Текст книги "Грешник"

Дама в зеркале задержалась чуть подольше. Ровно настолько, чтобы игриво поманить пальцем.

– Только ты не обмани, верность в сердце сохрани, – голос казалось, исходил отовсюду, только в этот раз к нему примешались странные каркающие интонации.

С потолка на Охотника спикировало нечто, напоминающее очень худого измождённого ребёнка, но с пепельно-серой кожей и кожистыми крыльями. Существо целило в горло Маркуса когтями. Тренированное тело среагировало автоматически: шаг назад, взмах мечом. Разрубленный пополам монстр рухнул к ногам воина.

– Приходи скорей, герой, скоро свидимся с тобой, – пропел голос.

Зеркальное стекло лопнуло мириадами осколков. Из пустой рамы в сторону Охотника шагнуло существо, напоминающее огромного богомола, но составленного из сухих человеческих костей, перевитых чёрными склизкими жилами. Маркус выругался и сделал навстречу чудовищу длинный текучий шаг, атакуя мечом в движении снизу вверх. «Богомол» попытался отпрыгнуть, выбросив вперёд передние лапы, но лезвие всё равно задело его по касательной. Неестественным образом выкрутив кисть, Маркус успел заблокировать клинком выпад чудовища. Резко присев, Охотник нанёс длинный боковой удар, целя в корпус «богомола». Когти чудовища прошли аккуратно над головой Маркуса. Удар достиг цели, и существо повалилось на пол с перерубленным позвоночником. Пинком отшвырнув тело в сторону, Охотник продолжил путь к бальному залу. Больше ему никто не встретился.

Резко отворив массивные дубовые двери, воин вошёл в ярко освещённый бальный зал. Увиденное зрелище поразило его до глубины души. По начищенному до блеска паркету под звуки невидимого оркестра в танце скользили несколько десятков пар. Кавалеры во фраках и дамы в роскошных воздушных платьях кружились под звуки вальса. Свет люстр, преломляемый хрусталём, сиял сотнями крохотных звёзд на брильянтовых украшениях дам. Шелка платьев плыли над паркетом, подобно облакам.

Хозяйка бала – молодая, стройная темноволосая девушка кружилась в танце с грузным седобородым мужчиной, одетым в парадную мантию Коллегии. Это были Бабетта фон Штейнброк и её дед – глава Коллегиа Милитарис – граф Ульбрехт фон Штейнброк.

Грубо выругавшись, Маркус произнёс формулу и активировал Печать Окулус. Мудрый всеведущий демон Окулус даровал ему свои глаза, а с ними и возможность видеть сквозь покров и иллюзию. Некогда Окулус был одним из Семерых, Акимом, мудрецом, чей взор и ясный ум прозревали все тайны мироздания. Но, многие знания таят в себе многие печали, и теперь Окулус открывал своему хозяину лишь самые мрачные тайны.

Так произошло и в этот раз. Истина, открывшаяся Охотнику, была столь омерзительна, что любой неподготовленный человек бежал бы, вопя от ужаса, узри он хотя бы часть того, что творилось в бальном зале.

Под звуки вальса по паркету кружились полуистлевшие трупы, страстно прижимаясь друг к другу гниющими руками с отваливающимися лоскутами кожи и мяса. Напомаженные лица дам были покрыты чёрными отверстиями, из которых высовывались тонкие шевелящиеся черви. Черепа кавалеров были покрыты чем-то, отдалённо напоминающим волосы, но оказавшимся на поверку клубком жирных склизких щупалец. Те «дамы», которым не хватило «кавалеров», танцевали с существами из «эскорта» ведьмы – скрюченными омерзительными пародиями на человека. Эти существа в порыве какой-то извращённой страсти обнимали своих партнёрш узловатыми, покрытыми шипами конечностями, отдалённо напоминающими человеческие руки.

Самое омерзительное зрелище представляла собой ведьма. Бледное нагое женское тело, казалось, вырастало из клубка стелившихся по земле щупалец. Из спины ведьмы тоже росли щупальца, одно из них было воткнуто в тело её деда в районе сердца, второе проткнуло голову трупа. Хотя, сказать по правде, старый Штейнброк был ещё жив. Это можно было видеть по его конвульсивно дёргающимся рукам. «Вот откуда ведьма взяла столько сил», – подумал Охотник.

Разогнанный Печатью Окулус разум Маркуса подсказал ему другую ужасную истину. Все эти несчастные, превращённые в живые разлагающиеся трупы, появились в доме Штейнброков после того, как Бабетта стала ведьмой. Девочке стало скучно, и она позвала гостей на бал. Зов, да ещё и усиленный магией её деда, собрал в доме Штейнброков весь цвет аристократии Кобурга. А братья из Ордена вовремя не среагировали. Стоило наложить купол ранее, и стольких смертей можно было бы избежать.

– Бетта, я знаю правду. Играешь в куклы? В детстве не наигралась? – произнёс Охотник хриплым голосом.

Девушка повернула в его сторону свои чёрные безжизненные глаза и мелодичным голосом запела:

 
«Он подарил эдельвейс,
Маленький эдельвейс,
И подарил кольцо,
Замуж позвав меня.
Тихо листвой шумел
Тёмный прекрасный лес,
Лес говорил «Постой!
В конце он убьЁт тебя».
 

Существа в бальном зале повернули свои незрячие глаза в сторону Охотника. «Ом Рам!» – произнёс Маркус на древнем забытом языке и почувствовал, как по его венам потек жидкий огонь. Тело превратилось в неуязвимую и неостановимую машину разрушения. Клинок вспыхнул багровым пламенем. Печать Воина обрела полную силу. За секунду до того, как погрузиться в боевой транс, Охотник подумал, что все будущие смерти смогут покрыть этот счёт демону.

Существа кинулись на Охотника разом в тщетных попытках достать его руками, зубами, когтями. Маркус вертелся волчком, атакуя во все стороны. С каждым движением его клинка очередное чудовище падало на паркет. Удар, блок, вольт, пируэт. Танец смерти, прекрасный в своём утилитарном изяществе. Огонь и сталь, слившиеся воедино. А ведьма все пела и пела. Мелодичный чарующий голос, казалось, плыл над залой, заполненной хрустом костей, стонами и шипением. С каждым аккордом песни в зал из глубин межреальности прибывали новые твари. Прибывали, чтобы умереть, встретившись с ожившим демоном войны.

Внезапно поток тварей иссяк. Голос ведьмы затих, и она стала отступать вглубь залы. Маркус следовал за ней, стараясь не поскользнуться на внутренностях, крови и ихоре, покрывавших до этого безупречный паркет.

– Милый мой, приди ко мне, – голос ведьмы упал почти до шёпота.

Отшвырнув в сторону тело старого фон Штейнброка, превратившееся в иссохшую мумию, она бросилась в последнюю отчаянную атаку, целя в Охотника щупальцами. Меч описал короткую дугу, и отрубленные верхние конечности упали на пол. Сжав клинок одной рукой, Маркус медленно приближался к ведьме. Та, пятясь назад, тоненьким голоском напевала:

 
– Тихонько льётся лунный свет
На белые ладони.
Мой милый друг, от разных бед
Пусть ночь тебя укроет.
Дождусь тебя, моя любовь,
Вернёшься – свадьба будет…
 

Маркус подошёл к ней и занёс меч для последнего удара. Внезапно девушка упала перед ним на пол и обхватила его колени руками, подняла голову и посмотрела в глаза. По впалым щекам текли чёрные ручейки слез.

– Мама, мамочка! Что со мной? Где ты, мама? – бормотала девушка, сотрясаясь от слез.

Охотник поднял меч. Внезапно глаза ведьмы прояснились, и она произнесла:

– Ты можешь. Спаси их всех. Мы… потеряли путь. Заблудшие. Помоги нам. Спаси…

Охотник ничего не ответил. В хрустальном свете люстр сверкнуло лезвие, и отрубленная голова ведьмы покатилась по паркету.

Вновь проснувшееся чутье Окулуса показало Охотнику шесть человеческих фигур, засевших у выхода из особняка с дальнобойными штуцерами. Братья. Так пекутся о дворянской чести, что готовы убить Охотника, спасшего их от кошмара. Ну, конечно, зачем марать руки, вводя в действие протокол «Экстерминатус», заливая окрестности Адским Огнём, когда можно поручить презренному полудемону сделать всю работу за них. А потом просто убить его, свалив на ведьму. Благородство и честь. Охотник горестно вздохнул и воззвал к Привратнице. Всё-таки он получит свою награду за голову, но только из рук Гроссмейстера Ордена, сломав по пути пару карьер.

***

– С тех пор последние слова Бабетты преследуют меня. Я убил ещё многих ведьм, и никого не спас.

– А я… Твоя попытка искупить. Спасти, исправить? – грустно промолвила Анна.

– Возможно, Анни. Я неосознанно подарил тебе новую жизнь в попытке исправить то, что делал и делаю.

– Понимаю, – печально вздохнула девушка.

– Не грусти, Анна. У меня ещё будет время узнать тебя, возможно, моя причина станет чем-то большим, – извиняющимся тоном ответил Маркус.

– Марко, пошли спать. Завтра поможешь мне обрести силу, как ты и обещал. Только прошу тебя – больше не спи голым.

– Как скажешь, Анни, как скажешь.

10. Причина

Бледно-серый утренний свет пробивался сквозь окна особняка. В нём все предметы обстановки казались неестественно древними, брошенными много лет назад. Казалось, жизнь ушла из этого дома навсегда, чтобы никогда более не возвращаться. Тлен и запустение не хотели покидать убежище путников, несмотря на все усилия их безмолвного слуги. Даже чистота, которую Этьен навёл в спальне Аннабэль, казалась ей какой-то ненатуральной. Подсознательно Анна ожидала увидеть вековую пыль, толстым слоем покрывающую предметы обстановки.

Ощущение чуждости и потерянности не ушло, даже когда девушка приступила к своему нехитрому завтраку, состоящему из сваренной на воде овсянки и кружки горячего ароматного кофе. Хлеба по вполне понятным причинам в особняке не водилось. Разве только Маркус заставил бы Этьена его испечь. Только вот из чего? Масло и молоко, равно как и яйца, не могли храниться столь же долго, сколько крупы и вяленое мясо, а выходить за провиантом в ближайший город, наверняка, было ещё опасно.

Лениво ковыряя серебряной ложкой в фарфоровой тарелке с овсянкой, Анна размышляла о том, как же всё-таки странно устроен человек. Вот она – перерожденная душа в чужом теле, пережившая встречу с отвратительными чудовищами и демонами, накануне пытавшая своего врага, сидит в спальне дома, находящегося в иной реальности, смотрит на странный бессолнечный пейзаж за окном и размышляет… О чем? О банальном отсутствии хлеба и проблемах хранения припасов.

«Хотя, о чем мне ещё размышлять?» – думала девушка. – «Пытаться осмыслить странность своего положения?». Так от этого даже стойкий духом человек придёт в ужас. Прав был Маркус, когда сказал, что некоторые вещи не предназначены для глаз смертных. Разум просто не в состоянии вместить их. Вот и приходится думать о самых простых и будничных вещах, ковыряя серебряной ложкой в тарелке.

Анна взяла в руку изящную фарфоровую чашку и сделала глоток кофе. Насыщенная горечь так неприятно контрастировала с восхитительным ароматом напитка, что Анна против воли скривилась.

– Неужели все аристократы по утрам пьют эту гадость? – возмущенно произнесла девушка в пустоту.

– Не все. Некоторые предпочитают бренди или вино. А вообще с сахаром тебе бы больше понравилось. Я просто не держу его здесь. Считаю его излишком, портящим вкус благородного напитка, – ответил знакомый голос.

Анна обернулась и увидела Маркуса. Он стоял в дверном проёме, голый по пояс, опираясь на свой меч. На коже блестели капельки пота, чёрные с проседью волосы были слегка взъерошены. Девушка с удовольствием рассматривала его стройный мускулистый торс, прокрытый шрамами и магическими символами. Зрелище на удивление притягательное. Анна поймала себя на мысли, что это доставляет ей странное, неизвестное доселе, удовольствие. Осознав, что смотрит неприлично долго, она покраснела и отвернулась к окну.

– С мечом упражнялся? – произнесла она, осознавая, что спрашивает очевидное.

Неважно. Главное – было заполнить неловкую паузу.

– Тренировки освобождают разум. После них проще думать. Тебе, кстати, тоже советую. Ты же, насколько я понимаю, хочешь стать сильной.

– Я? И с мечом? Марко, я твой клинок даже не подниму толком, не говоря уже о том, чтобы выписывать им всякие фигуры! Я предпочту стать магом. Ты же вроде сам говорил, что я владею Истинной Тьмой.

– Одно другому не мешает. Хочешь быть сильной в бою, развивай тело и дух. Меткий удар быстрее заклятья. Кстати, в твоём случае, я порекомендовал бы рапиру или шпагу. Они достаточно лёгкие. Тут внизу, в оружейной, есть пара дуэльных клинков. Когда мы закончим, я начну тебя учить обращаться с ними.

– Закончим что? – удивлённо спросила девушка.

– Будить твои способности колдуньи, конечно же, – ответил Маркус.

– Ааа… Это. Понимаю. Постой, что?!

– Да, Анни. Твои способности. Их придётся разбудить. Сила дремлет глубоко внутри твоей души. Разум блокирует её, не давая ей выхода. Скорее всего, в тебе есть нечто, мешающее проявиться твоим колдовским способностям. Вот с ним нам и придётся справиться.

– Нам? Я думала, ты справишься один. Уложишь меня в транс, пошепчешь, пожжёшь травки, нарисуешь пару знаков. Может, позовёшь кого-то из своих… – девушка на секунду замешкалась. – Слуг я имею в виду.

– Нет, Анна, это так просто не делается. Вообще есть два пути: длинный и безопасный и быстрый и опасный. Вернее, даже не так. В твоём случае – только быстрый и опасный.

– Это почему же? – спросила Анна, испуганно хлопая ресницами.

– Потому, Анни, что долгий путь состоит в том, чтобы путём длительных медитаций научить тебя добираться до источника Силы, решив по пути все твои проблемы и вылечив детские травмы. А учитывая твой опыт и смену тела… Опытному Магос Когнитэ, коим я не являюсь, понадобится пара лет работы. Так что это явно не наш случай.

– А в чем состоит быстрый путь?

– В том, Анни, чтобы ты встретилась со своими внутренними демонами в твоём разуме и сразила их, – спокойно и как-то даже буднично ответил Охотник.

– Демонами? Внутри меня тоже кто-то живёт? Это из-за Сосуда, да? – дрожащим голосом спросила Анна.

– Нет, Анни, – добродушно рассмеялся Охотник. – Ты всё не так поняла. Это была фигура речи. Нет в тебе никаких настоящих демонов. Есть только старые шрамы от ран, причинённых другими людьми, твои сомнения и страхи. Вот они – твои истинные враги. Их тебе и придётся победить.

– И что же тут опасного? Они же не настоящие. Они только у меня в голове, – недоумевала девушка.

– А то, Анни, что для тебя они будут реальны. Там, куда ты уйдёшь, они станут твоей единственной реальностью. И с ними придётся биться не на жизнь, а насмерть. Проиграешь – в лучшем случае просто умрёшь, а в худшем – превратишься в полоумную дурочку, вздрагивающую от каждого шороха и ходящую под себя.

– Ужас! А я вообще справлюсь? – с дрожью в голосе спросила Анна.

– Все зависит от причины, по которой ты хочешь обрести силу. Твоя воля – главное оружие в битве. Все боевые навыки бесполезны против того, с чем тебе придётся встретиться. Только воля, помноженная на понимание того, зачем ты сражаешься. Советую тебе подумать об этом, пока я буду готовиться к ритуалу.

– Готовиться?

– Да, мне нужно подготовить кое-какие травы и составы. Да и согреть воды для ванны.

– Ванны?

– Да, Анни. Вода – лучший проводник магических энергий. К тому же, твоему телу надо вернуться в естественное состояние. Как в материнской утробе. Это принципиальная деталь ритуала. По сути, тебе придётся родиться заново.

– Звучит странно и слегка… Угрожающе. Но ты не волнуйся, я буду готова.

– Жду тебя через три часа в ванной. Подумай о причине, Аннабэль. Причина сражаться – единственное, что поможет победить.

С этими словами Маркус развернулся и вышел из комнаты, оставив девушку наедине с овсянкой и остывающим кофе.

***

В особняке имелась ванная. Представляла она собой просторное помещение, облицованное чёрным, с белыми прожилками, мрамором. В центре помещения располагалась медная ванна на мощных чугунных ножках. Глубокая и просторная, она возвышалась над окружающей обстановкой блестя полированными боками в ярко-жёлтом свете свечей.

Анна вошла в помещение, и в нос ей сразу же ударил горьковатый запах трав, смешанный с кислым ароматом какой-то алхимической субстанции. На полу в хаотичном порядке были расставлены свечи, заливавшие помещение слабым жёлтым светом. Где-то в темноте, за пределами освещённой зоны, чадили ароматические курильницы.

Вода в ванне выглядела тёмной и мрачной в неверном свете свечей. На её поверхности плавали какие-то сухие листья. Отчего-то этот вид вызвал у девушки мрачные ощущения. Ей вспомнился тёмный омут недалеко от деревни, мрачная глубина которого так манила юную Анну. Да ещё и эти листья, плавающие на поверхности воды в сером осеннем свете. Мрачная вкрадчивость смерти. Вот, что приходило на ум.

Маркус подошёл к Анне с глиняной кружкой в руках. В кружке плескалось что-то чёрное и густое. Ни вид, ни запах содержимого не внушали доверия.

– Выпей, перед тем, как мы начнём, – произнёс Охотник и протянул кружку.

– Это ещё зачем? – нервно спросила девушка и попыталась отстраниться: всё-таки окружающая обстановка изрядно действовала на нервы.

– Пей, а затем раздевайся и ложись в ванну. Тебе это нужно. Снадобье замедлит сердцебиение. Это очень важно, – Маркус, казалось, не заметил её реакции.

– Но я… – попыталась возразить Анна.

– Не забывай, зачем ты здесь. Пей давай, и побыстрее.

Нехотя девушка подчинилась и приняла кружку из рук Охотника. Зажмурившись и стараясь не дышать носом, она сделала большой глоток. Жидкость имела терпкий, чуть горьковатый вкус. Против ожиданий, ничего особо неприятного. В несколько глотков Анна выпила все содержимое кружки. Мир перед её глазами слегка затуманился, время потекло медленнее обычного, тело налилось не свойственной ему тяжестью.

– А теперь раздевайся и ложись в ванну, – твёрдым голосом сказал Охотник.

– Ты будешь смотреть? – дрожащим от стеснения голосом спросила Анна.

– Выкинь из головы всё, кроме того, зачем ты пришла. Сосредоточься на причине. Это единственное, что должно иметь значение – сердито ответил Маркус.

Анна попыталась сосредоточиться на причине. По правде сказать, она её так до конца не осознала. На периферии сознания маячили идеи о том, чтобы стать сильной, обрести себя, перестать быть жертвой. Но все это были лишь отвлечённые мысли, практически не вызывавшие в её душе никакого резонанса. Лишь неясный страх и ощущение чего-то мрачного владели её душой.

«Что же я делаю и чего на самом деле хочу?» – думала девушка, механически расстёгивая крючки на платье и развязывая пояс. Ощущение давящей тяжести наполняло её каким-то иррациональным отупением. Платье с шорохом опустилось на мраморный пол. Отвлеченно девушка подумала, что стоит обнажённой перед мужчиной, которого знает всего пару дней. Но эта мысль промелькнула в сознании и тут же исчезла, не оставив после себя ни следа.

Анна легла в воду. Тело, против ожидания, не погрузилось на дно, а плавало практически на поверхности воды. Тяжесть сменилась невесомой лёгкостью. Вскоре вода перестала ощущаться. Анна вытянула руки и закрыла глаза. Казалось, что она парит в пустоте. Понятия верха и низа перестали существовать. Затем пропало и ощущение тела.

– Сосредоточься на том, зачем ты здесь, – услышала она голос Охотника.

Голос отдавался эхом в её голове, как в большом пустом зале.

– Через несколько мгновений ты отправишься туда, откуда будет сложно вернуться. Помни о своей цели и будь готова встретить своих врагов. Воля и осознание причины – твоё единственное оружие против них, – продолжал голос. – Ты сможешь победить и обрести то, что является твоим по праву. Оно ждёт тебя там, внутри. Настоящая ты. Вне мира, вне тела. Иди же и вернись собой.

– А теперь, девочка, тебе придётся умереть, – услышала она обычный и слегка насмешливый голос Охотника.

Сильная рука упёрлась ей в грудь, другая свинцовой тяжестью легла на голову. Секунда – и лицо скрылось под водой. Из глубины души поднялся безотчётный панический страх. Она попыталась освободиться, изо всех сил вцепившись в руки Охотника. Безуспешно. Воздуха в лёгких становилось меньше с каждой секундой. Через полминуты солёная вода попала сначала в её распахнутый в беззвучном крике рот, а затем заполнила лёгкие. Сознание девушки погрузилось в спасительную черноту.

Убедившись, что Анна перестала сопротивляться, Охотник проёел короткую литанию, воззвав к Окулусу, и погрузился в глубокий медитативный транс. Отныне он был лишь проводником чужой воли.

***

– Уродина бесполезная! Сколько мне ещё тебе сопли подтирать! Сидишь дома целый день, а жрать не приготовила! Знаешь же, холера, что я работаю, а с работы еле ноги домой волоку! – гремел в ушах голос матери.

Сегодня она была пьянее обычного. Видать, опять накатила с дядюшкой Джоном. Хорошо, хоть домой вернулась, а не осталась ночевать в таверне.

– Мамочка, прости. Я сейчас всё сделаю. Ты потерпи только немножко. Не ругай меня, пожалуйста.

– Какая я тебе мамочка, уродина тупая! – голос матери срывается на крик.

Взмах руки, резкая боль обожгла щеку. Ещё удар. Нечем дышать. По щеке катятся слезы. Боль, обида. Мама, за что? Что я сделала такого? Чем тебе не угодила? Я же люблю тебя! За что ты так?

Ответ очевиден. Ты родилась. Уродливый, забитый ребёнок. Вечная жертва. Никому не нужная и бесполезная. Матери не хватило смелости удушить тебя в колыбели. Теперь ты всю жизнь будешь платить за её слабость, так, Аннабэль?

Таким, как ты, ничего не должно доставаться. Тебя не должно было быть. Ты – досадное недоразумение. Мир вздохнёт спокойно, когда ты, наконец, сдохнешь. Это будет разумный и правильный итог.

А сейчас ты будешь готовить еду и убираться в доме, пока твоя мать пьяно храпит на лавке. Вот она – твоя доля, уродина!

***

– Дьяволово отродье! Всё, не как у людей! Ты их убила! Как мне теперь людям в глаза смотреть, а? Молчишь, демоница горбатая! – мать почти кричит, в её глазах читается явный страх.

Рука опять сжимается для удара, но разжимается обратно. Боится. Ты чувствуешь её страх. Кислый запах страха, смешанный с хмельными парами. Твоя мать боится тебя. Теперь ты не просто уродина, а опасный выродок. Дьяволово отродье. Из-за тебя вы с матерью опять вынуждены начинать все сначала. Бедное жилище, презрение окружающих. Ты не должна была появиться на свет, Анна. Ты носишь в себе зло. Спрячь его поглубже и забудь про него. Будь как все. Будь жертвой, тогда мать хотя бы тебя примет. Бить не будет – и то хорошо.

Ты можешь сказать, что защитила вас обоих, так? Да только тебя никто не будет слушать. Ведь сказано же, что вся твоя сила от дьявола. Так святые книги пишут. А книги врать не будут. А уж что односельчане подумают… Уж точно хату спалят, а тебя с матерью на вилы подымут, коль узнают всё. Вот и молчи. Забудь про всё. Будь, как все. Будь безгласной уродиной, глядишь, всё и обернётся хорошо.

Вот, всё налаживаться начало. После того, как вас с матерью едва не убили, она от страха и пить почти бросила. На тебя не орет, даже книжки начала в дом таскать и грамоте учить. Хорошо же, правда? И ничего менять не надо. Так и живи. Забудь про Силу, не для тебя это – нищей уродины.

А какую книжку-то мать принесла. Интересная. Про волшебника юного. На тебя похож – тоже дядя с тётей его не любили. Только вот попал он в школу магии и жизнь его изменилась. Сильным стал, друзья появились. И дядю с тётей он проучил, и за мать с отцом убитых отомстил.

Только это не твоя история, Анна. Какая тебе школа магии – нищей уродине? Тебе бы сидеть, да не высовываться. Тем более, что у волшебника того сила была светлая и добрая, а у тебя… Тьма могильная. Только на разрушение и способна твоя сила, только жизни отнимать. Забудь про неё. Живи просто, книжки читай и рукоделию учись. Для такой уродины, как ты, Анна – это единственный выход.

***

– Слышь, уродина! Сюда иди! Да не бойся ты так, чай, не тать подколодный! – гремел в ушах хрипловатый баритон.

Это Рольф, сын местного кузнеца. Могучий детина, в свои неполные шестнадцать имеет фигуру и силу взрослого мужчины. Только вот разумом Спаситель обделил. Говорит прежде, чем думает, да и смекалкой не блещет. Партия незавидная, все деревенские девки его стороной обходят. Вот и вяжется ко всем, кто отпор дать не может. Главное – не реагировать, мимо пройти. Вдруг повезёт, и он отстанет.

– Я к кому обращаюсь, страшилище? Небось, и глухая ещё.

Главное – не реагировать. Идти, куда иду. Не останавливаться, может, и повезёт. Время ещё не тёмное вроде, да и до деревни недалеко.

– Стой, сучка! Кому сказал! – он почти догнал.

Сильный. Крепко держит, вырываться бесполезно. Да и кричать тоже. Не услышит никто. А если и услышат, то точно связываться не будут. Как же противно всё-таки! Но всё закончится. Главное, не сопротивляться, а то ведь и побьёт еще. Он же с одного удара дух вышибет. Сильный, зараза! Вот бы, как тогда! Чтоб глаза вскипели и вытекли. Нет. Дура! Не думай об этом! Все же узнают, маму убьют и меня. А ещё и дом сожгут. Нет, ни в коем случае об этом не думать.

***

Анна пришла в себя от ощущения холода. Кое-как разлепив слипшиеся веки, она осмотрелась. Со всех сторон её окружала темнота, так, что понять, где она находится, девушка не могла. Кое-как она поднялась на ноги, тело болело, выщербленный каменный пол неприятно холодил ступни. Во рту стоял неприятный солёный вкус. Ощупав себя дрожащими руками, девушка с некоторым удовольствием отметила, что она по-прежнему в своём новом теле. Вот только кожа была на ощупь холодной и влажной. Облизнув палец, Анна ощутила, что он солёный. Внезапно она вспомнила всё, что произошло до этого: погружение в солёную воду, сильные руки, не дающие ей вынырнуть, а также панический страх, накативший на неё волной, когда она поняла, что Охотник решил её утопить.

«Наверное, я умерла», – подумала девушка. – «А всё то, что было до этого – воспоминания, промелькнувшие в умирающем мозгу перед тем, как душа окончательно покинет тело». И где же обещанный враг и битва, о которой говорил Маркус? Неужели он обманул? Решил нарушить своё обещание и принести в жертву своим незримым слугам?

В подтверждение её мыслей перед ней возникла худая мужская фигура, освещённая тусклым рассеянным светом. Фигура имела вид измождённого сгорбленного мужчины, чьё тело было с ног до головы обмотано серыми лентами, испещрёенными странными символами и письменами. Открытыми были только глаза – два круга нестерпимо голубого света. Взгляд этих нечеловеческих глаз, казалось, проникал в самую глубину сознания. Спрятаться от него было невозможно.

– Окулус? – спросила девушка, вспомнив недавний рассказ Охотника.

– Верно. Теперь задай мне правильный вопрос, – ответил демон шёпотом, похожим на шелест сухих осенних листьев.

– Где я? – спросила Анна первое, что пришло ей в голову.

– Неверный вопрос. Спроси то, что ты на самом деле хочешь знать.

– Я умерла? – спросила девушка с замирающим от страха сердцем.

Ей явно не хотелось услышать ответ на свой вопрос. Демон это понял и улыбнулся. Вернее, Анна всем своим существом ощутила, что он улыбается. Лица демона не было видно из-за повязок.

– А ты вообще жила? Ты видела всё, что было до этого. Ты можешь назвать это жизнью? Существование, не более. И теперь ты пришла за тем, что таким жалким существам, как ты, недоступно, – шелестящий шёпот Окулуса проникал в самое сердце.

«Твоя воля – главное оружие в битве». Слова Охотника неожиданно возникли в голове девушки. Воля. Битва. Враг. Причина… В сердце Анны внезапно всколыхнулась ярость.

– А с чего ты так решил? Сила моя – по праву рождения, и мне она нужна. Я больше не хочу быть жертвой! – бросила она.

– Тыыы… Ссслабая… Жжжжалкая….Жертва… – прошелестел демон.

Внезапно ленты на его теле пришли в движение и сотнями серых щупалец бросились на девушку. Не прошло и десяти секунд, как она, обмотанная ими с ног до головы, повисла вниз головой в коконе, подвешенном к невидимому потолку.

Демон, межу тем, лишившись своей импровизированной одежды, предстал перед Анной в своём первозданном обличье – тощее измождённое тело с пепельно-серой кожей было сплошь покрыто глазами разного размера и расцветки. Все эти глаза смотрели на девушку. Зрелище было настолько омерзительным и пугающим, что Анна инстинктивно зажмурилась, но, справившись со своим внутренним страхом, всё-таки взглянула в лицо демона. В его «настоящие» глаза, пылающие голубым огнём.

– Удиви меня, тварь! – произнесла она.

Отчаянье придало сил. Здесь и сейчас ей уже было плевать на всё, что произойдёт дальше.

– С-с-смотри… Жертва… – прошипел демон и, опустившись на четвереньки, пополз в сторону Анны.

Девушка не сводила глаз с лица демона. Синее пламя, казалось, выжигало её изнутри. Демон полз медленно и неотвратимо.

– Воля и осознание причины, – прошептала Анна.

Внезапная вспышка пронзила её мозг. Причина! То, зачем она нырнула на самое дно своей души. То, ради чего она хочет обрести Силу. Весь мир пытался загнать её в рамки, навязать роль жертвы. Пьяная мать с вечными упрёками и побоями, Рольф, насиловавший её каждый раз, когда его отвергала очередная сельская молодуха, девушка с голубыми глазами, обратившая её в живое орудие. Все они хотели от неё одного – чтобы она не сопротивлялась, пользоваться ею, оставляя взамен только боль и разрушение. Но это все не её. Истинная Анна в семь лет прикончила трёх здоровенных мужчин, когда они пытались убить её и её беспутную мать. Скованная, оплёванная, забытая истинная сущность влачила свою жизнь в глубинах души. Предательство и слабость. Вот чем это было.

Теперь она, Анна, должна искупить этот грех. Раздуть тот огонь, что она почти погасила. Истинное искупление, состоящее не в том, чтобы покарать себя за ошибку, но чтобы исправить её. Шанс, который ей даровал Маркус. Анна не может просто так от него отказаться, и теперь она будет сражаться ради той, кого предала в детстве. Своими руками сломает стены темницы, что некогда воздвигла и выпустит наружу ту, кто, как никто другой, заслужил глоток свежего воздуха. Ту, кто сможет сражаться и защищать. Не бежать от врагов, но дать им бой рядом с теми, кто ей дорог. Марко, слышишь, я стану с тобой плечом к плечу! Мы вместе остановим их – Невесту Ночи и тех, кто за ней стоит! Пусть хоть весь ад встанет против нас – я встречу его готовой к бою!

– Я не жертва, урод! Я – Аннабэль, колдунья, дочь Истинной Тьмы! – крикнула девушка в лицо ползущему на неё демону.

Внезапно девушка почувствовала, как в груди у неё растёт нечто. Тёмное и холодное. Новый центр притяжения, вокруг которого, как планеты вокруг звезды, будет вращаться её новая личность.

Лицо демона сменилось, и теперь на Анну смотрела её родная мать. Обрюзгшая, сердитая, с мешками под глазами. Ноздри девушки уловили запах дешёвого вина.

– Уродина! – бросила мать. – Жалкая уродина. Ошибка Бога и моя. Вот что ты такое. Сдохни уже, наконец! Из-за тебя меня убили эрадикаторы.

– Катись в ад, матушка! – произнесла девушка. – Я любила тебя, слышишь! Я всерьёз хотела сделать тебя счастливой и переживала, что из-за меня тебе плохо. А ты любила меня, а? Уверена, что нет. Из-за твоей глупости я лишилась силы и будущего. Меня трахал сын сельского кузнеца, а ты знала об этом и молчала. Где ты была, а, мама? Ты могла не прятать меня, и меня бы нашли и приняли в академию. Ты ведь знала законы и могла прийти в любую управу и сказать, что твоя дочь – колдунья. Меня бы приняли в Хоггсмид, как того мальчика из моей любимой книги. А ты осталась бы жить. Но нет! Это твой эгоизм, ограниченность и глупость убили тебя, матушка, не я. Так что катись в ад, где тебе и место!