Текст книги "Гримуар понтифика"

И я решил отметить сей факт в нашем разговоре:

– Жаль, что она вас сейчас не видит. Так это у вас все искренне и прочувствованно рассказывается… Даже голос поменялся. У нее была бы почва для непростых раздумий – насколько она права, бросив вас…

Возможно, последнюю фразу мне не стоило говорить, так как он внезапно скис и с определенно потерянным видом нетвердо заговорил дальше:

– Да, если бы она это услышала… – он неуверенно улыбнулся, и его голос зазвучал чуть тверже. – Так вот, продолжая тему… Фаза моей счастливейшей любви продолжалась всего два месяца. И почти сразу же после начала съемок биополя палача и маньяков она внезапно закончилась.

– А что стало причиной разрыва? – я решил конкретизировать причину его душевного несчастья.

– В своих опытах мы сняли то, что не следовало снимать.

– То есть ваша размолвка была связана с тем, что вы увидели на фотографиях? Уважаемые радиослушатели, какой неожиданный поворот!.. Возможно, вы в своих опытах вторглись в запретную на ментальном уровне тему?… Может, оттого и все ваши беды – потеря любимой, бизнеса, денег?…

– Увы. Мне пришло в голову это слишком поздно.

– Вы полагаете, что вас наказало провидение за попытку вторгнуться в божественное или же дьявольское?

– Этого я наверняка не знаю.

– А теперь признайтесь: ваше прежнее состояние было нажито неправедными методами? – я решил немного осветить тему морали и денег.

– В определенной мере – да.

– Как мы видим, все эти лишения, сегодняшнее одиночество и неприкаянность нашего героя приводят к мысли о бренности неправедно нажитых состояний. Вы напрочь обеднели?

– Не совсем, но я ни о чем не жалею. Я только хочу найти её.

– Любовь, стерва-любовь, золотая руда-обманка… Теперь без своего привычного толстого кошелька вы, наверное, можете купить в подарок девушке лишь стразы вместо бриллиантов и пьете водку вместо фирменного французского коньяка… Как и многие обычные люди в нашей стране. Но давайте еще раз посмотрим фотоработы и послушаем ваши комментарии.

В ответ он протянул мне несколько фотографий и сказал:

– Вот она на снимке… А вот съемки биополя… Это – влюбленные… это – серьезно больные… это – человек в сильном гневе… а это – маньяк в СИЗО.

– А где палач?

– Вот он, – он положил передо мной чей-то силуэт, который как бы исходил темными дымами. – А это моя фотография, – он протянул мне еще один снимок, который держал отдельно от остальных.

Я всмотрелся в его фигуру, потом в фигуру палача и сделал небольшое объявление для радиослушателей:

– Спешу сообщить, что снимки будут выложены на сайте станции через несколько минут. И предварительно поясню, что на фото нашего героя вся его светящаяся аура, как трава поутру спелой росой, пересыщена высоковольтным электричеством. Кстати, где на фото находится ваша любовь?

– Смотрите – видите на левой стороне груди светящееся пятно? Это и есть она. А покинутая любовь светится по-другому. Думаю, что там больше черных тонов…

– В любви – черных тонов?… Не очень хорошая подсветка для этого светлого чувства.

Посмотрев на меня избыточно пристально, банкир, как-то уж безразлично и без какой-либо шутки или иронии, спросил:

– На ваш взгляд, я похож на сумасшедшего?

– На первый взгляд, не очень. Но я не психиатр, и детальная симптоматика мне неизвестна. А с чего вдруг вы этим озаботились?

– Меня мои бывшие коллеги принимают за блаженного или юродивого. Затворником я стал не для того, чтобы отгородиться от мира. Хотя все последнее время для меня – то недобрые дни.

– Поэтому ушли в монастырь?

– Ну, я не стригся в монахи, я там останавливаюсь только на ночь. Они предоставили мне келью.

– А в чем, вообще, проблема? Вы не сгущаете краски? Или в попытке найти любимую вы продали душу дьяволу? – я попытался пошутить. Но он юмора совсем не понял:

– Может, и не продал, но заложил – это точно… – банкир тяжко вздохнул.

– Непростое признание… Зачем вы все же фотографировались? Вам было мало своих лакействующих безобидных придворных живописцев, или же взыграло желание убедиться, что и у вас есть душа тоже?

– У меня есть душа? Странно, недавно вы сказали, что там только калькулятор с простыми и сложными процентами…

– Не задирайтесь, это я в шутку предположил.

– У некоторых журналистов души тоже нет.

– Вполне возможно, и тогда мы оба – две бездушные твари. Но так никто особо и не выступает в нашу защиту.

Опять звучит музыка, и на ее последних аккордах я остро почувствовал, что публика после размещения фото на сайте жаждет поделиться своими эмоциональными комментариями.

– Сейчас опять прямой эфир для дозвонившихся. Послушаем их мнение.

Словесная буря началась мгновенно:

– Если это, конечно, не вранье, то тогда это нечто!

– Скажите, господин банкир, вы лично видели демонов?

– В каждом сундуке банкира сидит по демону. Зачем ему изучать свою давно проданную душу?

– Это похоже на отдельно взятое сумасшествие. Я имею в виду предъявленные нам параноидальные картинки. Вы в клинике этого «эксперта» диагностировали?

– Души в радиопередаче я не обнаружил. И на фото тоже. Это наркотические галлюцинации. Ребята неплохо раскурились…

– Поддерживаю.

– Любовь на фоне теней и романтический зов плоти, поскользнувшийся на фотографии биополя? Лихо интригу закрутили…

– Услышанному и увиденному не верю. Они не ищут истину, так как в данной теме это небезопасно.

– Они ищут сенсацию.

– Налицо совмещение чего-то необычного и потустороннего с чем-то романтическим – так они нагоняют свой рейтинг…

– Или совмещение чего-то страшного с чем-то удивительным? Но ведь это правда – все то, что вы нам здесь рассказали?

– Тема души, любви, страданий, разлуки, страхов… Это всегда глубокие ощущения… Поизучайте сейчас именно себя…

– Это вещи, с какими не шутят.

– И этот тип не чувствуют никакой неловкости от своего пребывания на этой планете? Ведь он – неисправимый грешник, и вторгся туда, куда не надо.

Я отключил звонки и продолжил тему

– Видите, какой словесный вулкан у нас в эфире? Вы опять их задели за живое. Будем расхлебывать вместе. Очевидно, что вы – серьезный интерес у публики. Вы сказали, что расстались из-за фото?

– Я попросил её для эксперимента сфотографироваться вместе, – он опять кисло улыбнулся.

– И как ваше совместное фото?

– Плохо.

– Чем плохо? Его увидела ваша жена? – произнося это, я с улыбкой подмигнул ему. Но его мимика в ответ осталась безжизненной:

– Я разведен, и там было другое. Чертовщина какая-то. На самом деле… Мое биополе рядом с ней оказалось, как у палача. Почти один в один… Или как у умирающего… Та же рваная оболочка и много темных теней, хотя я никогда никого не убивал. А у неё – легкая, светящаяся, красивая, невинная аура… Когда я фотографировался один, все было нормально.

– Но тогда что это могло быть, на ваш взгляд? Предупреждение судьбы? И ваша совместная любовь была заранее обречена на провал?

– Не знаю, но я очень хотел, чтобы она повторила этот эксперимент. Вдруг это была техническая ошибка, брак пленки? Но она испугалась увиденного, а потом и вовсе пропала. Следом исчезла и вся группа исследователей.

– А вы остались один с аппаратурой и результатами исследований?

– Именно так.

– Но вы пытались её найти и продолжить опыты?

– Да, об остановке опытов речь не шла. Но я решил внимательно изучить ситуацию. Попытаться понять, что же произошло. Однако при моем одиночном окучивании той научной делянки, на которой мы экспериментировали, она оказалась местностью откровенно враждебных вещей. У меня все валилось из рук, ломались приборы, зависал компьютер, засвечивалась фотопленка… Я планировал нанять других энтузиастов из их же вуза, и в тот самый момент у меня со счетов вдруг исчезли все деньги.

– Вы полагаете, это дело рук вашей возлюбленной? – я вопросительно посмотрел ему в глаза.

– Только она могла узнать коды для электронного перевода. Они были зашифрованы в моем ноутбуке, и я осуществлял переводы иногда при ней. Я ей полностью доверял… в диалоге банкир опять стал демонстрировать вялость и инертность. Его жизненный тонус, по аналогии с проткнутым мячиком, начал стремительно сдуваться. Я решил его подбодрить на тему его подружки.

– Из этого не следует ровным счетом ничего. Вот, глотните горячего кофе, – я кивнул на принесенную ему чашку. – С вами могли поработать карцеры и хакеры… А девушка, возможно, чиста и невинна. Но что теперь? Вы продолжите её поиски?

– Вы спрашиваете – что теперь? – медленно произнеся это, мой визави на пару-тройку секунд задумался и вдруг стал говорить совсем уж эмоционально. – И хотите знать – каковы мои ощущения после того, как она меня бросила?! Хорошо, я вам отвечу! Меня, словно зверя, посаженного на железную цепь, не отпускают чувства, которые я до сих пор испытываю к ней. И вот эта влюбленная память то бухает периодически в моей голове в самый большой медный колокол, то звенит утром звонком будильника, и, мерно травя тишину каким-то писклявым и навязчивым камертоном, вырывает меня изо сна; а после этого я опять печально понимаю, что её рядом нет, и это мне сдавливает грудь, в которой я слышу всхлипы угасающей ночи; потом срываются со своих засиженных мест и бегут злые кошки воспоминаний, которые остро и как металлом по стеклу скребут мою душу, а уже потом, вдоволь натешившись с душой, они просто дерут кривыми когтями диваны и кресла, на которых отдыхает та самая память, про которую лучше забыть. Но я не могу этого сделать. И я все помню…

После этой словесной эскапады я выдержал определенную паузу и решил прокомментировать только что сказанное:

– Да… Сейчас мы прослушали чрезвычайный сильный эмоциональный разряд. Накала почти такого же, как молнии за нашим окном… Или даже сильнее. Такое из уст мужчины редко услышишь… Повторю, что в вашем страдании виноваты, возможно, именно те самые стрёмные опыты.

И тут опять в наш диалог встряли дозвонившиеся:

– Его последние слова – это как красивое признание в потерянной любви…

– Ну да, наш утонченный тусовщик, он же – проворовавшийся банкир, вполне достаточно насытив рассказ любовной прозой, теперь жалобно и лирично блеет на судьбу.

– Нет, все-таки не девушки, а «бабки» – лучшие друзья банкиров.

– Он попал в дурную компанию, а потом – в дурную историю. Так всегда бывает с легковерными…

– Душа – не кошелек, от открытости не скудеет. Только в этом случае её стоит переносить на фотопленку.

Я оперативно прервал это вече:

– Друзья мои! Давайте опять вернемся к изложению нашей романтической истории. Полагаю, что слушательницы-дамы меня горячо поддержат. Расскажите, как развивались ваши отношения безотносительно к работе.

– Мы стали с ней встречаться каждый вечер после того, как заканчивались эксперименты. И она называла меня необычным ухажером – с тонкой душой и очень искренним… – здесь в его голосе почувствовалось некоторая теплота и гордость. – А я никогда не представлял себя необычным и даже не ощущал, и это было приятно. Я очень хотел ей понравиться. Как правило, в обольщении важно умело подать себя… Хотя нет, тогда я подпал под другое правило, – тут он смолк и закашлялся.

– Ну-ну, рассказывайте. Мы ждем ваш откровенный монолог на тему странностей любви и отношений. Чем не повод обрести бессмертие в женских форумах? У вас хороший шанс.

Банкир в ответ заговорил ровным голосом:

– Я не стал корчить из себя мачо, все-таки я старше ее на 17 лет… Я старался быть максимально приветливым, предупредительным и проявлял о ней постоянную заботу. Это сработало, и моя лав стори в тот момент приобрела законченные очертания. Я хорошо помню первые три важных события – наш первый поцелуй, первое взаимное признание в любви и самый первый раз – сумасшедшие от сексуального соблазна глаза напротив. Это были, несомненно, самые вкусные сливки наших отношений.

Я шутливо перебиваю его:

– Осторожнее, у дам на вооружении весьма известная масонская практика: вначале дают попробовать шоколадку, а когда прилипнет язычок, тут вас и возьмут, что называется, размякшим и тепленьким… Может, вас все-таки поймали на ту девушку как спонсора, а никакой любви там не было? Ведь в итоге они все исчезли, причем, возможно, не пустые, а с вашими деньгами…

– Что вы… В наших отношениях было другое. После первой близости я полагал, что теперь все знаю о её чувствах ко мне. Хотя понимаю сейчас, что, возможно, это было лишь мое воображение… Был уверен, что эта девушка – тот самый заветный и главный вымпел победителя в извечном состязании двух полов… Именно победителем я себя тогда и мнил. И я уже мечтал, что она будет сидеть тихими семейными вечерами рядом и смотреть на меня, как набалованная ручная тигрица. И я потихоньку стал подкидывать в наши беседы идею нашей совместной жизни, а она, как я понял, не имела ничего против.

Он шумно вздохнул и продолжил:

– В тот момент я уверовал, что нашел свой универсальный ключ-отмычку от счастья… Время у меня буквально свистело в ушах – настолько все делалось удачно и быстро. И работа, и отношения… У меня были такие мысли: «Я сумел увлечь собой эту красавицу. Её и моя путеводная звезда – это наша любовь». Хотя внутренний голос иногда шептал: «Наивный! Ты и вправду в это веришь?». Иногда я просто не верил своему счастью.

Впрочем, Лия для меня, несмотря на нашу близость, все равно оставалась загадкой.

– Её имя – Лия? Ну наконец-то слушатели узнали имя вашей исчезнувшей подруги.

– Да, я проболтался, хотя и не хотел называть в эфире её имени. В моменты наших любовных откровений она буквально вся светилась. Отбросив условности изображения душевных и телесных форм общепринятыми средствами, я бы классифицировал ее как необычайно теплый свет, который проникает повсюду – во все закоулки души и тела; который при сближении обжигает сознание и может выжечь его дотла, если что-то пойдет не так, и вы потеряете над ним контроль. Это я к тому, что контролировать свою любовь она абсолютно не умела. Вообще божественные предъявления миру яркой женской любви не менее трудны для описания, чем для фотопленки темные события и пространства. Впрочем, вокруг нее хватало и того, и другого. Я имею в виду избыточной мистики и неких мутных личностей. Возможно, именно поэтому она меня и бросила… Я вряд ли смогу объяснить до конца, кто есть Лия для меня…

– Вот пришла очередная эсэмэска. Слушательница Ирина: «Вы очень красиво и откровенно рассказываете о своих чувствах». Поддерживаю ее мнение, но прошу вас, продолжайте.

– Я так и не понял, как это случилось – рядом была моя и её взаимная любовь, и вдруг ее не стало. Когда Лия внезапно исчезла, по ночам я мысленно выстраивал другой ход случившихся событий. Возможно, это была самозащита моего сознания после любовного фиаско. Чтобы не сойти с ума от отчаянного одиночества… Заселенный мной небоскрёб полуночной фантазии был весь в неоновых огнях, в тихой музыке, в тонком перезвоне хрустальных фужеров, в аромате женских духов и в запахе горящего воска свечей… И в моих грезах обязательно присутствовало её лицо напротив. И вот однажды, посередине моей бесстыжей и нагой, как библейская блудница, мысли-прогулки, где так любят отдыхать беспечность души и бесконечность времени, я вдруг явственно признался себе, что мой небоскреб заселен лишь призраками. Что, возможно, я никогда уже её не увижу и что надо учиться жить реалиями… Это было непросто – отказаться от общения с ней и в моих мечтах… А потом мне стало казаться, что все те призраки, которые мы фотографировали – они все переселились в меня. И они стали терзать меня, и вот теперь я боюсь темноты и ночи. А однажды, когда я лежал в своей кровати, из темноты ко мне шагнула тень и долго стояла напротив. Мне показалось, что она вышла из большого настенного зеркала. И тогда я воскликнул: «О, Боже! Не знаю кто ты, но мне удивительно и страшно».

– Это не был Бог?

– Нет. Это был не он.

– Удивительные у вас видения и страхи… А это не какая-нибудь из регулярно диагностированных психиатрами маний типа паранойи?

– Вы тоже засомневались… Нет, здесь другое. Я знаю, что некоторые структуры сознания функционируют только в условиях психологической перегрузки. Его самые потаенные аспекты… Они активизируются, когда вы проявите к ним большой интерес, то есть станете говорить с ними на одном языке. А потом, разговорившись, вы не сможете заткнуть им рот. Темнота в душе – это беспробудная ночь в сердце. Сознание может освободиться от нее, но брошенное влюбленное сердце никогда, – он на секунду перевел дух и заговорил снова. – Затворником я стал не для того, чтобы отгородиться от мира. Хотя, повторю, все последнее время – для меня недобрые дни. Мне нужна защита от неконтролируемых моим сознанием враждебных внешних сил.

– А может быть, от вас самого?

Я вглядываюсь в бывшего банкира: правильные черты лица, темные брови, ясный выразительный взгляд, но этот взгляд уже с элементами мирской отрешенности – почти портрет некого подвижника-схимника.

Тем временем гроза взяла еще более высокие ноты, и атмосферное электричество на фоне низвергающегося с небес водопада просто взбесилось. Молнии полностью исказили небосвод и лицо банкира. В такие моменты оно мне стало казаться тоже каким-то нереальным, как и его опыты с тенями.

На мой последний вопрос он не ответил и продолжил:

– Мне кажется, что она до сих пор меня любит. Она пришла в студенчество и в наши приключения с фотографированием из богатой жизни её родителей и рассказывала мне про свою жизнь в среде «золотой молодежи». В части доступности общественных благ мы с ней представляли, как говорят археологи, один и тот же культурный слой. Мальчики её круга, у которых в голове только светские визиты, показуха сверхпотребления и ежевечерняя тусовка, не трогали её сердца. Во всяком случае, не так сильно, как ей хотелось бы. Возможно, потому, что её влечет некий зов неумолимой природы, а может, и преисподней… Теперь она может иметь к ней предрасположенность… Ведь мы вместе шагнули в потустороннее. Это не забывается и из души бесследно не исчезает… Я хочу в это верить.

Расчувствовавшись, он все больше выглядел всего лишь как пользованная промокашка, а не как анонсированный еще в прологе своей драмы покинутый пассией в чрезвычайных обстоятельствах, но все же пребывающий в тонусе герой-любовник. Чтобы уж окончательно не ломать его харизму перед мужчинами-слушателями, я попытался настроить своего собеседника на более позитивный лад и потому перебил его с видимым юмором:

– Да уж… Современные технологии медосмотра не в состоянии выявить в девушках первородное буйство и греховность крови. К сожалению, это почти не имеет внешних признаков. ДНК без благородного шторма теперь не в моде. Хотя вы правы – да, именно зов преисподней тревожит и большинство мужчин: на наших улицах всегда много красивых чертовок. Как тут не соблазниться? Однако вы – не какой-нибудь молодой и трепетный влюбленный поэт… И еще недавно обладали законченным комплексом верований в абсолютную силу денег… Но вот на досуге занялись непрактичным экспериментом и с любовью, и с собственной душой, и тут же многое изменилось… Но, продолжайте, что было дальше?

– Однажды она сказала, что безмерно любит меня, но я должен быть чрезвычайно осторожен.

– И вас это встревожило?

– Нет, я пребывал на своей волне всеохватного счастья. В этой фазе благоразумие несвойственно.

– Красиво излагаете… Раньше я наивно полагал, что в любви только дамы велеречивы, а в воображении – многогранны. Может быть, грубовато, но сегодня эмоции слушателей во многом определялись переливами ваших взбаламученных чувств через край.

– Вот если бы она сейчас сюда позвонила… – он впервые за время эфира мечтательно и широко улыбнулся. – Я, кстати, оставил ей сообщение в Фейсбуке, что сегодня вечером буду у вас.

– Что ж, дорогие слушатели, – я решил подвести черту и сделать небольшой комментарий услышанному, – сегодня вы погрузились в сложную и неразгаданную нами мужскую тайну! Черные тени у героя в душе, злые демоны снаружи, усугубляя ситуацию, являются тайные знаки провидения, вдобавок невеста сбегает лишь от одного вида фотографии суженного, а потом еще и потеря всех его денег… Киснешь-киснешь, бывало, в каше промозглой рабочей рутины на станции, и вдруг – ба-бах! И слышишь такое…

Итак, о чем в итоге главном мне хочется сообщить в завершение сегодняшнего радиоэфира. Как мы видим, наш герой узнал нечто важное про человеческую душу, потом пережил череду необъяснимых событий, потом у него было несостоявшееся счастье на двоих, мучительные поиски своей подруги, и вам теперь еще больше интересно – а что же будет дальше? А вот здесь я вам помочь вряд ли смогу. Вероятно, что эта история – пока без счастливого конца. Либо он будет изрядно отодвинут во времени. Ибо я не фокусник, чтобы из шляпы извлечь его сбежавшую подругу и разогнать метлою странные тени вокруг него. Впрочем, сейчас я объявлю традиционную минуту тишины в радиоэфире, когда к нам могут звонить только персонажи, которых мы разыскиваем. Лия, ау! Мы ждем вашего звонка.

После минутной тишины я хотел уже завершить эфир, мне оставалось выслушать заключительное мнение наших слушателей и анонсировать свою следующую передачу. Однако все случилось не так, и в эфире весьма неожиданно прозвучало почти невозможное. Причем для него, я полагаю, это оказалось крайне неожиданно. Дозвонившийся голос оказался женским, и он весьма отчетливо произнес:

– Андрей, не ищи меня больше. Забудь про любовь, про наши отношения. Твои деньги все целы, я сообщу тебе на твою почту банк, новый номер счета и пароль. Но только умоляю – прекрати все те опыты и уничтожь пленки и аппаратуру. Твои деньги я перевела на сторону только потому, чтобы ты не возобновил исследования. И помни, что тебе в противном случае грозит серьезная опасность.

Это был донельзя неожиданный поворот в нашем диалоге. В тот момент мне еще больше стала интересна и его безумная история, а также то, что он сейчас начнет лепетать в ответ. Как начнет её убеждать вернуться… То, что при этом будет бурная реакция слушательниц, я нисколько не сомневался.

А мой визави тем временем только моргал глазами и пересохшим голосом тихо шептал: «Это точно она… Это она… Её голос – он всегда был божественен… Ты где-то рядом, я знаю… Я очень хочу тебя видеть».

Однако ничего этого ни его сбежавшая дива, ни радиослушатели слышать не могли, и мне срочно надо было заполнять нарастающую в эфире паузу.

– Это точно она? И ваше имя – Андрей? – но он по-прежнему не мог ничего внятно произнести, и мой вопрос ушел в пустоту. – Хорошо, пока вы соберетесь с мыслями, мы со слушателями оценим одну музыкальную и почти колдовскую, в тон нашего разговора, композицию. Тем временем пусть наши влюбленные по телефону еще раз между собой оценят свои слова и поступки. А мы не будем им мешать. Уважаемые слушатели, у вас есть целых восемь минут до продолжения прямого эфира.

После этой речи я дал команду оператору не снимать с линии говорившую с ним девушку и попробовать убедить её как можно дольше не бросать трубку, а также сохранить запись их разговора.

Я умышленно поставил растянутую по времени «Лестницу в небо» Led Zeppelin, чтобы они смогли прояснить свои чувства. Восемь минут музыки – для моей передачи – обычно это невозможно. Но сейчас особый случай. Был ли в этой композиции какой-то подтекст применительно к сегодняшнему эфиру? Вполне возможно, особенно если принять во внимание слова из последнего куплета: «And as we wind on down the road. Our shadow staller than our soul…» – И когда мы на сложном жизненном пути, наши тени кажутся важнее наших душ…

Но вот музыка смолкает, и я оставляю их в эфире станции только вдвоем:

– Андрей, не настаивай на встрече, я все равно на нее не пойду, – в ее голосе звучат металлические нотки.

– Но почему, Лия, ведь ты говоришь, что все твои чувства ко мне на месте? – он сумел совладать со своим волнением и теперь говорил достаточно уверенно.

– Можно избавиться от пленки, но нельзя от остальной проблемы, – ровность и металл в её голосе никуда не делись. – И лучше отдай им то, что они просят.

– Нет. Чертовщина какая-то… Еще не все потеряно. Наша ситуация требует игры на опережение… Та история не окончена, она продолжается вокруг нас. Да, я веду себя сейчас, как камикадзе. Кстати, идеальный бренд для подобного случая… Ты хочешь такой жертвы? Хотя нет, здесь другое: обнажив ритуальный меч, обязательно принеси жертву, – судя по твердости в голосе и четкости произношения, он полностью пришел в себя. И вероятно, сказал ей что-то важное.

– Не произноси эту формулу из той книги. Ну, хорошо, я согласна на встречу. Я сообщу тебе эсэмэской, где и когда, – на последней фразе в её голосе впервые что-то дрогнуло.

Они замолчали окончательно, и, чтобы заполнить вновь возникшую в эфире тишину, уже другая композиция – а это был металл «Астрального романса» группы Nightwish – в унисон с ливнем за окном проливалась в наш эфир сверху вниз, как водопад-дождь. В том звучании – призывное женское соло, и в ответ тяжким басом – монолог-речитатив то ли певца, то ли плотника, забивающего чем-то увесистым большие такие слова-гвозди в текст песни, и опять женское соло и бэк-вокал – методические синтонные вскрики испуганной то ли сойки, то ли кукушки. Её неосознанная тревога, вероятно, плавно перетекла у слушателей сегодняшнего эфира в тревогу за наших двух героев – кинутого банкира и, по его словам, волшебной красоты девушку Лию. В музыкальном плане я не очень удачно завершил свою авторскую программу. Хотя, может быть, кто-то посчитал, что все закончилось с точностью до наоборот.

Тем временем все еще напитанный электричеством дождь лупил здоровенными каплями по стеклам и металлическому подоконнику. В окно студии я увидел, как бывший банкир вышел без зонта из подъезда, сел в припаркованную рядом черную машину, и она, хулиганисто разбрызгивая гигантские лужи, скрылась за поворотом.