Электронная библиотека » Александр Щёголев » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 24 марта 2014, 01:37


Автор книги: Александр Щёголев


Жанр: Научная фантастика, Фантастика


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шрифт:
- 100% +

8.

За окном черно. Мерцает экран дисплея. Необъятная фигура на крохотном стуле – спиной к дверям. Под рубашкой равномерно перемещаются каменные бугры, тренированные руки парят над панелью. Тишина: «Жук» как всегда бесшумен. Кадр из фильма ужасов.

– Я же говорила! – прошелестела студентка, вдруг прижавшись к дежурному. Одуряюще повеяло теплым, и тот на миг застыл – не от страха перед увиденным, от нежданной близости. Затем решительно шагнул, сломав все.

– Ну, хватит! Саня, давай выметайся.

Лбов молча работал.

– Кончай, – предложил дежурный еще раз. Но коллега и не думал пользоваться навыками устной речи, он зачарованно следил за мелькающими на экране строками, пальцы же его стремительно порхали по клавишам. Действительно работал! Поразительно. Было в его облике что-то поэтическое, одухотворенное – Лбов творил. Что с ним? Дежурный заглянул ему в лицо: там напряженно пульсировала творческая мысль. Впрочем, поведение спортсмена было настолько непонятным, что у дежурного не получилось раздражения или злости. Получилось беспокойство. Он осторожно тронул приятеля за плечо. Тот не удостоил его вниманием, даже бровью не повел – просто работал – тогда дежурный закрыл ладонями экран. Спортсмен вздрогнул и грубым, очень естественным движением убрал помеху, так и не повернув головы.

– Ты что? – растерянно спросил дежурный. Оглянулся. Студентка заглядывала в дверь, почему-то не решаясь войти внутрь, глаза ее были совершенно круглыми. Он постоял несколько мгновений, подождал неизвестно чего… И повернул на пульте ключ – туда и обратно.

Экран вспыхнул. Затем стал чистым.

Тут же – неодолимая сила скрутила дежурного узлом, протащила к дверям, швырнула наружу, он успел только заметить, как выдуло из дверного проема вновь обретенную приятельницу, услышал ее девчоночье: «Мамочка!» – а может быть собственное? – и страстно обнял стену в коридоре, влепив губы в крашеную штукатурку.

Александр Владимирович Лбов появился через минуту. Имел абсолютно нормальный вид, правда, слегка встрепанный. Озабоченно разминал кисти рук.

– О-о, вы здесь! Чего в коридоре топчетесь, не заходите? Стесняетесь?.. У меня что-то произошло, память вдруг очистилась. Напряжение упало, наверное. Шура, лампочка не мигала, не заметил?

Сказал все это – будто ничего такого.

– Сволочь! – закричал дежурный, косясь на студентку. – Чего дерешься-то? Обещал полчаса, а сам!

– Ошалел? – теперь удивился Лбов.

Студентка водила глазами – с одного сотрудника на другого. Дежурный продолжил крик:

– Катись в свой вычцентр! Или в свой сортир, куда хочешь! Приперся тут, жить мешаешь!

– Подожди, Шура, не ори, – очень спокойно сказал Лбов. – Не понимаю, чем я тебе мешаю? Сиди себе в отделе, дежурь, а лучше всего надуй матрац и спи.

Дежурный осекся.

– Какой матрац?

– Да ладно тебе, не бомба же в твоей сумище. Я сам такой притаскиваю, когда дежурю… Короче, чего ты бесишься, объясни?

– Думаешь, ты один умный? – высокомерно предположил дежурный, вновь отдаваясь клокочущей ярости. – Думаешь, ты один умеешь и любишь работать? Я между прочим специально напросился на ночь вне графика, чтобы…

– Не ори, дурак, – повторил Лбов.

– … чтобы начать, наконец, заниматься делом! Днем ведь к «Жуку» и таракан не подберется – отгородили, опечатали! Может я только и ждал десяти вечера, когда институт закроют, а потом – обход дурацкий, а теперь – ты!

Лбов заметно сузился. Будто сдулся. И стал тихим.

– Так, – сказал он. – Ясно, тебя тоже «Жук» интересует. Я чувствовал… Значит, ты разлюбил нормальные персоналки?

Он внимательно посмотрел на дежурного, затем на студентку – абсолютно пустым взглядом, – и снова на дежурного. С вязким, нехорошим любопытством. И задумался. Затем он посмотрел на дверь лаборатории, голодно и нетерпеливо.

– Тебя, кстати, девушка ждет, – заметил дежурный, уже вполне мирно.

– Инструкция по программированию знаешь где лежит? – с подозрительной покорностью спросил Лбов.

– А как же! У завлаба в столе. Я ее смотрел, там операционная система стандартная, – он взялся за дверную ручку, потянул дверь на себя.

Но тут случилось.

Лбов сгреб дежурного в охапку и потащил в конец тупика, хихикая басом, бормоча всякие глупости, что-то вроде: «А еще очки надел… а еще в шляпе…» Тот рвался, брыкался, впрочем, сопротивляться было бесполезно, потому что сил у спортсмена хватило бы на пяток подобных жеребцов. Он засунул дежурного в помещение отдела, навалился на дверь, всунул ключ в замок, провернул до упора. Со стороны это выглядело так, будто школьники резвятся на перемене. Глупо и трогательно.

– Пусти, придурок, я позвоню в охрану! – визгнул дежурный.

– Звони, – разрешил Лбов, доставая перочинный ножик. По стене не слишком высоко тянулась пара двужильных проводов – беззащитные, розовые – от местного и городского телефонов. Он аккуратно надрезал изоляцию, поле чего закоротил каждый провод канцелярской скрепкой. Как и дежурный, он был человек запасливый. Выцедил в дверь:

– Конкурент недоношенный. Конкурентишко. Подумаешь, герой, вне графика дежурит. А я вообще дома не ночую, понял! Жена бесится, стерва деревянная…

– Пошел ты на!!! – харкнула дверь.

Лбов пошел, ухмыляясь.

– Что с телефоном сделал, ты, лошадь! – заорала неугомонная дверь. И вновь настала тишина.

9.

Критическая статья о проституции под названием «Легкотрудницы». Очерк «Право голоса» – о молодом, но уже талантливом певце. Письмо школьников младших классов с требованием ввести прямые выборы руководящего состава Министерства образования… Я зевнул. Еще зевнул. И еще. Жутко хотелось спать… Буровая вышка установлена на Северном полюсе, в Выборге проходит первый чемпионат по спортивному программированию, полиция Нью-Йорка разоблачила очередную международную группу женщин-фанатиков, уничтожавших вычислительные машины… Проклятая зевота. Проклятая газета. Проклятое дежурство.

Газета была не моей. Когда те двое убрались в свою – то есть в мою! – лабораторию, я понял, что надо срочно успокоиться. И тогда я обшарил стол начальника отдела. Просто так. Ничего особенного не искал – ну там фотографии жены или любовницы секретного свойства, какие-нибудь интересненькие бумаги, или еще что-нибудь этакое. Некоторые мужчины хранят у себя на работе то, что не могут хранить дома, как я уже неоднократно убеждался. Да, понимаю, шарить по столам не интеллигентно. Но… Сидит у меня в крови какая-то поискомания, наверное, от мамы перешла.

– … возвращаясь к проблеме компьютерной преступности, компьютерного терроризма, вредительства в вычислительных сетях, необходимо добавить, что все это связано с неким страшным процессом, – скучно бубнило радио. – Дело в том, что в среде технической интеллигенции появилась новая прослойка, так сказать, романтиков с большой дороги. Доступность, «чистота» деятельности за дисплеем значительно сдвинули общепринятые границы безнравственного…

Итак, я продолжал нести героическую вахту. Только дверь в помещение отдела закрыта была теперь не изнутри, а снаружи. На двери два замка: верхний – обычный накладной, а нижний наглухо врезан в дерево, причем имеет отверстие для ключа только со стороны коридора. Дурацкая система. Нормальные люди нижним замком не пользуются.

Лбов закрыл на нижний.

– … прошу прощения, – продолжало радио. – Хотелось бы расставить точки. Разумеется, проблемы преступности существуют и сами по себе, но война, разразившаяся в сфере информационного бизнеса, придает им особую остроту. Вот примеры. Многочисленные организации компьютерных хулиганов и авантюристов, судя по сообщениям прессы, имеют централизованное управление. А управляющие нити, как ни странно, ведут либо в фирмы, производящие вычислительную технику, либо в правления сетей. Это раз. В фирмах существуют специальные отделы, занимающиеся изучением и разработкой компьютерных диверсий и готовящие соответствующих специалистов. Там же исследуются вредные воздействия работы за дисплеем, конечно, не только для их нейтрализации, изучаются и наиболее азартные компьютерные игры. В общем, примеров много. В сущности, информационная война сводится к яростной конкуренции по всевозможным направлениям, и формы ее традиционны – протекционизм, дискриминация, и как следствие – шпионаж и вредительство. В той или иной степени она велась всегда. Первопричина же нынешнего обострения, как все мы прекрасно понимаем, законы большого бизнеса. Следует упомянуть и о том, что до сих пор отсутствует надежная, единая система патентования алгоритмов, такая же бесспорная, как, например, принятая в отношении изобретений или промышленных образцов…

Лбов явно родился мускульно переразвитым – обратно пропорционально интеллекту. Охамевший, набухший силой мужик. Что ему на самом деле нужно в институте? Фиг его знает. Врет, ведет себя странно. А что нужно этой студентке? Ну, с ее-то желаниями полная ясность, достаточно хоть раз увидеть Лбова без рубашки… В общем, темная история. Ночь.

– А сейчас новости культуры. Людочка вышла замуж за бармена, ее дочка от третьего брака развелась с проректором столичной консерватории. На фирме «Аккомпанемент» выпущена пластинка Валериного племянника. В столице организована труппа бывших солистов Главного театра, по разным причинам не вернувшихся из зарубежных гастролей и впоследствии приехавших обратно. Труппа сразу отправилась в турне по Европе. Невиданным провалом закончились выступления бродвейского мюзик-холла в районах Сибири и Дальнего Востока. Небывалый успех сопутствовал мастерам отечественного брейк-данса в поездке по центрально-африканским странам…

Впрочем, возможно, вот этого как раз и не было сказано. Может быть, я сам это выдумал, чтобы взбодрить дух. Все может быть. Просто я сидел за чужим столом, читая чужую газету, я смотрелся в черное зеркало окна, размышляя, матерясь, слушая радио, а было уже – половина первого. Было уже «завтра».

10.

Из-под запертой двери в комнату вполз шорох. И зловещий вздох. Я лениво встал, приглушил радиоточку и гавкнул:

– Лбов, это ты?

– Это я, – донесся нежный шепоток.

Сюрприз. Я трусливо швырнул газету на место, задвинул торчащий ящик обратно в стол и сухо поинтересовался:

– Пришла пожелать спокойной ночи?

– Я уже давно стою в коридоре.

– Извини, не могу пригласить в гости.

Студентка изобразила целую серию вздохов.

– Саша, мне страшно.

Если честно, я не очень удивился. Лбов без рубашки, это в самом деле испытание не для впечатлительных натур.

– Ничем не могу помочь, – сказал я. – Ты же видишь.

Она не ответила – молча терлась о дверь.

А меня вдруг осенило. Я даже затрепетал от радости. Вытащил из кармана связку ключей, звеня на весь институт, отыскал требуемый и сорвал его с кольца. Хорошо быть таким находчивым.

– Держи ключ, – воскликнул я, стараясь унять в голосе триумфальные колокола. – Здесь, под дверью.

Упал на корточки и просунул в щель плоский кусочек стали.

– Зачем? – слабо спросила студентка.

– Сможешь открыть? Изнутри никак, только снаружи.

По ту сторону стало шумно: женщины не умеют без возни.

11.

Она действительно боялась, это было видно без приборов. Чуть ли не зашкаливала.

– Ты чего? – спросил дежурный.

Вместо нормального ответа студентка открыла кран. Хлынул пенистый монолог:

– Слушай, он спятил! Опять сидит, не откликается! Понимаешь, я волновалась, что он будет меня лапать и все такое, он ведь красавчик, а я, между прочим, терпеть не могу красавчиков! Лучше бы он меня лапал, честное слово!..

Дежурный выслушал. Заниматься утешением не стал – молча покопался в стенном шкафу, молча нашел запасные ключи, молча покинул помещение, оставив гостью в одиночестве. Затем проследовал по коридору мимо лаборатории, не заглянув вовнутрь, – старательно оберегал в себе злость. Он открыл найденным ключом дверь агрегатной, некоторое время разбирался с пакетными переключателями и вернулся к отделу, удовлетворенный. Перед тем, как войти, он вытащил из телефонных проводов лбовские скрепки, расправившись таким образом с хитроумной неисправностью.

Телефон тут же зазвонил.

– Алло! – сразу откликнулась студентка. – Да, это институт.

Минуты три она беззвучно внимала телефонной трубке, потом сухо стукнула ее о рычаг и повернулась. Точеное ухоженное личико почему-то сплошь было в красных пятнах.

– Что такое? – поразился вошедший дежурный.

– Там какая-то пьяная, – растерянно объяснила студентка. – Плачет… Просила тебе передать, что… что прямо сейчас выпьет кислоту.

– Кому передать?

– Сказала – Сашке.

Дежурный тупо смотрел на оживший аппарат.

– Еще она меня обозвала… – студентка пошевелила губами и не решилась повторить вслух. Культурная была барышня.

– Да это Лбову звонили! – наконец догадался дежурный. – Это его психованная жена, – он представил себе ситуацию в объеме, в цвете и вдруг неприлично гоготнул. – Бедолага! Ну влип, так влип.

Теперь студентка удивилась:

– Он же в разводе!

– И ты поверила? А еще отличница.

– Он кольцо на левой руке носит. Я даже подумала сначала, что он католик.

– Лбов левша, – серьезно сказал дежурный. – К тому же бывший спортсмен. Все бывшие спортсмены носят кольца на левой руке и говорят, что в разводе.

Искреннее девичье удивление улетучилось.

– Подожди, как же он тогда по ночам сюда ходит, если у него жена? – она опять заметно испугалась. – Про жену наврал… Саша, у вас в самом деле не разрешают на «Жуке» работать? Он мне сказал, что тут какие-то интриги. Может, тоже врал?

И дежурный в свою очередь прекратил веселиться.

– Все точно. Только не интриги, а обыкновенное жлобство. Устроили, понимаешь, экспонат. Чтобы с него пыль вытирать и показывать начальству, какие интересные штучки американцы делают. Пускают только детишек начальства – пусть, мол, подрастающее поколение потешится. Память сенсорными игрушками забита, и стирать их не разрешают. Зачем, спрашивается, валюту тратили?

– Саша, а ты тоже хотел ночью на «Жуке» работать?

– Не ночью, а поздним вечером. Ночью я сплю.

Студентка странно посмотрела на дежурного. В ее мерцающих глазищах мелькнуло несколько коротких, внезапных импульсов ужаса. Да, она продолжала бояться, она боялась все более зримо. Чего? Или кого?

Напряженно спросила:

– Ты что, раньше уже работал на нем?

– Знаешь, – стыдливо признался дежурный, – пока только один раз. Поймал момент – вчера, когда в вечернюю смену оставался. Нашел в столе завлаба инструкцию, случайно, конечно. Там же ключ от машины лежал… Ощущение в пальцах у меня до их пор осталось. Легкость, нет, скорее удовольствие… Хотя, тебе не понять.

Секунду-другую дежурный мечтал, расслабившись. Но, очевидно, слово «удовольствие» заставило его вспомнить о главном.

– Ладно, кончаем болтать. Пошли, поможешь мне.

И целеустремленно шагнул вовне. Студентка тоскливо глянула на часики, зачем-то оправила нечто под блузкой, огладила рвущиеся из тряпок бедра. Оглянулась. Все было в порядке: брючки на месте, кроме того, никто ею тайно не любовался. Тогда она шагнула следом.

– Будь другом, – распорядился дежурный, доведя гостью до агрегатной. – Сейчас я пойду обратно в отдел, а ты подожди немного и дерни вот эту штуку, – он распростер палец, указуя на одну из пластмассовых коробок в блоке пакетных переключателей. – Только не раньше, чем я буду в отделе, ладно?

– Почему? – спросила гостья. Она явно оробела: здесь было слишком много скверного, грубого, немытого железа.

– Потому что в коридор выскочит твой Лбов. Ты обесточишь ему «Жук», поняла?

– А как же… – студентка растерялась.

– Ничего, ему пора сделать перекур.

– Хорошо, – согласилась она, предав Александра Владимировича легко, чисто по-женски.

План удался. Едва дежурный закрылся в отделе, оставив для наблюдения крохотную амбразуру, как прозвучал далекий выстрел переключателя, дверь лаборатории мотнулась, и в коридоре возник ураган. Ураган покрутился на месте, щедро разбрасывая междометия, вдруг заметил в конце коридора-аппендикса распахнутую настежь дверь агрегатной и двинулся туда, стремительно набирая мощь. Дежурный чуть выждал, затем неслышными скачками бросился в атаку. Ураган немедленно развернулся в обратном направлении, но дежурный успел раньше. Он свернул в лабораторию – визгнули тормоза – подбежал к заморскому компьютеру, выдернул из пульта ключ, а тут и бушующая стихия ворвалась следом, тогда дежурный, проявив смекалку, прыгнул к распахнутой форточке и совершил акт бросания. Маленький серебристый предмет, коротко сверкнув за окном, полетел в черную бездну.

Ураган сразу рассыпался.

– Ты что сделал? – тихо спросил Лбов.

Дежурный показал пустые руки.

– А где ключ от машины?

Дежурный смирно улыбнулся.

– Идиот! – заорал Лбов. – И-ди-от!

И в явном помрачении ума замолотил каблучищем в пол.

12.

Хорошо я его наколол, мне понравилось. Хрусть! – булавкой к паркету, и он мой. Как бывший спортсмен он, конечно, не умел проигрывать, но ничего, я потерпел. Он раскричался, разнервничался! Объяснил мне, что я есть такое, какие неприятности нас с ним теперь ожидают – особенно налегал на мои неприятности. Мне даже пришлось его успокаивать. Не волнуйся, говорю, это ведь ты работал на «Жуке», а не я, это ты украл из стола завлаба ключ от машины, ты без разрешения находился в режимном учреждении, ты привел постороннюю женщину. Это, говорю, твои цели неясны и подозрительны. Сдам я тебя в охрану, мне, конечно, объявят выговор, и заслуженно, а с тобой пусть служба порядка разбирается. Сеанс психотерапии оказал на спортсмена целебное действие: он вспомнил, что в русском языке есть и цензурные слова. Пришла отличница, в меру испуганная, попыталась встрять в мужской разговор, так ее Лбов успокоил самостоятельно. «А ты вообще молчи, с-с-су…» – начал он лечение словом, но решил не продолжать, поскольку этого хватило. Потом в разговоре наступила пауза. Лбов смотрел в окно и размышлял, я наслаждался игрой его лица, студентка держала себя в руках, стараясь не испортить компанию. Было весело. Наконец, Лбов устал размышлять и обратился к своей пухленькой подружке. Та, внимательно выслушав, забилась в истерике, потому что ей предложили спуститься в институтский двор и поискать там ключ от «Жука». Лбов бы сам пошел, но увы, не может – надо присмотреть за этим идиотом (я небрежно покивал, понимая его проблемы). А ключ надо найти обязательно, иначе… (он повторил ранее изложенные соображения, теперь уже в рамках общепринятого словаря). Поиск ключа, по мнению Лбова – дело вовсе не безнадежное, ключ наверняка валяется точно под окном лаборатории… Короче, не знаю, как он уговорил студентку. Вероятно, она боялась темной лестницы и пустого двора значительно меньше, чем нас с ним. Кроме того, мужики вроде Лбова легко добиваются от женщин всего, что им угодно – этот закон бесит меня еще со времен достижения половой зрелости. Я проявил душевную щедрость – сознался, что мне выдан казенный фонарик, который в данную минуту находится на столе начальника. Лбов обрадовался, и мы перебрались из лаборатории в помещение отдела. Сопровождаемый недремлющим оком (шаг влево, шаг вправо считался попыткой позвонить в охрану), я выдал девушке фонарик, и та удалилась, неся на ватных ногах груз опрометчивого согласия.

– Ну все, Шура, – объявил мне Лбов. – Услали стерву, теперь займемся тобой.

Его голос был почти интеллигентен. Но на этой ровной глади плавала угроза такой густоты и концентрации, что я вдруг многое понял. Я понял: веселиться мне рано. Или поздно.

– Почему «стерва»? – задал я нейтральный вопрос. – Ты ее уже не любишь?

– Это только ты, девственник наш, всех стерв подряд любишь. В снах на рабочем месте.

Он не улыбался. Он сканировал взглядом поверхность моего лица.

– Что?! – спросил я. – Что ты сказал?!

– Девственник, говорю. Знаю я таких – громче всех кричат о работе, а сами вместо программ голых баб распечатывают. Зачем тебе «Жук»? Спал бы себе с распечаткой.

Оскорбил. Он меня оскорбил. Он. Меня…

– Погоди, не визжи, – скривился Лбов. – Я серьезно. Расстелил бы эту отличницу вместо матраца, и вперед. Прямо тут, на столе шефа. Тебе же ее отдали. Зачем ты другим хочешь вечер испортить?

Я, наконец, восстановил дыхание, чтобы сказать ему правду:

– Сам ты!!! Инженер торсоголовый!!!

Он прочистил уши:

– Ладно, надоел ты мне, – и внезапно стал снимать с себя подтяжки. Это было так странно, что я даже рот забыл закрыть. Опомнился, когда Лбов шагнул ко мне вплотную, дружески обнял. – Возьми-ка руки за спину и сцепи пальцы.

– Зачем?

– Вспомним армию.

Тогда я рванулся вон. Но Лбов что-то такое сделал, что-то чуждое нашему образу жизни, и я с размаху врезался в твердое. Мир содрогнулся, вокруг отвратительно зазвенело. Спустя вечность я догадался, что звенит у меня под черепом, что тело мое нелепо распростерто посреди отдела, и что положение это не свойственно специалисту моего уровня. Сверху по мне топтались, вытаскивали из-под меня руки, неразборчиво сипели, и я сдался. Тупая стихия трудилась недолго – меня рывком подняло в воздух, швырнуло в кресло.

– Что ты делаешь? – слабо спросил я. Было больно, внутри ощутимо стонал сорванный крепеж. Мерзко торчали углы выбитых деталей.

– Вяжу тебя, идиота, – с удовольствием откликнулся Лбов. – Чтобы и в мечтах у тебя не было звонить на вахту.

Гладкий, розовый, классически правильный, отдыхал он возле кресла.

– Закрою тебя сейчас, и сиди, смотри на телефон. Или можешь с Лорочкой сквозь дверь болтать. А я найду во дворе ключ, куда он денется… включу «Жук», начну работать… – взгляд его потеплел, наполнился чувством. Он переместился к окну, распахнул раму, высунулся.

– Послушная девочка, – Лбов причмокнул. – Ходит, фонариком светит.

Вернулся.

– Ладно, пойду ей помогать.

Протянул переднюю конечность, усеянную мускулистыми отростками, и расстегнул ремень на моих брюках. Затем с хрустом выдрал его из петель. Почему-то ничего не порвалось. Крепкие у меня брюки, отечественного пошива. После чего скрутил мне ноги – моим же ремнем! – очень умело, добротно, у самых ступней. Проверил качество работы и собрался удалиться, даже ключ от нижнего замка приготовил, тогда я честно сказал ему:

– Ты придурок, Лбов. Ничего ты во дворе не найдешь.

– Почему это? – браво усмехнулся Лбов.

– Потому что я выбросил в форточку совсем не то, что тебя интересует.

Он заметно поглупел.

– А что?

– Свой ключ от почтового ящика. У меня еще один есть.

Лбов плавно менялся в лице. Опять стало весело.

– Простейшая манипуляция, – объяснил я. – А твой любимый ключ от «Жука» я спрятал там же, в лаборатории, пока ты орал.

Очевидно, Лбов никогда не сталкивался с фокусниками, поскольку лицо его в конце концов сделалось натурально, изумительно лбовским.

– Где спрятал?

Я внес конкретное предложение:

– Развяжешь, отдам.

Развязывал он меня гораздо дольше, чем вязал. Наверное, ему было жалко результатов проделанной работы. Возможно, мешало высокое качество фирменных подтяжек. Закончив дело, он поставил меня на ноги и в нетерпении спросил:

– Идти можешь?

– Ключ под пультом «Жука», – сказал я. – Сходи сам.

После чего было так. Когда Лбов повернулся спиной, я не стал ждать, пока он исчезнет в коридоре, я взял с журнального столика цветочный горшок, в котором общественный кактус вел героическую борьбу за существование, догнал спортсмена и с размаху воткнул орудие возмездия в стриженый затылок.

Каюсь, это было слишком. Неправильно бить зарвавшегося инженера по голове, есть более удобное место – карман. Но я ударил. Я ненавидел Лбова всего лишь несколько минут, зато по-настоящему. Злость копилась во мне уже больше часа, вот в чем дело. Просто произошел выброс злости, и удержать этот протуберанец было невозможно. Хотя, если откровенно, раньше я ни разу не бил коллег, даже когда меня оскорбляли. Они меня били – особенно в средней школе.

Лбов обнял дверь, издал недоуменное «А?», оглянулся и принялся ползти вниз. Сначала опустился на колени, потом на четвереньки и наконец боком улегся между стульями. Он держал руками голову и выдавливал из желудка хриплые безразличные стоны. Меня замутило. Стало вдруг очень страшно: неужели умирает? Цветочный горшок, как ни странно, остался цел, даже спрессованная веками земля не просыпалась. Я машинально поднял его, поставил на место и тоскливо позвал:

– Саня!

– Больно, дурак… – тут же отозвался Лбов, не вполне владея голосом.

Бывший спортсмен бестолково заерзал, явно желая подняться, тогда я опомнился. Схватил лбовские подтяжки, свой ремень, навалился на него и начал воссоздавать кадры из популярных фильмов. Опыта у меня, естественно, не было, но Лбов оказался вялым, мягким, восхитительно покорным, он только утробно хрюкал и пытался высвободить руки, чтобы снова подержаться за голову. Я с ним справился. Скрутил этого борова, применив методику, чуть ранее опробованную на мне же. Дотащить его до кресла было нереально, пришлось оставить тело на полу. Я сел на стул возле, отдыхая душой, посмотрел на укрощенную стихию под ногами и понял, что мне Александра Владимировича жалко. Он лежал скрючившись, прикрыв глаза, думая о смысле жизни, – он тихо страдал. Это было дико. Все происходящее нынешней ночью было дико!

Что со мной? – подумал я.

– Дурак, – родил спортсмен в муках, – дурак, дурак… Ты ничего не знаешь. Ты же все испортил.

– Чего не знаю?

– Эта студентка… – он запинался на каждом слове, – отличница эта… она не та, за кого себя выдает…

Бредит, догадался я.

– … познакомилась со мной специально… напросилась, чтобы взял с собой, наврала про коменданта общежития… между прочим Витька, комендант то есть, в глаза ее не видел, никогда к ней не клеился, а мы с ним корешки, в одной команде играли… она не просто отличница, она же разбирается в вычислительной технике лучше нас двоих вместе взятых понимаешь?..

– Думаешь, шпионка? – прервал я его. – Надо было заявить, а не тащить ее сюда.

Лбов попытался рассмеяться. Попытка не удалась.

– О чем заявлять? О том, что у нее в зачетке одни пятерки? Шура, она действительно учится в Промышленном, я проверял.

– А зачем ты привел ее в отдел? Да еще ночью?

– Хотел прояснить ситуацию. Я же чувствую, ей что-то надо, она не просто так…

Лбов открыл один глаз, вывернул шею и глянул на меня. Как петух. В глазу полыхнуло. Да он же врет! – обнаружил я с удивлением. Вовсе он не бредит… Краткие спазмы злости вернулись на миг и утихли.

Но зачем врать так глупо?

– Развяжи меня скорей, – проговорил Лбов в паркет. – Она сейчас вернется, увидит.

Вот оно! Вот зачем ему понадобилось напрягать контуженую фантазию!

– Тоже мне, поймал диверсантку, – бросил я в его опухшую от мускулов спину. И встал. – Тоже мне, герой невидимого фронта. – И пошел.

– Стой, – визгнул Лбов сипло. Застонал, забился на полу. – Я просто хотел переспать с ней, неужели не понял! Не мог же я… если за стенкой сидит посторонний мужик вроде тебя…

Эта легенда казалась гораздо правдоподобнее. Жалко было ее топтать. Я осведомился:

– Вчера ты зачем сюда приходил? И позавчера? С распечаткой переспать?

Он открыл второй глаз. Снова посмотрел на меня – будто ошпарил. Крутосваренный человек. Потом губы его стали капризно расползаться, затрепетали, глаза подернулись влагой, но он не заплакал, он мужественно сдержал слезы.

– Я работаю, – признался он. – Я же говорил, а ты все равно не веришь. Тебе этого не понять, Шура.

Отвернулся. Я ударил лежачего:

– Над чем ты работаешь?

– Программу одну делаю, – возмутился Лбов. – На «Жуке».

– Какую программу?

Этот наивный вопрос вызвал в стане противника замешательство. Там не знали, какую программу делает Лбов на «Жуке». Не знали, и все тут. Не могли хрюкнуть в ответ ничего вразумительного. Опять круг замкнулся. Я вздохнул, подошел к распахнутому Лбовым окну и выглянул. Внизу никого не наблюдалось: послушная девочка, устав быть таковой, уже покинула сцену.

– Развяжи, гнида очкастая, – зарычал Лбов, плача кипятком. Я проворчал, ныряя в коридор:

– Грубый ты, как Витька Корнеев.

– Какой Корнеев?! – достал меня истерический всплеск эмоций.

– Классику надо читать. А еще инженер.

– Зараза! – выкрикнул бывший спортсмен, очевидно, имея в виду общее состояние своих дел.


Страницы книги >> Предыдущая | 1
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации