Текст книги "Паргоронские байки. Том 6"

А под самый конец войны явился Бекурахаб, Десница Древнейшего. Фар’Дуватхим и Каш’Истербхем все еще были живы – и Бекурахаб все еще сохранял с ними связь. Очень смутную, почти неощутимую – но сегодня он пришел на помощь своим Ногтям.

Только вот… проблема в том, что вслед за Бекуяном явился и его близнец, Согеян. А вслед за Бекурахабом – его близнец, Согерахаб. Что Очи, что Руки Древнейшего ненавидели друг друга – и когда одни встали на сторону нактархимов, другие присоединились к гохерримам.

Бекуян раскрывал нактархимам все планы и передвижения врага, а Согеян давал гохерримам советы насчет будущего. Просеивал ветки событий, выбирая те, где Зубы восторжествуют. Из-за Бекуяна такие было тяжело отыскивать, поскольку Правый Глаз сразу же узнавал и перекрывал все, что делал Левый. И тем не менее, Согеян в этой партии всегда был на шаг впереди.

А вот Согерахаб, будучи Левой Рукой, немного уступал Бекурахабу. Выглядел его точной копией, но был чуточку слабее. И гохерримам он согласился помочь при условии, что те помогут ему. Поддержат своими клинками.

Эти две пары близнецов желали смерти друг другу не только из-за накопившихся разногласий. Они были парными Органами. Идентичными. Поначалу они просто испытывали друг к другу некую подспудную неприязнь, но восемьсот лет назад погиб Аллетьюд, Правая Почка… и Геллетьюд каким-то образом перенял часть его сил.

Могущество оставшегося близнеца возросло не вдвое, но заметно, весьма заметно. Он быстро разросся, окреп, увеличился в размерах. Его способности умножились. И Геллетьюд, до этого один из самых слабых Органов, настолько возгордился, что восстал против Рвадакла. Он буквально опьянел от новой мощи… только Великий Очиститель все равно оказался сильнее. Геллетьюд был уничтожен – и Паргорон потерял обе Почки.

Но Глаза и Руки сделали из этого выводы. Они поняли, что если один из парных Органов погибает – второй наследует часть его сущности.

А никакой братской любовью меж ними давно уже и не пахло.

И теперь над морем демонов, над столкнувшимися живыми пожарами, над бессчетными гохерримами и нактархимами носились два белых шара, два гигантских глаза. Они исторгали зеленые и синие вспышки, хлестали друг друга лучами, пытались уязвить в самое нутро, нанести смертельный удар.

Бекуян всегда знал, где Согеян сейчас. Согеян видел, где Бекуян окажется потом. Они были слишком одинаковы – и ни один не мог взять верх.

В то же самое время Бекурахаб и Согерахаб сгибали саму реальность. Словно две кошмарные отрубленные руки, они вцеплялись в ткань мироздания и рвали ее на кусочки. Уродливая пародия на акт творения, исковерканная божественная сила – и Десница с Шуйцой были ее носителями. Попавшие под их воздействие демоны комкались, лопались, опадали кучками гнили.

Длани Древнейшего выделялись издали. Эти огромные паукообразные твари уступали в размерах кульминатам и мегандорам, зато вокруг них все кружилось, вздымалось в воздух, превращалось во что попало.

– Эти твари тут все разнесут! – гневно прокричал Джулдабедан. – Который, говорите, на нашей стороне?!

Росканшидан только поморщился. Он сам уже был не рад, что позвал Согерахаба – но уж лучше так, чем если бы здесь был только Бекурахаб, если бы он дрался не со своим близнецом, а с гохерримами.

Вот вздыбилась земля! Агг ударил ножищей, оставляя кратер – и упал рядом Иттиб, последний из первородных мегандоров. Громадный кульминат повалил его и принялся топтать, ломать кости. Треснул череп – и испустил дух Иттиб, и издал зловещий смех Агг.

Кульминаты, в общем, и не злы совсем, и не жестоки, но убивают без раздумий. Отнимают жизни с равнодушием детей, давящих насекомых. В этом безразличии они и черпают силы – словно сухопутные киты, кульминаты процеживают эфирные потоки, поглощая бессчетных мелких духов, астральные тени растений и насекомых. Мегандоры делали это точно так же, но они были меньше, и духов им доставалось меньше.

И потому они проиграли.

Но основная доля битв все-таки бушевала не меж кульминатами и мегандорами, не меж двумя парами Органов, а между гохерримами и нактархимами. Один за другим они падали замертво, одна за другой отлетали скорбные души… хотя чаще никуда они не отлетали! Гохерримы втягивали астральные сгустки своими клинками, нактархимы вырывали их когтями, затягивали под броню.

Их станет меньше, но те, кто выживет, позаботятся, чтобы никто не погиб зря.

– А, вот так это у вас, демонов, воспринимается? – ухмыльнулся Бельзедор.

– Ну да, – невозмутимо сказал Янгфанхофен.

Нактархимы гибли чаще. Их было меньше. Они с самого начала были в худшем положении. У гохерримов осталось десять первородных, а у них только шесть… но они не собирались отступать!

Дой’Текерхреб. Защитник Основ. Он сражался с Худайшиданом, и меч Гниющего Князя тщетно высекал искры из его щитов.

Дой’Текерхреб, отец многих. Его могучие дети сражались с гохерримами Худайшидана, не давая тем поддержать вексиллария клинками.

Дой’Текерхреб, сильнейший и прочнейший. Он стоял неколебимым утесом и хотя был медленней других нактархимов, но все же был нактархимом. Гниющий Князь сделал выпад, ударил быстрей молнии – но столкнулись с грохотом щиты, врезалась кость в кость… и защемило между ними сталь.

Края костяных пластин врубились в серую кожу. Хлынула кровь Худайшидана. Дой’Текерхреб с рокотом рассмеялся, подтянул к себе вексиллария, с силой боднул головой… у гохеррима треснул череп. Если одного из них удавалось обезоружить, лишить проклятого клинка, он превращался в ничто, в неспособную биться мягкую тварь.

Но в этот раз гохеррим ответил. Они сызмальства приучаются терпеть боль. Любую, вплоть до самой мучительной. Именно Худайшидан заложил основы этого искусства, именно Худайшидан завещал своим потомкам, что боль – иллюзия, что страдание – обман. Десять тысяч лет Гниющий Князь жил в агонии, десять тысяч лет прикрывал маской половину лица.

Что ему удар жалкого нактархима?

Худайшидан нанес встречный. Меч застрял, и Дой’Текерхреб держал его словно тисками – так что Худайшидан ударил рогами. Про них часто забывают, для большинства нынешних гохерримов это просто украшение – но на заре времен их использовали наравне с клинками. Именно рогами древние гохерримы забили когда-то Челюсть.

И Худайшидан своими пользоваться не разучился.

В то же самое время Фар’Дуватхим хлестался сразу с двумя вексиллариями. На помощь Сильдибедану подоспел Резкельшидан, и Посланец Погибели едва успевал уклоняться от свищущих топора с мечом. У гохерримов жадно пылали глаза, они наперегонки стремились проткнуть Фар’Дуватхима, сделать его пищей для клинков…

А потом наверху раздался… хлопок. Просто резкий громкий хлопок, как будто что-то лопнуло. И сразу за ним – вспышка, волна света.

На мгновение все ослепли. На одну секунду стихли крики, рев и скрежет стали о кость. Но потом свет схлынул, и битва снова пошла своим чередом.

Только в небе вместо двух Глаз Древнейшего остался один. Бекуян испепелил Согеяна.

Тот не сумел предвидеть свою гибель.

Теперь весы судьбы склонились к нактархимам. Бекуян обвел гохерримов взглядом и исторг синий луч. Тот вспахал землю, распорол огненной сохой и принялся сжигать всех, кого задевал.

Правый Глаз, в общем, уже свершил то, чего желал, но он дал нактархимам слово. Однако гохерримы и нактархимы так густо перемешались, что убивать одних лишь первых было непросто даже ему.

Поэтому Бекуян обратился против кульминатов.

Его взгляд настиг Эрригу, последнюю из Ребер. Громадная демоница продержалась недолго – луч Бекуяна просверлил ее насквозь. Следующим стал Оппег, Кость Плюсны. Маленький для кульмината, но живучий… увы, недостаточно.

Могучие и несокрушимые, кульминаты один за другим рушились с грохотом. Сотрясая землю, раздавливая тех, кто оказался внизу.

Агг с ревом оттолкнулся ногами, и прыгнул в небо, и ринулся ловить Бекуяна. Небывалой длины рука выстрелила – и пальцы почти сомкнулись, почти расплющили Глаз. Тому пришлось срочно набирать высоту, спасать свою жизнь.

Тем временем внизу рухнул замертво Гаштерлодан. Стремительный Клинок не выстоял перед Каш’Истербхемом. Но в то же самое время Джулдабедан ударил шестом – и пробил горло Эй’Инерлионы, Принимающей Удар. Она была последней из Ногтей Левой Ноги и несмотря на ее имя – самой крепкой из всех. Ее терпеливость и выносливость помогли ей выживать десять тысяч лет, она сотни раз получала раны, но каждый раз поднималась, каждый раз возвращалась в строй.

Гохерримы ненавидели это ее свойство.

Но сегодня Эй’Инерлиона приняла свой последний удар. Джулдабедан сумел сделать его смертельным. И на своем шесте он воздел ее голову, чтобы все видели – одна из первородных погибла!

Гохерримы возликовали, а нактархимы зашипели от ярости. Джулдабедан тут же отшвырнул эту вытянутую, похожую на череп ящера башку и крутанулся вихрем – на него набросились сразу четверо.

В самом центре продолжали бушевать Руки. Согерахаб и Бекурахаб, Левая и Правая, Шуйца и Десница. Их словно очертило незримой линией, через которую никто не переступал. Даже кульминаты сторонились этих чудовищ, всесильных божественных дланей.

Словно драка пауков. У них было всего по пять лап – толстых, длинных, крючковатых лап, – но казалось, будто вдвое больше, с такой скоростью Длани ими перебирали. Они закручивали вокруг себя эфирные потоки, рвали саму ткань мироздания.

Вот они сцепились. Переплелись лапами. Каменные породы вокруг вздыбились, земля пошла рвами и оврагами. Ни один не мог повалить другого, ни один не мог взять верх. Согерахаб и Бекурахаб катались огромным клубком, нестерпимо давили, били всей своей бесконечной силой…

– Армрестлинг! – гаркнул Бельзедор, грохая о стол пустой кружкой. – Корчмарь, плесни еще!

Согерахаб был чуть-чуть слабее. В коротких схватках разница не ощущалась, но в долгом противоборстве Бекурахаб взял бы верх. Однако гохерримы кое-что обещали своему союзнику – и сейчас как раз начали исполнять обещание. Прорвавшись через нактархимов, на поддержку Согерахаба явился легион Эррешидана – и половина его осталась в обороне, а вторая – поддержала клинками вексиллария.

Эррешидана прозывали Яростным Князем. Он первым научился жать души, он всегда первым рвался в бой. Сейчас его меч Кровожад вспыхнул, сверкнул в лучах Мистлето – и излился огненным шквалом.

Гохерримам ведь не обязательно биться в рукопашной. Их клинки – просто проводники демонической силы. Они несказанно любят драться лицом к лицу, и так они наиболее эффективны, но когда надо – гохеррим ударит и дистанционно.

Бекурахаба полоснуло наискось, резануло по самой короткой и толстой лапе. Та дернулась, засучила, из нее хлынула кровь – и Согерахаб удвоил натиск.

Нактархимы тоже пришли на помощь своему союзнику. Но у них не оказалось такого козыря, как у гохерримов. Они не умели складывать силы. Не могли нанести Согерахабу существенного ущерба. Их импульсы только щипали, обжигали пятилапое чудовище.

Тогда они напали на гохерримов. Пока Эррешидан атаковал Бекурахаба, нактархимы атаковали его легионеров, убили многих быстрыми ударами из Тени… но было слишком поздно.

Странно это – когда Правая Рука сражается с Левой. Но еще страннее – когда одна другую убивает. Раненый Бекурахаб дал слабину, дрогнул, его демоническая сила поплыла… и Согерахаб поверг его.

Поверг – и уничтожил.

Этот момент стал переломным. До этого шедшая с попеременным успехом, битва окончательно стала принадлежать гохерримам. Агг заставил Бекуяна отступить, кульминаты добили мегандоров – а Согерахаб стал комкать реальность, помогать своим союзникам.

Копье Мардзекадана пронзило Каш’Истербхема. Архистратиг и Держатель Власти вступили в схватку после гибели Гаштерлодана – и Каш’Истербхем продержался куда дольше любого другого. Но он пал, его панцирь пропороло насквозь, а душа стала добычей Мардзекадана.

Почти сразу за ним погиб Резкельшидан. Не в битве с кем-то, не в поединке – просто от ран. Прозванный Осадной Башней, Резкельшидан был самым рослым из первородных, даже крупнее Джойнайшиданы. Могучие руки, широкие плечи, булава, которая сносила скалы… Резкельшидан был силен, как никто.

Но в то же время он был медлителен. Неповоротлив. Нактархимы набрасывались на него десятками, кромсали огромное тело – и не всегда успевал ответить Резкельшидан. В конце концов гигант просто пал, рухнул, испещренный ранами – и кровь текла из-под него рекой.

Сегодня крови пролилось столько, что хватило бы наполнить озеро. Будто снова упал на эту землю Древнейший, и снова началось кровавое Разделение.

Но победа над Резкельшиданом стала последней победой нактархимов. Они все еще огрызались, все еще не желали смиряться с неизбежным, но их резали, их беспощадно крошили. Проклятые клинки гохерримов напились сегодня досыта, и с каждой поглощенной душой их хозяева становились сильнее, каждая смерть умножала мощь убийцы.

– Вам конец!!! – опьянев от крови, прорычала Руналодана.

Мегандоров не осталось. Никто уже не мешал кульминатам давить нактархимов. Словно живые молнии, те носились у колоссов под ногами, отскакивали и взрезали толстые шкуры – но это было агонией, бесплодными трепыханиями. Гохерримы шли железными шеренгами, загоняли нактархимов, как зверей, отсекали от сородичей… и резали, рубили, кромсали.

– Отступаем, – положил руку на плечо Дой’Текерхребу Фар’Дуватхим.

Держатель Основ молча кивнул и ударил щитами. Ударная волна сбила с ног десяток гохерримов, Фар’Дуватхим издал беззвучный окрик, и нактархимы стали ускользать, исчезать в Тени.

Их ушло совсем мало. Гохерримы не собирались отпускать их живыми и продолжали гнать клинками, бить в спины, поливать своими вспышками. Легионы преследовали нактархимов до самого Ледового Пояса, до замерзших отрогов.

Только там нактархимам наконец удалось скрыться – но к этому времени их осталось всего пара тысяч. Пара тысяч выживших, среди них четверо первородных. Фар’Дуватхим увел свой народ в Крепость Миражей – последнюю из цитаделей, самую секретную и лучше всех защищенную.

Там нактархимы и затаились.

Победа над многовековым врагом стала триумфом гохерримов. Они потеряли двух вексиллариев, но это никого не беспокоило. Главное, что они наконец одолели нактархимов, истребили их почти дочиста, загнали остатки куда-то… куда-то. Гохерримы продолжали рыскать, искать место, где спрятались бежавшие Ногти, но не это сейчас их волновало.

На заре времен гохерримы сражались друг с другом. Просто потому, что другие гохерримы были ближе всех. Но потом они сообразили, что так просто сами себя изведут, и обратили свою ярость на всех остальных. Прежде всего нактархимов.

Но теперь нактархимы побеждены. Разбиты, бежали, зализывают раны. Их последняя крепость обязательно будет найдена, но пока ее местонахождение неизвестно… можно заняться другими противниками.

Джойнайшидана. Вот когда пришел ее час. Души нактархимов вдоволь насытили клинки гохерримов. Сильные души, полные энергии. Пока эта энергия гудела в клинках, пока те светились от похищенных жизней, Джойнашидана взялась за давно чаемый тоннель на другую сторону Чаши.

День, когда посреди Туманного Днища вспух огромный холм, а из него вышла огромная гохерримка, стал черным для сурдитов. Гохерримы наконец смогли пройти на внешнюю сторону всеми легионами, а не проникать мелкими отрядами через Червоточины, теряя бойцов в дыме ларитр.

Первыми их встретил сурдит по прозвищу Свиристель. Его обитель располагалась в самом центре Туманного Днища. Один из последних первородных, он обустроил здесь все наилучшим образом. Породил большое потомство, разбил великолепные сады, проложил мощеные камнем и самоцветами дороги, возвел множество архитектурных шедевров и развел экзотичных животных. Сурдиты бесподобны, когда нужно работать руками, они непревзойденные строители, ремесленники и фермеры.

Пару лет назад Свиристель даже создал для своего королевства искусственное освещение. После долгих трудов он сотворил чудо, которое назвал Нижним Светом. Оно регулярно меняло цвета, то затухая, то вновь разгораясь, и светило так ярко, что освещало все Туманное Днище. Свиристель гордился своим творением и был уверен, что оно принесет ему процветание.

Сейчас оно осветило гохерримов, выходящих там, где Свиристель разбил свои лучшие теплицы. Все просто рухнуло в пропасть, и в особенности – выведенный буквально на днях новый сорт исгодына.

Сладкий и освежающий исгодын. Свиристель держал в руке плод… видимо, единственный уцелевший плод. Он как раз откусил кусок, когда теплицы начали падать в яму, из которой выпрыгнула рогатая великанша с шестопером.

– Ну здравствуйте, – вздохнул сурдит, вырывая из земли дерево.

Сначала он собирался просто проломить Джойнайшидане башку. Свиристель был таким же высшим демоном, он был первородной Мышцей, и постоять за себя мог. Тем более, что вокруг работали его дети и внуки, а злость на Свиристеля накатила такая…

…Она испарилась, когда из тоннеля стали выбираться другие гохерримы. А потом вылез еще и кульминат – молодой, довольно мелкий, но, мать его, кульминат!

Это как-то сразу остудило пыл.

Свиристель хотел крикнуть погромче, велеть детям и внукам убегать… но они уже сами убегали. Для такого дела не нужно отцовское напутствие.

Вообще-то, сурдиты сильнее гохерримов. Они на самом деле страшно сильные. Будь здесь только Свиристель и только Джойнайшидана – еще неизвестно, кто бы кого. Но Свиристель уже остался один, а гохерримов становилось все больше… так что он благоразумно последовал за своими чадами.

– Вон их король! – раздался крик. – Убегает!

Король. Короли сурдитов – это просто как деревенские старосты. Несколько больше лоска, несколько больше уважения, да и могущества тоже… ладно, король так король.

Но Свиристелю больше не хотелось быть королем. Как-то неприятно быть королем в стране, которую принуждают к войне. У Свиристеля от такого начинались изжога и нервный тик.

Пусть эта гохерримка будет королевой, он не против.

– Ну и дворцы у них, – крутила головой Джойнайшидана. – Понастроили-то!.. И все бросили.

– Теперь это наше, – по-хозяйски сказал ее младший сын, Тасварксезен.

После войны с нактархимами сурдиты оказались легкой добычей. Эти бесформенные горы мышц выглядели грозно, но по сути были просто мясом.

Для чего еще нужны Зубы, если не для того, чтобы рвать мясо?

Согерахаб был союзником на один раз. После победы над Бекурахабом гохерримы перестали его интересовать. Левая… теперь единственная Рука Древнейшего где-то скрылась, как и единственный оставшийся Глаз. Расправившись со своими близнецами, они заметно прибавили в могуществе и в будущем непременно заявят о себе, но прямо сейчас о них можно забыть.

За исключением нескольких любопытных юнцов, кульминаты тоже разбрелись по Каменистым Землям и Пекельной Чаше. Этих в строй не поставишь. Агг обещал Худайшидану, что снова поможет, если тот позовет, но его тоже звали другие дела – он собирался в очередной раз помериться силами с Геггом.

Поэтому в Туманное Днище явились только гохерримы – но этого было достаточно. Правильно организованные легионы ставили на колени одно королевство сурдитов за другим, зачищали и разграбляли их гигантские хутора. Клинки светились от душ высших демонов, вексилларии раздувались от энергии. Мардзекадан вел основное войско, Руналодана делала налеты, Эррешидан возглавлял штурмовые войска, Росканшидан прикрывал тылы.

Сурдиты были разобщены и не вызывали опасений. Их богатства и души пополнят закрома и клинки гохерримов, но это только закуска перед главным пиршеством.

Ла-ционне.

Когда гохерримы и нактархимы не сражались друг с другом, они сражались с ла-ционне. Нактархимы пали – и гохерримы направили клинки на ла-ционне. Единственных, кто еще мог угрожать безусловному превосходству Зубов Древнейшего.

Все прочие опасений не вызывали. Бушуки и кэ-миало будут поставлены на колени, а гхьетшедарии – стерты с лица Паргорона. Все эти вторичные демоны, детеныши Языка, Мозга и Фаллоса… они слишком возомнили о себе, смеют тоже претендовать на власть над Чашей. Гохерримы были великим народом за тысячи лет до того, как первые из бушуков, кэ-миало и гхьетшедариев появились на свет.

Конечно, еще есть ларитры… но о ларитрах гохерримы пока не думали. Их время придет потом… после. На них тоже найдется управа.

Гохерримы пока удовлетворились тем, что пробили собственный путь на внешнюю сторону – тоннель, в который свободно проходил кульминат и не было доступа ларитрам. Они все-таки слишком многих потеряли в войне с нактархимами и теперь стремительно наращивали численность. Им нужна была передышка, нужны были хотя бы несколько спокойных десятилетий.

Даже Джойнайшидана после разгрома королевства Свиристеля вернулась домой и одного за другим родила четырех детенышей. Джулдабедан возводил новые корпуса в Школе Молодых, а Сильдибедан организовывал военные городки и базы.

Гохерримы твердо настроились прибрать к рукам весь этот мир.

И с Туманным Днищем у них все получалось прекрасно. Они споткнулись только на дворце Оргротора, который принадлежал теперь его младшему сыну, Кошленнахтуму. После смерти отца проклятый гхьетшедарий превратил его берлогу в настоящую крепость, вырастил громадный лес и расплодил каких-то чудищ. Большую часть всего этого сотворил еще Оргротор, но Кошленнахтум умело распорядился наследством, и его земли стали по-настоящему крепким орешком.

– …Ты хотел говорить с нами, гхьетшедарий? – зычно спросил Росканшидан, вступая на подвесной мост.

На другой его стороне стоял стройный женственный юноша. Кошленнахтум во многом напоминал отца… Росканшидан всего раз в жизни встречался с Оргротором, но запомнил эту встречу на всю жизнь, ибо очень уж неуютные ощущения оставлял Хер Древнейшего.

– Да, – ответил Кошленнахтум, медленно поднимаясь в воздух. – Я хочу переговоров.

Росканшидан смерил его взглядом, поудобнее перехватывая алебарду. Он стоял тут один, но всего в паре кульмин ждала готовая к бою когорта.

Вексилларий не собирался недооценивать первородного гхьетшедария. Именно его клан брал штурмом дворец Дзегакора, и он хорошо помнил, сколько гохерримов перебила эта тварь.

Они называют себя баронами, эти дети Оргротора, и на своей земле они весьма проблемные противники. Для верной победы их нужно выманивать из гхьетов, но это сложнее, чем выковырять из норы поргула. Эти паскуды обладают даром телепортации и сбегают, как только запахнет жареным.

– Ты здесь один? – спросил Росканшидан, не двигаясь с места.

– Я здесь один, – сказал Кошленнахтум. – А ты?

– Один. Но мне стоит свистнуть, чтобы здесь появилась сотня моих легионеров.

– А мне стоит свистнуть, чтобы здесь появились два моих брата и куча племянников.

Росканшидан повернул алебарду лезвием вниз. Да, гхьетшедарии усвоили урок. Они поняли, что поодиночке гохерримы вырежут их всех, и условились приходить друг другу на помощь.

Им очень легко это делать.

– Хорошо, – опустил алебарду совсем вексилларий. – О чем ты хочешь договориться?

Кошленнахтум оказался разумным демоном. Он не собирался кланяться гохерримам и был далек от надежды заключить союз – но он видел, что для рогатых завоевателей его дворец не цель, а лишь препятствие на дороге. Камень, который можно сковырнуть… но можно и просто обойти. Это он и предложил.

– Договор о ненападении, – произнес Кошленнахтум. – Паргорон большой, вы сумеете прожить без моего гхьета.

Росканшидан размышлял. Конечно, один только Кошленнахтум погоды не сделает. Похожий договор гохерримы уже заключили с его братом, Гариадоллом. Тот сумел вовремя понять, куда ветер дует, и оказал поддержку в войне с нактархимами… несущественную, но все же. За это ему позволили продолжать царствовать на куске Каменистых Земель… до поры.

Нет, гохерримы бы охотно вырезали бы и его, и Кошленнахтума, и вообще всю их породу. Но могущество гхьетшедариев все еще не до конца понятно. Неразумно начинать с ними войну, пока в Мглистых Землях копят силы ла-ционне.

Никто не сомневался, что Кровь Древнейшего готовится к войне. Да и сурдиты еще не разбиты. Заводить сейчас еще и новых врагов преждевременно. Пусть гхьетшедарии пока жируют, пусть тешатся в своих чертогах разврата.

Кого-кого, а этих можно смело оставить напоследок.

55224 год до Н.Э, Паргорон, империя ла-ционне.

Империя ла-ционне воистину впечатляла. Громадные постройки, могучие машины, протянутые в воздухе трубы. По ним со страшной скоростью носились сами ла-ционне – погружаясь в пузырящуюся жидкость, они за минуты проносились на огромные расстояния.

Их было гораздо больше, чем всех остальных демонов, вместе взятых, но каждый отдельный – маленький, слабый и почти безмозглый. В империи ла-ционне не было слова «я», только монолитом Кровь Древнейшего представляла грозную силу.

Воистину грозную. Повсюду были боевые и рабочие комплексы, полные живой энергии машины. Ла-ционне – демоны-водители, они действуют внутри искусственных тел, сложных скафандров. За тысячи лет они поднаторели в этом, научились создавать настолько мощные орудия, что даже гохерримы не могут их одолеть.

Но они одолеют. Ла-ционне пришли к этому выводу несколько лет назад.

Гохерримы уже истребили большую часть сурдитов. Пал могучий Козодой, не стало премудрого Снегиря, ушла на Кровавый Пляж великая Оляпка. Долго сопротивлялся благородный Коростель, но и он в конце концов был пронзен клинками.

Кое-как держатся только два их королевства – Поползня и Сорокопута. Под рукой первого собрались все уцелевшие, включая хитрого Свиристеля. Бицепс Древнейшего не сдается до последнего, возвел мощные крепости и ухитряется отражать все новые атаки рогатых легионов.

Но его бы давно разбили, не помогай ему другие демоны. Ла-ционне снабжают Поползня оружием и боевыми комплексами, кэ-миало – информацией, бушуки – своими хитрыми чарами. Скрывшиеся в тайной цитадели нактархимы то и дело присылают своих ассасинов. Только благодаря этому Поползень держится уже восьмое десятилетие – но с каждым годом он сдает позиции.

И Сорокопут. Этот с самого начала отказался кому-то помогать и принимать помощь, укрывшись за своими терниями. Он вырастил их несметно, окутал свои земли настоящим куполом смертельных колючек.

Ходят слухи, что кроме самого Сорокопута за этими стенами давно никого нет. Чтобы защититься от гохерримов, он принес в жертву собственных подданных, собственную родню. Превратил их в душевую энергию, напитал ими свои тернии, сделав их полностью непреодолимыми.

– Этот жопошник! – скрипнул зубами Поползень, когда Штаб спросил его о Сорокопуте. – Мы даже не смогли с ним связаться!

– Мы смогли, – бесстрастно произнес Кор’Скатон, представитель народа кэ-миало. – Один из наших кэ-нейронов пророс на территориях, контролируемых так называемым Сорокопутом. Мы передали ему ваше предложение, но он отказывается. Он не хочет покидать свою рассаду.

– Неразумно, – тихо произнес Штаб. – Ситуация очевидна. Мы можем продолжать войну еще долго, но мы неизбежно потерпим поражение. В этом случае – гибель.

– Война – это поле гохерримов, – грустно сказал Свиристель. – Никто их на нем не переиграет.

– Жаль, что это не поле трусости, а то ты был бы там звездой, – беззлобно сказал ему Поползень.

– Предпочитаю быть живым трусом, чем мертвым героем.

Штаб сомкнул многочисленные конечности. Коллективный лидер ла-ционне, их единственный пока суперкомплекс, он был мыслителем, не уступающим кэ-миало. И именно он пришел к выводу, что ради выживания ла-ционне следует покинуть Паргорон.

Эвакуация началась несколько лет назад. Ла-ционне сворачивали свои машинные города и собирали отовсюду комплексы, опустошали склады с ресурсами. Это приходилось делать под постоянными нападениями гохерримов, одновременно еще и помогая держаться Поползню. Если сурдитов разобьют окончательно, Зубы обрушатся на ла-ционне всей мощью, и тогда эвакуация может провалиться.

Но теперь все наконец-то готово. Большую часть созданного и построенного придется бросить, но самое ценное спасется.

Свиристель с надеждой смотрел на отливающие черным металлом громады. Те сливались с черным небом, были как будто частицей вековечной Тьмы. Лишь в самом низу они слабо отражали свет городов ла-ционне.

Сквозь Тьму они и полетят. Роители – величайшее достижение ла-ционне, космолеты, способные двигаться в самой враждебной среде из существующих.

Свиристель смотрел на них с надеждой – но и тоской. Все будет хорошо, ла-ционне знают, куда держать путь. Там сурдиты и ла-ционне смогут начать с чистого листа, смогут существовать в безопасности.

Свиристель перевел взгляд на горизонт. За огнями Магистратума, центрального города-узла, лежали бескрайние просторы Мглистых Земель. Темные, неприветливые… но за ними начинаются красочные джунгли Туманного Днища. Лучшая область Паргорона.

Дом.

– Вы знаете, куда полетите? – спросил Кор’Скатон.

– Направление известно, – ответил Штаб. – Мы повторяем предложение.

– Саа’Трирр не сможет покинуть Паргорон. А мы не сможем и не желаем покидать породителя. К тому же мы не верим, что гохерримы осмелятся потревожить Мозг. И если даже они это сделают, то горько пожалеют.

– Как пожелаете, – ответил Поползень. – А вот мы уходим все. Хватит с нас. Пусть с гохерримами дерутся те, кому того хочется, а нам надоело.

– Знаешь, Янгфанхофен, возникает ощущение, что главной проблемой Паргорона всегда были гохерримы, – хмыкнул Бельзедор.

– А за это я забираю у тебя твой свекольный салат, – потянул к себе миску Янгфанхофен.

– Теперь я укрепился в своем мнении.

При этих словах Поползня все посмотрели на того, кто пока не проронил ни слова. Фар’Дуватхим, нынешний лидер нактархимов. Он десятилетиями помогал сурдитам, он мстил гохерримам всеми способами, но теперь сурдиты сдались. И ла-ционне сдались. Они покидают Паргорон – и зовут нактархимов с собой.

– Что насчет тебя, костяная башка? – спросил Свиристель.

– Мы обсудили ваше предложение, – ответил Фар’Дуватхим. – Мы остаемся.

– Уверен? Рано или поздно они найдут ваше убежище.

– Это наш мир. Его выстроил для нас бог-породитель. Мы никуда не уйдем.

– Пресловутая гордость нактархимов. Однажды она вас погубит.

Летательные комплексы заканчивали погрузку. На глазах пустели транспортные трубы – ла-ционне всем народом перемещались на роители. Им не нужны были объявления и команды – коллективный разум сам подсказал им, когда нужно собираться.

Среди ла-ционне возвышались сурдиты. Мужчины, женщины и дети. Они не струились по трубам, а поднимались по трапам, несли на плечах громадные тюки и баулы. Большая часть их имущества уже погружена, но сурдиты просто не могли оставить хоть что-то. Запасы семян, селекционные формы жизни, скот, ценные материалы – все, все, что может пригодиться. Кто-то даже держал ручного костяного кота – сурдиты не любили расставаться с питомцами.