Текст книги "Адмиралы и корсары Екатерины Великой"

Бежавший турецкий флот пробовал укрыться под защитой береговых батарей.

Развязка боя, по существу уже решенного в пользу русских 26 октября, наступила 29 октября. Эскадра Коняева в этот день систематически громила артиллерией и поджигала брандскугелями сбившийся у берега, разбитый и совсем уже беспомощный турецкий флот.

К 4 часам дня все было кончено. У русских потерь почти не было.

Далее приведу детали из шканечного журнала корабля «Граф Орлов» (флагманского) за 29 октября:

1 час.

«В неприятельском флоте 8 фрегатов, из коих 1 горит, да 12 шебек. В ¹/₂ часа поворотили мы оверштаг на левый галс, и посланы от нас на шлюпках вооруженных с карказами для зажжения неприятельских побежденных нами судов констапель Сукин под защищением шебеки “Забияка”, а после лейтенант Макензи и при нем небольшая егерская команда, и велено ему Макензи из неприятельских судов стараться привести к эскадре ежели можно, в 1 час поворотили мы овер-штаг на правый галс, тогда по нас с обоих крепостей и со стоящих при южной крепости флагманского турецкого фрегата, из шабек происходила пальба из пушек и от нас противу их столь сильно и скоро что напоследок принудили неприятельские суда бой оставить, потом мы пошли к NW для отдаления от крепостей потому что примечено имеющимся течением в Лепанекий залив нас сильно дрейфует.

2 часа.

В начале часа шебека “Забияка”, пришедши близко побежденных неприятельских судов и для очищения берега, чтоб шлюпкам безопаснее было зажигать суда, палила на берег и по судам из пушек, сие сделать от командующего нашего приказано было и зажжено видно от Патраса стоящие во 2-х шебек 1 шебек из 4-х и 5-х фрегатов 2, в ¹/₂ 2-го часа отдали мы рифы и распустили брамсели, в 2 часа фрегат “Слава” подходил к неприятельским побежденным судам же и для очищения берега дабы шлюпкам можно безопасно исправить дело палил из пушек и видно было лейтенант Макензи приставал в 7-х к стоящему от Патраса фрегату и отданы были нашими людьми на оном марсели, потом съехав со оного Макензи и в 9-х к стоящему фрегату им зажжена в 8-х стоящей шебеке сам загорелся, а в 11-х стоящий фрегат, который еще прежде шел под парусами почитали мы брандером сам загорелся и свалившись в 10-х стоящею шебекой и оная от фрегата загорелась-же, тогда-ж с фрегата “Николай” посланный барказ видно было приставал в 7-х к стоящему фрегату, а отъехав от оного к 2-й стоящей шебеки которая от их загорелась, а в 1-х стоящий фрегат с шебеки “Забияки” видно посланным барказом зажжен»[60]60
  ЦГАВМФ, ф. Шканечные журналы, корабль «Граф Орлов», № 114, 1772.


[Закрыть].

За два дня, 28 и 29 октября, русские и корсары сожгли семь «фрегатов» и восемь шебек. Один «фрегат» успел втянуться в Лепантский залив, но был уже так поврежден, что на другой день затонул. Шесть шебек успели спастись бегством.

Потери кораблей отряда Коняева оказались невелики. На «Чесме» был убит лейтенант Козмин, ранены лейтенант Лопухин и 5 матросов. На корабле «Граф Орлов» потерь не было. По судам отряда Ивана Войновича сведения отсутствуют.

Русская эскадра с 29 октября по 4 ноября стояла у Патраса, а затем пошла к острову Цериго. Там 10 ноября от нее отделился отряд И. Войновича и пошел в крейсерство, а корабли Коняева 19 ноября присоединились к флоту, стоявшему на якоре у острова Миконо.

Как уже говорилось, с турками 19 мая 1772 г. было заключено перемирие, которое действовало в Архипелаге с 20 июля. Согласно его условиям, турецкие военные корабли формально должны были оставаться в своих базах. Кроме того, турки в Архипелаге, то есть по берегам Эгейского моря, включая порты Малой Азии, были обязаны «судов не делать, а уже сделанные не спускать, спущенные же на воду не вооружать».

Алексей Орлов потребовал от командиров русских судов и корсаров пресечь снабжение Константинополя продовольствием как на турецких, так и на французских судах. Он приказал разослать по средиземноморским портам Европы свой манифест, в котором предостерегал нейтральные нации от отвоза туркам провианта.

В подтверждение своих слов Орлов 18 октября 1772 г. отправил к Дарданеллам эскадру С. К. Грейга. В ее составе были корабли «Победа», «Три Святителя», «Всеволод»; фрегаты «Надежда», «Африка», «Победа», «Парос», «Григорий», «Констанция» и бомбардирский корабль «Молния».

Но Никита Панин напугал Екатерину угрозой появления французского флота в Средиземноморье, в результате чего 20 августа 1772 г. Орлов получил рескрипт императрицы, где содержалось требование пропускать в турецкие порты нейтральные суда с провиантом. Орлову ничего не оставалось иного, как выполнить приказ императрицы.

Блокада русским флотом Дарданелл привела к большому росту цен на рынках Стамбула. Но голода там, увы, не было из-за подвоза провианта на французских судах и сухим путем с Балкан и Малой Азии, а также по Черному морю.

29 ноября 1772 г. Алексей Орлов писал графу Панину, что задержал шесть французских судов, которые везли пшеницу в Константинополь. На борту их найдены турецкие письма и контракты, по которым шкиперы договорились с турками о перевозке султанского хлеба с румелийского берега в столицу. Но из-за навязанных ему императрицей ограничений французов пришлось отпустить в Константинополь, ограничившись устным предупреждением.

Сейчас известно, что Франция не была готова к войне, и Екатерина допустила большую ошибку, пробив брешь в русской блокаде. Да и Орлов мог быть поумнее, и не только не наказывать корсаров за захват французских судов, а наоборот, пообещать им смотреть на все сквозь пальцы.

22 октября 1772 г. четыре корсарских фрегата под Андреевским флагом в сопровождении русского бомбардирского корабля «Молния» внезапно напали на крепость Чесму на побережье Малой Азии. Был высажен десант в 530 человек. Но взять крепость не удалось, и ограничившийся разграблением окрестностей десант был принят на суда отряда.

Рассказ о кампании 1772 г. я завершу приключением уже известного нам лейтенанта Панаиоти Алексиано. Ночью 9 сентября 1772 г. он на фрегате «Святой Павел» подошел к острову Станчио и высадил десант. Греки, воспользовавшись внезапностью, овладели небольшой турецкой крепостью Кеффано, где было взято 11 пушек. За это Екатерина II наградила Алексиано орденом Св. Георгия 4-й степени.

23 сентября 1772 г. Алексиано на «Св. Павле» захватил у острова Родос турецкий трекатр (небольшое торговое судно).

20 октября 1772 г. Орлов получил сведения, что перемирие с турками закончилось, но в Египте об этом не знали, так как с Константинополем не было связи по морю. И Алексиано на своем «Св. Павле» и с корсарской гребной фелукой, которой командовал грек Паламида, отправляется «за зипунами» к устью Нила. Замечу, что оба судна на походе шли без флагов, спасибо хоть «веселый роджер» не подняли. Как уже говорилось, фрегат «Св. Павел» – это торговое судно длиной 28,7 м и шириной 7,6 м. Орудийные порты были замаскированы. И фелука тоже ничем не отличалась от сотен таких же фелук, плававших в Восточном Средиземноморье. Таким образом, суда Алексиано, не вызвавшие никаких подозрений у египтян, спокойно вошли в гавань Дамиетты[61]61
  Современное название Думьят, в 45 км северо-западнее современного Порт-Саида.


[Закрыть]. И уже в порту корсары открыли огонь. Остальное читатель может представить себе сам, вспомнив эпизоды из англо-американских фильмов, где пираты врываются в порты Карибского моря.

Я же процитирую приглаженное и чуть романтическое изложение событий из донесения Орлова Екатерине II: «Как скоро начал он [Алексиано. – А.Ш.] подходить ближе и поднял на фрегате и фелуке российский флаг, то неприятель, будучи сим потревожен, произвел из судов и крепостных стен пушечную пальбу, однако и тем не мог защитить одного небольшого своего судна, которым вооруженная фелука легко овладела, а лейтенант Алексиано, пользуясь сим смятением, решился атаковать неприятеля в порте; почему, невзирая на производимый с трех сторон огонь, пошел он прямо в середину двух больших судов, где, бросив якорь, тотчас вступил в бой, который сперва продолжался с великою с обоих сторон жестокостью и отчаянием через 2 часа, а потом, увидя неприятель немалое число убитых и раненых из своего экипажа, а притом разбитие судов и появившуюся течь, начал бросаться в море для спасения жизни и на шлюпках, барказах и вплавь пробираться к берегам, чему и из других судов последовали экипажи, и сим решилось наконец сражение. Лейтенант Алексиано, по потоплении двух разбитых судов и по взятии фелукою несколько других мелких, удалился от крепостных пушечных выстрелов, стал на якорь на рейде и простоял тамо до другого утра в ожидании прибытия Селима-Бея и других судов из Александрийского порта. 22 числа перед полуднем, увидя в море под турецким флагом идущее прямо к Дамианскому порту судно и считая, что на оном помянутый бей находится, изготовился к новому сражению и как скоро оное подошло ближе к фрегату, то Алексиано, подняв российский флаг, сделал несколько по нем выстрелов, а сия нечаянность бывшего на судне неприятеля столь сильно устрашила, что он без всякого сопротивления опустя флаг, отдался военнопленным и перевезен фелукою на фрегат и другие взятые в порту суда; в числе пленных был помянутый Селим-Бей с тремя главнейшими агами, разными другими офицерами и служителями, коих всех осталось 120 человек турков, на судне же найдено: магометов штандарт, 7 знамен, 4 серебряные перья, значащие отличное турецких офицеров достоинство и заслуги, за которые жалует султан сими знаками, булов 4, топорков 3, щитов 3, большие литавры, 2 флага и 8 пушек с множеством разного оружия»[62]62
  Материалы для истории русского флота. Ч. XII. С. 129–130.


[Закрыть].

Обрадованный Орлов даже отказался от своей доли добычи, отдав ее Алексиано и его сподвижникам. Лишь знамена были отправлены в Италию, а оттуда – в Петербург.

После приключений в Дамиетте Алексиано вместе с полакой капитана Паламидо до конца октября корсарствовал у сирийских берегов.

Любопытно, что уже в советское время академик Е. В. Тарле поверил, а скорее сделал вид, что поверил басням Орлова. Он писал о Дамиетте: «Полная победа настоящего героя Алексиано и его матросов», «огромно было значение Патрасской победы эскадры Коняева и Дамиеттской победы Алексиано»[63]63
  Тарле Е. В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг. С. 93.


[Закрыть]. Позднее наши историки с завидным упорством переписывали перлы академика.

Забавная история, хорошо характеризующая нравы как корсаров, так и местных турецких гарнизонов, произошла у берегов острова Кипр. У восточной оконечности Кипра находится маленький безлюдный остров Клидес, где в свое время крестоносцы построили замок Кастро Россо (Красный замок). Замок находился на высоких утесах, и его защищал приличный турецкий гарнизон численностью 130 человек.

В 1772 г. славонец (увы, его имя история утаила), командир шебеки «Забияка», решил захватить Кастро Россо. Естественно, одна шебека сделать этого не могла. Тогда командир пошел на хитрость: захватил греческих рыбаков с Кипра и подробно допросил их о замке. Спросил и о глубинах, могут ли близко подойти к крепости бомбардирские и 66-пушечные корабли, и т. д. А в заключение пообещал повесить рыбаков, если они хоть слово скажут о своем пребывании на шебеке. Мол, шебека послана на разведку, а через три дня здесь будет весь флот с самим Орловым.

Как и следовало ожидать, греки, вернувшись, раззвонили по всей округе, что, мол, идет русский флот. В ту же ночь турецкий гарнизон на малых судах бежал, и не на Кипр, отделенный узким проливом в несколько километров, а аж в малоазиатский порт Караманию в 130 км. Причем все пушки и припасы были оставлены турками в целости и сохранности.

Так команда «Забияки» без боя овладела Кастро Россо, и до конца войны остров Клидес был базой греческих корсаров.

Глава 14. Кампания 1773 г.

К началу 1773 г. основные силы русского флота находились в порту Ауза. В их числе были корабли «Иануарий», «Три Святителя», «Чесма»; фрегаты «Надежда Благополучия», «Констанция»; бомбардирские корабли «Гром» и «Молния» и брандвахтенный фрегат «Помощный». Там же ремонтировались корабль «Не тронь меня» и фрегаты «Делос» и «Архипелаг». Ряд корсарских судов выбыл из строя за ветхостью: фрегаты «Зея», «Андро» и «Миконо» были разломаны в 1772 г. в порту Ауза, а пинк «Святой Павел» сожжен в Ливорно.

На сей раз Алексей Орлов решил зимовать в Архипелаге. Он держал свой флаг на корабле «Ростислав», стоявшем у острова Миконо. Там же зимовали корабли «Победоносец», «Саратов»; фрегаты «Николай», «Слава», «Запасный»; бомбардирский корабль «Страшный» и пинк «Венера».

У острова Тассо стояла эскадра С. К. Грейга в составе кораблей «Победа», «Всеволод», «Азия», «Граф Орлов»; фрегатов «Надежда», «Африка», «Минерва» «Парос»; пинков «Соломбала» и «Сатурн» и двух полакр.

Еще одна эскадра стояла у острова Патмос. В нее входили фрегаты «Северный Орел», «Тино», «Наксия», «Победа» и пакетбот «Почталион». Фрегат «Святой Павел» и две полакры находились у берегов Египта.

В Ливорно находились корабли «Европа» и «Три Иерарха» и фрегат «Григорий», а на Мальте – фрегат «Рафаил».

Сам Орлов с некоторым преувеличением, но в основном верно обрисовал ситуацию в Архипелаге в письме к Екатерине от 5 марта 1773 г.: «Что же принадлежит до производимых ныне со стороны Оттоманской Порты вооружений, то она старается во всех местах строгими фирманами набирать сухопутные войска, для усиления армии, хотя по дошедшим ко мне известиям народная подлость [простой народ. – А.Ш.] и неохотно на то соглашается; во всех приморских, купеческих городах удерживаются насильно матросы и отправляются сухим путем в Константинополь, где ныне находится весь турецкий флот, корабли и мелкие суда для починки тамо, и вооружения нужным снарядом и экипажем. По общему слуху считается ныне 9 кораблей всех, старых и вновь построенных, как в разных портах Черного моря, так и в Константинополе с множеством тартан[64]64
  Тартана – небольшое прибрежное судно, распространенное в Средиземном и Черном морях. Обычно длина около 20 м, но изредка встречались и большие тартаны. Одна мачта и короткий бушприт. Паруса чаще «латинские», но встречались и прямые. Тартана – торговое судно, но вооруженные тартаны имелись в турецком и неаполитанском флотах. Также тартаны широко использовались пиратами.


[Закрыть], шебек, галер и других мелких судов, с коими капитан-паша намерен выйти из канала в Архипелаг, чего однако и ожидать ненадежно, за недостатком нужного числа матросов. Равномерно же и остатки дульциниотских судов с поспешностью вооружаются при своих берегах, не показываясь в открытом море.

Для удержания неприятельских покушений эскадра от флота Вашего Императорского Величества, состоящая из 5 кораблей и нескольких фрегатов, под командой контр-адмирала Грейга, разъезжает при устье Дарданельского канала, корабли же “Чесма” и “Ростислав” находятся в Наксийском канале…»[65]65
  Материалы для истории русского флота. Ч. XII. С. 132–133.


[Закрыть]

Однако в целом в 1773 г. русский флот вел себя довольно пассивно. Орлов было приказал Спиридову не пропускать любые нейтральные суда в Дарданеллы, но Совет из Петербурга его одернул, написав Орлову, что это может удержать турок не только от заключения перемирия, так нужного для России, но и повернуть против малочисленного русского войска все силы, и втянуть Россию в новую войну с «ненавиствующими нам» французами.

Опять же, Орлов не догадался дать полную свободу рук греческим корсарам, а начал обличать их перед Екатериной и всем «мировым сообществом».

Русский же флот, поддерживая блокаду в зимнее время, понес тяжелую утрату. 7 февраля 1773 г. корабль «Азия» вышел с острова Миконо к острову Имбро и пропал со всем экипажем. Погибли капитан 1-го ранга Н. В. Толбухин и еще 438 человек. У острова Миконо нашли лишь бизань-мачту и несколько обломков корабля.

Орлов попытался добиться хоть какого-то успеха и приказал захватить остров Станчо, который в античные времена, как и сейчас, назывался Кос. Станчо принадлежит к группе островов Южные Спорады и отделен от полуострова Малая Азия проливом шириной всего около 5 км. Длина острова 40 км, наибольшая ширина 10 км. На Станчо в то время проживало 60 тысяч жителей.

Для операции против острова Станчо была направлена 2-я дивизия кораблей «Св. Георгий Победоносец», «Три Святителя», «Саратов» и «Три Иерарха»; фрегаты «Северный Орел», «Соломбала»[66]66
  Вообще-то «Соломбала» – 22-пушечный пинк (длина 36,6 м, ширина 9,5 м, осадка 3,8 м), пришедший вместе с эскадрой Спиридова. Но в отчете о сражении, данном 15 августа 1773 г. Елмановым Спиридову, он числился фрегатом.


[Закрыть], «Тино», «Победа»; бомбардирские суда «Гром», «Страшный», «Молния»; полака «Патмос» и 7 трекатр. На корабли был посажен десант. Командовал эскадрой контр-адмирал А. В. Елманов[67]67
  Андрей Васильевич Елманов на службе с 1738 г. В ходе Семилетней войны последовательно командовал кораблями «Шлиссельбург», «Полтава», «Рафаил». В 1764–1768 гг. был главным командиром Казанского Адмиралтейства. В 1769 г. произведен в контр-адмиралы. Шел вместе с эскадрой Спиридова, имея флаг на корабле «Северный Орел», но по случаю повреждения корабля вернулся в Портсмут. В феврале 1770 г. на корабле «Европа» вышел из Портсмута в Архипелаг. В Чесменском сражении не участвовал, т. к. находился в это время на фрегате «Надежда Благополучия» на о. Менорка, откуда вернулся только в январе 1771 г. В 1773 г. произведен в вице-адмиралы и вступил в командование всем архипелагским флотом вместо уволенного по болезни Спиридова. По возвращении в Россию награжден орденом Александра Невского и назначен командиром Ревельского порта. Умер в 1778 г.


[Закрыть].

29 июля эскадра Елманова подошла к анатолийскому берегу к местечку Ангелло и высадила десант албанцев[68]68
  Русские называли греков албанцами, поэтому в так называемых «албанских» войсках греков было куда больше, чем настоящих албанцев.


[Закрыть]. Им навстречу вышли 100 турок (регулярных войск, а скорее всего, местных жителей). Албанцы убили 40 человек, а остальные разбежались. Десантники сожгли 7 магазинов с хлебом и мельницу и вечером того же дня благополучно вернулись на суда.

Затем эскадра отправилась к острову Станчо (Косу). Подойдя к острову, Елманов разделил эскадру на две части. Отряд под командованием капитана 2-го ранга С. П. Хметевского, командира корабля «Три Святителя», в составе кораблей «Три Иерарха», «Три Святителя», фрегатов «Северный Орел» и «Победа» был отправлен для блокады острова Станчо. А с остальными судами Елманов двинулся к турецкому городу и крепости Будрум[69]69
  В настоящее время турецкий город Бодрум.


[Закрыть], расположенному на одноименном полуострове на анатолийском берегу, напротив острова Станчо.

Будрум – это турецкое название греческого города Галикарнас, известного еще в V веке до н. э. Именно там царь Мавсол (Мавзол) построил себе первый в мире мавзолей. Мощную каменную крепость Св. Петра построили в 1492–1522 гг. рыцари иоанниты, но, увы, в начале 1523 г. ее захватил турецкий султан Сулейман II Великолепный.

30 июля отряд Елманова подошел к крепости. Вперед выдвинулись три бомбардирских корабля, которые открыли огонь из гаубиц и мортир. Через час на восточный берег залива у крепости высадились 4 албанских батальона (4 майора и 919 человек), а также отряд славонцев (101 человек) под командованием графа Ивелича, то есть всего 1020 человек.

На следующий день, 31 июля, ранним утром туда же были высажены русские пехотные и артиллерийские подразделения, всего 1452 человека и семь 3-фунтовых единорогов. Причем единороги были сравнительно легкие – всего 340 кг, и солдаты их перетаскивали по берегу вручную, без конной тяги. Командовал русским десантным отрядом инженер-майор Матвеев.

На берегу у места высадки был оставлен подпоручик Радилев с тремя единорогами и 80 солдатами. Остальные двинулись к крепости. Целями десанта были захват острова и уничтожение стоявшего в заливе турецкого фрегата. Возможно, это был и не военный фрегат, а торговое судно с парусным фрегатским вооружением. Во всяком случае, фрегат не стрелял ни по десанту, ни по кораблям.

Однако из-за сильного ружейного и артиллерийского огня турок обе задачи выполнить не удалось. По пути русские сожгли две турецкие полугалеры, одну фелуку и магазин с адмиралтейскими припасами. Албанцы же основательно пограбили несколько жилых кварталов Будрума. После этого десант благополучно был принят обратно на суда.

В полдень контр-адмирал Елманов решил атаковать 13-пушечную батарею на западном берегу Будрумского залива, которая своим огнем мешала нашим гребным судам войти в залив «для сожжения упомянутого фрегата». Немедленно на западном берегу залива были высажены все 4 албанских батальона и славонцы. Но батарею взять не удалось, а на следующее утро появились большие «скопища» турок, и десантники начали отход. В ходе операции албанцы сожгли Зефирбееву деревню, усадьбу какого-то важного турка и 5 мельниц. Русские потеряли 21 человека убитыми и 25 ранеными.

Все три дня бомбардирские корабли работали по крепости бомбами, брандскугелями и карказами[70]70
  Брадскугели, карказы – зажигательные снаряды. Разница в том, что карказ состоял из холщового мешка, наполовину заполненного порохом, а наполовину – зажигательным веществом. Мешок вкладывался в железную чашку (поддон) и скреплялся крестообразными железными полосами. Брандскугель – сферическая чугунная бомба, снаряженная зажигательным составом.


[Закрыть]. В крепости и в городе были заметны значительные разрушения и многочисленные пожары. «Гром» даже добился двух попаданий 5-пудовыми мортирными бомбами в турецкий фрегат. На нем вспыхнул пожар, но вскоре команде удалось потушить его.

5 августа эскадра Елманова ушла от анатолийских берегов и в тот же день подошла к острову Станчо, где соединилась с отрядом Хметевского. На следующий день, 6 августа, бомбардирские суда «Гром» и «Страшный» подошли как можно ближе к турецкой цитадели главного города острова. Бомбардирский корабль «Молния» подойти к острову не смог из-за противного ветра и сильного течения.

В тот же день на берег были высажены иррегулярные части: 1020 албанцев и славонцев – участников высадки в Бурдруме, и еще 190 албанцев с судов Хметевского. Затем высадились русские солдаты под командованием инженер-майора Матвеева с семью 3-фунтовыми единорогами и две роты морской пехоты (как тогда говорили, «из морских солдатских батальонов»).

В первый день высадки десантники отбросили турок и заняли плацдарм у крепости. Но на следующий день большие силы турок контратаковали албанцев и русских. Согласно отчету Елманова, туркам удалось переправить на остров около 5 тысяч солдат. Кроме того, была мобилизована мусульманская часть населения. В ходе жестокого боя албанцы понесли тяжелые потери. Был убит майор Якумати, а майор Стата тяжело ранен и умер на следующий день. Командование над иррегулярными войсками принял майор Константин Георгиев, но и он почти сразу получил ранение. Албанцы, понеся тяжелые потери, бросились бежать.

Русская пехота оказалась в тяжелом положении. Майор Матвеев был ранен в левую ногу и передал командование майору Черемисову. Через несколько минут и Черемисов был ранен. Русские солдаты понесли его на руках, но туркам удалось отбить майора и взять в плен. Туркам достались и шесть 3-фунтовых единорогов.

Когда отступающие десантники приблизились к берегу, корабли и фрегаты открыли по туркам огонь ядрами и дальней картечью. По русским данным огнем корабельной артиллерии было уничтожено до 100 человек кавалерии противника.

Неудаче десантников способствовала еще и страшная жара, от которой плохо становилось не только русским, но и албанцам и грекам.

Потери десанта составили 86 человек убитыми и 76 человек ранеными, из которых умерло 32 человека. Я цитирую отчет Елманова, из которого неясно, о каких потерях идет речь, – то ли только русских, то ли общих.

Причиной неудачи в Будруме и поражения в Станчо явилась преступная легкомысленность графа Орлова, которому Спиридов и Елманов просто не рисковали возражать. Вспомним, скольких адмиралов граф вытурил из Архипелагской эскадры. Прошлые неудачи на Лемносе и в других местах ничему не научили его. Орлов не учел того, что деревянным кораблям трудно бороться с противником, засевшим в каменных крепостях. Ядра 36-, 24-и 36-фунтовых пушек были малоэффективны при действии по толстым каменным стенам турецких крепостей, особенно при действии с большой дистанции.

Чтобы подавить огонь крепостной артиллерии, Орлову надо было иметь не три, а тридцать или по крайней мере пятнадцать бомбардирских кораблей. Десантные операции проводились, как правило, летом при тихой погоде и вблизи баз на Паросе, поэтому высоких мореходных качеств от бомбардирских кораблей не требовалось. И можно было переделать под бомбардирские корабли греческие корсарские суда или, по крайности, купить суда в Ливорно. Переделка была очень проста. Требовалось подкрепить палубы в местах установки мортир. 5– и 3-пудовые мортиры можно было прислать из России, где их имелось больше чем достаточно, а можно было и закупить в Англии, Ливорно, Венеции или Триесте.

Огонь 15–30 бомбардирских судов, то есть 40–90 пятипудовых мортир мог в течение светового дня подавить сопротивление любой турецкой крепости в Архипелаге.

Орлов не учитывал способность турок перебрасывать на острова подкрепления на малых гребных судах, а также участия в бою мусульманского населения, которое отчаянно дралось за свои дома и жизнь своих близких. Турки прекрасно знали, что будет с ними после прихода албанцев (греков).

В состав эскадры следовало привлекать побольше гребных корсарских судов, чтобы обеспечить с моря полную блокаду атакуемой крепости.

В составе десанта должно было быть по крайней мере в два раза больше пехоты. Кроме того, на гребных судах следовало доставить хотя бы несколько десятков кавалерии, а также артиллерийских лошадей. Для русских моряков это дело вполне привычное. Еще со времен Петра Великого в составе Балтийского флота имелись десятки так называемых конских галер, которые предназначались для перевозки кавалерии.

На берег следовало высаживать не только 3-фунтовые, но и ¹/₂-пудовые, и 1-пудовые единороги весом 1146 кг и 1851 кг, с конной тягой. При штурме турецких крепостей особенно был важен навесной огонь. Поэтому десант должен был быть снабжен десятками 8-фунтовых Кегорновых мортирок весом (со станком) менее 50 кг. Такие мортирки легко переносились по полю боя четырьмя номерами прислуги. Большую роль сыграли бы и ¹/₂-пудовые мортиры, вес которых составлял около 300 кг.

Увы, наши военные уже 300 лет тупо недооценивают роль навесного огня. Их регулярно бьют, а они все мечтают сражаться в «большом поле», где «есть разгуляться где на воле» и где все решает настильный огонь. В Крымскую войну союзники взяли Севастополь исключительно из-за превосходства в мортирном огне.

В 1877 г. под Плевной русская артиллерия навесным огнем не сумела разрушить наспех возведенных турками земляных укреплений полевого типа. В результате – огромные потери в ходе трех неудачных штурмов Плевны и задержка наступления на полгода. Только в результате бездействия остальных турецких сил русская армия избежала полного разгрома.

В 1904 г. японские 11-дюймовые мортиры развалили русские укрепления и утопили весь флот в Порт-Артуре.

В 1939–1940 гг. самые мощные советские орудия – 203-мм гаубицы Б-4 не могли пробить финские доты в упор: на 100–400 м. Требовалось попасть в одну точку минимум два раза.

После первого штурма Грозного ваш покорный слуга написал статью «Очередное фиаско “полигонного” мышления», где утверждал, что огромных потерь в Грозном можно было избежать, применив 240-мм минометы «Тюльпан» и М-240[71]71
  «Истоки». № 1 (34). 1995.


[Закрыть].

Но вернемся к войне в Архипелаге. В начале 1773 г. в Сирии друзский шейх Дагер и эмир Шехад подняли мятеж против турецких властей. На помощь им 25 июля 1773 г. пришла русско-корсарская эскадра под командованием Ивана Войновича. В ее составе были фрегаты «Св. Николай» (капитан Иван Войнович) и «Слава» (капитан Марк Войнович), шебека «Забияка» и галеры «Рондинелос» и «Унионе». Корсары захватили Бейрут с весьма незначительными потерями: на «Св. Николае» было убито 8 и ранено 15 человек, на «Славе», соответственно, 4 и 6 человек, на «Забияке» – 4 и 7 человек, на галерах – 1 и 4 человека.

Город был передан друзам, а корсары взяли себе все турецкие пушки и две полугалеры. Кроме денег и другого имущества, захваченного в Бейруте, Марк Войнович стребовал с друзов 300 тыс. пиастров. Из этой суммы 30 тысяч (¹/₁₀ доли) было уплачено графу А. Орлову, а остальные поделены между капитанами и командами корсаров.

24 июня 1773 г. фрегат «Почталион» (командир капитан-лейтенант Семен Кравцов) с корсарскими полугалерой и фелукой погнался за двумя турецкими ландрами (небольшими торговыми судами). Одну из них длиной 16,2 м с тремя фальконетами он захватил, а другую, с двумя ¹/₂-фунтовыми пушками, потопил, предварительно сняв пушки.

5 июня 1773 г. на корабле «Чесма», стоявшем у берегов Пароса, состоялась очередная ссора между Алексеем Орловым и Григорием Спиридовым, после чего адмирал написал прошение об отставке. Официальным поводом стало состояние здоровья 63-летнего Спиридова: «Но при старости лет моих понесенные в службе труды и здешний арипелажский климат паки меня до того ж ныне довело, что я совсем в моем здоровье одряхлел и к болезненным от головы и глаз припадкам стал быть мало памятен, и от того, сам предвижу, во исполнении медлителен и по всему тому больше ко исполнению положенной на меня должности не так уже, как прежде, могу быть способен».

А через 5 месяцев Адмиралтейств-коллегия получила Высочайший указ, подписанный Екатериной. Единственной наградой, полученной Спиридовым при отставке, было назначение «вместо пенсиона полного адмиральского жалованья».

В начале октября 1773 г. Елманов на кораблях «Св. Георгий Победоносец» и «Три Святителя» с полакой «Лютра» прибыл к острову Тассо и «приказал приматам [старейшинам. – А.Ш.] оного острова, чтобы заготовленных в прошлом 1772 году 85 дерев вывезти на берег, да вновь вырубить и также вывезти на берег 13 мачтов дерев, а также 100 сажен дров».

25 октября 1773 г. к румелийскому берегу пошли крейсировать полакра «Св. Иоанн Богослов», полугалеры «Лев» и «Олимпиада». Командовал отрядом мичман Марацо, он же капитан полакры. Капитаном полугалеры «Лев» был Анагностий; кто командовал второй полугалерой, установить не удалось. Особых успехов отряд не достиг, были захвачены лишь два малых турецких судна – волик и фелука.

Других крупных операций русский флот в 1773 г. не проводил. В чем-то это связано с тем, что Алексей Орлов был больше занят дворцовыми интригами в Петербурге, нежели боевыми действиями в Архипелаге. В сентябре 1772 г. в постели императрицы оказался конной гвардии поручик А. С. Васильчиков. Весть об этом к концу года дошла до Орлова. Ему стало не столько обидно за брата, сколько страшно потерять огромные имения и титулы. Ведь большинство отставных фаворитов во времена Анны и Елизаветы отправлялись если не в застенки, то в Сибирь. Вспомним хотя бы Бирона и Лестока.

В конце 1772 г. Алексей Орлов, ссылаясь на нездоровье, просит у Екатерины разрешения приехать в Петербург. Екатерина отказывает. Мало того, она приказала курляндскому губернатору графу Броуну не пропускать Алексея, если тот окажется в Риге без ее позволения.

К лету 1773 г. А. Орлов несколько успокоился. Ни он, ни братья не лишились своих должностей и привилегий, а новый фаворит оказался глуп. Сама Екатерина называла его дураком, говорила, что он «скучен и душен». Васильчиков не лез ни во внутреннюю, ни во внешнюю политику и был крайне ничтожной личностью. По словам князя Щербатова, он «ни худа, ни добра не сделал».

Поняв, что Алексей Орлов не намерен конфликтовать, Екатерина в августе 1773 г. разрешила ему приехать в Петербург. 3 октября на заседании Совета императрица спросила, с какой целью посылается в Архипелаг 5-я эскадра под командованием контрадмирала С. К. Грейга в составе четырех кораблей и двух фрегатов. Ведь находящийся там флот стоит много, а вреда противнику не приносит. «Если он, – сказала Екатерина, – может быть употреблен для какого-нибудь предприятия, и надобны будут на него сухопутные войска, то я беру на свое попечение их доставить». Ей ответили, что эскадра отправляется по требованию графа А. Орлова для замены обветшалых кораблей, и если флот не находит способа вредить неприятелю, то все же облегчает положение сухопутной армии, отвлекая от нее противника. В ответ Екатерина предложила на следующее заседание Совета пригласить Алексея Орлова.

Через три дня, на заседании 7 октября, императрица спросил А. Орлова, в каком положении находятся дела в Архипелаге, и нельзя ли извлечь из флота большую пользу. Орлов ответил, что из находящихся там кораблей пять совсем обветшали, что в нынешнюю кампанию он намеревался разорить Салоники и Смирну для пресечения подвоза туркам запасов через эти места, но болезнь вынудила его оставить флот. «Я не думаю, – говорил Орлов, – чтоб неприятельский флот мог появиться в Архипелаге. Турки с тех пор, как узнали малочисленность наших сухопутных сил там, уж не так их опасаются. Побеждаемы они были малым числом, потому что обыкновенно пугаются всего того, о чем не знают, но, пришедши потом в себя, принимают достаточные мары».