Текст книги "Блокада. Полная картина битвы за Ленинград (1941 – 1944)"

22 ноября 1941 г. Разведывательный отдел КБФ направил начальнику Оперативного отдела Штаба КБФ капитану 1‑го ранга Г.Е. Пилиповскому карту и легенду к ней о нахождении в Петергофе пунктов, намеченных к первостепенному уничтожению. Этими “пунктами” были: минометная батарея у Большого дворца,

командный пункт в блиндаже, справа от лестницы в Нижнем парке, штаб 291‑й пехотной дивизии на улице Аврова, наблюдательный пункт около дворца Моплезир, корректировочный наблюдательный пункт на петергофской пристани, землянки и блиндажи для солдат в Нижнем парке и в Александрии, орудия в Александрии, находящиеся в 50 метрах к западу от Николаевского вагона.

Петергофский дворец. 1941 г.

Петергофский дворец. Большой каскад. 1941 г.

(Фотобанк Оборонительных сил Финляндии).

23 ноября соответствующие указания получил комендант крепости Кронштадт генерал-лейтенант А.Б. Елисеев. В этот же день об успешных операциях, проведенных 22 ноября в Стрельне и Петергофе, Военком РО КБФ полковой комиссар Б.Н. Бобков докладывал командующему КБФ вице-адмиралу В.Ф. Трибуцу. Восемь человек были отправлены в Стрельну с задачей поджога дворца и здания бывшего санатория. “Группа Александрова в составе 5 человек прошла через расположение противника, произвела два очага в Новом Петергофе и вышла из расположения противника через Новый Петергоф по льду незамеченной постами наблюдения”. Выполнению поджогов препятствовала “несовершенность зажигательных веществ для вызова пожаров сырых зданий при низкой температуре”.

Осенью 1941 г. корабли КБФ в общей сложности выпустили по Петергофу более 2 тыс. снарядов. Артиллерийский обстрел “важнейших объектов” вели главным калибром линкор “Октябрьская Революция” и крейсер “М. Горький”. В конце ноября 1941 года были созданы команды охотников (добровольцев) для взрыва и сжигания населенных пунктов, захваченных противником.

<…>

После освобождения Нового Петергофа в Фермерском дворце в Александрии был обнаружен макет оборонительных сооружений и огневых точек немецких захватчиков. В качестве опорных узлов в нем значились “все дворцовые постройки береговой полосы”. В Монплезире, Эрмитаже, Готической капелле – доты. На Даче Николая II и в Фермерском дворце в Александрии – штабы. В 50 метрах западнее “Николаевского вагона” в Александрии – батарея из пяти дальнобойных орудий. В Коттедже устроен госпиталь.

На Петергофском соборе оккупанты оборудовали корректировочный пост, к которому протянули большое количество телефонных проводов. В бывшем Доме отдыха по ул. Аврова, д. 5 располагались сменяющие друг друга штабы дивизий. Еще один штаб был на углу Красного проспекта и ул. Володарского23 в подвале довоенного магазина, к нему были протянуты четыре телефонных провода, у входа стоял часовой. В городе было отделение Гестапо. В Бельведере находился штаб полка, по соседству с ним расположилась 15‑мм батарея.

<…>

Когда в Петергоф вошли наши части, немцы его уже оставили. Только один пьяный немец спал под роялем в землянке. Об этом со слов очевидца написал в дневниковых записях писатель Павел Лукницкий, побывавший в городе 22 января 1944 года. “Так вот он каков сейчас – город, о котором мы тосковали два с половиной года!

Ни одного целого дома. Красная улица – только окаймленные заминированным снегом да изломанным хламом развалины домов. Взорванный мост. Разбитая гостиница. Ограда Верхнего парка – лишь каменные столбы. Большой дворец – руины, у руин разбитая бронемашина… Прудов нет – одни котлованы. В Верхнем парке нет ни Нептуна, ни других скульптур. Ворота к Красной улице взорваны и развалены”»³⁵.

Итак, красивейшие дворцы Ораниенбаума, Петергофа, Знаменки и Михайловки были основательно разрушены германской и советской артиллерией. Кто нанес больший ущерб, пусть, прочтя эту книгу, читатель судит сам.

Глава 11. Страсти по 10-дюймовым пушкам

Эта глава несколько выпадает из общей структуры книги. Роль 10-дм пушек в обороне Ленинграда была существенно меньше, чем, например, 305‑мм и 180‑мм орудий. Однако моя статья о 254/45‑мм пушках в журнале «Балтфорт» № 2 за март 2008 г. вызвала шквал эмоций у питерских знатоков артиллерии, серию статей в «Цитадели» и т. д. Во всех статьях 254/45‑мм пушка представлялась шедевром артиллерийского оружия. Поэтому мне пришлось включить в книгу небольшую главу, посвященную участию 10-дм пушек в битве за Ленинград.

В 1890 г. англичане заложили два броненосца типа «Центурион», вооруженных не 12-дюймовыми пушками, как было принято в ведущих флотах мира, а 10-дюймовыми. Их основным назначением было гоняться за русскими крейсерами по Тихому океану. Вскоре выяснилось, что ослабление огневой мощи давало слишком малый выигрыш в скорости, и уже в 1894–1895 гг. «просвещенные мореплаватели» исправили свою ошибку, заложив девять броненосцев типа «Маджестик» с четырьмя 12/35-дюймовыми пушками.

Закладка «Центуриона» стала нечаянной радостью для наших адмиралов и генералов. Адмиралы мечтали делать броненосцы поменьше и подешевле, а генералы пуще смерти боялись электрических приводов наведения береговых орудий и систем отката орудий по оси канала ствола. Дело в том, что в царской России береговая оборона находилась в ведении сухопутных генералов (Военного ведомства).

10-дюймовый калибр был предельным для береговых пушек, где можно было применять ручные приводы. А заодно генералы договорились с адмиралами впервые в нарезной артиллерии унифицировать 10-дюймовые береговые и корабельные орудия. Понятно, что из этой затеи ничего не вышло – 10-дюймовые пушки в Военном и Морском ведомствах имели не только разные станки, но и тела орудий и даже боеприпасы.

На Балтике с 10-дюймовой артиллерией были построены три эскадренных броненосца и три броненосца береговой обороны. Еще один такой уродец построили для Черноморского флота.

Морские 10-дм пушки оказались крайне неудачными. В результате для пушек каждому броненосцу пришлось составлять свои Таблицы стрельбы в зависимости от прочности пушек. А на броненосце «Ростислав» пушки оказались вообще негодными, и их пришлось заменить на новые.

Лафет 10-дм береговых пушек был спроектирован известным конструктором-лафетчиком Робертом Августовичем Дурляхером (уроженцем Прибалтики). Система отката и наката станка по поворотной раме устарела как минимум лет на 10. Но, увы, Дурляхер проектировал лафет согласно тактико-техническим требованиям, составленным в ГАУ, и изменить конструкцию не мог. Из-за неудачной конструкции лафета и отсутствия электрических приводов наведения и заряжания пушки скорострельность ее была в 4–6 раз ниже, чем у британских и германских броненосцев, построенных в 1900–1905 гг., а малая скорость поворотного механизма не позволяла вести огонь по быстро движущимся морским целям.

После окончания Русско‑японской войны 10/45-дм береговые пушки были признаны устаревшими, и началось проектирование новых береговых орудий – 10-дм, 12-дм и 14-дм (254‑мм, 305‑мм и 356‑мм) пушек длиной в 52 калибра. Все они имели электрические приводы и проектировались в двух вариантах – открытых и башенных установках.

В 1923–1935 гг. подавляющее большинство 10/45‑мм пушек было сдано на лом, и лишь 12 орудий законсервировали в Кронштадтской крепости.

Финны провели глубокую модернизацию захваченных в 1918 г. пушек, и к 1 января 1940 г. у них на вооружении состояло 26 – 254/45‑мм пушек, все на станках с углом возвышения +30°. Соответственно, дальность стрельбы 254/45‑мм пушек была доведена до 27 км. Еще несколько стволов находилось в арсенале.

Боекомплект береговых 10-дм орудий, существовавший до 1908 г., делал пушки совсем неэффективными. В него включили три снаряда одинакового веса (225 кг). Стальной бронебойный снаряд комплектовался 2 кг бездымного пороха, а чугунный снаряд – 9,6 кг дымного пороха. Был еще и совершенно бесполезный сегментный снаряд, нечто вроде шрапнели с большими поражающими элементами.

Бронебойный снаряд имел крайне слабое фугасное действие. Для сравнения, 122‑мм гаубичная мелинитовая граната 1904–1905 гг. снаряжалась 3,5 кг мелинита, а тротиловая 1907 г. – 4 кг тротила.

Что же касается чугунных снарядов, то они никуда не годились ни как осколочно-фугасные, ни как бронебойные. Часто чугунные снаряды вообще разлетались на куски после вылета из ствола 10-дм пушки при стрельбе полным зарядом.

К началу Великой Отечественной войны на вооружении Кронштадтского укрепленного сектора находилось 12 законсервированных 254‑мм орудий: 4 – на батарее № 123 форта «Красноармейский» (бывший «Обручев») в составе 12‑го ОАД; 4 – на батарее № 132 форта «Комсомольский» («Риф») в составе 13‑го ОАД; и 4 – на форту «Краснофлотский» («Красная Горка»).

К лету 1936 г. взамен старых изношенных почти на 100 % 254‑мм пушек форт «Риф» (батарея № 132) получил 4 менее изношенные 254‑мм пушки № 94, 97, 99 и 100 с износом ствола не более 60 %. Их доставили из Севастопольской крепости с батарей № 20 и № 24.

К 22 июня 1941 г. на батарее № 132 хранилось 254‑мм снарядов: бронебойных – 40, фугасных обр. 1907 г. – 279.

Замечу, что всего в ВМФ на 22 июня 1941 г. состояло 254‑мм снарядов: бронебойных – 1457, фугасных – 721. Все 254‑мм снаряды находились на батареях и складах Балтийского флота. На центральных складах их не было, и промышленность их не производила.

1 сентября 1941 г. батарея № 132 сделала 12 выстрелов по финской железнодорожной станции Териоки. Уничтожено два состава, станция горела целые сутки. В декабре батарея № 132 вновь обстреливала Териоки.

254‑мм орудия батареи № 132 не могли вести огонь по занятому немцами южному берегу Финского залива. Поэтому 19 октября 1941 г. было принято решение: два 254‑мм орудия оставить на «Рифе», а два передислоцировать в район базы Литке к Немецкому кладбищу.

Обе пушки было решено ставить на бетонном основании. В декабре 1941 г. снятое 10-дм орудие № 94 перевезли к новому месту у Немецкого кладбища. Работы по бетонированию основания вели в основном в темное время суток.

Первоначально батарея входила в состав Заградительного оборонительного участка, с июля 1942 г. – в 190‑й ОАД. В 1943 г. батарея № 665, где было уже два 254‑мм орудия, вошла в состав 160‑го ОАД, а к 1 января 1944 г. батарея № 665 была уже в 18‑м ОАД. Разумеется, она перемещалась лишь на бумаге, а по-прежнему находилась на Немецком кладбище.

Первые стрельбы батареи № 123 и № 132 провели 31 января и 1 февраля 1942 г. по району Териоки (Финляндия). Согласно отчету, результаты стрельб не наблюдались. Замечу, что на батарее № 123 в исправности были три 254‑мм пушки, а четвертую так и не сумели расконсервировать.

4 февраля 1942 г. батарея № 665 «произвела пристрелку рубежей на льду Финского залива вокруг острова Котлин».

9 и 10 февраля 1942 г. батарея № 665 обстреливала район Петергофа.

7 апреля 1942 г. батарея № 123 обстреливала район Териоки, выпустив 12 снарядов.

13 апреля и 8 мая батарея № 665 обстреливала район Владимировки и Нового Петергофа.

В ночь на 27 июня 1942 г. батарея № 132 вела огонь по финской батарее в районе Яаккова и в районе Вохнала (Песи) до Юккола (Янккова). Эта батарея имела на вооружении три 152/45‑мм пушки Кане с перевернутыми стволами (вверх компрессором) для увеличения угла возвышения и, соответственно, дальности стрельбы. Эти три орудия финны ухитрились установить на фронте в 8 (!) километров.

«Повторно батарею Юккола обстреляли батареи № 130 и № 132 22 июля 1942 года, а затем 28 июля и 3 августа того же года. Только после последнего обстрела батарея финнов замолчала и в Журнале боевых действий форта “Риф” появилась запись: “батарея противника подавлена”. В сущности, применялся, с позволения сказать, некий артиллерийский эвфемизм – подавлена не значит уничтожена. Осмотр этой батареи, а точнее сказать, трех отдельных одноорудийных позиций после окончания боевых действий на Карельском перешейке в 1944 году показал, что дворики батареи целые, как и сами орудия. Незначительные осколочные повреждения не повлияли на боеспособность батареи Юккола»³⁶.

1 октября 1942 г. с 9 ч 00 мин до 9 ч 03 мин батарея № 132 выпустила 15 254‑мм снарядов по гавани «Ино».

2 октября 1942 г. батарея № 132 с 2 ч 00 мин до 3 ч 28 мин вновь вела огонь по гавани «Ино».

Оба артналета велись без корректировки. Вероятность попадания в малые финские посудины практически равна нулю.

3 ноября батарея № 665 с 12 ч 00 мин до 19 ч 06 мин обстреливала германские батареи в районе Троицкое – Алиски.

11 ноября 1942 г. батарея № 132 вела огонь с 11 ч 48 мин до 19 ч 20 мин по порту Териоки.

30 декабря батарея № 132 с 12 ч 37 мин до 13 ч 15 мин вела огонь по финским батареям в районе поселка Поэзил. Здесь и далее стоит отметить, что 254‑мм батареи вели огонь вместе с другими батареями, номера которых приводить не позволяет объем и тематика статьи.

1 января 1943 г. батарея № 123 с 1 ч 12 мин до 1 ч 26 мин вела огонь «по живой силе противника» (в переводе с казенного на русский – по площади без корректировки) в районе Териоки – Левашово.

17 февраля 1943 г. батарея № 123 произвела в 16 ч 21 мин огневой налет на батареи в районе Териоки.

2 марта 1943 г. батарея № 132 с 11 ч 00 мин до 14 ч 30 мин подавляла германские батареи в районе Петергофа.

18 и 19 марта 1943 г. батарея № 123 вела беспокоящий огонь по финским позициям.

Всего с января по апрель 1943 г. по противнику все батареи выпустили 19 (!) 254‑мм снарядов.

11 июня 1943 г. батарея № 123 с 2 ч 00 мин до 2 ч 08 мин и с 13 ч 35 мин до 15 ч 15 мин вела (вместе с другими батареями) обстрел финских батарей в районе Курносово и железнодорожной станции Оллила. Батарея огонь прекратила, а на станции возник пожар.

12 июня батарея № 123 с 0 ч 05 мин до 16 ч 45 мин периодически открывала огонь по финским батареям в районе Куоккала – Стрельбище.

К 24 июня на батарее № 123, наконец, отремонтировали четвертую 254‑мм пушку и испытали ее четырьмя выстрелами по району Териоки.

25 октября 1943 г. батарея № 123 с 14 ч 06 мин до 15 ч 41 мин вела с другими батареями «плановый обстрел» района Соболевка – Курносово.

30 октября 1943 г. батарея № 123 с 15 ч 27 мин до 15 ч 35 мин вела огонь по железнодорожной станции Териоки. (Замечу, что огонь вели еще 5 батарей, и все 6 батарей выпустили только 25 снарядов.)

19 ноября 1943 г. батарея № 665, а также еще 7 береговых батарей и канонерская лодка «Сестрорецк» в течение боя выпустили 73 снаряда «для пристрелки реперов и опробования материальной части».

21 ноября 1943 г. батарея № 665 и еще 7 батарей выпустили 12 снарядов с аналогичной целью.

24 ноября батарея № 665, 5 береговых батарей, канонерские лодки «Она» и «Зея», а также бронепоезд «Балтиец» выпустили 57 снарядов для пристрелки реперов в районе Сашино.

19 января 1944 г. батарея № 665 обстреливала цели в районе Петергоф – поселок Свердлов.

В ходе наступления Красной армии на Карельском перешейке была использована батарея № 123, которая к тому времени уже отсутствовала в списках действующих батарей. 9 июня 1944 г. батарея № 123 обстреляла район Камешки – Оллила, 10 июня – район Териоки.

14 июня батарея № 132 вела огонь из двух 254‑мм орудий по финским позициям.

К 1 января 1945 г. в документах упоминается одна 254‑мм батарея – № 123. И та, замечу, законсервирована. Как видим, участие 254‑мм орудий в обороне Ленинграда было более чем ограниченным.

Глава 12. Доты на льду

К 1 января 1939 г. остров Котлин находился примерно в 16–17 км от финской территории. Я сам с пляжа в Репино без бинокля хорошо различал большой кронштадтский собор и ряд других объектов Кронштадта.

В середине 1930-х годов руководство Шуцкора³⁷ разработало план похода лыжников по льду Финского залива к гаваням Кронштадта. Шуцкоровцы должны были на санях доставить мощные подрывные заряды к бортам линкоров, крейсеров и эсминцев. Однако по политическим мотивам финское правительство отменило набег на Кронштадт.

Советское руководство понимало уязвимость острова Котлин и островных фортов, и, как уже говорилось, в 1934 г. на северных фортах Кронштадтской крепости началось строительство бетонных пулеметных одноэтажных дотов на 2–3 амбразуры. К сентябрю 1935 г. строительство их в основном завершилось.

На северном форту № 1 соорудили два дота на флангах форта, на форту № 2 – три дота, на форту № 3–2 дота, на форту № 4–3 дота, на форту № 5–2 дота, на форту № 6–3 дота и на форту № 7–2 дота.

На форту «П» (он же «Первомайский», он же «Тотлебен») построили 5 дотов, на форту «О» («Обручев») – 4 дота, на форту «Р» («Риф») – 3 дота, на форту «К» («Константин») – 1 дот, на южном форту № 3 – тоже 1 дот.

В 1941 г. для противодесантной и противовоздушной обороны на фортах были построены батареи 45‑мм универсальных орудий 21К. Обычно их размещали в бетонных барбетах.

К 22 июля 1941 г. на острове Котлин было создано 7 рубежей обороны, проведенных перпендикулярно к берегам острова.

В конце мая 1941 г. германское командование провело операцию «Меркурий», в ходе которой люфтваффе доставили на остров Крит 23,5 тыс. солдат и офицеров. Из них около 10 тысяч прыгнули с парашютом.

Высадка на Крите вызвала шок у наших генералов, и они немедленно начали проводить учения по отражению воздушных десантов на острове Котлин и полуострове Крым.

С началом блокады Ленинграда командование Балтийского флота и Ленинградского фронта приняло экстренные меры по организации обороны острова Котлин, фортов и прилегающих участков побережья от возможного вторжения противника по льду. Наземных войск, кроме 141‑го артиллерийско-пулеметного батальона, в Кронштадте не было. 260‑я бригада морской пехоты (бывшая 4‑я) прибыла с Невской Дубровки только ранней весной 1942 г. Поэтому основу обороны составляли огневые средства – пушки и пулеметы. Но их не хватало, и командование флота решило на период ледостава снять с катеров и вспомогательных судов 45‑миллиметровые пушки и крупнокалиберные пулеметы. Места для установки пушек на острове и фортах наметили еще в сентябре. Но необходимо было создавать и оборону на льду.

Было принято оригинальное решение построить плавающие огневые точки: квадратные водонепроницаемые ящики из толстых досок. На их палубе устанавливались коробчатые башни из листовой стали, в которых размещалась 45‑мм пушка или пулемет. Сокращенно такие огневые точки назывались ПООТ – плавающая огневая орудийная точка и ПОТ – плавающая огневая точка.

Начальник Морского завода инженер-капитан 1‑го ранга Б.М. Волосатов взялся построить их на заводе. В помощь рабочим выделили матросов, имеющих специальности кузнецов, клепальщиков и судосборщиков. Тем временем стали поступать снятые с катеров Охраны водного района (ОВР) 45‑миллиметровые пушки и пулеметы. Всего соединения и части крепости получили из ОВР 43 шт. 45‑мм пушек и почти столько же пулеметов. Из запасов артиллерийского склада доставили 16 тумбовых и колесных пушек. Несколько пушек и пулеметов установили на металлические сани. Основную же часть передали Городскому участку Кронштадтского укрепленного сектора, куда входил 141‑й артиллерийско-пулеметный батальон майора А.А. Углова.

Личный состав батальона обслуживал и плавающие огневые точки. Специально выделенным для этого подразделением командовал лейтенант Барабаш.

К 22 ноября 1941 г. изготовили 6 огневых точек и немедленно начали буксировать их на отведенные места. В условиях начавшегося ледостава восемь плавающих точек установили на линии Мартышкино – Лисий Нос, поперек Финского залива. Они позволили создать на льду охраняемые минные поля в направлении Петергофа, обеспечивали несение дозорной службы. Личный состав батальона, располагаясь в прочно вмерзших в лед плавающих огневых точках, был укрыт от ветра и находился в относительном тепле. К востоку от линии плавучих огневых точек находились дозоры фортов.

На северо-западном направлении оборона Котлина велась 11‑м и 12‑м отдельными артдивизионами (форты «Обручев» и «Первомайский»).

Побережье залива на участке Петергоф – Стрельна находилось под неослабным наблюдением. Штаб крепости разработал организацию сосредоточенного огня по заливу перед Кронштадтом всей артиллерии фортов, острова Котлин и 196‑го артдивизиона – всего 95–100 254‑мм орудий, не считая кораблей. Кроме того, огонь могли вести 122 45‑мм пушки и свыше сорока 76–85‑мм зенитных орудий фортов.

Для усиления обороны на льду было установлено 15 км проволочных заграждений, 89 дотов и дзотов.

Между морскими фортами были выставлены минные поля из противопехотных и противотанковых мин, а также 45‑мм пушки, оборудованы ледяные окопы. С наступлением темноты и до рассвета на лед выходили дозоры и боевое охранение.

Во вторую блокадную зиму к ледовой обороне подключились и армейские части Ленинградского фронта.

С наступлением зимы в Финском заливе и Ладожском озере образовался лед, толщина которого в Финском заливе к концу декабря 1942 г. достигала 30–33 см, а к концу января 1943 г. – 55–80 см и оставалась такой до начала марта. По такому льду могла свободно передвигаться не только пехота с артиллерией, но и танки. Поэтому приходилось предпринимать специальные меры. Особенно опасным могло оказаться проникновение частей противника по льду Финского залива из района Петергофа, по кратчайшему к городу направлению.

В ноябре 1942 г. по плану обороны восточного побережья Финского залива в зимних условиях защита возлагалась на 162-ю стрелковую бригаду с двумя артиллерийскими батареями обороны водного района (ОВР), с 3‑м и 4‑м дивизионами 194‑го и 1‑м дивизионом 169‑го зенитных артиллерийских полков Ленинградской армии ПВО и тремя пулеметно-артиллерийскими батальонами.

Передний край обороны бригады проходил по линии островов Кировских, Декабристов и Канонерского, Лесной порт. В случае выхода значительных сил противника на лед Финского залива и проникновения их к дамбе Морского канала планировалась контратака силами 13‑й стрелковой дивизии 42‑й армии во взаимодействии с 85‑й стрелковой дивизией и батальоном автоматчиков 162‑й стрелковой бригады в общем направлении на северо-западную оконечность дамбы. В случае же выхода противника в район Лахты 13‑я стрелковая дивизия должна была контратаковать в северо-западном направлении.

Артиллерийская группа поддержки пехоты 162‑й стрелковой бригады состояла из артиллерийского и минометного дивизионов бригады, 3‑го и 4‑го дивизионов 194‑го зенитного артполка и 1‑го дивизиона 169‑го зенитного артполка. Ответственная огневая полоса группы намечалась в границах: справа – острова Кировские, Конная Лахта; слева – Кировский завод, южная дамба Морского канала. Кроме того, были назначены дополнительные секторы вправо на Каменку, влево на Лигово.

В ночь на 10 декабря 1942 г. на лед Финского залива, в удалении 3–4 км от берега, было выдвинуто боевое охранение бригады в составе шести усиленных стрелковых взводов. Каждому взводу придавалось по одной 76‑мм полковой пушке, по отделению противотанковых ружей и по два 50‑мм миномета. Одному взводу вместо 76‑мм орудия были приданы два 82‑мм миномета. Кроме того, каждый взвод поддерживала одна батарея из состава артиллерийской группы поддержки пехоты 162‑й стрелковой бригады.

На подступах к побережью были подготовлены участки «дальнего огневого нападения», сосредоточений огня и рубежи неподвижного заградительного огня. «Дальние огневые нападения» (ДОН) планировались в 8–10 км от берега и возлагались на артиллерию Балтийского флота. Участки сосредоточенного огня назначались в 6–8 км от берега, огонь по ним готовила артиллерия армий и войск внутренней обороны города. Неподвижный заградительный огонь готовила артиллерия войск внутренней обороны города.

Для обеспечения стыка 162‑й стрелковой бригады с 27‑й стрелковой бригадой 23‑й армии от артиллерии войск внутренней обороны города выделялся 3‑й дивизион 194‑го зенитного артиллерийского полка, а от 27‑й бригады – две артиллерийские батареи.

Стык войск внутренней обороны города с 42‑й армией обеспечивался тремя дивизионами 42‑й армии и двумя дивизионами войск внутренней обороны города (1‑й дивизион 169‑го зенитного артполка и отдельный артдивизион 162‑й стрелковой бригады).

На льду для орудий, противотанковых ружей и минометов оборудовались снежные и ледяные окопы. Часть пушек устанавливалась в дерево-ледяных сооружениях. Например, в 124‑м пулеметно-артиллерийском батальоне выставленные в январе 1943 г. в 3 км от берега две 76‑мм полковые пушки были помещены в дерево-ледяные огневые сооружения, срубы которых были заранее заготовлены на берегу, затем собраны на огневой позиции и усилены льдом и снегом. Минометы и противотанковые ружья находились в снежно-ледяных окопах с бруствером высотой 70–90 см и шириной 4–5 м. Для отдыха личного состава были построены деревянные переносные будки, усиленные с боков слоем льда и снега толщиной до 8 м. Дерево-ледяные сооружения строились и для наблюдательных пунктов, с которых просматривалось побережье, занятое противником.

Все сооружения маскировались снегом, личный состав находился в белых маскировочных халатах, днем в ясную погоду всякое передвижение по льду запрещалось. Боеприпасы и продовольствие к огневым точкам доставлялись только ночью на санях.

В начале марта лед Финского залива начал рыхлеть, в дерево-земляных огневых сооружениях появилась вода, и они стали оседать. Некоторые орудия пришлось ставить на плоты, а с 16 марта, когда началось интенсивное таяние льда, все огневые средства пришлось переместить на берег.

В 23‑й армии с замерзанием Ладожского озера и Финского залива также выдвигались на фланги вдоль побережья оборонительные участки, а на лед – боевое охранение. Поэтому фронт обороны 23‑й армии зимой увеличивался с 70 до 105 км.

Вследствие принятых советским командованием мер ни финны, ни немцы не пытались вести наступление по льду большими силами.

Однако небольшие отряды финнов периодически пытались прорвать нашу ледовую оборону. Так, 31 января 1943 г. в 23 ч 24 мин две группы финских лыжников численностью 20 и 50 человек продвинулись с северного берега залива к форту «Первомайский». Первая группа в 20 человек устроила засаду на пути движения наших дозоров. А вторая пыталась окружить и захватить наш полевой караул, но была обнаружена и встречена пулеметным огнем. После 40‑минутной перестрелки финны начали отход на северо-восток, потеряв 6 человек убитыми. Наши потери – 3 краснофлотца убиты и один ранен.

Увы, после войны ледовая оборона Финского залива была практически забыта нашими историками.