Текст книги "Господин Великий Новгород – расцвет и трагедия"

Что же касается Святополка, то он не хотел ни мира с Ярославом, ни присоединения Киевской земли к Польше. В «Повести временных лет» говорится: «Болеслав же пребывал в Киеве, сидя [на престоле]; безумный же Святополк стал говорить: “Сколько есть ляхов по городам, избивайте их”». Киевлян и жителей других городов, оккупированных ляхами, долго уговаривать не пришлось. Почти синхронно началось изгнание поляков. Однако непонятным образом Болеславу удалось уйти из Киева с большей частью людей, а также с награбленными драгоценностями. Знатные русские пленники – бояре Ярослава, жены и сестры – были отправлены в Польшу, видимо, еще раньше. Болеславу удалось сохранить за собой и Червенские города, приобретенные еще князем Владимиром Святым.

После ухода поляков Святополк стал киевским князем и тоже начал чеканить собственную серебряную монету. А тем временем мудрый Ярослав счел себя холостым и послал сватов к шведскому королю Олафу I Шетконугу. Летом 1019 г. в Новгороде состоялось бракосочетание дочери Олафа Ингигерд, принявшей христианское имя Ирина, с мудрым Ярославом.

Тут русские и советские историки обычно ставят точку. А между тем Ингигерд еще раньше была обещана конунгу Олаву Харальдссону, которого она безумно любила. В сборнике саг «Гнилая кожа» говорилось, что конунг Ярицлейф позвал Ингигерд в свои хоромы на пир и сказал: «Видала ли ты где-нибудь такую прекрасную палату и так хорошо убранную, где, во-первых, собралась бы такая дружина, а во-вторых, чтобы было в палате той такое богатое убранство?» Княгиня отвечала: «Господин, в этой палате хорошо, и редко где найдется такая же или большая красота, и сколько богатства в одном доме, и столько хороших вождей и храбрых мужей, но все-таки лучше та палата, где сидит Олав конунг, сын Харальда, хотя она стоит на одних столбах». Конунг рассердился на нее и сказал: «Обидны такие слова, и ты показываешь опять любовь свою к Олаву конунгу», – и ударил ее по щеке. Она сказала: «И все-таки между вами больше разницы, чем я могу, как подобает, сказать словами»[21]21
  Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 510.


[Закрыть]. И Ингигерд, разгневанная, ушла.

Возникает резонный вопрос: с какой стати шведский король решил испортить жизнь дочери и отдать ее за нелюбимого человека? А ведь в 1015 г. Ярослав был всего лишь новгородским князем и бунтовщиком… Ларчик открывается просто: Ингигерд получила в качестве свадебного дара Альдейгьюборг (Ладогу). Причем получила не «в кормление», как это было в Московской Руси. Например, вдовая царица Мария Нагая с сыном получили «в кормление» город Углич. Ингигерд получил Ладогу в полное владение. После ее смерти Ладога должна была остаться за ее шведскими наместниками, что, кстати, и случилось.

Новый тесть отправил Ярославу сильную дружину. Ярослав, по данным «Саги об Эймунде», считал своим основным противником не Святополка, а Бурислейфа, то есть Бориса. И с ним удалось покончить весной 1019 г.[22]22
  Ряд историков, в том числе Г.М. Филист, говорят об осени 1018 г.


[Закрыть]. Войско Ярослава двинулось к Киеву. Навстречу ему шел, по русской летописи, Святополк, а по «Саге…» – Бурислейф (Борис). Последний провел несколько месяцев у печенегов и теперь вел печенежскую рать.

Эймунд правильно оценил ситуацию. Даже в случае поражения, Борис через какое-то время вновь приведет печенегов. В такой ситуации Эймунд обратился к Ярислейфу: «Никогда не будет конца раздорам, пока вы оба живы». Ярослав оказался действительно «мудрым» и хитро ответил: «Я никого не буду винить, если он (Борис) будет убит».

Эймунд, его родственник Рагнар и десять варягов переоделись в купеческое платье и двинулись навстречу войску печенегов. Эймунд нашел близ реки Альты на дороге удобную для лагеря полянку. В центре полянки был дуб. По приказу Эймунда варяги нагнули верхушку дуба и привязали к ней систему веревок, примитивную подъемную машину, замаскированную в ветвях. Как и предвидел Эймунд, печенеги остановились именно в этом месте. Под дубом был разбит большой княжеский шатер. В центре шатер поддерживал высокий шест, украшенный сверху золоченым шаром. Ночью шесть варягов остались стеречь лошадей, а остальные во главе с Эймундом направились к шатру. Печенеги были утомлены походом и изрядно выпили перед сном. Варяги беспрепятственно подошли к шатру, накинули на верхушку шеста петлю веревки, связанной с дубом. Веревка, удерживающая согнутую верхушку, была перерублена. Дерево распрямилось, сорвало шатер и отбросило его в сторону. Эймунд бросился к спящему князю, убил его копьем и быстро обезглавил. Прежде чем печенеги опомнились, варяги уже бежали к лошадям.

По прибытии в Киев Эймунд принес конунгу Ярислейфу голову Бурислейфа: «На! Вот тебе голова, господарь! Можешь ли ты ее узнать? Прикажи же прилично похоронить брата».

Конунг Ярислейф отвечал: «Опрометчивое дело вы сделали, и на нас тяжко лежащее. Но вы же должны озаботиться и его погребением».

Эймунд решил вернуться за телом Бориса. Как он правильно рассчитал, печенеги ничего толком не поняли и были поражены смертью князя и исчезновением его головы. Ясно, что не обошлось без лукавого. Во всяком случае, они в панике бежали, оставив тело князя на поляне.

Варяги Эймунда обрядили тело князя, приложили к нему голову и похоронили.

Почти сразу после убийства Бориса Ярослав перестал платить жалованье отряду Эймунда. То ли жадность обуяла князя, то ли он хотел, чтобы нежелательные свидетели отправились домой или куда-нибудь в Византию. Но варяги – не шахтеры, и не учителя, они не выходили на митинги с транспарантами: «Требуем выдать в ноябре зарплату за январь». Эймунд пошел к Ярославу и сказал: «Раз ты не хочешь нам платить, мы сделаем то, чего тебе менее всего хочется – уйдем к Вартилаву конунгу, брату твоему. А теперь будь здоров, господин». Варяги сели на ладьи и поплыли к Полоцку, где им щедро заплатил князь Брячислав (Вартилав).

Внук Владимира Святого Брячислав Изяславич держал нейтралитет в войне Ярослава с братьями. Его больше всего устраивало взаимное истощение сторон. Сам же Брячислав зарился на стратегические волоки на пути «из варяг в греки» в районе Усвята и Витебска, а в перспективе метил и на Киевский престол.

Получив варяжскую дружину, Брячислав осмелел и в 1021 г. взял Новгород. Ярослав собрал войско и двинулся на племянника. Согласно русским летописям, в битве на реке Судомире[23]23
  Речка Судома в Порховском уезде Псковской губернии.


[Закрыть] полоцкая рать была наголову разбита, а Брячислав бежал в Полоцк. Вскоре Ярослав и Брячислав заключают мир. По его условиям Витебск и Усвят отходят к Брячиславу, как будто бы он победил на Судомире.

В «Саге об Эймунде» эти события изложены совсем по-другому. Битвы на Судомире не было вообще. Дружины Ярослава и Брячислава неделю стояли друг против друга, не начиная сечи. И тут опять решающую роль сыграл «спецназ» Эймунда. Группа варягов во главе с Эймудом ночью похитила жену Ярослава Ингигерд и доставила ее Брячиславу. После этого Ярославу пришлось заключить с племянником унизительный мир. Какая прекрасная тема для беллетриста – ради любимой жены князь отдает два города. Но наша повесть строго документальная, и мы должны верть только фактам, а они заставляют предположить, что Ярослав предпочел бы видеть жену убитой, нежели взятой в заложники. Ингигерд не была русской княгиней-затворницей XIV–XV веков. Наоборот, она была воительницей и дала бы много очков вперед какой-нибудь Жанне д’Арк.

Когда Эймунд уезжал от Ярослава к Брячиславу, Ингигерд пыталась убить конунга, и лишь случайность спасла его. Согласно саге, захват Ингигерд произошел ночью на дороге, по которой она куда-то скакала в сопровождении всего одного дружинника. В схватке под Ингигерд была ранена лошадь.

Мало того, в личном распоряжении Ингигерд с самого начала войны находился большой отряд варягов. В отличие от дружины Эймунда эти варяги вообще не подчинялись Ярославу. Нетрудно догадаться, что в такой ситуации у Ярослава просто не было выбора.

Заключив мир с племянником (Брячиславом Полоцким), Ярослав Мудрый решил разобраться с еще одним своим братом – Мстиславом Тмутараканским. До этого Мстислав не принимал участия в войнах Ярослава с братьями. То ли он не хотел ввязываться в их свары, то ли его отвлекали непрерывные войны с хазарами, касогами и другими кочевыми племенами.

Начало войны с Мстиславом было неудачно для Ярослава. В 1023 г. Мстислав осадил Киев, но не смог его взять, и обосновался в Чернигове. Ярослав традиционно бежал в Новгород и отправил гонцов в Швецию за помощью. Вскоре из Швеции прибыла миротворческая миссия – конунг Якун Слепой (Одноглазый) с дружиной.

Ярослав и Якун двинулись к Чернигову. Войска братьев сразились у города Листвена (в начале XX века Листвен был селом в 40 км от Чернигова). У Листвена Ярослав решил повторить тактический прием, принесший ему победу у Любеча семь лет назад. В середине войска он поставил свою ударную силу – дружину Якуна, а по краям – славянских дружинников. Но перед ним был не неопытный Борис, а хитрый Мстислав, который, наоборот, свою отборную дружину расположил на флангах, а в центр поставил недавно покоренных северян. Еще до рассвета рать Мстислава атаковала противника. Грозные варяги контратаковали северян и врубились клином в их ряды. Большая часть северян погибла, но остальные упорно сопротивлялись и убили немало варягов.

В это время конница Мстислава легко разбила на флангах ярославовы дружины, а затем с тыла и флангов обрушилась на варягов. Не берусь судить, слышал ли Мстислав о Ганнибале, но Листвен оказался ничем не хуже Канн. Тут полегла и дружина Ярослава, и почти все варяги. Как сказано в летописи, днем Мстислав объехал поле битвы и сказал: «Как не порадоваться? Вот лежит северянин, вот варяг, а дружина моя цела».

Ярослав с Якуном бежали с поля боя. При этом Якун, чтобы не быть узнанным, сбросил свое золотое облачение – «луду». Ярослав добежал до Новгорода, а Якун перевел дух аж в Швеции.

После поражения у Листвена Мстислав мог легко овладеть и Киевом, и Новгородом, но он поступил благородно, почти как в рыцарских романах. Мстислав отправил грамоту Ярославу: «Садись в своем Киеве, ты старший брат, а мне будет та сторона», то есть левый (восточный) берег Днепра. Но Ярослав не решился идти в Киев и держал там своих посадников, а сам жил в Новгороде. Только в 1025 г., собрав большое войско, Ярослав пришел в Киев и у Городца заключил мир с Мстиславом. Братья разделили Русскую землю по Днепру, как хотел Мстислав. Он взял себе восточную сторону с главным столом в Чернигове, а Ярослав – западную сторону с Киевом. «И начали жить мирно, в братолюбстве, перестала усобица и мятеж, и была тишина великая в Земле», – говорит летописец.

Между 1020-м и 1023 гг. новгородцы за свою поддержку вытребовали у Ярослава особую грамоту (по другим источникам – «Правду», а, говоря современным языком, конституцию). Текст ярославовой грамоты до нас не дошел, ее уничтожили московские князья. Но из постоянных ссылок на нее в позднейших документах явствует, что грамота содержала налоговые льготы Новгороду, расширение прав народного собрания (вече) по сравнению с другими русскими городами, а также существенные ограничения власти киевского князя и его наместников в Новгороде.

Между тем Ладогой и прилегающей областью от имени княгини Ингигерд стал править ее родич ярл Регнвальд. Де-факто и де-юре эта область отпала от Киевской Руси. Регнвальд вскоре не только вышел из подчинения Ингигерд, но и сделал свою власть наследственной. После смерти Регнвальда Ладогой правил его первый сын Ульв, а затем второй сын Эйлив. Третьего же сына Регнвальда Стейнкиля в 1056 г. вызвали из Ладоги в Швецию, где он был избран королем и стал основателем новой шведской династии. Лишь в конце XI века новгородцы сумели выгнать варягов из города Ладоги.

Глава 3
Новгород в XI веке

20 февраля 1054 г. умер Ярослав Мудрый. Два его сына – Илья и Владимир – скончались еще при жизни отца, еще пять сыновей – Изяслав, Святослав, Всеволод, Игорь, Вячеслав – были уже в солидном возрасте. Наследовал отцу старший сын Изяслав. Ему же принадлежали Турово-Пинская земля и Новгород. Святослав, сидевший перед тем на Волыни, получил Чернигов, земли радимичей и вятичей, то есть всю Северную землю, Ростов, Суздаль, Белоозеро, верховья Волги и Тмутаракань. Всеволод получил Переяславль, Игорь – Волынь, а Вячеслав – Смоленск. Внук Ярослава, Ростислав Владимирович, сидел в «Червенских градах», в Галицкой земле. Теперь почти вся Русь принадлежала детям и многочисленным внукам Ярослава. Все остальные дети и внуки князя Владимира Святого умерли или были убиты.

Исключение представлял Судислав Владимирович, который долгие десятилетия провел в темнице, заключенный туда братом Ярославом. Изяслав Ярославич перевел дядю из тюрьмы в монастырь, где тот и помер в 1063 г. Да еще в Полоцке сидел правнук Владимира князь Всеслав Брячиславич по прозвищу Чародей. В Полоцком княжестве власть стала наследственной – в 1044 г. умер Брячислав, и ему наследовал единственный сын Всеслав.

Ярославовы внуки начали усобицы еще в 1063–1064 гг. Но тут в их дела вмешался полоцкий Чародей, который в 1066 г. захватил Новгород. Тут дети и внуки Ярослава объединились и пошли ратью на обидчика. Им удалось взять штурмом город Минск, население которого было полностью перебито. Но в марте 1067 г. кровопролитная битва на реке Немиге закончилась вничью. Как сказано в «Слове о полку Игореве»:

 
У Немиги кровавые берега
не добром были посеяны —
посеяны костьми русских сынов…
 

В июле 1067 г. Изяслав, Святослав и Всеволод послали звать Всеслава к себе на переговоры, поцеловавши крест, что не сделают ему зла. Всеслав почему-то поверил им, и не один, а с двумя сыновьями, без надлежащей охраны переплыл на челне Днепр. В ходе переговоров Изяслав приказал схватить Чародея с сыновьями. Вскоре их отправили в Киев и посадили в подземную тюрьму. Все прошло в лучших традициях мудрого Ярослава. Однако полоцких князей спасло появление половецкой орды. Навстречу им вышли три брата Ярославича. В сражении на реке Альте русские потерпели полное поражение.

Поражение переполнило чашу терпения киевлян, которым давно приелось правление мудрого Ярослава и его деток. На киевском торгу собралось вече, которое потребовало у князя Изяслава Ярославовича раздать народу оружие для борьбы с половцами. Князь отказался. Тогда горожане осадили княжеский двор. Братьям Изяславу и Всеволоду Ярославичам ничего не оставалось, как бежать из Киева. Причем Изяслав боялся оставаться в пределах Руси и бежал в Польшу.

Киевляне освободили из тюрьмы полоцкого князя Всеслава Чародея и выбрали его князем киевским. Но усидеть на киевском престоле Всеславу удалось лишь 7 месяцев.

Весной 1069 г. к Киеву двинулось большое польское войско во главе с великим князем Болеславом II. Вел войско Изяслав Ярославович. Всеслав двинулся навстречу полякам, но у Белгорода, узнав о большом численном превосходстве врага, ушел со своей дружиной в Полоцк.

Киев был вынужден капитулировать перед поляками. В город вошел карательный отряд во главе с Мстиславом – сыном Изяслава Ярославовича. 70 горожан было казнено, несколько сотен – ослеплено. Изяслав вновь оказался на киевском престоле. Однако после этого очередная гражданская война на Руси не только не затихла, но разгорелась с новой силой.

Изяслав с дружиной и поляками двинулся к Полоцку и захватил его. Всеслав Чародей, как всегда, сумел скрыться. Изяслав посадил наместником в Полоцке своего сына Мстислава, а после его смерти, другого сына – Святополка.

Полоцк вернулся под власть Киева всего на четыре года. В 1074 г. Всеслав Чародей навсегда вернул себе Полоцкое княжество, а Святополк позорно бежал.

Тем временем Святослав и Всеволод Ярославичи начали войну за киевский престол со старшим братом Изяславом Ярославичем.

Как видим, Изяслав Ярославич, вернувшись в Киев, сидел на киевском престоле, как на горячих углях. В довершение всего в 1071 г. в Киеве объявились волхвы, открыто проповедовавшие о грядущих вселенских катаклизмах.

Тут мы немного вернемся назад, чтобы сказать пару слов о князе Глебе Святославиче, старшем сыне Святослава Ярославича. С начала 1060-х гг. он правил от имени отца Тмутараканьским княжеством. В 1064 г. Глеба силой выбил из Тмутаракани его двоюродный брат князь Ростислав, сын Владимира Ярославича, князя Новгородского.

В следующем 1065 году Святослав II Ярославич выгнал из Тмутаракани Владимира и вновь посадил там своего сына Глеба. Сразу после ухода дружины Святослава из Тмутараканьского княжества Владимир вновь выбил из него Глеба.

В 1067 г. Изяслав I Ярославич дал племяннику Глебу в княжение Новгород. Извиняюсь перед читателем за столь длинную и нудную историю Глеба Святославича. Но весьма «серьезные» авторы утверждают, что новгородцы сами выбрали и позвали к себе князя Глеба, чего никак не могло быть в XI веке. По низложении с великокняжеского стола и возвращении в Полоцк Всеслава, Глеб Святославич 23 октября 1069 г. разбил его в урочище Гзени под Новгородом и захватил Новгород.

Однако после убиения Глеба Изяслав I Ярославич в 1078 г. посадил в Новгороде своего сына Святополка. Причем он обещал новгородцам княжить пожизненно. Однако через 10 лет Святополк оставил Новгород и ушел княжить в Туров.

Тогда новгородцы выпросили на княжение у Владимира II Мономаха его сына Мстислава (христианское имя Федор), также давшего новгородцам слово княжить пожизненно. Но в 1094 г. они выгнали Мстислава из Новгорода в Ростов, а новгородским князем стал Давыд Святославич. Однако после отлучки в Смоленск в 1095 г. новгородское вече не пустило его обратно и опять пригласило Мстислава.

В 1102 г., когда киевский князь Святополк Изяславич захотел заменить Мстислава в Новгороде своим сыном, новгородцы ответили ему: если у твоего сына две головы, присылай его к нам.

Мстислав в 1116 г. расширил новгородский Детинец, в 1103 г. заложил церковь Благовещения на Городище и в 1113 г. – Николо-Дворищенский собор.

В 1090–1095 гг. Мстислав женился на своей четвероюродной сестре, дочери шведского короля Инге I принцессе Христине, которая родила ему много детей.

18 января 1122 г. Христина умерла. А через полгода Мстислав женился на Любови Дмитриевне, дочери новгородского посадника Дмитрия Завидича, что, естественно, добавило ему популярности среди горожан. Замечу, что до 1126 г. посадников в Новгороде назначал князь.

В 1117 г. Мстислав был переведен отцом в Белгород, тем самым нарушив данное новгородцам обещание, и в 1118 г. новгородские бояре были вызваны в Киев, где их привели к присяге 17-летнему сыну Мстислава Всеволоду (Гавриилу).

По смерти в 1125 г. Владимира Мономаха Мстислав унаследовал великое княжение. 15 апреля 1132 г. Мстислав умер в Киеве, передав престол своему брату Ярополку.

В древнерусской летописной традиции никакого прозвища за Мстиславом Владимировичем закреплено не было. Один лишь раз летописец, сравнивая Мстислава с его отцом – Владимиром Мономахом, именует их обоих «великими». В поздних летописях Мстислав иногда именуется «Манамаховым», но и только. Традиция именования Мстислава «Великим» как личным прозвищем, заложена В.Н. Татищевым, который писал в своей «Истории Российской с самых древнейших времен»: «Он был великий правосудец, в воинстве храбр и доброразпорядочен, всем соседем его был страшен, к подданым милостив и разсмотрителен. Во время его все князи руские жили в совершенной тишине и не смел един другаго обидеть».

Историки XIX – начала XXI века с большим удовольствием используют это прозвище. На мой взгляд, это не соответствует значению Мстислава в истории. Сравните – Петр Великий, Екатерина Великая, Карл Великий и т. д. Скорее это удобная метка. Мстиславов в историко-генеалогическом своде В.М. Когана в IX–XVI веках имеется 26, из которых трое – Владимировичи. Надо ли говорить, что прозвище серьезно помогает искать, отличать и запоминать оного князя.

Раз пошел разговор о метках, упомяну еще одну – «боярский род». Это метка для Московского государства. Там боярин – назначенец великого князя или царя. Это высшее придворное и военное звание. А вот сын боярина мог погибнуть в бою или спиться в чине рынды или стольника. Однако историки-«образованцы» и писатели ХХ – XXI веков постоянно применяют термин «боярский род», подразумевая династию и не понимая, что разницы между боярским, генеральским и профессорским родами в Московском государстве нет никакой.

Совсем иная картина в Новгороде, Пскове, Западной и Южной Руси. Там звание боярина было наследственным, а боярские роды вели свою родословную по 200–400 лет. В 1434 г. польский король Владислав III издал привилей, уравнивавший в правах галицийских бояр с польской шляхтой. В Великом княжестве Литовском русские и литовские князья на сейме выбирали великого князя. Ну а новгородские боярские роды существовали до 1471 г., пока с ними не покончил Иван III.

Но пора кончать с отступлениями и возвратиться к княжению в Новгороде Всеволода-Гавриила, сына князя Мстислава Владимировича и внука новгородского посадника Дмитрия Завидича.

В 1122 г. Всеволод Мстиславич водил новгородцев в поход на емь (племя в Южной Финляндии). Емь начала платить дань Новгороду. Замечу, что ни тогда, в 1122 г., ни даже в XV веке новгородцы не проводили насильственной христианизации и не вмешивались в племенное устройство и обычаи соседей.

В 1129 г. Всеволод воевал с полоцкими князьями, в 1130 г. и 1131 г. ходил в поход на чудь. 9 февраля 1133 г. он взял приступом город Юрьев (ныне Тарту).

Между тем в 1125 г. умер великий князь киевский Владимир Мономах. Его наследником стал сын Мстислав. Используя ситуацию, новгородцы заново переутвердили н вече своим князем Всеволода-Гавриила. За формальной процедурой крылся стратегический расчет. Назначенный Мономахом князь снова становился князем по договору.

Впервые со времен Владимира Святославича новгородцы сами выбрали себе посадника. Им стал новгородец Мирослав Гюрятинин.

В 1132 г. великий князь Мстислав Владимирович по соглашению с братом Ярополком отправляет Всеволода княжить в Переяславль. Однако Юрий Долгорукий выгоняет его и сам садится княжить в Переяславле.

После отъезда Всеволода собралось вече и выбрало князем сына Всеволода Ивора (христианское имя Иван). Ивору Всеволодовичу в это время было не более трех лет, но от его имени подписывались и скреплялись печатями важные княжеские документы. Такая форма правления может вызвать недоумение, но новгородским боярам это было удобно.

В феврале 1127 г. Всеволод возвращается в Новгород и сам садится княжить. На следующий год малыш Ивор умер, а может быть, ему и помогли.

В 1134 г. к Всеволоду в Новгород приезжает брат Изяслав. Братья провели мобилизацию и 31 декабря 1134 г. отправились в поход против Владимировичей. Цель похода – посадить в Ростове Изяслава.

Новгородская рать шла в основном по речному льду по Дубне, Заболотскому озеру, Сулои и Кубри. Они хотели овладеть Ждан-городком.

26 января 1135 г. началась битва с суздальской ратью, которую привел переяславский князь Юрий Долгорукий. Новгородцы успели занять Ждан-гору, а затем с горы отбивали переяславцев. В это время 500 переяславцев во главе с воеводой Якуном Коробом атаковали новгородцев и наголову их разбили. Посадник Иванко Павлович и тысяцкий Петрило Микульчин были убиты.

Ну а оба князя – Всеволод и Изяслав – бежали с поля боя целыми и невредимыми. А, согласно новгородской летописи, «Всеволод бежал впереди всех».

В память о сотнях новгородских ратников, погибших у Ждан-горы, в Новгороде возвели каменную церковь Успения на Торгу. Церковь строилась 9 лет и была закончена в 1144 г.

25 мая 1136 г. новгородское вече постановило изгнать Всеволода из города. Ему припомнили и уход из Новгорода в 1132 г., и Ждан-гору, и его беспутную жизнь – «Любил играть и тешиться, собрал без счета собак и ястребов, а людей не судит и управы не дает».

Любопытно, что вече постановило позвать в князья Святослава Ольговича, сына Олега Святославича. А до прибытия нового князя Всеволод с женой, тещей и детьми сидел под арестом во Владычьем дворе в Детинце. Его круглосуточно сторожили 30 вооруженных новгородцев.

Замечу, что изгнание Всеволода среди новгородцев не было единодушным. На его сторону встали епископ Нифонт и некоторое число простых граждан. После стычки на вече лидер «всеволодовичей» был утоплен в Волхове.

В 1137 г. псковичи приняли Всеволода своим князем, но когда в Новгороде узнали, что Всеволод княжит во Пскове и хочет сесть у них в Новгороде, отправили туда войско во главе со Святославом. Войско состояло не только из новгородцев: Святослав призвал на помощь брата Глеба с курянами и половцами. Псковичи просили «не проливать крови братьев своих», но Всеволод умер сам 11 февраля 1138 г., проведя последний год псковским князем.

Любопытно, что Всеволод Мстиславич был канонизирован Русской церковью для общего почитания на Макарьевском соборе 1549 г. как святой благоверный князь Всеволод Псковский. Память совершается 11 февраля, 22 апреля и 27 ноября (по юлианскому календарю).

События 1136 г. в Новгороде считаются датой рождения Новгородской вечевой республики, что, на взгляд автора, недалеко от истины. Ну а академик Б.Д. Греков даже сравнивал восстание 1136 г. с революцией 1917 г.

Однако пока никто не обратил внимание на изменение поведения князей Рюриковичей в XI–XII веках по сравнению с Х веком.

Первоначально княжение в Новгороде давало большие шансы на захват Великого стола (Владимир, Ярослав Мудрый), а в XI–XII веках князь неохотно становился новгородским князем и при всяком удобном случае менял Новгород на куда меньший город в Южной и Западной Руси и даже на Переяславль. Из этого следует, что новгородцы все более и более ограничивали власть князя, его поборы и возможность использовать новгородское войско в княжеских усобицах.