозаметных, но продуманных деталей. Пряжки на сапогах, ремне и ободке шляпы в точности соответствовали узорам на зажиме галстука. Они блестели в отраженном свете, и, вероятно, были отлиты из чистейшего серебра. А еще, возможно, этот комплект предназначался исключительно этому костюму цвета слоновой кости, который, возможно, Ковбой выбросит следующим утром.

Дуновение ветерка донесло до ноздрей Волка тонкие запахи. От заказчика пахло не виски, отнюдь. Каким-то дезодорантом, а еще… жасмином. То ли одеколон, туалетная вода или ароматическое масло, то ли господин совсем недавно столкнулся с этими необычайно дорогими растениями, запах которых Курт знал лишь по гербариям Старейшины.

Концентрация жасмина была столь сильна, что Страйкеру никак не удавалось сквозь нее пробиться. Она окружала Ковбоя наподобие невидимой защите, не позволяя Волку «рассмотреть» что-либо еще, присущее безволосому наподобие того, как присущи ему папиллярные линии ладоней. Это вполне могло быть результатом обдуманных действий, потому как безволосый наверняка знал, с кем именно ему назначена встреча…

Неожиданно Волк почувствовал стыд и жало обиды. Он показался самому себе грязным и незначительным. И, что куда хуже – недостойным стоять лицом к лицу с этим человеком. Такое с ним случалось впервые, а потому чувства были невыносимо сильны. Безволосые не могли видеть сквозь одежду или почувствовать его запах, но это ничего не меняло.

Курт непроизвольно спрятал голову поглубже в капюшон.

– И правильно делаешь, – сказал, отсмеявшись, Ковбой. – Иногда я сам себе не доверяю… Но речь не об этом. Хью объяснил, в чем именно заключается задача?..

– В том, чтобы лишить кого-то жизни. Что тут объяснять?..

– Все не так просто. Вероятно, тебе понадобится убить не одного человека. Он довольно влиятелен, и у него, разумеется, есть охрана – как минимум, четыре крепких парня. – Усмехнувшись, безволосый кивнул на своих провожатых. – Но тебе, конечно, они не противники.

– Почему вы так думаете? – вырвалось у Курта.

– Ну, ты ведь не обычный человек. Собственно, поэтому я тебя и выбрал. В наше время не так легко найти настоящего Волка. Ваше Племя объявили вне закона, но вы научилось прятаться и выживать. Поэтому, если уж настоящий Волк берется за работу, она будет выполнена наилучшим образом. Так, во всяком случае, мне показалось.

Волк затаил дыхание. О том, что было до Убежищ, щенкам Стаи никто не рассказывал. Конечно, у Племени были свои легенды и предания, однако никто не принимал их всерьез. Правда в них мешалась с нагромождениями лжи и глупых фантазий, поэтому отсеять зерна от плевел не представлялось возможным. Но Ковбой, похоже, знал настоящую правду. Возможно, знал даже о том, откуда пришло Племя…

Поэтому Курт спросил, инстинктивно стараясь, чтобы в голосе прозвучало как можно меньше заинтересованности:

– Что еще вам известно о нас?

Ковбой усмехнулся и сделал шаг вперед.

– Не так много, как хотелось бы. Однако, возможно, это и к лучшему. Ваше Племя долгие годы скрывается где-то в этом городе, и периодически меняет свое логово. Учитывая размеры Мегаполисе, найти вас не проще, нежели иглу в стоге сена. То, что ты добровольно пошел на контакт – огромная удача. Наше с тобой сотрудничество может принесли невероятную пользу. Как ты считаешь?.. – Ковбой пристально взглянул на Волка.

– Я выполню один-единственный заказ, – помолчав, ответил Курт. – Кроме того, Хью ничего не говорил об охране. Мол, мне придется убить лишь одного. Я получаю деньги, и все, за исключением трупа, остаются довольны. Теперь же оказывается, что жертв, как минимум, пятеро.

– Все верно, – кивнул Ковбой. – Но охрана – только дополнительные цели, тебе не обязательно всех их убивать. Если получится, конечно. Главное – разделаться с основным объектом. Хью не сказал об этом, потому что это само собой разумеющееся.

– Не сказал бы, – буркнул Страйкер.

– Ты, как я понял, во всем этом деле новичок?..

– Да. Тем не менее, ваш выбор пал на меня, – заметил Курт. – Почему?

Безволосый вновь усмехнулся:

– Потому, что ты справишься с этим делом лучше любого профессионала, лишенного… шерсти. Способность убивать заложена в самой твоей сути. Так и было задумано – очень давно, еще до создания Куполов. Так и получилось. Человек и безжалостный зверь под одной шкурой. Твои предки были величайшими воинами, когда-либо ходившими по этой Земле. А потом… – Ковбой сделал короткую паузу. – Как водится, эксперимент вышел из-под контроля. Теперь таких уж не сыскать… И, коль ты сам об этом спросил, мне хотелось бы взглянуть на твое лицо. Можно?..

Волк вздрогнул от неожиданности. Короткий рассказ заворожил его, приковал внимание к невозмутимому лицу безволосого. На какие-то секунды он утратил бдительность.

– Зачем это вам? – резко спросил он.

– Мне хотелось бы удостовериться, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь. Пока мы видели лишь одно доказательство – ты без особого напряжения совершил прыжок с высоты десятка метров. Это сложно, но вполне осуществимо.

Курт кивнул. Похоже, делать нечего.

Он поднял руку и медленно стянул с головы капюшон, стараясь, чтобы он ни на секунду не закрывал обзор. Перемена выражений на лицах охранников не стала для него сюрпризом. Вначале их глаза округлились, следом приоткрылись рты. Такого, судя по всему, им видать еще не доводилось. Большая голова, чем-то похожая на человеческую, но в большей степени – на волчью. Уши, стоящие торчком. Рот, которому более подходило определение «пасть». В этом лице получали подтверждение все уличные байки, утверждавшие, что по ночам в Мегаполисе бродят чудовища.