Текст книги "Разделение вод"

Институт наследия предков «Анэнербе», кабинет директора Вольфрама Сиверса. 7 января 1943 года. Берлин.

Огромный, чернобородый, похожий на Карабаса-Барабаса штандартенфюрер СС Вольфрам Сиверс бегал по комнате, метая громы и молнии.

– Только сейчас – только сейчас! – фюрер обратился ко мне! Да мною эта простая задачка была бы решена максимум в течение месяца! Штурмбанфюрер!

– Да, господин директор, – Дейч всем видом выразил готовность исполнить любое приказание директора «Анэнербе».

Сиверс бросил на него подозрительный взгляд – он-то знал, что это не так, и Дейч будет выполнять только указания командира ГАБ «Бергельмир» профессора Зебетендорфа. Но в данном случае все необходимые формальности были соблюдены.

– Доложите мне еще раз, при каких обстоятельствах был найден свиток.

– Он хранился в одной еврейской семье, был по каким-то причинам конфискован ОГПУ (возможно, вместе с другими, неважными для нас документами), и попал в архив города Бобруйска, где его и обнаружил «Бергельмир».

– Отлично! Эти глупые русские считают, что судьба войны сегодня решается на восточном фронте. Невежды! Войну победит тот, кто первым сумеет разбудить Рахава! Только бы нам не помешали евреи. Где уверенность, что у этого свитка нет копии? Я лично попрошу фюрера, чтобы он отдал приказ Гиммлеру интенсивнее уничтожать евреев. И проверять все документы, которые будут при них, до самого последнего листочка! Черт, в Треблинке уже столько захоронено, причем прямо в одежде…

Сиверс хлопнул себя огромной ладонью по лбу.

– Выкопать, все проверить, а трупы сжечь! Тогда мы точно будем уверены, что русским не достанется тайна повелителя вод!

– Герр штандартенфюрер, это невозможно! Уже захоронены сотни тысяч людей!

– Невозможно?! И это говорит мне человек, который с пеленок служит в СС? В лексиконе СС такого слова, как «невозможно», попросту нет.

Директор «Анэнербе» еще раз посмотрел на разложенный перед ним пергаментный свиток, украшенный непонятными рисунками.

– Я думаю, мы сможем это расшифровать, и довольно быстро. А какие есть предположения на сегодня?

Штурмбанфюрер Дейч подошел к столу поближе и начал показывать пальцем по свитку, как по карте:

– Поскольку стиль карты указывает на ее принадлежность к индейцам майя, то профессору Зебетендорфу кажется, что искать следует где-то в районе Мексики.

– Но в каком из двух океанов, черт побери!? Мексика омывается и Атлантическим, и Тихим океанами.

– Позвольте, штандартенфюрер, высказать мне свое мнение…

Дейч специально назвал Сиверса по эсэсовскому званию.

Младший научный сотрудник не может давать советов директору института. Но младшему по званию эсэсовцу не возбраняется подсказать что-нибудь товарищу по оружию – ибо все равны на службе у будущего Великой Германии.

– Слушаю тебя. Да садись, садись, нечего в струнку тянуться.

– Берега омывающего Мексику Карибского моря довольно густо населены. Вряд ли Рахав находится там – он мог быть случайно обнаружен аборигенами, выходившими в море на своих лодчонках. Скорее уж разумнее искать «повелителя вод» в почти безлюдном Тихом океане. Причем, как мне кажется, вряд ли он может находиться далеко от берега – иначе майя, у которых были только плоты, не могли бы о нем узнать.

– Логично мыслишь, штандартенфюрер! Недаром тебя все ценят – и профессор, и рейхсфюрер, и даже… – Сиверс показал глазами наверх. – И хотя наша задача подобно розыску иголки в стогу сена, я сегодня же попрошу направить туда несколько подводных лодок.

– А что будет, если лодку засекут наши противники? Как объяснить, куда она направляется?

Сиверс на секунду задумался:

– Опасения весьма основательные. Но я надеюсь, что «союзники» не владеют тайной Рахава?

– Надо сделать так, чтобы они не следили за нашей подводной лодкой. Может быть, пустить дезинформацию, что рейх собирается строить военную базу в Антарктиде? Тогда будет понятно, почему лодка направляется на юг Атлантики. Там она незаметно обогнет мыс Горн и окажется на просторах Тихого океана. Я думаю, искать надо где-то напротив Юкатанского полуострова – ибо там находился центр империи майя.

Сиверс резко вскочил, засобирал бумаги:

– Это именно то, что я хотел предложить.

– Так точно, герр штандартенфюрер! Я просто читаю ваши мысли, что вполне понятно в нашем институте.

Сиверс бросил на штрурмбаннфюрера косой взгляд исподлобья, но на лице Дейча читалось лишь желание помочь своему начальнику. Несомненно, сегодня на докладе у фюрера директор института «Анэнербе» Вольфрам Сиверс сможет выдать эти идеи за свои. Но и подчиненных он не забудет.

А поздно вечером этого же дня в кабинете Сиверса собралось все руководство отряда по розыску тайных книг «Бергельмир».

– Могу вас поздравить – и себя тоже, – сказал Сиверс. – С этой минуты в наше распоряжение переходят три субмарины, стоящие сейчас в порту Киля. Это «U-465», «U-530» и «U-977». Вести поиски Рахава они будут вахтовым методом.

– Но если мы его найдем, как же разбудить «князя моря»?

– вдруг спросил профессор Зебетендорф. – Мне сейчас пришла в голову мысль, что это может быть не так просто.

– Мы скажем ему: «Вставайте, князь, вас ждут великие дела»! – Сиверс расхохотался. После визита к Гитлеру он уже успел принять несколько рюмок коньяку.

Подземный кабинет Сталина под Мавзолеем. 15 сентября 1943 года. Москва.

У Берии затекли лицевые мышцы – вот уже 15 минут он держал презрительную гримасу, изредка бросая косые взгляды на Кобу. Но тот как будто не обращал внимания, перебирая лежащие перед ним на столе бумаги.

– «Товарищ Глебов» занимается откровенным вредительством, – наконец сказал Берия по-русски склочным голосом.

– Почему, Лаврентий? – Сталин усмехнулся и положил доклад Спецотдела на стол текстом вниз.

Наступление Роммеля в Африке остановить так и не удалось! Мы задействуем наших ценнейших агентов на совершенно идиотские проекты!

– Да, недодумали, – Сталин позвонил обслуге, заказал два стакана чая с лимоном (специально, он знал, что Берия лимонов не любит, но пить все равно будет). – Если раньше Роммель рвался в Египет, чтобы найти Рахава, то теперь Гитлер его посылает в Палестину, чтобы уничтожить тамошних евреев. Он думает, что евреи могут владеть тайной «повелителя вод»…

– Тайной, родившейся в Спецотделе… – Берия злорадно засмеялся.

– Это не так уж плохо, – наставительно сказал Сталин. – Немаленькие силы гитлеровцев, в том числе наиболее отборные части – СС, вместо того, чтобы сражаться с нашими войсками, заняты на срочном уничтожении еврейского населения. Ты же сам знаешь, Лаврентий, – тут Сталин перешел на грузинский язык, – кто всегда входит в разные оппозиции? Евреи! С русскими работать хорошо. А евреи вечно во всем сомневаются! Так пускай пока ими займется Гитлер. А наши войска тем временем поведут наступление вглубь Европы. Так что ты зря, Лаврентий, ругаешь «Глебова». Тем более что идея-то – твоя…

Глухонемая горничная внесла в комнату на подносе два стакана чая с лимоном, поставила сначала перед Хозяином, потом перед Берия, и замерла в ожидании. Вся обслуга секретных кабинетов Сталина набиралась из глухонемых, чтобы никто не расслышал краем уха чего не положено.

Сталин сделал отрицательный жест головой, и горничная удалилась.

– Пей, Лаврентий.

Берия снял пенсне, чтобы не запотело, опустил в нагрудный карман френча, и начал, не остужая, прихлебывать горячий чай. Все лавры от его гениальной идеи теперь пойдут Спецотделу… «Лавры Лаврентия», – Берия усмехнулся. Ничего, он еще свое возьмет.

В свое время пример Павлика Морозова, невероятно раздутый с целью поощрения массового стукачества, натолкнул Берию на гениальную идею.

Взрослого человека можно подозревать в шпионаже. Его легенда всегда будет подвергнута тщательной проверке. Но кому, скажите на милость, придет в голову подозревать ребенка?

Точнее, мальчик 13–14 лет в глазах буржуазных разведок может выглядеть ребенком – но он уже морально дорос до того, чтобы выполнять задания советских органов, подобно Павлику Морозову.

А уж тем более, если человек вырос на ваших глазах, никуда не отлучался – вы сможете заподозрить в нем шпиона?

Стараниями Берии в 1933–1934 годах в Германию были инфильтрованы несколько мальчиков под видом сирот-фольксдойчей. Происходило это с помощью советских резидентов, но сразу же после внедрения помощь со стороны советской разведки заканчивалась. Все мальчики поступили в «гитлерюгенд», а как только позволил возраст – и в СС.

Они быстро росли по службе – Новая Германия делала ставку на молодых. В этих «детях СС» никто и никогда не мог бы заподозрить агентов советской разведки.

Берия любил театр, и ему часто приходило на ум сравнение с ружьем, которое в третьем акте обязательно должно выстрелить.

И вот сейчас одного из самых перспективных его агентов перехватывает Спецотдел! Много раз пытался Берия вырыть Бокию яму, но каждый раз натыкался на тайны, недоступные его мозгу мелкого кавказского интригана.

– Не нервничай, Лаврентий, – допив стакан до половины, наконец сказал Коба. – Одно дело делаете. Кстати, агент Глеба сейчас отвлек у Гитлера три подводные лодки. А знаешь ты, сколько сил надо, чтобы эти три лодки уничтожить? Сколько горючего сжечь, глубинных бомб бросить? Да еще если она сама противолодочный корабль не потопит… А тут – простенькая операция, и три лодки сняты с боевых действий.

– Иосиф Виссарионович, ну а мы-то знаем, где на самом деле находится Рахав? – Берия воспользовался случаем, чтобы отставить стакан с недопитым чаем.

– На самом деле, – важно сказал Сталин, подняв палец, – Рахав не находится нигде. Но если бы он существовал – как реальность, данная нам в ощущение, – то Коммунистическая партия во главе с товарищем Сталиным знали бы, где его искать. Коммунистическая партия знает все!

«Уж Бокий-то наверняка так не считает», – подумал про себя Берия, но промолчал. Он знал, когда и что можно говорить Хозяину.

Кабачок «Вишневое пиво». 19 ноября 1943 года. Город Киль, Германия.

Вот уже несколько лет, как улицы Киля не пахнут морем.

Хотя море никуда не делось – просто привычные запахи йода, свежей рыбы, гниющих водорослей и сушащихся сетей сменили запахи военные. Теперь улицы в приморском городе пахнут соляркой, машинным маслом и разогретой сталью. Вместо веселых моряков, просаживающих в кабаках жалованье с пышнотелыми германскими красотками, все чаще появляются за стойками баров эсэсовцы. Эти что на суше, что на море – все одно. Смотрят на всех презрительно, как будто давно поняли что-то важное, непонятное окружающим. И стального цвета глаза глядят поверх голов – в будущее. В такое будущее, до которого не дай Господь дожить.

Капитан цур зее Вильгельм Бернхарт уже основательно нагрузился, а Михаель Дейч все продолжал подливать ему пиво. И как это хозяину кабачка удавалось добиться такого необычного, густо-вишневого цвета для пива? Казалось, пил бы и пил его.

– Мы ищем там черт знает что, а в это время на Балтике идут бои! – время от времени стучал кулаком по столу Бернхардт.

– Тише, тише! – успокаивал его Дейч. – Если вам удастся найти то, что надо – исход войны будет предрешен. Я думаю попросить, чтобы гросс-адмирал направил для поисков еще несколько субмарин.

Капитан только махнул рукой:

– Самое неприятное, что мы точно не знаем, что ищем, – как он ни был пьян, но все-таки сообразил, что подобные темы лучше обсуждать потише (по всей Германии кишели осведомители гестапо с «ташен-бухами», книжечками для доносов за пазухой). – Хоть бы знать, как выглядит этот Рахав? Или где он прячется? Может, он вообще зарыт под землей… то есть под морским дном. Мне недавно… – тут Бернхарт перегнулся через стол, едва не опрокинув кружку с красным пьянящим напитком, – удалось прочитать донесение с лодки «U-977». Там плавает мой старый друг, капитан Гейнц Шеффер. Он сообщает, что в районе мексиканского побережья он видел развалины древнего города и какую-то башню. Но он не имеет четких указаний, что ему делать дальше. Высылать водолазов? Осматривать каждый грот, каждую пещеру на Тихоокеанском побережье? Каких вообще размеров то, что мы ищем?

Штурмбаннфюрер Дейч принялся показывать руками:

– Не думаю, чтобы «князь морей» был очень большим. Где-то… где-то…

– Нет, пускай «Бергельмир» скажет точно! – крикнул внезапно протрезвевший моряк. А может, это очередная порция пива ударила капитану в голову. Бернхарт не привык пить, и чтобы напоить его, Дейчу потребовались немалые дипломатические усилия. – Идет война, а мы ищем черт знает что!… нас погубит!

Слово, которое посетители «Вишневого пива» не расслышали – на собственное счастье – было заглушено Дейчем (он во все горло потребовал счет). Но сам он это слово расслышал прекрасно. Капитан сказал: «Гитлер».

Пригородный лес неподалеку от Берлина. 12 марта 1944 года. Германия.

Прижимая к груди пакет, Дейч выбрался из леса на шоссе, огляделся (в этот ранний час его никто не видел), бросил пакет на заднее сиденье «Оппель-адмирала», а сам сел за руль.

Ну вот, здесь уже безопаснее. Далеко не каждый имеет право сунуть нос в его машину. Эсэсовское звание, а главное – удостоверение отряда «Бергельмир», подписанное самим фюрером, надежно защищали от полиции и дежуривших на всех углах отрядов пожилых штурмовиков (от СА осталась старая гвардия, чудом уцелевшая во время чисток, а все, кто помоложе, отправился на фронт).

Острым перочинным ножом Дейч разрезал плотную мешковину, вытащил из пакета изрядно потрепанный старинный гроссбух, а мешковину выбросил на дорогу. В ту же секунду «Оппель-адмирал» сорвался с места и понесся к Берлину.

Одна часть задания, наиболее опасная, осталась позади.

Но как же теперь лежащая возле него тетрадь попадет в руки профессора Зебетендорфа?

У Дейча уже было разработано несколько вариантов на этот счет. Согласно ним, тетрадь доставил с Восточного фронта один эсэсовец, служивший ранее в «Бергельмир», но отправленный на фронт за слишком длинный язык.

Такой человек существовал и в самом деле – во Франции одного из членов отряда достала пуля «маки», французского партизана, и Дейч потребовал какого-нибудь рядового эсэсовца на замену. Присланный вначале из Берлина молодой парень любил выпить, и спьяну болтал, что попало. Он отправился на фронт, а на его место пришел угрюмый великан родом из Шварцвальда. Болтуна, как сообщили Дейчу, сразила партизанская пуля, и вот пришел его черед помочь общему делу – посмертно…

Михаель чувствовал острую необходимость посоветоваться с кем-нибудь. Но это было невозможно – вряд ли кто-нибудь из работающих в Берлине нелегалов рискнул бы выйти с ним на связь.

Дейч не знал еще одного – большинства из тех, кто когда-то, в 32 году начинал эту операцию, уже не было в живых.

Идея, которой малоизвестный тогда Берия поделился со Сталиным, воплощалась в жизнь кропотливым трудом сотен чекистов – и все они один за другим исчезли в топках сталинских чисток.

Сегодня о детях-нелегалах, заброшенных в Германию девять лет назад, знали только Сталин, Берия и Бокий.

Тогда же был заброшен и Михаель Дейч. На его счету был один большой плюс – свободное владение идишем, еврейским языком, так что не составляло большого труда переучить мальчика на немецкий. Светлые волосы и голубые глаза – не такая уж редкость среди европейских евреев – открывали ему прямую дорогу в СС. А обрезан Михаель, сын фанатичных евреев-коммунистов, не был.

Кроме того, подлинная национальность агента давала гарантию, что никогда посланцу Берии не захочется открыть свою маску и перейти на сторону врага.

Еще одна удача – попадание в святая святых института «Анэнербе», отряд по розыску тайных книг «Бергельмир». И последнее – дело по розыску Рахава, на которое Гитлер возлагал столько надежд, непостижимым образом оказалось связанным с преданием, которое из поколения в поколение передавалось в семье Дейча.

Когда-то, во время наполеоновских войн, в местечко пришел замерзающий французский солдат, еврей по крови. Он рассказал удивительную историю про то, как в Палестине видел человека, своими глазами видевшего Рахава, ангела моря. В память об этой истории в семье хранился пергаментный свиток с выцветшими за сотни лет непонятными рисунками и толстая тетрадь, исписанная мелким аккуратным почерком (откуда такой почерк у бывшего пирата?) на древнееврейском языке.

Времена меняются – то, что для предков Михаеля было страшной легендой, для его родителей уже стало невероятной сказкой. Михаель же в эту историю, слышанную им несколько раз от деда, попросту не верил, хотя и гордился в душе, что в их семье есть легенда, непохожая на остальные «бобэ-майсес», бабушкины сказки.

Но постепенно легенда стала обретать плоть и кровь. В основном – стараниями самого Дейча. Три подводные лодки повахтенно искали Рахава вдоль побережья Тихого океана. И сегодня, когда гросс-адмирал настойчиво требует у фюрера вернуть лодки на боевое дежурство, самое время подкинуть этим фанатикам, погрузившим Европу в кошмар своих галлюцинаций, немного «мяса».

В тетради еврей-пират приводил координаты того места, где он видел Рахава – хотя и довольно приблизительные, но достаточные для того, чтобы три подводные лодки прочесали местность недели за две. А потом проверки, а потом возвращение обратно на Балтику – еще хорошие недели три займет, да и отдых после перехода…

Что будет потом, после того, как лодки вернутся, Дейч пока старался не думать. Может быть, бросят в концлагерь, как бывшего астролога Гитлера, не сумевшего предсказать даже свою судьбу. Может, разжалуют в рядовые и отправят на Восточный фронт – самый лучший вариант. А впрочем, это для астролога фюрера будущее было загадкой, а Дейч прекрасно знает его, ибо сам планирует. После того, как три субмарины недели две поищут у моря погоды, можно будет незаметно уйти в подполье, а там, чем черт не шутит, перейти линию фронта и оказаться у своих…

Неожиданно Дейч поймал себя на мысли, что вот уже несколько лет он думает только по-немецки.

Приемная рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Несколько позже, того же дня. Берлин.

– Рейхсфюрер вас немедленно примет, – очень тихо сообщил Дейчу адъютант Гиммлера, подойдя почти вплотную. Сам же и провел Дейча мимо нескольких высоких эсэсовских и общевойсковых чинов, сидевших в приемной (среди них Дейч заметил даже одного бригаденфюрера). Признаться, Дейч не ожидал такой реакции от Гиммлера на просьбу о встрече. Он был уверен, что вечно занятый рейхсфюрер выкроит время в лучшем случае через несколько дней, но уж никак не прикажет провести его в кабинет в обход ждущих приема генералов.

– Хайль Гитлер! – громко крикнул Дейч, входя в кабинет (пока адъютант не закрыл дверь, чтобы было слышно в приемной).

Гиммлер вяло махнул рукой.

Штурмбанфюрер подошел поближе. Гиммлер выглядел ужасно, его и без того бледные щеки казались сделанными из воска, глаза смотрели безжизненно, вялые руки лежали на столе, как два выброшенных на берег утопленника.

– Фюрер меня совсем не щадит, – сказал он тихим голосом. – Окончательно решить еврейский вопрос в указанные сроки попросту невозможно. Если, конечно, нам кто-нибудь не поможет. Я работаю по 20 часов в сутки… Что у тебя? Ты принес что-то важное?

– Откуда вы знаете, рейхсфюрер? – поразился Дейч.

– Я чувствую… Я всегда чувствую, – словно сомнамбула, сказал Гиммлер и протянул руку.

– Один из бывших сотрудников ГАБ «Бергельмир» передал кое-что с Восточного фронта. Это касается дела Рахава, ангела моря. Мне кажется, теперь мы знаем точно, где его искать.

С этими словами Дейч вложил тетрадь в руку рейхсфюреру. Тот перевернул несколько страниц:

– Это все на еврейском?

– Да, но для отряда «Бергельмир» это не проблема.

Неожиданно Дейч заметил, как краска начала возвращаться на неживые щеки Гиммлера.

– Большая удача! Очень хорошо, что ты принес это именно мне, а не отдал Сиверсу. Я нашел кое-что интересное, и сегодня хотел показать это фюреру. Ты читаешь на латыни?

– Так точно, рейхсфюрер!

– Тише, тише, – Гиммлер болезненно сморщился, неожиданно резким движением взял тетрадь и кинул ее в ящик стола, вынув оттуда взамен небольшую брошюру старинного вида.

– Вот посмотри это. Только здесь, – и рейхсфюрер указал пальцем на черную деревянную дверь в углу кабинета. – Это комната отдыха. Сегодня все это будет у… – и Гиммлер показал большим пальцем на огромный застекленный портрет, висевший у него за стеной.

Дейч, бережно взяв поданную ему Гиммлером старинную книгу, прошел в направлении, указанном ему бледной, безжизненной рукой рейхсфюрера. Закрыв за собой дверь в комнату отдыха, он оказался в небольшом, уютном помещении без окон, с мягким диваном, кофейным столиком и несколькими креслами. Особо богато комната отдыха Гиммлера обставлена не была (вождь СС избегал показной роскоши), но на стенах висело несколько картин «малых голландцев» – явно подлинники.

Присев в глубокое кресло, Дейч открыл старинный манускрипт. На титульном листе было выведено: «CTHAAT AQUADINGEN». Название не то что ничему его не говорило, но штурмбанфюрер даже не смог его перевести. Пролистав несколько страниц, Дейч понял, что книга написана на той странной смеси немецкого и латыни, которой пользовались средневековые немецкие мистики – например, доктор Фауст (не плод поэтического воображения Гете, а реальный знаток черной магии Иоганн Фауст, живший в 15 веке).

Перелистнув несколько страниц, даже еще не вчитываясь в текст, штурмбанфюрер обратил внимание на странный материал, на котором была написана эта книга (ибо находящийся перед ним манускрипт был именно написан, а не отпечатан в типографии). Конечно, этот пергамент явно выделан из человеческой кожи!

Дейчу приходилось встречаться с комендантами концлагерей, которые забавлялись подобными безделушками. Он даже присутствовал при споре двух эсэсовцев, которые соревновались, у кого есть лучшие изделия из человеческой кожи (причем больше всего ценилась кожа с татуировкой). Выиграл комендант одного польского концлагеря (правда, потом Дейчу рассказали, что он заставлял делать заключенным оригинальные татуировки, а потом использовал их кожу для поделок).

Но это во время войны, когда жизнь человека ценится гораздо меньше, чем пергамент, который можно выработать из его кожи. Но откуда же взяться такому изделию в мирное время?!

Дейч стал внимательнее просматривать книгу (тем более, что и латынью, и средневековым немецким он владел хорошо). В трактате все время говорилось о каких-то «водных сущностях» – точнее, элементалах воды, если пользоваться языком Парацельса. И о страшных ритуалах, необходимых для того, чтобы их пробудить.

Еще раз взглянув на титульный лист, Дейч уже всерьез задумался над переводом названия. Слово «CHTAAT» означало «хтонический, подземный», «AQUA» по-латыни переводилось как «вода», а слово «dingen» использовалось немецкими мистиками в значении «вещь, сущность» – нечто вроде кантовской «вещи в себе». На современном языке название книги звучало бы так:

«О ВЕЩАХ, СОКРЫТЫХ В ВОДЕ».

Значит, не только евреи знали о существовании Рахава?

Дейч заглянул в конец книги (хотя знал, что настоящий немец так бы никогда не сделал, это скорее еврейская черта), и взгляд его уперся в описание ритуала, который следует исполнить для пробуждения «властелина вод» – так, по крайней мере, обещала книга. Зачем, на кой черт нужно будить спящего где-то в немыслимой глубине «властелина вод», трактат не сообщал, но из перечитанного несколько раз – для лучшего понимания – вступления он уяснил, что книга эта принадлежала кому-то из членов «Ордена Алголя». На протяжении своей работы в отряде по поиску тайных книг «Бергельмир» штурмбанфюрер несколько раз сталкивался со следами этой организации черных магов, которая опутывала всю Европу.

Алголь, вторая по величине звезда из созвездия Персея, на протяжении тысяч лет считалась у астрологов самой злотворной изо всех звезд. Она принадлежала к числу так называемых «неистовых звезд», появление ее всегда указывало на смерть, убийство. А если мы нарисуем созвездие Персея так, как представляли его древние греки, то Алголь окажется как раз на том месте, где греческий герой держит в руке отрубленную, но еще извивающуюся щупальцами голову Медузы Горгоны.

И в качестве своего символа люди, занимающиеся черной магией, выбрали именно Алголь – Голову Медузы. Вступающие в орден маги подписывали собственной кровью документ, где принимали на себя обязательства всю оставшуюся им жизнь служить только «левой стороне» – могучим силам, скрывающим лицо Господа от нашего мира.

Иногда Дейчу казалось, что СС – черный орден – был создан Гиммлером по образу и подобию «Ордена Алголя». Знал ли о нем что-то рейхсфюрер? Судя по этой книге – да, знал. Не так-то уж прост был мюнхенский студент, в 28 лет ставший руководителем организации, от которой сегодня содрогался весь мир!

Дейч еще раз перечитал окончание страшной книги «О вещах, сокрытых в воде». Да, то, что предлагал сделать неведомый маг, полностью совпадало с тем, что когда-то, в детстве, рассказывал ему дедушка… с тем, что содержала хранившаяся у них в семье старая тетрадь. Может быть, и в самом деле где-то в Тихом океане спит Рахав, ангел моря, заточенный Всевышним в гниющую плоть? И что будет, если его разбудить? Не соединятся ли верхние и нижние воды, породив новый всемирный потоп – только спастись уже будет некому. Вряд ли в целом мире найдется кто-либо, подобный Ною (да и достанет ли времени построить ковчег?)

«Не вырывать ли страницу?» – подумал Дейч. Нет, опасно. Да и куда ее деть? Сжечь невозможно – спичек у Дейча не было, в СС не поощрялось курение. Съесть? Но это же не бумага! Да и при одной мысли о том, что придется есть пергамент, изготовленной несколько веков назад из человеческой кожи, Дейча чуть не стошнило.

Кроме того, у Гиммлера ведь осталась тетрадь – дневник старого пирата, в котором он описывает встречу с Рахавом! Дейч подошел к двери и осторожно потянул за ручку.

Комната отдыха рейхсфюрера СС оказалась запертой снаружи.

Трибуна Мавзолея. 1 мая 1944 года. Москва, СССР.

День, вроде, выдался не такой уж холодный, но Сталин все равно мерз. То ли годы давали себя знать, то ли порывы пронизывающего ветра, время от времени налетавшего на трибуну Мавзолея, с которой вожди ревниво следили за изъявлениями народной любви.

Сталин уже два раза удалялся в небольшую комнатку здесь же, на трибуне, где быстро, обжигаясь, выпивал стакан чая, (второй раз даже опрокинул в стакан грамм 20 грузинского коньяку) – ничего не помогало. Особенно почему-то мерзли руки в толстых кожаных перчатках. Наконец, когда стал уже виден конец колонны, он покинул трибуну, по вертушке лично вызвал «товарища Глебова» в подземный кабинет (Сталин не хотел, чтобы кто-то еще знал прямой телефон Спецотдела), и на лифте спустился вниз.

– Ну что у нас, товарищ Глебов? – с довольной усмешкой спросил Сталин, быстро отогревшись в жарко натопленном кабинете. Была б возможность, отменил бы эти многочасовые стояния на Мавзолее, где не только мерзнешь, а и не ровен час, пулю схлопотать можно из толпы от засланного диверсанта или фанатика-террориста – когда мимо проходят миллионы людей, никакой НКВД не проверит каждого. Но что поделаешь – народ должен видеть своего вождя.

Бокий сумрачно сидел на стуле, после небольшой паузы неуверенно заговорил (Сталин насторожился – неуверенности он за Глебом не помнил):

– Пришло донесение от агента из Берлина. Гитлер сейчас направил мощные силы, лучших подводников, на поиски Рахава.

Сталин засмеялся:

– Ну, разве не этого мы хотели? Ты помнишь, у тебя был партийный выговор? Я его сниму. Пока я еще Генеральный Секретарь.

– Погоди, Коба, – продолжил Бокий. – Агент просит, чтобы мы послали, по крайней мере, несколько подводных лодок, чтобы перехватить гитлеровскую эскадру. Он уверяет, что ангел моря существует на самом деле, и если немцы разбудят его, то произойдет катастрофа мирового масштаба.

– Мирового масштаба может быть только одна вещь – Мировая Революция, – ответил Сталин. – И тут мы с тобой, Глеб, просрали. При нашей жизни мы уже Мировой Революции не увидим – разве что ты в Спецотделе изобретешь чудодейственное средство для продления жизни. Я ведь хочу жить долго – у нас в горах обычно долго живут. А насчет твоего агента скажу так – задание он выполнил, но переутомился малость. Пускай война закончится – если останется жив, то подлечим его в лучшей клинике. В санаторий ЦК в Крыму я лично распоряжусь чтобы направили. А пока выходить с ним на связь больше не надо.

Рукой Сталин сделал знак «товарищу Глебову» удалиться. А когда тот подошел к двери, вслед ему сказал генсек с коротким смешком:

– И еще. Посылать подводные лодки на поиски ангелов я не буду.

Гостиница для военных моряков «Народ и Рейх». 15 июля 1944 года. Киль, Германия.

Капитан Бернхарт нервно мерил шагами небольшой офицерский номер из угла в угол, а в это время штандартенфюрер (Гиммлер не забыл оказанной услуги) Дейч сидел на жестком гостиничном стуле и следил глазами за его перемещениями.

– В такое время срывать «U-530» куда-то к черту на рога, в Тихий океан, когда на Балтике идут бои!

– Вильгельм, ты еще не понял, о чем я говорю. Эта штука существует на самом деле. И если «U-977» и «U-465» выполнят задание, то вопрос о том, кто победит, уже больше стоять не будет. Не останется ни Германии, ни России, ни Европы – ничего. Одна вода. И может быть, подводные лодки – до тех пор, пока у них не выйдет горючее и запас продуктов.

– Так что ты мне предлагаешь сделать? – капитан субмарины в упор посмотрел на Дейча.

– Я ничего тебе не могу предложить – это было бы с моей стороны нарушением присяги, – ответил штандартенфюрер. – Мы все присягали Великой Германии. Но я не думаю, что для Германии будет лучше, если она погибнет вместе со всем миром.

Капитан Бернхарт подошел к окну и тяжело задумался.

– Если бы я мог отправить письмо Гейнцу Шефферу, капитану «U-977»! Он мой старый товарищ, мы вместе учились. По поводу второй подлодки – «U-465» – я ничего не могу сказать, все данные по ней были строго засекречены даже от нас. Кроме того, даже если бы я решился выйти в море без личного приказа гросс-адмирала – а мы подчиняемся непосредственно ему – как я смогу добраться до Тихого океана? И доберусь ли вообще? В самом начале войны с наших лодок были сняты торпеды и все вооружение – нам запрещается вступать в бой, цель субмарин – выполнить секретное поручение фюрера по розыску «властелина моря». А что теперь? Ты говоришь, что проснувшийся ангел моря может нас всех погубить… Ты уверен? Почему я должен тебе верить?

– Я не уверен, – ответил Дейч. – Если я ошибаюсь, то тем лучше. Но если я прав – сомневаюсь, что у командования еще достанет времени исправить ошибку.