Текст книги "Лунные блики"

7. Змеиный Дар

Луис поднял на Йига блестевшие от слез глаза и промолвил:

– Нет, вопросов у меня не осталось…Кроме того, что мне безумно жаль, что этих замечательных людей, построивших идиллическое общество со змеями посреди джунглей, больше нет в нашем мире. Снова что-то прекрасное ушло…

– Ушло? – переспросил Йиг, недоуменно подергивая капюшоном. – Но ничто никуда не уходило. Змеиный город посреди джунглей – нечто большее, чем просто уютный уголок, некогда существовавший на вашей планете…Змеиный город – это идея, жившая в головах индейцев цельталь, и эта идея бессмертна. И сейчас, например, она поселилась в твоем уме.

Луис недоуменно уставился на изумрудного змея – раньше такая мысль явно не приходила ему в голову. Но если допустить, что это на самом деле так? Что идея змеиного города, идиллического общества, жившего в гармонии с природой и по ее неписаным законам, может быть воплощена вновь? Ведь Змеиный город всегда был рядом с ним и там, в реальном мире – нужно было лишь внимательнее смотреть…Глаза Луиса озарились радостью и пониманием.

– Ты только что преподал мне очень ценный урок, Йиг, – сказал он, улыбаясь. – Так что теперь я, пожалуй, готов узнать, какой выбор ты собираешься мне предложить. Хотя я, в принципе, уже догадываюсь, что это будет.

– Я всегда знал, что ты умный мальчик, – усмехнулся Йиг в свою очередь, – но все же я должен его озвучить. Первое – я могу сделать тебя частью того общества, которое ты сейчас видишь. Я могу перенести тебя в прошлое, во времена расцвета цивилизации цельталь – все это хранится в моей памяти…И ты будешь жить в Змеином городе, взбираться на высокие пирамиды, проводить таинственные обряды, общаться с прекрасными и удивительными людьми и змеями, делать и узнавать множество других, не менее чудесных вещей…В моей власти дать тебе эту жизнь, если ты ее захочешь. Или же…

– Или же, я сам могу построить новый Змеиный город в моем мире, да, Йиг? – перебил Луис непривычно благоговейным тоном.

– Примерно так, – капюшон Изумрудной кобры возбужденно раздувался при этих словах. – Идея Змеиного города уже прочно поселилась в твоем сознании, и ты можешь начать воплощать ее в реальности. Но для этого тебе кое-что понадобится. Во-первых, помощь змей и змеиного мира. Это я могу тебе дать. Когда ты спас гремучую змею в Солт-Лейк-Сити, у тебя уже возникла тонкая мистическая связь со змеями. Я могу усилить эту связь, цаель, как называли ее цельталь…Но твоя связь со змеями будет даже прочнее, чем у индейцев. Ведь ее тебе даю я, змеиный бог. Все змеи на планете будут слышать твой зов, и если тебе понадобится помощь, они придут к тебе. Они могут спасти твою жизнь или же убить твоих врагов. Но…думаю, ты понимаешь, что не стоит этим даром злоупотреблять. Если ты станешь использовать змей во зло, то и змеи начнут видеть в тебе врага…и со временем, они захотят ужалить тебя, а не помочь. И не позавидую я тебе, если тебя захотят ужалить сразу все змеи планеты…Но, думаю, ты и не станешь так делать. Ты слушаешь свое сердце, и ты не злодей.

– Да, наверное, это так, – задумчиво произнес Луис. – И все-таки, быть другом всех змей земли – это классно, очень-очень классно! Спасибо тебе огромное Йиг, за этот дар. Но…это ведь не все, я правильно понимаю? Есть еще кое-что?

– Да, увы, не все так просто, – ответил Йиг печальным тоном, и капюшон его сник. – Для осуществления твоей мечты тебе понадобится помощь не только змей, но и людей. Ведь ты дитя человеческое…И если змей я могу взять на себя, то люди…С ними все намного, намного сложнее. У меня нет власти над людьми. А сами они, люди вашего века, движимые жаждой денег и наживы, вряд ли с энтузиазмом воспримут чью-либо альтруистичную мечту…Впрочем, я могу кое-что сделать. Но сразу предупреждаю – этот мой дар истинно горек, как змеиный яд.

– Что же это? – спросил Луис, и голос его дрогнул.

– В вашем мире, на востоке, нас, змей, считают воплощением мудрости, – начал Йиг задумчиво. – А значит, этот аспект также входит в мою божественную суть. Я могу дать тебе мудрость – умение читать в людских сердцах. Ты будешь видеть истину за завесой лжи, и от тебя не укроются самые тайные и самые темные людские помыслы…Никто в мире не сможет тебя обмануть, только если ты сам не пожелаешь быть обманутым. А ты можешь пожелать этого, поверь мне! Истина всегда горька, как сок полыни, а тайны людской души черны, словно безлунная ночь…Но я думаю, что ты сможешь выдержать. Готов ли ты принять и этот мой дар, Луис? Учти, что я не заставляю тебя этого делать, ты можешь обойтись и одним. Или вовсе избрать жизнь в уже созданной до тебя земле обетованной.

– Нет, я не могу выбрать это, это было бы бегством, – ответил Луис решительно. – Я безумно хочу увидеть цельталь и их обычаи, жить среди них и ни о чем не беспокоиться…Но, для чего я был рожден в своем мире – чтобы сбежать из него в твой? И потом, как же все мои близкие – родители, друзья, одноклассники? Я не могу все это бросить. Я не хочу бежать из реальности в сказку – лучше наоборот, я постараюсь сделать жизнь сказкой.

– Я вновь убеждаюсь, что не ошибся в тебе, Луис, и что ты достоин быть моим избранником, – сказал Йиг, и капюшон его вновь раздулся. – Но, хочу сразу предупредить – не считай, будто ты единственный избранный на планете. В вашем мире есть много добрых и мудрых людей, которые прозревают пути Великой Реки, и которые стараются жить в гармонии с природой, даже в условиях современности…Ты отличаешься от них лишь тем, что тебе повезло повстречаться со змеиным богом. Однако, как я уже говорил – я ни капли не удивлюсь, если ты сможешь увидеть и посланника кошачьего бога… Кошки очень популярны в вашем мире, это очень умные и загадочные создания. Возможно, в чем-то даже более мудрые и таинственные, чем змеи…Но я снова отвлекаюсь, никак не могу привыкнуть к людскому темпу речи, – Йиг усмехнулся. – В общем-то, именно ради этого я и даю тебе этот дар – чтобы ты мог сразу находить «своих» людей, родные души, которые помогут тебе строить Змеиный город на земле. А возможно, ты сможешь найти посланников других богов – их много, и даже я не знаю всех…

– Разумеется, я не считаю себя единственным и неповторимым в своем роде героем, который спасет мир от разрушения, – усмехнулся в ответ и Луис. – Напротив, до сего момента я не понимал, почему ты выбрал именно меня, за что мне такая честь….Теперь, кажется, понимаю. Но…не все так просто, да, Йиг? Твой второй дар будет мне указывать не только на «моих» людей, но и…совсем наоборот?

– К сожалению, да, – ответил Йиг, и шип его наполнился печалью. – Я уже упоминал – тайны людской души темны и полны ужасов, как говорил один известный писатель в вашем мире. Но ты должен знать в лицо и врага, не только друга. Готов ли ты к этому? Готов ли ты принять и второй, горький мой дар?

– А можно…можно как-то испытать его прямо сейчас? – спросил Луис, и глаза его решительно сверкнули. – Тогда я сразу пойму, смогу ли я это вынести.

– Что ж, почему бы и нет… – Йиг вновь задумался. – Тогда прямо сейчас я постараюсь показать тебе, как этот мой дар работает. Остановимся на его темной стороне – светлую ты уже наблюдал в Змеином городе, нет нужды тратить время на повторения… – Йиг встряхнул своим капюшоном, и неподвижные змеиные глаза в упор взглянули на юношу. – Так, сейчас своим мысленным взором ты увидишь разных людей, занятых…гм, как бы это сказать…весьма и весьма неприглядными вещами. Ты увидишь, что они делают, и ощутишь их мысли и чувства. Ты готов?

Луис зажмурился и кивнул. Йиг начал плавно двигать своей огромной шеей, и перед глазами Луиса все поплыло, а затем замелькали разные образы. Вот он увидел группу подростков в грязной спортивной одежде посреди неряшливой комнаты. Они держали за лапы большого пушистого кота, который с расширенными от ужаса глазами пытался вырваться, но тщетно…Один из мучителей облил животное бензином, другой поджег его…Луис готов был закричать от невыносимой боли и ужаса, и попытался закрыть глаза, но видение не исчезало. Кот отчаянно верещал и дергался, но изверги держали его за лапы, не боясь даже обжечься самим – лишь бы доставить несчастному животному больше мучений. Луис читал и их мысли, как на ладони – ни тени сочувствия и жалости ни в одном. Ни один из этих выродков не содрогался от ужаса от того, что они делали, и ни капли не жалел кота. Напротив, они радовались его мучениям и получали искреннее удовольствие от адского зрелища. Они переговаривались друг с другом, обсуждая, кого будут сжигать в следующий раз – хомячка или собачку…Когда Луис был близок к потере сознания, видение испарилось, и его взору предстала иная картина.

Теперь Луис был на темной, освещаемой лишь парой фонарей улице, и вновь видел группу агрессивных молодых людей. Но на сей раз жертвой было не животное, а человек. Опрятно одетый парень со смертельным испугом в глазах пытался вырваться из окружения своих сверстников, но круг вокруг него смыкался лишь теснее, и вот на юношу посыпались пинки и удары…Тот закрылся руками, пытаясь защититься, но его били в любую доступную часть тела – били жестоко, нещадно. Из мыслей этих изуверов Луис понял, что единственная вина их жертвы была в том, что он любил мужчин, а не женщин, и за это был обречен ими на мучительную смерть. Эти изверги не просто получали удовольствие от происходящего, как те садисты, что мучили кота, но и ощущали себя и морально «правыми», едва ли не героями, очищающими мир от «голубой» заразы… Вот один из них достал из-за пазухи стеклянную бутылку, намереваясь засунуть ее в анальное отверстие корчащегося на земле юноши, как Луис понял из мыслей выродка…Луис вновь ощутил, что его нервы не выдерживают, и, словно откликаясь на его мысли, видение опять сменилось.

Теперь перед глазами Луиса была тесная комнатенка, освещаемая светом десятков свечей. На стенах виднелись многочисленные иконы и распятия, и к одному из них была прикована юная девушка. В ее запястья и лодыжки были вбиты гвозди, и кровь алой змейкой стекала на пол. Губы и лицо девушки тоже были в крови. Рядом с ней стояла взрослая женщина, одетая в рубище, с огромным металлическим крестом на шее, и била этим крестом девушку по лицу, выкрикивая: «Будешь, будешь еще осквернять свои губы мужским естеством? Получай же, получай по ним, сатанинское отродье! Мучайся, как Господь наш мучился на кресте! Авось не полезешь в следующий раз целоваться и миловаться до освященного Господом нашим таинства свадьбы!!» Здесь все было понятно – религиозная фанатичка…Ужас ситуации заключался в том, что эти две женщины были мать и дочь.

Перед Луисом проносились еще подобные картины – людской жестокости и страданий. Он мог всем своим естеством ощутить и преступный экстаз мучителей, и смертельный ужас и отчаяние их жертв…Наконец, поток видений прервался, и перед Луисом вновь была белоснежная пирамида и зеленая сельва вокруг, а над ним участливо склонился огромный изумрудный змей.

– Ты в порядке, дитя? – спросил Йиг таким тоном, что Луис не сомневался – змей видел все эти жуткие картины с ним вместе.

– Зачем…Зачем они это делают? – прохрипел юноша, тяжело дыша.

– Ты видел их мысли, – глухим шипом ответил Йиг. – Кто-то из них – патологический садист. Кто-то – фанатик, убежденный в своей правоте, в том, что он имеет право убивать и мучить во имя своего «Бога»…Никогда бы я, как бог, не стал требовать такого от своих почитателей!

– Но зачем ты мне все это показал? – спросил Луис с глухой тоской в голосе. – Я вполне мог бы и не встретить такого в своей жизни, а даже если бы встретил, был бы уже более взрослым на тот момент…

– Никогда нельзя стать достаточно взрослым для такого, – сказал Йиг жестко. – К тому же, ты уже не ребенок. А с моим вторым даром ты вполне можешь столкнуться еще и не с такими гнусностями – и если не уже совершенными, как в этих видениях, то ждущих воплощения в чьих-то извращенных умишках…И потом, ты сам просил показать тебе сейчас…Я лишь исполнил твою просьбу. Змеиный дар горек, как змеиный яд. Он проливается в твою душу ливнем боли, и захлестывает тебя с головой…Некоторое время ты ничего не видишь и не слышишь, утопая в этой боли. Затем твоя душа начинает медленно пробуждаться и расцветать, как земля после обильного дождя. И в конечном счете ты понимаешь, что стал намного сильнее и мудрее, чем был раньше. Так работает змеиный дар. А потому за него редко говорят «спасибо»…А зря – ведь, в конце концов, именно после такого ты по-настоящему начинаешь ценить все хорошее, что есть в этом мире – добро, сострадание, любовь…

– Да, это я понимаю, – медленно протянул Луис. – Я давно уже начал понимать, что неудачи и несчастья закаляют и делают меня сильнее. Но, пожалуй, наиболее полно я это осознал именно сейчас.

Луис на несколько мгновений замолчал, задумавшись. Но вот он содрогнулся, вспомнив свои недавние видения, и поднял на Йига взор, полный горечи.

– Возможно, я все еще ослеплен дождем этой боли, – заговорил Луис порывисто. – Но кое-чего я не понимаю. Как вообще может быть что-то хорошее в мире, который допускает такое?! Почему никакой бог не покарает этих извергов, почему такое вообще происходит?!!

– Но ведь хорошее есть в мире! – воскликнул Йиг, удивленно поднимая капюшон. – Оно было в индейцах цельталь – ты же видел! Или зло запоминается куда ярче и проникает куда глубже в сердце, чем добро? Но добро есть в вашем мире – есть люди, кто не жалеет ни сил ни денег, чтобы спасать тех же бездомных животных, лечит их раны, ухаживает за ними, дарит им тепло и свет…Эти люди искупают то зло, что делают те, другие…Это люди, которые умеют чувствовать чужую боль, как свою, и они не станут намеренно причинять боль ни одному живому существу. Эти люди стараются жить в мире и гармонии с природой и другими людьми…Их меньше, но они есть. Да ведь ты сам, Луис, относишься к их числу – в твоем сердце тоже сияет этот внутренний свет! И хотя бы ради этого света и добра, нашему миру стоит быть, ты так не считаешь?

– Да, но… – продолжал настаивать Луис. – Почему это все вообще происходит в мире? Разве не лучше было бы БЕЗ ЭТОГО?

– Лучше, хуже – нам ли это решать, Луис? – ответил Йиг раздумчиво. – Откуда мы знаем, как было бы, «если бы…»? Мы, даже боги, не можем видеть всех хитросплетений судьбы, и не можем знать, как все обстояло бы в ином случае. А возможно, по-другому просто и не могло бы быть…А что до богов… Мы, боги, не можем вмешиваться в дела вашего мира. Мы – порождение ваших же мыслей и чувств, ожившие древние образы и архетипы, и именно ваша вера поддерживает наши силы…Но даже я, змеиный бог, могу действовать в мире лишь через тебя.

– Тогда.. – начал Луис, и глаза его зло полыхнули. – Могу ли я использовать помощь змей, чтобы уничтожить всех этих извергов?

– Луис! – Йиг впервые казался удивленным. – Но ведь мы уже говорили, что использовать змей во зло нельзя!

– Но разве это зло – воздать по заслугам всем этим извергам и ублюдкам?! Да это для них еще милосердная смерть будет! – выпалил Луис яростно.

– Убийство – всегда зло, – ответил Йиг печально. – Кара преступнику может быть меньшим злом и необходимостью, но это все равно зло…К тому же, такие люди в любом случае получат по заслугам – они грубейшим образом нарушают вселенское равновесие, и все сделанное вернется им сторицей – таковы законы бытия. Они вечны и неизменны. И не стоит вмешиваться в них человеку и пытаться вершить самосуд. Лучше направь свои силы на тех, кому ты можешь помочь, и на построение идиллического общества, в котором такие изверги просто не смогут родиться.

– Но все равно, я не пойму, почему нельзя наказать этих уродов, если это в моей власти, – сказал Луис. – Может, моими руками равновесие как раз и будет восстановлено.

– Никогда не говори так! – неподвижные желтые глаза Йига полыхнули неистовым багровым огнем. – Это путь в никуда! Ты уже пытаешься сам решать за великие надмирные силы, как им восстанавливать равновесие, не много ли на себя берешь, юноша?! А ведь я еще даже не одарил тебя ни одним из своих даров!

Луис вздрогнул и замолчал, но в глазах его все равно было несогласие. Йиг, видя это, смягчился и заговорил уже другим тоном:

– Прости, Луис, я просто и представить не мог, что ты можешь так воспринять эту ситуацию…А потому смотри. Допустим, ты их накажешь. И будешь доволен тем, что восстановил справедливость. А где гарантия, что ты сам не войдешь во вкус и не уподобишься им? Что не начнешь получать удовольствие от их страданий? И чем тогда ты будешь лучше их – тем, что они мучают невинных, а ты виновных? Но ведь ты тоже будешь мучителем, а они – жертвами. Если ты получаешь удовольствие от чьих-то мук, ты – уже садист. А грань между желанием справедливого наказания и нездоровой жаждой мести очень тонка…К тому же, вдруг ты потом начнешь расправляться не только с виновными, но и просто со всеми с тобой несогласными?

– Довольно! Я понимаю, – сказал Луис, прерывисто дыша. Юноша казался потрясенным – очевидно, Йигу вновь удалось показать ему обратную сторону медали. – Я не стану использовать змей для наказания виновных.

– А ты еще подумай и о другом, – продолжал между тем Йиг. – Сила змей не так велика, как тебе кажется. И, натравливая змей на людей, ты можешь подставить их самих под удар. Сейчас в вашем мире змеи жалят людей, только когда защищаются, и даже это не спасает их от преследования со стороны людей. А что будет, если змеи начнут жалить людей намеренно, и те это поймут? Они устроят настоящую облаву на змей и не остановятся, пока не перебьют их всех. Они даже все леса выжечь ради этого способны! Ты этого желаешь моему народу и всей планете?

– Нет, Йиг, прости, – теперь Луис искренне сожалел о своих предыдущих словах. – Я просто был ослеплен гневом. Я…я даже не думал о такой возможности!

– Вот, теперь ты понимаешь, почему людям не стоит браться самим восстанавливать равновесие! И спасать мир! – прошипел Йиг торжествующе. – Вы видите только одну грань проблемы и упускаете из виду другие, а ведь граней этих бесконечно много…Именно это я и пытался тебе сказать.

– Что ж, будем надеяться, что я усвоил урок, – сказал Луис. – Но ты прав…змеиный дар горек, как змеиный яд. Мне все равно больно от того, что я увидел, а я уверен, что, если приму дар, будет и еще больнее…

– Со временем ты научишься не пропускать эту боль в самое сердце, – сказал Йиг уверенно. – Нет, ты не перестанешь ее ощущать – ведь только пока ты можешь ощущать чужую боль, ты остаешься человеком…Но она никогда не ранит тебя так, как в первый раз.

– Возможно. Но мне теперь до конца дней своих не забыть ни того котенка, ни тех извергов, что его жгли, – лицо Луиса исказила жесткая гримаса. – Я не буду мстить им, но никогда не прощу таких людей. Они всегда будут моими врагами.

– А тебе и не нужно их прощать. Их путь – неверен, и далек как от истины, так и от твоего пути, – неподвижные глаза змея словно изучали лицо юноши. – Именно это я и хотел тебе показать! Чтобы ты сразу понял, с кем тебе не по пути, и кто является врагом идеи Змеиного города на земле. Вот они – враги, о которых мы говорили ранее! Не твои люди. Вот только есть еще один аспект. Проблема здесь гораздо глубже. Эти люди – лишь вершина айсберга, но за ними стоят другие, чья роль в этих злодействах не столь очевидна.

– О ком ты говоришь? – спросил Луис, мгновенно настораживаясь.

– Ну, например, о религиозных фанатиках, пропагандирующих нетерпимость к инакомыслящим и превыше всего на свете ставящих свои догмы. Далеко не все из них будут, например, истязать своих дочерей, как та женщина в твоем видении, но такие идеи рождаются именно в их головах, а затем их подхватывают и осуществляют такие изверги…Или люди, осуждающие других людей за любовь. Не каждый из них станет забивать «неправильно любящих» до смерти, но своей пропагандой нетерпимости они поощряют к этому других. Люди, которые относятся к животным как к вещам. Те, кто даже в своих питомцах видит не живое существо, а игрушку. Они тоже могут не быть садистами по своей сути, но своим собственническим отношением к животным, они нивелируют ценность жизни котенка или собаки. Понимаешь, о чем я, Луис? Что все это зло исходит не столько от тех, кто его непосредственно творит, сколько от тех, кто вынашивает его в своих головах, и пропагандирует его в своих извращенных идеях. Такие люди тяжело больны, и своей болезнью заражают окружающий мир…Со временем ты сразу научишься определять таких больных людей по их мыслям и чувствам. Если ты будешь всегда слушать свое сердце, ты увидишь, что исходит не от сердца. Это и есть болезнь, это и есть зло.

– Я, кажется, понимаю, Йиг, – произнес Луис тихо. – Все зло рождается в мыслях. Это тоже идея, но идея, противоположная идее Змеиного города…Это идея насилия, а не любви, диссонанса, а не гармонии, разделения, а не объединения…И эти люди, носители этой антиидеи, назову ее так, они…они будут препятствовать мне и другим, моим людям, строить Змеиный город на земле?

– А ты сам как думаешь, Луис? – обронил Йиг горько. – Таким людям стоят поперек горла не только идеи равенства, братства, любви и свободы, но и вообще чье-то желание сделать что-то вопреки их воле…Такие люди стремятся весь мир подчинить себе – и в этом их главное отличие от тебя и всех твоих людей… Вы будете давать людям и животным свободу, а они будут пытаться обратить их в рабов. Неважно, чем они будут прикрываться – Богом, детьми, Родиной, или еще чем возвышенным – цель у них всегда одна, а именно: подчинение других своей воле и уничтожение несогласных. Они не признают равенства и свободы, они живут в мире хозяев и рабов. Даже если хозяином они называют царя или Бога, они – все равно рабы. У свободного человека нет хозяина, ни на земле, ни на небесах, нигде, никогда! – голос Йига дошел до крика в странном змеином крещендо, а затем вновь успокоился. – Они не признают права каждого человека на свое мнение, они пытаются всех причесать под одну гребенку, и превращают человечество в скопление абсолютно одинаковых бездушных существ, марширующих под барабаны того, кого они в очередной раз выбрали «хозяином»…Мало что в мире внушает мне большее отвращение, чем они. И ты должен быть к встрече с ними – в различных местах и в разных обличьях – готов! Но я верю, что ты справишься. И что ты и те немногие мудрые люди, в чьих сердцах сияет внутренний свет, – вы построите Змеиный город на земле.

– Почему? – быстро спросил Луис. – Влияние больных людей в мире очень сильно! Они одурманивают человечество с амвонов церквей, они проникают в органы власти, где принимают свои больные, фашистские законы…Они располагают миллиардами долларов, которые позволяют им безнаказанно вырубать леса, убивать животных, загрязнять окружающий мир…

– Ну, во-первых, я все же верю, что мир постепенно, пусть и по спирали, но движется в сторону прогресса, – сказал Йиг, улыбнувшись. – Во-вторых, у тебя же будут оба моих дара! А в-третьих, ты веришь своему сердцу, а это самое главное! Так что выше нос, мой человеческий друг!

Луис долго молчал, глядя на Изумрудную кобру, на белоснежную индейскую пирамиду, на толпу нарядных людей со змеями на шеях у ее подножия, и на безбрежную зеленую сельву, раскинувшуюся вокруг под ярким голубым небом тропиков. Он оглянулся, и взору его предстал сам Змеиный город – построенные из белого известняка дворцы и пирамиды, нефритовые статуи змей и людей, извилистые мощеные улочки, по которым то и дело проходили меднокожие люди в белых одеждах. Город не пустовал, в нем по-прежнему кипела жизнь – несмотря на то, что большая часть населения собралась сейчас на центральной площади перед главной пирамидой Гхо-Гхана. В центре города текла крупная река с бурными водами, отсвечивавшими зеленым от густой сельвы, разрезавшая Гхо-Гхан почти ровно напополам. Для индейцев Гхо-Гхана эта река символизировала Великую Змею и была священной, а купание в ее водах считалось очищением для духа (например, в водах Великой Реки очищались охотники после того, как убивали добычу). Индейцы почитали также и воду, считая ее источником жизни, а ежегодные разливы своей Великой Реки они считали символом обновления, подобно тому, как змея сбрасывала свою старую кожу, так и река выходила из берегов…Сколько интересного было у этих людей, в их жизни и обычаях! Они жили в мире символов, где каждый предмет что-либо обозначал, и все было связано со всем, и словно сплетено в причудливый и неразрывный змеиный клубок. Нет, Змеиный город и вправду был чем-то гораздо большим, чем просто город – это была идея, это был жизненный путь. И теперь Луис пойдет по нему, каким бы тернистым и извилистым он для него ни оказался.

Юноша поднял свои синие глаза на Изумрудного змея и сказал почти буднично:

– Я готов, Йиг. Давай мне оба своих дара, что ли. Будет просто потрясающе уметь призывать змей! И …я также готов искать своих людей, и с ними вместе строить новый Змеиный город на земле.

– Прекрасно, я и не сомневался в твоем выборе, – прошипел Йиг, вновь раздувая свой капюшон. – Когда ты вновь окажешься в своем мире, оба дара уже будут с тобой – пользуйся на здоровье. Ты сам их сразу почувствуешь – ну, практически сразу, я думаю… Что-нибудь еще, Луис? Нам пора прощаться.

– Йиг, мы еще когда-нибудь увидимся? – спросил Луис порывисто. – Во сне или за пределами сна?

– А ты уверен, что это нужно? – ответил Йиг уклончиво. – Раздвигать границы пространства и времени не так просто, знаешь ли, и не стоит злоупотреблять этим, без особой нужды…Ты узнал от меня все, что мог, и получил два ценнейших дара. Дар силы и дар мудрости…Можно ли дать больше? Кроме того, я всегда буду жить в твоем сознании и во всем, что ты делаешь. Ты будешь моим посланником на земле, и даже не столько моим, сколько всей природы-матери, которая кричит о помощи в эти трудные времена… – под взглядом Луиса Йиг насупился, опуская капюшон, и тихо произнес. – Ну, ладно, если тебе так хочется, то, возможно, во сне, мы вновь сможем поговорить. Когда-нибудь. Когда мы поймем, что это действительно нужно. Во сне вообще возможно абсолютно все.

– Спасибо, Йиг! – глаза Луиса просияли. – Я…я не могу передать, как я благодарен тебе за нашу встречу и за твои дары. И хоть на душе у меня сейчас смятение и боль, я уверен, что повзрослел лет на десять…

– Что ж, так и должно быть после «змеиного дара», – сказал Йиг. – Сперва – горечь и смятение, и лишь затем ты понимаешь, что ты стал, по сути, другим человеком. Повзрослел, словно сбросил кожу. Сбрасывать кожу всегда больно – был бы ты змеем, знал бы… Но если ее не сбросить, то задохнешься внутри старой кожи. Так что обновление необходимо, пусть и через боль.

Йиг на некоторое время замолчал. Молчал и Луис – они просто смотрели друг на друга, зная, что за пределами сна им больше увидеться не суждено. Каждый будет делать свое дело в своем измерении.

– Ну что, стало быть, пора прощаться, Йиг? – голос Луиса был полон грусти. – Я…Я всегда буду помнить тебя, нашу встречу на вершине пирамиды и индейцев цельталь. Я никогда не был так счастлив, как в тот момент! Мой самый сон стал явью, и мы танцевали Танец Вселенной на вершине мира и на перекрестке миров!!

– Я тоже буду всегда помнить тебя, мальчик-из-нижнего мира, – ответил Йиг торжественно, склонив свою изумрудную голову перед Луисом и опустив капюшон. – Прощай же, юноша! Да хранит твои пути Великая Река!

Затем Йиг взмахнул своим хвостом, и мир перед глазами Луиса завертелся. Пропала Изумрудная кобра и меднокожие люди в белых одеждах, исчезли величественные нефритовые статуи и белоснежные стены великой пирамиды…Вот он, Луис, снова стоит один посреди поляны в джунглях возле древнего индейского города Паленке, прислонившись к серому валуну, поросшему дикой травой, который формой своей отдаленно напоминает змеиную голову…

Взглянув на часы, Луис с удивлением обнаружил, что в его мире прошло всего пять минут, хотя он думал, что отсутствовал целую вечность! Что ж, значит, хотя бы родители не начнут беспокоиться…Удивительно, как быстро он начал мыслить категориями своей реальности, хотя только что пережил самое удивительное приключение в своей жизни! Возможно, так все и должно быть…

Впрочем, мир Йига и индейцев цельталь не исчез без следа. Разжав руку, Луис с удивлением обнаружил там нефритовую пластинку с изображением змеи. Это была не кобра, нет, но какая разница? Ведь это всего лишь символ, который не значит ничего, но в то же время значит очень многое. Теперь он станет его талисманом – нефритовый амулет из иных миров.

Луис медленно побрел назад, к дороге. Родители, наверное, все же потеряли его, и он должен придумать, как объяснить им свое отсутствие и свое странное поведение…Но это все неважно – главное, что то, ради чего он стремился в Паленке, с ним уже случилось. И теперь Луис знал, что он будет делать дальше. Правда, пока он не понимал, как именно будет это делать, но какая сейчас разница? Все будет понятно в свое время. А сейчас – путь домой и долгожданный отдых.

Вдруг сверху, из густой листвы джунглей, на шею Луиса прыгнула зеленая юркая веревочка – тропическая змейка! От неожиданности юноша вздрогнул, но змея не собиралась его жалить – напротив, она уютно свилась клубком на его шее и посмотрела ему в глаза неподвижным взглядом своих желтых глаз. Вот он, первый змеиный дар! Луис улыбнулся, погладил змею по чешуе и помчался к дороге, временами насвистывая и подпрыгивая от радости, и зеленое ожерелье на шее юноши двигалось с ним в такт.