Текст книги "Господин Великий Новгород – расцвет и трагедия"

Глава 4
Язычество в Великом Новгороде

Древние славяне поклонялись природе: рекам (Бугу или Дону), озерам (Ильмень-озеру), рощам, отдельным деревням или холмам. Это самый древний слой языческих верований, с ним связаны все последующие божества и объекты поклонения.

«Поэтическое одухотворение природы вызвало к жизни в сознании древних славян представления о различных неперсонифицированных божествах, злых и добрых. Одни оберегали дом, угодья и окружающую природу, другие, враждебные человеку, – требовали особого к себе отношения. Духов было великое множество: домовой, банник (дух бани), кутный бог, дрема (вспомним детскую песенку “Ходит Дрема возле дома”), баюн (кот-баюн – сказочник), домашние духи-“вредители” – злыдни, бесы, шишиги, кикиморы. Добрые и злые божества населяли и окрестности. Русалки первоначально были берегинями, помогающими попавшему в беду человеку, и только христианское мировоззрение превратило их в утопленниц. Были и другие берегини: первоначально женское божество Полкан (“полуконь”, позже превратилось в сказочного богатыря полуконя, получеловека), возникшее по аналогии с другими подобными божествами – птицами с лицом женщины: Жар-птица, Ноготь-птица, оберегающими жизнь человека, его скот, посевы. Лесные духи – разные лешие, мавки, лихо одноглазое, анчутки (помесь черта и утки) – олицетворяли опасные силы природы.

Развитие отношений с природой, попытки лучше понять ее привели к персонификации сил природы – появлению могущественных богов. Центральное место занимают божества солнца, света, с ними славяне связывали происхождение всего земного, в том числе своего рода. Таким богом был Даждьбог, создавший свет, тепло, солнце, времена года, бог, охраняющий род (в “Слове о полку Игореве” славяне называются даждьбожьими внуками). У многих племен западных славян таким божеством был Световид с четырьмя лицами, символизирующими его власть на четыре стороны света, даровавший людям урожай, изобилие, свет и тепло. Бог солнца Хорс был также и богом врачевания. Его имя произошло от греческого понятия, обозначающего круг (отсюда хоровод, хоромы – круговая застройка).

<…>

Культ Велеса был связан с культом мертвых, культом предков: предавая мертвых земле, славяне считали, что они помогают плодородию и богатому урожаю. Вплоть до XIX века крестьяне оставляли ему в жертву колосья “на бородку” от последнего снопа, отсюда у славянских народов почтительное отношение к последнему снопу, его зерна считали плодовитыми и примешивали к посевным.

Кроме природных божеств, а также Рода и Рожаниц, был Дид – прародитель, “хранитель рода и прежде всего детей”… Для тех, кто считали, что ведут свой род от Перуна… это еще и синоним Перуна. К таким божествам относили и женские божества – Золотую Бабу, Мокошь – покровительницу домашнего изобилия и женских рукоделий. Богиню Мокошь воспринимали как “мать счастья”, рисовали “пряхой, вмешивающейся в женские работы, тайком стригущей овец, запрещающей прядение в праздничные дни”»[24]24
  Материалы сайта: http://znakka4estva.ru/dokumenty/kultura-i-ikusstvo/ot-yazychestva-k-hristianstvu-gospodin-velikiy-novgorod-nachati-starymi-slovesy-trudnyh-povestey/


[Закрыть].

Многие элементы славянского язычества органично вошли в христианскую культуру. Календарные праздники древних славян воплотились в праздниках, посвященных христианским святым: праздник Купала соединился с поклонением Иоанну Крестителю, Перун преобразовался в образ Ильи-пророка, Мокошь – в Параскеву Пятницу, которой выстроена была в Новгороде церковь, праздник Масленицы предваряет великий пост и так далее. Главные праздники христианства сочетаются как с календарными состояниями природы, так и со сроками полевых работ. Совсем не случайно праздник Пасхи, воскресения Бога является весенним праздником, когда возрождается (воскресает) земля и все живое. Не случайно Рождество Христово приходится на тот же период, что и праздник Коляда, когда рождение младенца-солнца отождествляется с рождением младенца Христа. Праздник же Рождества Богоматери приходится как раз на окончание уборки урожая.

Примерно в 980 г. князь Владимир Святославич решил провести религиозную реформу. Он повелел установить возле княжеских хором деревянные изваяния языческих богов: Перуна («а главу сребряну, а ус злат»), Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши.

Главным богом пантеона образца 980 года был бог-громовержец восточных славян Перун (белорусский Пярин, польский Piorun («молния»).

Владимир повелел поставить в центре Киева, недалеко от великокняжеской резиденции, деревянного идола Перуна с серебряной головой и золотыми усами.

В летописи сказано, что «Владимир посади в Новегороде Добрыню… И пришед Добрыня к Новгугороду, поставил Перуна кумир над рекою Волховом и жряху ему люди новгородстеи аки богу», то есть приносили жертвы. В Киеве летописец пишет о жертвах, но о них в новгородских источниках данных нет. Также нет данных о сопротивлении новгородцев «реформации» Добрыни.

Помимо капища в самом центре Новгорода еще одно большое капище находилось в Перыни. Урочище Перынь находится в 4 км южнее Новгорода. Оно занимает небольшой плоский холм на левом берегу Волхова около его истоков из Ильменя.

Исторически Перынь представляла собой остров, находившийся между речками Прость, Ракомка и рекой Волхов у самого его истока из озера Ильмень. После того, как в 1960-х гг. водный режим был нарушен строительством насыпной дамбы для прокладки дороги к острову, пойма реки Прость заметно уменьшилась и сильно заболотилась. В результате остров превратился в полуостров, а затем – во всхолмление, превращающееся в полуостров в период весенних паводков.

Новгородские летописи сообщают, что в 980 г. в верховьях Волхова воеводой киевского князя Владимира (во время проводимой им реформы славянского язычества) Добрыней был установлен идол Перуна.

Позднее в Перыни был основан одноименный Перынский монастырь (скит), который впервые упоминается в летописи в 1386 г. и просуществовал до 1922 г. Однако наиболее древним из сохранившихся его памятников является церковь Рождества Богородицы, построенная на рубеже XII–XIII веков.

В 1951–1952 гг. раскопки на Перыни продолжил В.В. Седов, в ходе которых на вершине древнего холма была открыта площадка диаметром 21 м, окруженная рвом шириной 5–7 м и глубиной до 1 м. При этом внутренняя граница рва образовывала практически правильный круг, а внешняя была неровной и имела отдельные выступы. На дне рва обнаружены угли, а в центре площадки зафиксирована яма от массивного столба. В стороне от комплекса были обнаружены остатки еще двух подобных рвов.

«Открытое на вершине Перынского холма сооружение, представляющее собой круглое возвышение с горизонтальной поверхностью и с вертикальным столбом в центре, обрамленное рвом оригинальной формы с восемью ячейками для костров, не может быть определено иначе, как культовое. Несомненно, это остатки святилища Перуна. Время разрушения его совпадает с летописными данными. Открытая в центре круга яма со сгнившим основанием вертикального столба являлась котлованом для статуи Перуна. Летописец сообщает, что последняя была “иссечена” (срублена), и действительно, раскопки показали, что идол Перуна был срублен, а его основание сгнило в яме. Раскопки позволяют нарисовать более полную картину разорения святилища. В то время как одна группа людей срубила идола Перуна и тащила его к Волхову, другая перекопала кострища во рву, бесследно разнесла жертвенник, а затем, вероятно, общими усилиями был засыпан ров и центральный круг выровнен с окружающей поверхностью»[25]25
  Седов В.В. Древнерусское языческое святилище в Перыни. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. 50. С. 98.


[Закрыть].

Но вот князь Владимир крестил Русь. Где и когда произошло крещение самого князя, историкам неизвестно. Одни полагают, что это было в Киеве в августе 988 г., другие – на Пасху в Крыму в Херсонесе в 897 г. или 988 г., и т. д.

Во всяком случае, сегодня официальное крещение Руси отмечается 28 июля.

Если верить дошедшим до нас летописям, крещение в Киеве прошло относительно спокойно, хотя есть данные о бегстве многих киевлян из столицы.

Согласно Иоакимовской летописи, в 990 г. тот же «реформатор» Добрыня вместе с греческим епископом Иоакимом прибыл в Новгород с большим войском. Замечу, что к этому времени в Новгороде спокойно уживались христианство и язычество, и была по крайней мере одна церковь.

Предвидя расправу (до этого Добрыня огнем и мечом вводил христианство в Ростовские земли), язычники, а они составляли подавляющее большинство, начали готовить Новгород к обороне. У моста через Волхов поставили две камнеметные машины (баллисты?).

Язычники взяли верх в Неревском и Людином концах (в западной части города), захватив в заложники жену и «неких сородников» Добрыни, которые не успели перебраться на другую сторону Волхова.

Добрыне удалось захватить только Славенский конец на восточной (Торговой) стороне. Язычники были настроены весьма решительно – «учиниша вече и закляшася вси не пустити [Добрыню] во град и не дати идолы опровергнути».

Руководил защитой города жрец Богомил по прозвищу Соловей и тысяцкий Угоняй. Волхва прозвали Соловей – за его редкое «сладкоречие», которое он с успехом пускал в ход, «вельми претя народу покоритися». Угоняй же «ездя всюду, вопил: “Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание”». Наслушавшись таких речей, рассвирепевшая толпа повалила на Добрынин двор, где содержались под стражей жена и родственники воеводы, и убила всех, кто там находился.

Не надеясь взять Новгород штурмом, Добрыня пошел на хитрость. Ночью 500 ростовских дружинников под началом княжего тысяцкого Путяты были посажены в ладьи. Никем не замеченные, они тихо спустились вниз по Волхову, высадились на левом берегу, немного выше города, и вошли в Новгород со стороны Неревского конца. В Новгороде ожидали прибытия подкрепления – земского ополчения из новгородских «пригородов», и в стане Добрыни, очевидно, прознали об этом. Расчет воеводы полностью оправдался: никто не забил тревогу, «вси бо видевши чаяху своих воев быти».

Путята устремился прямиком ко двору Угоняя. Здесь он застал не только самого новгородского тысяцкого, но и других знатных новгородцев. Все они были схвачены и под охраной переправлены на правый берег к Добрыне.

Сам Путята с большей частью своих ратников затворился на Угоняевом дворе. Тем временем стражники, наконец, сообразили, что происходит, и подняли на ноги новгородцев. Около 5 тысяч горожан окружили двор Угоняя. Однако захват городских старшин сделал свое дело, лишив язычников единого руководства. Толпа разделилась на две части: одна беспорядочно пыталась овладеть двором новгородского тысяцкого, другая занялась погромами – «церковь Преображения Господня разметаша и дома христиан грабляху».

Береговые укрепления были оставлены без присмотра. Воспользовавшись этим, Добрыня с войском на рассвете форсировал Волхов. Оказать непосредственную помощь отряду Путяты было, по-видимому, все-таки непросто, и Добрыня, чтобы отвлечь внимание новгородцев от осады Угоняева двора, приказал зажечь несколько домов на берегу. Новгородцы, позабыв обо всем, бросились тушить огонь. Добрыня без особого труда деблокировал Путяту, а вскоре к воеводе явились новгородские послы с просьбой о мире. Народная пословица: «Путята крести мечем, а Добрыня огнем».

Затем епископ Иоаким приступил к ниспровержению языческого почитания в Новгороде. Он велел сокрушить идолов: деревянных сжечь, каменных, изломав, побросать в реку, а главного идола Перуна, перед коим особенно благоговел Новгород, приказал разрушить при всем народе и бросить в Волхов. Все делалось по киевскому сценарию.

Новгородские святилища были разорены ратниками Добрыни на глазах у новгородцев, которые с «воплем великим и слезами» смотрели на поругание своих богов. Затем Добрыня «повеле, чтоб шли ко кресчению» на Волхов. Однако дух протеста был еще жив, поэтому вече упорно отказывалось узаконить перемену веры. Добрыне пришлось опять прибегнуть к силе. Не хотевших креститься воины «влачаху и кресчаху, мужи выше моста, а жены ниже моста». Многие язычники хитрили, выдавая себя за крестившихся. По преданию, именно с крещением новгородцев связан обычай ношения русскими людьми нательных крестов: их будто бы выдали всем крестившимся, чтобы выявить тех, кто только притворялся крещеным.

Разрушенный язычниками Преображенский храм был восстановлен, а епископ Иоаким Корсунянин занял свое место на новгородской кафедре. С тех пор, пишет летописец, люди говорят про новгородцев: «Путята крести мечом, а Добрыня огнем».

Иоакимовская летопись пропала более двухсот лет назад, поэтому многие историки не верят в ее существование. Но академик В.Л. Янин тщательно изучил текст В.Г. Татищева и пришел к выводу, что в нем есть правдоподобная основа. К тому же при раскопках на Софийской стороне найдены следы сильного пожара, датированного археологами 989 годом, а на двух усадьбах найдены спрятанные в это время клады серебряных монет общим весом 1,5 кг. Владельцы их, видимо, погибли в битве с войсками Добрыни.

Первыми восприняли христианство знатные новгородцы. Значительная же часть населения верила в прежних богов, соблюдая христианские обряды только под страхом наказания.

Периодически в Новгороде появлялись волхвы. В 1071 г. волхвы появились в Киеве. В том же году они объявились и в Новгороде. Как гласит летопись: «Сице бе волхв встал при Глебе в Новегороде; глаголашет бо людям, творяся окы Бог, и многи прельсти, мало не всего града… и тако глаголаше, яко “преиду по Волхову пред всеми людьми”. И бысть мятежь в граде велик, и вси яша ему веру, и хотяху побити епископа Федора… А князь Глеб и дружина его сташа у епископа, а людие все идоша за волхва… И рече Глеб: “То веси ле, что ти днещь хощеть бытии?” Он же рече: “Чюдеса велика створю”. Глеб же, выимя топор, ростя, и паде мертв; и люди рзидошася».

Как видим, единственный аргумент князя – окровавленный топор, ну и хорошо вооруженная дружина за спиной.

Можно предположить, что волхвы являлись в Новгороде и далее, но в летописях описан лишь один случай. В Никоновском своде говориться: «Явишася в Новеграде волхвы, ведуны, потворницы, и многая волхования, и потворы и ложныя знамения творяху, и много зла содеваху, многих прелщающе. И собравшеся Новгородцы изымаша их, и ведоша их на архиепископ двор, и се мужи княже Ярославли въступишася за них; Новгородцы же ведоша волхвов на Ярославль двор, и съкладше огонь велий на дворе Ярославли, и связавше волхвов всех, и вринуша во огнь, и ту згореша вси».

Появление волхвов и расправа с ними, без сомнения, связаны с целым рядом стихийных бедствий, происходивших на Севере Руси в 1223–1228 гг.

Под 1223 г. владимирский летописец сообщает: «Бе ведро велми, и мнози борове и болота загарахуся и дымове сил ни бяху, яко далече не видети человеком, бе бо яко мгла к земли прилегла, яко птицам по аеру не бе лзе летати, на падаху на землю и умираху». Засуха во Владимиро-Суздальской земле била и по Новгороду, поскольку он зависел от привозного, низовского хлеба. Кроме того, логично предполагать, что пагубные атмосферные явления распространились и на соседнюю Новгородскую землю. Не случайно Псковская летопись под 1224 годом рассказывает о «великом гладе», имея в виду, надо думать, прежде всего, Новгородскую волость.

В Новгороде резко поднялись цены на хлеб, мясо и рыбу.

«Поскольку действия “ведунов” вторгались в религиозную сферу, они были приведены “на архиепископ двор”, где состоялось разбирательство и решилась судьба “потворников”. К сожалению, мы не располагаем подробностями на сей счет. Известно только, что “мужи княже Ярославли въступишася за них”. Значит, были какие-то обсуждения и споры. Рыбаков следующим образом объясняет заступничество “мужей” Ярослава: “Княжеские мужи вступились за язычников, вероятно, потому, что самого Ярослава в городе не было (он совершал морской поход) и ответственность за порядок лежала на них”. По-видимому, тут сказалась не столько забота княжих мужей о порядке, сколько желание дождаться возвращения Ярослава, чтобы передать волхвов в руки княжеского правосудия или, во всяком уж случае, не чинить расправу над ними до приезда князя. Не ясна роль архиепископа в этой истории. Похоже, он подыгрывал новгородцам, отводя угрозу от себя. Решение о сожжении волхвов было принято, по всему вероятию, на владычном дворе, но “огнь велий” новгородцы развели “на дворе Ярославли”. Почему же “кудесников” сожгли на Ярославовом дворище? Некоторые исследователи полагают, что волхвов привели сюда, чтобы узаконить суд над ними постановлением веча. Но вече можно было устроить и на дворе архиепископа, как это, к примеру, имело место в 1228 г., когда князь Ярослав “створи вече на владычьни дворе”. Ярославль двор, вероятно, являлся наиболее подходящим местом сожжения волхвов в силу особых причин и обстоятельств»[26]26
  Фроянов И.Я. Древняя Русь IX–XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть // Материалы сайта: http://www.a-nevsky.ru/library/drevnaya-rus-ix-xiii-vekov34.html


[Закрыть].

Стихийные бедствия продолжались, и новгородцы взялись за «другого волхва». Как гласит Первая Новгородская летопись: «И собрали вече на Ярославле дворе, и пошли на владычий двор, так говоря: “Оттого стоит долго теплая погода, что Арсений выпроводил Антония-владыку на Хутынь, а сам сел на стол, дав взятку князю”. И, схватив его как злодея за воротник, выгнали Арсения, едва спас Бог его от смерти: заперся он в церкви Святой Софии, а потом поехал на Хутынь. А на следующий день Антония возвели снова на архиепископство и дали ему в помощь двух мужей – Якуна Моисеевича и Микифора Щитника. Мало того, но еще большее зло приключилось: возмутился весь город, и пошли с веча с оружием против тысяцкого Вячеслава, и разграбили его двор и дворы его брата Богуслава, Андрея, владычного стольника, и Давыдка Софийского, и Судимира. Также послали грабить Душильца, Липенского старосту, а его самого хотели повесить, но он убежал к Ярославу. А жену его схватили, говоря: “Эти на зло князя наводят”. И восстал большой мятеж в городе.

В ту же осень прибыла большая вода в Волхов – и поплыло сено по озеру и по Волхову. Тогда замерзло озеро и стояло застывши три дня, и подул южный ветер и сломал лед, вынес его в Волхов, и льдом сломало 9 городень Великого моста, а ночью прибило 8 городень к устью Пидьбы под монастырь святого Николая, а 9-ю городню разнесло в щепки, месяца декабря в 8 день, на память святого Потапия. Не хочет ведь Бог видеть кровопролите в братии, ни дьяволу радости дать: радуется же, окаянный, кровопролитию среди братьев, раз изволил благой Бог такому случиться.

Тогда отняли должность тысяцкого у Вячеслава и отдали Борису Негочевичу, а к князю Ярославу послали сказать: “Приезжай к нам, перестань взимать неправедную дать (забожницу), судей по волости не посылай. Ты наш князь на всей воле нашей и на всех грамотах Ярославлих, – или – ты сам по себе, а мы – сами по себе”»[27]27
  Сказания Новгорода Великого (IX–XIV) вв.) / Составление, перевод, комментарии и вступительная статья Ю.К. Бегунова. СПб.: Политехника, 2004. С. 541–543.


[Закрыть].

Посажение вместе с Антонием двух «мужей» новгородских – факт красноречивый. Он свидетельствует о том, что люди тех времен видели в должности архиепископа не только должность чисто духовную, но и мирскую, общественную. На Якуна Моисеевича и Микифора Щитника возлагалась, судя по всему, обязанность изыскания средств для снабжения нуждающихся продовольствием. Само назначение этих «мужей» в качестве «приставников» к архиепископу указывает на то, что они должны были обратить свои взоры в первую очередь на житницы дома Святой Софии, богатства которого представляли собой отчасти общественное достояние, страховой фонд новгородской общины, подобно храмовым богатствам древних обществ.

Кстати, а что эта за налог – «забожница»?

Большинство историков считают, что «забожница» – это налог, установленный князем Ярославом для тех, кто продолжал исповедовать язычество. Ближайший аналог – налог Петра I 1707 г. на ношение бороды. Ну а 22 мая 1728 г. царь обложил двойной податью старообрядцев.

Постепенно число язычников в Новгороде и его владениях снижалось. Зато двоеверие сохранялось многие лета.

Своеобразной данью язычеству стали «парные погребения», то есть погребение в одном захоронении мужчины и женщины. Так, в кургане № 13, расположенном в Гнездовском городище (в 11 км от Смоленска), найдены остатки парного трупосожжения мужчин и женщин. Подобные захоронения найдены в Тимеревском (под Ярославлем) и других городищах.

Ну а с принятием христианства трупосожжение заменяется на трупоположение. Однако парные захоронения присутствуют и в трупоположении второй половины XII – начала XIII века.

При раскопках экспедиции под руководством академика РАН Николая Андреевича Макарова на Кубенском озере близ Вологды были обнаружены несколько удивительных могил: в просторных ямах были погребены пары прижавшихся друг к другу мужчин и женщин. Их черепа были тесно сомкнуты и обращены лицевой частью друг к другу. Эти парные могилы были особо богаты женскими украшениями и мужским инвентарем.

«Подобные же погребения были найдены экспедицией Н.А. Макарова и в Нефедьевском могильнике на периферии новгородских владений, где открывался путь из Белозерья в Заволочье. Здесь среди 113 погребений восемь также были парными, правда, в ряде случаев могилу мужа и жены разделяла тонкая земляная перемычка.

Чтобы объяснить смысл таких погребений, нужно вспомнить популярный на Руси сюжет о муромском князе Петре и его супруге Февронии: они прожили долгую и счастливую жизнь, выразив желание быть погребенными вместе. Но, приняв перед смертью монашество, оказались в разных монастырях. Уже на следующий день после смерти Петра Феврония чудесным образом оказалась в одном гробу, и попытки разнести их обратно ничего не изменили. Их так и оставили лежать в одном гробу у соборной церкви Мурома»[28]28
  Трояновский С.В. Великий Новгород. Седмицы истории. 859—1990-е годы. М.: Весь Мир, 2015. С. 116–117.


[Закрыть].