Текст книги "Пир валтасара"

Миловидная, совсем молоденькая японочка-стюардесса возникла тотчас же.

– Два коньяка и пачку сигарет.

– Благодарю вас. Сейчас.

Коньяк и сигареты появились через мгновение.

– Выпей… За успех предприятия!

Цезарь нерешительно взглянул на коньяк и молча покачал головой.

– Ну ладно, черт с тобой! Не хочешь за успех, выпьем за удивительную женщину, которая неизвестно что нашла в тебе.

Цезарь чуть заметно усмехнулся и взял рюмку тонкими бледными пальцами.

– Если бы не она… – Он вздохнул.

– Догадываюсь…

– Я познакомился с ней несколько лет назад в Оксфорде и сразу потерял голову. Вокруг Райи крутилось тогда множество таких, как я, но она никому не отдавала предпочтения… Потом она уехала в Индонезию. Я поехал за ней… Это было уже после окончательного разрыва с отцом… Я был без средств, без планов на будущее, даже без надежд, но мне светила одна звезда – Райя… Я отыскал её на Бали… И произошло чудо… Сам не понимаю. – Он покачал головой. – Те месяцы в Индонезии – самые важные и счастливые в моей жизни… Я вдруг осознал, что достоинство и ценность человека определяются не цветом его кожи и не счётом в банке… Райя стала спутницей моей жизни… Я нашёл там настоящих, преданных друзей, встретился с братом Хионгом, который открыл мне глаза на многое и указал цель поиска… А теперь – зачем я ввязался?..

– Это обсудим позже, – сказал Стив. – Сейчас Райя… Пьём за неё. – Он выпил коньяк. – Ну же, Цезарь. Вот так… А теперь крепкого кофе.

– Я хотел бы подремать.

– Успеешь. Впереди десять часов полёта и ночь над Полярной Канадой. Мисс, два хороших кофе.

– Благодарю вас. Сейчас.

Стив окинул взглядом просторный салон первого класса. Кроме них с Цезарем, в заднем ряду сидели только пожилой японец, похожий на солидного бизнесмена, и японка неопределённого возраста – вероятно, супружеская пара. Мужчина дремал, женщина что-то вязала. В Токио на посадке было много пассажиров. Большинство, по-видимому, летели туристским классом.

– В Нью-Йорке ты прежде всего позвонишь Круксу, – Стив отхлебнул кофе, – и условишься о встрече. Надо кое-что обговорить с ним до дня оглашения завещания.

– Если Крукс жив…

– Жив, можешь не сомневаться. После моих корреспонденции в «Калифорния таймс» дело приобрело такую огласку, что тронуть Крукса сейчас было бы непростительной глупостью. Да он и сам за это время успел принять меры предосторожности.

– А если его заставили уничтожить завещание?

– Он на это никогда не решится. Кроме того, не забывай о кассете.

– Но он-то о ней не знает.

– Зато хорошо знает о своей исповеди его преосвященству кардиналу Карл осу де Эспинозе.

– Которого не существует.

– Почему не существует? Существует. Только настоящий кардинал понятия не имеет о Феликсе Круксе.

– Так ты не выдумал его?

– Кардинала? Нет. Он даже мой дальний родственник, хотя, скорее всего, давно забыл о моем существовании. Он такой же фанатик веры, как ты – науки.

Цезарь скривился:

– Быть родственником настоящего кардинала и заниматься журналистикой!

– А по-твоему, мне следовало пойти в монахи? Другой протекции он не оказал бы…

– Слушай, Стив, – Цезарь поставил на столик пустую чашку из-под кофе, – а этот Тео… Ты давно знаешь его?

– Не очень. Но уверен в его надёжности и порядочности.

– Я не о том… В противном случае не оставил бы с ним Райю… Если все уладится, не захотел бы он вообще перейти ко мне, к нам. Понимаешь?

– Не знаю… До сих пор он работал в основном на одного филиппинского бизнесмена – моего друга. Захочет ли тот лишиться его?

– Вероятно, это вопрос вознаграждения. Можно пообещать ему больше, чем он имеет от твоего друга.

– Надо хорошо подумать, Цезарь… В Юго-Восточной Азии, как и повсюду, деньги значат очень много, но, в отличие, например, от Штатов, далеко не все… Тут существуют связи, которые не в состоянии разорвать даже деньги.

Цезарь вздохнул:

– А такой человек мог бы очень пригодиться.

– Ещё бы.

– И уж если начать создавать надёжный клан…

Стив внимательно взглянул на своего спутника:

– Среди предков Фигуранкайнов были шотландцы?

– Не уверен, но моя бабка со стороны матери – ирландка.

– Ты её знал?

– Она жива. Бывал у неё не раз. У неё молочная ферма на юге Ирландии. Масло, сыры, сметана…

– Неплохое занятие. Кстати, теперь я понимаю, почему ты так упрям.

– Ирландская кровь? Это может быть и отцовское. Он тоже был упрям. Упрям и упорен. Поставив перед собой цель, он словно надевал шоры и не останавливался, пока не добивался своего.

– Ну, второе качество ты унаследовал не полностью.

– Как знать. Пока меня интересовало другое.

– Ладно, посмотрим. Будущее покажет. Кстати, Цезарь, я все хотел тебя спросить, – Стив свернул газеты и сунул их в карман на спинке впереди стоящего кресла, – тебе что-нибудь известно о намерении боссов ОТРАГа создать второй полигон, подобный африканскому?

Цезарь задумался.

– Определённого ничего, – он принялся по привычке покусывать пальцы, – но разговоры были. Люц однажды упоминал в этой связи о Южной Америке…

– Так вот, незадолго до смерти твой отец откупил у бразильского правительства «кусочек» сельвы – где-то у границы с Венесуэлой. Если мне память не изменяет, около ста тысяч квадратных километров.

– Столько же, как и в Конго, – кивнул Цезарь. – Может быть, тоже ОТРАГ?

– Ничего иного нельзя вообразить… Это совершенно необжитая и неисследованная территория. Непроходимая сельва. Добраться туда можно только по воздуху. А вот где там можно сесть, не знаю. Я однажды был на юге Венесуэлы. Так называемая «цивилизация» не выходит там за пределы редких совсем маленьких посёлков. Связь только самолётом. А вокруг море сельвы, где время остановилось в каменном веке. Местные индейцы когда-то отступили из прибрежных районов. Под напором испанских завоевателей они ушли в сельву и остались там такими же, какими были в пятнадцатом столетии.

– Неплохое местечко для секретов ОТРАГа.

– Как и в Конго.

– Наверно, ещё лучше. А как удобно! Запускать аппараты можно из Конго, а сажать в Бразилии. Или наоборот.

– Они их уже запускают, – Стив извлёк из пачки сигарету, принялся крутить в пальцах. – Все эти сообщения о «летающих тарелках»…

– Я полагаю, это пока выдумки, – задумчиво сказал Цезарь. – Я читал в газетах… Похоже на фантастику. Но, знаешь, психологически это можно понять. Человечество вышло в космос. Интерес к «братьям по разуму» разгорается на новой основе. Как вообразить себе космос необитаемым, если мы уже делаем в нём первые шаги? Противоестественно! Отсюда всякие спекуляции…

– Нет, дыма без огня не бывает, – решительно возразил Стив, раскуривая сигарету, – поверь моему чутью журналиста. Мне, правда, самому приходилось проверять информации о «тарелках». Чаще все оказывалось обыкновенной липой… Но я допускаю, что кто-то действительно мог видеть что-нибудь вроде «летающих тарелок». А это могли быть «тарелочки» ОТРАГа.

– В «братьев по разуму» ты совсем не веришь, Стив?

– В инопланетных – нет. Тут, на Земле, у нас с тобой могут оказаться «братья по разуму». Кстати, установить с ними контакт – это тоже возможная статья расходов. Да ещё такая, которая в будущем принесёт немалую прибыль.

– Ты уже начинаешь думать не просто о расходовании миллиардов моего отца, но и о прибыли. Ты прогрессируешь…

– То, о чём мы говорили, вовсе не означало выбрасывания денег псу под хвост, – отпарировал Стив.

– Но о прибыли ты упомянул впервые.

– Не цепляйся. Прибыль бывает разная.

– Пожалуй, мы рано заговорили об этом. Надо ещё войти в права наследства…

Стив не ответил, и разговор прервался. Когда спустя некоторое время Стив снова глянул в иллюминатор, внизу простирались белые разводы облаков. Среди них местами ещё проглядывала поверхность океана, но уже не голубая, как час назад, а сероватая, с холодным стальным отливом, в мелких морщинах волн. По разводам облаков медленно скользила далёкая тень самолёта. «Боинг» продолжал свой путь на северо-восток из сегодняшнего во вчерашний день.

Они благополучно приземлились в нью-йоркском международном аэропорту почти на сутки раньше, чем вылетели из Куала-Лумпура. Вечерело. Подходил к концу сумрачный декабрьский день.

Пока добрались на такси до отеля «Рузвельт» на Мэдисон-авеню, стемнело совсем. Повалил мокрый снег. Стив выбрал «Рузвельт» потому, что никогда раньше не останавливался в этом отеле и рассчитывал, что его тут никто не знает. Кроме того, «Рузвельт» находился в самом сердце Манхэттена, между 45-й и 46-й улицами, невдалеке от офиса Крукса, который помещался на Пятой авеню – в стоэтажной башне «Эмпайр стейт билдинг».

Стив снова воспользовался паспортом на имя Хорхе де Эспинозы и попросил трехкомнатные апартаменты для себя и своего брата. Через несколько минут они с Цезарем уже осматривали своё нью-йоркское пристанище на десятом этаже «Рузвельта». Апартаменты оказались намного скромнее тех, которые Стив занимал в Акапулько, но, главное, тут было тепло и относительно безопасно. На всякий случай Стив проверил все углы и выступы – нет ли подслушивающей аппаратуры, – но не обнаружил ничего подозрительного.

– Для страховки давай говорить о делах только при включённом радио и шёпотом, – предложил Цезарь.

– О’кей. И может быть, по-испански?

– Можно, дорогой брат Хорхе, – кивнул Цезарь, переходя на испанский.

– Ого, да у тебя и испанский – как английский.

– Я довольно свободно владею двенадцатью языками, – скромно признался Цезарь.

– Когда-нибудь ты перечислишь их мне… Я, увы, могу говорить только на пяти.

– Включая родной?

– Ну естественно.

– Я его исключаю, когда говорю о языках.

– Значит, тринадцать… Знаешь, ты мне начинаешь все больше нравиться, Цезарь.

– Не крути… Я-то ведь догадываюсь, что в душе ты считаешь меня инфантильным недотёпой.

– Ну не совсем так, хотя от инфантильности ты полностью не избавился.

– Постараюсь исправиться в кратчайшие сроки, если, конечно, мы с тобой уцелеем.

– Все ещё боишься?

– Здесь даже больше, чем в Сингапуре.

Однако и оживление, и вид Цезаря свидетельствовали, что он преувеличивает. Он явно воспрянул духом, очутившись в Нью-Йорке.

Стив не преминул сказать ему об этом.

Фигуранкайн-младший пожал плечами, но ничего не ответил.

Они условились, что, разобрав вещи и переодевшись, спустятся в город и по уличному автомату позвонят: Цезарь – Круксу, а Стив – в Лос-Анджелес.

Спустя полчаса на пустом перекрёстке Мэдисон-авеню и 46-й улицы Цезарь уже набирал номер телефона Крукса в его офисе.

– Скорее всего, он уже дома, – предположил Стив, – а домой звонить опасно, его домашний телефон может прослушиваться.

– А офис нет?

– Офис едва ли… Все-таки «Эмпайр стейт билдинг»! Цезарь кончил набирать номер, и трубка почти сразу ответила голосом Феликса Крукса.

Цезарь быстро взглянул на Стива, и Стив приблизил ухо к самой трубке, которую Цезарь немного отвернул в его сторону.

– …Крукс слушает, – отчётливо услышал Стив.

– Добрый вечер, Феликс, – сказал Цезарь. – Вы меня не узнаете?

– Извините… Нет.

– Это Цезарь.

Трубка поперхнулась.

– Какой… Цезарь? – донеслось спустя некоторое время до Стива в промежутки между приступами кашля.

– Цезарь… Ну разве вы меня не узнали, Феликс? В последний раз вы переслали мне чек на пять тысяч долларов, и они очень выручили меня.

Трубка молчала.

– Феликс, мне необходимо срочно повидаться с вами.

Трубка продолжала молчать.

– Я для этого специально приехал в Нью-Йорк.

– Значит, ты звонишь из Нью-Йорка? – чуть слышно простонала трубка.

– Да, причём из центра. Это недалеко от вас. —Трубка снова умолкла. – Лучше нам повидаться сразу. Я только что прилетел.

– Как же тебе удалось?.. Нет-нет, не отвечай ничего. Потом… Я все ещё не могу поверить.

– Тем не менее это я, Феликс. Живой и невредимый.

– Ты один… прилетел?

Цезарь быстро взглянул на Стива.

Стив торопливо закивал.

– Один…

– Ну хорошо… Приходи… Но сейчас же… Из холла Эмпайра поднимешься на тридцать восьмой этаж. Постарайся войти в лифт один… Сейчас это нетрудно. Я тебя встречу… И смотри… будь осторожен…

– Понимаю. Спасибо. Иду.

Цезарь повесил трубку и посмотрел на Стива.

– Поехали, – решил Стив. – Не стоит терять время. Я позвоню позже.

На соседнем перекрёстке они поймали такси и через несколько минут были уже у подножия расцвеченной неонами стоэтажной башни Эмпайра. Впрочем, вершина небоскрёба не была видна. Она терялась в снежной мгле.

В облицованный красноватым мрамором обширный холл Эмпайра они вошли через разные двери: Цезарь направился к лифтам, а Стив, покрутившись по холлу, где людей было сравнительно немного, подошёл к телефонным будкам. У междугородных автоматов никого не было. Наблюдая издали за Цезарем, Стив набрал код Лос-Анджелеса и номер Мэй. Телефон не отвечал. Видимо, Мэй дома ещё не было. Стив ждал довольно долго, но телефон так и не откликнулся. За это время Цезарь успел исчезнуть в лифте. Из холла он уехал один. Стив набрал номер Старика в редакции «Калифорния таймс». Тоже неудача… Рабочий день в Лос-Анджелесе, видимо, уже кончился. Мисс Перш на посту не было, и Старика в его кабинете тоже. «Позвоню попозже», – решил Стив и отправился в бар, расположенный в самом верхнем подземном этаже Эмпайра, над гаражами.

В баре за стойкой Стив встретил знакомого фотокорреспондента из бостонской вечерней газеты. Звали его Джон, а фамилию Стив забыл. Джон был уже «тёпленький». Он попытался расцеловать Стива мокрыми губами и «по секрету» сообщил некоторые пикантные подробности гибели Фигуранкайна-старшего, которые, по-видимому, ещё смаковали провинциальные газеты. Стив без труда узнал в этих «подробностях» свои материалы. Он мысленно благословил Старика, что тот держит в тайне имя собственного корреспондента «Калифорния таймс». Ещё Стив узнал от Джона, что завещание Фигуранкайна-старшего будет открыто в четверг на следующей неделе.

– Только никого из журналистов не пустят… Это определённо, – объявил Джон и в подтверждение громко икнул в лицо Стиву.

Стив заказал ему новую порцию виски, допил своё, расплатился и поднялся в холл Эмпайра. Цезаря ещё не было видно.

Стив вышел наружу и обошёл, не торопясь, прямоугольник Эмпайра. Он шагал, засунув руки в карманы лёгкого плаща, с наслаждением вдыхал сырой холодный воздух, пропитанный запахами бензина, дыма, сернистого газа, и думал о том, как, в сущности, хорошо очутиться в самом центре Нью-Йорка, вдали от тропической духоты, подземелий с кобрами, ночей больших ножей, после почти трехнедельного балансирования на краю пропасти. Конечно, и Нью-Йорк не самое безопасное место на Земле, но тут, по крайней мере, известна цена риска, тут все знакомо и привычно, и, если у тебя под мышкой надёжный пистолет, ты можешь чувствовать себя в относительной безопасности, как обычный средний американец. На углу 34-й улицы и Пятой авеню Стив увидел полицейский патруль – двух здоровенных парней, белого и мулата, и обрадовался им, как хорошим знакомым.

– Честь, – сказал Стив, проходя мимо них и небрежно касаясь шляпы.

Они молча салютовали ему, с достоинством и тоже небрежно.

Цезарь выходил из лифта в тот самый момент, когда Стив снова завернул в холл. Они обменялись многозначительными взглядами, вышли в разные двери и сошлись на Пятой авеню, в двух кварталах от Эмпайра.

– Ну как? – поинтересовался Стив.

– В порядке. Но он трусит ещё больше меня…

– Ещё бы, – кивнул Стив. – Но, в основном, зря… Что ещё?

– Завещание… оно… действительно существует, Стив. И похоже, если они не уберут меня до следующего четверга, я окажусь… у пульта управления всей этой чертовщины.

– Так ты что, только теперь поверил?

Цезарь вздохнул:

– Понимаешь, если совсем честно, только теперь.

– Ну и дурак, – беззлобно сказал Стив. – Я всё-таки считал тебя немного умнее, мудрец.

– Но уж теперь наши пути сошлись до конца, – взволнованно шепнул Цезарь, беря Стива под руку. – До самой визы в рай.

– Думаешь, нам дадут её?

– Если мы осуществим задуманное? Получим наверняка. Можешь не сомневаться.

– Ты, конечно, имеешь в виду рай буддийский? – уточнил Стив.

– У нас будет право выбора.

– О’кей. – Стив поднял руку, заметив свободное такси. – Но не будем торопиться.

– Тогда зачем такси? Пошли пешком.

– Я имел в виду рай, мудрец, а не «Рузвельт».

– В рай, конечно, не будем… Сначала надо выхлопотать визы в ад – Люцу и ещё кое-кому.

– Словом, дел много, – резюмировал Стив, садясь в машину. – Не до рая теперь.

Шофёр подмигнул понимающе:

– А может, отвезу, ребята? Тут есть один поблизости – на Сорок второй улице. Если вы из провинции, всю жизнь вспоминать будете.

– Спасибо, – сказал Стив. – Когда-нибудь в другой раз. А пока поезжай в «Рузвельт».

По прибытии в «Рузвельт» Цезарь объявил, что голоден.

– Крукс не накормил тебя? – удивился Стив.

– И в мыслях не имел.

Они прошли в лифт.

– О чем же всё-таки вы говорили? – спросил Стив, нажимая кнопку. – Ты пробыл там больше часа.

– Он рассказывал сказки, как пытался разыскать меня.

– Может, и не совсем сказки, Цезарь.

– Ну ты, например, нашёл меня, и эти подонки, подосланные Люцем, или Пэнки, или ещё не знаю кем, тоже…

Стив вспомнил, каким путём он разыскал Цезаря, и усмехнулся:

– Крукс мог не располагать моими «возможностями». – Он подчеркнул последнее слово.

– Нет, я не верю ему, – решительно объявил Цезарь, – Крукс совсем не заинтересован в моем появлении. Между прочим, у него на столе лежала газета с сообщением, что меня прикончили в Сингапуре.

– Опять «не верю». – Стив безнадёжно махнул рукой. – Однако в существование завещания ты поверил.

– Он подтвердил то, что я уже знал от тебя…

Лифт остановился.

– Наш этаж, – предупредил Стив. – Выходим или поехали наверх в ресторан?

– Лучше выйдем. Поужинаем у нас.

– О’кей.

Ужинали в комнате Цезаря. Когда официант удалился, Стив запер дверь в коридор, заложил цепочку и включил на полную мощность какую-то музыкальную программу. Потом вернулся к столу и открыл бутылку с шампанским.

– Пьём за доверие, – предложил Цезарь. – За наше взаимное доверие во всем. Согласен?

– И за успех начатого. Они сдвинули бокалы.

– О чем же ещё был разговор? – Стив вернулся к интересовавшей его теме.

– Переходим на испанский?

– Как хочешь. Эта штука так гремит, что при ней никакая электроника не сработает. Музыка, называется…

– Крукс рассказал немного о процедуре в четверг. Будет совет директоров CFS, представители родственных банков, кто-то от Рокфеллера, из Швейцарии, ещё несколько человек. Он называл фамилии, но я их не знаю. В основном, самые белые акулы.

– Самые белые? Что это значит?

– Ну самые-самые… Из большого бизнеса. Штаб «империи» и главные вассалы.

– А Люц?

– Ну что ты! Эти останутся в тени. Но тотчас все будут знать.

– А Пэнки?

– Должен быть, но Крукс говорит, что он сейчас болен.

– Вероятно, получил подробные известия из Сингапура.

– Не знаю. Ещё Крукс предупредил, что могут быть все, кто предъявит права на наследство. Но пока никто не обращался.

– Кроме тебя.

– Меня он просил раньше времени не объявляться и прибыть в его офис точно в назначенное время – к четырнадцати ноль-ноль в четверг. Сказал, чтобы я позаботился о надёжной охране – нанял трех—четырех частных детективов. Дал даже телефон одного такого бюро.

– А деньги дал?

– Дал. Пока две тысячи.

– Немного.

– До четверга должно хватить.

– А если нанимать детективов?

– Знаешь, Стив, я не хотел бы связываться с людьми, которых мы не знаем.

– Верно. Попробуем организовать это иначе.

– Как?

– Если захочешь, тебя будут охранять мои приятели – журналисты из «Калифорния таймс».

– Крукс сказал, что журналистов на церемонию открытия завещания не допустят. Так решил совет директоров. Потом Крукс проведёт пресс-конференцию для журналистов.

– Чего-то боятся, – заметил Стив. – Тем более нужны надёжные парни. Жаль, что Тео остался в Куала-Лумпуре. Ладно, посоветуюсь завтра со Стариком.

– Кто это?

– Главный редактор «Калифорния таймс».

– Но, Стив, Феликс сказал, журналистов…

– Вздор. Скажешь, что это твоя охрана. Никто не станет проверять их документы. Ты забываешь, мудрец, кем ты собираешься быть. Каждое твоё желание станет законом.

– А пока Крукс предложил мне не появляться больше у него и звонить лишь в самом крайнем случае.

– Все это понятно. Пока ты только куколка и должен затаиться. Бабочка выпорхнет из кокона в четверг после полудня.

– Ещё почти целая неделя, Стив.

– Ничего, у нас будет чем заняться.

– Знаешь, Стив, – Цезарь медленно цедил сквозь зубы шампанское, – у Феликса там тоже телохранители – целых трое. Здоровенные, как слоны, и свирепые, как бульдоги. Все в одинаковых серых костюмах, с бычьими шеями, квадратными подбородками, не отступают от него ни на шаг и не вынимают рук из карманов.

– А когда ты с ним разговаривал?

– Сидели в комнате секретаря, но дверь была приоткрыта.

– Он правильно делает, – усмехнулся Стив. – Тоже не хочет получать преждевременную визу в рай. Ну, ещё по глотку шампанского и расходимся?

– Как же с твоими телефонами, Стив? – Цезарь отодвинул пустой бокал.

– Мэй позвоню сейчас отсюда, а Старику завтра утром. Время ещё терпит.

Однако телефон Мэй снова не ответил.

На следующий день по уличному автомату возле одной из закусочных «Мак-Дональдс» Стиву удалось связаться со Стариком.

Кажется, Старик даже обрадовался.

– Стив? Ладненько… Ты откуда?

– Из Нью-Йорка. Звоню с Бродвея.

– Какие новости?

– Все в порядке. Привёз его с собой.

– Его?.. М-м… – Наступила короткая пауза. – Но…

– Я читал… Пока дайте опровержение, а подробности – к вечеру телетайпом.

– Дальнейшие прогнозы?

– Вполне благоприятные. Церемония в четверг.

– Смотри, будь осторожен. Сейчас особенно.

– Понимаю… А вы там раскручивайте колесо.

Трубка хрюкнула:

– Думаешь, мы тут глупее тебя.

– Две просьбы, шеф.

– Деньги получишь у нашего нью-йоркского представителя. Кстати, на твоём личном счёту тоже кое-что прибыло.

– Спасибо, но я не о том. Мне срочно нужны в Нью-Йорке трое наших надёжных парней, например, Честер Ронн и ещё пара того же покроя.

– Гм… Надолго?

– До конца будущей недели.

– А кто платит?

– Пока никто. На добровольных началах… Но в перспективе – первополосный материал, а возможно, и ещё кое-что.

– Надо подумать…

– Но недолго… Они должны быть тут не позже завтрашнего утра.

– Где им тебя искать?

– Отель «Рузвельт». Встречу в холле.

– Что ещё?

– Ещё… – Стив замялся. – Ещё Мэй Уилкинс, шеф. Вы давно обещали ей командировку…

– Уже выполнил обещание. Она четвёртый день в Москве – нашим представителем.

– От неё были сообщения?

– Все в порядке. Жду твоих материалов…

– А как с Честером и остальными?

– Позвонишь мне домой вечером.

Щелчок. В Лос-Анджелесе Старик положил трубку, Стив посмотрел вокруг. Вблизи по-прежнему не было ничего подозрительного.

Прохожие торопливо бежали мимо, подняв воротники. Никто не обращал на Стива внимания. Над входом к «Мак-Дональдсу» очаровательная блондинка, на которой, кажется, не было ничего, кроме кружевного фартучка, призывно улыбаясь, протягивала тарелку с жареным цыплёнком. Стив осторожно повесил телефонную трубку на крючок и направился к «Мак-Дональдсу» съесть ленч.

Честер Ронн появился утром в воскресенье. Стив встретил его в холле «Рузвельта» и сразу потащил наверх к Цезарю. По пути Честер объяснил, что ещё двое – Бен Килл и Фред Робертсон – прилетят вечерним самолётом.

Цезарю Честер понравился. Румяный, рыжий, широкоплечий, с открытым круглым лицом и выпуклыми голубыми глазами, он, казалось, только что сошёл с одного из рекламных щитов, с которых такие же вот молодые, пышущие здоровьем парни предлагают таблетки от бессонницы или шампунь, предупреждающий облысение.

Стив кратко ввёл Честера в курс дела, и тот охотно согласился сыграть предложенную роль, добавив, что в юности мечтал стать киноактёром, даже снимался статистом в нескольких голливудских фильмах.

Бена Килла и Фреда Стив тоже хорошо знал и заверил Цезаря, что они будут достойными партнёрами Честера. Цезаря, правда, немного смущало, что Честер не похож на слоноподобных бульдогов Крукса, но Стив считал, что это и к лучшему. Совсем необязательно, чтобы телохранителя можно было отличить за милю. Договорившись обо всём, они оживлённо болтали до полудня. Честер рассказывал о калифорнийских новостях, об очередной охоте на «ведьм» в Голливуде, Стив – о своих филиппинских впечатлениях. Цезарь, которого Стив отрекомендовал Честеру в качестве знаменитого востоковеда, – о пещерных буддийских храмах на Яве и Суматре.

Когда Цезарь ненадолго вышел из комнаты, Стив шёпотом предупредил Честера, что его роль сопряжена с некоторым риском, ибо Цезарь прибыл в Нью-Йорк инкогнито за получением наследства и, кроме того, его преследует некая восточная мафия за разглашение семейных тайн одного из султанов острова Бали.

Честер объявил, что благодаря всему этому его роль становится ещё более занятной, и поинтересовался, какой именно первополосный материал имел в виду Старик, когда направлял его к Стиву.

– И наследство, и мафия, – пообещал Стив, – в четверг ты этот материал получишь.

Стив в свою очередь поинтересовался, захватил ли Честер какое-нибудь оружие.

Честер развеселился, хлопнул Стива по плечу и выложил на стол два автоматических пистолета, пружинный нож и кастет.

Возвратившийся в этот момент Цезарь удивлённо оглядел арсенал на столе и попросил один из пистолетов «во временное пользование».

Честер отдал ему пистолет вместе с кобурой, которую отстегнул из-под пиджака.

После этого Честер объявил, что приступает к исполнению своих обязанностей, и Стив оставил их с Цезарем в ожидании ленча, а сам отправился в город – в бюро нью-йоркского представителя «Калифорния таймс».

Однако связаться с Мэй из нью-йоркского представительства тоже не удалось. Корпункт в Москве не отвечал, а из гостиницы «Москва», где остановилась Мэй, сообщили, что госпожа Уилкинс вышла утром и ещё не вернулась.

Стив глянул на часы. Два часа дня – значит, в Москве девять вечера. Мэй могла быть в театре или на каком-нибудь приёме.

Прощаясь с Антони Роадсом – нью-йоркским корреспондентом «Калифорния таймс», Стив объявил, что зайдёт завтра или во вторник.

Роадс удивлённо поднял брови:

– А деньги? Разве они тебе не нужны?

– Давай, что у тебя для меня.

Роадс протянул чек:

– Прислали сегодня авиапочтой.

Стив не глядя сунул чек в карман.

Уже у входа в метро в поисках мелочи Стив извлёк из кармана чек, развернул его и раскрыл рот от удивления.

Четыре тысячи долларов! В два раза больше, чем этот скряга Крукс счёл возможным выделить позавчера Цезарю. Ну и ну! Акции Стива в «Калифорния таймс» стремительно шли в гору.

Понедельник, вторник и среда прошли спокойно. Цезарь не покидал апартаментов в «Рузвельте». Он теперь ни на минуту не оставался один. В воскресенье вечером прибыли Бен и Фред – молодые, здоровые парни, под стать Честеру, и тотчас включились в игру. Все трое устроились в «Рузвельте» и по очереди дежурили у Цезаря. Стив помог Цезарю написать «тронную речь», которую Цезарь должен был произнести перед «белыми акулами» штаба «империи» Фигуранкайнов после оглашения завещания. Она была составлена в духе первого пункта их сингапурской программы, резка, лаконична, содержала угрозы в адрес «либералов», ответственных за гибель Фигуранкайна-старшего, сдержанные похвалы Феликсу Круксу и торжественное обещание укреплять священные традиции фирмы, заложенные её основателем. В заключение Цезарь должен был сказать об ответственности каждого, кто хочет продолжать сотрудничество с ним, о строжайшей секретности всех начинаний, действий и планов, о недопустимости утечки информации, о категорическом запрете обращений в прессу через его голову и об отмене пресс-конференции, анонсированной Феликсом Круксом.

Цезарь выучил текст «тронной речи» наизусть, отрепетировал выступление шёпотом в ванной комнате, где они закрылись вдвоём со Стивом, предварительно пустив воду из всех кранов и душевых устройств. После генеральной репетиции текст «тронной речи» был порван на мелкие клочки и спущен в унитаз.

Казалось, все было в порядке, кроме только одного… Стив так и не смог дозвониться в Москву к Мэй. По-видимому, она была в эти дни очень занята, и он не мог поймать её ни в корпункте, ни в гостинице. А оставить ей свой телефон в Нью-Йорке он не решался, пока главная операция не завершилась.

Наконец, наступил четверг. Без пяти минут два Цезарь Фигуранкайн-младший в сопровождении своих «телохранителей» и Стива подъехал на такси к башне Эмпайра. Вокруг стояло множество машин, а в мраморном холле не протолкнуться было от журналистов. Возле стен над головами торчали блестящие шары юпитеров и возвышались камеры телевизионщиков. Проход к лифтам преграждала цепочка полицейских. Они проверяли документы и пропускали не каждого. Для представителей прессы допуск к лифтам был, очевидно, закрыт. Цезарь в сопровождении своих «телохранителей» протиснулся к цепочке полицейских и протянул паспорт сержанту. Сержант небрежно раскрыл паспорт, замер и вытаращил на Цезаря глаза. Цезарь кивнул на провожатых, сержант вытянулся, с величайшим почтением вернул Цезарю паспорт и лично проводил Цезаря и его «охрану» до лифта. Стив, оставшийся за полицейским кордоном, заметил, что кое-кто из журналистов насторожился. Вслед удаляющемуся Цезарю защёлкали фотоаппараты, зажужжало несколько кинокамер.

Стив потолкался среди журналистов, прислушиваясь к разговорам, ловил обрывки фраз.

– Вздор, ничего интересного не произойдёт…

– Тогда зачем столько предосторожностей?

– Именно поэтому. Там, наверху, все давно решено и известно…

– И мы ничего не узнаем.

– Скорее всего…

– А я говорю, он все завещал военным…

– Будет создан специальный фонд Фигуранкайна: премия за новую военную технику. Фигуранкайновская всемирная премия войны, наподобие Нобелевской премии мира… Ха-ха-ха!..

– Если известие о гибели его сына подтвердится…

– Парня, конечно, убрали, как и его папочку…

– Самое пикантное во всей этой истории, господа, как обкакалась «Калифорния таймс»! Три дня назад они опровергли сообщение о смерти молодого Фигуранкайна.

– Обкакались не обкакались, а миллионы на этом деле загребли.

– Больше не загребут. Придётся сокращать тиражи.

Кто-то потянул Стива за рукав. Стив быстро обернулся. Это был Джон – фотокорреспондент «Бостонских вечерних новостей».

– Привет, Стив. Не знаешь, кто это тут прошёл недавно? Такой высокий, моложавый, и за ним трое в штатском.

– Успел снять?

– Успел, но не очень удачно. Вполоборота. Кто это?

– Никому не скажешь?

Джон прижал указательный палец к губам.

– Цезарь Фигуранкайн-младший со своей охраной, – шепнул Стив.

– Что-о! – завопил Джон таким голосом, что вокруг начали оглядываться.

– Ты не расслышал?

– Честно?

– Абсолютно.

– Ах черт побери, – пробормотал Джон и растворился в толпе, ожесточённо работая локтями.