Текст книги "Ружь, или Внешние силы"

Глава 3. Силы действия

Силы, с помощью которых мы совершаем различные телесные действия, мазыки называли хлябями или хлябьими силами, но также их можно назвать силами действия. Считалось, что сил действия четыре: одна обеспечивает прямохождение, две работают на сжатие и разжимание, и одна определяет нашу живость и прыгучесть, делая возможной игру. Действие всех сил постоянно накладывается друг на друга и сочетается.

При изучении сил действия необходимо осознавать, что главная или, вернее, основная задача человека при любых действиях – сохранять равновесие, то есть оставаться прямоходячим. Это состояние учитывается разумом при создании любого образа действия, то есть при использовании всех других сил, как обязательная составная всякого, так сказать, жизненного уравнения.

Поэтому при применении любой силы используется и силовой состав прямохождения. Поэтому при всех силовых действиях наш разум учитывает и вертикальную ось нашего тела, и ту подпорку или тот пасынок, который не дает этой оси падать. Мазыки называли саму вертикальную ось «торшак», а эту подпорку – «брут».

По-офенски «брут» – это кол или шест, иногда палка, на которую опираются при ходьбе.

Человека нельзя поставить ровно, как, к примеру, одну бутылку на другую, суставов так много, что он вообще не может стоять. Поэтому подпорка-брут постоянно бегает вокруг любого стоящего или сидящего человека и подхватывает его с той стороны, куда он начал крениться. Мы постоянно качаемся, но так поднаторели в искусстве равновесия, что даже сами этого не замечаем. Разве что искусственно создадим себе условия для наблюдения.

Впрочем, стоит просто встать ровно, поставив ступни вместе, и закрыть глаза, как тело начнет выплясывать под тобой. И если всмотреться, то станет видно, как оно в это время падает, а ты подхватываешь его, упираясь против падения. Чтобы упереться, нужна подпорка, и мы ее постоянно перебрасываем в сторону падения. И точно так же эта подпорка незаметно для нас становится опорой, присутствующей во всех остальных силовых действиях. Пока мы на земле, мы прикладываем силу, только утвердив брут.

То, как мы перебрасываем подпорку, настолько быстрое действие, что его почти невозможно увидеть. И между тем мы его не только видим, мы видим, как начали клониться в любую сторону, и успеваем принять решение устоять, для чего выбрасываем опору. Она, словно хвост, постоянно упирается в землю с той стороны, куда нас качнуло, останавливая падение, а значит, и перемещение в эту сторону.

Но есть случаи, когда мы не падаем а, наоборот, собираемся двигаться в ту или иную сторону. Тогда мы делаем противоположное, мы роняем тело в эту сторону и подхватываем его опорой, ставя туда ногу. Так мы ходим и бегаем, всегда начиная с падения. В этом случае все ограничивается основными опорами, то есть торшаком, брутом и так называемыми подвихрорами, которые совпадают с ногами.

Однако есть множество случаев, когда нам надо произвести более сложные действия или действия, дополнительные к стоянию, хождению или беганию. Мы можем передвигать тяжести, мы можем носить их, мы можем взаимодействовать с другими телами или использовать вещи. Мы можем даже ронять других людей или, наоборот, их поддерживать.

В этих случаях опоры начинают использоваться нами гораздо хитрее. Чтобы удержать утюг на вытянутой руке, надо не просто обладать силой в руке, чтобы его держать, надо еще не позволить ему опрокинуть все тело. А значит, тело надо уравновесить, как бетонными блоками уравновешивают башенный кран, на стреле которого висит груз.

Следовательно, чтобы удерживать утюг, надо выгнуть тело так, чтобы вес той его части, что противоположна утюгу, был ему равен. Соответственно, мы можем подымать на вытянутых руках и прямых ногах не такой вес, какой выдерживают наши руки, а такой, который сопоставим с весом верхней части туловища. Если же груз будет ее тяжелее, нам придется изменить положение ног, выдвинув одну вперед и так создав временную опору.

Так образуется опорный силовой состав. Сила, которая используется для прямохождения и упирания, называлась Пора или Порая сила.

Однако нам нужна сила не только для того, чтобы двигаться и двигать. Обеспечив себе равновесие, мы совершаем несколько видов дополнительных действий. Все они, как я уже говорил, укладываются в три основных типа: сжатие, разжатие и упругость.

За сжатие отвечает дюжая сила, за разжатие – становая, а за упругость, живость и подвижность – пруга.

Если бы эти силы поступали в тело через один источник, они бы стали предметом дележки, когда нам требуется совершить одновременно несколько действий. А нам все время требуется совершать сразу несколько принципиально разных действий.

Поэтому, когда мы несем сумки или подымаем вещь на полку, мы одновременно поддерживаем равновесие, движемся и подымаем или опускаем вещи. Иначе говоря, у нас работают опоры и одна из дополнительных сил. Неся вещи в согнутых руках, мы используем дюжую силу, а подымая мешок – становую. А когда нам нужно перепрыгнуть что-то или забить гол – пругу.

Чтобы любое действие было наполнено силой, все они добываются и подаются в мышцы собственными органами. Иначе говоря, пора, дюжа, пруга и становая сила имеют каждая свой полный силовой состав, который у одних людей развит лучше, у других хуже. Можно сказать, что каждую силу обеспечивает свой силовой орган. Именно они обеспечивают нам возможность разнообразных действий, снабжая именно той силой, которая нужна для этих действий. Именно поэтому пору, пругу, дюжу и становую называют силами действия.

Силовые органы этих сил назывались оклюгами. Их устройство стоит рассмотреть особо.

Глава 4. Силовые органы – хлябые óклюги

У офеней было несколько собственных имен для силы, помимо собственно русских названий, которые сохранились в истории. Внешняя сила, которую русский язык мог называть ражей, добротой или здоровьем, называлась Ровой. Сила внутренняя, та сила, благодаря которой маленький или болезненный человек может ощущаться очень сильным, называлась Вилой. А силы, которые используются для движения и действий, могли называться просто Хлябями или Хлябьями.

К хлябьям, как уже было сказано в предыдущей главе, относятся четыре основные силы действия – порая, дюжая, становая и пругая. Возможно, здесь есть некая связь с тем, что эти силы, в отличие от ражи, не могут быть сухими, их бусают, то есть пьют. Слово «хляби» в этом смысле очень подходит, поскольку хляби – это потоки воды.

Однако я бы не хотел слишком попадаться на очевидности, поскольку у офенского слова могла быть и более сложная этимология, чем очевидная. Так и слово «вила» вполне может быть лишь той же «силой», с заменой одной буквы. Но может и иметь какую-нибудь древнюю связь с германским will, которое у нас переводят как волю, хотя в действительности это сила желания.

В любом случае, каждая из хлябей имеет свой силовой орган – хлябый óклюг. Оклюг по-офенски означал оклад, обвязку, нечто соединенное, связывающее или связанное в единое целое.

Силовой оклюг любой силы обязательно включает в себя органы, через которые производится забор, то есть впивание силы. Эти органы называются Устья. Если вдуматься, через устья вода должна вытекать, а не втекать. Иначе говоря, на первый взгляд это слово кажется неприемлемым. Но я подозреваю за этим не простой языковой произвол офеней.

Насколько я успел с этим познакомиться, пока общался с мазыками, при всей недостаточности, мои знания все же подсказывают, что входы для силы могли становиться и выходами, при работе с ведогонью, в том числе и для стихий. Так что вбирание силы – лишь незначительная часть задач, решаемых устьями. Устья могут располагаться в разных местах тела – на ступнях, на ладонях, на кончике носа.

Соответственно, к оклюгу относятся все жилы, по которым течет соответствующая сила, и эти самые «мутовки», что в действительности означает нечто вроде клапанов, стоящих в местах соединения жил. В природе мутовкой называют место на стволе сосны или елки, из которого растет сразу несколько веток. Точно так же в некоторых местах жилы сходятся, и в тех же местах могут расходиться несколькими прожилками. Это и есть мутовки.

При этом жилы бывают разными. Про сухожилия я здесь не говорю, потому что под жилами народ понимал именно сосуды, по которым что-то течет – кровь или сила. Из жил главной является Становая, идущая внутри позвоночника. Также есть большие жилы, называемые беложильями. И есть просто жилы, прожилки и жилинки или жилочки. И есть сипы, короткие жилки, соединяющие разные силовые органы.

Все они собраны в «систему», подобную кровеносной или корневой у дерева. Именно такие «системы» жил назывались оклюгами. Все они, ветвясь, утоньшаются и заполняют всю мышечную ткань. Но могут собираться там, где поток силы надо перенаправить на действие. Скажем, входя в руки.

Мутовки на деле оказываются не просто местами, где жилы срастаются или разветвляются. Они имеют устройство, и сила не так уж просто может сквозь них проходить. Для этого должна открыться принимающая часть мутовки, стоящая на входе в нее. Такие принимающие части назывались зевами. Зевы, словно бутоны, висят на мутовках, перекрывая входящие в них жилы. И приоткрываются в той мере, в какой телу требуется сила для работы. Однако их можно открыть полностью, если принять правильное положение тела. Иногда зевы стоят на окончаниях жил, как зев на кончике языка, открывающихся лишь при прикосновении к выходу дюжей жилы на нёбе.

Забрав силу из окружающей среды – земли, воды или воздуха – мы перераспределяем ее по телу с помощью жил. Количество вобранной силы определяется естественным для нас уровнем ее расходования. А он определяется тем, что нам достаточно для жизни. За жизнь мы приучаем себя к определенному уровню потребления силы, и все наши силовые органы приспосабливаются именно к такому току силы, как бы развивая в себе определенную пропускную способность. Но иногда силы требуется больше, чем обычно.

Для таких потребностей мы имеем особые органы, в которых можем временно накапливать излишки силы. Эти органы назывались Пущами. Как и Беловежская или любая другая природная пуща, эти органы – места, где копится и бурлит жизненная сила. По виду они похожи на желудок или сычуг – они не мешок, в котором можно хранить нечто вечно. Они, скорее, расширение пищевода, куда можно вобрать больше силы, а потом перераспределить.

Пущи разных сил находятся в разных частях тела. Обычно они, как неразработанные воздушные шарики, не раскрываются полностью и даже сопротивляются тому, чтобы раздуться до своего предела. Поэтому запасы сил сверх привычного потребления у нас крошечные и быстро уходящие. Но если над этим работать, и жилы повышают свою проводящую способность, и пущи становятся предельно большими.

Однако при раскрытии пущ надо помнить об одной опасности: даже оставаясь нераскрытыми полностью, они могут выпускать часть силы в тело. Будучи же раскрытыми, они могут становиться очень большими, выходя за телесные границы. Оба случая не полезны. В обоих случаях сила начинает утекать не по выводящим ее жилам, а внутрь тела, и там превращается в доброту, то есть в ту телесную силу, про которую мы говорим, что человек раздобрел телесно.

Внешне это нарушение пущ видно, как полнота или ожирение.

Большей частью любая из хлябых сил рассасывается по телу и сжигается при работе или в движениях. Но в некоторых случаях мы можем направить ее в руки и через устья, находящиеся на ладонях или кончиках пальцев, пустить потоком во внешнее пространство. Либо передать другому человеку, влив в него. Так происходит исцеление, поскольку любая переработанная нашим телом сила есть сила жизни и очень полезна.

То же самое можно сделать через ноги.

Однако еще любопытней, что силу можно посылать потоком через глаза. Однако это выходит за рамки этого рассказа.

Глава 5. Бусание

Мы можем получать силу разными способами. Если исходить из древнегреческих представлений о космосе и микрокосме, то человек состоит из четырех стихий: земли, воды, воздуха и огня. Эти представления, вероятно, не являлись находкой древнегреческой философии, и были заимствованы ею из народных представлений. Я делаю это предположение потому, что русский язык хранит следы точно таких же предположений, что делает их индоевропейским наследием.

Но если это так, то мы можем проследить четыре способа обретения силы. Мы берем силу из земли, поедая твердую и жидкую пищу. Как ни странно, но жидкая пища не есть в данном случае стихия воды по народным представлениям. Мы потребляем силу воздуха с дыханием. Мы вбираем силу воды, бусая, то есть впивая те силы, которые звались хлябьями, поскольку имеют жидкостную природу.

Соответственно, должна быть культура особого, силового питания. Как и пранаяма, которая есть искусство дыхания с задержками, силовое питание тоже связано с задержками в приеме пищи, с голоданием, и заслуживает особого исследования. Однако не сомневаюсь, что очень многие замечали, что голодание сначала лишает сил, как и чрезмерные нагрузки, а затем внезапно открывает «второе дыхание», которое в действительности вовсе не дыхание, а отчетливый прилив силы.

Голодание либо убивает, либо вскрывает способность получать дополнительную силу не прямо через пищу, но взамен пищи, то есть как бы с помощью тех же органов, но иначе. Хотя в действительности сила при голодании приходит не обычным путем, а с помощью силового оклюга, то есть устройства, дополнительного к пищеварительному тракту.

Сила, которая извлекается при этом и из пищи, и при голодании, называлась в народе Жнивой, хотя мазыки имели для нее особое имя – Ража.

Точно так же мы можем брать необходимую нам силу из воздуха, но стоит только придержать дыхание, как оно качественно меняется и, по ощущениям, начинает гулять по всему телу далеко за границами легких. Это дыхание называется бусание, потому что при нем создается ощущение, что ты тянешь в тело не воздух, а воду. Но эта «вода» далеко не такая же, как при бусании собственно силы.

Мазыки называли ее ветром – Курей. И, будучи любителями языковых игр, как-то связывали с руками. Как говорили, читая слова наоборот, – огонь в ногах и кур в руках. Кур этот, как в слове «курилка» – то есть зажженная лучина – означает курящийся, то есть тлеющий огонь. Но мазыки называли этим именем ветер. Поэтому, когда бусаешь воздух, а точнее, рассеянную в нем режу, то есть силу, то появляются удивительные ощущения во всем теле, а в руках появляется словно бы жгучий холодок. Именно он и считался духом или субстанцией ветра и звался «куря».

Бусание режи из воздуха с помощью дыхания получается, когда дыхание начинают придерживать. Такой способ дыхания назывался холодным дыханием, или бусанием кури. Считалось, что если заполнить руки курей, то они обретают способность к целительству. Очевидно, если при холодном дыхании и бусается сила, то только та, что звалась у народных целителей Живой, то есть жизненной силой. И для нее у мазыков было особое имя – Рова.

Однако в основном имя «бусание» применяется к тем силам, которые условно можно считать жидкими, то есть к хлябьям – поре, дюже, становой и пруге. При их извлечении из окружающей среды дыхание либо совсем не применяется, либо почти полностью замирает, лишь подкачивая необходимый для жизнедеятельности воздух.

Силы эти попадают в тело через устья, находящиеся в разных частях тела, а не через дыхательные пути. И текут только по жилам, подобно крови. Именно про них говорилось в народе: видно, как силушка по жилушкам перекатывается.

Бусание в определенном смысле противоположно дыханию, и если дышать бурно, оно может просто остановиться. Зато оно почти автоматически начинается, если придержать дыхание. Правда, если не знать силового состава, бусание усилится лишь в рамках привычного способа или объема потребления силы. Сила от этого увеличится, конечно, но сопоставимо с тем, что нам хватает для обычной жизни нашего тела.

Поэтому, насколько я понимаю, людей силы обучали бусать за пределами привычного. Их учили раскрывать свой силовой состав и брать объемы силы, многократно превышающие потребности тела. Очевидно, что для тела в обычной жизни это было бы даже неполезно. Если не разрушительно.

Поэтому бусанию обучали одновременно со сменой мировоззрения. В сущности, если я правильно понял моих учителей-мазыков, бусание было, условно говоря, одной из учебных дисциплин при обучении у колдунов, как это описано в сказках про ученичество у колдуна. Правда, сказки эти помнят стадиально гораздо более раннюю эпоху, чем время, когда жили исторические колдуны. В быличках и этносборах про колдунов ничего подобного нет.

Похоже, в сказках про ученичество колдунов рассказывается о том времени, когда не только существовали инициации, но и было жреческое обучение, подобное либо шаманской болезни, либо действительному обучению через раскрытие особых способностей. Во всяком случае, учитель в сказках про ученичество никак не похож на тех колдунов, которых застали этнографы.

Более того, сам бой колдунов, которым обязательно заканчивается обучение, совершенно не вписывается в жизнь современных колдунов. Зато он не объясним без овладения искусствами, вроде бусания, позволяющими резко увеличивать используемую силу. Без понятия о скачке силы, вообще, нельзя понять ни описываемое в мифологии оборотничество, ни многие способности, которые показывают герои мифов.

Конечно, можно посчитать мифы сказками, однако уже слишком много раз получалось так, что внимательный исследователь находил исторические подтверждения тех или других событий, описанных в мифах. Поэтому я бы не стал сразу отмахиваться от подобной возможности, тем более что силовые возможности, которые открываются у людей, обучившихся бусанию, потрясают.

Но даже если мы не будем переоценивать этот инструмент, в любом случае работа с силами требует им овладеть как в отношении воздуха и воды, так, в каком-то смысле, и земли, то есть обычной пищи.

Я не в силах пока отнести то же самое к огню, хотя немало слышал про огненное дыхание. И также я должен сказать, что сила может приходить не только этими путями и не только из этих источников. Иногда совершенно голодный и не владеющий никакими особыми знаниями человек внезапно наполняется силами, как только вспоминает о тех, кто его любит, или о долге.

Мы гораздо сложнее, чем тот начальный силовой состав, что изучается при работе с четырьмя основными телесными силами. Но гораздо важнее то, что, раз мы живы, значит, мы владеем всеми искусствами, которые для этого нужны. В том числе и бусанием. Надо только развить эту способность, что, похоже, и делало людей героями мифов и сказок.

Глава 6. Мертвое и живое

Каким-то удивительным образом сила бывает очень разной, так сказать, на ощупь. Точнее, в ощущениях. Причем, культура силы настолько отсутствует в нашем обществе, что большинство людей, расставшись с детством, даже не сталкиваются с живой силой. Мы узнаем как силу то, что мазыки назвали бы мертвечиной.

Мертвое в природе проявляется в двух видах: оно либо сухое и ломкое, как старое дерево, либо же жидкое и мягкое, как гниль. Живое упруго. Оно принимает на себя воздействие, пропускает его, изгибаясь, и тут же восстанавливается. Если у вас живые мышцы, надавите на них пальцем, и появившаяся ямка тут же восстановится. А если она не восстанавливается, вам пора к врачу, вы больны…

Когда начинается изучение телесной силы, лучший образ – это гибкое, упругое растение либо играющие зверята. Они гибки и подвижны, они не упираются, когда их пытаются уронить, а кувыркаются, уступая давлению, и снова оказываются на ногах. Жизнь просто брызжет из них, и с нею – жизненная сила!

Люди борются не так. Стоит предложить кому-нибудь из современных людей побороться, скажем, захватом в рукопожатие, как большинство становится озверело жесткими, буквально переходят в состояние судороги от напряжения. Другие же вдруг обмякают, словно вареные макароны, и поддаются любым воздействиям. Одни используют сухую мертвую силу, другие – гнилую.

Честно говоря, я даже не знаю, есть ли в этой гнили сила. Такое впечатление, что мягкие вообще отказываются использовать силу и просто отдаются. А когда их прижмет, они вдруг звереют и злобно напрягаются, переходя в жесткое состояние. То есть в сухую силу.

Поскольку мы вообще не задумывались о том, что такое сила и какой она бывает, то нам кажется, что это жесткое, напряженное состояние и есть сильная работа. И действительно, напряженный человек силу, безусловно, использует и прилагает. Но это лишь малая часть доступных ему сил. И это самая нездоровая их часть.

Сила напряжений или, что было бы точнее, сила, проявляющаяся в напряжениях, называлась Ража или Ражая сила. Сила, даже ражая, то есть мышечная, – это всего лишь орудие. Его можно использовать для самых разных и даже противоположных целей. Можно, чтобы трудиться и рожать детей, а можно, чтобы убивать любую жизнь возле себя. В том числе, и в борьбе. В определенном смысле, это зависит от внутренней установки или задачи.

Однако сама по себе она живая.

Мертвой ража становится при неправильном использовании самого силового состава, можно даже сказать, при определенных заболеваниях ражего оклюга. Заболевание это подобно остеохондрозу, оно не инфекционное и лечится правкой и соответствующим отношением. Но чтобы правка сработала, необходимо поменять мировоззрение.

Надо понять, что мир не ограничивается только мышечными взаимодействиями, и допустить, что постоянная напряженность мышц не полезна для жизни. Но еще вреднее то, что при таком состоянии силового состава ты непроизвольно стремишься напрячься при каждом столкновении с любым воздействием на тебя. И так либо ломаешься, как сухая ветка, либо ломаешь того, кто воздействует.

Многим кажется, что при силовом взаимодействии сломать – значит победить. То есть это хорошо. Однако сломать – это не победить, это разрушить или убить. И хорошо ли это, если разрушил ты собственного ребенка или жену?

Большинство людей чуют, что это плохо, и потому, играя с детьми, начинают поддаваться, становясь мягкими, то есть, переходя в другой вид мертвой силы. Но и это плохо, потому что так мы приучаем своих детей только к мертвым играм, в итоге они вырастают либо убийцами, либо терпилами, холопами, как сказали бы в старину.

У нас отсутствует культура живых игр, спорт приучает к играм на зверки, как говорили мазыки, то есть к играм в жестком озверении, когда нужна одна победа, и мы за ценой не постоим. Но живые игры нам знакомы, мы естественно владели ими в детстве, и лишь под давлением воспитания и окружающей среды поменяли на правящий образ игр, принятых в этом мире.

Человек, способный играть не жестко, не на зверки, а любошно, как котята или щенки, с детства строит свой разум склонным к взаимодействиям, в которых выигрывают обе стороны. Это состояние он приносит в управление и деловые отношения, став взрослым.

Если вы начнете за собой наблюдать, вы почувствуете, что мертвечина, то есть напряженный способ силовых взаимодействий, включается в вас резким скачком, как если бы что-то в теле внезапно омертвело или отвердело, и твердость, словно лед, мгновенно распространилась по всему телу. Если вы будете внимательны, то обнаружите, что разливается это состояние из вполне определенного места, которое находится прямо над желудком и под сердцем.

Это место мазыки называли душевным камнем или жесточиной. От него тянутся две жилы к лицу, точнее, к мышцам челюстей, заставляющие лицо оскаливаться, а челюсти сжиматься. Точно такие же жилы опускаются к мышцам живота, вонзаясь в них по бокам от пупка. Эти жилы назывались когтями. Именно это устройство из жесточины, подобной комку льда или камню, и нескольких жил с когтями омертвляет вас при опасности, заставляя жестко напрягаться все мышцы, начиная с рук и живота.

Если вы будете просто наблюдать за тем, как это делается, когти будут слабеть и втягиваться в лед, а лед начнет таять и растворяться. Другое название этого органа – жестокость. Вы топите телесно ощутимую ледышку у себя под сердцем, а люди видят, что вы стали мягче и добрей.

Связь телесного состояния с душевным в этом случае, сколь это ни удивительно, прямая и почти механическая…