Текст книги "Семья волшебников. Том 1"

Астрид медленно обернулась. В ее глазах отразилось неверие.

– А она что, не умеет?.. – удивился прадедушка.

– Ей четыре года.

– Правда?.. выглядит скорее на шесть… и разговаривает так толково… я думал, ей шесть-семь. А ей четыре, она даже читать не умеет… тю-ю-ю… девочка, слезь со стола, столы только для грамотных.

Астрид послушно слезла, потому что правила есть правила, и ничего тут не поделаешь, даже если обидно. Но губы у нее задрожали.

– Хочешь, я научу тебя читать? – предложил прадедушка.

– Ладно… я подумаю, – отвернулась Астрид.

Глава 8

Лахджа измеряла свою территорию. Удлинила ноги так, чтобы шаг был ровно в пять метров, и переступала этаким жутким, но прекрасным журавлем.

От ворот усадьбы до парадного входа, значит, двести метров с хвостиком. Сразу за воротами дорога расходится в трех направлениях – с восточного они сюда прибыли, западное пока не исследовано, а южное вспашек через десять приведет к собственно Радужной бухте и Радужницам, приморскому курортному поселку, вокруг которого и раскинулись все эти поместья старых волшебных династий.

На город Радужницы не тянут, там почти исключительно лавки, постоялые дворы, развлекательные заведения и местная администрация. В поселке заканчивается маршрут големического омнибуса из Валестры, и в нем есть больница и начальная школа, что Лахджу особенно порадовало, потому что Снежок, конечно, вылечит что угодно, а Матти, дедушка Айза и ее муж обеспечат отличное домашнее обучение, но все равно хорошо иметь альтернативу.

И обочина дороги все еще относится к поместью, но уже сама дорога – ничейная, потому что проходит через всю Радужную бухту. Причем это так называемая Вечная дорога. Такие прокладывали в незапамятные времена Парифатской империи, и они были такими хорошими, что некоторые сохранились даже спустя четыре тысячи лет.

Лахджа решила посадить вдоль изгороди березы, рябины и кедры. С помощью Ме Флоры она сможет ускорить их рост, и уже через годик тут будет тенистая аллея. Кедры будут подальше от усадьбы, а рябины поближе, чтобы можно было любоваться ими даже с первого этажа.

А то прямо сейчас тут только дикие кусты… правда, встречается лещина, ее жалко. Лещину надо оставить.

А вот глициниям и рододендронам здесь не место, пожалуй. Как-то не будут они тут смотреться, лучше высадить их вокруг пруда. Прудик она уже почистила, привела в порядок и освежила. Немного помогал енот, но еще больше неожиданно Снежок, среди способностей которого было обеззараживание. На дне накопилось много застарелой скверны и остаточных чар.

– Пруд-то они тебе не почистили, – заметила Лахджа, заставляя островок с ивами вздыбиться.

Что?..

Кустодиан, говорю.

С чего они должны были его чистить?

С того, что теперь это делаю я.

Здесь будут карпы. Или тритоны… может, аксолотлей завести? Интересно, какого вида рыбка-фамиллиар? Об этом речь как-то не заходила…

Мистерийский декоративный карп. Мне его подарили друзья на день рождения. У него есть естественная магия – он меняет размер под размер водоема.

Мистерийский декоративный карп, значит… Интересно, с какой живностью он сочетается?

Со всеми.

Это подала голос сама рыбка. Она редко звучала в их фамиллиарном… мыслечате. Лахджа расспросила ее подробнее о предпочтениях и оказалось, что рыбка неплохо будет уживаться со всякими креветочками, улиточками…

Ты их просто сожрешь, да?

…И симпатичными самочками мистерийского карпа… но можно и карпов других пород. Я не расист. Но самцов не надо.

Вот сразу видно, чей ты фамиллиар.

Эй! Имеет право!

Лахджа решила, что креветки все равно здесь не приживутся. Если только в Мистерии нет каких-то пресноводных…

У нас есть.

У вас есть пресноводные кре… это ж морские обитатели.

Почему это? Это не твой родной мир, у нас есть и пресноводные.

Кр-ра-а, на стр-ранице Земля тоже есть пр-ресноводные кр-реветки!

Правда?.. Не знала. Почему твой попугай знает о моем мире больше меня самой?..

Это общеизвестная инфор-рмация, кр-ра-а!..

Когда я посещал твой мир, то был в библиотеке и прочел несколько книг по философии и естествознанию. Половину я уже забыл, признаться, но Матти не забывает ничего.

Кр-ра-а!..

Какое-то это было очень самодовольное «кра-а!». Но ладно, раз на Парифате и неожиданно для Лахджи на Земле водятся и пресноводные креветки… то можно и креветок. Демоница оценила размер пруда и решила уже этой осенью посадить растения, потом сразу же заполнить водой… можно дождаться начала дождей, а потом пускать живность.

Так, а замерзают ли водоемы Мистерии зимой? Лахджа уже знала, что зимы тут короткие и теплые, снег лежит всего две луны в году, но что насчет водоемов?

Они могут подернуться корочкой. Но мистерийский карп хорошо себя чувствует в холодной воде.

То есть подогревать необязательно. Это хорошо, Лахджа не хотела создавать тут своим Ме микроклимат.

Ну вообще… лучше подогревать чуть-чуть.

Это снова сказала рыбка. Лахджа подумала, что как-то неправильно звать ее просто «рыбкой» и решила хотя бы в собственных мыслях дать этому карпу имя. Например… ладно, потом придумает. Никакие рыбьи имена в голову не лезли.

Природа Радужной бухты радовала демоницу несказанно. После Паргорона, который мог быть очень жарким и засушливым или очень темным и влажным, не зная никаких полумер, юго-запад Мистерии казался эдемским садом. Лахджа прошла через боковую калитку и с удовольствием гуляла по лесу, раскинувшемуся к северо-западу от усадьбы.

Особенно приятно было это делать, сознавая, что вся вот эта земля, все эти деревья, кустарники и грибы – ее собственность. От самой изгороди и еще метров на триста вон в ту сторону – ее личный кусок леса. И уж грибов-то тут полно, Лахджа уже убедилась. Она вырастила на локте объемистую сумку и принялась собирать первосортные рыжики и лисички… о, белый гриб!..

Рука демоницы протянулась к нему… и почти столкнулась с другой рукой. Из-за дерева вышел плюгавый старичок с добрым морщинистым лицом. В одной руке он держал полную корзинку, а в другой – нож.

– Ой, – сказал он при виде Лахджи. – Уступите старичку?

– Конечно, уступлю, у вас же нож, – пошутила демоница. – А вы кто?

– Берде Инкадатти, профессор, к вашим услугам, медам, – говорил волшебник и немного пятился, пристально рассматривая ее ауру. – А вы… вы почему не в круге? Кто-то неудачно призвал?.. Я лауреат Бриара, предупреждаю.

Нож в его руке немного трясся.

Вообще, мистерийские лауреаты Бриара, даже третьей степени, примерно соответствуют и даже немного превосходят высших демонов. В том, что касается личного могущества. Если выпустить один на один ее мужа и случайного гохеррима… ну скорее всего Майно победит. Но придется ему несладко.

Но в любом случае встретить высшего демона вот так в лесу неприятно даже лауреату. Это как со злой собакой на лесной тропе повстречаться – может и кондрашка хватить. Особенно если ты старенький и не очень воинственный.

– Да вы не переживайте, у меня паспорт есть, – успокоила соседа Лахджа.

– А!.. а я уж подумал, вдруг… вдруг юный Пордалли опять призвал какую-то суккубу, да она его и задушила… они у него знаете, какие? Я вот знаю. Я ему все время говорю, доиграешься ты, доиграешься!.. Все время шлюх к себе из-за Кромки водит! А еще семейный человек! Я уж сколько жалоб подавал, а мне все отписки, отписки!.. ну вы знаете, эти уж в Кустодиане… они и сами поди суккубов любят.

– Я не суккуб, – сухо сказала Лахджа. – Разве я похожа на суккуба?

– Нет, – забегали глаза старика. – А чьих тогда будете? Вы же, получается, при ком-то, раз у вас паспорт?

Лахдже не хотелось рассказывать этому склочному деду о себе, но он, судя по всему, их сосед, так что лучше побыть вежливой. Им еще неизвестно сколько жить бок о бок. Она посмотрела в хитренькие глазки старичка и сказала:

– Я Лахджа Дегатти, очень приятно. Ваша соседка.

– Ага… за юного Майно замуж вышли, получается, – как-то неприязненно сказал Инкадатти. – Он что ж, теперь тут поселился?

– Да, вернулся в фамильную усадьбу… ого, сколько вы грибов-то набрали.

– А у нас с вашим свекром была договоренность, что мне можно у вас грибы собирать, – быстро сказал старик.

– А нам у вас, правильно?

Старичок отвел взгляд.

– Правильно?.. – с нажимом спросила Лахджа. – Лес-то большой, что нам считаться?

Старик по-прежнему ничего не ответил. Но Лахджа решила не поднимать бучу из-за нескольких грибов. В конце концов, поместье стояло брошенным тридцать с лишним лет. Наверняка здесь все соседи со временем начали собирать грибы, да и дети наверняка бегали по ягоды. Что ей теперь – колючей проволокой обносить?

– Что вы мне голову-то морочите? – наконец проворчал сосед. – Грибы ей. Знаю я вас. Я демонов-то на свою территорию не пускаю!

– А… ну и сами тогда идите отсюда, пожалуйста… а грибы тут оставьте. Срезали на моей земле – значит, мои.

– Это чего это?! – почему-то обрадовался Инкадатти и набрал в грудь воздуха. – Ишь, пришла!.. порядки свои наводит!.. Старика гоняет!.. с собственной зем… почти!.. она ничейная была тридцать лет!.. Я ухаживал за ней, имею право!

Кажется, сосед любит скандалы.

– Большое спасибо! – низко поклонилась Лахджа, раскидывая руки метров на десять. – Во-о-о-от такущее! Но знаете, как говорят у меня дома? Оказанная услуга ничего не стоит.

У Инкадатти задрожали губы. Лахджа решила, что он сейчас заплачет, и уже хотела уступить эти несчастные грибы, лишь бы старик не расстраивался, но вдруг поняла, что тот улыбается. Что на его лице змеится улыбка неистового счастья. Глаза совсем не по-стариковски заблестели, нож в руке засветился, и Инкадатти прошипел:

– Мы еще посмотрим. Я управу-то найду. Думаете, можно обидеть беззащитного старика и ничего не будет? Так вы к этому в Паргороне относитесь? А у нас не Паргорон. У нас по законам живут. Меня найдется кому защитить.

Он говорил это, пятясь к своему поместью, не выпуская корзинки из рук. По дороге он остановился, присел и быстро срезал еще один гриб.

Лахджа не стала догонять склочного деда. Храк с ними, с грибами. Пусть подавится, айчап старый, не драться же из-за них.

Своей частью леса она осталась довольна. Ей выпало немного ельника, березняка и могучих старых кедров. Эти, впрочем, росли в основном уже в соседнем поместье, куда Лахджа без спросу заходить не стала. Она еще не познакомилась с соседом к северо-западу… да и с остальными соседями, если не считать живущего к западу Инкадатти. Надо будет, что ли, какую-нибудь вечеринку для них устроить… потом, когда усадьба перестанет напоминать хижину господина Ау.

– Астрид, не опаздывай к обеду! – крикнула Лахджа, услышав знакомый топоток. – И не забегай далеко!

Но Астрид и сама знала, что ей делать. Она с не меньшим увлечением исследовала окрестности, исследовала новую территорию. Восхищенная тем, насколько расширились ее владения, девочка важно вышагивала по лесу, дубася траву и камни палкой.

Это была очень хорошая палка. Длинная, крепкая, раздвоенная на конце. Астрид сама ее нашла и очень этим гордилась. Такую хорошую палку не каждый сможет найти, знаете ли. А кто и найдет – не оценит по достоинству.

Вторая рука Астрид тоже не пустовала. Енот выдал ей в дорогу запас провизии. Большую булку, только что из печи. Астрид ела сама и швырялась кусочками в птиц и белок. Она усвоила уроки мамы и теперь не ловила зверей, а кормила их… неважно, хотят они того или нет.

Подбив метким броском сойку, Астрид впихнула ей в клюв несколько крошек и почувствовала себя очень доброй. Ошеломленная такой щедростью птица вспорхнула на ветку и что-то затараторила.

Наверное, благодарит.

– Не за что! – улыбнулась ей девочка и побежала дальше.

Она поделилась по-честному. Половину булки съела сама, а половину скормила лесным обитателям. Угостила и пушистую белочку, и стрекочущую сороку, и важную ворону. А потом увидела садовую соню и решила ее тоже угостить, но соня застеснялась и бросилась наутек.

– Подожди! – засеменила следом Астрид. – Отведай булки!

Но соня все равно стеснялась и ловко увертывалась от хлебных шариков. Астрид скатывала их плотнее, чтобы летели быстрее и дальше, а корочку грызла сама, потому что корочка – это самое вкусное.

Но потом булка кончилась, а соня юркнула в нору, и Астрид сначала попыталась влезть следом, но грустно вздохнула, оказавшись слишком большой. А потом немного испугалась, поняв, что не знает, куда забежала и в какой стороне дом.

Мама, конечно, найдет ее. Но отругает или даже даст по попе. Так что стоит найтись самой, пока мама не заметила, что Астрид куда-то делась.

Со всех сторон высились деревья. Никаких дорожек или хотя бы тропинок…

Хорошо бы тропинок, конечно. Загадочных и извилистых, с густыми кустами, между которыми небольшие пространства, похожие на туннельчики… и чтоб ягодки росли… и чтобы там было что-нибудь загадочное. Вроде вороны дохлой.

Астрид попыталась взлететь, чтобы посмотреть вокруг с высоты и поискать каких-нибудь дохлых ворон, но у нее не получилось. Летала она еще неуверенно, а когда волновалась, то особенно плохо.

– Чтоб тебя, волнение!.. – прокляла она собственную неуверенность, грозя при этом почему-то небесам.

К тому же она боялась подниматься слишком высоко. Оттуда и упасть можно. Так что Астрид просто пошла назад, пытаясь разглядеть собственные следы в земле.

Следов она не видела. Какой-то совсем дремучий лес. Наверное, Астрид уже в чужом поместье. Девочка сунула руку за пазуху и проверила, на месте ли паспорт.

Без паспорта нельзя, мама велит его всегда носить. Иначе Астрид могут обидеть или похитить другие колдуны. Потому что всякие троллята, гоблинята и прочие -ята – это скорее всего парифатцы и чьи-то дети, поэтому колдун вряд ли дерзнет что-то им сделать даже если они шалят. Если они сильно шалят, он скорее всего позовет Кустодиан. А вот если он увидит демоненка, то тому даже не надо особо и шалить. Иногда можно просто поздороваться, а волшебник сразу: где твой паспорт, маленькая девочка-демон?

А сам уже бутылку готовит. Потому что у демонов прав нет. Если демон ходит где-то без паспорта, даже маленький, значит, он что-то недоброе замыслил.

О, речка! Астрид обрадовалась, потому что теперь найтись будет совсем легко. Речка течет всего в две стороны, так что нужно просто пойти в одну, и рано или поздно либо придешь домой, либо дойдешь до конца речки, повернешь обратно и все равно придешь домой.

Но лучше сразу выбрать правильно, потому что если выбрать неправильно, то можно опоздать к обеду. Астрид позвала водяного, но тот либо спал, либо чванился, и показываться не стал.

Зато Астрид увидела жирного и важного кота. Похожего на Снежка, но не Снежка, с рыжей шерстью. Однако жирности и важности в нем было не меньше, так что он точно домашний и даже, возможно, волшебный. Значит, может помочь.

– Привет, кот, – сказала девочка, присаживаясь на травку.

– Привет, Астрид, – ответил кот, подходя ближе.

Астрид не удивилась, что кот разговаривает и знает ее имя. Она росла в семье мастера фамиллиаров. Ее с младенчества окружали животные – и все они разговаривали. Она каждый день слышала ворчание енота-домоправителя и важные речи целительного кота. Обожала поболтать с боевым псом и летающим конем. Попугай-справочник рассказывал ей сказки, а змея… ну ладно, змея не очень-то разговорчива. Но не потому, что Астрид не пыталась.

– Тебя можно погладить? – сходу перешла к делу она.

Астрид знала, что животных нельзя гладить без разрешения. Они иногда больно кусаются. Если зверь принадлежит волшебнику – спроси разрешения у волшебника. Если никому не принадлежит – спроси у него самого. Если зверь не отвечает – лучше не трогай, он скорее всего глупый и дикий.

Этот кот хоть и знал Астрид по имени, но гладить себя не позволил. Он отстранился и строго спросил:

– Почему ты гуляешь тут одна? Твоя мама знает, где ты?

– Не знаю, – честно ответила Астрид. – А ты кто?

– Ты не помнишь меня, Астрид? – слегка укоризненно спросил кот.

Астрид неопределенно пожала плечами. За свою долгую четырехлетнюю жизнь она видела многих котов и большинство из них погладила.

– Это же я, Совнар, – упрекнул ее кот. – Твой личный котофей.

Астрид, которая уже хотела уйти, осталась. Мама не разрешала ей разговаривать с незнакомцами, но Совнар знает ее имя, а Астрид знает имя Совнара. Так что они знакомые.

– Пойдем, Астрид, я отведу тебя домой, – сказал Совнар и засеменил по бережку.

В траве стрекотали кузнечики, среди ветвей щебетали птицы. Осень уже началась, но пока на это ничто не указывало – разве что редкие желтые пряди в березовых кронах. Рыжий кот четко выделялся в изумрудной траве, и Астрид легко было за ним следовать.

У нее начали брезжить смутные воспоминания. Вроде и правда она когда-то видела этого кота.

– Котя Соня?.. – переспросила она.

– Да, ты меня так называла, – ответил Совнар, не поворачиваясь. – Я обещал твоей маме, что буду о тебе заботиться, если с ней что-то случится.

– А с ней что-то случилось?!

– В некотором смысле. Твоя мама покинула место, которому принадлежала, и теперь живет тут, среди смертных… привязанная к смертному колдунишке…

Астрид не поняла, о каком колдунишке кот говорит. Она не знала никаких колдунишек.

– Ничего, это временно, – пробормотал кот. – Как ты поживаешь, Астрид? Свежий воздух и свет звезд идут тебе на пользу?

– Ммм… да? И шоколад еще. И куклы. У меня много кукол.

– Правда?.. – без интереса спросил кот.

Но совершенно неважно, с интересом он спросил или без интереса. Астрид уже начала рассказывать. Она стала перечислять своих принцесс-волшебниц, загибая пальцы. Когда пальцы закончились, она добавила:

– И еще одна, но я ее не люблю, она лишняя, потому что я умею считать только до десяти.

– Тебе четыре годика, а ты умеешь считать только до десяти? – спросил Совнар так, что Астрид стало стыдно. – Астрид, умение счета очень пригодится в жизни.

– Зна-а-аю, – протянула Астрид и ударила палкой крапиву. – Мама говорит, что купит мне новую куклу, когда я научусь считать до двадцати.

– Как следует поразмысли над этим предложением, Астрид, – посоветовал кот. – Это выгодная сделка.

– Ну не знаю… Все-таки целых десять цифр… я пыталась уговорить ее на пять, но мама такая упертая… Она сказала, что если я торгуюсь как бушук, то и считать должна как бушук… И тогда она сказала… тогда она сказала… знаешь, что сказала?.. что следующую куклу я получу, только если досчитаю до ста-а-а!..

– Да, жаль, что Исмельда не так воспитывала детей, – неопределенно сказал Совнар.

– Это твоя мама? – спросила Астрид.

– Не совсем…

Астрид и Совнар шли все ниже по течению, и берег становился все грязнее. От реки запахло чем-то гадким… а, нет, не от реки. Справа ивы как будто выстроились кружком, и с ветвей у них вместо листьев свисали черные сосульки. А в центре была яма, полная воды, только вонючей.

У Астрид засвербило в носу, она поморгала – и увидела кучу… всякого. То ли живого, то ли не совсем. Оно немножко шевелилось, даже бормотало что-то. Плоть влажно хлюпала, подрагивала и вспухала, точно тесто. Тонкая сеточка бурых сосудов мелко пульсировала под разлагающейся кожей. Кривые руки, лапки, щупальца с изуродованными пальцами, копытцами, присосками… все это тянулось, пыталось цепляться за землю, за траву…

– Фу, – сморщила лицо Астрид. – Что это? Мы что тут делаем?

– Проходим мимо, – сказал Совнар. – Это всего лишь… помойка. Омут, куда волшебники сливают нечистоты. Какой-нибудь шук мог бы здесь порыться, но для нас с тобой это мелко. Тут не то что условок – на астралку не наскребешь.

Сразу после помойки, к счастью, начались знакомые места. Минут через пять Астрид с Совнаром дошли до речного пляжа, а от него уже тянулась тропа прямиком к усадьбе Дегатти…

– …Обед будет подан через пять минут! – разнесся по дому голос енота.

Лахджа принюхалась к запахам из кухни. Похоже, сегодня овощной суп… и это что, фрикадельки?.. Лахджа обожала фрикадельки.

Она только что закончила измерять свой новый гхьет, и пребывала в эйфорическом настроении. Такое огромное поместье, столько всего – и она его полная безраздельная владелица! Куча места, чтобы растить ребенка, чтобы Астрид было где поиграть!.. кстати, надо бы проверить, где там Астрид, что-то она загулялась, а Ихалайнен сейчас уже обед подаст…

Мимо просеменил никогда не пропускавший трапез Снежок. Все еще мысленно пританцовывающая Лахджа умилилась этому мохнатому белоснежному толстяку и немедленно погладила. Целительный фамиллиар торопился к столу, поэтому отстранился, но бессердечная демоница его не выпустила и даже начала противно сюсюкать:

– А кто мой маленький пушистенький красавец?! А кто тут такой хорошенький усатенький котинька?!

– Прекрати, – раздраженно произнес Снежок, вырываясь из цепкой хватки.

– У кого такие лапки-мягколапки?! Усики-длинноусики?!

– Майно, скажи ей! – возвысил голос кот.

– У кого самая белая и пушистая пузя?! А у тебя, у тебя!.. ать, ать!..

– Не трогай мой живот! – шкваркнул когтями Снежок. – Майно, убери ее!..

При этом он пытался изо всех сил, но не мог прекратить мурчать. Проклятые кошачьи инстинкты вошли в противоречие с гордостью разумного индивида.

– Просто признай, – шепнула ему на ухо Лахджа. – Признай, тебе нравится. Унизься. Смирись со своим падением. Скажи: я, Снежок, всего лишь кот. Миленький пушистик, который любит поглажки.

– Не-е-е-ет!.. – завыл Снежок, пуская демонице кровь.

– Привет, мам!.. – хлопнула дверь.

– О, Астрид, как раз к обеду… – отпустила Снежка Лахджа. – А ты… ой…

Астрид вбежала в дом радостно, уже слыша, как енот расставляет в столовой тарелки. А вот мама почему-то замерла как вкопанная. Снежок зашипел и вздыбился.

– Привет, Лахджа, – сказал рыжий кот, усаживаясь на пороге.

– Привет, Совнар, – сказала демоница, захлопывая перед ним дверь.

Эйфорическое настроение куда-то испарилось.

– Лахджа, я не вампир, – раздался из-за спины мягкий голос. – Мне не нужно разрешение войти.

– Да я… от неожиданности… – замялась Лахджа, отводя взгляд.

Спустившийся по лестнице муж тоже замер и выпучил глаза. Ему вспомнился тот единственный раз, когда Совнар заглядывал в гости, и что за известие он тогда принес.

Воцарилось неловкое молчание. Потом глава семьи кашлянул в кулак и сказал:

– Пообедаешь с нами?

– Эй, не зови его к столу! – прошипела жена.

– Лахджа, что это за грубость? – покосился на нее Совнар. – Мы не виделись три года, и вот так ты меня встречаешь?

– Всего два с половиной. И мне… мне просто не нравится видеть на пороге гостей из Паргорона. Я надеялась, что вы там про меня давно забыли.

Лахджа напряженно переводила взгляд с Совнара на Астрид, которая выбежала посмотреть, где там родители, почему еда все еще не на столе. Демоница не могла выбросить из головы одно давнее обещание, которое дала Совнару, когда дочь была еще совсем крохой, и очень надеялась, что тот не явился потребовать его выполнения.

– Больше не отпускай дочь гулять одну, – наставительно сказал Совнар, просеменив впереди всех в столовую. – Сегодня она всего лишь заблудилась, но мало ли что может случиться в следующий раз?

– Спасибо, что привел ее домой, – кивнула Лахджа, пристально глядя на рыжего кота. – Я уже собиралась ее искать. И за ту твою услугу… спасибо. У меня не было возможности поблагодарить. Я благодарна, правда.

– Знаю, что благодарна, знаю. А чем это так пахнет?

Енот, тоже с опаской поглядывая на незваного гостя, разлил всем уху из большой супницы. Еще на столе ждали своего часа овощное рагу и фрикадельки, а на маленьких тарелочках – бутерброды с холодной бужениной. Но Совнар принюхался к одному конкретному блюдечку, и у Снежка медленно вставала шерсть дыбом.

– Хочешь сырого тунца? – предложила Лахджа. – Снежку все равно вредно.

Снежок превратился в возмущенный шар. Да, он соглашался с тем, что рыба ему вредна, и предпочитал ее избегать. Но тунец… ради тунца он делал исключение.

В конце концов, если его человек может пить не менее вредное ему вино, то отчего коту иногда не позволить себе крохотный кусочек морской рыбы?

Фарфоровое блюдечко передвинулось к Совнару, и Снежок прошипел:

– Зачем ты его кормишь?! Он же не кот!

– Отнюдь, я весьма кот, – подцепил когтем кусочек гость.

– Совнар хочет быть котом, – сказала Лахджа. – Ты же можешь понять это желание?

– Понять могу, но… пусть валит отсюда. Или хотя бы вернет мою еду.

– Так-то меня благодарят за все, что я сделал для вашей семьи? – с укоризной вздохнул Совнар.

– Оставь его, Снежок, – неохотно сказал Дегатти.

Он помнил, что Совнар сделал для его семьи. Иногда гадал, как бы все обернулось, если бы этот рыжий кот однажды тоже вот так не заявился без приглашения… кстати, на столе тогда тоже были фрикадельки.

– Мое приглашение на Добрый День, видимо, затерялось на почте, – великодушно сказал Совнар, доедая тунца и принимаясь за фрикадельки. – Но сегодня день рождения Астрид, так что я счел своим долгом заглянуть.

– Он уже прошел, – возразила Лахджа. – Был седьмого Вепря.

– А по паргоронскому календарю – сегодня.

– У меня ДВА дня рождения?! – моментально уловила главное Астрид.

– Один, – отчеканила Лахджа, сверкая взглядом в сторону Совнара. – Дядя Совнар издалека, там…

– Спр-равка! – отчеканил сидящий на жердочке попугай. – Спр-равка! Пар-ргор-ронский год – условное понятие и состоит из сор-рока девятидневных недель! Он не совпадает с пар-рифатским годом! Пар-ргор-ронские дни длиннее пар-рифатских на…

– Матти, не сейчас, – попросил Дегатти.

Он напряженно ждал, что Совнар скажет еще. Один из самых могущественных демонов Паргорона вряд ли заглянул просто их проведать. Вряд ли он просто вручит имениннице куклу, пожелает крепкого здоровья и уйдет, слопав на дорожку еще фрикадельку-другую.

Куклу Совнар имениннице вручил. Очень-очень красивую, хотя и не из коллекционного набора принцесс-волшебниц. Гохерримку с мечом. А кроме того, будучи демоном, Совнар предупредил, что кукла не так проста – если за одну луну Астрид не научится считать до ста, гохерримка начнет нападать на остальных кукол и будет каждый день отрезать по голове.

– А-а-а!.. – завизжала Астрид, убегая. – Он правда злой!..

Но потом, поразмыслив, она вернулась и забрала куклу.

– Так зачем я к вам заглянул… – перешел наконец к главному Совнар. – В общем-то, просто так. Обычный визит вежливости. Посмотреть, как у вас дела, узнать, не хочет ли кто вернуться в Паргорон…

– Нет, – сразу ответила Лахджа.

– Ну-ну, ну-ну, – ухмыльнулся рыжий кот. – Я просто спросил. На тебе свет клином не сошелся, Лахджа, и на твоей дочери тоже. Рано или поздно твой колдун умрет, сильно ему жизнь не продлевай…

– Кхэм!..

– А, ты еще тут? – повернул голову Совнар. – Так незаметно в кресле сидел… как-то несущественно и… словно вовсе нет тебя на свете. Ты не переживай, Лахджа. Я помню, что ты мне обещала насчет Астрид, но я не собираюсь волочь ее силком в свой клан. Когда она вырастет – примет решение сама, а пока… вы же не против, если я буду иногда вас навещать?

– Нет.

– Да.

– Отлично, никто не против. Мне тут шук на хвосте принес, что вы ожидаете пополнения… поздравляю, поздравляю.

Лахджа закатила глаза. Уже и в Паргороне известно. Хотя Совнар, возможно, заметил только сейчас.

– Не теряй связь с родным миром, Лахджа, – посоветовал рыжий кот. – Помни, что у тебя там есть верные друзья. В моем клане тебя всячески будут привечать.

– Спасибо, – ровным голосом поблагодарила Лахджа.

– А чтобы тебе было проще оставаться на связи, я и тебе кое-что подарю. Ты ведь помнишь Зиммизхи? Он передает привет. Интересуется, как у тебя дела…

– О боже… – застонала Лахджа.

Зиммизхи она помнила. Если Совнару она задолжала всего лишь смутное не пойми что, от которого всегда можно отбрехаться, то Зиммизхи – совершенно другое дело. Он оказал ей огромную услугу и получил за это огромный незаполненный чек. Это означает, что Лахджа может оказаться на правах джинна, который пожизненно выполняет желания Зиммизхи.

Пока что он не давал о себе знать. Зная Зиммизхи, он просто не видит пока в ней надобности. Что она такого может ему дать? У нее ни полномочий, ни власти, ни особого могущества. Даже положение любимой жены демолорда она утратила… да и нелюбимой тоже.

Но Лахджа никогда не забывала, что однажды в дверь могут постучать.

– Не так давно он усовершенствовал… кое-что, – продолжал Совнар. – Хочет, чтобы ты стала первым испытателем.

– Почему я?

– Потому что ты высший демон, живущий вне Паргорона.

– Вне Паргорона живет полно высших демонов.

– Но лишь один из них проходил стажировку у Верховного Лекаря и знает его лично, – положил на стол зеленый комочек Совнар. – Испытай эту штуку и представь подробный отчет. Это просьба Зиммизхи.

Лахджа немного повеселела. Вряд ли ей удастся отделаться столь малой услугой, но если все просьбы Зиммизхи будут такими – жить еще можно. Тем более, что ей и самой нравилось… проводить испытания.

– Это так называемый кэ-узелок, – прокомментировал Совнар. – Автономная частица кэ-миало.

Лахджа внимательно уставилась на подарок. Небольшой органический предмет, похожий на мягкого морского ежа… или подобие ганглия. Исходит от Зиммизхи через посредничество Совнара.

Совершенно не подозрительно.

С другой стороны, именно эти двое никогда ничего плохого ей не делали. Наоборот, она очень обязана и тому, и другому.

Что думаешь? Принять подарок?

Раз у него вексель без проставленной суммы, хуже стать точно не может. Я бы взял.

– Передай мою благодарность за подарок, – сказала Лахджа. – А как ты с ним пересекся?

– Да просто. Он недавно решил выяснить, куда ты исчезла. Он о тебе не забыл, не сомневайся.

– Так приятно, когда старые друзья о тебе не забывают, – чуть натянуто улыбнулась Лахджа. – Этот кэ-узелок что-нибудь делает или мне просто посадить его в горшок и поливать супом?

– Урезанная версия кэ-нейрона. Только связь с полноценными кэ-очами. Как ваши дальнозеркала, но можно позеркалить в Паргорон.

– Дальнозеркала – это не только связь, – ревниво встрял Дегатти.

Совнар даже не повернул головы в его сторону. Рыжий котофей съел последнюю фрикадельку, вздохнул и сказал:

– Все равно в Паргорон тебе лучше пока не возвращаться. У тебя там остались друзья… но остались и враги. А кроме того, у твоей родни очень шаткое положение.

– У родни?.. у фархерримов?.. или ты о Мазекресс?

– Первое, конечно. Мазекресс, она… незыблема и вечна. В отличие от ее… потомства. Но в это ты лучше не лезь. Даже хорошо, что ты здесь… ох…

– Ты же сам мне предлагал вернуться в Паргорон.

– Не прямо сейчас. Потом как-нибудь, когда все утрясется. В Паргороне сейчас все сложно. Новый виток подковерных войн, знаешь ли, и если твоя родня не сумеет остаться на плаву, будет даже лучше, если про тебя все забудут. Пока, Лахджа. Пока, муж Лахджи.