Текст книги "Польша и Россия. За что мы не любим друг друга"

Русскому командованию вести борьбу с самозванцем в этом четырехугольнике было абсолютно бесперспективно.

У царя Бориса была прекрасная возможность в ответ на поход банды Мнишека устроить Речи Посполитой «потоп» на полвека раньше.

В феврале 1605 г. герцог Карл Зюдерманландский (правитель Швеции, с марта 1607 г. – король Карл IX) предложил царю Борису наступательный союз против Польши. Годунову надо было опередить герцога Зюдерманландского и заключить со Швецией союз еще в 1604 г. При этом ни под каким видом не следовало пускать шведские войска в Россию, как это сделал позже Василий Шуйский. Шведы давно зарились на Лифляндию, Курляндию и другие земли, принадлежавшие Речи Посполитой. И для наступления туда у шведов был превосходный плацдарм в Эстляндии. Кроме того, шведы имели сильный флот, который мог произвести десант в любой точке польского побережья. Царь Борис же, выставив небольшой заслон против Лжедмитрия, мог бы с основными силами идти из Смоленска на Оршу, Минск, Гродно и далее… Разгром Польши был бы неизбежен. Минусом этого предприятия было бы серьезное усиление шведского королевства, что было бы нежелательно, но вполне терпимо, так как шведы никогда не собирались идти на Москву, да и Швеция, став протестантской страной, из орудия папской экспансии на Восток давно уже превратилась в непримиримого врага католицизма. Плюсом было бы приобретение пограничных земель Речи Посполитой, заселенных русскими православными людьми. А голова Отрепьева стала бы предметом торга победителей и побежденных.

И это не фантазии автора, а объективная реалия. Вторжение поляков в Россию и глупость Бориса отсрочили польско-шведскую войну до 1621 г., когда шведский король Густав появился с флотом в устье Западной Двины и высадил двадцатитысячный десант.

Стоит отметить еще один момент – польские историки, да и ряд отечественных, пытаются объяснить поход короля Сигизмунда III на Россию помощью, оказанной Швецией царю Василию Шуйскому. Увы, факты опровергают эту ложь. Договор со Швецией был заключен в Выборге 23 февраля 1609 г. стольником Семеном Головиным и членом риксдага Ераном Бойе. Шведы должны были послать в Россию наемное войско в составе двух тысяч конницы и трех тысяч пехоты.

Из этого следует, что, во-первых, эти более чем скромные силы ничем не могли угрожать Речи Посполитой. А во-вторых, в Варшаве узнать об этом договоре могли не раньше апреля 1609 г.

Но Сигизмунд III еще в январе (!) 1609 г. получил одобрение сенаторов на войну с Россией. А в марте 1609 г. вышел королевский универсал о начале войны.

Впрочем, хватит обличать беспредельщиков-панов и их аллилуйщиков – современных польских историков. А «не лучше ль на себя, кума, оборотиться»?

Услужливый дурак опаснее врага. Поляки так дискредитировали себя в 1605–1618 гг., что нашим историкам остается только сидеть и переписывать очевидные и неоспоримые факты. Например, подвиги Сапеги или Лисовского по сравнению с деяниями герцога Альбы в Нидерландах кажутся детскими шалостями. Увы, наших умников постоянно охватывают бредовые идеи, вызывающие гомерический хохот поляков.

Но вот 27 ноября 1836 г. в Санкт-Петербурге состоялась премьера первой отечественной исторической оперы «Жизнь за царя». Краткое ее содержание: Варшава. Бал у короля Сигизмунда III. Танцы. Прибегает гонец и рассказывает, что москвитяне выгнали из Кремля польский гарнизон и выбрали царем Михаила Романова. Немедленно инициативная группа поляков решила собрать войско и изловить оного Мишу, после чего танцы возобновляются с новой силой.

Зима. Изба костромского крестьянина Ивана Сусанина. К нему вваливается толпа поляков. Паны требуют показать местожительства Михаила. Иван Сусанин отправляется в дорогу.

Первоначально опера, написанная композитором Михаилом Ивановичем Глинкой, называлась «Иван Сусанин». Николаю I опера понравилась, однако он велел переменить название на «Жизнь за царя». Либретто к опере написал придворный Г.Ф. Розен. Немец плохо знал русский язык, зато был личным секретарем цесаревича Александра. Опера идеально подходила к теории графа Уварова – «православие, самодержавие и народность».

С 1918 по 1938 г. опера в России не исполнялась. Во-первых, ее считали ультрамонархической, а во-вторых, не желали дразнить поляков. В конце 1938 г. Сталин предложил восстановить оперу и написать для нее «советское либретто». Сергей Городецкий быстро написал оное либретто, и 2 апреля 1939 г. в Большом театре состоялась премьера обновленной оперы «Иван Сусанин».

Тут Сусанин спасал уже не Мишу Романова, а отряд ополченцев во главе с Мининым. Сталин лично изменил ряд эпизодов в опере. Так, комиссия во главе с Иваном Большаковым предложила снять финальную сцену «Славься…», поскольку там было много «патриархальщины и церковности». Сталин же заметил: «Давайте сделаем наоборот – сцену оставим, а снимем Большакова». Именно Сталин настоял на появлении в финале Минина и Пожарского верхом на конях.

В соответствии с указаниями вождя Ивана Сусанина вернули в иконостас народных героев и на страницы школьных учебников. И, как всегда у нас бывает, очередная развесистая клюква советской пропаганды стала темой для многочисленных анекдотов. Иван Сусанин в них делил второе место с чукчей, уступая лишь незабвенному Василию Ивановичу.

Так что же было на самом деле? В 1619 г. крестьянин села Домнина Богдан Собинин подал челобитную о деяниях своего тестя Ивана Сусанина Богдашкова. Челобитная эта не сохранилась, и мы о ней знаем из царской грамоты от 30 ноября 1619 г. В грамоте говорилось о пожаловании Богдана Собинина землей с освобождением от всех налогов, сборов и повинностей. Указывалась и причина: «За службу к нам и за терпение тестя его Ивана Сусанина. Как мы, великий государь, царь и Великий князь, Михаил Федорович всея России в прошлом 1613 г. были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд польские и литовские люди и тестя его… изымали и его пытали великими, немерными пытками, а пытали у него: где в те поры мы… были, и он Иван, ведая про нас, Великого государя… где мы в те поры были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти»[60]60
  СГГД. Часть III. С. 214–215.


[Закрыть].

Чудесная сказка Собинина понравилась царю и его матери. Зятьку дали денег и грамоту, подтверждавшую геройское поведение Ивана Богдашкова. Естественно, что никто не проверял сообщения Богдана, да и проверить их было физически невозможно. А, главное, зачем? Просил Богдан немного, а польза для династии Романовых была огромная.

Риторический вопрос: а почему Марфа и Михаил шесть лет не вспоминали об их спасителе Сусанине? Запамятовали? Других дел хватало? Вряд ли. Своих людей Марфа не забывала. Помните «фельдсвязь», установленную с Филаретом, Пафнутием и Ко в 1602 г.? Так Марфа уже 18 марта 1614 г. щедро наградила всех своих агентов: «Попу Ермолаю и сыну его Исааку, им и детям их и внукам, в их роде во веки неподвижно… была пожалована в вотчинное владение дворцовая волостка в Челмужском Петровском погосте, именно реки для рыбной ловли числом 12, около Челмужской губы и обширное пространство земли около Челмужи, равное ныне 10 144 десятинам…»

Сравните – люди, лишь сообщавшие Марфе «о здоровье» ее мужа, получили столь щедрые награды, а человека, спасшего саму Марфу и ее сына от лютой смерти, забыли напрочь. И лишь после напоминания родственников убитого их кой-как наградили – освободили от налогов. Как-то несерьезно получается.

Сразу возникает вопрос, откуда в начале 1613 г. в районе села Домнино оказался отряд поляков? О действиях всех без исключения польских королевских отрядов, а также «частных армий» Сапеги, Лисовского и других хорошо известно в литературе, особенно в польской. Судьба не только их командиров, но и практически всех шляхтичей тоже известна. За двести лет изысканий наши квасные патриоты не нашли ни одного шляхтича, который мог бы погибнуть в районе Домнина.

Миф о Сусанине был разоблачен еще в середине XIX века профессором Н.И. Костомаровым. По-видимому, крестьянин Иван Сусанин был схвачен небольшой шайкой «воров» (воровских казаков), которых немало бродило по Руси. За что же они стали его пытать и замучили до смерти? Скорей всего, «ворам» требовались деньги. Ни воровской шайке, ни даже большому польскому отряду ни Кострома, ни Ипатьевский монастырь были не по зубам. Они были обнесены мощными каменными стенами и имели десятки крепостных орудий.

Участник Русско-шведской войны Юхан Видекинд писал, что в конце 1612 г. польский король Сигизмунд III послал шесть тысяч запорожских казаков (черкасов) разорять Северный край[61]61
  Видеканд Ю. История шведско-московской войны XVII века. М.: Памятники исторической мысли, 2000. С. 269.


[Закрыть]. Они разорили множество городов, монастырей и сел на русском севере, о чем сообщают многочисленные грамоты монастырей и горожан, особенно из района Солигалича. Совсем недалеко от Солигаличского уезда находилось село Домнино.

Интересный нюанс: в большинстве грамот захватчики и грабители именуются «литовскими людьми». Это и понятно. Ведь формально малороссийские и запорожские казаки числились подданными Великого княжества Литовского, да и термин «запорожцы» был тогда еще неизвестен жителям Северной Руси. А вот нынешние историки-образованцы термин «литовские люди» заменяют на «литовцев» и прибавляют к ним поляков. Замечу, что ни один польский пан, равно как и этнический литовец, в разгроме Солигаличского уезда или других северных районов зимой 1612/13 г. замечен не был.

«На ловца и зверь бежит». В 2001–2010 гг. нашли останки Сусанина и саблю, которой его зарубили ляхи.

Ну а поляки давно смеются над всей сусанщиной и резонно спрашивают – назовите хоть одну фамилию польского шляхтича, участвовавшего в охоте на Мишу Романова.

Но Сусанин меркнет перед грандиозным проектом «Государственный праздник 4 ноября – День народного единства». Остепененные дяди доказывают нам, что после капитуляции польского гарнизона в Москве в ноябре 1612 г. весь русский народ объединился и приступил к борьбе с иноземными оккупантами. По телевидению выступил какой-то «известный историк» и, глядя в камеру правдивыми голубыми глазами, заявил, что, мол, «произошло единение сословий».

Что же действительно произошло в ноябре 1612 г.? Русскими войсками была одержана крупная победа – сдался польский гарнизон в Москве. Кстати, эта победа даже не стала переломным пунктом в войне с поляками.

Любопытно, что вместе с ляхами в осаде сидело все семейство бояр Романовых, включая шестнадцатилетнего Михаила Романова, его мать инокиню Марфу, дядю Александра Никитича и многочисленную родню Романовых по женской линии.

А что делала там вся честная компания? Сидели в плену на цепи в застенках? Увы, нет. Ведь именно Романовы вкупе с рядом других бояр тайно впустили в Москву польский гарнизон. А что они делали в 1611–1612 гг.? Увы, тут сказать нечего – все документы на этот счет были уничтожены еще в XVII веке. Во всяком случае, сидели Романовы в Кремле совершенно добровольно.

Защищали ли Кремль вместе с ляхами боярин (генерал-лейтенант) А. Романов и стольник (полковник) М. Романов, достоверных сведений нет, но по долгу службы они обязаны были это делать, поскольку оба целовали крест царю Владиславу Сигизмундовичу и как верноподданные должны были насмерть драться за своего сюзерена.

И вот «все сословия сплачиваются» вокруг клана Романовых. А польские войска 27 октября 1612 г., то есть еще до сдачи Москвы, начали уходить в Речь Посполитую, оставив гарнизон в Смоленске. Испугались князя Пожарского? Нет. Ляхов изгнали генералы Голод и Холод. А в 1613–1616 гг. боевые действия с поляками свелись лишь к позиционной войне в районе Смоленска. И не потому, что гордые ляхи убоялись «единения всех сословий» в России, а потому, что паны в очередной раз учинили разборку с королем Сигизмундом. Король оказался без денег и физически не мог вести войну.

Зато в Московском государстве с новой силой заполыхала гражданская война. Вся Россия была в огне – от Соловков до Астрахани и от Смоленска до Казани. Были волости, где бои шли более активно, но волостей, где царил бы мир и порядок, практически не было.

Ряд историков называют события 1613–1618 г. гражданской войной. Действительно, по количеству участников боевых действий и их регулярности, числу разоренных городов, убитых и раненых людей эта война превосходит войны Болотникова, Разина и Пугачева, Гришки Отрепьева и Тушинского вора.

До лета 1614 г. в районах Орла и Белгорода, а позже на Нижней Волге действовали войска Ивана Заруцкого, пытавшегося посадить на престол царевича Ивана, законного сына законной царицы Марины, которую как раз отдельно от Лжедмитрия короновали те же бояре Романовы.

На Русском Севере шведы вели классическую локальную войну – малыми силами на ограниченной территории. Зато «воровские казаки» контролировали весь северный край от Пскова и Новгорода до Костромы, Углича и Белозерска, а на севере – до Белого моря.

Так что же мы празднуем 4 ноября? Капитуляцию в Москве польского гарнизона? По сему поводу польские историки Томаш Бохун и Ярослав Кравчик в журнале «Родина» № 11 за 2005 г. писали: «…совсем недавно годовщина капитуляции польского гарнизона в Кремле стала поводом для национального праздника. Это, как мы полагаем, выглядит примерно так, как если бы нынешняя, третья по счету Речь Посполитая объявила бы государственным праздником 4 июля – день блистательного разгрома царских войск под Клушином в 1610 г.».

Мне, русскому, обидно слышать такое, но возразить нечего. Да, триста лет у нас две беды – дураки и дороги.

Довольно забавно по сему поводу высказался Григорий Явлинский: «Праздник 4 ноября – день народного единства. Говорят, что этот праздник связан с освобождением Кремля от захватчиков в 1612 г. Я думаю, что главное в этом празднике то, что это праздник гражданского общества России.

Люди самостоятельно, сами по себе, по инициативе Минина и Пожарского, собрались вместе и просто выкинули из Кремля тех, кто им не нравился. В этом и есть самый главный смысл.

Это праздник того, что самостоятельные граждане, люди, которых их страна волнует и интересует, могут, в конце концов, собраться вместе и освободить себя от правителей, которые им не нравятся. Вот такой интересный праздник объявили нам 4 ноября»[62]62
  Материалы сайта: http://md10.ru/istoricheskie_faktu/58_1612_istoricheskoe_sobutie.html


[Закрыть].

А что, Григорий Алексеевич, стоит подумать. Идея богатая…

Глава 9. Смоленские страдания

В июле 1616 г. Варшавский сейм определил отправить в Россию войско под командованием королевича Владислава. Сам король Сигизмунд решением сейма был отстранен от этого мероприятия. Интересно, что радные паны, с одной стороны, были уверены в успехе, а с другой – не доверяли королевичу. Поэтому вместе с ним сеймом было послано восемь специальных комиссаров во главе с епископом Луцким Андреем Липским.

Обязанностью комиссаров было следить, чтобы Владислав не противодействовал заключению «славного мира» с Москвой. После занятия Москвы комиссары должны были проследить, чтобы царь Владислав не отступал от выработанных сеймом условий. Главными условиями были: 1) соединить Московское государство с Польшей неразрывным союзом; 2) установить между ними свободную торговлю; 3) возвратить Польше и Литве страны, от них отторгнутые, преимущественно княжество Смоленское, а из Северского – города Брянск, Стародуб, Чернигов, Почеп, Новгород Северский, Путивль, Рыльск и Курск, а также Невель, Себеж и Велиж; 4) отказаться от прав на Ливонию и Эстляндию.

Вторая половина 1616 г. и начало 1617 г. прошли в подготовке к походу. С огромным трудом удалось собрать 11 тыс. человек. Паны собирали деньги буквально по копейке. К примеру, Лев Сапега занял огромные суммы, а в Литве ввели специальную подать для оплаты наемников.

Войска собирались и двигались медленно. Лишь 18 октября 1617 г. Владислав занял Вязьму. Попытка взять Можайск не удалась, и королевичу пришлось зазимовать в Вязьме.

Лишь 5 июня 1618 г. поляки вышли из Вязьмы и двинулись на Москву. А с юго-запада им на помощь шел малороссийский гетман Петр Конашевич Сагайдачный.

Польское войско Владислава шло на Москву по «парадному» ходу: Смоленск – Вязьма – Можайск. А вот Сагайдачный двинулся с юга почти по пути Лжедмитрия I.

Чтобы избежать обвинений в предвзятости в описаниях «подвигов» казаков, процитирую лучшего историка запорожского казачества Дмитрия Яворницкого: «Прежде всего он [Сагайдачный] взял и разорил города Путивль, Ливны и Елец, истребив в них много мужчин, женщин и детей…»[63]63
  Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. Т. 2. С. 150.


[Закрыть]

К сухому описанию Яворницкого добавлю несколько конкретных эпизодов. Так, в Путивле был разграблен Молганский монастырь, а все монахи убиты. То же повторилось в Рыльске со Свято-Никольским монастырем.

20 сентября войска королевича и гетмана соединились под Москвой у Донского монастыря. В ночь на 1 октября 1618 г. поляки начали штурм Москвы, но были отбиты. Поначалу Владислав решил по опыту Лжедмитрия II закрепиться в Тушине. Но вот наступили холода. Владислав с войском оставил Тушино и двинулся по Переяславской дороге к Троице-Сергиеву монастырю. Гетман Сагайдачный двинулся на юг. Он сжег посады Серпухова и Калуги, но взять оба города не сумел. Из Калуги Сагайдачный отправился в Киев, где объявил себя гетманом Украины.

Подойдя к Троицкому монастырю, поляки попытались взять его штурмом, но были встречены интенсивным артиллерийским огнем. Владислав приказал отступить на 12 верст от монастыря и разбить лагерь у села Рогачева. Королевич отправил отряды поляков грабить галицкие, костромские, ярославские, пошехонские и белозерские места, но в Белозерском уезде поляки были настигнуты воеводой князем Григорием Тюфякиным и побиты.

В конце ноября в селе Деулине, принадлежавшем Троице-Сергиеву монастырю и находившемся в трех верстах от него, возобновились русско-польские переговоры. Объективно время работало на Москву – вторая зимовка могла стать роковой для польского войска. К тому же пришлось бы зимовать не в городе Вязьме, а почти в чистом поле, и расстояние до польской границы было в два раза большим. Но тут большое влияние на русских послов оказали субъективные факторы. В дела посольские вмешалось руководство Троицкого монастыря, которого мало интересовала судьба юго-западных русских городов, но зато рьяно требовалось снятие польской блокады с монастыря любой ценой. А главное, Михаилу Романову и его матери во что бы то ни стало хотелось видеть Филарета в Москве.

В итоге 1 декабря 1618 г. в Деулине было подписано перемирие сроком на 14 лет и 6 месяцев, то есть до 3 января 1632 г. По условиям перемирия полякам отдавались уже захваченными ими города Смоленск, Белый, Рославль, Дорогобуж, Серпейск, Трубчевск, Новгород Северский с округами по обе стороны Десны, а также Чернигов с областью.

Мало того, им отдавался и ряд городов, контролируемых русскими войсками, среди которых были Стародуб, Перемышль, Почеп, Невель, Себеж, Красный, Торопец, Велиж с их округами и уездами. Причем крепости отдавались вместе с пушками и «пушечными запасами». Эти территории отдавались врагу вместе с населением. Право уехать в Россию получали дворяне со служилыми людьми, духовенство и купцы. Крестьяне и горожане должны были принудительно оставаться на своих местах.

Царь Михаил отказывался от титула «князя Ливонского, Смоленского и Черниговского» и предоставлял эти титулы королю Польши.

В свою очередь поляки обещали вернуть захваченных русских послов во главе с Филаретом. Польский король Сигизмунд отказывался от титула «царя Руси» («великого князя Русского»). России возвращалась икона святого Николая Можайского, захваченная поляками и вывезенная ими в 1611 г. в Польшу.

Заключить такой позорный мир в то время, когда у поляков не было ни одного шанса взять Москву и были все шансы потерять армию от голода и холода (вспомним 1812 год!), мог только сумасшедший или преступник. Но Мишенька Романов так давно не видел папочку!

А между тем имелся еще и внешнеполитический фактор, складывавшийся явно не в пользу поляков. Московский посольский приказ не мог не знать о кризисе отношений Речи Посполитой с Турцией и Швецией. В 1618 г. на турецкий престол вступил Осман II. Молодой султан немедленно начал подготовку к походу на Польшу. В 1621 г. большая армия перешла Днестр, но в битве у Хотина поляки, немецкие наемники и запорожцы под командованием королевича Владислава с ничейным результатом провели многодневное сражение. Позже паны, следуя вековой традиции, объявили Хотинскую битву величайшей победой польского оружия. Риторический вопрос, что произошло бы, если бы Владислав с коронным войском увяз в русских лесах?

В том же 1621 г. шведский флот вошел в устье Западной Двины и высадил двадцатитысячный десант, предводительствуемый королем Густавом II Адольфом. Началась восьмилетняя изнурительная война.

О причинах заключения позорнейшего мира сам Филарет в сентябре 1621 г. откровенно сказал турецкому посланнику греку Фоме Кантакузину: «Бояре с панами радными заключили перемирье, и города некоторые Литве отданы: перемирье это сын мой велел заключить только для меня»[64]64
  Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. Т. 2. С. 158.


[Закрыть].

Получив от царя Михаила русские города, Сигизмунд III немедленно приступил к их полонизации. Поляки действовали методом кнута и пряника по отношению к коренному населению и одновременно проводили массовую переселенческую политику.

Сигизмунд III приступил к широкомасштабному пожалованью смоленских земель польской шляхте. Замечу, шляхтичи брали с собой и хлопов из Великопольши и Малопольши, Мазовии и Вармии. Среди шляхтичей-переселенцев получили известность семейства Адамовичей, Азанчеевских, Богдановичей, Борейшей, Борщевских, Броневских, Верховских, Вонлярлярских, Воронцов, Глинок, Друцких-Соколинских, Дубровских, Заболоцких, Засуличей, Колечицких, Коховких, Корсаков, Пассеков, Потемкиных, Пржевальских, Рачинских, Станкевичей, Повало-Швейковских, Тухачевских, Храповицких, Энгельгардтов и др.

За неимением достаточного числа польских шляхтичей король Сигизмунд III сделал многих казаков, ушедших в 1619 г. вместе с королевичем Владиславом и основательно «наследивших» в России, мелкопоместными помещиками. Так, к Смоленску были приписаны три хоругви по 100 казаков, к Стародубу – 100, к Почепу – 50, к Мглину – 100 и к Трубчевску – 30 казаков. Но среди них были не только бывшие вольные русские казаки, но и малороссийские казаки.

Командовал каждой хоругвью ротмистр. Во время военных действий казаки получали жалованье, а остальное время они жили со своих земельных наделов. Каждому казаку полагалось по четыре волока земли (около 160 четвертей), а также давалось право иметь крепостных крестьян.

Смоленск получил Магдебургское право, но все чиновники магистрата не выбирались горожанами, а назначались королем.

Административно Смоленскую землю объявили Смоленским воеводством. Воеводство состояло из двух поветов – Смоленского и Стародубского, а управлялось самим королевичем Владиславом.

В 1623 г. в Смоленске открылся иезуитский коллегиум (училище). Там было 4 класса, в которых обучалось около 30 студентов. Им преподавали философию, математику, грамматику, богословие и риторику 12 иезуитов. Шляхтичи, как католики, так и православные, охотно отдавали своих сыновей в коллегиум.

Как и в Смоленске, Сигизмунд III предпринял энергичные меры по заселению Стародубщины, привлекая сюда переселенцев льготными условиями и разными заманчивыми обещаниями.

Уже в начале 1620 г. в Стародуб были присланы польские комиссары «на ординацию замков от Москвы рекуперированных». Такими комиссарами были назначены Балтазар Стравинский, староста мозырский, и Войцех Глембовский, королевский секретарь. Сохранились акты, выданные ими «сынам боярским» Рубцам и Борозднам. На основании комиссарских «листов» владельцы получали на свои имения королевские грамоты.

«Наиболее крупными владельцами из поляков в округах Стародубском и Новгород-Северском являлись Николай Абрамович, Александр Пясочинский, Ян Куницкий, пан Мухавецкий, Криштоф Фащ и др. Николаю Абрамовичу король дал обширные местности около Мглина и сам Мглин. Александру Пясочинскому принадлежал Погар, Новгород-Севсрский, Глухов с окрестными селами и деревнями, в то время еще довольно слабо заселенными.

На Стародубщину в большом количестве нахлынули польские чиновники, которые взяли в свое управление “северские замки”…

На территории Стародубского повета были образованы хоругви: Стародубская – 100 всадников, Почепская – 50 всадников, Мглинская – 100 всадников и Трубчевская – 30 всадников. Во главе хоругви стоял ротмистр, каждая хоругвь имела свое знамя. В привилее Сигизмунда III от 1626 г. Стародубской сотне (хоругви) указывалось: “Позволяем им иметь хоругвь особую красную с крестом голубым, которая должна быть в дозоре…”»[65]65
  Поклонский Д.Р. «Стародубская старина». XI–XIX вв. Исторические очерки. Книга 1 // Материалы сайта: http://mglin-krai.narod.ru/IzbrannieStranici/PolskiiPeriod.htm.


[Закрыть].

Командирами хоругвей были в основном поляки, а рядовыми – польские шляхтичи и казаки, получившие поместья на Стародубщине.

Стародуб, как и Смоленск, получил Магдебургское право, но войт должен был назначаться королем.

«В Стародубе по грамоте 1625 г. бурмистры, радцы и лавники должны были избираться из среды горожан, сведущих в Магдебургском праве, но обязательно из католиков или униатов…

Судопроизводство должно было вестись на основе магдебургского права. Официальным языком судебных бумаг в Стародубе по грамоте 1625 г. в течение первых 20 лет должен был быть польский язык, а потом – латинский. В случае несогласия с судебным решением можно было обращаться либо к королевичу Владиславу – администратору северских замков, либо прямо к королю, при исках более 50 злотых»[66]66
  Поклонский Д.Р. «Стародубская старина». XI–XIX вв. Исторические очерки. Книга 1 // Материалы сайта: http://mglin-krai.narod.ru/IzbrannieStranici/PolskiiPeriod.htm.


[Закрыть].

Сигизмунд III на присоединенных землях начал силой насаждать католичество и униатство. «Духовным руководителем в этом выступал папа римский Урбан III. В послании к Сигизмунду III он писал: “…державный король, ты не должен удержаться от огня и меча. Пусть ересь чувствует, что ей нет пощады”.

О том, как в 1631 г. происходило введение униатства в Стародубе, рассказывают два сохранившихся документа: “…перед ильиным днем прислал из Смоленска в Стародуб смоленский бискуп своего ляцкого попа Исайя, а велел-де ему в Стародубе церкви християнские запечатать, а чтобы учинить унею – римскую веру и бога молить за папу римского. И тот-де ляцкой поп Исайя в Стародубе церкви християнские все позапечатал и велел-де быть к себе русским попом, которые попы служили у церквей. И попы-де к нему не бывали и от него разбежались, и он-де изымал Никольского попа Исидора, и его сковал, и велел держать, покаместа из Смоленска в Стародуб бискуп приедет… И которые-де, государь, русские люди в Стародубе живут, и они де в лятцкой вере быть не хотят, а хотят-де, государь, ис Стародуба з женами и з детьми переехать на твое государево имя”.

В самом начале сентября 1631 г. римско-католический смоленский епископ Леонтий Кривза со многими церковными чинами был уже в Стародубе и руководил оттуда насильственным введением “лядской веры” в северских городах. Так, 4 сентября он направил из Стародуба в Новгород-Северский архимандрита Варлаама Цаплю и смоленского протопопа, чтобы закрыть все православные церкви Спасского монастыря. Но священнослужители монастыри “…церквей печатать не дали и тово архиморита Варлама Чаплю и протопопа, поговоря с русскими людьми, из монастыря выбили опять в Стародуб”.

8 сентября униаты, уже используя гайдуков, пленили всех священников, церкви опечатали, разграбили казну и монастырскую библиотеку.

А в это время в Стародубе “…русские церкви поломали. А которые… стародубцы жилецкие люди не похотели быть под их ляцкаю вераю, и тех… стародубцав бискуп смоленский велел, переимав, бить и приводить их в ляде кую веру неволею. И от тово… стародубцы многие разбежались розно”»[67]67
  Поклонский Д.Р. «Стародубская старина». XI–XIX вв. Исторические очерки. Книга 1 // Материалы сайта: http://mglin-krai.narod.ru/IzbrannieStranici/PolskiiPeriod.htm.


[Закрыть].

Примерно то же, что и в Стародубе, творилось в Чернигове. В 1623 г. грамотой короля Сигизмунда III Чернигову было предоставлено Магдебургское право, хотя должностные лица не избирались, а назначались королевской администрацией. Был учрежден магистрат: глава города именовался – войт, первым войтом Чернигова был шляхтич Ян Куновский. С 1635 г. Чернигов стал центром Черниговского воеводства. По условиям Магдебургского права на содержание городского самоуправления передавались земли в радиусе двух миль вокруг города, жители получили значительные привилегии, что стимулировало рост торговли и развитие ремесел. Однако православное население, проживавшее под властью Речи Посполитой, подвергалось национальному и религиозному гнету со стороны поляков-католиков. К примеру, древние Борисоглебский и Успенский (перешел под управление монахов-доминиканцев) соборы были обращены в костелы.

В 1648 г. восставшие черниговцы бьют и изгоняют поляков. В городе создается Черниговский казачий полк под командованием Мартына Небабы. В следующем году Мартын погиб.

А в 1652 г. черниговский полковник Иван Дзиньковский (судя по всему, православный шляхтич) уводит 4 тыс. черниговских казаков и горожан в Россию. Он основал город Острогожск на берегах реки Тихая Сосна, правом притоке Дона.