Текст книги "Страна холодного солнца"

Штурман переписал из судового журнала сведения о постановке буйковой станции и в конце добавил: «Выписка верна, командир ОИС “Фаддей Беллинсгаузен” капитан 3 ранга Ярин». Командир с плохо скрываемым злорадством подмахнул и передал выписку Парашину.

Тот читал без интереса, пока не дошел до последней фразы: «Буйковая станция поставлена по настоянию начальника экспедиционного отряда капитана 2 ранга Парашина». Брови поползли вверх, глаза налились кровью.

– Штурман, это что за чушь?!

– Никак нет, это не чушь, это юридический документ.

На лица Ярина и Гапонова, взглядами поощрявших штурмана, легла печать глубокого удовлетворения. От злобы и бессилия начальник экспедиционного отряда скрипел зубами, поиски виновных нужно было прекращать и немедленно начинать нелегкий, долгий процесс списания буйковой станции. А что поделаешь, никуда не деться, так работает бумеранг кармы.

Первый айсберг

Судно упорно шло на юг. Пересекли 53 параллель, навигационных карт на эти районы нет, и штурмана работают на картах-сетках.

После злоключений с буйковой станцией шторма в 5–6 баллов эмоций не вызывают. Идет повседневная, рутинная тягомотина – вахта, прием пищи, отдых, вахта… и так круглые сутки. Единственным развлечением было наблюдать за жирующими китами.

Периодически на поверхности появлялись огромные пятна красного цвета – это скопление криля, который с удовольствием пожирают киты.

Надо сказать, зрелище это было захватывающим – огромная махина заныривает под пятно, раскрывает пасть и выныривает. Через ус кит пропускает больше ста тонн воды и отцеживает до полутонны криля, а это миллионы рачков.

Командир, стоя на крыле мостика, наблюдал за семейством китов, уничтожающих очередное скопление криля, и напевал припев популярной песенки:

 
Если б было море пива,
Я б дельфином стал красивым…
 

«А что, вот те пиво, вот те креветки, хоть и мелкие, но все же, не жизнь – мечта!»

Ярин огляделся: вокруг ничего, только одинокий поморник парит за кормой, словно привязанный.

– Штурман, глянь в локацию, что у нас там по курсу.

Штурман отложил корректурный журнал, подошел к радиолокационной станции «Дон» и включил высокое. Погонял развертку на десяти милях, ничего интересного не заметил и переключил диапазон на двадцать миль. Прямо по курсу в семнадцати милях била здоровенная отметка. Била четко, без пропусков, на помехи не спишешь. Штурман недоумевал: «Что за хрень такая? Явно не судно, таких судов не бывает, и не остров – нет здесь никаких островов, ближайший остров Буве, так до него как до Юпитера. И чего докладывать?»

– Товарищ командир, прямо по курсу в дистанции семнадцать миль цель. Цель не идентифицируется.

Так у него ловко получилось, что ему самому понравилось, но командир такого штиля не оценил.

– Чего?!

Ярин отодвинул штурмана от тубы радиолокационной станции и прильнул лицом к экрану. Прямо по курсу развертка отбивала большое яркое пятно.

– Ну, и чего у тебя не идентифицируется? Забыл, где находимся, куда идем? Айсберг это!

– А если нет?

– Можешь смело записать в журнал – обнаружили первый айсберг.

Штурман поковырял карандашом в ухе и сделал в судовом журнале соломонову запись: «Прямо по курсу в дистанции 17 миль обнаружена цель, предположительно айсберг».

Во время подготовки к экспедиции он изучил много разных материалов об айсбергах и теперь пытался их систематизировать в своем мозгу. В итоге получилось следующее.

Айсберг – интересное, красивое и опасное явление. В переводе с немецкого «айсберг» означает «ледяная гора».

Свободно плавающих в океане айсбергов много – ежегодно наблюдается по несколько десятков тысяч.

Живут и плавают айсберги долго – лет по пять, но бывают и долгожители – по десять и более лет, и заплывают они бог знает куда, в 1886 году одного такого шатуна обнаружили в Ла-Манше. Совсем не редкость увидеть их в районе Рио-де-Жанейро, а это более 5000 километров от побережья Антарктиды.

Природу айсбергов объяснил еще в XVIII веке Михаил Васильевич Ломоносов – это ледяная гора отламывается от шельфовых, то есть плавучих или частично опирающихся на дно ледников. Точно и понятно, по-ломоносовски гениально.

Родина айсбергов на севере – Гренландия, на юге – Антарктида. Северные айсберги опаснее, они могут спускаться до широт, где пролегают трансокеанские маршруты. Все знают, что произошло с «Титаником» апрельской ночью 1912 года.

Айсберги постоянно находятся в состоянии неустойчивого равновесия, при этом две трети объема айсберга находится под водой. Но и то, что торчит над водой, бывает внушительных размеров. В «Книге рекордов Гиннесса» отмечен факт встречи судна с айсбергом размером 335 на 97 километров – размер небольшого европейского государства.

Айсберги бывают пирамидальные и столообразные. Столообразные айсберги не раз принимали за острова, особенно в высоких широтах. Свеженькие айсберги белоснежные, старея, они голубеют или зеленеют, а так называемые черные айсберги – это недавно перевернувшиеся, они темного цвета и плохо различимы на воде.

Вскоре после гибели «Титаника» был создан Международный ледовый патруль, который следит за движением айсбергов и предупреждает суда о возможной опасности.

Вот, собственно, и все его познания.

Вскоре на горизонте показался бугорок. По мере приближения он увеличивался и приобретал четкие геометрические формы. Когда до айсберга оставалось чуть более мили, командир сделал объявление по трансляции:

– Проходим айсберг, желающие могут наблюдать его с правого борта!

Учитывая то, что, за исключением капитана 2 ранга Гапонова, в Антарктике все были впервые, желающих оказалось много. На палубу высыпали все свободные от вахт. Кто с фотоаппаратом, а кто и просто с открытым ртом наблюдали за этим чудом.

Огромная ледяная глыба высотой около ста метров, как будто подсвеченная изнутри изумрудной лампочкой, величественно проплывала по правому борту.

Потом их было много, тысячи, но навсегда запомнился именно этот айсберг – первый.

Командир рассматривал в бинокль удаляющийся ледяной остров и умиротворенно мурлыкал себе под нос:

 
– Нет, не надо слов, не надо паники,
Это мой последний день на «Титанике»…
 

Скоро айсберг пропал за горизонтом, Ярин отрезал от списанной карты аккуратную полоску, красным фломастером написал «Помни “Титаник”!» и повесил на переборку над прокладочным столом. Получилось на манер макаровского «Помни войну!».

Будни Антарктики

Впервые пересекли Южный полярный круг, двигаемся на восток вдоль побережья Антарктиды. Идем вдоль кромки льдов, а плавание во льдах дело хлопотное, лишний раз не перекуришь, а еще этот плакат в штурманской рубке – «Помни “Титаник”!» – постоянно держит в напряжении.

С утра наблюдаем сверхдальнюю видимость. Вот она – земля, закованная в лед, словно рыцарь в доспехах, лежит в морозной дреме.

На сотню километров от берега видны горы, ледники, обрывы, ощущение такое, будто ты на краю Земли и дальше уже ничего нет.

Странное это место – зима перепутана с летом, вода в раковине закручивается в противоположную сторону, падающие с ледников стоковые ветры, животный мир необычный, а главное, чувство такое, что ходишь вниз головой, но почему-то этого не замечаешь.

Подходим к заливу Прюдс, где должна состояться встреча с «Адмиралом Владимирским». Погода начала портиться – хмуро, холодно и снег на палубе не тает.

С начала плавания прошло почти два месяца, резкая смена широт и часовых поясов, нехватка кислорода и напряженная работа вызывают усталость.

Старший лейтенант Петров, лейтенант Морев и старший лейтенант Леонтьев, закрывшись в каюте, лениво расписывали пулю. Поле игры было аккуратно расчерчено на обратной стороне маневренного планшета Ш-26М.

Леонтьев в очередной раз обул товарищей и записал на листок циферки долга, которые при очередном заходе в порт превратятся во вполне осязаемые материальные ценности.

– Ну что, господа, до вахты тридцать минут, есть предложение закругляться.

Петров с Моревым согласно кивнули и пошли на ют перекурить. Сан Саныч Петров, нервно затягиваясь, то ли жаловался, то ли возмущался:

– Третий раз он нас делает.

Морев его поддержал:

– Причем влегкую. А главное, рожа у него уж очень довольная!

Решили они, чтоб жизнь Леонтьеву раем не казалась, как-нибудь его разыграть. Сделать это было непросто, слабых мест у Лео практически не было.

Он занимался спортом и категорически не курил. Не употреблял спиртного, все, что он мог себе позволить, – это замороженное в морозильнике пиво, которое он не пил, а ел, вынимая пивную шугу из горлышка бутылки черенком чайной ложки.

Лео был холост и при этом женский пол особым вниманием не награждал, а назойливые приставания буфетчицы – нимфоманки с непомерными вагинальными амбициями – цинично отвергал. Правда, в последнее время он проявил живейший интерес к пингвинам, особо интересовался королевскими, а после нескольких дней пристального наблюдения задался вопросом – как отличить самку от самца?

Он читал умные книжки и был целеустремлен. В отличие от сверстников, строивших планы от зарплаты до зарплаты, Лео точно знал, чего хочет. В будущем он видел себя ученым-преподавателем в родном училище, и это была не мечта, это была уверенность.

Впрочем, была у него одна слабость – был он болезненно брезглив. Брезглив настолько, что ходил в гальюн со своим освежителем на один и тот же толчок, наивно полагая, что, кроме него, им никто не пользуется.

А еще Лео страдал повышенной волосатостью, не росли они только на коленях и на пятках. Каждое утро он шел к умывальнику, проклиная судьбу, брился он спереди до ключиц, а сзади по плечи, чтоб волосы не торчали из-под рубашки.

Долго думали Петров с Моревым и решили использовать леонтьевскую привязанность к фаянсовому другу. Они взяли в метеолаборатории электрохимическую бумагу от телетайпов, аккуратно нарезали и, перед тем как Лео должен был совершить традиционный ежедневный поход в гальюн, заменили ею туалетную бумагу.

Каждый день после ужина старший лейтенант Леонтьев спасался от флотской суеты в своем собственном зазеркалье. У него был приватный портал в параллельный мир, он проходил через заветную дверь, оставляя позади вечно недовольных начальников и надоедливых подчиненных. В том мире он был единственным человеком, и мир этот был прекрасен. Он наслаждался покоем. Но когда его ноги совсем отекали и начинали неметь, ему приходилось вставать с толчка, вытирать зад, открывать волшебную дверь и возвращаться обратно в безжалостный мир регулярной воинской дисциплины.

Ох и непростая была эта электрохимическая бумага, по цвету и на ощупь она мало отличалась от туалетной, а при традиционно приглушенном освещении гальюна становилась практически неотличимой.

Для поддержания нужной оптической плотности, скорости записи и срока хранения электрохимическую бумагу пропитывают пирокатехином, азотнокислым калием, щавелевокислым аммонием, щавелевой кислотой и еще какой-то гадостью с красивым труднозапоминающимся названием. И если этой бумагой потереть кожные покровы, то повреждение эпидермиса вам гарантировано, а если повезет, то возможно повреждение дермы вплоть до сосочкового слоя, а это уже гиперемия и зуд.

Весь следующий день Петров с Моревым наблюдали за Леонтьевым и, не отметив ничего необычного в его поведении, решили, что затея не удалась, а через день и вовсе об этом забыли.

А зря, набор агрессивных химикатов медленно, но уверенно делал свое дело. Уже скоро Лео почувствовал легкое жжение и зуд в области ануса. Правда, его это совсем не беспокоило и даже, честно говоря, доставляло некоторое физическое удовольствие.

Прошла еще пара дней, и удовольствие переросло в неудобство, зад чесался так, что Лео не мог себя сдерживать. Поперву он старался чесаться незаметно, при этом стыдливо озирался, дальше больше, зудело так, что он, не стесняясь, мог запустить пятерню в штаны.

Как матерый секач об ствол дерева, Лео елозил задом о любой попадающийся выступ, особо он полюбил подлокотник у кресла в метеолаборатории, а когда терпеть было невмоготу, он выходил на палубу и отклячивал зад против ветра. Воздушные массы Антарктики охлаждали мускулюс глютеус, временно снижая желание почесаться.

Петров с Моревым к такому развитию событий готовы не были. Результат явно превзошел ожидания, но и сознаться они не могли, Леонтьев находился в таком состоянии, что это было бы равносильно самоубийству.

Наконец, поняв, что само это не пройдет, Лео сдался доктору. Молча спустив брюки и согнувшись пополам, он подставил оголенный зад докторскому взору. Видавший виды старый эскулап увиденным был обескуражен. Такое он видел в детстве, в ленинградском зоопарке в клетке с надписью: «Гамадрил (лат. Papio hamadryas) – род павианов, отряд узконосых обезьян. Обитает в открытых местностях Африки (Эфиопия, Судан, Сомали, Южная Нубия) и Азии (Аравийский полуостров, в том числе Йемен)».

Схожесть была стопроцентной – полностью заросшее тело и воспаленный, голый красный зад.

– Ну что там, доктор?

– Что-что! Тут лечить надо.

– Ясен перец, лечить надо! Вы мне скажите, что там.

Доктор снял с переборки зеркало и расположил его напротив задницы пациента.

– Вы, голубчик, лучше сами взгляните.

Лео извернулся и вытянул, как смог, шею, в отражении он увидел «стоп-сигнал».

Лео взвыл, а на доктора опять нахлынули детские воспоминания – ну ни дать ни взять гамадрил!

Хирургического вмешательства не потребовалось, лечение было консервативным. Доктор обильно смазал зад старшего лейтенанта главным медицинским препаратом Вооруженных сил – мазью Вишневского. (Лечить можно было даже ее запахом.) Приляпал марлю и закрепил по углам пластырем.

Через неделю Лео был здоров и даже начал улыбаться, тут Морев с Петровым и решили открыться. Начал Сан Саныч:

– Лео, а ты знаешь, отчего у тебя это было?

И показал взглядом на леонтьевский зад.

– Откуда? Доктор и тот ничего понять не смог.

– А я знаю, это ты подтерся бумагой для телетайпов.

Лео повысил голос:

– Не понял!

– Чего тут непонятного, это мы тебе ее подсунули.

В воздухе запахло непониманием.

По трансляции объявили: «Лейтенанту Мореву прибыть на ходовой мостик!» – куда он с радостью и поспешил, его спасла начинающаяся работа по определению Южного магнитного полюса Земли.

Сан Саныч Петров остался с Лео наедине, а это все еще было небезопасно. В Леонтьеве странным образом уживалась ангельская внешность юного Ленина и лексика портового грузчика. Если Лео злился, губки-бантики размыкались и крепкая, нестандартная матерщина накрывала все вокруг.

Он разомкнул таки губки-бантики и припомнил всех родственников Сан Саныча до седьмого колена, усомнился в его сексуальной ориентации и указал некую схожесть с известной птицей, долбящей дерево.

По трансляции объявили: «Старшему лейтенанту Петрову прибыть в геофизическую лабораторию!» Никогда еще с такой радостью он не выполнял команд. Его тоже спас Южный магнитный полюс.

Правда, через пару дней они уже дружно расписывали пулю на обратной стороне маневренного планшета Ш-26М, в море обиды забываются быстро, ведь известно – долгая память хуже сифилиса.

Южный магнитный полюс

Работы по определению Южного магнитного полюса Земли начались в ясный солнечный день. Позади море Дейвиса, идем морем Моусона, погода стоит на удивление спокойная, а разбросанные вокруг разного размера и конфигурации айсберги с небольшими колониями пингвинов являли собой импровизированный музей Антарктики под открытым небом.

Настроение, странное дело, было по-праздничному приподнятое, как перед началом первомайской демонстрации.

На самом-то деле от предстоящих работ радости было мало, как минимум неделю не разгибаясь под контролем самого адмирала.

Понятное дело, такой важный этап экспедиции не мог начаться без инструктажа. Для пущей важности проводили его на ходовом мостике, а инструктируемых было двое – старший лейтенант Петров и лейтенант Морев.

Тон задал командир – капитан 3 ранга Ярин, из его короткой и яркой речи лейтенанты усвоили, что работа предстоит серьезная и ответственная, а еще они узнали, что адмирал в них верит, а командир их, паразитов, видит насквозь и если что не так, то пообрывает им первичные половые признаки к чертям собачьим.

Продолжил инструктаж начальник экспедиционного отряда капитан 2 ранга Парашин, который занаучил его настолько, что лишил лейтенантов уверенности в успехе и окончательно запутал. Начал он с того, что появилось магнитное поле Земли 4,2 миллиарда лет назад, рассказал о природе магнитного поля, далее поведал о главном поле и о полях мировых аномалий и перешел к параметрам магнитного поля Земли. Когда он подошел к изогонам и изоклинам, лейтенанты переглянулись и перестали его слушать.

Сгладил ситуацию начальник штаба капитан 2 ранга Гапонов, смягчив инструктаж примерами из личного опыта и в конце поздравив с тем, что мы будем первыми, кто определит местоположение Южного магнитного полюса на море.

А сделать предстояло следующее – определить место Южного магнитного полюса Земли, а заодно понять, что это – точка или некая площадь. Уточнить фактическую чувствительность магнитных компасов и определить зависимость девиации от магнитной широты.

Работы координировались с «Владимирского», а замысел был следующий – оба судна должны пройти по дугам разного радиуса вокруг предполагаемого места полюса, измеряя магнитное склонение через каждые 10–15 градусов направления на него. Ну а затем штурманским методом «по нескольким пеленгам» определить точное место Южного магнитного полюса.

Непонятно было, на каких дистанциях от полюса маневрировать, если проведешь дугу слишком близко – вряд ли магнитные компасы будут работать надежно, если расстояние увеличить – уменьшится точность прокладки направлений на полюс. Но это был адмиральский вопрос, и лейтенанты им не заморачивались.

«Адмирал Владимирский» шел по внутренней дуге, а «Фаддей Беллинсгаузен» по внешней. Сан Саныч Петров колдовал над магнитометром, а Морев исполнял ритуальные пляски с инклинатором и дефлектором Колонга вокруг магнитного компаса.

Результаты измерений немедленно передавались на флагман, где адмирал, закатав рукава форменной рубашки, самолично наносил изолинии на карту.

В напряжении были все, от командира до моториста, работа требовала высокой квалификации и предельного внимания. И вот наконец через неделю, когда уже было сделано порядка ста серий измерений магнитного склонения, более шестисот галсов и пройдено несколько тысяч миль, с «Владимирского» пришла телеграмма, подписанная адмиралом. Командир торжественным голосом зачитал ее по трансляции:

– Внимание экипажа и экспедиции, в наш адрес пришла телеграмма, подписанная начальником гидрографии:

1. Вам предоставляется право обозначения Южного магнитного полюса. Следовать в предварительно рассчитанную точку ЮМП.

2. На параллелях 60, 62 и, если получится, 63 градуса определить склонение.

3. В точке полюса поставить специальный буй. Провести торжественную церемонию с кино– и фотографированием. На полюсе и в его районе замерить наклонение и вертикальную составляющую, взять грунт и воду для музея гидрографии.

4. На всем переходе к полюсу и далее производить замеры дефлектором чувствительности обоих магнитных компасов.

5. Место полюса предварительное, по мере движения к нему возможны уточнения.

6. Поздравляю личный состав с почетным поручением, желаю успешного его выполнения!

«Адмирал Владимирский» ушел на станцию Ленинградская снять заболевших полярников, а на «Фаддее Беллинсгаузене» подходило к концу выполнение указаний адмирала.

Боцмана готовили буй, который, собственно, и будет символизировать Южный магнитный полюс Земли.

Ближе к полудню среди айсбергов нашли участок чистой воды и приступили к завершению эпопеи с ЮМП.

Гидрологи взяли пробу воды, геологи подняли со дна керн грунта. И на том и на другом красовалась надпись – «ЮМП 03.02.1983».

Грузовой стрелой приподняли выкрашенный охрой буй, на котором крупными печатными буквами белого цвета было написано: «Южный магнитный полюс. 3 февраля 1983 года».

Зам организовал на полубаке торжественный митинг. Встав прямо под буем, он открыл митинг.

– Товарищи, торжественный митинг, посвященный определению современного положения Южного магнитного полюса, прошу считать открытым! Слово предоставляется начальнику штаба капитану 2 ранга Гапонову.

Гапонов занял место под буем.

– Товарищи гидрографы! Во время плавания вблизи магнитного полюса нами получены уникальные данные наблюдений за изменением девиации. Уникальность их заключается в том, что они проведены:

– в широком диапазоне широт от 45 градусов северной до 70 градусов южной;

– в непосредственной близости от магнитного полюса;

– в сравнительно короткие сроки;

– на одних и тех же судах;

– велись опытными штурманами и магнитологами.

Товарищи, мы были первыми, кто определил положение вечно дрейфующего магнитного полюса на море!

В ответ прозвучало нестройное ура, сдобренное жидкими аплодисментами.

По трансляции запустили Гимн Советского Союза, после чего под треск фотоаппаратов буй опустили на воду.

Командир поднялся на мостик.

– Самый малый вперед, руль лево на борт!

Малым ходом совершили трехкратное кругосветное путешествие вокруг магнитного полюса и произвели пятикратный салют ракетницами.

Торжественные мероприятия совпали с выдачей шила, праздник удался.