Текст книги "Кривое зеркало души"

С другой стороны, потребность излить душу иногда подталкивала меня быть искренним с неподходящими людьми, которые впоследствии использовали мои откровения против меня. Или, открывшись, получал от собеседника реакцию, которая меня ранила. Не обязательно эта реакция была злонамеренной, но она включала работу защитных механизмов. Я соприкасался со своей внутренней болью, и видел угрозу вовне.

Проблема с механизмами защиты в том, что они срабатывают бессознательно, оберегая не от вредного или полезного воздействия, а от схожего с ситуацией травмы. Чем больше у вас негативного опыта, тем сложнее может быть защита.

В том, при каких условиях она срабатывает, можно увидеть подсказку, где прячется проблема. Про что она. Понимая принципы работы защитных механизмов, проще увидеть их проявления, и через это понять, на что они направлены.

При поступлении в университет мы сокурсниками участвовали в ряде тестов и тренингов. На одном из них мне нужно было подойти к другому участнику и, подметив какую-либо особенность в его гардеробе, начать задавать вопросы о ней. Цель задания была узнать как можно больше о собеседнике.

Я выполнял задание в паре с молодым человеком, у которого на указательном пальце было необычное кольцо. Кажется, оно было выполнено из бронзы. После вступительной фразы, я спросил, что это за кольцо? Мой выбор был не был случайным. Мне показалось, что аксессуар был надет для эпатажа, и этим привлёк моё внимание.

Отреагировал сокурсник неожиданно эмоционально. Сначала на лице парня я увидел испуг, он весь осунулся, порывистым движением снял кольцо и сунул его в карман. Скороговоркой он сообщил, что одел его просто так и, что вообще не любит носить кольца.

Когда я спросил, почему он снял украшение, поведение молодого человека стало агрессивным. Он стал задавать вопросы о моём внешнем виде. Делал он это, как мне показалось, с вызовом. В частности, он спросил:

– А зачем ты надел брошь на лацкан пиджака?

Я поспешил заверить сокурсника, что не хотел его оскорбить. И что интерес мой вызван скорее условиями задания, чем личным любопытством.

После этого парень немного остыл и сказал, что может позволить себе любое кольцо, но не видит в этом необходимости.

Не нужно быть психологом, чтобы заметить в поведении молодого человека защитную реакцию. Мой вопрос показался ему нападением, на что он ответил оправданиями и встречной агрессией. Почему так произошло?

Скорее всего, сокурсник действительно был склонен к эпатажу. Но желая привлечь внимание, он не был готов его принять. Возможно, он представлял себе, какое впечатление произведёт украшением, но прямой вопрос его смутил. Чего бы ни касалась причина такой реакции, будь то стоимость кольца или его уместность, налицо было непринятие сокурсником себя. Ни мне, ни другим участникам тренинга это не показалось забавным. Мы, как будущие психологи, видели в поведении молодого человека скрытую боль и работу защитных механизмов.

Такие проявления травмы легко увидеть в окружающих, но не всегда это так просто, когда дело касается нас самих. Если у вас бывали ситуации, в которых ваши чувства чем-то походили на чувства этого молодого человека, вы можете задать себе вопрос, действительно ли нападение имело место? Что вас больше взволновало, предмет нападок или сам факт? Почему вам нужно защищаться и что вы защищаете?

Искренне отвечая себе на эти вопросы, вы можете обнаружить причины дискомфорта. Заметить, в какой сфере вы более уязвимы. Распознать следы вытесненной травмы.

Вопросы нужны для осознания вашей внутренней ситуации. Необходимость задавать их себе не утверждает, что вы не правы. Если вы чувствуете, что находитесь во враждебной среде, вам неприятно, как к вам относятся окружающие или просто хотите сказать «нет» – это ваше право. И возможно, вам действительно необходима защита. Я говорю о понимании того, что в вас в этой защите нуждается.

Я часто болезненно реагирую, когда собеседник касается моего личного. Не всегда эта реакция проявляется внешне, но внутри я могу негодовать, расстраиваться или закрываться. Это так же не зависит от намерений собеседника. Возможно, для него подобное проникновение в мои личные является нормой, и он не желает причинить мне неудобства. Тем не менее, я чувствую, что мне нужно что-то оберегать внутри себя.

На своей примере я попытаюсь показать, как работать с вопросами. Главное и единственное условие такой работы – быть честным с собой и не останавливаться, пока не почувствуете, что нашли ответ.

Я спрашиваю себя:

– Почему мне неприятно проникновение в мои личные границы?

Первый ответ, который приходит на ум:

– Потому что это границы. Никто не любит, когда их нарушают. Не зря же они установлены.

– Но почему это неприятно именно мне?

– Я чувствую дискомфорт, когда это происходит.

– Что конкретно я чувствую?

– Испуг, потом агрессию.

– Что пугает меня?

– Я не знаю. Это похоже, будто кто-то врывается ко мне в ванную или в спальню. Куда-то, где могу быть только я.

– Почем у это пугает меня?

– Меня может увидеть кто-то, кому я не хочу себя показывать.

– Почему это важно?

– Я чувствую, что оберегаю нечто ценное. Если этого коснётся чужой, тот кого я не приглашал, кого я не чувствую близким, оно будет испачкано или разрушено.

– Я хочу это прятать от всех?

– Нет, я хочу пускать людей, для которых это нечто внутри меня тоже является ценным. Достаточно ценным, чтобы обращаться с этим бережно.

– Что нужно, чтобы пустить туда кого-то?

– Нужно, чтобы я доверял.

Это внутренний разговор можно продолжать. Но причины моих реакций уже можно увидеть: неуверенность в ценности себя для других и, следовательно, недоверие к тем, кто пытается приблизиться слишком быстро. Здесь речь не идёт об объективной ценности чего-либо или определённой скорости. Скорее о чуткости и деликатности. Эти качества важны для меня, и их отсутствие при обращении к моим чувствам я воспринимаю как угрозу.

За этим осознанием, конечно, лежит личная история, травмы, особенности темперамента и другое. Но и его достаточно, чтобы понимать себя лучше и видеть ситуации, которых желательно избегать.

Когда-то мне казалось, что моя потребность в медленном сближении с другим человеком неправильна и я чувствовал себя неполноценным. Мне хотелось избавиться от неё и научиться быть как все. Так я это видел, и предпринимал попытки измениться. Они привели лишь к разочарованию и ещё большему непринятию себя.

Позже, разобравшись в причинах, я понял, что эту потребность нужно уважать. Приняв себя именно таким, я перестал бояться не удовлетворить ожидания окружающих. Я решил, что даже если такой я не подхожу большинству людей, это не повод предавать себя и то, что для меня важно.

Другой пример, который я хочу привести, отчасти связан с предыдущим.

Подростком я любил проводить время в больших шумных компаниях. Я испытывал необходимость находиться в обществе других людей как можно чаще. Если бы тогда я спросил себя, почему это так, скорее всего я не нашёл бы ответа. Сейчас я понимаю, что хотел быть увиденным и признанным.

В компании подростков всегда есть звезда. Самый громкий, много говорящий, преимущественно о себе и забирающий всё внимание человек. Такие люди вызывали у меня неприязнь. У меня портилось настроение, и мне казалось, что проблема моей неудовлетворённости в выскочке, находящемся в центре внимания.

Для себя я объяснял свое возмущение качествами личности человека. Я говорил себе, что его поведение недостойно и даже аморально. И незаметно (часто для самого себя) отмечал, что моя скромность и сдержанность, наоборот, пример правильного, достойного поведения. И искренне не понимал, почему другие этого не замечают.

Где-то в глубине души я, конечно, чувствовал, что здесь есть что-то еще. Но в то время я не обращал внимания на малозаметные намёки бессознательного. Мне стало интересно, почему выскочки вызывают во мне такую острую реакцию. Я стал задавать себе вопросы, в поисках причины.

Ответ, к которому я пришёл, удивил и огорчил меня. Мне казалось, что, забирая всё внимание окружающих, выскочка крадёт и ту часть, которую хотел получить я. Приходя в компанию, я ожидал социальных поглаживаний, заинтересованных взглядов и тому подобное. Вместо этого мне приходилось смотреть спектакль одного актёра. Наверное, мне хотелось быть на его месте, хотя тогда я этого не осознавал. Я просто начинал сравнивать себя с ним, пытаясь найти недостающие мне качества. И, конечно, находил.

Поведение звезды в компании сверстников, никак на меня не направленное, я воспринимал как угрозу. Это включало защитные механизмы, я закрывался и вечер был испорчен. В какой-то момент я спросил себя, почему я не получаю того внимания, которого, как мне казалось, достоин. Оказалось, я просто не позволял себе этого, так как бессознательно считал себя хуже других. Я молча ждал своей очереди, которая обычно не наступала. И винил в этом других.

Не помню, сколько прошло времени с момента этого осознания, но следующим кадром этой истории стал момент, когда я сам уже много говорил и старался забрать как можно больше внимания окружающих. Сначала мне это нравилось. Потом я стал замечать тех, кто так же, как я когда-то, не любил выскочек. И теперь мне не нравились уже эти недовольные. Не нравились сильно, ведь они посягали на такое важное для меня внимание окружающих.

Я снова стал задавать себе вопросы, почему я это чувствую. На этот раз у меня уже был опыт подобных диалогов с собой. Ответ меня снова не порадовал: я действительно не любил нарциссические качества в людях и в самом себе в том числе.

Анализируя это несоответствие между своим поведением и тем, что я считаю правильным или приемлемым, я пришел к новым открытиям. Внимание окружающих людей, которым я никак не мог наестся до сыта, и которое странным образом оставляло неприятный осадок в душе, было нужно мне для того, чтобы компенсировать недостаток внимания родителей в моем детстве.

Я был первым ребёнком в семье, моя сестра младше всего на год и три недели. Естественно, что после её рождения внимание матери переключилось на сестру. Размышляя о первых годах моей жизни, о которых я тогда имел смутное представление, я чувствовал, что утраченное внимание матери ко мне так и не вернулось.

На первый взгляд может показаться, что в этих разговорах с самим собой нет никакой пользы. Действительно, одного воспоминания недостаточно. Этот травматический опыт брошенности матерью, к сожалению, не был мной полностью осознан ещё долгое время. Он продолжал незаметно проявляться и влиял на многие аспекты жизни.

Когда у меня родился первый ребёнок, жена полностью переключилась на него. Первый год прошёл в заботах о малыше. Жена переживала послеродовую депрессию, и я как мог старался её поддерживать. Помню, как рисовал плакаты поддержки и вешал на стену, чтобы она не чувствовала себя одиноко во время моего отсутствия.

В тот год моя «брошенность» проявлялась неявно. Я занимал себя заботами о семье и объяснял себе, что состояние жены изменится и отношения восстановятся. Сейчас же, оглядываясь назад, я вижу лакмусовую бумажку, которая указывала на поднимающийся из закромов психики травматический опыт.

До рождения первенца мы с женой прожили вместе семь лет. Ребёнка мы оба хотели давно, но зачать его почему-то не получалось. Проверки на совместимость и другие медицинские тесты показывали, что всё в порядке. Просто ещё не время, говорили врачи.

Свои родительские чувства мы проявляли в заботе о кошке. Мы взяли её котёнком, и жена, ожидая, когда «придёт время», отдавала пока материнскую любовь ей. С рождением сына кошка лишилась привычного внимания. Удивительно, но животное отреагировало сильнейшей депрессией и болезнью. Она сутками лежала, не меняя позы и почти не ела. Я помню, как переживал за неё. И, хотя я рационально объяснял себе отсутствие внимания жены ко мне, страдания кошки вызвали во мне кроме сочувствия, сильную обиду на жену. Пряча от себя свою травму, я переносил чувство покинутости на кошку. Не имея возможности признать собственную боль, я жалел животное, которое так же страдало.

Когда через год отношения не наладились, в моей жизни появились наркотики. Мне никогда не казалось это решением проблемы, но неясную мучительную боль они временно заглушали. Стрессы на работе и загруженность в университете не отвлекали, а лишь усугубляли моё состояние. Когда через полгода я понял, что наркотики стали моей новой проблемой, началась борьба с ними, борьба в полном молчании и одиночестве. Не знаю, как мне удалось с этим справиться, не потеряв работу, закончив учёбу и не разрушив семью. Наверное, мне помогло, что всё то, чего не хватало мне, я старался дать сыну – любовь, заботу и внимание. Но на полный отказ от наркотиков, курения и алкоголя понадобилось несколько лет. О своей зависимости я так ни с кем и не поговорил.

Отношения с женой постепенно восстанавливались. Но недоверие и обиды с обеих сторон, несмотря на наши старания, так и остались стоять невидимой стеной, между нами. Тогда мне казалось, что нам просто не хватает искреннего общения, и я всячески старался это общение наладить. Но причиной были, конечно, наши душевные травмы, скрытые и неосознанные.

В какой-то момент я перестал искать так недостающее мне внимание, и переключился на другие аспекты жизни. Спорт, увлечение буддизмом и психологией занимали мои тело и ум. А любовь и внимание я отдавал и получал во взаимоотношениях уже с двумя своими детьми – у нас появилась дочь. Я продолжал разбираться со своим прошлым и, казалось, всё это вместе даёт хорошие результаты.

Каждое новое осознание, пусть неприятное, через проживание горя приводило к лучшему пониманию и принятию себя. Переживая боль и печаль, я говорил себе «вот эти эмоции у меня оттуда», «эта боль связана с той-то ситуацией». И в какой-то момент я вдруг понимал, что негативное состояние растворилось, словно его не было. Я с удивлением и недоверием «ощупывал» свою болячку, но она больше не резонировала. А вместо мучительных ощущений внутри появлялось чувство свободы, словно я сбросил тяжелую ношу, к которой привык и не замечал её. Этот контраст состояний всякий раз вызывал настоящую радость, небывалый прилив энергии и сил.

В такие моменты многое, казавшееся раньше непреодолимым, становится возможным. Как-будто переходишь на новый уровень, «прокачивая» героя компьютерной игры. В определённом смысле это и есть новый уровень. Только вместо героя я сам.

Чем неприятнее вопрос, чем больнее ответ, тем значимее перемены, происходящие в вас. Это похоже на развязывание узлов, связывающих душу изнутри – пока не распутаешь, кажется, что и узлов никаких нет. Но стоит только освободится, и сомнений в важности работы над собой не остаётся.

Свобода в данном случае – это осознание травмирующих ситуаций прошлого, проживание связанных с ними чувств и принятие себя со всем багажом опыта. Путы или узлы проявляются там, где посредством защитных механизмов вы искажаете восприятие себя и происходящих с вами событий.

Что-то напомнило о вашей боли, и психика тут же начинает свою защитную деятельность, не давая увидеть истинный источник переживания. У вас были безразличные или жестокие родители, а психика говорит, что это вы недостойны любви и принятия (аутоагрессия). Вы чувствуете себя неуверенно в новой компании, мозг же сообщает, что вокруг одни наглецы и выскочки (проекция). Боитесь показать любовь и добродушие, так как это небезопасно, и защищаясь злитесь или ненавидите (реакционное образование). Что-то ранило вас слишком сильно, и вы просто забываете о случившемся (вытеснение).

Это далеко не полный перечень защит. Изворотливость психики удивительна. Обычно у человека есть небольшой набор излюбленных механизмов искажения реальности. Если научиться замечать их проявления, распутывать узлы будет проще. Это даже может превратиться в увлекательное занятие, головоломку, которую нужно решить. К сожалению, игра омрачается настоящими болезненными переживаниями и настоящей болью. Но с решением задачи приходит и освобождение от страданий.

Как это работает?

Звонок коллеги вызвал смешенные и неприятные чувства. Незадолго до этого он предложил мне совместное предприятие, обещавшее небольшой, но стабильный пассивный заработок. На мой вопрос о легальности дела я получил, как мне показалось, уклончивый ответ. Точнее, коллега не ответил, сославшись на занятость.

С одной стороны, дело находилось пока только на стадии обсуждения. К тому же человек мог быть действительно занят. С другой – я почувствовал себя преданным, будто меня используют.

Чувства показались мне иррациональными, да и интенсивность их была, мягко говоря, не пропорциональна событию. Я почувствовал слабость, тяжесть в спине, словно мешок камней опустили мне на плечи, и желание куда-то идти. Не уйти, хотя мне в тот момент было сложно сосредоточиться на работе, а именно быть где-то в другом месте.

Кроме того, я испытал необходимость поддержки, что меня смутило ещё больше. Нахлынувшее на меня желание позвонить психологу, сестре или подруге – только женщинам, показалось стыдным. Но от этого оно не стало слабее. Появилось чувство вины

Я взял блокнот и стал анализировать происходящее со мной. Пока я разбирался, что так сильно повлияло на меня в казалось бы пустяковой ситуации, в памяти всплыло несколько ситуаций из прошлого. Все они были связаны с переживанием тоски, хотя и сильно отличались по контексту.

Я снова вспомнил о описанной выше утрате материнского внимания в раннем детстве. И вдруг осознал тревогу. Это был своего рода инсайт, так как это чувство раньше отрицалось психикой.

И вот именно осознание тревоги помогло развязать очередной узел в душе. Минутное сомнение в честности коллеги вызвало чувства гораздо более раннего возраста, когда у ребёнка формируется доверие к миру.

Не вдаваясь в подробности, скажу, что ситуация с коллегой была триггером, поднявшим переживания детского возраста. Когда я это понял, увидел свою тревогу и её истоки, чувство подавленности ушло. Я почувствовал покой и расслабился.

Перефразируя шуточное высказывание о паранойе, диагностирование которой у себя не означает отсутствие слежки, скажу, что, если ваше поведение вызвано работой механизмов защиты, это ещё не означает, что вам не от чего защищаться.

Другое дело, что механизмы эти срабатывают бессознательно и деятельность их похожа на размахивание саблей в полной темноте. Только включив свет и увидев источник болезненных переживаний, можно понять, что является отголосками травмы, а с чем вы действительно не согласны. И действовать соответствующе ситуации. То есть, сменить «слепую саблю» на бритву Оккама, отсекая в неприятной ситуации то лишнее, что вы сознательно хотите исключить. Если, конечно, хотите. В любом случае, понимать, что именно вы чувствуете и почему, предпочтительнее болезненного искажения реальности.

Но у этой монеты есть и обратная сторона. Чем больше вы узнаете о себе, разгоняя туман защитных механизмов, тем яснее основы, на которых вы строили свою жизнь. Основы эти могут пошатнуться, и есть риск, что привычная жизнь рухнет, погребая вас под обломками разрушившихся иллюзий.

Осознание моих детских травм привело именно к такому краху. И сейчас, когда я пишу эти строки, я пытаюсь строить новую жизнь, всё ещё выбираясь из-под руин старой.

Глава 3

Желтый осенний лист падает с дерева, кружась в лучах заходящего солнца. Это красивая и даже захватывающая картина. Но она может вызывать очень разные эмоции. Один человек почувствует радость и восторг, другой – щемящую тоску, а кто-то вспомнит о смерти.

Почему так происходит? Наше восприятие окружающего мира во многом определяется предшествующим опытом. Чаще всего человек понимает, что именно вызывает у него те или иные ассоциации, с чем они связаны, с какими ситуациями.

В нашем примере осенний лист напомнил первому человеку о том времени, когда он прыгал в ворох разноцветных листьев под веселый смех отца, собирал гербарий с матерью или любовался буйством красок в обнимку с любимым. И эти ассоциации вызвали в нем положительные переживания.

Второй вспомнил, как брёл по аллее, пиная листья, когда возвращался с неудачного свидания, не дождавшись предмет своих мечтаний. Тогда, как и сейчас, он смотрел на опавшую листву, и теперь ситуация напомнила ему о печали из прошлого.

Третий созерцатель из нашего примера, возможно, увидел связь между давно ушедшей молодостью и увяданием природы.

Но бывает так, что воспринимаемое событие погружает человека в очень сильные негативные состояния, которые ничем не объяснить. Он может испытывать тревогу или панику, переживать болезненные эмоции, при этом не находя (и обычно не ища) причины происходящему. Тогда он, скорее всего, решит, что «просто» не любит осень, или объяснит свои переживания ещё каким-нибудь «просто» или «я такой человек». Но причины есть всегда. Зачастую они кроются в далеком прошлом и связаны с травматическими событиями, о которых психика человека решила «забыть», вытеснив их из области сознания. Этот механизм называется вытеснение.

В последнее время стало популярным говорить о позитивном мышлении. Это без сомнения прекрасный подход к восприятию мира и себя. К сожалению, одним позитивным взглядом на жизнь травмы не проработать. Ситуации, как-либо напоминающие психике о травматическом опыте, работают как спусковые крючки, запуская связанные с ними реакции. Такие реакции называются триггерными, а сами стимулы, их вызывающие – триггерами (от английского trigger – спусковой крючок).

Триггером может оказаться что угодно: ситуация, какой-либо запах, слово, интонация или поступок человека, направленный на нас или на кого-то другого. Если триггерная реакция вызвана поведением другого человека, мы склонны обвинять в своих чувствах его. Например, вас назвали негодяем. В шутку или всерьез – не важно. Для человека без травмы такая ситуация не станет проблемой, ведь он себя негодяем не считает. И даже если мнение назвавшего вас так вам не безразлично, вы можете просто спросить, почему он так думает. Возможно, он имел в виду что-то совсем другое. Только вот человека без травм встретить не так-то просто.

Но давайте представим себе кого-то, кто в раннем детстве после слов «ах, ты маленький негодяй» подвергся жестокому наказанию, унижению или другому негативному воздействию, что поспособствовало приобретению психической травмы. Для такого человека слово «негодяй» или сама ситуация обвинения в «негодяйстве» может являться мощным триггером, запускающим все те эмоции, которые он испытывал в прошлом, когда приобрёл травму. Ему может казаться, что с ним сейчас происходит или вот-вот произойдёт что-то ужасное. Кроме того, неосознанно, он будет чувствовать, что заслуживает этого.

Взрослый человек имеет возможность (хотя далеко не каждый и не всегда этим пользуется) попытаться понять поведение другого человека, предположить мотивы поступков и причины его эмоционального состояния и реакций. Скорее всего, они не связаны с вами лично. Ведь у каждого бывает плохой день. Человек, злобно посмотревший или даже накричавший на вас, столкнувшись с вами, например, в метро или в магазине, ведёт себя так по собственным причинам, не касающимся ваших личных качеств. И, если у вас нет серьёзных проблем с самооценкой, вы, скорее всего на личный счёт такую ситуацию и не примете. Ветка, упавшая с дерева вам на голову, навряд ли целилась именно в вас. Но маленький ребёнок, на которого кричат его родители, не может пока догадаться, что у взрослых есть внешние причины быть раздражительными и злыми. Для ребёнка родители идеальны, они как боги. И если эти боги гневаются на него, то причины он видит в себе. Если его бьют и унижают, значит он настолько плох, чтобы с ним обращались именно так. Когда этот ребёнок вырастает, чувство собственной «недостойности» никуда не уходит, а лишь прячется глубже в бессознательное, откуда диктует уже взрослому человеку, как ему видеть мир и главное, себя в этом мире.

Как-то мне позвонила молодая женщина, представилась Анной и попросила срочно провести с ней консультационную сессию. В ходе телефонного разговора Анна сообщила, что, по ее мнению, молодой человек, с которым она состоит в отношениях, хочет выкинуть ее из окна, и она боится оставаться с ним в квартире. У меня было свободное время, поэтому я предложил ей встречу в этот же день, и через несколько часов она уже сидела в кресле напротив меня.

Сама ситуация, которая заставила ее позвонить, заключалась в следующем. Утром выходного дня она как обычно сварила себе кофе и стояла с чашкой у открытого окна. Молодой человек Анны ещё спал, и она в ожидании его пробуждения решила съесть шоколадный батончик. Батончик был из тех, что парень брал с собой в спортзал. И, что важно, оказался последним. Пока Анна его ела, парень проснулся, и по словам женщины, схватил ее сзади и потянул к окну. Тогда она и решила, точнее почувствовала, что ей грозит опасность.

Так как с момента ее звонка прошло уже некоторое время, и женщина успела немного успокоиться, то эти ее мысли теперь казались странными ей самой. К тому же сам молодой человек немало испугался реакции своей подруги, и уверял, что подошёл, чтобы обнять ее и пожелать доброго утра.

В ходе последующих консультаций женщина вспомнила, где переживала подобные чувства. Когда она была совсем маленьким ребёнком, мать Анны часто уезжала в длительные командировки, на полгода и более, и оставляла дочь то у бабушки, то у подруги. Когда девочке было пять лет, мать в очередной раз уехала, оставив дочь у соседки, у которой было трое своих детей. Анну не любили в этой семье, и её часто наказывали.

Однажды она без спроса взяла из буфета последнюю конфету, и пока ела, женщина схватила девочку и высунув ее из окна пятого этажа, держала, говоря, что выкинет воровку, которая даже своей матери не нужна. Когда мать вернулась из поездки, девочка рассказала о случившемся. Соседка и старшие дети обвинили маленькую Аню во лжи, мать ей тоже не поверила. В сложившейся травматичной ситуации, психике девочки оказалось проще «притвориться», что всего этого ужаса не было, и Анна забыла о происшествии. Сработал психологический механизм защиты, уберегая разум ребёнка от того, с чем он не мог справиться. Но для уже взрослой женщины вкус шоколада, открытое окно и неожиданные объятия молодого человека стали тем спусковым крючком, который поднял из бессознательного непрожитые негативные эмоции.

После двух месяцев работы, когда женщине удалось вспомнить все детали той травмы и отреагировать их в кабинете психолога, она вернулась в квартиру к своему молодому человеку.

Не знаю, попросила ли она его больше к ней не подкрадываться, но им стоило бы избегать таких ситуаций в будущем. Осознание травмы благотворно повлияло на Анну, но старые травмы продолжают болеть, если не обращаться с ними бережно.

На примере этой истории можно проследить, как работает триггер, и что делать в такой ситуации. Первое, что стоит предпринять – это, конечно, обратиться к специалисту. Но не всегда такая возможность есть. Я противник самолечения, но уметь оказать самому себе поддержку и первую помощь никогда не будет лишним. И к счастью, не всегда триггеры вызывают столь резкие эмоции и панические атаки. Но если какая-то ситуация задевает вас, вызывая реакцию непропорциональную стимулу, если эти ситуации повторяются с разными людьми, но схожи по содержанию, есть смысл поискать причину. Это тот самый маячок, указывающий на внутреннюю проблему.

Разобраться в ситуации могут помочь такие вопросы, как «где и когда в я испытывал что-либо подобное?», «на что из моего опыта похожа задевающая меня ситуация?», «чей образ всплывает в памяти, когда я задаю себе эти вопросы?». Не стоит ждать, что ответ придёт сразу. Иногда на это требуется немало времени, так как наша психика продолжает защищать нас от «вытесненного материала». Хорошо, если эти вопросы будет задавать близкий принимающий человек, которому вы доверяете (ещё лучше – специалист). Даже простое повторение ваших слов другим человеком заставляет нас услышать их по-другому. В любом случае, это поможет научиться искать ответы в себе, а не переносить негативные чувства на окружающих, не обижаться на них, а значит легче проходить задевающие ситуации. Я, конечно, не говорю о ситуациях, когда вас умышленно задевают или пытаются ранить. У всего есть ограничения, и у вышеописанного отношения к триггерным ситуациям тоже. Узники Освенцима, ищущие причины своих страданий в себе, вызвали бы, по меньшей мере, удивление. Думающий читатель увидит разницу. Но здесь мы говорим не о ситуациях травли или боулинга, а скорее о естественных не подстроенных кем-то ситуациях. Причины подобных моих уточнений и оговорок я опишу в другой главе.

Итак, самооценка формируется у человека к пяти годам. От того, как к ребёнку относятся родители или значимые взрослые, будет завесить его отношение к самому себе. Если его чувства, достоинства и недостатки принимаются окружающими, а ещё лучше, ему их объясняют, так как ребёнку ещё сложно в них разобраться самостоятельно, то и его оценка важности своей личности, качеств и деятельности среди других людей будет здоровой. Но далеко не всегда родители задумываются об этом. Часто случается, что взрослые больше заинтересованы в том, чтобы их ребёнок был «удобным». Бывает, что условия, в которых ребёнок растёт и вовсе неприемлемы. Если его не замечают, унижают, запрещают быть собой или стыдят, то его самооценка будет заниженной. Такое отношение к себе не изменится само по себе и перенесётся во взрослую жизнь. К счастью, всё можно исправить при желании, если не самостоятельно, то с помощью специалиста. Но как узнать, что у вас есть проблемы с самооценкой? Ведь, на самом деле, нам не с чем сравнивать. Никто не знает, как чувствует себя внутри другой человек, а если об этом не задумываться, не читать специальную литературу и не говорить, то точкой отсчёта может быть только своё собственное мироощущение, которое во многом зависит от уже сформировавшейся самооценки.

Когда я был подростком, мне в руки попала книга по популярной психологии. В ней я с удивлением увидел идею о том, что так называемая «мания величия» является лишь одной стороной монеты, на другой же стороне находится комплекс неполноценности. Это и был тот момент, когда я впервые задумался о самооценке. Я очень заинтересовался этой темой и занялся тем, что психологи называют «интроспекцией», а проще говоря – самонаблюдением. Оказалось, что с самооценкой у меня совсем не всё в порядке. Хотя мне и казалось, что я лучше большинства моих знакомых в некоторых сферах, (без каких-либо весомых аргументов, а чисто интуитивно), но у меня было огромное количество ограничений. Я неуютно чувствовал себя с другими людьми, особенно малознакомыми. Мне сложно было заговорить с незнакомцем, например, я скорее промолчал бы, чем сказал продавцу в магазине, что мне недодали сдачу. Даже попросить в переполненном автобусе пропустить меня ближе к двери, когда пришла пора выходить, было проблемой. Речи о том, чтобы проявить интерес к понравившейся девушке, и вовсе не велось. Даже посмотреть на нее для меня было сложно. Нельзя сказать, что я не чувствовал этого раньше, но я вдруг осознал, что никогда не давал себе в этом отчёта. Тогда и началась моя работа по изменению отношения к себе. Конечно, мой путь не был спланированным и последовательным движением к цели. Да и какой-то ясно сформулированной цели не было. Но я начал замечать, что мне кажется сложным, что является для меня проблемой, и стал учиться преодолевать эти препятствия.